Текст книги "Китайский попугай"

Автор книги: Эрл Дерр Биггерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Чарли Чан постарался скрыть впечатление, которое произвело на него это сообщение. Теперь он снова был полицейским детективом.

– А ты случайно не слышала, о чем они говорили? – спросил он как можно более спокойным голосом.

– О том, что Ли Вонг должен немедленно приехать в Сан-Франциско. Здесь его ждут большие деньги и прекрасное место, а…

– Эй, – прервал девушку отец, который уже давно с неудовольствием прислушивался к их разговору. – Ты не имеешь права выдавать служебные тайны никому, даже членам семейства Чанов.

– Ты совершенно прав, мой мудрый брат! – согласился Чарли. – А с тобой, розовый бутончик, мы еще увидимся! Хотя в пустыне и есть телефоны, со мной связаться будет невозможно: ведь я же поселюсь не на ранчо Мэддена, так что пусть мои письма приходят к тебе.

Ки Лим проводил Чарли до дверей и, поглаживая свою жиденькую бородку, произнес на прощание:

– Прощай, мой благороднейший, отягощенный важными служебными делами брат! Желаю тебе всяческого успеха на твоем нелегком пути.

– Прощай и ты, великодушный и гостеприимный! Да снизойдет благополучие на твой дом и в новом году, – ответил Чарли Чан в традиционном китайском стиле, а затем совсем неожиданно добавил по-английски: – Ну, пока! – И быстро сбежал по лестнице.

Оказавшись на улице, Чарли Чан значительно снизил скорость и медленно брел в праздничной толпе, о чем-то размышляя. Видимо, придя к какому-то выводу, он спросил у прохожих, как пройти на Джексон-стрит. Ее он нашел без труда. Узкая улочка круто взбиралась вверх. Поднявшись по ней, Чарли нашел магазин Вонг Чанга. И это тоже было нетрудно, ибо его ярко освещенная витрина была заметна издали.

Чарли постоял перед ней, рассматривая в изобилии представленные образцы прекрасного китайского фарфора. По случаю праздника магазин был закрыт, о чем свидетельствовали опущенные жалюзи на входной двери.

Чарли несколько раз подергал за ручку, но никто не появился. Тогда он перешел улицу и укрылся в подъезде дома напротив лавки Чанга. Где-то на соседнем балконе играл китайский оркестр: взвизгивали флейты, гудели барабаны, им вторили звуки цимбал. Все это создавало мелодию, полную диссонансов. Через некоторое время оркестр умолк, и вечернюю тишину нарушал только стук каблуков американских ботинок да шарканье войлочных подошв китайцев.

Чан решил ждать, будучи уверен, что рано или поздно двери магазинчика должны отвориться.

И в самом деле, прошло не более десяти минут, как из лавки Вонг Чанга вышел какой-то мужчина. Внимательно оглядевшись по сторонам, он начал спускаться вниз по улице. Чан пошел следом за ним на некотором расстоянии, пытаясь рассмотреть мужчину. Низко надвинутая на лоб шляпа и темные очки исключали возможность увидеть лицо, ясно было только, что он небольшого роста, худощавый. Дойдя быстрым шагом до жалкой гостиницы «Киларни», человек в пальто скрылся за ее дверью.

Взглянув на часы, Чан решил прекратить слежку и двинулся в направлении Юнион-сквер. Детектив был встревожен. «Дураку ясно – мы лезем прямо в ловушку, – говорил он себе. – И единственное утешение, что нам это известно».

Вернувшись к себе в гостиницу, Чарли Чан снова сложил в чемодан несколько предметов, которые раньше вынул, и спустился в холл. Распорядившись остальные вещи оставить в камере хранения до своего возвращения, китаец стал терпеливо ждать.

Ровно в десять тридцать в холле гостиницы показался Боб Иден и помахал Чану. На улице их ждал черный лимузин.

– Садитесь, мистер Чан, – сказал Боб Иден и взял у него чемодан.

Сидящий в темной глубине машины Александр Иден велел шоферу ехать помедленнее, чтобы успеть поговорить с китайским детективом.

– Произошли какие-то новые события? – поинтересовался детектив.

