Текст книги "Стань диким!"

Автор книги: Эрин Хантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава IX

– Я бы на твоем месте сходил проведал Щербатую шепнул Клубок, когда Долгохвост удалился.

– Она вся какая-то несчастная. Кажется, ждет тебя. Огонек посмотрел на старую кошку. Она по-прежнему лежала у Высокой Скалы. Клубок был прав: она смотрела в его сторону.

– От судьбы не уйдешь, – мяукнул он. – Пожелай мне удачи!

– Помни: на твоей стороне все коты племени, – отвечал Клубок. – Ты только позови! Если она начнет сильно доставать, я подкрадусь сзади и так огрею ее по башке крольчачьей тушкой!

Огонек радостно заурчал и побрел в сторону Щербатой. Но когда он подошел к раненой кошке поближе, радость его как рукой сняло. Старая кошка, судя по всему, была в плохом настроении. Она угрожающе зашипела и оскалилась.

– Не приближайся, ручной котенок! Огонек вздохнул. Похоже, драки не избежать. Он был голоден и очень устал. Больше всего ему сейчас хотелось свернуться калачиком в своем гнездышке и поспать немного до вечера. И конечно же ему совершенно не хотелось ввязываться в ссору с этим несчастным кульком из меха и зубов.

– Ты просто скажи мне, чего тебе надо, – устало проговорил он. – Я делаю лишь то, что мне велела Синяя Звезда.

– Но ты ведь домашний котенок? – прохрипела Щербатая.

«Она тоже устала», – подумал Огонек. В голосе ее больше не было напора, хотя гневные нотки все еще были слышны.

– Я жил у Двуногих, когда был котенком, – спокойно ответил Огонек.

– Твоя мать – домашняя кошка? И отец – домашний?

– Да, это так. – Огонек уставился в землю, чувствуя, что в нем зреет возмущение. Ему хватало и того, что коты из собственного племени до сих пор обращаются с ним, как с чужаком. И зачем только он разоткровенничался с этой ехидиной! Щербатая, похоже, приняла его молчание за желание продолжать разговор.

– У домашних совсем другая кровь, не такая как у воинов. Почему ты не убежал домой и согласился ухаживать за мной? Какое унижение – принимать помощь от кота, рожденного в неволе, как ты!

Щербатая пристально посмотрела на него широко открытыми оранжевыми глазами. Огонек сдержался.

– Тебе придется привыкать к тому, чтобы принимать помощь от посторонних, пока не поправишься и не сможешь сама за собой ухаживать, ты, старая ехидная карга!

Он замолчал, услышав исходящий из ее горла низкий, хриплый звук.

«Уж не случилось ли с ней чего?» – испугался Огонек и шагнул к ней. Тело кошки сотрясалось мелкой дрожью от головы до хвоста, глаза ее были как узкие щелочки. Может, у нее начались судороги?

– Послушай, я не хотел ничего… – начал оправдываться он, но вдруг понял, что она просто смеется!

– Мур-ау, ay, ay! – завывала она. Огонек растерялся.

– Да, ты смелый котеночек, – прошамкала Щербатая, когда приступ смеха прошел. – Знаешь, я устала и у меня болят лапы. Мне нужно поспать и положить что-нибудь на эти раны. Сходи к вашей милой целительнице и попроси у нее трав. Я думаю, понадобится сок ноготка, кашица из стебля золототысячника, и еще я бы пожевала несколько маковых крупинок. Боль становится просто невыносимой!

Удивляясь тому, как быстро у нее сменилось настроение, Огонек повернулся и со всех ног помчался к пещере, где жила Пестролистая. Он никогда еще не был в этой части лагеря. Держа ушки на макушке, он шел по прохладному зеленому папоротниковому тоннелю, который вывел его на полянку, поросшую травой. За полянкой высилась скала. В этой скале у самой земли была щель, достаточно широкая для того, чтобы в нее могла пролезть кошка. Оттуда навстречу ему вышла Пестролистая. Она была, как всегда, бодра и смотрела приветливо, пестрая спинка ее переливалась сотнями оттенков – от золотисто-желтого до темно-коричневого. Огонек смущенно промяукал: «Добр-рдень» – и перечислил травы, которые просила принести Щербатая.

