Текст книги "Дело хромой канарейки"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Если хорошенько подумать, Пол, то нет. Она наняла меня, это верно, но для того, чтобы представлять интересы замужней сестры.

– Иначе говоря, миссис Прескотт?

– Да.

– В таком случае ставлю пять против одного, что клиентка мертва.

– Знаешь, Пол, пожалуй, я оставлю здесь мою машину и поеду вместе с тобой. Тогда у нас будет возможность поговорить. Почему ты думаешь, что миссис Прескотт убили?

– Проще пареной репы. Как считает миссис Андерсон, убийство произошло где-то около полудня, перед самой аварией. В это время Прескотт, бизнесмен, находится в своей конторе, а его супруга, как хозяйка дома, должна быть у себя.

– А может быть, Прескотт – любитель поспать подольше.

– Нет. Он ведь обратился к Гарри Трейдеру с просьбой доставить груз в его гараж и даже отдал ему ключ. Это доказывает, что он не собирался быть дома в то время, когда Трейдер привезет заказ. Трейдер появился бы в самом начале первого, как раз в тот момент, когда мисс Свейн со своим приятелем прятали револьвер.

– Что ж, логично, Пол.

– Дар, ниспосланный свыше, – усмехнулся детектив.

– Тогда пораскинь умом вот в каком плане: Рита Свейн со своим Джимми находится в задней половине дома, в солярии, в тот момент, когда происходит авария. Но водитель что-то видел в окне. Кто же еще находился в тот момент в доме? Кого мот видеть водитель? И заметь, мистер Всезнайка, что это должно было быть что-то интересное, чтобы он забыл о дорожных правилах и врезался в огромный фургон.

Дрейк сокрушенно буркнул:

– Нет уж, Перри, это тебе решать. О’кей, у твоих клиентов имеется алиби, если водитель действительно видел то, что ты предполагаешь, в переднем окне дома Прескотта. Только ведь это могло быть вовсе и не само преступление… Допустим, женщина, позабыв задернуть занавески, застирывала кровавые пятна…

Мейсон рассмеялся.

– Пол, у тебя криминально направленное мышление. Дай тебе только волю, и мои клиенты попадут за решетку прежде, чем я успею рот раскрыть. Ладно, хватит фантазировать. Давай-ка послушаем, что нам скажет медик.

– Что ты за человек, Перри, мне самому так понравилась мысль о кровавых пятнах, а ты сразу мне рот затыкаешь!

Глава 5

Когда Мейсон и Дрейк добрались до больницы «Доброго Самаритянина», доктор Джеймс Боллас все еще находился на дежурстве. Он выслушал вопросы адвоката с вежливым Вниманием.

– Да, да, – сказал он, пожимая руки посетителям, – я отлично помню пациента. Его доставили сегодня в двенадцать десять. Прежде всего, его травмы были поверхностными, но им сопутствовало довольно редкое явление, иногда встречающееся в подобных случаях: травматическая амнезия.

– А если перевести на разговорный английский: что такое «травматическая амнезия»? – спросил Пол Дрейк.

Доктор со снисходительной улыбкой посмотрел на детектива.

– Пардон, я не собирался употреблять медицинских терминов. Амнезия – это потеря памяти. Жертвы амнезии не помнят своего прошлого, не могут сказать, как их зовут и кто они такие. Ну, а слово «травматический» говорит о причине самой амнезии.

– Если я вас правильно понял, доктор, то, когда водителя привезли к вам и к нему вернулось сознание, с памятью у него было не все в порядке? – спросил Мейсон.

– Совершенно верно. У него не было ни переломов костей, ни вывихов. Иными словами, он отделался сравнительно легко: несколько кровоподтеков, два поверхностных пореза на лице, возможность получить страховку за травму и, что менее приятно, эффект шока. Перевязка и обработка порезов заняла несколько минут.

