Текст книги "Небрежный купидон"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Скажите мне, – спросил Мейсон, – он действительно любит Сельму?

– О, конечно он любит Сельму, – воскликнула Дафна. – Как мне кажется, вначале он сам не догадывался, какое это сильное чувство, но сейчас просто мечтает о том, чтобы она согласилась стать его женой. Однако, он не хуже меня понимает, что она на это не пойдет, пока над ней висит такое страшное обвинение. Положение безвыходное, мистер Мейсон.

– Успокойтесь, Дафна, – сказал адвокат и внимательно посмотрел на сидящую напротив девушку. – Как вы считаете, ваш дядя Ди пойдет к властям и заявит о своей находке?

– Ему _п_р_и_д_е_т_с_я_. Совесть не позволит поступить иначе. И потом, сокрытие важной улики расценивается как преступление, не так ли?

– Это зависит от обстоятельств, – сказал Мейсон.

– Каких обстоятельств?

– Зависит от личных взаимоотношений, вернее, от степени родства между двумя сторонами. Муж имеет право не выступать в качестве свидетеля против своей жены.

– Но они же не женаты, – ответила Дафна, – у дяди Ди нет жены.

– Верно, сейчас нет, – согласился Мейсон.

На несколько секунд воцарилось молчание.

– Пинки Брайер замечательный пилот, – сказал Мейсон. – У нее в конюшне целый табун первоклассных самолетов, и, в конце концов, Сельма Ансон не в тюрьме... – Мейсон резко поднялся со стула и улыбнулся ошеломленной Дафне: – Так вот, я сочувствую вашему дядюшке, но при сложившихся обстоятельствах едва ли вправе давать ему советы. Пусть решает сам...

– Мистер Мейсон, вы считаете, что дяде Ди следует...

– Вы хорошая девушка, – перебил Мейсон. – Надеюсь, слух у вас неплохой? Вы слышали, что я сказал. Могу повторить, что при сложившихся обстоятельствах, я сомневаюсь, чтобы с моей стороны можно было оказывать на него давление и что-то советовать... Мне надо возвращаться в зал заседаний, Дафна, и позаботиться о своей клиентке. Боюсь, что на нее насели газетные репортеры, жаждущие добиться интервью, пристают с вопросом, помнит ли она про разбитую тарелку, запугивают намеками на показания свидетелей не в ее пользу и заверяют, что поэтому разумнее в данной ситуации завоевать симпатию читателей газет. – Мейсон дошел до двери, обернулся и улыбнулся Дафне, которая сидела с растерянным видом. Если увидите Пинки, передайте мой привет, – сказал он и вышел.

18

Как только судья Кроудер вернулся в зал суда, заместитель окружного прокурора сказал:

– Если Высокий Суд не возражает, я хотел бы допросить еще одного свидетеля до того, как вызову токсиколога. Поэтому я попрошу токсиколога подъехать сюда к двум часам дня. Это удобно Суду?

– Вполне, – сказал судья Кроудер. – Но если будет свободное время, заполните его, вызвав еще одного свидетеля. Я бы не хотел снижать темп разбирательства.

– Да, Ваша Честь, – согласился Дрей. – Сейчас я вызываю для дачи свидетельских показаний Милдред Арлингтон.

Милдред Арлингтон гордо вышла вперед с решительным выражением на лице, губы были сжаты в прямую линию, которая не вязалась с розовым бантиком, нарисованным помадой.

– Ваше имя Милдред Арлингтон? – спросил Дрей.

– Да, сэр.

– В каком родстве вы находитесь с Дилейном Арлингтоном?

– Я его племянница.

– Есть ли у вас еще братья и сестры?

– Нет, сэр. Я единственная дочь Оливера Арлингтона, Но у меня есть двоюродные братья и сестры, дети Дугласа Арлингтона.

– Где вы живете, мисс Арлингтон?

– Я живу в доме дяди Ди.

– Жили ли вы в доме вместе с вашим дядей, Дилейном Арлингтоном, в то время, когда был организован ужин, предшествующий смерти Вильяма Ансона?

– Да.

– На протяжении какого времени до этого события вы там проживали?

– Около пяти лет.

– Вы не замужем?

– Нет.

– Вы закончили колледж?

– Да, сэр.

