Текст книги "Око Эль-Аргара"

Автор книги: Эрик Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– А та ведьма?

– Сперва они наняли ее. Прождали пять лет, но больше ждать не пожелали. Я сказал им, что они совершили большую ошибку, ожидая, что суккуб, к тому же такой слабый, им поможет.

Морена опустила глаза и невольно сжала кулаки. Так вот кто виноват во всех бедах! Гоблины, возжелавшие золото!

– Твоя бабушка поклонялась Хаосу, – произнес Ротаариг. – И она же защищала деревню. Пока твой названный папаша не застукал ее молящейся и не сжег на костре, гоблины даже думать не смели сунуться. Кроме нее, тебе не о ком жалеть, Морена.

Морена посмотрела на гоблина, осознав, что тот прав. Ротаариг одобрительно кивнул.

– У тебя ее дар, но еще многому предстоит научиться. Встань.

Морена поднялась. Шкура соскользнула с нее. Все ее тело покрывала багровая корка. Ротаариг подошел к ней, шепча заклятье. Его когтистый палец, стирая засохшую кровь, стал выводить на коже девочки какие-то загадочные символы. Потом Ротаариг достал из-за пазухи бронзовый амулет, с точно таким же знаком, который был изображен на найденной Мореной пластине. Девочка склонила голову, и гоблин надел амулет.

– Клянись служить Хаосу, Морена!

– Клянусь!

ГЛАВА 3
Ученик

Первые лучи солнца пробились в окна сквозь зеленую сеть вьюнов, разбудили Гарлина. Маг поднялся, подошел к мальчику. Но тот еще спал, дыхание было спокойным. А на месте раны уже розовело пятно с молодой кожей, как от несильного ожога. Маг одобрительно кивнул и направился к очагу готовить утренний чай. Он вскипятил воду в котелке, заварил в стеклянном кувшине ароматный тимьян и еще какие-то травы, дающие бодрость и разгоняющие последние остатки сна. Поджарил на углях нанизанную на палочки мелкую, но необычайно вкусную рыбешку, которую ему вчера дали никийцы-рыбаки. Порезал хлеб, овечий сыр, достал из бочонка крупные, пропитанные маслом оливки. Когда Гарлин поставил последнюю миску на стол, он почувствовал на себе взгляд и обернулся к «носу» жилища. Мальчик сидел на постели и смотрел на мага. На лице его отражались растерянность и непонимание.

– Доброе утро, – произнес Гарлин. – Не бойся, ты находишься в доме друга.

Мальчик вздрогнул, когда он заговорил, но непонимание в его глазах, казавшихся то ли темно-серыми, то ли темно-синими, как изменчивое предгрозовое море, не исчезло. Гарлин озадаченно потер пальцем висок.

– Ты не понимаешь меня?

Мальчик все так же молча взирал на мага.

– Вот уж не подумал, что будет так, – проворчал Гарлин. – Подойди.

Он поманил его к себе и указал на стол с едой. Мальчик соскользнул с кровати. Замер, нахмурившись. Его рука потянулась к груди, тронула рану.

– Не беспокойся, – как можно доброжелательней заговорил Гарлин. – Рана не опасна, подойди поешь.

Маг вновь указал на стол. Мальчик подошел, внимательно поглядывая на Гарлина и одновременно осматриваясь.

– Мое имя Гарлин, – маг показал на себя. – А твое?

На лице мальчика отразилось изумление и испуг.

Он с таким ужасом взглянул на Гарлина, что маг понял – его маленький гость ничего не помнит. Несомненно, произошедшее ночью в руинах было настолько ужасным, что мальчик даже забыл свое имя. По лицу его потекли слезы, и он заплакал от страха и отчаяния.

– Ну же, ну же. – Маг обнял его за плечи, похлопал по спине и протянул чашу с травяным напитком. – Все образуется...

Мальчик выпил чай. Гарлин сел за стол и еще раз знаком пригласил своего маленького гостя к трапезе. Тот отер остатки слез с лица, сел на скамью, глянул на мага. Гарлин вздохнул и первый взялся за еду. Маленький подопечный последовал его примеру. Съел немного, всего пару рыбешек и горсть маслин. Неторопливо. И Гарлин подумал, что его гостю не хватает только столовых приборов, которыми пользуется во время трапезы знать. Но мальчик и руками ел аккуратно и с достоинством. Ел и разглядывал приютившего его.

