Текст книги "Дело о сонном моските"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Эрл Стенли Гарднер
Дело о сонном моските

Глава 1

Солнце еще было слишком ласковым для Калифорнии. В нем еще чувствовался оттенок молодой весенней зелени. Чуть позже оно станет немилосердным, превратит своими лучами всю почву в румяную коричневую корочку. Оно выпьет из воздуха всю, до мельчайшей капельки, влагу, небо над городом станет похожим на небо пустыни, простирающейся всего в ста пятидесяти милях к востоку. Пока же небесное светило благословляло все вокруг золотистыми лучами.

Сидевшая напротив адвоката Перри Мейсона Делла Стрит склонилась над блокнотом для записей. Мейсон перебирал пачку писем. Некоторые бросал в корзину для мусора, другие передавал Делле, сопроводив краткими замечаниями, и только самые важные из писем удостаивались точно сформулированного ответа из его уст.

Пачка представляла собой накопившуюся за три месяца корреспонденцию. Мейсон ненавидел отвечать на письма, но, когда их гора приобретала угрожающие размеры, несмотря на ежедневный квалифицированный отбор ловкими пальцами Деллы Стрит, он был вынужден посвящать часть времени этому занятию.

Дверь в приемную распахнулась, на пороге появилась девушка, работающая на коммутаторе.

– К вам два клиента, мистер Мейсон, – объявила она. – Они просто жаждут увидеться с вами.

Мейсон с неодобрением взглянул на девушку.

– Герти, нас манит к себе ласковое солнце с безоблачного неба, – сказал он. – Мой клиент – владелец крупного скотоводческого ранчо – попросил меня обследовать спорную линию границы с соседями. Площадь ранчо составляет двадцать пять тысяч акров, и я только что спросил Деллу, не желает ли она отправиться со мной на верховую прогулку по холмистым пастбищам. Подумай, Герти: акры зеленой травы, живые дубы с неохватными стволами и крепкими ветвями. В отдалении – холмы, поросшие полынью и кустарником, а за ними – очертания увенчанных снежными шапками горных вершин, ясно видимые на фоне голубого неба… Герти, ты любишь кататься на лошади?

Девушка улыбнулась:

– Нет, мистер Мейсон. Мне слишком их жалко. На природе хорошо проводить лунные ночи, но больше всего я люблю поесть и поваляться без дела. Идеальный день, в моем понимании, должен начинаться пробуждением в полдень, чашкой кофе и тостом с беконом в постели, возможно, блюдом темно-красной земляники в жирной желтоватой сметане, в которой мгновенно растворяется сахар. И не пробуйте увлечь меня возможностью попрыгать на штормовом мостике какого-нибудь жеребца. У него копыта сразу же разъедутся в разные стороны, к тому же такая прогулка может поколебать мои жизненные устои.

– Герти, ты безнадежна. Не быть тебе помощником ковбоя. Быть может, из тебя получится хороший вышибала, этакий Мики Фин, прогоняющий непрошеных клиентов из конторы? Скажи им, что я занят. Скажи, что я спешу на важную встречу. На встречу с лошадью.

– Я не могу их прогнать, они слишком настойчивы.

– Как они выглядят? – поинтересовался Мейсон, бросив взгляд на стоящие на столе электрические часы.

– С одного из них можно писать картину типичного преуспевающего бизнесмена средних лет. Он выглядит как банкир или сенатор штата. Второй похож на бродягу, но держится с достоинством.

– Как ты думаешь, что им нужно?

– Один говорит, что хотел бы побеседовать с вами по поводу автомобильной катастрофы, у второго к вам вопрос по корпоративному законодательству.

– Все понятно, Герти. Бродяга имеет право на справедливое отношение к себе, но у него могут возникнуть неприятности. Я приму именно его. Банкир же со своим вопросом по корпоративному законодательству может отправляться к другому адвокату. Будь я проклят, если…

– По вопросу корпоративного законодательства с вами хочет побеседовать бродяга, – вставила Герти.

Мейсон тяжело вздохнул:

– Герти, ты безнадежна. Ты способна думать только о землянике в сметане, горячих булочках с кофе и сне. Бродяга приходит в контору, чтобы проконсультироваться со мной по корпоративному законодательству, а ты относишься к происходящему как к обычному явлению! Делла, выйди и прогони банкира. К бродяге же отнесись как к почетному гостю. Верховую прогулку придется отложить до завтра.