– Кто предоставил вам возможность учиться?

– Дядя Ди, я имею в виду Дилейна Арлингтона.

– Вы помните события того ужина, о котором я до этого упоминал?

– Да, сэр.

– Чем вы занимались во время ужина? Что было вам поручено?

– Я выполняла работу на кухне и приготовляла салат.

– Вы готовили крабовый салат?

– Его готовила Лолита.

– Помните ли вы что-нибудь о том, как подавали крабовый салат на стол?

– Да, помню. Я сама прекрасно справлялась с этой задачей, когда миссис Ансон, то есть обвиняемая, настояла на том, чтобы помочь нам. Как мне кажется, у нее были добрые намерения, но поскольку она впервые была в нашей беседке и не знала наших порядков, то не столько помогала, сколько всем мешала, но мы мирились с этим, чтобы не показаться невежливыми.

– Помните ли вы какие-то подробности в отношении крабового салата?

– Я прекрасно помню, как она отнесла две тарелки с крабовым салатом двум мужчинам за столом.

– Кого именно вы имеете в виду? Каких мужчин?

– Дилейна Арлингтона, моего дядю, и Вильяма Ансона, покойного мужа обвиняемой. Они разговаривали о делах, поэтому уселись за один из маленьких столиков, стоящих отдельно от длинного общего стола со скамьями.

– Что именно вам запомнилось в связи с этими двумя порциями салата?

– Я положила самую большую порцию на тарелку для дяди Ди. Когда у нас бывает ужин, дядя любит есть мясо, но если я или Лолита приготовим крабовый салат, то он практически не ест ничего другого, даже забывает о бифштексах. Передавая тарелки миссис Ансон, я пояснила: «Большая порция для дяди Ди, вторая – для вашего мужа». Она кивнула и понесла тарелки к маленькому столику. Случайно я заметила, что когда она дошла до конца длинного стола, то притворилась, будто пролила немного приправы на руку, поставила тарелки на стол и принялась обтирать пальцы бумажной салфеткой. В тот момент я не придала этому значения, но миссис Ансон находилась на протяжении нескольких секунд у длинного стола, манипулируя над тарелками.

– Значит, вы видели, как она подавала салаты?

– Нет, не видела. Я помню, как она подняла снова тарелки, но как она их поставила перед дядей Ди и мистером Ансоном я не видела.

– Видели ли вы разбитую тарелку, точнее говоря, три ее части, представленные как вещественные доказательства пять-А, пять-В и пять-С?

– Да, видела.

– Вы припоминаете эту тарелку?

– Я помню, как миссис Ансон, обвиняемая, уронила ее. Это было сделано нарочно, а не случайно.

– Прошу исключить из протокола эти слова свидетельницы, как чисто субъективные, не подтвержденные фактами выводы, – сказал Мейсон.

– Протест принят, – решил судья Кроудер, – но лишь в отношении последнего заявления свидетельницы.

– Перекрестный допрос, пожалуйста – предложил обвинитель Мейсону.

– Вы сами помогали накладывать салат на тарелки? – спросил Мейсон. То есть вы не только подготавливали тарелки с салатом, но и определяли, кому отнести какую тарелку?

– Да, сэр.

– И вы решали какая тарелка для дяди Ди, а какая его гостю?

– Да.

– Вы не любите обвиняемую, не так ли?

– Да, я ее не люблю! – фыркнула свидетельница.

– Могу я спросить почему?

– Я считаю ее беспринципной и циничной женщиной, которая не остановилась даже перед убийством собственного мужа.

В зале раздался шум.

– И вам хотелось бы, чтобы ее осудили за убийство?

– Меня совершенно не интересует итог судебного разбирательства. Я просто не хочу видеть эту женщину в своей семье. Вы задали мне вопрос, и я на него честно ответила.

– А когда миссис Ансон возвратилась, поставив тарелки с салатом на место, упомянула ли она о том, что пролила приправу к салату?

– Нет.

– Вы сами ей что-то сказали по этому поводу?

– Нет.

– Скажите, именно та тарелка, на которую был положен салат, предназначавшийся для мужа Сельмы Ансон, позднее была разбита?

– Да.

– Как это случилось?

– Она ее уронила.

– Когда?