Несмотря на то, что мать мага была из Перворожденных, во внешности Гарлина не было ничего эльфийского – он был похож на отца, человека благородного происхождения, храброго и сильного воина, волей судеб занесенного из Упорядоченного в мир Альтерры. От матери Гарлину досталось сухощавое телосложение, способности к лекарству и магии и долголетие. На вид ему вряд ли можно было дать больше сорока пяти. Волосы мага, черные, с несколькими серебряными прядями, почти достигали плеч, белая когда-то кожа давно впитала солнце, делая его похожим на смугловатых иберов. И только серые глаза да прямой нос опровергали последнее – все горцы были черноглазы, а их переносицы обладали небольшой горбинкой.

– Кто же ты? – произнес Гарлин после трапезы. – Хотелось бы что-нибудь услышать от тебя.

Но мальчик только кивнул магу в благодарность за еду.

Едва маг убрал со стола, как послышался конский топот, судя по которому к дому приближалось полдюжины всадников.

– Почтенный Гарлин, можешь ли ты принять нас? – донесся снаружи хрипловатый голос старейшины иберов.

Гарлин распахнул дверь.

– Почтенный Идо. – Маг увидел старого горца, некогда высокого и статного, а ныне согбенного годами, но сохранившего ясность ума во взоре, в окружении пяти горцев-воинов.

– Нордэ рассказал мне о вчерашнем происшествии, что он одолжил тебе лошадь.

– Да. И я очень благодарен ему за это.

– Но он не подумал, что ты не сможешь вернуть ее. Если твой пленник еще без сознания, ты не сможешь оставить его. А если в сознании, то он слишком мал, чтобы ему хватило сил на обратный путь. Поэтому мы приехали сами.

– Я благодарен за твою заботу, почтенный Идо, – ответил с поклоном Гарлин, прекрасно понимая, что причина визита вовсе не в этом. – И я с радостью верну вашего красавца.

Он отвязал горделивого коня от коновязи и передал Нордэ.

– А как твой пленник? – спросил старик.

– Он не пленник. Он всего лишь маленький мальчик. И, хвала Хедину, с ним все в порядке.

– Но если он окажется сыном тех, кто проклинает Хедина? Если он – дитя Хаоса? Хаоса, который хочет пожрать все Упорядоченное?

– Ты поэтому привел сюда своих лучших воинов, почтенный Идо? Не многовато для одного мальчишки?

Или же ты полагаешь, что пять твоих лучших воинов смогут преступить через меня?

Гарлин решил больше не играть в эти словесные игры.

– Покажи мне его, почтенный Гарлин, – произнес старейшина.

– Но не более.

Идо едва заметно кивнул. Но Гарлин понял, что если что-то не понравится, старейшина попробует отобрать мальчишку. Ссориться с упрямыми горцами Гарлину вовсе не хотелось, но и детоубийства он допустить тоже не мог. Маг обернулся и знаком подозвал мальчика к себе. Старейшина внимательно оглядел его.

– Однозначно, он не из наших мест. При нем что-нибудь было, почтенный Гарлин?

– Ничего.

– Мне вчера показалось, он был ранен, – подал голос Нордэ.

– Всего лишь легкий ожог, уже почти зажило, – Гарлин сжал плечо мальчика и другой рукой чуть распахнул рубашку, показав рану.

– А что он рассказал тебе о случившемся вчера? – спросил Идо.

– Ничего. Наш язык он не понимает. Кроме того, произошедшее так испугало его, что он теперь не помнит даже своего имени.

Старейшина нахмурился и опустил взгляд. И Гарлин понял, что тот отступил.

– Что ты намерен делать с ним, Гарлин?

– Он будет оставаться моим гостем до тех пор, пока не вспомнит себя, либо не вырастет и сам не выберет свою судьбу.

– Пусть будет так. Но если тебе вдруг станет что-то известно, поставь нас в известность, почтенный Гарлин. Когда-то здешние племена заплатили своими жизнями, отстаивая свободу у слуг Хаоса.

Горцы уехали. Гарлин долго смотрел им вслед, пока их отряд не скрылся за скальной грядой. Потом перевел взгляд на мальчика.