Делла Стрит вышла вслед за Герти в приемную. Минут через пять она вернулась.

– Итак? – спросил Мейсон.

– Он не бродяга.

– О! – разочарованно вздохнул Мейсон.

– Я не смогла понять, кто он такой. Одежда не то чтобы совсем ветхая, но изрядно поношенная и выгоревшая на солнце. Я считаю, что он – человек, живший вне города ради какой-то определенной цели, к тому же он достаточно неразговорчив и осторожен. Не сказал мне ни одного слова о своем деле.

– В таком случае пусть уходит и проявляет свою подозрительность в другом месте, – несколько раздраженно заметил Мейсон.

– Он так не поступит. Он ждет встречи с вами терпеливо, как… осел. Шеф, я все поняла! Он – старатель. Как же я раньше не догадалась! На нем стоит печать пустыни, а свою терпеливость он приобрел, общаясь с ослами. Он пришел встретиться с вами и добьется этого – сегодня, завтра, на следующей неделе. Кто-то посоветовал ему поговорить с Перри Мейсоном, и он будет говорить только с Перри Мейсоном.

Глаза Мейсона сверкнули.

– Пригласи его, Делла. Как его зовут?

– Бауэрс. Имени или инициалов он не назвал.

– Где он живет?

– По его словам, там, где разложит одеяло на ночлег.

– Превосходно! На него необходимо взглянуть.

Делла понимающе улыбнулась, вышла и через мгновение вернулась с клиентом.

Бауэрс с порога принялся изучать Мейсона взглядом, в котором чувствовалась доля беспокойства, но не было ни приветливости, ни почтительности. Человек, казалось, лучился достоинством. Выгоревшая на солнце рабочая рубашка была безукоризненно чиста, хотя воротничок от частых стирок стал мягким и потрепанным. Куртка, очевидно, была сшита из оленьей кожи и определенно не отличалась чистотой. Ее так заносили, что вкрапления грязи придали ей особенный блеск, похожий на глазурь на фарфоре. Широкие рабочие брюки были вылинявшими и залатанными, но чистыми. Кожа ботинок приобрела пастельный оттенок из-за многомильных пеших переходов. Широкополая шляпа служила хозяину уже долгие годы – на ленте были видны невыводимые пятна от пота, поля круто загнулись вверх.

Но особенно привлекала внимание не одежда, а лицо этого человека. Его глазами на в значительной степени враждебный мир смотрела простая, скромная душа. Но взгляд тем не менее не был смущенным. Это был взгляд твердого, целенаправленного, уверенного в себе человека.

– Доброе утро, – поздоровался адвокат. – Вас зовут Бауэрс?

– Именно так. Вы – Мейсон?

– Да.

Бауэрс пересек кабинет, сел напротив Мейсона и настороженно взглянул на Деллу Стрит.

– Все в порядке, – успокоил его Мейсон. – Мисс Стрит – моя секретарша и ведет записи по всем делам. У меня нет от нее секретов, а вас я могу уверить в ее полной благонадежности.

Бауэрс уперся локтями в колени и стал покачивать шляпой, зажатой в загорелых до цвета бронзы пальцах.

– Расскажите мне о ваших проблемах, мистер Бауэрс.

– Если не возражаете, называйте меня Солти. Все эти мистеры мне совершенно ни к чему.

– Почему Солти? – поинтересовался Мейсон.

– Я долго болтался по соляным копям в Долине Смерти, там и получил это прозвище. Тогда я был еще молод, еще не встретился с Бэннингом.

– Кто такой Бэннинг?

– Бэннинг Кларк. Мой партнер, – прямо ответил Бауэрс.

– Партнер в горном деле?

– Именно так.

– У вас с ним проблемы в отношении какой-то из шахт?

– Проблемы с ним?

– Да.

– Вот те на! – воскликнул Бауэрс. – Я же сказал вам, он мой партнер. Какие могут быть проблемы с партнером?

– Понятно.

– Я хочу защитить его. От бесчестной корпорации и президента-мошенника.