По словам человека, доставившего его сюда, столкновение машин было очень сильным. Пострадавшего положили в грузовик в бессознательном состоянии. Он пришел в себя, когда его несли на носилках в перевязочную, но у него в тот момент была полная потеря памяти. Он не смог назвать своего имени, адреса, рода занятий, откуда он родом, женат или холост. Короче, он не ответил ни на один вопрос в отношении себя. Мы осмотрели его карманы и установили по документам, что он Карл Паккард из Олтвилла, Калифорния. Я всячески старался отвлечь его внимание от этих документов, что могло бы освежить его память, до тех пор, пока не пройдет редкий эффект травматического шока и я не удостоверюсь, что серьезных повреждений не имеется. Потом я дал ему немного бренди, немного с ним поговорил и между прочим поинтересовался, как идут дела в Олтвилле.

Наступила драматическая тишина, а доктор со снисходительной улыбкой смотрел на своих внимательных слушателей, ожидая, когда они полностью оценят всю мудрость его тактики.

– Если бы я придал этому вопросу слишком большое значение, – продолжал доктор, – больной бессознательно насторожился бы и стал бы напрягать свою память, что непременно усилило бы временную амнезию. Так всегда случается при неправильном лечении…

– Понятно, понятно, доктор. Скажите, у него восстановилась память?

– Да.

В этом простеньком «да» было ясно выражено неодобрение тому, что адвокат столь невежливо прервал его научные объяснения.

– Он сам вспомнил свое имя? Пришлось ли вам подсказывать его или же он сам его назвал?

– Он сам все вспомнил. Если вы соизволите выслушать полный отчет, вы получите гораздо более ясную картину.

– Говорите, доктор, – кивнул головой Мейсон, вытаскивая из кармана портсигар.

Дрейк осмотрелся, опустился на стул и прислонился головой к стене, закрыв глаза.

Доктор Боллас начал лекторским тоном:

– Когда я его спросил, как обстоят дела в Олтвилле, я постарался, чтобы мой вопрос прозвучал как абсолютно случайный. Его ответ был в равной степени случайный. Тогда я поинтересовался, знаком ли он с председателем Первого международного банка в Олтвилле. Он ответил, что да, знает его прекрасно. Мы поболтали еще на посторонние темы, а потом я спросил, где он живет в Олтвилле. Он сообщил мне адрес, совпадающий с тем, что был написан в его водительском удостоверении. Тогда я спросил и его имя. Он ответил. Постепенно я подвел его к автомобильной аварии, ну и тут он вспомнил все самым наилучшим образом.

– Что он сказал про аварию?

– Сказал, что винить надо его одного. Водитель фургона, мистер Трейдер, производит впечатление делового человека. Трейдер заявил, что был застрахован. Если его и обвинят, страховая компания заплатит, но что он совершенно не виноват. Паккард вел себя довольно глупо. Пациент сказал, будто он что-то заметил в одном из окон домов по правой стороне, высунул голову, чтобы лучше рассмотреть, и совершенно позабыл про дорогу. Опомнился он только тогда, когда почувствовал слева какую-то огромную массу, прижимавшую его к обочине дороги. Столкновение произошло в ту же минуту. Больше он ничего не помнит.

– Он не сказал, что именно видел в окне?

– Нет, но он выглядел, как бы это сказать, слегка смущенным. Некрасивое слово «обалдевший», но оно как раз прекрасно характеризует его состояние.

– Не женщину ли? – спросил Дрейк, открывая глаза.

– Он не говорил.

– Паккард не упоминал о том, что он собирается делать с машиной?

– Собирался посмотреть, нельзя ли ее отремонтировать.

– Паккард застрахован?

– Кажется, нет.

– Когда ему стало легче?

– Минут через двадцать.

– Когда он уходил, все уже было нормально, не так ли?

– Вполне, если не считать ссадин и синяков.

– Вы записали адрес Паккарда?

– Да. Минуточку. – Доктор порылся в карточках, вытянул одну и продиктовал: – 1836, Робинсон-авеню, Олтвилл, Калифорния.

– Очевидно, это его постоянный адрес, – сказал Мейсон. – А вы не поинтересовались, где он сейчас остановился?

– Нет. Как я понял, он был здесь проездом.