– Пойдем, я покажу тебе окрестности.

Гарлин показал свой небольшой сад рядом с домом, в котором росли лечебные травы, затем они прошли рощу низкорослых с тонкими причудливо искривленными стволами горных сосен и вышли к скале, из-под которой бил родник. Гарлин зачерпнул пригоршню воды, напился. Мальчик последовал его примеру. Маг улыбнулся и сделал знак следовать дальше. Едва заметная тропа, петляя среди густо разросшихся и уже почти иссушенных солнцем трав, обогнула скалу с родником, круто пошла в гору и, наконец, вывела на вершину. Отсюда открывался захватывающий вид на море и предгорья. На юге внизу синело море, видно было рыбацкую деревушку, примостившуюся у подножия горы, на которой стояла крепость-маяк никийцев. Чуть дальше в море, бросив якоря, стояли два торговых судна. К востоку протянулись цепи пожелтевших взгорий. На западе, наоборот, склоны холмов, питавшиеся многочисленными ручьями, были зелены, а самые пологие – покрыты шапками оливковых рощ. Легкие струйки дымка поднимались за ними, указывая расположение селения иберов. Зоркие глаза Гарлина даже различили отряд Идо, направлявшийся через рощу домой.

А над соседним холмом парила пустельга, высматривая добычу. Затем птица замерла на несколько мгновений в воздухе, развернув хвост и крылья веером, а затем камнем ринулась вниз и вскоре взлетела с добычей в клюве.

– Благородная и сильная птица, – сказал Гарлин мальчику, увлеченному полетом пустельги. – Пойдем, я тебе покажу соколиный камень.

Они спустились с вершины по западному склону холма. Отсюда начинались оливковые рощи. Вскоре тропа вывела на скальную площадку, наполовину укрытую сенью масличных деревьев. У западного ее края стояла массивная глыба горной породы, имевшая ровный скол с одной стороны, открывавший восковое, словно чуть светящееся коричнево-медовое нутро сардера [1]1
  Сардер – разновидность халцедона (вид кварца) бурого цвета, полупрозрачный, матовый поделочный камень.


[Закрыть]. Белые кристаллы кварца образовывали удивительно правильный контур парящего сокола. Около камня лежали букетики горных трав, оплывшие огарки свечей. Одна, совсем недавно поставленная, потухла под порывами ветра, и маг вновь разжег ее. Мальчик подошел к камню, потрогал приятную гладкую поверхность.

– Здесь поклоняются богу Хедину, – произнес Гарлин.

Он знал, что мальчик не понимает его, но верил, что интуиция ребенка поможет уловить смысл сказанного.

– Если ты не помнишь свое имя, тебе стоит дать новое. – Гарлин развернул мальчика к себе. – Но, глядя в твои глаза, мне приходит на ум только одно. Сандерсторм назову я тебя.

Он повторил несколько раз имя, указывая на мальчика, и тот, поняв, кивнул головой.

– Хотя, может, я зря тебя так назвал, – вслух подумал Гарлин. – Ты у нас молчун, каких еще поискать.

Они вернулись домой. Стали проходить дни за днями. Гарлин занимался изготовлением лекарств, часто уходил в горы, собирая травы. Иногда он спускался в никийскую крепость или к рыбакам. Сандерсторм, которого Гарлин вскоре стал звать просто Сторм, всюду следовал за магом. Он быстро научился понимать Гарлина, но даже и не пытался сказать что-либо сам. По одному жесту понимая мага, он помогал в изготовлении лекарств и прочих делах, что у Гарлина даже возникла мысль, а не занимается ли мальчишка привычным ему делом. Могло ли оказаться так, что прежде он был подмастерьем мага? И тогда Гарлин взялся за книги. Начал он с картинок тома лекарственных трав, рассказывая о них. И Сторм внимательно слушал его. Затем маг перешел к истории – огромному фолианту, в котором было много зарисовок древних крепостей, важных битв, воинов и оружия, а также карты Иберии.

– А вот Тартесс, – Гарлин ткнул пальцем в жирную точку на карте. – Столица Тартессийской державы. Когда-нибудь я покажу тебе местную библиотеку. Таких, как там, книг больше не сыскать нигде...