– Что-то есть у меня в пещере, – ответила Пестролистая. – Я дам тебе еще и листиков ноготков. Если она приложит их к ране, никакая инфекция не пристанет. Подожди здесь.

– Спасибо, – мяукнул Огонек, глядя, как целительница исчезла в пещере. Он широко раскрыл глаза, пытаясь рассмотреть, что там внутри. Но в пещере было темно и ничего нельзя было увидеть. Он услышал лишь шуршание и почуял дурманящий запах незнакомых трав. Пестролистая вынырнула из полумрака и положила перед Огоньком свернутый в комок пучок листьев.

– Передай Щербатой, чтобы не налегала на маковые семена. Нельзя совсем заглушать боль. Нужно, чтобы хотя бы немножко болело, чтобы было ясно, как идет выздоровление. Огонек кивнул и подобрал зубами пучок трав.

– Спасибо, Пестролистая! – поблагодарил он, не разжимая зубов, и пошел по зеленому тоннелю назад, на главную поляну. Коготь сидел у пещеры воинов и внимательно следил за ним. Приближаясь к Щербатой с травами, Огонек чувствовал на себе его тяжелый взгляд, обжигающий до кончиков шерстинок. Он обернулся и удивленно посмотрел на Когтя. Суровый воин прищурился и отвернулся. Огонек положил перед Щербатой лекарство.

– Хорошо, – мяукнула она. – А сейчас, раз уж ты ко мне приставлен, сходи и найди мне что-нибудь поесть. Я умираю от голода!

Три раза поднималось солнце с тех пор, как Щербатая ступила на территорию лагеря. Огонек проснулся раньше всех и разбудил Клубка, который тихо лежал рядом, свернувшись калачиком и накрыв нос своим густым хвостом.

– Вставай, – мяукнул Огонек. – Не то опоздаешь на урок. Клубок поднял голову и сонно пробурчал: «угу, угу». Потом Огонек растолкал Горелого.

Черный котик тотчас же открыл глаза и вскочил на ноги.

– Что случилось? – промяукал он, тревожно оглядываясь.

– Не волнуйся, ничего не случилось. Просто пора на урок, – успокоил его Огонек. Дымок и Горчица тоже зашевелились в своих мягких моховых гнездах на другом конце пещеры. Огонек встал и первым вышел из укрытия под ветвями папоротников.

Утро было теплое. Меж ветвей и листьев, низко нависавших над головой, просвечивалось ясное голубое небо. Однако в это утро на листьях папоротника и на пробивающейся из земли траве блестела обильная роса. Огонек потянул носом воздух. Сезон зеленых листьев близился к концу, и скоро станет прохладнее.

Он растянулся у старого пня, перекатился на спину, вытянул задние лапы и стал тереться затылком о сырую прохладную землю. Потом резко перевернулся на бок и посмотрел на другой конец поляны: не проснулась ли Щербатая.

Ей отвели место около поваленного дерева, рядом с которым обычно питались старейшины племени. Гнездо ее приткнулось к поросшему мхом вековому стволу: так она не могла побеспокоить шумом старейшин, зато воинам из пещеры, находящейся неподалеку, было ее хорошо видно. Огонек заметил только горку светло-серого меха, мерно поднимающуюся и опускающуюся под тихое похрапывание.

За его спиной из пещеры вышел Клубок, следом за ним показались Горчица и Дымок. Горелый появился последним, он долго боязливо оглядывал поляну, прежде чем осмелился выйти на открытое место.

– Ну что, Огонек, тебе опять сегодня прислуживать блохастому чучелу? – мяукнул Дымок. – А тебе небось хочется пойти с нами на урок! Огонек сел и стал вытряхивать землю из меха на загривке. Он понимал, что его дразнят, но не собирался связываться с Дымком.

– Не бойся, Огонек, – промурлыкал Клубок. – Синяя Звезда очень скоро пошлет тебя учиться.

– А может, она считает, что ручному котику лучше сидеть в лагере и присматривать за больными, – заявила вдруг Горчица, неприязненно глядя на Огонька и качая головой.

Огонек предпочел не отвечать на ее колкости.

– Скажи, Горчица, чему тебя сегодня будет учить Буран? – спросил он.

– У нас сегодня тренировочная битва. Он покажет нам, как сражается настоящий воин, – гордо ответил Дымок.