– У вас сложилось такое впечатление на основании его прямых слов или же…

– В нашей профессии мы не привыкли руководствоваться только субъективными ощущениями, а всегда опираемся на конкретные факты. Когда мистер Паккард избавился от амнезии, я спросил его, когда он сюда приехал. Он ответил что только сегодня утром и рассчитывал к вечеру добраться до Сан-Диего.

– Вы не спросили его, где он остановился прошлой ночью?

– Нет. Подобные вопросы не могли мне помочь поставить диагноз или назначить курс лечения. Не забывайте, джентльмены, что меня интересует чисто медицинская сторона вопроса. Подчеркиваю еще раз, что случаи травматической амнезии требуют весьма деликатного подхода. Если бы Паккард понял, что стал жертвой амнезии, он бы испугался. И это могло вызвать кумулятивный шок, который наслоился бы на ранее полученный травматический. Представляете, джентльмены, за долю секунды до катастрофы жертва всегда понимает, что столкновение машин неизбежно. И эта психологическая травма часто бывает более страшной, чем физические повреждения.

– Понимаю, – сказал Мейсон, – понимаю. Но больше вы ничего важного не можете сообщить нам, доктор?

– Абсолютно ничего. Повторяю еще раз: травмы, полученные мистером Паккардом, оказались несерьезными. Не сомневаюсь, что вы представляете страховую компанию, которая…

– Нет, доктор, я не представляю страховую компанию. Я заинтересован в расследовании данного дела, только и всего… У вас записан адрес Трейдера?

– Да. Компания торговых перевозок Трейдера, 1819, Центральная улица.

– Спасибо, доктор. Пошли, Пол.

Доктор Боллас проводил их до коридора. Он продолжал быть по-профессорски важным и вежливым.

Когда они сели в машину, Дрейк спросил, как всегда растягивая слова:

– Ну и куда тебя привело, Перри?

– Не знаю.. До сих пор мы точно не знаем, что случилось в особняке Прескотта. Все это сплошное гадание на кофейной гуще. Пока я блуждаю в потемках.

– Ладно, сейчас позвоню к себе и узнаю, не прояснилась ли обстановка.

– Я подожду тебя в машине. Попроси свою секретарш) позвонить в мою контору. Пусть попросит Деллу дождаться моего возвращения.

Минут через пять послышались торопливые шаги Дрейка, гулко разносящиеся по бетонной дорожке.

– Есть новости? – спросил Мейсон, когда детектив открыл дверцу.

– Я бы сказал, куча новостей. Вальтера Прескотта нашли мертвым наверху в спальне. Кто-то всадил ему пулю в грудь из револьвера тридцать восьмого калибра. Точнее, целых три нули. Одна из них угодила в сердце. Стреляли чуть ли не в упор, потому что обгорели и ткань и кожа. Полиция перерыла бюро, в котором, по словам миссис Андерсон, мисс Свейн спрятала револьвер. В ящике оружие они не нашли, но за ящиком был запихан револьвер тридцать восьмого калибра системы «смит-и-вессон» с обоймой, в которой были три стреляных гильзы и три неиспользованных патрона. По запаху было ясно, что из пистолета совсем недавно стреляли.

– Что с мисс Свейн? Что они предприняли?

– Разыскивают. Она ушла из дома с небольшим чемоданчиком и клеткой с канарейкой где-то около половины первого. Полиция решила, что девушка собралась удрать за границу и потому не захотела оставлять птичку умирать с голоду.

– В таком случае она должна была быть уверена, что ее сестра, Розалинда Прескотт, тоже не собирается возвращаться.

– Полиция разыскивает и сестру.

– Они чего-то добились?

– Пока нет.

– Установили ли они личность человека, который был в доме?

– Да. Некто Дресколл. Его тоже ищут.

– Нашли?

– Пока нет.

– Направь людей для сбора информации об этом самом Дресколле, – распорядился Мейсон.

– Я это сделал, как только мне назвали его имя, – усмехнулся Дрейк.