Гарлин смолк, увидев распахнувшиеся в изумлении глаза Сторма, словно тот услышал что-то знакомое. И Гарлин, проклиная недогадливость, хлопнул себя по лбу.

– Сторм, неужели ты из Тартесса? – заговорил он по-тартессийски. – А я – старый дурак...

– Нет... – Гарлин впервые услышал голос мальчика, немного хрипловатый. – Но я часто бывал там...

– Бывал? Значит, ты что-то вспомнил?

Сторм покачал головой.

– Я только помню, что был там. Но больше ничего... даже как выглядит город...

Гарлин задумался. Мальчик говорил на тартессийском. Но не как коренной тартессиец.

– И ничего до того, как я нашел тебя?

– Нет, учитель...

– Учитель?

– Вы же учите меня всему.

Гарлин улыбнулся и кивнул.

– Но... где вы нашли меня, учитель?

– Мне очень не хочется огорчать тебя, Сторм.

– Я должен знать. – В голосе послышалась нехарактерная для мальчика твердость.

Гарлин вздохнул и рассказал о той странной ночи, когда нашел Сторма. Единственное, о чем он умолчал – это о знаке Хаоса, выжженном на груди, и найденной суме.

– Вы посчитали меня прислужником Хаоса? – изумился Сторм.

– Нет, хаоситы вряд ли бы посвятили ребенка, – Гарлин не сводил взгляда со Сторма, но при слове «хаос» тот даже не дрогнул.

– Я даже не знаю, что такое Хаос.

– Немного расскажу тебе о мироустройстве. Помнишь, несколько месяцев назад я показывал тебе святилище Хедина?

Сторм кивнул.

– Это один из Богов справедливости, – продолжил маг. – И самый почитаемый. По крайней мере, в землях Иберии. Когда-то мирами Упорядоченного, число которых близко к бесконечности, правили иные боги. Слишком гордые и властолюбивые, чтобы прислушиваться к мольбам людей. Их не заботила судьба не даже отдельных народов, а целых миров. И за это они заплатили справедливую цену – оказались на месте тех, кто когда-то не мог дождаться от них помощи.

– Они стали простыми смертными?

– Да.

– А новые боги?

– Они стараются исполнять возложенную на них ответственность. Они же оберегают Упорядоченное от вторжения Хаоса и его слуг, которые тщатся пробить защиту границ, наполнить враждебной силой Реальность и уничтожить миры.

– Но зачем им это? Разве, уничтожив миры, они не погибнут сами?

– Владыки Хаоса пообещали им вечную жизнь и власть. К сожалению, немало соблазнились этим, позабыв о других живых существах. Мелких слуг хаоситы так и вовсе обманывают, обещая им великую силу или что-то еще, зачастую скрывая свои истинные намерения. Но те лишь отдают свои жизни, следуя дурной цели своих господ.

Что же случилось в той крепости? – прошептал задумчиво Сторм.

– Я лишь могу сделать некоторые предположения, – ответил Гарлин. – Но я могу ошибаться. Главный гонитель прислужников Хаоса – Бог Один. Он со своим войском способен преследовать врага из мира в мир... Только тут есть нестыковка – был открыт портал в Междумирье, но ты знаешь тартессийский язык, а значит, ты из нашего мира – Альтерры. Еще в Упорядоченном существует Орден Равновесия, который тоже разыскивает хаоситов... Не печалься, Сторм. Возможно, ты никогда и не узнаешь, что случилось на самом деле. Но может, и к лучшему.

– А иберы хотели меня убить, потому что тоже посчитали прислужником Хаоса?

– У Идо и его народа есть все причины опасаться – когда-то давно Тартесс и эти земли находились под гнетом хаоситов. Пока их бесчинства не прекратили воины Ордена Равновесия.

– Чего же они тогда боятся?

– Хаоситы несколько веков назад пытались вернуть себе Тартесс и были разбиты. Но до этого они безжалостно уничтожили несколько селений, где особо почитали Богов Справедливости... У предков Идо там были родственники.

– А Орден Равновесия?

– Они еще долго охотились за хаоситами. Мало кому удалось уйти. Хотя и удалось...

Сторм помолчал, потом в упор посмотрел на Гарлина.

– А что думаете вы, учитель?