– А меня Львиное Сердце поведет к Большому Платану, – сказал Клубок. – У меня будут занятия по лазанью. Мне пора идти, а то он будет ждать.

– Я поднимусь с тобой на верх оврага, – промяукал Огонек. – Мне надо поймать что-нибудь Щербатой на завтрак. Пошли с нами, Горелый! Тебе Коготь, должно быть, тоже задание придумал.

Черный котенок тяжко вздохнул и кивнул, но все же побрел за ними к выходу из лагеря. Хотя рана его почти совсем зажила, он не изъявлял горячего желания начинать тренировку.

– Вот, – мяукнул Огонек. Он положил перед Щербатой крупную мышь зяблика.

– Как раз вовремя, – рыкнула она.

Когда Огонек, поохотившись, вернулся в лагерь, старая кошка дремала на своем месте. Но запах свежей добычи, должно быть, разбудил ее, и она, подобравшись, села.

Нагнув голову, она набросилась на принесенную Огоньком еду. У нее разыгрался аппетит – видно, силы вернулись к ней. Рана ее хорошо затягивалась, но характер ее от этого не улучшился.

Покончив с завтраком, она пожаловалась:

– Жутко чешется верх хвоста, но я не дотянусь. Не мог бы ты почистить мне хвост?

Огонек мысленно содрогнулся, но делать нечего – он уселся и принялся за работу.

Щелкая зубами и разгрызая толстых блох, он краем глаза заметил неподалеку ватагу котят. Они играли в войну на пыльной проплешине, кувыркаясь и отчаянно кусаясь.

Щербатая лежала, прикрыв глаза, пока Огонек вылавливал у нее блох, но теперь она приоткрыла один глаз, чтобы посмотреть на играющих котят. Огонек, продолжавший вылизывать ее шерсть, с удивлением заметил, как спина ее вдруг напряглась. Несколько минут он прислушивался к писклявым воплям малышей.

– Вот как я кусаю тебя, Синяя Звезда! – промяукал один котенок.

Он прыгнул на спину белому котенку с серыми пятнами, который изображал из себя предводительницу Грозового племени. Оба малыша, сцепившись, покатились к скале. Вдруг серо-белый котенок резко отряхнулся и сбросил с себя полосатого. Тот, визжа, кубарем отлетел в сторону – прямо под ноги Щербатой.

Старая кошка резко вскочила на ноги, выгнула спину, взъерошила шерсть и сердито фыркнула.

– Держись от меня подальше, жалкий клубок меха! – прошипела она.

Полосатый едва глянул на рассвирепевшую кошку, повернулся и бросился наутек. Добежав до другого края поляны, он спрятался за спиной полосатой королевы-кошки. Та подозрительно посмотрела на Щербатую. Серо-белый котенок не шевелился, словно к месту прирос. Затем – лапа за лапой – осторожно стал отступать к детской. Поведение Щербатой очень удивило Огонька. Он думал, что свирепей, чем она была в момент их драки, быть просто невозможно. Оказалось, возможно, и еще как. Глаза ее метали молнии.

– Мне кажется, котятам плохо сидеть взаперти в лагере, – осторожно заметил он. – Они начинают баловаться.

– Мне все равно, что они делают, – прорычала Щербатая. – Только держите их подальше от меня!

– Ты не любишь котят? – спросил Огонек удивленно. – У тебя что, никогда своих не было?

– Разве ты не знаешь, что у целительниц не бывает котят? – прошипела в ответ Щербатая.

– Но я слышал, сначала ты была воительницей, – робко возразил Огонек.

– Нет у меня никаких котят! – фыркнула Щербатая. Она выдернула у него из-под носа свой хвост и села. – В общем, я знаю одно, – продолжала она приглушенным, свистящим шепотом, – пока я нахожусь рядом с котятами, с ними случаются всякие неприятности. Ее оранжевые глаза затуманились слезами. Она положила подбородок на передние лапы и уставилась перед собой, тяжко вздохнув.

Огонек в недоумении посмотрел на нее. Что она имеет в виду? Неужели все серьезно или, может быть, шутит? Трудно сказать: у нее ведь так часто меняется настроение. Он пожал плечами и решил еще поухаживать за Щербатой – ведь это его задание.

– На тебе осталась пара клещей, которых мне не удалось вытащить, – доложил он, закончив вылизывать ей шерсть.

