Текст книги "Дело бывшей натурщицы"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 8

В половине четвертого дня Перри Мейсон из редингского аэропорта подъехал на такси к зданию центрального телеграфа.

С самой обезоруживающей улыбкой адвокат обратился к служащему:

– Меня зовут Стиглер. Я послал из Юджина двадцать пять долларов сестре моей жены Максин Линдсей на ваш адрес до востребования. Мне бы хотелось узнать, получила ли она эти деньги.

Немного поколебавшись, клерк просмотрел переводы и сказал:

– Нет, мистер Стиглер, не получила.

– Благодарю вас, я так и предполагал, что буду здесь раньше ее. Ей может понадобиться больше. Спасибо вам огромное. Я подожду на улице. Она должна быть с минуты на минуту.

Мейсон направился к телефонной будке на станции техобслуживания, откуда мог наблюдать за телеграфом, и позвонил Полу Дрейку.

– Привет, Пол. Я в Рединге. Деньги Максин еще не получила. Тебе известно, где она?

– Должна подъехать с минуты на минуту. Мне звонил человек из Чико. Она там останавливалась – перекусила, попросила подкачать колеса и заправила машину. Бак налила неполный, едва хватит до Рединга. Похоже, у нее уже нет ни копейки, но виду не подает.

– Спасибо, я жду ее здесь.

– А как быть людям, которые сопровождают ее? Продолжать слежку?

– Я тебе потом скажу. Пока пусть все остается как есть. И чтобы виду не подали, когда увидят меня!

– Черт возьми! – презрительно выругался Пол Дрейк. – За кого ты принимаешь моих профессионалов? Не бойся, они тебя не подведут.

Мейсон повесил трубку и пошел к обочине, на остановку автобуса, ждать Максин. Он простоял минут двадцать, прежде чем появилась бывшая натурщица с серым от усталости лицом и слегка покрасневшими глазами.

Она притормозила и ехала очень медленно, приглядывая подходящее место для стоянки. Потом она решила оставить машину на станции техобслуживания, откуда звонил Мейсон.

– Можно машина постоит здесь, пока я схожу на телеграф и получу деньги? – спросила она служащего. – А потом вы заправите мне бак.

– Я могу это сделать сейчас, мадам, а заплатите по возвращении.

– Нет, лучше… Лучше так, как я сказала. Мне должны прислать деньги, но их может и не оказаться, и тогда я не смогу заплатить вам.

Служащий сочувственно посмотрел на нее и сказал:

– Машина будет на стоянке, мадам. Я уверен, что деньги вам прислали.

– Да, я тоже на это рассчитываю, – с трудом выдавила ответную улыбку Максин и, едва переставляя ноги, зашагала к зданию телеграфа.

Она так устала, что долго не замечала, как Мейсон почти вплотную идет следом за ней. Потом, почувствовав присутствие кого-то, идущего буквально по пятам, она раздраженно обернулась:

– Прошу прощения, но…

Она задохнулась от неожиданности, слегка пошатнулась и встала как вкопанная.

– Извините, Максин, но мне пришлось действовать таким образом. Нам нужно поговорить.

– Я… Вы… Но как вы сюда попали?

– Я прекрасно долетел до Сакраменто на «Пасифик эрлайнз». А вы устали, Максин?

– С ног валюсь.

– Голодны?

– Немного перекусила в Чико. Я не могла ехать дальше. Живу на одном кофе. И в кармане ни цента.

– Ну, это поправимо. На телеграфе вас дожидаются двадцать пять долларов. Пойдемте получим?

– Как… Господи, как вы обо всем этом узнали?

– Это моя работа. Двадцать пять долларов прислала вам Фибе Стиглер из Юджина, штат Орегон.

– Ну ладно. Раз вам это известно, значит, и все остальное тоже.

Мейсон загадочно улыбнулся:

– Пойдемте получим деньги, Максин, а потом посидим за чашкой кофе и поговорим.

– Но у меня нет времени. Я должна ехать дальше, из последних сил давить на газ, хотя я так устала.

– Ничего, пойдемте получим деньги и поговорим. Может быть, вам уже не нужно спешить.

Адвокат вошел в здание телеграфа, кивнул и улыбнулся клерку, подтолкнув вперед Максин.

– У вас есть перевод на имя Максин Линдсей? – спросила она.

