Текст книги "Дело полусонной жены"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 11

Марион Шелби робко постучала в дверь каюты, занимаемой Мейсоном.

– Войдите, – откликнулся он.

Она вошла и несмело сказала:

– Надеюсь, вы извините меня за то, что я мешаю вашему отдыху… но мне просто необходимо побеседовать с вами.

Ее красные и опухшие глаза свидетельствовали о том, что она плакала.

– Что случилось? – спросил Мейсон. – Они были грубы с вами?

– Да.

– Выдвинули против вас определенное обвинение?

– Нет. Но говорили они со мной так, что хуже некуда. Главное – это тот тон, которым они говорили со мной.

Мейсон кивнул в знак понимания и сочувствия.

– Мистер Мейсон, я обращаюсь к вам на тот случай, если мне понадобится защитник. Вы ведь понимаете меня?

– Продолжайте, – подбодрил ее Мейсон, так как она умолкла.

– Я прошу вас позаботиться обо мне. Защитить меня, если мне нужна будет помощь. Я просто не знаю, что со мной будет в дальнейшем, не представляю себе, что они могут сделать со мной.

– Ваш муж сказал мне, что его пытались отравить.

– Да, у нас обоих было пищевое отравление. А теперь утверждают, что в пище действительно был обнаружен яд.

– У вашего мужа были враги?

– Да.

– И много?

– Полагаю, что да.

– Как вы ладили между собой?

Она тяжело вздохнула:

– Как и многие другие супруги в наше время. Но я всячески старалась сохранить лояльный подход.

– Вы полагаете, что у него были другие женщины?

– Не знаю. Никогда не спрашивала его об этом.

– Но вы думаете, что были?

– Он возвращался домой очень поздно, обычно среди ночи, и при этом не желал говорить со мной. Свои мысли он держал при себе. Он не мог не видеть моих усилий вести себя так, как ему бы хотелось. Во всяком случае, когда он желал остаться один, я никогда не навязывала ему своего общества.

– И не задавали никаких вопросов?

– Никаких. Я полагаю, что именно из-за этого возникает большинство разводов. Супруги слишком вмешиваются в дела друг друга. В конце концов, невозможно же удержать взрослого человека от исполнения собственных желаний. В ту минуту, как один из супругов, а особенно это относится к мужчинам, начинает чувствовать, что кто-то мешает его свободе, он начинает сожалеть о том, что променял холостую жизнь на семейную.

– Итак, вы испытали некоторое разочарование в супружеской жизни, миссис Шелби?

– Точнее сказать, если уж вы хотите это знать, разочарование в Скотте Шелби.

– Был ли у вас какой-нибудь другой, более привлекающий вас мужчина?

– Нет, – ответила она, прямо глядя в глаза Мейсону.

– Я хочу задать вам один вопрос, миссис Шелби. Вы сказали мне всю правду насчет сегодняшнего происшествия?

– Абсолютно всю, мистер Мейсон. Клянусь честью!

Мейсон размышлял несколько секунд. Затем вдруг спросил ее резко:

– Скажите, вы звонили по телефону Паркеру Бентону с советом устроить эту прогулку на яхте для удачного завершения деловых переговоров?

Она удивленно взглянула на него:

– Кто сказал вам об этом?

– Вы звонили?

– Да. Но как вы узнали об этом?

– Я не знал, я просто спросил у вас.

– Я сделала это по просьбе мужа. Он пришел расстроенный и сказал, что виделся с адвокатом, который, по его мнению, представляет интересы Паркера Бентона, что у него был шанс уладить одно спорное, но чрезвычайно важное для него дело и что по собственной глупости он не использовал эту возможность. Затем он сказал, что, может быть, еще не поздно уладить это дело и что для этого я анонимно должна поговорить с мистером Бентоном и сказать ему, что он, Шелби очень упрям и неуравновешен, а его жена, наоборот, спокойная и выдержанная женщина, которая сумеет повлиять на мужа. После этого я должна была посоветовать Бентону пригласить нас обоих на прогулку на его яхте в надежде на то, что там, в дружеской обстановке, мы сумеем обо всем договориться.

– Ну а теперь, – сказал Мейсон, – я задам вам вопрос чрезвычайной важности. Скажите, до этого вечера был ли между вами и вашим мужем какой-нибудь разговор о том, чтобы покататься на яхте Бентона?