– Быть может, вы расскажете мне обо всем? – предложил Мейсон.

Солти покачал головой.

Мейсон с любопытством разглядывал посетителя.

– Понимаете, – попытался объяснить свое поведение Солти, – я не так умен, как Бэннинг. Он получил образование. Он вам обо всем и расскажет.

– Хорошо, – твердо произнес Мейсон. – Я назначаю ему встречу на…

– Он не может приехать, – прервал адвоката Солти. – Поэтому пришлось приехать мне.

– Почему он не может приехать?

– Доктор приковал его.

– К постели?

– Нет, не к постели, но он не может подниматься по лестницам, ездить далеко… Должен оставаться на месте.

– Сердце?

– Именно так. Бэннинг совершил ошибку, поселившись в этом доме. Человек, привыкший жить на природе, не может жить на одном месте. Я пытался все объяснить ему еще до того, как он женился, но у его жены было иное мнение на этот счет. Как только Бэннинг разбогател, я имею в виду – по-настоящему, она решила, что он должен носить высокую шляпу. Я не хочу говорить о ней ничего дурного. Она уже умерла. Просто я пытаюсь объяснить вам, что житель пустыни не может жить в доме.

– Хорошо, – добродушно заметил Мейсон. – Значит, мы сами должны поехать и поговорить с Бэннингом.

– Как далеко отсюда он живет? – вдруг спросила Делла.

– Около ста миль, – небрежно ответил Солти.

Глаза Мейсона весело блеснули.

– Делла, положи в портфель блокнот. Мы отправляемся к Бэннингу. Меня заинтересовал старатель, живущий в доме.

– Сейчас он уже не живет в доме, – поспешно вставил Солти. – Я все исправил, как только вернулся сюда.

– Но мне показалось, вы сказали, что ему запрещено… – удивленно произнесла Делла.

– Нет, мэм. Доктора запретили ему уезжать, но живет он не в доме.

– Где же? – поинтересовался Мейсон.

– Слишком долго объяснять, к тому же вы мне не поверите. Я лучше все покажу.

Глава 2

На окраине Сан-Роберто, на скорости тридцать миль в час, Перри Мейсон, повернув направо, последовал за указывавшим путь помятым, некрашеным пикапом Солти Бауэрса.

Первая машина, сделав резкий поворот, поехала вверх по склону.

– Похоже, он собирается устроить нам экскурсию по фешенебельному району, – заметила Делла Стрит.

Мейсон кивнул, на мгновение отвел взгляд от дороги, чтобы посмотреть на океан – синий, кристально чистый, отороченный бахромой прибоя, лениво накатывающегося на ослепительно белый песок пляжа, на фоне которого отчетливо выделялись кроны пальм.

Дорога петляла между вершинами залитых солнцем холмов, усыпанных особняками состоятельных людей. Чуть ниже, не более чем в полумиле, в центре амфитеатра из холмов ослепительно белели постройки городка Сан-Роберто.

– Как ты думаешь, зачем он заехал сюда? – вновь нарушила молчание Делла. – Не может же он… – Она замолчала, когда скрипящая, лязгающая, грохочущая, но тем не менее упорно двигавшаяся по дороге машина, резко вильнув, остановилась у белой оштукатуренной стены.

– Черт возьми! – воскликнул Мейсон. – Он живет здесь. Он открывает ворота.

Не менее удивленная Делла наблюдала, как Солти отпирает ключом огромные, богато украшенные решетчатые ворота.

Бауэрс вернулся за руль и въехал во двор. Мейсон последовал за ним.

Поместье занимало не менее шести акров, а в этом районе каждый дюйм земли стоил безумных денег.

Просторный дом с белыми оштукатуренными стенами и красной черепичной крышей, построенный в испанском стиле, гармонично вписывался в местность. Он стоял высоко на склоне, как будто сам решил обосноваться именно на этом месте, чтобы полюбоваться прекрасным видом. Террасы склона были спланированы так искусно, что казалось, будто сама природа выполнила большую часть работы, а человеку оставалось только проложить дорожки, расставить каменные скамьи и выкопать небольшой пруд.

Высокая оштукатуренная стена отделяла поместье от внешнего мира, а в дальнем углу на ее фоне отчетливо выделялись причудливые силуэты растений пустыни: кактусов, колючего кустарника, уродливых пальм.