– Да, мисс Линдсей. Распишитесь, пожалуйста, вот здесь. Какую сумму вы ожидаете?

– Двадцать пять долларов.

– От кого?

– Фибе Стиглер из Юджина, Орегон.

– Распишитесь еще и здесь, пожалуйста.

Максин поставила подпись, клерк протянул ей две десятки и пятерку и обменялся улыбками с Мейсоном.

Адвокат дотронулся до локтя девушки и сказал:

– Пойдемте заправим вашу машину и выпьем кофе.

Они сходили на станцию, где Максин оставила автомобиль, а потом пошли в ресторан напротив. Как только их провели в отдельную кабинку, Максин рухнула на стул, устроилась поудобнее, положив подбородок на руку.

– Да, вы порядком проехали. Пока не выспитесь, дальше ехать нельзя.

– Я должна быть там. Мне это просто необходимо.

Мейсон обратился к официантке:

– Две чашки и еще принесите кофе в кофейнике. Сливки, сахар? – спросил он у Максин.

Она отрицательно покачала головой:

– Не надо. Все откладывается на талии.

Официантка вопросительно посмотрела на Мейсона.

– Мне черный, без всего.

Девушка удалилась и спустя некоторое время вернулась с двумя чашками кофе и двумя маленькими металлическими кувшинчиками.

– Как правило, мы используем их для горячей воды, – сказала она, – а сейчас я налила в них кофе.

– Прекрасно, – поблагодарил ее Мейсон, протягивая пятидолларовую бумажку. – Пожалуйста, выпишите нам счет, а остальное возьмите себе. И проследите, чтобы нас не беспокоили.

Лицо официантки просияло.

– О, спасибо. Большое спасибо. Могу ли я еще что-нибудь для вас сделать?

– Ничего, спасибо.

– Если что-нибудь понадобится, подайте знак. Я буду наблюдать.

Размешав кофе, Максин поднесла ложечку к губам, чтобы убедиться, насколько он горяч, потом откинулась назад, совершенно подавленная.

– Итак, вы хотели, чтобы мы последили за вашей канарейкой? – начал разговор Мейсон.

Она взглянула на него и уверенно кивнула.

– Но, – уточнил адвокат, – там не было никакой канарейки.

Глядя на Мейсона усталыми глазами, Максин вздрогнула, так и не успев отхлебнуть кофе:

– Там не было чего?

– Там не было никакой канарейки.

– Что вы говорите? Кенар был там! Я оставила Дики в его клетке. Это-то и беспокоило меня больше всего.

– Там не было никакой канарейки, – повторил Мейсон.

– Но, мистер Мейсон… Я не понимаю… Он должен там быть. Дики был там. Дики, кенар.

– Никакого кенара, – еще раз повторил Мейсон, – но там было кое-что другое.

– Что вы имеете в виду?

– Труп, – спокойно сказал Мейсон, – в вашей комнате.

Раздалось дребезжание чашки, которую Максин дрожащей рукой пыталась поставить на блюдце.

– Труп Коллина Дюранта лежит у вас в ванной. Стреляли в спину. Убит наповал. Он…

Чашка выпала из ослабевших рук, кофе начал растекаться по скатерти. Максин окаменела, и только когда горячая жидкость, стекая со стола, обожгла ее, она вскрикнула.

Мейсон помахал рукой. Внимательная официантка тут же заметила его знак.

– У нас тут происшествие, – извинился Мейсон.

Окинув их пронзительным, изучающим взглядом, но сохраняя непроницаемое выражение лица, она сказала:

– Я принесу полотенце. Не желаете перейти в другую кабинку?

Максин встала, отряхнула юбку, взяла салфетку и промокнула кофейные пятна. Она стала бледной, как полотняная скатерть на столе.

– Проходите туда и садитесь, – сказал Мейсон.

Появилась официантка с полотенцем и вытерла стол.

Потом она вернулась и принесла еще кофе в другую кабинку.

– Ну, возьмите же себя в руки, – сказал Мейсон. – Вы хотите сказать, что не знали, что тело Дюранта в вашей квартире, когда давали ключ Делле Стрит?

– Честно, мистер Мейсон, я не… Вы говорите мне правду, да?

– Я говорю вам правду.

– Это, – проговорила она, немного помолчав, – абсолютно все меняет.