– Увы, да. Сегодня вечером я связался с Элом Дрэйкоттом из сыскного бюро Гэйла и попросил, если, конечно, возможно, отыскать того подозрительного типа, которого Боб видел в порту. И вот около часа назад Эл сообщил мне, что нашел его без особых проблем.

– Не в гостинице ли «Киларни»? – спросил Чарли Чан, под напускным спокойствием скрывая удовлетворение.

– Потрясающе! Вы его нашли?

– Мне просто повезло, – скромно сказал китаец.

– Продолжайте, пожалуйста, больше я не буду вас прерывать.

– Так вот, как я уже сказал, Дрэйкотт выследил этого типа. Им оказался некий Мэйдорф по кличке Фил-Лихоманка, один из братьев Мэйдорфов, отъявленных бандитов, хорошо известных нью-йоркской полиции. Там у них уже горела земля под ногами, и братцы сочли дальнейшее пребывание в Нью-Йорке небезопасным для здоровья. Впрочем, для Фила переселение в наши края было действительно полезнее для здоровья, учитывая его малярию. В остальном же этот бандит сохраняет прекрасную форму и действует вовсю, а наша сделка, похоже, его весьма заинтересовала. Но как вы на него вышли?

– Успех в работе детектива очень часто зависит от милостивой улыбки судьбы, – ответил китаец в своей обычной цветистой манере. – И как раз сегодня судьба соизволила мне улыбнуться.

И Чарли Чан рассказал ювелиру о визите к Ки Лиму, о звонке на ранчо Мэддена из лавочки Вонга, о том, как сразу же направился туда и обнаружил подозрительного типа в пальто и темных очках.

Сообщение детектива отнюдь не прибавило бодрости ювелиру.

– Должен признаться, теперь я беспокоюсь еще больше, – сказал он. – С какой целью они вызвали сюда управляющего ранчо Мэддена? Да, мне это все меньше нравится…

– …зато становится все интереснее, папа, – вмешался легкомысленный Боб Иден.

– Не для меня, – отрезал ювелир. – Это особое внимание к нам братцев Мэйдорфов… А кстати, где же второй? Они опасные враги. Мы имеем дело не с обычными тупоголовыми бандитами, вся сила которых в револьверах, а с ловкими профессионалами, у которых голова на плечах. Это все рассказали мне в полиции, и знаете, Мэйдорфов там уважают, серьезно! В общем, положение настолько опасное, что я позвонил Салли и посоветовал повременить со сделкой, но этот ее сыночек… Он из кожи лезет вон, лишь бы поскорей заполучить денежки и опять спустить их. Будь это обычный клиент – я бы уже давно вышел из игры, но Салли – мой старый друг. Просто не знаю, что делать!

– Не расстраивайся, отец, – пытался успокоить ювелира Иден-младший. – Поверь мне, ты преувеличиваешь опасность, все кончится хорошо. А если нам с мистером Чаном и суждено пережить несколько интересных приключений, так это же здорово! Я всю жизнь мечтал быть замешанным в какое-нибудь потрясающее убийство – как сторонний наблюдатель, разумеется.

– Ну что ты городишь, Боб! Поверь, мне не до шуток!

– Я вовсе не шучу, ведь мистер Чан – настоящий детектив, правда? Полицейский на отдыхе… Да во всех детективных романах только и читаешь о том, как полицейскому детективу больше всего приходится работать именно в свой отпуск. Ну точь-в-точь как почтальон, который в свой выходной день добровольно отправляется на длительную прогулку. А у нас все как по заказу: миллионер Пи Джи Мэдден, известный финансист, одна из акул нашего бизнеса; фамильные, баснословной стоимости жемчуга Филлиморов, других финансовых магнатов; и, наконец, проницательный детектив на отдыхе. Сам подумай, отец, можно ли найти более идеальную жертву, чем наш Пи Джи? Держу пари, как только мы с мистером Чаном прибудем на ранчо, первое, что там обнаружим, – это труп Мэддена на ковре посередине гостиной.

Александр Иден вздрогнул. Такое легкомысленное отношение сына к серьезной и, он убежден, опасной задаче только усиливало его беспокойство. Желая перевести разговор в деловую плоскость, он обратился к китайцу:

– Кажется, мистер Чан, вы хотели что-то предложить? Слушаю вас.