– Поехали, Пол. Нам надо отыскать Гарри Трейдера. Сначала съездим в его контору. Возможно, он там.

Гарри Трейдер, человек, пропахший потом и едким табаком, действительно находился у себя в конторе, разбираясь в каких-то отчетах.

Он посмотрел на двух посетителей холодными серыми глазами.

– Хотелось бы знать, какое отношение вы имеете к этому делу? – спросил он довольно нелюбезно.

– Мы проводим расследование, – ответил Мейсон. Трейдер вытащил из кармана замусоленного комбинезона кусок жевательного табака, отщипнул немного и отправил в рот. Нарочито медленно он сначала убрал табак, потом закрыл перочинный нож. Затем, лениво растягивая слова, он заговорил:

– Любой человек, задающий вопросы, проводит расследование. Это пустые слова. Вы что, представляете интересы Прескотта?

– Нет, – ответил Мейсон, – я расследую другую сторону данного дела.

– Какую же?

– Чисто случайную.

Трейдер перекатил во рту кусок табака, осторожно сплюнул, не разжимая зубов, и буркнул:

– Спасибо, что прямо сказали.

– Вы отвозили Паккарда в больницу? – Я.

– А из больницы его тоже вы забирали?

– Нет. Мне нужно было развезти товары. Я сдал его доктору, и все.

– Вы не знаете, когда он уехал из больницы?

– Нет.

– Знаете ли вы, насколько серьезна была его травма?

– Прекрасно знаю. Побился он, только и всего. Я проторчал в больнице до тех пор, пока мне не сказали, что никакой опасности нет.

– Вам сказали, что у него амнезия, то есть потеря памяти?

– Вы имеете в виду, что парень был слегка не в себе?

– Как произошла авария?

Трейдер старательно пережевывал табак. При этом на его лице заходили большие желваки, а само лицо приняло напряженно-сосредоточенное выражение. Глаза смотрели по-прежнему холодно, недоброжелательно.

Часы на стене громко отщелкивали секунды. Совсем как метроном, подумал Перри Мейсон.

– Вы не хотите отвечать на этот вопрос? – вежливо поинтересовался адвокат.

– Совершенно верно, приятель: я написал отчет своей страховой компании. Если интересуетесь, можете обратиться туда.

– В какую именно страховую компанию? – невозмутимо спросил Мейсон.

– Это что-то новое, – проворчал Трейдер.

– Послушайте. По причинам, знать которые вам совсем не обязательно, я пытаюсь найти наиболее приемлемое решение для всех затронутых сторон. Вы нисколько не пострадаете от того, что скажете мне правду.

– Идите договариваться с моей страховой компанией, – только повторил Трейдер.

– Но страховых компаний много. Мы не знаем, которая ваша, – напомнил Дрейк.

– Правильно, приятель. Не знаете.

– Вы должны были доставить товары по адресу, недалеко От места аварии? – спросил Мейсон.

– В дом Прескотта?

– А какая вам разница?

– От этого зависит всего лишь, нужно ли вам было действительно заворачивать на Четырнадцатую улицу.

– Да. Вы правы. Я должен был кое-что отвезти в гараж мистера Прескотта.

– Сразу же после аварии вы при помощи еще одного человека уложили Паккарда в кузов своей машины и отвезли в больницу. Так?

– Так.

– Кто был второй человек?

– Не знаю. Какой-то парень, который вышел из этого дома.

– Из какого дома?

– Прескоттовского.

– Вы знакомы с Прескоттом?

– Да.

– Хорошо?

– Выполнял для него кое-какие поручения.

– А того, другого человека вы знаете?

– Видел впервые в жизни.

– Узнали бы вы его, если бы с ним снова встретились?

– Разумеется!

– А когда выяснили, что Паккард был ранен не очень серьезно, вы уехали из больницы и все-таки доставили груз мистеру Прескотту?

– Правильно.

– Кто-нибудь был дома?

– Не знаю. Мне было велено положить груз в гараж, я его туда и положил.

– От кого вы получили такие указания?

– От самого Прескотта. Он же мне вручил ключ от гаража.