– Нет, не было.

– Вы убеждены в этом?

– Да, конечно, Скотт вообще почти и не знал Бентона.

Мейсон нахмурился.

– Скотт предлагал мне покататься в конце недели на другой яхте, – продолжала миссис Шелби, – которую он собирался приобрести и хотел перед этим детально осмотреть. Он вместе со своим другом собирался пригласить на прогулку целую компанию…

Она умолкла, услышав, что кто-то стучит в дверь каюты Мейсона.

Мейсон подошел к двери и открыл ее. К его удивлению, на пороге стоял шериф, а рядом с ним сержант Дорсет.

– Зачем вы явились сюда? – спросил Мейсон. – Разве это входит в вашу компетенцию?

Дорсет ответил жестко:

– Я пытался остановить ее прежде, чем будет слишком поздно, но, к сожалению, мне это не удалось.

– Слишком поздно для чего, сержант?

– Для того, чтобы спасти жизнь Скотта Шелби, – отчеканил Дорсет.

– Вы знали о том, что его жизни угрожала опасность?

– У меня было вполне достаточно улик, чтобы сделать такой вывод.

Мейсон взглянул на него испытующим взглядом:

– Давайте, давайте, Дорсет. Нет ни малейшей надобности сохранять тайну.

– Ну что ж, если вы непременно этого хотите, я скажу вам. Я явился сюда потому, что имею ордер на руках.

– Какой ордер?

– Ордер на арест Марион Шелби, обвиняемой в покушении на убийство своего мужа при помощи яда. Она всыпала большую дозу мышьяка в обед своего мужа, который, несомненно, погиб бы, если бы не спешная и высококвалифицированная медицинская помощь.

Марион Шелби отшатнулась так, будто слова Дорсета были пулями, попадавшими прямо в ее тело. Затем она подошла к Мейсону, как бы ища возле него защиты.

– Вы… Вы не имеете права говорить подобные вещи. Это неправда. Это…

– Успокойтесь, – сказал ей Мейсон. – Выслушаем сержанта Дорсета до конца.

– Разве этого недостаточно?

– Если у вас имеется еще что-то в запасе, хотелось бы узнать и это.

– В свое время.

Мейсон заговорил медленно и внушительно:

– При создавшихся обстоятельствах, миссис Шелби, принимая во внимание то, что вы арестованы, я советую вам вообще не давать никаких показаний.

– Но я собираюсь отрицать это абсурдное обвинение. Оно абсолютно ложно и сделано со злым умыслом.

– В этом вы правы. Можете отрицать. Ну а теперь запомните, миссис Шелби: если вы хотите, чтобы я защищал вас, то вам придется точно выполнять мои советы. Представителям прессы вы будете отвечать: «Мне нечего вам сказать», – а в полиции будете повторять только одно: «Не виновата. Однако не собираюсь спорить с вами в отсутствие моего адвоката, а когда он придет сюда, он сам будет говорить с вами».

– Понятно, – проворчал Дорсет, – по старой формуле.

– Совершенно верно, – ответил Мейсон. – Всякий раз, как у меня появляется клиент, являющийся жертвой состряпанных обвинений, я неизбежно прибегаю к той же формуле.

– «Состряпанных обвинений», – рассмеялся Дорсет.

– Я назвал это именно так, – ответил Мейсон.

– Ну хорошо, выслушайте все остальное, – сказал сержант. – Она уговорила мужа застраховать свою жизнь в ее пользу, и притом на большую сумму, затем написать официальное завещание тоже на ее имя. После этого она отправилась в аптеку, где купила мышьяк якобы для того, чтобы травить крыс. Однако этот мышьяк каким-то образом оказался в обеденной тарелке ее мужа.

– Но я и сама была отравлена одновременно с ним! – перебила его Марион.

– Конечно, – терпеливо возразил ей Дорсет, – однако вы были достаточно осторожны, чтобы в свою тарелку всыпать лишь символическую порцию, в то время как мужу дали смертельную дозу.

– Это неправда.

– Помните, какая сумочка была у вас в руках в тот день? Коричневая, из телячьей кожи, в цвет вашего костюма? – спросил Дорсет.