– Я так и думал. Может быть, вы объясните мне, как…

– А вы не пытаетесь… вы не пытаетесь подстроить мне ловушку, мистер Мейсон?

– Что вы имеете в виду?

– Коллин Дюрант… Он на самом деле мертв?

– Он мертв. Стреляли в спину, два или три раза. Он упал лицом вниз в вашей ванной. Я могу только догадываться, но предполагаю, что он был убит, когда что-то искал в вашей квартире. Он вошел в ванную, раздвинул занавески, и в этот момент кто-то сзади вплотную приставил к его спине револьвер и два или три раза спустил курок. Это о чем-нибудь вам говорит?

– Я не убивала его, если вы это имеете в виду.

– Может быть, вы расскажете мне немного о Дюранте?

– Дюрант был… он был дьяволом.

– Продолжайте.

– Дьяволом с ужасно длинными ушами, который слышал абсолютно все и ничего не забывал. Он был внимательным, участливым слушателем. Провоцируя людей на откровения, он выпытывал информацию об их прошлом, занятиях, связях, да и сплетнями не брезговал. Я думаю, возвращаясь домой, он записывал все на магнитофон или в блокнот, потом сопоставлял полученные сведения, дополнял их, подгонял под какую-то формулу, и получалось так, что он знал о вас гораздо больше, чем вы могли себе представить.

– Шантаж? – спросил Мейсон.

– Ну, это не совсем шантаж. Таким образом он хотел утвердиться, установить свою власть над людьми и получать от них то, что ему было нужно. Не думаю, что это делалось ради денег, хотя… Хотя я не знаю.

– Вы давно с ним знакомы?

– Почти три года.

– А благодаря чему он имел власть над вами?

Она посмотрела на Мейсона, потом опустила глаза и начала что-то сбивчиво говорить, но вдруг запнулась.

– Говорите, я все равно узнаю. Вам лучше рассказать самой.

Немного помолчав, она продолжала:

– Он знал кое-что обо мне.

– Я так и думал, – сухо заметил Мейсон, давая ей время собраться с мыслями.

Максин хранила молчание, только устало отхлебнула кофе.

– Хорошо. Тогда давайте попробуем по-другому. Кто такая Фибе Стиглер?

– Моя сестра.

– Замужем?

– Да.

– Счастлива?

– Очень.

– Как зовут мужа?

– Хомер Хардин Стиглер. Он финансист и владелец крупного имения в Юджине.

– Что давало Дюранту власть над вами?

– Я не могу сказать. Я не скажу вам.

– Почему?

– Потому что… Это то, что я никому не скажу.

– Ну ладно, ладно. Мораль сильно изменилась с тех пор, как девушки…

– Ах, бросьте эти глупости! – оборвала его Максин. – Это совершенно не то. Поймите же, мистер Мейсон, я кое-что повидала на этом свете. Я натурщица и зарабатывала на жизнь, позируя художникам. Я не дура и не ханжа.

Мейсон смерил ее проницательным взглядом и сделал ход наугад.

– Я знаю, – сказал он с сочувствием, – это касается не вас, а вашей сестры.

Она вся напряглась, как будто через нее пропустили электрический ток.

– О чем вы говорите?.. Что вам известно?

– Я знаю много, – продолжал Мейсон, – и собираюсь узнать еще больше, если мне это понадобится.

– Как вам удается до всего этого докапываться?

– Так же, как и до всего остального. Это стоит денег, но я получаю нужную мне информацию. А как, по-вашему, я узнал, что вы здесь? А как я узнал, что вы послали телеграмму сестре с просьбой срочно выслать до востребования двадцать пять долларов? А как я узнал, что вы потратили уйму времени в Бейкерсфилде, пока нашли самый дешевый мотель, за который смогли расплатиться?

– Как вам все это становится известным?

– Это моя работа, и я обязан выполнять ее. Если вы захотите рассказать о вашей сестре, то я постараюсь помочь вам, насколько смогу. Если вы не расскажете, я все равно узнаю, но тогда уж никаких обязательств перед вами у меня не будет.

– Вы не должны… Вы не должны расспрашивать, особенно в окрестностях Юджина. Это будет…

Она остановилась на полуслове, как если бы одна только мысль о том, что может произойти, повергла ее в панику.

– Тогда, – настаивал Мейсон, – вам лучше самой все рассказать мне, чтобы я знал, что можно делать, а чего нельзя.