Делла Стрит, едва дыша, наслаждалась живописнейшим видом, в котором гармонично сочетались голубые, ослепительно белые и зеленые тона.

– Этот дом принадлежит Кларку? – спросил Мейсон, когда Солти подошел к его автомобилю.

– Да.

– Очень красивый дом.

– Он в нем не живет.

– Мне показалось, вы говорили, что живет.

– Нет.

– Простите, я вас не понял. Это его дом?

– Его, но он не живет в нем. Мы разбили лагерь вон там, в зарослях кактусов. Видите струйку дыма? Похоже, Бэннинг собирается перекусить. Все, как я вам и говорил. Он залез в нору и чуть не погубил свой мотор. Потом я все взял в свои руки. Бродить по пустыне он пока не может. Врачи запретили ему даже подниматься по лестнице. Я привожу его в норму. Сейчас он чувствует себя лучше, чем на прошлой неделе, а на прошлой чувствовал себя лучше, чем месяц назад.

– Значит, вы едите и спите на свежем воздухе?

– Именно так.

– А кто же живет в доме?

– Люди.

– Какие люди?

– Пусть лучше Бэннинг расскажет вам об этом.

Они прошли по дорожке к участку, на котором был разбит сад кактусов. Заросли колючих груш выглядели зловещими. Кактус чолла, напротив, казался нежным, почти кружевным. Только знакомые с пустыней люди знали, какой коварной силой обладали его колючки, какая опасность притаилась в маленьких, покрытых шипами шариках, упавших на землю со взрослых растений. Голые кактусы вытянулись на высоту десяти футов, защищая от солнца и ветра другие растения.

Сад огибала стена высотой футов в шесть, сложенная из разноцветных камней.

– Камни привезены с разных рудников, – пояснил Солти. – Стену строил Бэннинг, пока сердце не сдало и была свободная минутка. Я привозил камни.

Мейсон окинул взглядом красочную стену:

– Вы хранили камни с каждого рудника отдельно от других?

– Нет, просто привозил и сваливал в кучу, а Бэннинг сортировал и укладывал их. Это обычные камни, только цветные.

Тропинка петляла среди зарослей. Создавалось впечатление, что они идут по дикой пустыне.

На небольшой полянке был выложен очаг из камней, в нем горел огонь. На уложенных поверх камней двух металлических полосах стоял закопченный эмалированный котелок, испускавший клубы ароматного пара в такт подпрыгивающей крышке.

Рядом с очагом, сосредоточенно наблюдая за огнем, сидел на корточках мужчина лет пятидесяти пяти. Несмотря на худобу, его тело казалось мягким. Кожа образовала мешки под глазами, свисала с подбородка и щек. Губы казались дряблыми и слегка синеватыми. Только почувствовав на себе взгляд его серо-стальных глаз, гости поняли, насколько сильный и твердый дух таит в себе обмякшее тело.

Мужчина выпрямился, улыбнулся и галантно снял с головы жемчужно-серую ковбойскую шляпу.

– Это Мейсон, – коротко сказал Солти Бауэрс и через мгновение добавил: – Девушка – его секретарша… Я присмотрю за бобами.

Солти подошел к очагу и опустился на корточки с видом человека, выполнившего свои обязанности. По всему было видно, что в такой позе он может находиться часами.

Мейсон пожал протянутую руку.

– Успели как раз к обеду, если, конечно, не побрезгуете простой грубой пищей старателей. – Бэннинг взглянул на Деллу Стрит.

– С удовольствием попробую, – ответила Делла.

– Стульев нет, как нет и необходимости разгребать песок, прежде чем сесть, чтобы убедиться, не притаилась ли в нем гремучая змея. Располагайтесь.

– У вас тут уголок настоящей пустыни, – сказал Мейсон, чтобы поддержать разговор.

Кларк улыбнулся:

– Вы не видели и малой его части. Быть может, я покажу вам свои владения, а потом мы приступим к обеду?

Мейсон кивнул.

Обогнув группу растений, они вышли еще на одну полянку. Здесь, опустив голову и повесив уши, стояли два ослика. На земле лежали пара потертых седел, несколько ящиков, веревки, кусок брезента, кирка, лопата и лоток для промывки золота.