– Когда Сельма Ансон отдавала тарелку Лолите. Лолита была занята, поэтому я решила забрать ее из рук обвиняемой. Но края тарелки были скользкими, и обвиняемая не удержала ее, а я не успела подхватить. Тарелка упала на пол и разбилась.

– И что было дальше?

– Мы сказали ей, что осколки надо выбросить в мусорный бачок.

– И она это сделала?

– Я выбросила.

– Таким образом, отпечатки пальцев моей подзащитной, которые обнаружены на затвердевшей приправе к салату, могли быть там оставлены тогда, когда она помогала подбирать с пола осколки разбитой тарелки?

– Я не знаю когда они были там оставлены. Лично я никаких отпечатков на тарелке не видела. Я говорю только о том, что видела сама. Осколки разбитой тарелки подняла с пола я, а не обвиняемая.

– Вы знаете лишь, что обвиняемая подавала салат двум мужчинам, сидевшим за отдельным столиком в западном конце беседки?

– Да.

– Благодарю вас, – сказал Мейсон. – У меня все.

– Если Высокий Суд разрешит, – сказал Александр Дрей, – я бы хотел просить отложить разбирательство дела до двух часов дня, когда смогу вызвать для дачи показаний токсиколога.

– Сейчас около половины двенадцатого, – с сомнением в голосе произнес судья Кроудер.

Мейсон поднялся с места и сказал:

– Если Высокий Суд не против, я попросил бы просить отложить заседание до завтрашнего утра. Я могу добавить, что дело может быть разрешено к полудню завтрашнего дня. Защита представит свои доказательства.

Судья Кроудер тщательно обдумал вопрос.

– У меня есть еще одно короткое дело, которое я мог бы решить сегодня днем, если не возражает господин заместитель окружного прокурора. Что вы думаете по поводу освобождения обвиняемой под залог?

– Я считаю, – заявил Дрей, – что освобождение под залог следует пересмотреть, обвиняемую необходимо взять под арест. В конце концов, Высокий Суд видел, какими неоспоримыми доказательствами располагает обвинение.

– Единственной целью освобождения под залог является гарантия того, что обвиняемая своевременно явится в суд, – сказал Мейсон. – Моя подзащитная внесла не только сто тысяч наличными, но и обладает значительной собственностью.

Судья Кроудер задумался.

– Вы согласитесь, мистер Мейсон, – наконец сказал он, – что в настоящий момент свидетельства выглядят весьма убедительно?

– Свидетельства обвинения всегда выглядят убедительно, Ваша Честь, сказал адвокат.

– Хорошо, – согласился судья Кроудер, – решение об освобождении под залог остается в силе до завтрашнего дня. Так вы считаете, разбирательство может быть закончено к завтрашнему вечеру, мистер Мейсон?

– Если обвинение закончит к полудню, Ваша Честь, мы к половине пятого передадим дело в руки Высокого Суда для принятия решения. Если, конечно, обвинение не пожелает начать продолжительную дискуссию. Защите потребуется на изложение своей позиции пятнадцать минут.

– В виду сказанного, – объявил судья, – судебное разбирательство откладывается до девяти тридцати завтрашнего утра. Обвиняемая освобождается под залог в сто тысяч долларов, которые будут сразу же конфискованы, если она не явится в суд к назначенному времени.

Когда зрители потянулись к выходу из зала суда, Александр Дрей подмигнул адвокату защиты.

– Вы заметили, как судья расценивает свидетельские показания обвинения, – сказал он. – А они еще не исчерпаны.

– Вам неизвестны мои доказательства, – ответил Мейсон.

19

Мейсон, Пол Дрейк и Делла Стрит завтракали в своем любимом французском ресторанчике неподалеку от Дворца Правосудия.

– Тебе не кажется, – заметил Дрейк, – лучше было бы согласиться на Суд Присяжных, Перри?

Мейсон покачал головой.

– Улики выглядят такими же черными, как твои ботинки, – продолжил Дрейк. – В конце концов, Билл Ансон действительно отравлен. Единственный человек на том ужине, у которого могла быть причина отравить, его жена, Сельма. Возьми этот факт, соедини с остальными, приведенными обвинением, и я не представляю, какое решение может вынести судья, кроме признания ее виновной. Кроудер человек честный, но ты не сумеешь его поколебать своим ораторским искусством.