– Да.

– Так вот, в этой сумочке мы нашли в бумажке немного оставшегося мышьяка.

– Нет, этого не могло быть! – с негодованием воскликнула миссис Шелби.

– И придется сознаться в том, что сами купили этот мышьяк. Вы не потрудились пойти для этого в какую-нибудь отдаленную аптеку, а пошли в самую ближнюю от вашего дома.

– Зачем мне было идти куда-нибудь еще? Я не собиралась ничего скрывать.

– Где именно вы купили мышьяк?

– Будьте осторожны, – подсказал ей Мейсон.

– Я вовсе не собираюсь быть осторожной, мистер Мейсон. Мне незачем скрывать что-либо. Я купила мышьяк, чтобы травить крыс, и сделала это по просьбе своего мужа.

– А что вы сделали с ним, принеся его домой? – спросил Дорсет.

– Отдала мужу.

Дорсет рассмеялся:

– Видимо, это побудило его пригласить вас в ресторан и всыпать яд в собственную тарелку! Немного подсыпал вам, а остаток вложил в вашу сумочку. Интересное кино!

– Я…

– Возможно, что дело обстояло именно так, сержант, – вмешался Мейсон. – И хотя вы сказали это с целью проявить свое остроумие, вы, быть может, нарисовали правильную картину. Миссис Шелби, больше нам вообще незачем разговаривать.

Однако Дорсет не унимался:

– Итак, миссис Шелби с горечью убедилась в том, что яд недостаточно верное орудие убийства. Поэтому сегодня вечером она взяла в руки шестизарядный револьвер из ящика своего мужа, столкнула его в воду, выстрелила в него и после этого начала громко вопить о помощи.

– Это не так. Я ничего подобного не делала. Я уже обо всем рассказала офицеру, который меня допрашивал, и объяснила, как все это случилось.

– Я бы сказал, что это удачная выдумка, – вяло возразил Дорсет.

– Это истинная правда!

– Послушайте, – сказал Мейсон, – если вы думаете, что стреляла она, то возьмите отпечатки ее пальцев и…

– Форменная чепуха! – возразил Дорсет. – Я нисколько не верю в эту методику в случаях преднамеренного убийства. Она надела перчатку, нажала на револьверный спуск, а затем выбросила эту перчатку за борт. Из этого револьвера выстрелили совсем недавно, так как в стволе еще сохранился свежий запах пороха. Да она и не отрицает, что держала это оружие в руке в ту минуту, когда был застрелен ее муж.

– Я вовсе не стреляла!

– Настаиваю на парафиновой пробе, – заявил Мейсон.

– Ну а парафин у вас есть?

– Конечно, нет. Но, может быть, есть здесь, на яхте?

– Нету! А кроме того, мне не нравится ваша настойчивость. Есть множество способов обмануть следствие. Ну, так: вы не стреляли. А звук выстрела вы слышали?

– Да.

– И ваш муж звонил вам из телефонной будки, находящейся на носу яхты?

– Так он сказал мне.

– Но откуда же он мог позвонить вам?

– Сейчас вы начинаете задавать разумные вопросы, – вмешался Мейсон. – И раз уж вы задали этот, то я настаиваю на том, чтобы вы проверили отпечатки пальцев на всех телефонных аппаратах, находящихся на яхте. Быть может, вам удастся обнаружить отпечатки самого Скотта Шелби.

Дорсет улыбнулся покровительственной улыбкой:

– Это было бы пустой тратой времени и материалов. Трудно, знаете ли, найти черного кота в темной комнате, особенно если его там нет. Его отпечатки найти невозможно просто потому, что он вовсе не звонил ей. Не мог ей позвонить! Поэтому эта красочная деталь не вызывает никакого доверия. Она, видимо, надеялась, что страховая компания с радостью выдаст ей пятьдесят тысяч долларов, несмотря на то что застрахованный погиб от насильственной смерти через шестьдесят дней после оформления страховки. Она пошла в ближайшую аптеку, где и купила мышьяк, которым пыталась отравить своего мужа. Боже милостивый, до чего же она наивна!

– Сержант, я еще раз прошу вас проверить отпечатки пальцев. Сделайте парафиновую пробу, – сказал Мейсон.