– Ну уж это все вы вряд ли здесь используете! – воскликнул адвокат.

– И да, и нет, – ответил Кларк. – Все принадлежит Солти. Он жить не может без своих ослов, как, впрочем, и они без него. Кроме того, лучше себя чувствуешь, если тебя рано утром разбудил рев осла, чем если проспал половину дня. Теперь сюда, прямо по тропинке. Здесь у нас… – Бэннинг вдруг замолчал, резко повернулся лицом к Делле и Мейсону и торопливо прошептал: – Никогда не упоминайте то, о чем я вам сейчас расскажу, в присутствии Солти. Он вот-вот угодит в капкан. Эта женщина женит его на себе, поживет с ним пару месяцев и разведется, отобрав у него пакет акций или затеяв длительную тяжбу. Он предан мне и сделает все, что я попрошу. Я уже сказал ему, что хочу объединить свой пакет акций определенного прииска с его. Если эта женщина узнает, что пакет ушел из ее рук, она и думать забудет о замужестве. Солти не знает, почему я так поступаю, не понимает, что ему грозит. Как только эта женщина узнает, что акции Солти связаны с другим пакетом, под венец ее будет затащить так же трудно, как в раскаленную печь. Главное, ничего не говорите Солти.

Кларк указал на аккуратно расстеленные в тени огромного кактуса спальные мешки.

– А вот наша спальня, – произнес он уже обычным голосом. – Когда-нибудь я уйду отсюда и вернусь в настоящую пустыню. Случится это не сегодня, не завтра и даже не послезавтра. Вы вряд ли поймете мои объяснения, но я страшно соскучился по пустыне.

– Солти все уже объяснил, – сказал Мейсон.

– Солти не умеет говорить, – улыбнулся Кларк.

– Но превосходно передает мысли, – заметил Мейсон.

– Вы когда-нибудь слышали о прииске Луи-Легз? – вдруг спросил Кларк.

– Никогда, насколько я помню. Достаточно странное название, – ответил Мейсон.

– Так зовут одного из наших ослов. В честь него мы назвали прииск. Месторождение было богатым, и Солти продал свою долю синдикату, получив за нее пятьдесят тысяч долларов. Через несколько месяцев у него не было ни цента, и однажды утром он проснулся банкротом.

– О! – сочувственно воскликнула Делла.

Серые глаза Кларка весело заблестели. Он повернулся к Делле:

– Он поступил более чем разумно. Я должен последовать его примеру.

Мейсон хмыкнул.

– Понимаете, – продолжал Кларк, – у нас извращенное представление о деньгах. Деньги ничего не стоят, они нужны только для того, чтобы купить что-нибудь. Но даже на них не купить жизнь лучшую, чем у старателя. Подсознательно каждый настоящий старатель понимает это. Именно поэтому многие из них стараются избавиться от денег как можно быстрее. Я же слишком прикипел к ним – и тем совершил ошибку.

– Продолжайте, – попросил Мейсон. – В ваших словах есть смысл.

– Я остался владельцем акций прииска, хотя следовало их выбросить. По мере разработки месторождение приносило все больший и больший доход. Синдикат, купивший пакет акций Солти, попытался выжить и меня. Началась тяжба. Потом умер один из членов синдиката. Я приобрел его акции и стал обладателем контрольного пакета. После этого я купил и остальные акции, потом вызвал Солти и сказал ему, что выкупил обратно его пакет. Я поставил условие, что возвращаю ему только часть акций, а остальные буду держать в трасте. Он чуть не расплакался. Примерно месяц он жил вместе со мной, и дела шли превосходно. Потом он снова загулял и вернулся домой без цента. Ему было так стыдно, что он не смел показаться мне на глаза и ушел в пустыню. Потом у меня появилась еще одна возможность делать деньги. Я организовал синдикат «Кам-бэк», стал скупать старые шахты и возвращать их к жизни. Горячее было время. У жены появилась тяга к светской жизни, и я вдруг обнаружил, что живу в огромном доме, хожу на ненавистные приемы и званые вечера, потребляю огромное количество жирной пищи… Нет необходимости углубляться во все это. Всю жизнь я был азартным игроком, и мне везло. Жена не одобряла рискованные предприятия, в которые я часто ввязывался, и я записал на ее имя практически всю свою собственность. Потом я принялся разыскивать Солти, чтобы вместе с ним вернуться в пустыню. Жена была просто потрясена тем, что я посмел задумать подобное. У нее тогда были проблемы со здоровьем. Я остался дома. Жена скоро умерла. По завещанию ее собственность передавалась матери – Лилиан Брэдиссон и брату, Джеймсу Брэдиссону. Не думаю, что жена предвидела последствия такого завещания. Видимо, она считала меня богатым человеком, раз я владел рудниками. Она не понимала, что, завещав акции другим людям, она практически разорила меня. Я обратился в суд, заявив, что акции были общей собственностью, записанной на имя жены.