– Когда?

– Спросите Прескотта.

– Когда вы возвратились, поврежденная легковая все еще стояла перед домом мистера Прескотта?

– Да.

– Не говорил ли Паккард, где он остановился в городе, зачем вообще сюда приехал и каковы были его ближайшие планы?

Трейдер сжал губы, пожевал, потом ловко плюнул прямо в Урну, стоящую возле письменного стола.

– Не хотите отвечать на этот вопрос? Трейдер покачал головой:

– Мне было важно только то, что он признал свою вину Больше я ничего рассказать не могу о нашем разговоре.

– Послушайте, Трейдер, вы не слишком-то стремитесь нам помочь. Мне нужны сведения, а если вы их нам не сообщите, то сами будете от этого только в проигрыше.

– Я сказал все, что считал нужным сказать, – мрачно буркнул Трейдер.

Мейсон сделал знак рукой Дрейку:

– Пошли, Пол. Не будем зря терять времени.

– Куда теперь? – спросил детектив, когда они подошли к машине.

– Довези меня до моей машины, и я поеду к себе в контору. А ты тем временем направишь своих ребят на розыски Карла Паккарда.

– Он тебе здорово нужен?

– «Здорово» – не то слово. До зарезу, если хочешь знать. Понимаешь, мы во всем отстаем от полиции. Только здесь мы ее опередим, если быстренько найдем Паккарда. То, что он видел в окне, может спасти жизнь невинного.

– Или, – холодно добавил Дрейк, включая зажигание, – затянет веревку вокруг шеи одного из твоих клиентов. Ты не думал о такой возможности, Перри?

– Нет, не думал и не разрешу себе думать, – суровым тоном ответил адвокат.

Глава 6

Мейсон открыл двери конторы и вошел. Делла сидела за своим столом, разговаривая с кем-то по телефону. Было слышно, как она говорила:

– О’кей, я ему передам. Я слышу, что он уже вернулся. Повернувшись к Перри Мейсону, она улыбнулась и сказала:

– Вижу, что ваша хромая канарейка все-таки столкнула вас с загадкой.

– Можешь не сомневаться. Кто звонил?

– Секретарша Дрейка. Просила вам передать, что его оперативники не сумели разыскать Джимми Дресколла, Риту Свейн и Розалинду Прескотт. Поскольку и полиция ищет всех троих, естественно предположить, что они все смылись.

– Ол-райт. А что она говорила об убийстве?

– Ничего нового. Прескотта обнаружили наверху, в спальне. В него стреляли трижды из револьвера тридцать восьмого калибра. Револьвер, найденный полицией в том месте, куда его прятала Рита Свейн, тоже тридцать восьмого калибра. Ребята Дрейка еще не выяснили результатов баллистической экспертизы. Похоже, что полиция пока сама не располагает этими данными.

Я не понимаю, шеф, если Рита действительно замешана в это убийство, почему она вам обо всем не рассказала? Должна же она была понимать, что все в самое ближайшее время выплывет на поверхность. То, что она заставляет вас работать в потемках, ей ни капельки не поможет!

Мейсон подошел к столу и закурил сигарету.

– Что выяснили ребята Пола Дрейка? – спросил он.

– Я только что разговаривала с Мейбл Фосс, и она сообщила мне последние новости.

– В таком случае ты должна понять, что единственная улика, которая связывает Риту Свейн с убийством, – это заявление миссис Андерсон.

– Иначе именуемой Надоедой.

– Дело не в ней самой, Делла, а в ее показаниях. Она говорит, что Рита Свейн подрезала канарейке коготки. В этот момент разыгралась страстная любовная сцена между нею и Джимми Дресколлом. Канарейка вырвалась у Риты из рук. И тут произошла автомобильная авария. Джимми выскочил из дома и помог погрузить пострадавшего в кузов фургона, в котором его отвезли в больницу. Потом Джимми вернулся в дом и отдал Рите револьвер, который Рита запрятала в бюро. Выходя из дома, Джимми попал в объятия полиции. После этого существует некоторый перерыв в наблюдениях свидетельницы. Спустя какое-то время она увидела, как Рита поймала канарейку и закончила подрезание коготков. На этот раз Рите потребовалось найти самое светлое место, чтобы продолжить ранее начатую операцию, тогда как сначала она подрезала коготки, стоя посреди солярия и даже не подняв тюлевых занавесок. А во второй раз она подошла к самому окну, откинула гардины и только тогда принялась подстригать правую лапку птички.