– Чепуха! – ответил Дорсет и открыл дверь перед арестованной миссис Шелби. Она вышла из каюты, высоко подняв голову.

Мейсон поколебался минуту, а затем подошел к шкафу, открыл свой чемодан и вытряхнул из него все содержимое прямо в ящик стола. Вынул из кармана острый перочинный нож, осторожно перерезал телефонный провод, взял, стараясь не оставлять отпечатков пальцев, телефонный аппарат и опустил его в свой чемодан.

Еще через несколько минут он, уже в пальто и в шляпе, вышел в коридор и постучал в каюту Деллы Стрит.

– Кто там? – раздался ее голос.

– Делла, одевайся, да поживее, – через дверь ответил Мейсон, – мы с тобой покидаем яхту.

– Но разве мы не должны дождаться?

– Нам нечего ждать, Делла, – ответил он. – Моторная лодка сейчас уйдет в обратный путь, и мы едем на ней. Сюда явился сержант Дорсет с местным шерифом и с ордером на арест Марион Шелби.

– Но захотят ли они взять с собой и нас? – спросила Делла.

– Если они вздумают помешать мне уехать, им придется привести для этого весьма серьезные причины. Сейчас начнется всеобщее бегство. Быстрее, Делла. Время не ждет.

Глава 12

Пол Дрейк, владелец детективного агентства, научился, подобно практикующим врачам, существовать в специфических условиях своей профессии. Он научился спать в компании трех телефонных аппаратов на ночном столике. Мгновенно просыпался от звонка, механическим движением одной руки включал свет, другой поднимал телефонную трубку. Выслушивал информацию, автоматически запоминал ее, давал указания. Положив трубку на место, он снова опускал голову на подушку и, гася лампу, в ту же секунду засыпал снова. Дрейк часто повторял, что хороший детектив должен обладать двумя обязательными качествами. Во-первых, он нисколько не должен быть похож на детектива, а, наоборот, должен казаться типичным представителем любой другой профессии. Во-вторых, он должен научиться спать и есть тогда и там, когда и где это удается. Если у детектива есть ум, то это помогает в работе, но обязательным не является.

Он часто выглядел удрученным. Но на попытки Деллы развеселить его всегда отвечал: «Оставь меня в покое, Делла, я упражняюсь в том, чтобы выглядеть как предприниматель, чьи дела идут исключительно плохо».

Мейсон постучал костяшками пальцев в дверь спальни Дрейка и почти тотчас же услышал приближающееся шлепанье босых ног.

– Кто там? – спросил Дрейк.

– Пол! Это я, Перри.

Щелкнул открывающийся замок.

– Со мной Делла Стрит, – поторопился добавить Мейсон.

– В таком случае подождите пять секунд.

Дверь открылась, и перед ними предстал Дрейк в халате и ночных туфлях. Волосы на его голове были взъерошены. Он бросил на вошедших лукаво-завистливый взгляд:

– Полагаю, что вы наконец вступили в брак и пришли сообщить мне об этом?

– Изумительный способ проводить свой медовый месяц! – сказала Делла.

– Не дури, Пол. Если бы молодожен представил тебя вот в таком виде, как ты есть, своей молодой жене, то ему смело можно предъявить обвинение в преднамеренном неуважении к ней. А она подумала бы, что все мужчины похожи на тебя, и немедленно удрала бы от своего молодого мужа обратно к родителям.

Дрейк провел пальцами по своим волосам:

– Если бы вы известили по телефону о своем предстоящем визите, я бы навел на волосы глянцевый лоск и был бы уже выбрит.

– И промыл бы глаза холодной водой.

– Конечно. Я бы даже почистил зубы! Здесь холодно, и поэтому я ложусь обратно в постель. Берите себе стулья, присаживайтесь и рассказывайте. Сними мои брюки с того стула, Перри. Осторожно, там в кармане часы. Кстати, который теперь час?

Мейсон взглянул на свои часы-браслет:

– Пять часов тридцать две минуты.

– Почти день, – вздохнул Дрейк. – Что у вас случилось?

– Пол, дорогой, надо найти труп.

Дрейк улегся в постель, накрылся одеялом, удобно подоткнул подушку.

– Черт возьми, конечно. Мне бы пора знать, что вы предпринимаете ночные прогулки не из романтических побуждений, а из уголовных.