– Покорнейше прошу вас, сэр, мысленно перенестись в будущее. Молодой мистер Иден и я плечом к плечу вместе прибываем на затерянное в пустыне ранчо. Как это будет воспринято людьми со стороны? Ага, скажут они, эти двое привезли жемчуг и для безопасности приехали вдвоем.

– Вы правы, – согласился ювелир.

– В таком случае нам не следует ехать вместе. Мое скромное предложение состоит в следующем: пусть мистер Боб Иден отправляется на ранчо один. Наверняка его засыпят вопросами, а он будет отвечать, что не привез с собой колье, что его многоуважаемый отец пока прислал его только разведать обстановку. Когда же он, мистер Иден-младший, убедится, что все в порядке, он телеграфирует отцу, и жемчуга будут высланы.

– Прекрасная идея! – воспрянул духом ювелир.

– А в это время, – продолжал Чарли Чан, – на ранчо в поисках работы забредает старый усталый китаец. Этакий жалкий бродяга в лохмотьях, скитающийся по свету в поисках работы. Никому и в голову не придет, что в поясе на животе он носит сказочное сокровище.

Боб Иден пришел в полнейший восторг:

– Вот это мысль! Гениально!

– Пожалуй, – согласился детектив. – Мистер Иден и старый китаец внимательно изучат обстановку и, если все будет нормально, вместе вручат Мэддену его колье. Но так, чтобы этого никто не видел.

Боб Иден с воодушевлением принялся развивать идею Чарли Чана:

– В поезд мы уже садимся поодиночке. В Бэрстоу наш поезд прибывает в час пятнадцать. Оттуда поезд до Эльдорадо отправляется в три двадцать. Прибудем около шести. Я запасся письмом от одного знакомого журналиста к некоему Виллу Холли – издателю тамошней газеты. Мы с ним посидим в ресторане, а затем я на машине отправляюсь к Мэддену. Вам же, мистер Чарли, придется как-то иначе добираться до ранчо. В поезде нам лучше не общаться, ведь не исключено, что за нами следят. Так будет лучше, вы согласны?

– Совершенно с вами согласен, сэр.

Лимузин остановился у причала, где ждал паром. Не выходя из машины, ювелир вручил отъезжающим по конверту.

– Здесь билеты. У вас нижние места в одном и том же спальном вагоне, но в разных концах. Вы, мистер Чан, найдете в конверте некоторую сумму наличными на мелкие расходы. Должен признать, ваш план просто замечательный, но, ради бога, будьте осторожны! Боб, мальчик мой! Ты ведь знаешь… кроме тебя, у меня никого нет. Береги себя!

– Не беспокойся обо мне, папа. Ты все никак не хочешь понять, что я уже не маленький. И не такой легкомысленный, каким иногда кажусь. А главное, рядом будет настоящий профессионал.

– Что ж, желаю удачи. А вас, мистер Чан, еще раз благодарю.

– Не стоит благодарности. Просто приятная прогулка почтальона на отдыхе. Все будет хорошо. До свидания.

Чан с Бобом Иденом поднялись на паром. Вскоре он отчалил и медленно двинулся по темным водам залива. Дождь перестал, на небе сияли звезды, со стороны Золотых Ворот дул холодный ветер.

Чарли Чан в одиночестве стоял на палубе, облокотясь о перила. Вот и сбылись мечты, думал он, скоро он вблизи увидит эту великую страну, познает ее отдаленные уголки. Яркий светящийся шар на шпиле здания морского вокзала все дальше отплывал в темноту. Тысячи горящих фонарей ниточками прочертили бегущие вверх и вниз улицы большого города. И вспомнился Чарли затерянный в Тихом океане маленький остров, где в тихом домике на холме жена и девятеро детей терпеливо ждут его возвращения. А расстояние, которое их разделяет, все увеличивается.

Боб Иден возник из темноты. Махнув рукой в сторону ярко освещенной части Сан-Франциско, он сказал:

– Это праздник в китайском квартале, видите?

– Да, конечно. Большой праздник, ведь завтра начинается новый, 4869 год.

– Это ж надо! Как бежит время! Поздравляю вас с Новым годом, мистер Чан!

– Взаимно, – улыбнулся китаец.

Паром между тем продвигался все дальше. С острова Алькатрас, где располагалась тюрьма, ночную тьму время от времени рассекал острый луч прожектора, освещая черные волны. Ветер крепчал. Боб Иден поежился от холода.