– Лучше бы ты и не пытался этого делать, идиот! – рявкнула Щербатая. – Не хватало еще, чтобы они навсегда остались торчать в моем заду, нет уж, спасибо. Попроси у Пестролистой немного мышиной желчи и помажь их снаружи. Как только они подышат этой гадостью, они ослабят хватку.

– Тогда я мигом! – пообещал Огонек. Наконец-то он сможет хоть ненадолго избавиться от ворчливой кошки. К тому же приятно было лишний раз навестить Пестролистую.

Он пошел к папоротниковому тоннелю. Вокруг него на поляне суетились коты и кошки: они носили в зубах палочки и прутики. Пока он ухаживал за Щербатой, лагерь пришел в движение. Так повелось с того дня, как Синяя Звезда объявила об исчезновении племени Ветра. Королевы делали из прутьев и листьев высокий плетень вокруг ежевичного куста, где располагалась детская, оставляя для входа и выхода лишь узкий проход. Другие коты трудились у границ лагеря, затыкая все оставшиеся лазейки между кустов – заросли становились непроходимыми.

Даже старейшины были заняты делом: они рыли яму. Воины по очереди подносили и складывали в кучу свежую добычу, чтобы, когда яма будет готова, сложить в нее пищу и сделать запасы на черный день. Все сосредоточились на работе, думая лишь об одном: как получше защитить и обезопасить свое племя.

Если Сумрачное племя вторгнется на их территорию, Грозовое племя укроется в лагере. Они не сдадутся и не уйдут со своих охотничьих территорий, как ушли коты племени Ветра.

Частокол, Долгохвост, Синеглазка и Дымок молча сидели у входа в лагерь и не сводили глаз с тропинки меж кустов утесника. Из похода как раз возвращались дозорные, усталые и пропыленные. Как только воины ступили в лагерь, Частокол со своим отрядом подошли к ним и обменялись парой слов. Потом быстро, один за другим, потихоньку выскользнули из лагеря. Ворота в лагерь нельзя было оставить без присмотра ни на секунду.

Огонек по папоротниковому тоннелю добрался до пещеры Пестролистой. Выйдя на крошечную поляну, он увидел целительницу – та заготовляла какие-то душистые травы.

– Можно попросить у тебя немного мышиной желчи от клещей? Щербатая просила, – промяукал Огонек.

– Сейчас, – ответила Пестролистая, сдвигая лапами два пучка трав в один и перемешивая душистую кучку длинным изящно выставленным коготком.

– Ты занята? – спросил Огонек, усаживаясь на теплый участок земли.

– Я должна быть готова к любым неприятностям, – промурлыкала Пестролистая, глядя на него своими прозрачными янтарно-желтыми глазами.

Огонек встретил ее взгляд и отвернулся, ему почему-то стало неловко, даже шкурку под мехом защекотало. Пестролистая вновь переключила свое внимание на травы.

Огонек ждал, ему было приятно тихо сидеть тут и наблюдать за ее работой.

– Ну вот, – мяукнула она наконец. – Готово. Так чего ты хотел? Мышиной желчи?

– Да, если можно. – Огонек поднялся и потянулся, поочередно вытягивая задние лапы. Солнце напекло ему спинку, и его стало клонить в сон.

Пестролистая нырнула в пещеру и вскоре вынесла оттуда что-то, крепко прикусив зубами. Это был маленький клочок мха, болтающийся на тонкой полоске коры. Она осторожно передала его Огоньку. Перехватывая зубами полоску коры, он почувствовал на себе ее теплое приятное дыхание.

– Мох промочен желчью, – объяснила Пестролистая. – Смотри, чтобы случайно не попал тебе в рот, не то будешь отплевываться несколько дней. Все будет горьким. Намажь этим клещей и потом непременно вымой лапы – в ручье, а не языком!

Огонек кивнул и побежал к Щербатой. Его распирало от счастья, он чувствовал небывалый прилив сил.

– Сиди смирно! – мяукнул он старой кошке. Он осторожно передними лапами прижал комочек мха к каждому клещу.

– Раз уж ты испачкал лапы, вынеси за мной нечистоты! – потребовала кошка, когда с клещами было покончено. – А я, наверное, посплю. – Она зевнула, показав щербатые темные зубы. Ее тоже разморило на солнышке. – После этого ты можешь отправляться по своим делам – уж не знаю, что вы, ученики, должны делать… – промурлыкала она.