– В тебе нет зла, Сторм, – ответил маг. – Это я знаю точно. И это для меня главное. Мне известно, как наши враги могут обманывать и манипулировать, склоняя к службе себе вполне порядочных людей. Но я считаю, что даже таким еще не поздно одуматься. Не говоря уже о тебе, который и вовсе ничего не помнит. – Гарлин доброжелательно улыбнулся. – Так ты готов продолжить обучение, ученик?

Сторм благодарно взглянул на мага и кивнул.

– До «волшебного» слова «Тартесс» ты внимательно слушал меня, – продолжил Гарлин. – Значит, ты что-то уже понимаешь по-кельтиберски? Но почему тогда молчал?

– Многое уже понимаю, но произносить трудно... Кельтиберский язык?

– Да, тут в окрестностях много племен. В основном иберы, а дальше на севере кельты. На побережье никийцы, но все они говорят по-кельтиберски. А ближе к Тартессу так еще и турдетане, племена гоблинов. Гномов мало, но тоже есть. Все они говорят на обоих языках.

– А эльфы?

– Эльфы живут сильно северо-восточнее Тартесса, они редко покидают свои леса. Надо ли говорить, что предпочитают они говорить на своем языке, – Гарлин улыбнулся.

– Но вы, учитель, и его ведь тоже знаете? Почему не живете с ними?

– Я был уверен, что все же больше похож на человека. – Гарлин, притворно нахмурившись, упер руки в бока.

– Внешне ничего не видно, – согласился Сторм. – Но если приглядеться...

– Приглядеться?! – У Гарлина разве что глаза на лоб не полезли. – Уж не магическим ли зрением, мой маленький ученик?

Сторм почему-то покраснел. И Гарлин понял почему.

– Хорош же я маг, если я ничего не почувствовал. Может, тебя и учить ничему не придется, особенно если вернется память. – Он рассмеялся. – Что ж, попробуем заняться с тобой магией.

ГЛАВА 4
Зов в пустыне

Морена склонилась к углублению в скале, вытянула губы, чтобы дотянуться до воды. Ей удалось сделать пару глотков. Она осмотрелась. Вокруг расстилалась безжизненная пустыня. Безжизненная на первый взгляд. Цеплялась за каменистую почву камнеломка. Бурые чешуйки, казавшиеся сколами слюды, являлись растением с глубоко уходящим в землю, вполне съедобным корневищем. В норах схоронились от дневного жара пауки. А где-то на дне пустыни затаился Хозяин песков. Морена нашла кустарничек, сорвала стебелек и вернулась к углублению. Взяла полый стебелек в рот, допила с его помощью воду, а найденную в других расщелинах слила в давно опустевшую флягу. Пересекать пустыню днем – самоубийство, но ночью, когда пробуждается тайная жизнь и к поверхности поднимается Хозяин песков – еще хуже. Она вгляделась в плывущий от марева горизонт, сжала зубы и, спрыгнув со скального островка со скудной растительностью, зашагала по песку.

Она рассталась с Ротааригом неделю назад. Он повернул на север в горы, она же решила проверить долину перед пустыней, хоть гоблин и говорил, что это пустая затея. Подойдя к самой границе пустынного края, она развела костер в тени огромного масличного дерева. Этот древесный гигант словно являлся стражем, не пускавшим пески дальше. Он страдал от нехватки воды, но не сдавался, даже спустя тысячи лет принося плоды. Морена зажарила на огне ящериц и личинок, найденных в коре дерева. С Ротааригом она и не такое ела. И вовсе не из-за нужды. Наоборот, золота у них хватало, с тех самых пор, как сородичи Ротаарига разрыли сгоревшую деревню и намыли из породы несколько мешков золотого песка... Морене золото тоже досталось, но Ротаариг научил ее сдерживать свои желания и научил ее выживать. Лишь после этого он привез ее в большой город и оставил под присмотром знатного вельможи, который обязан был гоблину жизнью. Морена стала его приемной дочерью. Ее обучали манерам, языкам и наукам. Несколько раз в год гоблин забирал ее в недолгие двухнедельные поездки, не позволяя городской жизни завладеть умом девушки. И продолжал обучать по-своему. Нет, той ночью, когда Ротаариг сохранил ей жизнь, он не ошибся в своем выборе. Морена старательно впитывала любые знания. Она была способна к колдовству. Но не было, не было силы, которая бы позволила ей творить волшбу. И эту силу они искали. Разрывали древние курганы, перебирали древние сокровища, отыскивая среди них обломки магических артефактов. Ни одного целого после Великого Разлома не осталось. Но и каждая крупинка таила в себе частицу магии. Ротаариг тщательно собирал их и прятал в сундуке в своей пещере. Впрочем, искали они не только артефакты...