– Я, пожалуй, спущусь в каюту. Итак, на какое-то время мы с вами расстанемся, так что простимся сейчас.

– Так будет лучше, – согласился детектив. – А когда вы уже будете на ранчо Мэддена, смотрите в оба – там где-то может притаиться лис пустыни.

Оставшись один, Чарли Чан еще какое-то время постоял на палубе, глядя на удаляющиеся огоньки города, ставшие теперь такими же холодными и далекими, как и звезды на небе.

«Лис пустыни, – повторил он тихо, – которому совсем неохота лезть в ловушку».

ГЛАВА IV
Нетипичный оазис

Уже смеркалось, когда в пятницу вечером Боб Иден сошел с поезда на станции Эльдорадо, маленького городка, затерянного в пустыне. Дорога от Сан-Франциско до Бэрстоу, откуда шел поезд в Эльдорадо, прошла без всяких осложнений, если не считать того, что Чарли Чан исчез.

Последний раз Боб видел гавайского детектива сидящим за чашкой чая в вокзальном ресторане в Бэрстоу. Поскольку до отправления поезда в Эльдорадо в три двадцать оставалось еще много времени, Иден пошел прогуляться по городу. Вернувшись к трем, он напрасно высматривал Чарли на перроне. Боб один сел в поезд и, выйдя сейчас в Эльдорадо, обнаружил, что он – единственный пассажир, сошедший на этой малопривлекательной станции.

Боб Иден беспокоился и о своем спутнике, и о колье, он тщетно ломал голову, пытаясь понять, куда делся маленький китаец. Не случилось ли с ним чего? А может… Ведь они так мало знают об этом человеке. Недаром же говорят, что честность тоже можно купить, дело только в сумме. А для полицейского с далеких Гавайев жемчуга Филлиморов – огромное искушение. Да нет, не может быть! Боб вспомнил выражение глаз китайца, когда тот обещал Салли Джордан сберечь жемчуг. Семейство Джорданов безусловно имеет веские основания столь безоговорочно доверять старому другу. Но вот если за ним увязался Фил-Лихоманка…

При одной мысли об этом молодой человек вздрогнул и решил лучше не думать о таких вещах. Обойдя вокзал, Боб вышел к тому месту, которое местные жители громко называли городским парком. Холодный февральский ветер свистел в голых ветвях редких тополей, а под ногами шуршали желтые опавшие листья. Добравшись до тротуара единственной мощеной улицы Эльдорадо, Боб остановился и огляделся по сторонам: отсюда был виден практически весь город, так похожий на другие маленькие города Америки. Мэйн-стрит, банк, кинотеатр, почта, несколько магазинчиков и здание, чуть выше остальных, гордо возвещающее, что это отель «На краю пустыни». Иден перешел улицу, обогнул запыленные автомашины, припаркованные прямо на тротуаре, и направился к гостинице. Сидя перед мальчишкой-чистильщиком, два его клиента, местные фермеры, без особого интереса смотрели на вновь прибывшего.

На столике портье горела настольная лампочка, как ни странно, электрическая, но света она давала не больше свечки. Старичок портье не поднял головы от газеты.

– Добрый вечер, – приветствовал его Боб.

– …рый вечер, – буркнул тот в ответ.

– Можно ненадолго оставить чемодан в вашей камере хранения?

– Какая там камера хранения! – отозвался портье. – Бросьте его тут где-нибудь. А комнату снять не хотите? Можно со скидкой.

– Нет, спасибо. Скажите, пожалуйста, где здесь находится редакция «Эльдорадо таймс»?

– Да тут за углом, на Первой улице, – буркнул старик, снова закрываясь газетой.

Боб дошел до угла улицы и свернул налево. Миновав несколько домов, еще более убогих, чем на Мэйн-стрит, какой-то склад, продуктовую лавку, он наконец добрался до маленького строения грязно-желтого цвета, на окне которого виднелась выцветшая от старости надпись: Редакция «Эльдорадо тайме». Принимаются заявки на изготовление печатной продукции. Внутри было темно. Боб обогнул крохотную покосившуюся веранду, на двери которой увидел листок бумаги. В темноте ему с трудом удалось разобрать:

Вернусь через час – черт его знает зачем.