– Послушайте, шеф, – нахмурилась Делла, – но ведь именно правая лапка у канарейки подстрижена неправильно?

Мейсон кивнул.

– Пожалуйста, продолжайте, шеф.

– В то время на Рите было надето одно из платьев Розалинды. Тебе это о чем-нибудь говорит?

Делла Стрит покачала головой.

– Ровным счетом ничего. Разве то, что никогда не могла похвастать изобилием нарядов из-за того, что у меня не было сестры. Две сестры одинакового роста и одинакового телосложения могут… Эй, подождите!

Она не договорила, глядя на адвоката широко раскрытыми глазами.

– Именно это я и имею в виду, – сказал Мейсон. – Миссис Надоеда стояла возле окна, глядя на солярий. Она наблюдала страстную любовную сцену между Джимми и Розалиндой Прескотт. Она видела также, как он отдал пистолет. Джимми и Розалинда были слишком погружены в происходящее, чтобы думать об окружающих. Наконец Розалинда заметила миссис Надоеду, силуэт которой четко вырисовывался на фоне открытого окна, и поняла, что та все видела.

Давай проанализируем создавшееся положение: Розалинда стояла перед бюро, футах в восьми – десяти. На окнах имеются также тюлевые гардины. Через эти занавески, разумеется, многое видно, но не очень отчетливо. С другой стороны, Розалинда понимала, что не отличавшаяся скромностью соседка не могла не заметить столь интересную сцену, которая разыгралась прямо у нее на глазах.

– Ясно, шеф. И объятия, и страстные поцелуи – все это получила Розалинда?

– Похоже на то, – ответил осторожный адвокат.

– Рита в это время находилась в доме?

– Может быть, и нет. Припомни, что позднее, подойдя к самому окну, Рита будто специально продемонстрировала Надоеде, что на ней надето платье сестры. Это было пестрое платье, хорошо знакомое Стелле Андерсон. Оно настолько хорошо ей было знакомо, что она узнала его, а не женщину, на которой оно было надето…

Предположим, что где-то около двенадцати часов Риту Свейн действительно вызвали к телефону и она услышала перепуганный голос своей сестры: «Послушай, Рита, я попала в ужасную историю. Пришел Джимми Дресколл, мы просто не можем жить друг без друга. Он обнял меня, и я позабыла обо всем на свете. Прижалась к нему, а когда подняла глаза, то первое, что я увидела, это миссис Андерсон, которая следила за нами. Ты только представь, чем это грозит. Вальтер и без того хочет возбудить дело о разводе и по возможности скомпрометировать Джимми. Невозможно допустить, чтобы Надоеда подтвердила, что Джимми приходил ко мне в отсутствие мужа и целовался со мной».

Можешь не сомневаться: Рита на это ответила, что Надоеду необходимо провести. «В конце концов, Надоеда не знает, кто такой Джимми, так что его можно назвать даже братом». Но Розалинда сказала, что это исключено, потому что перед домом произошла автомобильная катастрофа, и когда Джимми уходил из дома, полицейские записали его имя и адрес. Так что известно, кто он такой. «Послушай, Рита, в то время я подрезала коготки канарейке. Канарейка вырвалась у меня из рук и до сих пор летает по солярию. Джимми уже уехал. Я сейчас же вылетаю в Рино. Не могла бы ты приехать сюда, переодеться в мое пестрое платье, в котором я была сегодня, поймать канарейку, подойти с ней к самому окну и закончить подрезку коготков, но так, чтобы миссис Надоеда непременно видела тебя. Когда ты заметишь, что она смотрит в твою сторону, откинь в сторону гардины, чтобы она могла окончательно рассмотреть тебя. Тогда она убедится, что это вовсе не я, а ты. И решит, что с самого начала видела тебя. Под великим секретом сообщи нескольким близким подругам, что Джимми в тебя безумно влюблен, но ты не хочешь никому говорить об этом. Самое главное, чтобы эти слухи дошли до миссис Надоеды».