– Вы хотите, чтобы я представлял вас в этом деле? – спросил Мейсон безо всякого интереса.

– Нет. Дело уже улажено. Судья, рассматривавший это дело, предложил сторонам прекратить споры и разделить акции шестьдесят на сорок. Мы так и поступили. Тяжба породила открытую вражду в семье. Джим Брэдиссон считает себя гениальным бизнесменом. Никакими особыми достижениями он похвастаться не может, но постоянно всех уверяет, что ему просто не везет. Жена была значительно моложе меня. Ему всего тридцать пять лет. Самоуверенный, высокомерный болван. Вы знаете подобный тип людей.

Мейсон кивнул.

– Смерть жены, праздная жизнь, волнения и тяжба в придачу сделали свое дело. Все случилось одновременно. Сдало сердце, расстроились нервы. Солти немедленно приехал сюда, узнав, что я заболел. Оказалось, что акции, которые я держал для него в трасте, составляют контрольный пакет. Солти был шокирован моим состоянием и немедленно принялся за лечение. Думаю, у него все получится. Акции я ему вернул, чтобы он обладал правом голоса. Вдвоем нам удается противодействовать безумствам Джима Брэдиссона. Но Солти угораздило влюбиться. Думаю, все подстроила миссис Брэдиссон. Но Солти собирается жениться, а значит, акции неминуемо попадут в руки этой женщины. Я хочу, чтобы вы составили договор об объединении наших пакетов акций и…

Его прервал отрывистый звук: Солти бил в сковороду большой ложкой, сообщая таким образом, что обед готов.

– Я сделаю так, чтобы Солти подписал договор, по которому он объединит свой пакет акций с моим, – торопливо продолжил Кларк, когда звон стих. – Я хотел, чтобы вы заранее знали мотивы моих поступков и не задавали слишком много лишних вопросов. Солти будет страдать, если узнает, что я сомневаюсь в его избраннице.

– Понятно, – сказал Мейсон. – И это все?

– Нет, есть еще проблемы, но их я могу обсуждать лишь в присутствии Солти.

– В чем они состоят?

– Обвинение в мошенничестве. Я хочу, чтобы вы представляли ответчика. Процесс вы неминуемо проиграете. Абсолютно не за что зацепиться.

– Кто будет выступать в качестве истца?

– Корпорация.

– Минутку. Вы собираетесь нанять меня, чтобы контролировать обе стороны в тяжбе и…

– Нет, вы меня не поняли, – прервал его Кларк. – Выиграйте, если сумеете, но это сделать невозможно. Дело обречено еще до начала процесса.

– Зачем тогда обращаться в суд?

На мгновение показалось, что Кларк собирается открыть перед Мейсоном все карты, поговорить с адвокатом совершенно откровенно. Затем вновь раздался звон сковороды, сопровождаемый голосом Солти:

– Если вы сейчас же не придете, я все выброшу.

– Я не могу посвятить вас во все нюансы дела, – резко произнес Кларк.

– В этом случае я отказываюсь вести его, – ответил адвокат.

Кларк усмехнулся:

– В любом случае мы можем пообедать вместе и все обговорить. Думаю, вы согласитесь взяться за это дело, когда больше о нем узнаете. Вам предстоит разгадать тайну. Кроме того, Джим Брэдиссон дюжинами скупает рудники у Хейуорда Смола. На мой взгляд, здесь не все чисто. Но сначала – обед.