Вилл Холли

Улыбнувшись, Боб Иден решил возвратиться в гостиницу.

– Не мешало бы перекусить, – обратился он к старику портье, опять оторвав его от чтения газеты.

– Я бы сам не прочь, – согласился старик, – но у нас ресторана нет. Меньше убытков.

– Но должен же здесь быть какой-нибудь ресторан…

– Есть, как не быть. У нас же современный город. – И, неопределенно махнув рукой куда-то в сторону, добавил: – Там, за банком. «Оазис» называется.

Иден поблагодарил за информацию и уже через пару минут стоял перед мрачноватым заведением с давно не мытыми окнами. Длинная высокая стойка внутри и грязное, засиженное мухами зеркало за ней были свидетелями тех незапамятных времен, когда ресторан действительно представлялся оазисом первым поселенцам города.

Боб взгромоздился на высокое сиденье у стойки. Справа вплотную сидел какой-то мужчина в рабочем комбинезоне с небритой уже неделю физиономией, слева – молодая девушка, одетая в рубашку и брюки для верховой езды цвета хаки.

Официант с миной шейха из кинобоевика подошел к Бобу принять заказ. Из заляпанного жирными пятнами меню Боб выбрал фирменное блюдо «Оазиса» – отбивную с луком, к которой заказал картофель, а также хлеб с маслом и кофе. Все за восемьдесят центов.

В ожидании заказанного Боб попытался разглядеть в мутном зеркале сидящую рядом девушку. Она была очень недурна. Светлые волосы волнами падали на плечи из-под фетровой шляпы. Прекрасный природный цвет лица мог бы послужить рекламой самому лучшему косметическому кабинету.

Наконец подали заказ – большое блюдо, полное еды, и никаких тарелок. Боб взглянул на соседей – то же самое. Похоже, в этом «оазисе» тарелки считались излишней роскошью. Вздохнув, молодой человек вооружился ножом и вилкой и, отодвинув в сторону горстку жареного лука, оказался один на один с отбивной.

С первого взгляда Боб понял, что имеет дело с жестким противником, который легко не сдастся. Через несколько минут безуспешной борьбы он призвал шейха:

– Я могу здесь получить приличный нож?

– У нас их только три, и все заняты.

Вздохнув, Иден возобновил неравную борьбу. Мобилизовав все силы, крепко прижав локти к бокам, стиснув зубы, он глубоко всадил нож в противника. Раздался омерзительный скрежет металла о блюдо, и молодой человек с ужасом увидел, как его отбивная, покинув уютное гнездышко из жареного лука, взлетела в воздух и шлепнулась на колени его соседки, а оттуда на пол.

Боб в панике повернулся к соседке.

– Ох, прошу прощения за мою отбивную, мисс.

– Пустяки. – В голубых глазах девушки прыгали смешливые искорки. – Всему виной брюки. Будь я в юбке, ваша отбивная не упала бы на пол. Отсюда вывод – женщина должна одеваться по-женски.

– Упаси боже, вы просто восхитительны в таком виде, – воскликнул галантный молодой человек и подозвал официанта: – Принесите мне что-нибудь более съедобное и салфетку для мисс.

– Чего? Нет у нас салфеток. Могу принести полотенце.

– Спасибо, мне ничего не надо, – отказалась девушка.

– Если вы позволите, я с радостью возмещу убытки…

– Пустяки! – со смехом повторила она. – Тут нет вашей вины. Надо иметь солидную практику, чтобы управляться с едой в такой тесной дыре, как «Оазис».

С каждой минутой девушка нравилась Бобу все больше.

– А у вас уже есть такая практика?

– О да! Мне часто приходится бывать здесь во время работы.

– Вы работаете?

– Работаю. Поскольку ваша отбивная создала непринужденную обстановку и избавила нас от необходимости официально представиться друг другу, могу сообщить, что я работаю в кино.

«Ну конечно, – подумал Боб, – пустыня сейчас просто рай для киношников. Как я сам не догадался, что такая красивая девушка может быть только кинозвездой?»

– Мне кажется, я видел вас в фильме… – рискнул он.

Но девушка избавила его от необходимости врать, перебив:

– Видеть меня в фильме вы никак не могли и не увидите. Моя работа в кино гораздо интереснее. Я подбираю натуру.