Максин еще немного подумала, потом налила кофе из кувшинчика, устало закрыла глаза и сказала:

– У меня просто нет сил на борьбу, мистер Мейсон. Я… Нет, я не буду вам рассказывать. Я не могу. Но Дюрант имел власть надо мной.

– И он использовал это в корыстных целях для вымогательства? Он называл какую-то картину подделкой, заставлял вас рассказать об этом, а потом, когда заводилось судебное дело, вы исчезали. Сколько раз вы это проделали?

– Нисколько. Я не знаю, делал ли он вообще когда-нибудь нечто подобное.

– С картиной, которую продал Лэттимер Рэнкин, хотели сыграть такую штуку?

– Я ничего не понимаю. В этом есть что-то странное.

– Продолжайте. Скажите мне, что произошло.

– Ну, мы были на этой вечеринке, и Дюрант сказал мне, что картина не подлинная. Я разозлилась. Такого специалиста, как Рэнкин, в подобных делах не проведешь. Узнав мое мнение, Дюрант спровоцировал меня рассказать обо всем Рэнкину, а потом доложить ему о реакции.

– И что же?

– Немного подумав, я пошла к Рэнкину. На самом деле я не собиралась докладывать ему, что сказал Дюрант, а просто хотела узнать, могло ли быть хоть малейшее сомнение в подлинности картины. Рэнкин ответил, что, конечно же, нет, и поинтересовался, почему я спрашиваю… В конце концов он вытянул из меня всю историю и прямо-таки рассвирепел. И тогда я испугалась. Мне никак нельзя было злить Коллина. Я рассказала ему о разговоре с Рэнкином.

– Он разозлился?

– Нет, напротив, был даже доволен. Сказал, что я сделала то, что от меня и требовалось. Дальше он мне посоветовал не отказываться от этих слов. Если Рэнкин пойдет к адвокату и мне предложат дать аффидевит, то я должна буду согласиться и сделать все по правилам. Он сказал, что ему даже хочется, чтобы Рэнкин пошел к адвокату. Поначалу он был очень доволен.

– Продолжайте.

– Ну, после разговора с Рэнкином все закрутилось. Я узнала, что мною интересовались вы и предлагали дать письменное показание.

– Что произошло потом?

– Ваша секретарша Делла Стрит, может быть, не запомнила, но, когда она готовила для подписи бумаги, я спросила разрешения позвонить другу. Им был Коллин Дюрант. Я сказала, что нахожусь у вас и мне предлагают подписать аффидевит.

– И что он на это ответил?

– Он рассмеялся и сказал, что это то, что ему и нужно. Он хочет, чтобы я была свидетелем.

– И что дальше?

– Было заведено дело, появилась статья в газете, и тогда Дюрант сказал мне, чтобы я быстро убиралась из страны.

– Это было прошлым вечером?

– Да, все так быстро происходит… Кажется, это было неделю назад. Да, прошлым вечером.

– Так, – сказал Мейсон. – Это важно. Это очень важно. В котором часу он приходил к вам?

– Около шести.

– Значит, это было за час или полтора до его встречи со мной.

– Он встречался с вами вечером?

– Да, он разыскал меня в ресторане и сказал, что вы гоняетесь за дешевой рекламой, провоцируете скандал в своих собственных интересах; и он не позволит, как он выразился, какой-то шлюхе приносить в жертву его репутацию ради своей славы.

– И когда это было?

– Это было не позднее семи тридцати.

– Но я не понимаю. Он хотел, чтобы я рассказала все Рэнкину.

– Давайте попытаемся разобраться. Итак, он пришел вчера к вам и сказал, что вы должны покинуть страну, так?

– Да, он сказал, что я должна исчезнуть. Что я должна убраться, да так, чтобы никто не мог меня найти. Что я ни в коем случае не должна быть свидетелем на суде.

– И вы сразу же отправились?

– Нет, нет. Он должен был возвратиться.

– Зачем?

– Дать мне денег.

– Дать вам денег?

– Да.

– Взятку?

– Нет-нет. Расходы на путешествие. Я должна была отправиться в Мексику, просто исчезнуть.

– И он собирался покрыть все ваши расходы?

– Да.

– Когда?