Глядя на повисшие над пустыней звезды, делавшие пейзаж в своем мерцающем свете еще более безжизненным, Морена задремала. Почти каждую ночь ей снился один и тот же сон, возвращающий ее в детство. Как Ротаариг гнал своих огненных быков, как привел ее в пещеру, как надел на нее амулет Хаоса. С тех пор минуло десять лет, Морена превратилась в красивую девушку, не знавшую нужды, носившую дорогую одежду и украшения. Вот и сейчас на ней была куртка из плотного и в то же время легкого темно-зеленого шелка, мужские, подогнанные под нее, штаны из прекрасной выделки кожи. Такие же сандалии. На поясе подвязан шелковый платок, но уже из легкого, совсем невесомого шелка, которым она иногда укрывала голову в гриве роскошных, слегка Вьющихся черных волос. Рядом с платком на поясе висел в украшенных изумрудами ножнах кинжал.

Еще у нее была заплечная холщовая сума, в которой лежала фляжка и небольшой запас еды.

Но каждая ночь напоминала ей, откуда она родом. Она рассказала Ротааригу, но гоблин лишь развел руками и отшутился, что когда-то он всего-навсего произвел на маленькую девочку незабываемое впечатление. Это немного успокоило ее, и она почти перестала обращать на сны внимания. Но той ночью, когда девушка остановилась около пустыни, ее сон изменился. В него закрался едва слышный, почти змеиный шепот, разогнавший видения. Наутро она решила не поворачивать на север вслед за Ротааригом, а остаться здесь еще на одну ночь. И вновь все повторилось. Снов не было, а в шипении Морена явно расслышала свое имя. И вдруг из черноты сновидения вынырнул горящий зеленым пламенем крутящийся знак хаоса. Стрелы его вращались подобно часовым стрелкам, но слишком быстро, яростно, словно пытались обогнать само время. И вдруг все восемь слились в одну и указали на неярко вспыхнувшую точку. Морена пробудилась, и ее взор приковала утренняя звезда, повисшая над самым горизонтом. Морена прочертила линию-указатель на песке, а для верности воткнула кинжал, указывающий рукоятью на звезду.

– Неужели я что-то нашла? – прошептала она.

И утром, проглотив несколько горстей маслин, не разжевывая, чтобы не чувствовать их горечь, она ушла в пустыню. На горизонте, на том месте, где была звезда, нашелся более удобный ориентир – небольшая группа скал. Достигнув ее к вечеру, Морена упала на камни без сил. Тело было выжато безжалостным солнцем. Но ей посчастливилось найти в расщелинах скалы воду. Невкусную, солоноватую, но вполне годную для питья. А потом Морена устроилась между камней и провалилась в черный сон. На этот раз ее звал голос, шипящий, словно заглушаемый порывами ветра и течением песка.

– Морена... цель близка. Не бойся пустыни.

Утром она вновь напилась, запаслась найденной в расщелинах водой и двинулась дальше. Под ногами похрустывала растрескавшаяся от жары глина. Иногда ровные серые глинистые участки пустыни сменялись вкраплениями скал, или в них вклинивались широкие языки рыжего песка, которые Морена обходила. Даже если Хозяин песков и не поднимался к поверхности днем, она старалась лишний раз не рисковать. Далеко за полдень из раскаленного маревом воздуха неожиданно возникли природные стены, выточенные ветром, солнцем и редкими дождями из песчаника. Морена добралась до одной из стен, укрылась в тени от палящего солнца. Пот, текущий по ее смугловатой коже, тут же высушивал горячий ветер. Морена выпила остатки воды. Идти дальше сил не было. И она, решив продолжить путь вечером, провалилась в сон. И вновь ее звал голос, уже четче и ближе. И, как почудилось Морене, в нем слышались радость и нетерпение.