Тут Бобу принесли другое блюдо, предусмотрительно уже порезанное в кухне на мелкие кусочки, но он был целиком поглощен разговором с соседкой.

– Подбираете натуру? Интересно, как это?

– Да очень просто – разъезжаю по всей Калифорнии и выбираю подходящую для съемок натуру. В зависимости от заказа она должна в глазах нашей уважаемой публики быть Алжиром, Аравией или островами в южных морях.

– Как интересно!

– Еще бы! Особенно если любишь эти края, как я.

– Вы здешняя уроженка?

– Нет. Впервые я увидела эти места несколько лет назад, когда мы с отцом приехали в санаторий доктора Уайткомба, здесь неподалеку, за ранчо Мэддена, в пустыне. А когда я осталась совсем одна, пришлось взяться за работу. Впрочем, это я уже начала рассказывать вам историю своей жизни…

– Так и должно быть, женщины и дети мне всегда исповедуются – есть, наверное, во мне что-то пасторское. А кофе здесь отвратительный.

– Вы правы. Что закажете на десерт? Здесь предлагают два вида пирога – один яблочный, а другой кончился. Выбирайте.

– Уже выбрал. Тот, второй. Официант! Счет, пожалуйста. Разрешите, я заплачу за нас обоих.

– Ни в коем случае!

– Но после атаки, предпринятой моей отбивной на ваши брюки… Разрешите хоть часть тяжести снять с души!

– Глупости! Я в служебной командировке, мне платят суточные. А если будете упорствовать, заплачу и за вас!

Проигнорировав зубочистки, услужливо предложенные кассиршей, Боб Иден вслед за девушкой вышел на улицу. Уже совсем стемнело, и вокруг не было ни души. Цепочка разноцветных лампочек на фронтоне соседнего низкого здания извещала, что здесь можно поразвлечься.

– Куда пойдем? – спросил Боб. – Может, в кино?

– Исключается. Этот фильм я отлично помню, он мне стоил десяти лет жизни. А что вы, собственно говоря, здесь делаете? Мне ведь люди тоже исповедуются. Я знаю о вас лишь то, что вы нездешний.

– Верно, нездешний. А зачем приехал – слишком долго рассказывать. Когда-нибудь все обязательно расскажу, а сейчас я должен разыскать редактора «Эльдорадо таймс». У меня к нему письмо.

– Вилла Холли?

– Как, вы его знаете?

– Да его все знают. Пошли, он, наверное, в редакции.

Молодые люди свернули на Первую улицу. Бобу Идену было приятно сознавать, что рядом с ним идет такое очаровательное стройное создание. Он еще не встречал девушки столь непосредственной, открытой и столь уверенной в себе, не чувствующей страха перед жизнью. Неужели этот заброшенный в пустыне городишко казался ему серым и неинтересным? Да он просто прелесть!

В окне редакции горел свет и была видна фигура худощавого человека, склонившегося над пишущей машинкой. При виде гостей Вилл Холли встал и сдвинул со лба зеленый козырек, заслонявший глаза от яркого света лампы. Он оказался высоким мужчиной, преждевременно поседевшим, с печальными добрыми глазами. На вид ему было за тридцать.

– Привет, Паула! – тепло приветствовал он девушку.

– Привет, Вилл. Ты только погляди, что я нашла в «Оазисе».

Редактор улыбнулся.

– Я всегда говорил, если кому и суждено обнаружить в Эльдорадо что-нибудь заслуживающее внимания, так это тебе. Не знаю, кто вы, молодой человек, но из пустыни лучше поскорее убраться, пока она вас не поглотила.

– У меня к вам рекомендательное письмо, мистер Холли, от вашего знакомого, Флэтгейта.

– О, Гарри Флэтгейт!

Взяв письмо, Вилл Холли задумчиво повертел его в руках.

– Эхо далекого прошлого! Мы с Гарри были начинающими журналистами в нью-йоркском «Сан». Вот это был журнал!

Прочтя письмо, журналист какое-то время молча смотрел в черноту за окном, видимо вспоминая прежние годы, потом обратился к гостю:

– Гарри пишет, что у вас тут дела.