– А я и не собираюсь этого делать, – ответил Мейсон, – я буду говорить максимум пятнадцать минут, и если мне не удастся за четверть часа решить дело в пользу моей клиентки, я откажусь от дальнейших попыток.

– Боюсь, – сказал Дрейк, – что судья уже пришел к определенным выводам.

– Возможно, – ответил Мейсон.

Дрейк подозрительно посмотрел на него:

– Перри, уж не прячешь ли ты что-то в рукаве?

– Свою руку, – ответил Мейсон.

– А что еще?

– О, несколько тузов, – сказал Мейсон. – Ты что не понимаешь, что главный злодей в данной пьесе – Джордж Финдли. Он рассчитывает на наследство дяди Ди и не желает, чтобы какие-либо обстоятельства нарушили его планы.

– И что? – спросил Дрейк.

– И поэтому, – сказал Мейсон, – Финдли будет волноваться, как бы мне не удалось добиться оправдания Сельмы Ансон. Если такое случится, он имеет все основания бояться, что она в скором времени станет миссис Арлингтон, ну, а тогда его потенциальное наследство, несомненно, сильно уменьшится, если вообще не исчезнет.

– Это очевидно, – сказал Дрейк, – как и многим, кто сталкивались с людьми такого сорта.

– Теперь лишь осталось заставить понять это судью Кроудера, усмехнулся Мейсон.

– Я не понимаю, как ты сможешь переубедить судью Кроудера, – сказал Дрейк. – И не понимаю, что ты выиграешь, если судья обратит внимание на этот факт.

– Финдли, – сказал Мейсон, – не из тех людей, которые будут сидеть сложа руки и бесстрастно наблюдать за развивающимися событиями. Если он подумает, что у меня имеется шанс оправдать Сельму Ансон, то непременно попытается спутать карты, чтобы гарантировать ее осуждение.

– И что? – спросил Дрейк..

– И, – улыбнулся Мейсон, – если мы сумеем его поймать, судья Кроудер этого не пропустит, а наша позиция укрепится.

– Признайся, ты все-таки что-то прячешь в рукаве? – не отставал Дрейк.

– Может быть, – лаконично ответил Мейсон. – Самое лучшее в нашем арсенале это вопрос, который ты сделал несколько минут назад. У кого мог быть мотив для убийства Билла Ансона, кроме его жены?

– Ты считаешь, что этот вопрос в _н_а_ш_у_ пользу? – удивился Дрейк.

– Конечно. Он ляжет в основу моей аргументации судье Кроудеру.

Дрейк с недоверием посмотрел на Мейсона.

Адвокат отодвинул стул и взял счет.

– Пойдемте, – сказал он.

Войдя в свой кабинет, Мейсон сказал Делле Стрит:

– Уже половина третьего, Делла. Позвони Пинки Брайер и выясни, на месте ли она?

– Разве мы куда-то собираемся?

– М_ы_ нет, – сказал Мейсон. – Меня просто интересует, на месте ли она. Спроси, где Пинки. Кто бы тебе ни ответил, скажи, что особой спешки нет, но нам нужно с ней связаться.

Делла Стрит набрала номер, переговорила и через некоторое время повернулась к Мейсону.

– Пинки, – сказала она, – вылетела примерно час назад в Лас-Вегас, штат Невада, с двумя пассажирами на борту, мужчиной и женщиной. Ты это хотел узнать?

– А тебе это ни о чем не говорит, Делла? – спросил Мейсон.

Делла Стрит с восхищением посмотрела на адвоката:

– Ты такой умный то здесь что-то выкинешь, то здесь! – сказала она.

20

В девять тридцать, когда судья Кроудер занял свое место за столом, а зрители заняли места в переполненном зале, внезапно появился окружной прокурор Гамильтон Бергер и сел на стул рядом с Александром Дреем.

Судья Кроудер с явным удивлением посмотрел на новое действующее лицо.

– Вы здесь потому, что участвуете сегодня в другом судебном процессе, господин окружной прокурор?

– Нет, Ваша Честь, – ответил Гамильтон Бергер. – В данном деле открылись новые обстоятельства, поэтому я решил лично присутствовать на разбирательстве.

– Начинайте, – сказал судья Кроудер.