– Ну, он приходил около шести и сказал, что вернется через час с деньгами, если сможет их раздобыть, конечно. Если в условленное время его не будет, то я должна уйти из квартиры и ждать его на автовокзале. Он придет туда, если не застанет меня дома.

– В квартиру он не вернулся?

– Он вообще не вернулся.

– И как вы поступили?

– Я прождала целый час. Меня охватила паника. Денег на поездку не было, а Коллин велел убираться, и он не шутил.

– Он сказал, что вы должны быть в таком месте, где я не смогу разыскать вас, да?

– Да, он сказал, что вы постараетесь определить место моего нахождения, но этого нельзя допустить.

– И, несмотря на это, вы позвонили мне?

– Да.

– Боюсь, мне это не совсем понятно.

– Видите ли, я не могла звонить из квартиры или другого известного ему места. Но вы были так добры… Я не могла подвести вас. Потом я поехала на автовокзал. Там мы условились встретиться, если он не успевал к назначенному времени на квартиру.

– И вы рискнули позвонить мне?

– Да, я хотела, чтобы вы знали о моем отъезде. Я чувствовала, что для вас это очень важно. Вы дали мне телефон Детективного агентства Дрейка, которым можно воспользоваться в случае крайней необходимости, когда вас нет на месте. Я так и сделала. Сказала им, что мне просто необходимо связаться с вами. Я знала, что это будет строго конфиденциально и Дюрант никогда не узнает, что я звонила вам… Итак, шел девятый час, а его все не было. Я была в полном отчаянии. Вдруг позвонили вы. Я хотела только предупредить о своем отъезде, но вы настояли на встрече. К тому времени мне уже стало ясно, что Дюрант с деньгами не появится и мне придется рассчитывать только на свои собственные. Я решила встретиться с вами и объяснить все, что было возможно, а потом ехать к сестре. Я знала, что при желании Дюрант мог найти меня там и дать денег на поездку в Мексику.

– Максин, я не ваш адвокат, но, чтобы быть до конца честным, я должен предупредить вас.

– Да?

– Полиция будет смотреть на вещи под другим углом зрения.

– Да, наверное, – сказала она устало.

– Подождите минуту. Обратите внимание, полиция будет думать, что Дюрант имел над вами власть, что он хотел заставить вас сделать что-то против вашей воли.

– Да, верно. Я говорила вам об этом, мистер Мейсон. Я признаю это.

– Далее, – продолжал Мейсон. – Дюрант сказал вам, что возвратится с деньгами – не в шесть тридцать, не в семь тридцать, а около восьми часов. У вас была ссора. Он заставлял вас что-то сделать, а вы не соглашались. Дюрант был опытным мошенником, обладавшим властью над вами, и он заподозрил, что вы могли пригласить сыщика, который скрывается где-то в вашей квартире. Поэтому Дюрант, прежде чем приступить к разговору, решил осмотреть помещение. Он заглянул в кухню, потом в ванную, раздвинул занавески; и пока он стоял так, спиной к вам, вы достали из сумки пистолет и выстрелили. Затем быстро исчезли, попытались связаться со мной, придумали всю эту историю о канарейке и дали Делле Стрит ключ от квартиры. Вы сделали все это для того, чтобы иметь возможность выбраться из страны и иметь алиби.

– Боже мой! Но, мистер Мейсон, я не убивала его. Я…

– Я говорю вам, что подумает полиция. Это та предполагаемая ситуация, на основе которой они будут выстраивать свою версию.

– Они никогда не смогут доказать ничего подобного, потому что это не так, абсолютно не так. Я не убивала его.

– А вы можете это доказать?

Она подняла на него глаза, в которых начинало пробуждаться дурное предчувствие.

– В конце концов, он был убит в вашей квартире, – сказал Мейсон, – и пока не найдено орудие убийства, всегда остается шанс, что…

Адвокат остановился на полуслове, увидев выражение ее лица.

– Вижу, что вы наконец начинаете понимать.

– Оружие, из которого его убили? Что это было?

– Очевидно, малокалиберный револьвер.

– Я… я…

– Ну-ну!

– У меня был такой револьвер, для защиты. Он лежал в ящике стола.

Мейсон скептически улыбнулся.

– Вы должны поверить мне, мистер Мейсон! Вы просто обязаны!

– Я бы хотел это сделать. Вы мне нравитесь. В конце концов, Максин, это ваша первая попытка придумать историю. Запомните, я их слышал сотни.