Перед ее внутренним взором соткался сложный рельеф, сеть холмов песчаника с узкими гребнями, пересеченных оврагами – настоящий лабиринт. И путеводной нитью в нем заскользила одна из стрел Хаоса.

Морена пробудилась, когда солнце уже висело над горизонтом, делая стены песчаника ярко-оранжевыми. Жар ушел, и дышалось уже гораздо легче. Морена двинулась в путь, который проложила стрела Хаоса. Заодно она высматривала в скалах воду и что-нибудь съестное. Прежде чем солнце село, она успела найти змеиные яйца и вырыть несколько клубней, богатых водой, в русле давно пересохшего дождевого ручья. После она пошла чуть медленнее, пользуясь светом звезд и взошедшей молодой луны.

К утру она выбралась из лабиринта.

Скальные стены расступились, дальше снова шла глинистая пустыня, вперемешку со скалами и песком. Солнце медленно поднималось навстречу, и Морена решила до наступления пекла пройти еще. Она наметила

группу скал и успела дойти до нее задолго до полудня. Но как же она досадовала, когда увидела, что находится за скалой. Сколько хватал глаз, раскинулись оранжево-красные пески, усеянные волнами небольших барханов. И лишь где-то на горизонте, если это не было миражом, вырисовывался силуэт невысокого горного хребта.

Морена укрылась от солнца в причудливой, выветренной ветром арке песчаника. Пальцы ее прошлись по шершавой стене, по углублениям и наткнулись на раковину. Морена в задумчивости выковыряла раковину острием кинжала. Она понимала, что за день не дойдет до горы. А ночью... Без сомнения, ночью у нее все шансы встретиться с Хозяином песков...

Морена решила провести на скальном пяточке остаток дня и часть ночи. И выдвинуться ближе к утру. Ей казалось, что к концу ночи Хозяин песков будет уже опускаться на самое дно пустыни. Девушка устроилась поудобнее на жестком песчанике, но сон не шел. Она задумчиво вертела в руках раковину, иногда поглядывая в сторону барханов и на солнце. Несколько раз ей почудилось, что в горячем потоке ветра проскальзывают более прохладные солоноватые струи. Она вновь взглянула на раковину. Если ее ощущения верны, за теми горами на востоке должно быть море. Пересекать пустыню еще раз Морена не собиралась и надеялась найти какой-нибудь другой, более удобный путь.

Минуло полночи. Морена съела несколько корневищ, бережно слизывая брызнувшую из сочных растений драгоценную влагу с соленой от пота кожи рук. Прислушалась. Вгляделась в темнеющие на фоне черно-синего неба барханы и осторожно ступила на песок. Девушка старалась идти быстро и осторожно, насколько это было возможно. Она даже сняла с ног легкие из тонкой кожи сандалии, чтобы двигаться еще более бесшумно.

Потянулись барханы, и путь Морены превратился в однообразный подъем на песчаный холм и соскальзывание с него. Она ругала ветра, уложившие рельеф пустыни с запада на восток, а не с севера на юг. Тогда бы она могла идти по одному лишь гребню бархана, а путь ее не увеличился бы вдвое. Впрочем, восток начинал светлеть, и это радовало Морену.

Но когда окончательно рассвело, она не смогла сдержать вздох разочарования. За отрезок ночи она прошла очень мало. Горный хребет почти не приблизился. Но выбора не было. Морена сжала зубы и ускорила шаг, больше не заботясь об осторожности и стараясь пройти как можно больше, пока вновь не станет невыносимо жарко.

Ближе к полудню она сбавила темп, но продолжала идти, вытирая заливающий лицо пот. И лишь в самое пекло она, наконец, остановилась, зарылась в песок с подветренной стороны бархана, где было совсем немного тени, хватившей, чтобы скрыть в ней голову. Она позволила себе отдохнуть всего лишь час и вновь зашагала на восток.

К вечеру девушка преодолела всего половину пути. Сердце ее бешено стучало и от быстрой ходьбы, и от все больше разрастающейся тревоги. Усилился ветер, подталкивая Морену в спину резкими горячими порывами. Она обернулась.

Со стороны скального лабиринта надвигалась черная стена, закрывшая собой половину неба. У Морены едва не остановилось сердце – на нее надвигалась песчаная буря. И если она не достигнет гор, то погибнет. Ее рука скользнула за пазуху, вцепилась в знак Хаоса. Заставив себя успокоиться, девушка стала молиться. Ей почудилось, что сил прибавилось, и она поспешила вперед, стараясь лишний раз не оборачиваться.