– Мне стало известно, – сказал Гамильтон Бергер, медленно вставая с места, – что в деле обнаружено крайне важное доказательство, о котором адвокат защиты, мистер Мейсон, каким-то образом узнал раньше полиции и, полагаю, предпринял шаги для того, чтобы помешать предъявлению этой улики.

– Это весьма серьезное обвинение! – произнес судья Кроудер.

– Мы в состоянии доказать его! – рявкнул Гамильтон Бергер.

– Вы желаете сделать формальное заявление? – спросил судья Кроудер.

– Факты предельно просты, Ваша Честь. У нас есть основания предполагать, что Дилейн Арлингтон обнаружил очень важное вещественное доказательство, которое до этого времени не было замечено. Он посоветовался со своей племянницей, Дафной Арлингтон, относительно этой улики, а Дафна, в свою очередь, отправилась к мистеру Мейсону. Мейсон заставил свидетеля Дилейна Арлингтона нанять самолет и улететь за пределы юрисдикции округа, в соседний штат, откуда он возвратился только сегодня утром, наотрез отказавшись обсуждать какие-либо вопросы, связанные с данным делом и характером обнаруженной им улики. Поэтому полиция не смогла выяснить никаких подробностей, но ей известно через второе лицо, что в дальнем углу шкафчика под водопроводной раковиной в том помещении, где состоялся роковой ужин, найдена баночка «фетерферма». Не было никаких оснований приносить с собой в гости снадобье, употребляемое для обработки перьев птиц при набивке чучел. Но отравительнице было необходимо иметь при себе «фетерферм» для осуществления своего преступного плана. Это вещественное доказательство приобретает первостепенное значение, и мы обращаем внимание Высокого Суда, что действия адвоката защиты направлены на то, чтобы не дать нам возможности заполучить эту улику.

– Вам известно, где в настоящее время находится данное вещественное доказательство? – спросил судья Кроудер.

– Я хочу это выяснить с помощью свидетелей, которых я вызову, заявил Гамильтон Бергер. – И я прошу Высокий Суд в виду столь серьезных обстоятельств отменить решение об освобождении обвиняемой под залог и немедленно взять ее под стражу.

Судья Кроудер хмуро посмотрел на Мейсона.

– Мистер Мейсон, желаете ли вы отвести данное обвинение?

– Нет, Ваша Честь. Я лишь прошу не спешить отменять решение об освобождении моей подзащитной под залог хотя бы до тех пор, пока Высокий Суд не ознакомится со всеми свидетельскими показаниями.

Судья Кроудер с сомнением покачал толовой.

– Я чувствую беспокойство со вчерашнего дня. И считаю, что обвиняемая должна быть заключена в тюрьму, но поскольку она вовремя явилась на заседание и присутствует на разбирательстве, исполнение данного решения откладывается до конца судебного разбирательства. А теперь, мистер Бергер, если вы желаете что-то предпринять в отношении данного вещественного доказательства, прошу вас.

– Я вызываю Дафну Арлингтон, – объявил Бергер.

Дафна Арлингтон поднялась на свидетельское место, назвала свое имя, адрес и степень родства с Дилейном Арлингтоном.

– Приходил ли к вам вчера дядюшка, чтобы сообщить об обнаружении чего-то в беседке? Нечто такого, что причинило ему массу беспокойства? спросил Бергер.

– Вношу протест на том основании, что вопрос требует свидетельств, основанных на слухах, – заявил Мейсон.

Гамильтон Бергер нахмурился:

– В настоящий момент я не требую никаких доказательств. Я просто хочу выяснить подробности разговора, которые обоснуют вызов Дилейна Арлингтона для дачи показаний.

– И все же я возражаю на том основании, что это будет пересказ чужих слов. Если обвинение желает спросить свидетельницу, располагает ли мистер Арлингтон какими-то уликами, про которые он ей рассказывал, то следует сначала спросить об этом самого Дилейна Арлингтона, а затем уж вызывать свидетельницу для подтверждения его слов.

– Существуют ли какие-нибудь возражения против того, чтобы вызвать Дилейна Арлингтона? – спросил судья Кроудер.

– Я бы предпочел сначала заложить фундамент, – сказал Гамильтон Бергер, – но если Высокий Суд желает, чтобы это было сделано таким образом, то я не возражаю... Вы можете быть свободны, мисс Арлингтон, а на место для свидетелей вызывается Дилейн Арлингтон.