– Но это не придуманная история. Это правда!

– Знаю, Максин. Можете продолжать в таком же духе. Просто чувствую, что это мой долг – указать вам на то, что полиция заведет дело против вас.

– Но что я могу поделать?

– Не знаю, – сказал Мейсон. – И запомните, Максин, я не ваш адвокат. Я бы порекомендовал вам отправиться к лучшему адвокату здесь, в Рединге. Отдайте ему эти двадцать пять долларов в качестве задатка и расскажите, что в вашей квартире в Лос-Анджелесе был обнаружен труп. Пусть он свяжется с полицией и узнает, не хотят ли вас допросить.

– Коллин Дюрант никогда не раскрывал свои карты. Он только велел мне сказать Рэнкину, что картина Олни – это подделка. После того как я это сделала, он был очень доволен.

– А он не обмолвился, почему ему надо было, чтобы вы рассказали об этом Рэнкину?

– Он сказал, что копает под Рэнкина.

– И он хотел, чтобы Рэнкин подал на него в суд?

– Он не вдавался в такие подробности. Просто сказал, что копает под Рэнкина.

– Не под Олни?

– Нет, только под Рэнкина. Потом он велел мне быстро убираться. Дал мне час времени на сборы, но сказал, чтобы я исчезла незаметно, даже не взяв зубной щетки. Он назначил встречу на автовокзале и сказал, что приедет туда до восьми часов, если не застанет меня дома. Я должна была ехать в Мексику, где при желании могла остановиться в Акапулько, но сначала надо было ехать на автобусе в Эль-Пасо, а потом в Мехико.

– У него был ключ от вашей квартиры?

– Постоянно нет. Но вчера вечером он настоял на том, чтобы я дала ему ключ.

– Вчера вечером?

– Да. У меня было два ключа. Один я отдала ему, а другой, позднее, – мисс Стрит.

– Зачем ему понадобился ваш ключ, если вы уезжали?

– Он сказал, что хочет проверить, не оставила ли я чего после себя и не похоже ли это на бегство. Он не разрешил мне ничего брать с собой, только те вещи, которые были на мне. Я должна была просто выйти, как бы на время. Кажется, его больше всего беспокоило, что меня могут увидеть с чемоданом. Он чувствовал, что за мной могут следить полицейские.

Мейсон покачал головой:

– Это не пройдет, Максин. Эта история не годится. Идите к адвокату. А потом звоните сестре и узнавайте, будут ли они с мужем помогать вам… – Мейсон остановился на полуслове, увидев выражение лица Максин.

– Вы думаете, не будут? О боже! Я не могу! Просто не могу.

– Не можете что?

– Не могу вовлекать их во все это.

– Вовлекать? Но раз они ваши родственники и вы ехали к ним, то они уже вовлечены.

– Я не собиралась, я не собиралась останавливаться у них. Я просто хотела объяснить, взять денег, чтобы добраться до Канады или еще куда-нибудь, где меня не смогут найти. Естественно, я намеревалась поддерживать с ними связь, и, если бы Коллин Дюрант захотел узнать, где я, ему бы сказали, где меня можно разыскать… Никаких неприятностей из-за меня у них бы не было. Я бы не…

– Не пытайтесь лгать мне, по крайней мере так неумело. Вы мчались на север, чтобы быть с ними. Вы направили телеграмму с просьбой выслать вам денег. Этих денег хватило бы только на еду и бензин, пока вы не доберетесь туда.

Максин забилась в угол, откинулась на спинку и закрыла глаза.

– Я сдаюсь, – сказала она, немного помолчав. – Я не могу убедить вас, но я говорю правду… Я так чертовски устала!

– Хотите сделать признание? И помните, Максин, я не ваш адвокат. Все, что вы мне скажете, я не обязан сохранять в тайне.

– Мистер Мейсон, вы должны помочь мне.

– Я не могу помогать вам.

– Почему?

– Я представляю интересы другого человека.

– Вы имеете в виду Рэнкина?

– Да.

Она покачала головой и сказала:

– Рэнкин не имеет к этому никакого отношения.

– Я не могу помогать вам, по крайней мере без его согласия.

Она сидела с закрытыми глазами, зажавшись в угол.