Горы медленно, но все же приближались. Жара отступала, темнело. Но в спину продолжал дуть горячий ветер: Морена уже чувствовала, как в не защищенную одеждой кожу – на шее, руках и ногах, ударяют песчинки. Буря надвигалась. Солнце давно скрылось за черной непроницаемой стеной вздыбленного ветрами песка. Уже отчетливо слышался вой и рычание этого дикого зверя ветров пустыни. А под ногами Морены поземкой стелился песок. Оплывали под напором ветра барханы, осыпались. Теперь ветра, которые создали барханы, их же и уничтожали, прокладывая борозды в песке с запада на восток. С одной стороны, Морене стало легче идти, с другой – она понимала, что ее настигает буря и ночь.

Морена бежала. Горы, казалось, уже совсем близко. Закат алел на вершинах хребта, а подножия уже тонули в сумерках. Девушка на бегу замотала вокруг рта и носа платок. Быстро темнело. Через пропитанный пылью воздух звезд не было видно. Лишь мутноватый серп луны едва просвечивал через мглу.

До скал оставались считаные футы, когда земля ушла из-под ног Морены. Она упала в песчаную воронку, а над ней взметнулось чешуйчатое щупальце Хозяина пустыни. Морена перекатилась на живот и попыталась выбраться из ямы, но щупальце обвило ее ногу и потащило вниз. А наверху с ревом обрушилась буря, засыпая яму песком и обломками скал. Морена перестала сопротивляться, позволяя Хозяину пустыни тащить себя вниз. Она закрыла лицо ладонями, чувствуя, как ее протаскивают через песок, как песчинки и мелкие камушки царапают ее кожу.

Давление песка внезапно исчезло. А Морена резко выбросила руку с кинжалом вперед, попав во что-то мягкое. Щупальце, обвившее ее ногу, дернулось прочь. Но Морена уже сама вцепилась рукой в плоть утащившего ее в песок существа, а второй продолжая вслепую наносить удары. Она почувствовала, как остальные семь щупалец обвивают ее, словно змеи, пытаясь сдавить и удушить. Но с каждым ее ударом их хватка становилась все слабее и слабее. Легкие Морены разрывались без воздуха. Но она продолжала наносить удары. Жаркая кровь заливала ее лицо и грудь, и вот Хозяин

пустыни затих. Морена из последних сил, толкая перед собой тушу, выкопалась из песка. Едва не задохнувшись от наполненного пылью и песком воздуха, закашлявшись, она вновь натянула на лицо пропитанный кровью чудовища платок, завернулась в тушу. Где-то загрохотало, и вслед за бурей на пустыню обрушился спасительный дождь.

Утро наступило ясное и удивительно прохладное. Морена выползла из-под своего поверженного врага. Больше всего Хозяин пустыни походил на огромного осьминога, с небольшим телом-головой. На голове имелось восемь слепых глаз, которые в действительности «видели», ощущая любое движение в песке и на песке. Тело и щупальца, футов в двенадцать каждое, покрывала змеиная чешуя. На голове в широком рту-воронке, не имевшем зева, находились присоски. Присосавшись к жертве, они уже не отпускали ее, пока не высасывали из нее всю влагу, вместе с мягкими тканями. Морене посчастливилось избежать присосок и смертельно ранить чудовище, разорвав ему мягкий, не защищенный чешуей рот, а заодно расположенные рядом сердце и мозг.

Девушка вволю напилась в дождевом ручье, сняла и выстирала пропитавшуюся потом, кровью и пылью одежду, искупалась и осталась нагой, давая исцарапанной и обожженной солнцем и ветрами коже насладиться воцарившейся на короткое время прохладой. Немного придя в себя, Морена отыскала среди скал, поросших тамариском, хворост. Он оказался немного сыроват после дождя, но костер ей развести удалось. Кинжалом она вырезала куски мяса из головы Хозяина пустыни и, нанизав на прутки, поджарила на огне. Наевшись, она содрала шкуру с чудовища, срезала мясо про запас, а из оставшихся костей щупалец, покрытых густой сетью сухожилий, выложила знак хаоса.