Мейсон освободил стул от брюк Дрейка.

– Садись сюда, Делла, я сяду на его постель.

Дрейк отодвинул свои ноги.

– Ты должен согласиться, что это новый поворот в наших отношениях, Пол.

– Не нахожу.

– Обычно мы предъявляем тебе труп и просим найти преступника. На этот раз у нас уже есть обвиняемый, но нет убитого.

– Нужно осушить озеро или что-нибудь в этом роде?

– Горячо, но не угадал. Это не озеро, а река.

– И мне нужно осушить ее?

– Нет, это сделает полиция.

– Где же в таком случае мне искать этот труп?

– В квартире интересной блондинки.

– Конечно, плевое дело. Это будет примерно в четверть седьмого. Я постучу в дверь и скажу: «Извините, мадам, я представитель бюро статистики. Мы интересуемся, нет ли у вас здесь каких-нибудь трупов, которые вы могли бы передать нам. А если вы вообще устали от них всех, мы могли бы устроить полную распродажу». Можно прикинуться студентом-медиком. Это, пожалуй, удачнее: «Извините, мадам, я студент медицинского колледжа. У нас не хватает трупов для изучения анатомии. Не могли бы вы помочь мне в прохождении курса, предоставив в мое распоряжение имеющийся у вас труп». Все ведь хотят помочь учащимся молодым людям. Для этой роли нужно прийти к ней без шляпы, но с открытой, серьезной улыбкой на лице. Я уверен, что после этого она немедленно откопает и выдаст посетителю вожделенный труп.

– Я жду, когда ж ты наконец перестанешь паясничать и захочешь ознакомиться с фактами, боясь, что в нашем распоряжении мало времени.

– О’кей. Излагай.

– Вся история слишком длинная для того, чтобы рассказать ее в деталях. Я просто изложу тебе свою версию событий и коснусь главных пунктов дела.

– Начинай.

– Некто по имени Скотт Шелби, довольно сомнительный тип, интересуется добычей нефти. Женат в третий раз. Сейчас у него жена чуть ли не вдвое моложе его. Первоклассная женщина с чудесными глазами и прекрасной фигурой.

Дрейк обратился к Делле:

– Все в порядке, Делла, он не безнадежен! Заметь, что у него не хватает времени, чтобы подробно описать убийство, но когда речь заходит о чьей-то красивой жене, то его рассказ становится детальным и красочным.

– В дальнейшем ты убедишься, Пол, что он успел заметить не только это, – улыбнулась Делла.

– В самом деле? – произнес Дрейк. – О’кей, Перри. Что ты можешь еще сказать о мистере Шелби и его прекрасной супруге?

– Мы совершали совместную прогулку на яхте. Среди ночи крепко спящую жену будит телефонный звонок. Муж приказывает ей немедленно взять револьвер с ночного столика и принести его на нос яхты. Он говорит, что это для него вопрос жизни и смерти и чтобы она бежала на палубу без промедления.

– После этого она вызывает по телефону тебя, а сама снова засыпает. И теперь ты хочешь, чтобы я отыскал его труп.

– Нет, не совсем так. Она выскакивает из постели и босиком, в одной рубашке, бросается на палубу с револьвером в руке. Почти добежав до указанного ей места, она видит своего мужа, который как будто борется с невидимым ей противником. Затем он падает за борт, а она слышит всплеск воды. Почти одновременно она слышит выстрел и, закричав, бросается к борту яхты. Наклонившись вниз, она видит лицо своего мужа и слышит, как он называет ее по имени. Он пытается плыть, ударяется о борт яхты, а затем течение увлекает его под днище. Она надеется, что он выплывет по другую сторону, так как он хороший пловец. Однако, добежав до другого борта, она убеждается, что ее надежды тщетны. Так он и не выплыл и не найден.

– Ну а жена? – спросил Дрейк.

– Влетает прямо в мои объятия.

– В котором часу произошло все это?

– Около полуночи.