– Так вы допускаете, что она подставила вместо себя родную сестру? Уже зная, что наверху лежит труп Вальтера Прескотта?

Мейсон сказал:

– Я уверен, Делла, что она никогда бы на это не решилась, если бы знала, что Вальтер убит.

– Но она должна была знать, потому что ходила наверх укладывать свои вещи.

– В том-то и дело, что она ничего не укладывала, поручив все сделать Рите. Да и труп-то находился в спальне Вальтера, а не в ее будуаре.

– Хорошо, что произошло после того, как Рита вошла в дом?

– Это уже нечто новое. Конечно, Рита могла зайти, а могла и не зайти в комнату Вальтера. Все вещи Розалинды должны были находиться в ее комнате. Рита поднялась туда, переоделась в платье сестры, потом спустилась вниз и принялась демонстративно подстригать коготки у канарейки. Естественно, она больше думала о том, видит ли ее миссис Надоеда, чем о том, чем она была занята. Поэтому она еще раз подстригла коготки на правой лапке, не заметив на левой один длинный коготок.

– Одну минуточку, шеф. Почему вы уверены, что Розалинда Прескотт полетела в Рино?

Мейсон подмигнул:

– Произошла небольшая накладка. Я поехал поговорить с Карлом Хелмелдом о канарейке… Выяснилось, что Рита Свейн сказала ему, что это я ее к нему направил, но назвалась Милдред Свенс из Рино. Она оставила у Карла канарейку на время с тем, чтобы позднее за ней кого-нибудь прислать. Возможно, она боялась, что ее имя появится в газетах. Ну, а имя какой-то Свенс ни у кого не вызовет подозрения, так что она в любой момент может получить свою птичку.

Все еще глядя на него широко раскрытыми глазами, Делла спросила:

– Короче говоря, вы едете в Рино?

– Мы едем.

– Чтобы утереть нос полиции?

Он снова кивнул.

– Но это опасная затея, Делла. Мы играем с настоящим динамитом.

– О’кей, едем.

Помогая Делле надеть пальто, Мейсон говорил:

– Разумеется, очень важно, чтобы никто не знал, куда мы едем и зачем. Самое лучшее – заказать специальный самолет. Не исключено, что сержант Голкомб установит за мной наблюдение. Узнав, что я уезжаю, он позвонит в аэропорт и сразу же все выяснит. Поэтому закажи билеты на свое имя.

– Почему бы не воспользоваться вымышленным именем?

– Потому что я хочу действовать так, чтобы ко мне нельзя было придраться. Уже сейчас делается «тепло», а ко времени нашего отъезда вообще станет «жарко». Зачем самому лезть в огонь?

– Дело не в этом, шеф, а чтобы вы не совались в самое пекло. Не забывайте, что вы собирались совершить кругосветное морское путешествие.

– Это было бы недурно, Делла, но тогда я пропущу весьма интересное дело, которое уже вырисовывается.

– Не беспокойтесь, на пароходе вам бы не пришлось скучать: танцы при луне на палубе, пляж в Вайкики, Япония в пору весеннего цветения, переход по Желтому морю к Ханг-Пу и Шанхаю, этому Парижу Востока с его…

– Делла, – Мейсон пригрозил ей пальцем, – ты выучила путеводитель Кука!

– Этого мало, шеф! Я вытащила из вашего верхнего ящика все бумаги и заполнила его доверху брошюрами про Вали, Восток, Индию, Гонолулу…

Он легко поднял ее и поставил лицом к двери. Потом притворно сердито сказал:

– Иди, искусительница. Нужно думать о деле, а не о Японии в пору цветения фруктовых деревьев!