– Верно, – подтвердил Боб. – Когда-нибудь я расскажу об этом, а пока хочу просить помочь мне найти машину, чтобы съездить на ранчо Мэддена. Можно здесь взять машину напрокат?

– Вы хотите увидеться с самим Мэдденом?

– Да, и как можно скорее. Он должен быть у себя на ранчо.

Вилл Холли с интересом смотрел на гостя.

– Сам я Мэддена не видел, но слышал, что он вчера приехал из Бэрстоу. Наверняка эта молодая особа сможет вам больше сообщить о нем. Вы знакомы?

– Да как сказать, – смущенно улыбнулся Иден. – Некоторым образом нас познакомила моя отбивная, но что касается имен и фамилий…

– Ага, понятно. Тогда разрешите представить: мистер Боб Иден, мисс Паула Вэнделл. Даже в этом предбаннике ада не следует забывать о хороших манерах.

– Сердечно вам благодарен, – поклонился Боб Иден. – А теперь, раз уж мы официально познакомились, разрешите полюбопытствовать, мисс Вэнделл: вы знаете Мэддена лично?

– Ну что вы! Я слишком мелкая сошка. Просто пару лет назад кинокомпания, где я работаю, производила съемки на его ранчо. Там прекрасный дом, а особенно колоритен внутренний двор, патио. Ну прямо идеальная натура для сценария того фильма, не потребовалось никаких декораций. Обнаружив в пустыне такую жемчужину, я, естественно, постаралась ее использовать на всю катушку. И вот теперь нам надо снимать фильм, для которого опять очень подошло бы ранчо Мэддена. Несколько дней назад я обратилась к его владельцу с просьбой разрешить нам вновь снять несколько сцен в его владениях. В письме из Сан-Франциско он написал в ответ, что как раз едет сюда и с удовольствием дает согласие на мою просьбу. И вообще письмо было очень милое. Но это еще не все. – Девушка присела на край редакционного стола и продолжала: – Приехав два дня назад в Эльдорадо, я в тот же день, к вечеру, отправилась на ранчо. Ворота были распахнуты, и я на своей машине въехала прямо во двор. Когда заворачивала к подъезду, фары моей машины внезапно выхватили из темноты у двери сарая фигуру незнакомого чернобородого человека с мешком за плечами. Он застыл, как пустынный лис на дороге, ослепленный фарами, а потом отскочил в темноту. Мне пришлось долго стучать в дверь, пока не показался какой-то бледный, явно перепуганный тип. Он назвался Торном, секретарем миллионера. Я объяснила, зачем приехала, но он очень нелюбезно заявил, что сейчас увидеться с его шефом абсолютно невозможно. Я настаивала, но это ни к чему не привело. «Приезжайте через неделю», – как заведенный повторял он и наконец просто захлопнул дверь у меня перед носом.

– Значит, вы не видели Мэддена и не знаете, приехал ли он.

– Не видела, но из слов секретаря поняла, что приехал, только принять меня не может.

– И что было дальше?

– Да это, собственно, и все. Пришлось отправляться назад несолоно хлебавши. Кстати, на обратном пути недалеко от ранчо я снова заметила на дороге в свете фар того самого бородача, но, когда подъехала поближе, он уже скрылся куда-то. Разыскивать его я, естественно, не стала, наоборот, прибавила газу. Я очень люблю пустыню, но не ночью.

– Спасибо за информацию, мисс Вэнделл. А поскольку мне надо как можно быстрее добраться до ранчо Мэддена, не скажете ли, где я могу взять машину напрокат?

– Нет необходимости, – сказал журналист. – Я сам отвезу вас на ранчо, есть у меня старенький автомобиль.

– Ну что вы! – запротестовал Боб. – Не стоит из-за меня отрываться от работы.

– Смеетесь, сэр? Какая тут работа? Торчу в этой конуре, сам придумываю себе работу и растягиваю ее, как могу.

Все вместе они вышли из редакции, и Вилл Холли запер дверь на ключ. Темная безлюдная улочка тянулась в обе стороны – в никуда, концы ее терялись в пустыне.

– Это же страшная глушь! – произнес журналист. – Нет, в пустыне есть и приятные стороны, но пусть только врач мне скажет: «Теперь можете уезжать», и меня уже здесь не будет! Днем еще куда ни шло, что-то происходит, чем-то занимаешься, но вот здешние ночи, одинокие, холодные…

– Ну, Вилл, не так уж здесь все плохо.