– Отлично, – сказал Дрейк, обращаясь к Делле. – В раннем детстве на уроках каллиграфии я часто переписывал поговорку: «Ранняя птичка добывает лучшего червяка». Но подумай о том, кто терпеливо стоял на палубе, ожидая появления прекрасной женщины. Он, вероятно, простоял там три или четыре часа, прежде чем был вознагражден за свое терпение: прекрасная женщина, трепещущее тело которой прикрыто лишь тонкой тканью ночной сорочки, бежит по палубе и влетает непосредственно в его объятия. Браво, Перри. Меня нисколько не удивляет, что ты потратил много времени на описание прелестей жены Шелби. Кто-нибудь видел убийцу или еще кого-нибудь на палубе?

– Там не было никого, кроме миссис Шелби.

– Кстати, куда делся револьвер? Он был у нее?

– Да, в ее руке.

– Все пули были в обойме?

– За исключением одной.

Дрейк сплел указательные пальцы:

– Плохо, Перри, очень плохо. Ты подпал под чары красивой женщины, и это отрицательно повлияло на твое юридическое мышление. Если бы эта женщина пришла днем – и одетая! – в твою контору, ты бы не взялся за ее защиту. Но так как она влетела в твои объятия в полуголом виде и полусонном состоянии, ты растаял и счел своим рыцарским долгом защищать ее от этой гадкой полиции.

– Ты так думаешь?

– Думаю? Черт возьми, Перри. Я уверен в абсурдности истории, которую ты мне рассказал. Прежде всего кто, по-твоему, стрелял в этого Шелби? Он барахтался в воде, тяжело раненный, и ударялся о борт судна, пока не опустился на дно. Где же мог находиться в это время убийца? Что же, он тоже плавал в реке, ожидая падения Шелби? На палубе его, во всяком случае, не было. Перри, поставь себя в положение судьи. Красивая женщина нежно улыбнется ему и скажет: «На палубе не было никого, кроме меня. Но я, будучи любящей и преданной женой, должна была находиться там. Обо всем остальном вам подробно скажет мой адвокат». После этого она скрестит свои изящные ножки и улыбнется тебе. А ты, Перри, будешь давать объяснения судье и присяжным.

– Пол, ты еще ничего не знаешь, а уже объясняешь и прогнозируешь.

– Ну что ж, рассказывай, охотно послушаю.

– Шестьдесят дней назад он застраховал свою жизнь на пятьдесят тысяч в ее пользу.

– Ого!

– А четыре дня назад она купила в аптеке мышьяк…

– Чтобы травить крыс, как я полагаю?

– Правильно.

– И куда же попал этот яд, Перри?

– Он оказался в тарелке ее мужа.

– Я думаю, что муж вскочил на стол и стал пищать, как крыса. После этого она решила, что крысы будут есть суп из его тарелки и поэтому именно туда следует всыпать мышьяк?

– Дрейк, постарайся меня понять!

– Боже милостивый, прекрасно понимаю. Тебе надоело выигрывать все процессы, которые ты ведешь, и захотелось взяться для разнообразия за совершенно безнадежное дело. Я говорю это всерьез, Перри. Почему ты не сидишь спокойно в своей конторе и не принимаешь клиенток, приходящих к тебе вполне одетыми? Если бы она пришла днем и в обычном порядке, ты бы и слушать ее не стал. Я могу тебе дать один ценный совет?

– Какой?

– Пусть она явится на судебное заседание в той же прозрачной ночной рубашке. Быть может, ей удастся произвести на присяжных такое же неотразимое впечатление, какое она произвела на тебя, хотя, откровенно говоря, я сомневаюсь в этом.

– Я также, – ответил Мейсон.

– Других шансов у тебя нет!

– Попробуй поразмыслить над этим делом, Пол.

– Очень неприятно, Перри, но если ты думаешь, что мое агентство возьмется за подготовку защиты такой клиентки, то ты очень ошибаешься. Я и на сотню футов не подойду к подобному делу. Как бы я ни любил работать вместе с тобой, Перри, будь я проклят, если попытаюсь уговорить самого себя, что эта женщина невиновна. Поищи какого-нибудь более легковерного детектива и не буди его среди ночи.

– У нас нет времени.

– О’кей. Но я уже сказал тебе о своем отношении к этому делу. Не желаю иметь с ним ничего общего.

– Женщина – настоящая красотка.

– Об этом я уже слышал.

– И в ее глазах, – продолжал Мейсон, – застыла усмешка женщины, которая уже изведала жизнь и нашла в ней лишь повод для легкой иронии.