Арлингтон прошел к месту дачи свидетельских показаний.

– Ваше имя Дилейн Арлингтон? Вы владелец того дома, где состоялся ужин, фигурирующий в разбираемом деле?

– Одну минуточку, – сказал Мейсон. – Я хочу спросить, задан ли данный вопрос с целью построить обвинение против Сельмы Ансон, обвиняемой по этому делу?

– Конечно! – воскликнул Гамильтон Бергер.

– В таком случае мне хотелось бы сообщить, что этот свидетель имеет право не отвечать на ваши вопросы.

– Почему вы думаете, что он имеет такое право? – спросил судья Кроудер.

– Он муж обвиняемой, – сказал Мейсон.

На мгновение в зале заседаний воцарилась тишина.

Гамильтон Бергер, побагровев от злости, заорал на Мейсона:

– Так вот _п_о_ч_е_м_у_ вы настаивали на том, чтобы вашу клиентку освободили под залог? Это же самое явное неповиновение закону. Кто дал вам право препятствовать осуществлению правосудия?

Судья Кроудер постучал молотком по столу.

– Разрешите мне самому во всем разобраться, господин прокурор, попросил он.

– Если мне разрешат сделать одно заявление, – произнес Мейсон, – то я разъясню сложившуюся ситуацию.

– Я не уверен, – сказал судья Кроудер, – что желаю выслушивать ваши заявления, так как Суду не нравится выявленное положение вещей. Воспользоваться тем обстоятельством, что обвиняемая освобождена под залог, посоветовать ей выйти замуж за основного свидетеля, на мой взгляд, является извращением правосудия. Я намерен лично разобраться в данной истории как с точки зрения этики, так и с точки зрения использования судебных правил в личных целях. А теперь, если желаете, можете делать свое заявление.

– Я хочу подчеркнуть, – сказал Мейсон, – что брак Дилейна Арлингтона и Сельмы Ансон заключен не с целью препятствовать осуществлению правосудия. Любовь между ними возникла достаточно давно, и я считаю, что если бы мистер Арлингтон не влюбился бы взаимно в обвиняемую, дело никогда бы не дошло до Суда. Далее, чтобы показать мои намерения, я рекомендую мистеру Арлингтону отказаться от предоставляемой ему законом привилегией. Мы будем просить, чтобы свидетелю разрешили дать показания. Я просто хочу, чтобы Высокий Суд понял, что это делается добровольно со стороны обвиняемой и ее супруга, вот лучший ответ на обвинение окружного прокурора, будто брак заключен, чтобы запутать расследование. Этот брак явился кульминацией романтических отношений этих людей. Короче, чтобы избавить свидетеля от ненужных переживаний и, в то же время, чтобы помочь окружному прокурору добиться истины в разбираемом деле, я сам хочу сообщить, что вчера утром свидетель отправился в беседку, где происходил ужин, и стал осматривать помещение. Проверяя темные углы шкафчика под раковиной на кухонной половине беседки, он нашел баночку «фетерферма», которая была до половины заполнена. Я хочу также сообщить, что свидетель, потрясенный и расстроенный своей находкой, передал склянку своей племяннице Дафне, которая, в свою очередь, передала ее мне. Я принес эту до половины заполненную баночку в суд, и прошу принять ее в качестве вещественного доказательства со стороны защиты.

– Со стороны _з_а_щ_и_т_ы_? – воскликнул Гамильтон Бергер.

– Верно, – сказал Мейсон. – Со стороны защиты.

Дилейн Арлингтон, который еще оставался на месте для дачи свидетельских показаний, растерянно смотрел на адвоката.

Мейсон достал стеклянную баночку с белым порошком и приблизился к свидетелю.

– Скажите, именно эту баночку с «фетерфермом» вы отдали Дафне?

– Одну минуточку, – вмешался Гамильтон Бергер. – Я предпочитаю поверить на слово защитнику, нежели допустить техническую ошибку, заставив мужа обвиняемой, а мы не требуем документального подтверждения этому, предоставить вещественное доказательство, которое приведет к осуждению жены.

– Это _о_ч_е_н_ь_ необычная ситуация! – сказал судья Кроудер.