– Я сдаюсь, мистер Мейсон. Я расскажу, благодаря чему Дюрант имел власть надо мной. Сестра вышла замуж за Хомера Стиглера, и вскоре его забрали в армию, на флот. Пока его не было, она встретила одного говорливого проходимца. И все это случилось в тот момент, когда ее брак был на грани распада. До Фибе доходили слухи о заморских связях Хомера. Она решила, что совместной жизни не получится, но никакого письма, вроде «Прости, дорогой Джон…», писать не стала. Она решила продолжать свой роман, а по возвращении Хомера все рассказать или присмотреться, как он поведет себя. Вскоре Фибе узнает, что беременна. Она решает оставить ребенка, но вдруг, почти перед самыми родами, получает письмо от Хомера, в котором он раскаивается, что связался с одной девицей. Он пишет, что все это глупо, несущественно, не более чем просто физическая близость, которая необходима мужчине, когда он вдали от дома и скучает по женщине. Он просил прощения и обещал приехать через шесть месяцев. Он хочет забыть прошлое и все начать сначала. Фибе – единственная женщина, которую он любит и когда-либо любил. К тому времени сестре стало ясно, что она связалась с негодяем и повесой, который, узнав о ее положении, сразу же исчез. И тут она поняла, что во что бы то ни стало хочет сохранить свой первый брак. И для достижения этой цели она решила использовать меня…

– Поясните, пожалуйста.

– Она написала Хомеру, что я пережила бурный роман и должна родить ребенка. На это время она пригласила меня к себе. Когда наступит срок рожать, мы уедем в Калифорнию, а после родов отдадим ребенка на усыновление.

– И что же произошло?

– Мы уехали в Калифорнию. Фибе родила ребенка, но под моим именем, и мы пристроили его в один из этих домов, вы знаете. Возвратившись в Орегон, сестра встретила Хомера, и они зажили очень счастливо. А спустя некоторое время Хомер предложил усыновить мальчика, которого считал моим сыном. Вот такая история. Я подписала нужные бумаги, Хомер и Фибе усыновили ребенка и теперь очень-очень счастливы и даже благодарны заблудшей сестре, отказавшейся от собственного сына.

– Что может произойти, если Фибе расскажет ему правду сейчас?

– Не знаю. Хомер – своеобразный человек. Ему свойственны крайности. Он большой собственник, ну, как все мужчины.

– Ну все-таки, что же может произойти, если она расскажет ему все сейчас?

– Он убьет ее и себя тоже. Он разнесет весь дом. Это такой темперамент! О боже, если он узнает, это будет конец всему.

– Как узнал об этом Дюрант?

– Да, это вопрос… Я не знаю, как он узнал, но он поставил перед собой такую цель, и он ее достиг. Он знал этот семейный секрет и благодаря ему мог делать со мной, что хотел. Бывали времена, когда мне хотелось убить его. Он…

– Одну минуту, – прервал ее Мейсон. – Посмотрите… О-о!

Максин подняла глаза:

– В чем дело?

– Позвольте представить вам двух джентльменов, стоящих у вас за спиной. Один из них – лейтенант Артур Трэгг из уголовной полиции Лос-Анджелеса, а другой, я полагаю, представитель редингской полиции.

– Сержант Коул Арлингтон, – весело представил его Трэгг. – Так о чем это вы рассказывали мистеру Мейсону, мисс Линдсей? По-моему, о ком-то, кого вы хотели убить? Не относилось ли это к Коллину Дюранту?

– Одну минуту, Максин, – перебил его Мейсон. – Я позвоню Лэттимеру Рэнкину и попрошу его разрешения представлять ваши интересы. Не знаю почему, но я верю вам.

– Я рад, что вы возьметесь за это дело, – сказал Трэгг. – Думаю, даме сейчас необходим адвокат, мы бы хотели задать ей несколько вопросов.

– Более того, – ответил Мейсон, – я собираюсь просить Максин не отвечать на вопросы, пока я не выясню кое-какие обстоятельства и не сделаю заявление полиции. Могу сообщить вам также, лейтенант, что мисс Линдсей собиралась обратиться к адвокату здесь, в Рединге, с просьбой сообщить полиции Лос-Анджелеса, что ей только что стало известно, что в ее квартире был обнаружен труп мужчины, и она готова дать показания.

– Очень, очень мило с ее стороны, – съязвил Трэгг. – И раз уж она готова дать показания, то, может быть, прямо сейчас и пройдем в полицейский участок?