– Да, согласен, даже совсем неплохо, особенно с тех пор, как у нас появились радио и кино, теперь я каждый вечер пялюсь на экран. Иногда в хронике или каком-нибудь фильме промелькнет кусочек Нью-Йорка, Пятая авеню, перекресток Сорок второй и множество машин, и каменные львы перед библиотекой, и женщины в меховых манто. Но моего района никогда не покажут! Паула, если ты меня любишь, сделай так, чтобы в каком-нибудь фильме были такие кадры: толпы под эстакадой, вход в метро, мелочная лавочка Перри, задворки почты и вдали золотой купол кинотеатра «Мир». Тогда я буду сидеть и смотреть, смотреть… пока в глазах не потемнеет.

– Я бы с удовольствием сделала это для тебя, Вилл, но толпы из-под эстакады и из метро не желают смотреть такое, вот в чем беда! Они-то все как один мечтают о безбрежных равнинах в пустыне, о жизни вдали от шума больших городов.

– Ты права. Это какая-то новая эпидемия. Я, пожалуй, напишу об этом серию статей. Хорошо там, где нас нет…

Девушка протянула руку на прощание.

– Всего доброго, мистер Иден. Вам надо ехать, а я возвращаюсь к себе, в гостиницу «На краю пустыни».

– Но мы обязательно скоро увидимся. Обязательно!

– Конечно. И даже очень скоро. Завтра я снова собираюсь ехать на ранчо Мэддена и прихвачу с собой его любезное письмо. Я обязательно должна увидеть его и добиться разрешения на съемки, ведь группа уже готовится. Завтра я увижусь с Мэдденом во что бы то ни стало, если он, конечно, на ранчо.

– Если он на ранчо, – задумчиво повторил Боб Иден. – Спокойной ночи!

Вилл Холли подвел гостя к припаркованной очень старой на вид машине.

Они сели в машину, по дороге заехали за сумкой Боба в гостиницу, и вскоре город Эльдорадо остался позади в ночи. Под колеса машины мягко ложились пески пустыни.

– Здесь недалеко, скоро будем на месте, – сказал журналист.

– Это и впрямь большая любезность с вашей стороны, мистер Холли…

– Бросьте, какая там любезность! Да и еду я не без задней мысли. Великий Мэдден известен еще и тем, что никогда никому не дает интервью, но вдруг мне удастся его уломать! Вот это была бы удача! Я бы тогда напомнил о себе нью-йоркским коллегам.

– Постараюсь помочь вам в этом, – пообещал Иден. Редкие огоньки Эльдорадо исчезли в ночи. Машина принялась взбираться в гору по разбитой дороге, среди хаотичного нагромождения валунов.

– Что ж, попытаю счастья еще раз, может, и повезет.

– О! Так вы уже однажды пытались взять интервью у Мэддена?

– Вот именно, однажды, и этого мне хватило надолго.

– Расскажите, пожалуйста, – попросил Боб.

– Извольте. Двенадцать лет назад я, начинающий репортер, как-то раз попал в игорный дом на Сорок четвертой улице в Нью-Йорке. Притон пользовался дурной репутацией, но там частенько бывал сам Пи Джи Мэдден. Поговаривали, что мало ему азартных игр в роскошных игорных домах на Уолл-стрит. Ну и в тот день в притоне на Сорок четвертой был Мэдден – элегантный, в смокинге. Играл рискованно и по-крупному.

– И вы воспользовались случаем…

– … и попытался взять у него интервью. Был я тогда молод и неопытен, а поскольку финансист планировал в ту пору прибрать к рукам две крупные железнодорожные компании, я решил разузнать из первых уст, правда ли это. Ну и сунулся к нему в промежутке между двумя ставками. «Пошел к черту! – рявкнул он на меня. – Каждый дурак знает, что я никогда не даю интервью!»

Вилл Холли рассмеялся.

– Тем и закончилась моя первая и единственная встреча с Мэдденом. Не слишком удачная, как видите, но, может, мне повезет на этот раз и я завершу здесь, на ранчо в пустыне, то, что начал двенадцать лет назад в Нью-Йорке, на Сорок четвертой улице.