– Этот тип мне знаком. Они настолько привлекательны, что их преследуют все мужчины, а они лишь смеются над этой однообразной реакцией представителей мужского пола. Вскоре они приобретают такую самоуверенность, что осмеливаются совершать любые поступки, включая и убийство. Они знают, что легко могут спастись от наказания: им стоит лишь броситься полуодетыми в объятия знаменитого адвоката.

– Поверь мне, Пол, что она умна и способна размышлять.

– При всем моем уважении к присутствующей здесь Делле Стрит я должен сказать, что красота не является залогом ума, – парировал Дрейк.

– Итак, мы начинаем рассматривать улики обвинения против миссис Шелби, – сказал Мейсон.

– Да, пожалуй, давно уже пора приступить к этому.

– Она уговорила своего мужа застраховать свою жизнь в ее пользу. После этого купила в ближайшей аптеке мышьяк, говоря, что собирается травить крыс. Через пару дней после этого ее муж проглотил вместе с пищей смертельную дозу мышьяка. Это произошло во время обеда в ресторане, однако там никто не был отравлен, кроме Шелби. Да, есть еще кое-что, Пол, о чем я забыл сказать.

– Мне кажется, что косвенных улик уже вполне достаточно.

– Но есть и еще.

– Что именно?

– В сумочке жены при обыске были найдены остатки мышьяка в бумажке.

– Ну не великолепно ли это? Право же, Перри, я пойду в суд послушать, как именно ты будешь защищать эту женщину. Это будет что-то совершенно выдающееся!

– Приходи! – ответил Мейсон. – Представь себе, после того как она совершила все эти – глупейшие! – поступки, она, вернувшись домой, не выбросила остатки мышьяка, а специально оставила их – для любознательной полиции – в своей сумочке.

– Понимаю тебя, – сказал Дрейк, – ты исходишь из того, что она предвидела, что полиция установит факт отравления ее мужа мышьяком. А между тем большинство таких ловких женщин предполагают, что врач выдаст им справку о смерти мужа в результате острого желудочного заболевания и что им вовсе не о чем беспокоиться.

– После этого она отправляется вместе с мужем на прогулку на яхте и пытается убить его там. Для того чтобы исполнить задуманное, она ждет наступления полуночи, затем, взяв в руки револьвер, бежит по палубе на нос яхты. Здесь находится ее муж, которого она предварительно завлекла сюда. В момент, когда он свесился за борт, она сталкивает его в воду, наклоняется над бортом и стреляет в него. После этого, все еще держа в руке револьвер, из которого она только что выстрелила, она издает вопль, бросается бегом назад по палубе и совершенно случайно налетает на меня.

– Да, конечно, она не знала о том, что налетит именно на тебя. Или знала?

– Представь это дело иначе. Она не может быть настолько тупой.

– Этого нельзя предугадать. Быть может, она действительно не знала о том, что ты стоишь на палубе, а надеялась вернуться в свою каюту и снова заснуть в постели сном невинности, положив револьвер на прежнее место. В этом случае можно предположить, что много позднее ее разбудит капитан судна, деликатно постучав в дверь ее каюты: «Извините, мадам, вы не потеряли мужа?» При таких обстоятельствах ее не коснулось бы ни малейшее подозрение, и это был бы случай необыкновенно удачного осуществления убийства. – Дрейк почесал голову. – Тебе, кажется, удалось поколебать мою уверенность: даже самая тупая женщина сообразит бросить оружие в воду.

– Да, – сказал Мейсон, – если бы она не упустила этого из виду.

– Продолжай, Перри. Ты сумел заинтересовать меня. Что дальше?

– За борт сбросили оснащенный фонарем спасательный пояс, спустили лодки и начали тщательно осматривать всю поверхность реки, ярко освещенную с яхты. Однако тело так и не было обнаружено.

– Естественно, – ответил Дрейк. – Получив смертельную рану, он утонул, и тело его опустилось на дно реки.

– Вспомни, что он некоторое время плыл и с такой силой ударялся о борт яхты, что это слышали даже те, которые не услыхали ни крика миссис Шелби, ни звука выстрела.