Почистив подстилку Щербатой, он оставил ее дремать в тени, а сам направился к зарослям утесника. Ему нужно было добраться до ручья и сполоснуть лапы.

– Огонек! – позвал его кто-то издалека. Огонек обернулся. Это был Полухвост.

– Куда ты собрался? – поинтересовался старый кот. – Ты должен помогать нам укреплять лагерь.

– Я намазывал желчью клещей на Щербатой, – отвечал Огонек.

Полухвост радостно пошевелил усами.

– Ага, так значит, ты идешь к ближайшему ручью! Ну тогда без добычи не возвращайся. Нам нужно очень много про запас.

– Хорошо, Полухвост, – пообещал Огонек. Он поднялся по крутому склону и выбрался из оврага. После этого Огонек побежал к ручью, где они с Клубком охотились в тот день, когда он встретил Щербатую. Там он бесстрашно прыгнул в холодную чистую воду, доходившую ему до брюшка, и шерсть на животе намокла. От неожиданности у него перехватило дыхание, и он содрогнулся всем телом.

В кустах на берегу послышался треск, и Огонек глянул вверх, хотя знакомый запах подсказал ему, что бояться нечего.

– Что ты тут делаешь? – Клубок и Горелый стояли на берегу и смотрели на него как на сумасшедшего.

– Мышиная желчь, – скривился Огонек. – Видите, что приходится делать! А где Львиное Сердце и Коготь?

– Они ушли с очередным отрядом дозорных, – отвечал Клубок. – А нам велели охотиться до конца дня.

– Меня Полухвост тоже об этом просил, – мяукнул Огонек, вздрагивая от плеснувшей холодной волны. – В лагере все заняты делом. Как будто на нас вот-вот нападут.

Он вышел на берег и отряхнулся.

– Может, так оно и есть, кто знает? – мяукнул Горелый. Он беспокойно озирался, словно в любой момент из-за куста мог выскочить вражеский отряд.

Огонек посмотрел на кучу свежей добычи, которую успели наловить ученики.

– Похоже, вы сегодня зря времени не теряли, – заметил он.

– Ага, – гордо мяукнул Клубок. – До вечера еще больше наловим. Хочешь с нами?

– Еще бы! – фыркнул Огонек. Он в последний раз отряхнулся, а потом вслед за своими друзьями устремился в лес. Когда ученики вернулись с добычей, все подивились тому, как много им удалось поймать. Взрослые коты подходили к ним, высоко подняв хвост, и приветливо терлись боками. Котятам пришлось четыре раза возвращаться к сложенной в лесу куче, чтобы перенести всю добычу в яму, вырытую старейшинами.

Львиное Сердце и Коготь только что вернулись из похода, когда Огонек, Клубок и Горелый несли в лагерь последнюю оставшуюся часть добычи.

– Вы славно поработали все трое, – похвалил их Львиное Сердце. – Мне рассказали, какие вы сегодня молодцы. Яма почти доверху наполнена. Так что эту ношу можете добавить к той куче, что отложена на ужин, и можете часть взять с собой в пещеру и устроить пир – вы заслужили.

Ученики радостно замахали хвостами.

– Надеюсь, за охотой ты не забыл о Щербатой, Огонек? – рыкнул Коготь.

Огонек быстро покачал головой. Ему не терпелось поскорее уйти. Он очень проголодался. На этот раз он не нарушил воинского устава и не попробовал ни кусочка, пока охотился для племени. Так же поступили Клубок и Горелый. Они подбросили последнюю порцию наловленной добычи к общей куче, сложенной посреди поляны. После этого каждый из них взял себе еду и понес к старому пню. Пещера была пуста.

– Куда подевались Дымок и Горчица? – спросил Горелый.

– Наверное, отправились в дозор, – предположил Огонек.

– Отлично, – мяукнул Клубок. – Без них спокойнее.

Они поели и стали умываться. После жаркого дня так хорошо было подышать вечерней прохладой!

– Эй! Знаете, что я вспомнил? – встрепенулся вдруг Клубок. – Сегодня утром Коготь не удержался и похвалил Горелого, вот!

– Правда? – Огонек раскрыл рот от удивления. – Что же такое нужно сделать, чтобы Коготь похвалил? Научиться летать?