– Хорошо, – сказал Мейсон, – в таком случае я попробую доказать, что это на самом деле вещественное доказательство со стороны защиты. Высокий Суд в скором времени увидит, что у свидетеля нет ни малейших оснований пытаться помешать обвинению использовать данное вещественное доказательство, потому что его столь внезапное обнаружение весьма полезно для обвиняемой. Для того, чтобы показать, что это вещественное доказательство защиты, я хочу допросить нескольких свидетелей. Первым я прошу выйти лейтенанта Трэгга.

Трэгг прошел в свидетельскую ложу в напряженной тишине, выдающей всеобщий интерес.

– Совсем недавно вы проводили осмотр беседки, где состоялся ужин, во время которого муж обвиняемой отравился, – сказал Мейсон. – Вы нашли осколки разбитой тарелки, которые представлены в качестве вещественного доказательства?

– Да, сэр.

– Во время этого осмотра или обыска, вы проверили _в_с_ю_ беседку?

– Да, сэр.

– Имеется хотя бы ничтожная возможность того, что во время осмотра вы могли не заметить баночку с «фетерфермом», вот такую, как я сейчас показываю, которая находилась в темном углу шкафчика под раковиной на кухонной половине беседки?

– Подождите минутку, – сказал Гамильтон Бергер. – Я возражаю против нахождения данной улики у адвоката защиты. Это вещественное доказательство со стороны обвинения. Господи, сколько отпечатков пальцев было уничтожено из-за неосторожного обращения с этой баночкой!

– Это вещественное доказательство _з_а_щ_и_т_ы_, – сказал Мейсон. – И защита, несомненно, не должна предъявлять все свои материалы обвинению в тот самый момент, когда она их обнаруживает.

– Подождите! – сказал судья Кроудер. – Свидетелю задан вопрос. Давайте выслушаем его ответ.

– Хорошо, – согласился Мейсон. – Отвечайте на вопрос, господин лейтенант. Могли ли вы не заметить эту баночку?

– Нет, это абсолютно невозможно! – сказал лейтенант Трэгг. – Я впервые слышу об обнаружении такого вещественного доказательства, но заявляю, что мы осмотрели каждый дюйм беседки. Что касается шкафчика под раковиной и темного угла, то при полицейском обыске темных углов не бывает. У меня мощный фонарь, с помощью которого я обследовал каждое углубление или выбоинку в этом совершенно пустом шкафчике.

– Благодарю вас, – сказал Мейсон. – Это все.

– Вы хотите провести перекрестный допрос? – спросил судья Кроудер у обвинителя.

– Нет, – сказал пораженный Гамильтон Бергер, – не сейчас.

– А теперь я хочу пригласить сюда Рэйбурна Хоббса, – объявил Мейсон.

Хоббс, присутствовавший на процессе, прошел к месту дачи свидетельских показаний.

– Я покажу вам баночку, – сказал Мейсон, – в которой содержится «фетерферм». Видели ли вы ее уже до этого?

– Да, видел.

– Когда?

– Сегодня рано утром.

– Что вы сделали?

– Я написал на этикетке свои инициалы, то есть я нацарапал их таким образом, чтобы иметь возможность опознать баночку. Я подверг содержимое спектроскопическому анализу, чтобы проверить, присутствует ли в порошке элемент, который используется нами для идентификации нашего продукта.

– Нашли ли вы этот элемент?

– Нет.

– Что это означает?

– Что этот «фетерферм» изготовлен и продан нами на протяжении последних шести месяцев. Более того, этикетка из партии, которая совсем недавно отпечатана. Они совсем такие, как прежние этикетки, но в верхнем правом углу на них особый номер, показывающий, что этикетка наклеена на баночку самое позднее три месяца назад, поскольку до этого номер был другим.

– Пожалуйста, приступайте к перекрестному допросу! – предложил Мейсон окружному прокурору.

– Вы абсолютно уверены, мистер Хоббс? – после некоторого колебания спросил Гамильтон Бергер.

– Абсолютно, – ответил Хоббс.

Гамильтон Бергер снова сел.

– Это все.

– Вызываю Томаса З.Джейспера, – сказал Мейсон.

Джейспер прошел в свидетельскую ложу. На лице судьи Кроудера появилась лукавая улыбка.