– Она была готова давать показания, – уточнил Мейсон, – но я, принимая во внимание то, что она мне только что рассказала, не рекомендую ей этого делать. Мне необходимо кое-что выяснить, и только после этого я сделаю заявление полиции от ее имени.

– Вы считаете, ее вина настолько велика? – спросил Трэгг.

– Я не считаю, что здесь вообще есть ее вина. Считай я ее виновной, я бы не стал представлять интересы мисс Линдсей. Я просто чувствую, что она здесь ни при чем, но в это дело вовлечены другие люди, и для сохранения их покоя и счастья она может сообщить только то, что непосредственно касается Коллина Дюранта.

– Ну что ж, нам в этой ситуации остается только одно – выдвинуть против нее обвинение в убийстве.

– В таком случае ее необходимо препроводить в ближайший магистрат. Если у вас есть ордер на арест…

– У меня нет ордера, – оборвал его Трэгг. – Я хочу допросить ее.

– Хорошо, допрашивайте.

– Какой же смысл ее допрашивать, если она не будет отвечать?

– Отвечать буду я, – сказал Мейсон.

– Мне не нужны ваши ответы, я хочу услышать ее.

– Тогда арестовывайте ее и ведите в ближайший магистрат. Дайте мне одну минуту. Я хочу встретиться с хорошим адвокатом здесь, в Рединге; он окажет мне некоторые услуги…

– Так, подождите, подождите… – прервал его Трэгг. – Не путайте наши планы. Мы не хотим начинать это дело неподготовленными. Давайте будем благоразумными.

– Как вы сюда добрались? – спросил Мейсон. – Взяли напрокат самолет?

– Да, мы прилетели на специальном самолете. Его часто использует полиция.

– Самолет большой?

– Двухмоторный, пятиместный.

– Хорошо. Тогда я делаю вам вот какое предложение. Мы согласны лететь с вами в Лос-Анджелес. В дороге я расскажу вам все, что мне известно об этом деле. Когда прилетим в Лос-Анджелес, вы поступите так, как сочтете нужным. Вы можете предъявить ей обвинение по решению Большого жюри или поступить как вам угодно… но она не будет давать показаний. Говорить буду я.

– Что она собирается делать? – спросил Трэгг.

Мейсон сухо улыбнулся и сказал:

– Всю обратную дорогу бедняжка будет спать.

Трэгг скривил губы в усмешке:

– Вы хотите позвонить Рэнкину и получить его разрешение представлять ее интересы?

– Верно, я хочу убедиться, что в их интересах противоречий не будет.

– Хорошо, тогда я позвоню окружному прокурору Гамильтону Бергеру и посмотрю, как он прореагирует на это ваше предложение. Я не думаю, что он будет настаивать на немедленном аресте и на том, чтобы ей предъявили обвинение в убийстве, и я абсолютно уверен, что он не захочет, чтобы это дело разбиралось в магистрате Рединга.

– Хорошо, – сказал Мейсон. – Тогда давайте объявим перемирие. Оставим их с Коулом Арлингтоном при условии, что он не будет ее допрашивать, а сами пойдем звонить.

– Договорились, – согласился Трэгг.

Они направились к телефонным будкам.

Мейсон набрал номер Рэнкина.

– Рэнкин, – сказал он, – я представляю ваши интересы в деле о картине, проданной Отто Олни. Дюрант убит. Максин Линдсей намерены предъявить обвинение в убийстве, и я бы хотел представлять ее в суде, если вы уверены, что не возникнет конфликта между вашими интересами. Но если я возьмусь представлять ее, я буду драться не на жизнь, а на смерть.

– Желаю вам удачи, не сдавайтесь. Она молодчина. Вы сказали, Дюрант убит?

– Да.

– Надеюсь, они найдут убийцу? Он достоин награды. Он…

– Заткнитесь! – оборвал его Мейсон. – В суде вас могут спросить, какими были ваши первые слова, когда вы узнали о смерти Дюранта.

– В таком случае я отвечу, что выражаю по этому поводу глубокое сожаления и надежду, что убийцу ждет справедливое возмездие. Вот и все. Однако, мистер Мейсон, если вы хотите узнать мое мнение по этому вопросу, то можете это сделать. И обязательно защищайте Максин.