– Ну, вообще-то, – смущенно проговорил Горелый, глядя на свои лапы, – я поймал ворону.

– Как это тебе удалось? – воскликнул Огонек. Он был поражен.

– Она была старая, – честно признался Горелый.

– Зато большая, – вставил свое слово Клубок. – Даже Коготь не смог придраться! Он был так мрачен в последнее время, с тех пор как Синяя Звезда взяла тебя к себе учеником. – Он в задумчивости облизал лапу. – Точнее, еще раньше, когда Львиное Сердце был назначен глашатаем.

– Он просто волнуется из-за Сумрачного племени и из-за усиленной охраны, – промяукал Горелый быстро и сбивчиво. – Лучше сейчас его не раздражать.

Их беседу прервал громкий призывный вой, раздавшийся с другого края поляны.

– О нет, – застонал Огонек, поднимаясь. – Я забыл отнести Щербатой ужин!

– Побудь здесь, – мяукнул Клубок, проворно вскакивая на четыре лапы. – Я сам ей отнесу чего-нибудь.

– Нет, лучше я, – возразил Огонек. – Это ведь я должен делать, а не ты.

– Да ладно, никто не заметит, – отмахнулся Клубок. – Они все заняты едой. Ты меня знаешь: тихий, как мышка, быстрый, как рыбка. Я мигом. Огонек снова сел, радуясь возможности никуда не бежать после еды. Он видел, как его товарищ подбежал к общей куче. Словно выполняя чье-то приказание, Клубок уверенно вытянул из общей кучи двух самых сочных на вид мышей и быстро направился к тому месту, где сидела Щербатая.

– Стой, Клубок! – Из пещеры воинов послышался грозный рык. На пороге появился Коготь. Он подошел к Клубку.

– Куда ты тащишь этих мышей? – громко спросил он.

Чувствуя, как внутри у него все сжимается, Огонек смотрел на происходящее из-за пня и ничем не мог помочь. Рядом с ним замер Горелый и еще шире распахнул свои огромные глаза.

– М-мм… – Клубок уронил мышей и стоял, смущенно переминаясь с лапы на лапу.

– Уж не помогаешь ли ты Огоньку кормить эту прожорливую предательницу, а?

Огонек видел, как Клубок от беспомощности тупо смотрит на землю, не зная, что ответить. Наконец он придумал:

– Э…Э… Мне просто еще поесть захотелось. Я нес их к себе в пещеру, чтобы тайком съесть. Если показать их этой парочке, – он посмотрел на Огонька и Горелого, – мне достанется только шкурка да кости.

– Неужели? – промяукал Коготь. – Ну хорошо, раз ты такой голодный, можешь съесть это прямо сейчас, при мне!

– Но… – начал было Клубок, беспокойно заглядывая старшему воину в глаза.

– Начинай! – прорычал Коготь.

Клубок наклонился и покорно куснул мышь. С первой он управился довольно быстро, но вторую ел очень долго. Огонек даже подумал, что он не сможет доесть, и у него даже живот скрутило от сочувствия. Наконец Клубок проглотил последний кусок мыши, видно было, как он мучается.

– Ну как, теперь лучше? – спросил Коготь притворно-ласковым голосом.

– Намного, – ответил Клубок, еле дыша.

– Вот и хорошо. – И Коготь вернулся в свою пещеру.

А Клубок поковылял к своим друзьям.

– Спасибо тебе, Клубок, – мяукнул Огонек, тыкаясь мордочкой в нежный пушок на шее друга. – Ты все-таки вывернулся. Но тут снова раздался истошный вой Щербатой. Огонек вздохнул и встал. Мало того, что он с ней полдня провел, так еще и вечером от нее покоя нет… Надо поскорее отделаться. С набитым животом никуда не хотелось идти, и лапы устали.

– Ты как, Клубок? – спросил он перед тем, как уходить.

– Ой-ей-ей, – простонал тот в ответ. – Я, кажется, объелся.

Он согнулся в три погибели, закатывая глаза от боли.

– Сходи к Пестролистой, – посоветовал Огонек. – Уверен, она тебе поможет – даст какое-нибудь снадобье.

– Хорошо бы… – мяукнул Клубок и медленно побрел к папоротникам.

Огонек хотел посмотреть, как тот дойдет, но очередной сердитый вопль Щербатой заставил его поторопиться.