– А теперь, – сказал Мейсон, – я прошу вас внимательно осмотреть всех сидящих в этом зале и сказать, не узнаете ли вы кого-нибудь из них... Нет, нет, одну минуту, пожалуйста, Милдред Арлингтон, будьте любезны, останьтесь. И вы тоже, Джордж Финдли, оставайтесь на месте. Не покидайте зала судебных заседаний.

– Эти двое людей мне знакомы, мистер Мейсон, – сказал свидетель.

– Где вы с ними встречались?

– Эта молодая женщина приходила в мой магазин примерно месяцев четырнадцать назад и приобрела «фетерферм».

– Вы помните ее после такого длительного срока?

– Я запомнил ее, потому что она произвела на меня впечатление. Совершенно очевидно, что она ничего не знала об изготовлении чучел. Но спросила «фетерферм». Я поинтересовался, покупает ли она его для знакомых? Она ответила, что для себя.

– А господин, который стоит с таким видом, будто готовится сбежать отсюда?

– Этот господин был в моем магазине с неделю назад, он приобрел банку с «фетерфермом».

– Проводите перекрестный допрос, мистер Бергер, – сказал Мейсон.

Бергер перевел взгляд со свидетеля на Джорджа Финдли, который медленно сел на свое место, а потом на Милдред Арлингтон, и сказал:

– Нет, вопросов нет.

– В таком случае, – произнес Мейсон, – я хочу вызвать Дилейна Арлингтона.

– Как _в_а_ш_е_г_о_ свидетеля? – спросил Гамильтон Бергер.

– Как моего свидетеля, – ответил Мейсон.

Дилейн Арлингтон, выглядевший очень сконфуженным, вновь прошел на место для дачи свидетельских показаний.

– Мистер Арлингтон, – сказал Мейсон, – ваши родственники утверждают, что вы всегда были большим любителем крабовых салатов, приготовленных вашей племянницей, Милдред?

– Да.

– Вы предпочитаете крабовый салат мясу, зажаренному на решетке над углями, и когда Лолита или Милдред приготовляют подобный салат, вы едите только его?

– Совершенно верно.

– А теперь, – продолжил Мейсон, – я прошу вас хорошенько подумать. Вернитесь мысленно к тому времени, когда Вильям Ансон отравился мышьяком. Помните ли вы, что Сельма Ансон подала вам на стол две тарелки крабового салата, предназначенные для вас и для Вильяма Ансона?

– Да, я помню это очень отчетливо. Я... Вы хотите, чтобы я откровенно ответил на ваш вопрос, и я отвечаю совершенно откровенно. Именно она принесла нам салаты.

– Хорошо, – сказал Мейсон. – Прошу вас подумать, прежде чем отвечать на следующий вопрос. Не могло ли случаться так, что когда вам на стол поставили тарелки с крабовым салатом, вы сказали Вильяму Ансону: «У меня больше салата, чем у вас. Давайте поменяемся, я знаю, что вы его очень любите»?

Свидетель наморщил лоб, стараясь припомнить события того вечера, затем его лицо прояснилось.

– Господи, да! – воскликнул он. – Именно _т_а_к_ все тогда и произошло. Я помню, как Ансон сказал мне, что он очень любит крабовый салат. А я ответил, что нашем доме его умеют особенно вкусно готовить и предложил: «Моя меня порция гораздо больше вашей, давайте поменяемся».

– И вы обменялись тарелками?

– И мы обменялись тарелками.

– Тем самым, – сказал Мейсон, – вы спасли себе жизнь. А теперь я хочу представить эту подброшенную баночку с «фетерфермом», как вещественное доказательство защиты, показывающее, что была предпринята попытка подстроить ложное обвинение против моей подзащитной, а отравление и смерть Вильяма Ансона были случайными. Смертельная доза предназначалась для Дилейна Арлингтона. Был лишь один человек, у которого мог существовать мотив для убийства Вильяма Ансона, это моя подзащитная, Сельма Ансон. Но имелось несколько человек, которые были кровно заинтересованы в том, чтобы умер Дилейн Арлингтон, и одной из них была его невероятно желчная и язвительная племянница Милдред Арлингтон. – Мейсон повернулся к Гамильтону Бергеру. – Имеются ли у вас вопросы к данному свидетелю?