– Это меня не удивляет, – ответил Дрейк. – Утопающий, естественно, стремится ухватиться за какой-нибудь предмет и сопротивляется, сколько может, прежде чем опуститься на дно.

– А теперь я расскажу тебе еще кое-что, – продолжал Мейсон. – Шелби сам собирался купить яхту и, желая проверить ее, пригласил на прогулку в конце недели свою жену и нескольких друзей.

– Я тебя не понимаю, Перри.

– В этот момент возникло конфликтное дело с Бентоном, и он попросил свою жену анонимно позвонить Бентону и посоветовать ему пригласить Шелби вместе с женой на речную прогулку на яхте.

Дрейк нахмурился:

– Сдай мне еще одну карту, Перри. Кажется, я начинаю понимать тебя.

– Отлично, – сказал Мейсон. – Теперь скажу тебе, что незадолго до происшествия я прогуливался по палубе и наткнулся на кусок морского каната длиной около двадцати футов.

– Ну и что из этого?

– Я отбросил его ногой с дороги.

– Предположим.

– Когда я снова пришел на то же место после происшествия, каната на палубе уже не было.

– А ты его искал?

– Да, представь себе, искал.

– И его не было?

– Нет.

– Ну а если в него стреляла не его жена, то кто же?

– Неужели ты этого не понимаешь, Пол! Мог выстрелить лишь один человек.

– Кто же?

– Сам муж.

– Ты хочешь сказать, что он застрелился?

– Нет, не то. Он просто произвел один выстрел из своего револьвера, чтобы бросить подозрение на свою жену. Он сделал это до того, как вышел из каюты и позвонил по телефону своей жене, приказав принести ему револьвер. Подождал на палубе ее прихода, а как только увидел ее, бросился в воду и начал барахтаться, будто утопающий. Однако он успел выстрелить еще раз, после этого всплыл, повернулся лицом к жене, чтобы она могла узнать его, и даже окликнул ее по имени. Затем он бился о борт яхты, чтобы разбудить свидетелей. Сыграв свою роль, он сошел со сцены и бесследно исчез. А теперь вернемся к канату.

– При чем здесь канат?

– Ему легче всего было проделать все задуманное, обвязавшись канатом, выброшенным за борт. Он действительно произвел громкий всплеск при падении в воду, однако точно рассчитав место и силу падения. Видимо, он ухватился за канат левой рукой, а правой держал револьвер, оберегая его от воды. Выстрелив в воздух, он перестал держаться за канат и стащил его в воду. Потом имитировал движения раненого до тех пор, пока не увидел жену, наклонившуюся над бортом. После этого он исчез.

– Черт! – заинтересовался Дрейк. – Видимо, он сильно любил ее?

– В этом и загвоздка. Предполагаю, что он увлечен блондинкой, владелицей конторы по торговле земельными участками, Эллен Кэшинг. Он уже дважды разводился по суду, и ему приходилось выплачивать алименты. Очевидно, он счел третий развод обременительным. Решил для разнообразия симулировать смерть. Однако, когда человек умирает, кто-то должен выполнить известные формальности и официально засвидетельствовать его кончину. У него для этого имелась своя законная жена. А чтобы она не тосковала о нем, решил навлечь на нее подозрение в преднамеренном убийстве мужа. По-моему, он уже давно придумал эту лихую штуку. Частью его блефа было намерение купить яхту и провести на ней пробное плавание в дружеском обществе. Однако он сообразил, что на почти своей яхте и в окружении личных друзей его исчезновение будет не столь уж правдоподобным. Тут, кстати, подвернулись его деловые контакты с Паркером Бентоном – известным яхтсменом, чьи фотографии постоянно появлялись во всех иллюстрированных журналах. Поэтому Шелби во изменение первоначального плана решает добиться приглашения на яхту Бентона, предоставляя последнему объясняться с полицией после своего загадочного исчезновения. Ну, понял наконец?

– Начинаю понимать… Но почему же он не пошел на компромисс с Бентоном и не получил с него наличные деньги?

– Потому что он не сумел бы получить от Бентона ни цента до окончательного завершения дела. Бентон потребовал бы от него расписки и отказа от его претензий по всей форме. А так он оставил вопрос открытым, в твердом убеждении, что никто его не заподозрит в чем бы то ни было. И уж конечно, не выведет на чистую воду.