Текст книги "Грязная история"

Автор книги: Эрик Амблер (Эмблер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава III

Мы въехали в Матату в половине одиннадцатого.

Прибрежная дорога превратилась в главную улицу городка. Она была пустынна. Из хижин и окон домов выглядывали испуганные лица.

Сержант Муса был оскорблен.

– Ведь это же наши люди, – ворчал он. – Им говорили, что мы прибудем. Они должны нас приветствовать.

Краем глаза я видел, как он поглаживает пулемет. Лично я считал, что отсутствие энтузиазма со стороны жителей Мататы полностью оправданно. На их месте я не только не поглядывал бы на сержанта Мусу, а вообще забрался бы под кровать.

В центре Мататы находилась площадь с мэрией на одной стороне, наподобие тех, что встречаются в маленьких провинциальных городках во Франции. Я предполагал, что Тропмен там остановится, но он этого не сделал. По всей видимости, он пришел к заключению, что уничтожение защитников баррикады вывело из действия местную жандармерию, а поскольку вести о вторжении уже распространились, не было никакого смысла перерезывать связь.

К одиннадцати мы были в восемнадцати километрах от Амари, неподалеку от местечка, называемого Домо. Вот тут-то мы попали в первую серьезную переделку.

Домо – рыбацкая деревушка, расположенная у мелкого залива, похожего на тот, что в Сикафу, только уже и длиннее. Он врезается в сушу примерно на километр, и прибрежная дорога пересекает его по бетонному мосту.

Наличие наскоро устроенной баррикады из автобуса у Мататы означало, что сообщение о нашем вторжении было передано из Сикафу. Таким образом, в распоряжении властей в Амари было менее двух часов, в течение которых они могли принять меры. С момента передачи мной предупреждающего сигнала не прошло и часа. Если верить Гутару, они должны еще были крутиться, как на карусели, решая, что предпринять и предпринимать ли что-то вообще. Может быть, большинство из них и пребывало в таком состоянии. Но, к несчастью для нас, там все же нашелся кто-то, решивший послать войска к мосту, прежде чем мы туда прибыли.

Перед мостом дорога на протяжении километра идет совершенно прямо. По ее краям тянутся заброшенные плантации какао, заросшие кустарником, так что не видно, что за ним находится. Для засады место идеальное. Если бы они чуть помедлили открывать огонь, от нас ничего бы не осталось.

К счастью, их макаки были так же охочи до стрельбы, как и наши.

Первому досталось Тропмену. Прозвучали две короткие автоматные очереди. Я увидел, как его джип резко вильнул, а затем, потеряв скорость, скатился в заросли по правую сторону дороги.

Я изо всех сил затормозил, включил задний ход и дал газ. Грузовик Гутара был в нескольких десятках метров сзади меня, и если бы он тоже быстро не затормозил, я бы в него врезался. И у него хватило ума съехать с дороги. Мне понадобилось лишних пять секунд и одна автоматная очередь, чтобы сообразить, что находиться вне дороги в данных обстоятельствах значительно лучше, чем на ней. Но когда рядом с тобой сержант Муса лупит из пулемета как сумасшедший, неизвестно по кому и по чему, соображать не так-то просто.

Как только я остановил машину, я выскочил из кабины и спрятался за кузов. Облако пара над дорогой показывало, где находился джип. Затем я увидел и Тропмена, скорчившегося за ним в кустах. Он держал в руках свой «Узи» и, похоже, был цел и невредим.

Сзади меня появился Гутар.

– Прикрой его огнем, – рявкнул он. – Они там на дальней стороне, метрах в трехстах отсюда.

– Они могут быть по обеим сторонам.

– Это мы скоро узнаем. Сначала давай его выручим. Командный грузовичок скатился под таким углом, что было невозможно нацелить МАГ вдоль дороги. Его нужно было снять с кронштейна. Я только собрался это сделать, как Гутар отпихнул меня и снял пулемет сам. Потом он отпихнул в сторону сержанта Мусу и подхватил пулемет. Через несколько секунд Гутар уже строчил вовсю, и мне было видно, как летят под его пулями листья и ветки. С заднего грузовика застрекотали еще два МАГа.

Тропмен начал пробираться по направлению к нам, то ползком, то перебегая между кустами на нашей стороне дороги. Стоял такой грохот, что нельзя было понять, стреляет по нему неприятель или нет. Во всяком случае, его не задели. Он добрался весь исцарапанный, потный, запыхавшийся.

Когда Гутар спустился с грузовичка, подошли Барьер и Уилленс.

– Они на обеих сторонах? – осведомился Барьер.

– Да, но большей частью на левой. – Тропмен сплюнул, вытер кровь, сочившуюся из царапин на лице, и принялся крыть на чем свет стоит потерю своего джипа.

Тут Уилленс возбужденно забормотал мне на ухо:

– Ты подал мой сигнал? – Да.

– Когда?

– Рано утром. – Мне не хотелось уточнять, когда именно, поэтому я быстро продолжал: – Где же ваши разведывательные самолеты?

Он не успел ответить. Тропмен раздавал приказания.

– Когда начнете с ними разделываться, действуйте быстро. Они засели не очень глубоко. Подберитесь поближе к мосту, прежде чем начать прочесывание. Мы будем прикрывать дорогу отсюда, пока вы их не обойдете хорошенько. Затем мы рванем вперед.

Некоторое время стояла относительная тишина, пока «Молот» и «Наковальня», спешившись, не скрылись между деревьями какао и не начали операцию по окружению. Затем противник почуял, что же происходит, и начал действовать. Послышались отдаленные крики, затем последовали автоматные очереди, винтовочная пальба. Я был в кузове своего грузовика, докладывая обстановку Кинку, когда Тропмен, взявшийся за МАГ, открыл огонь по чему-то там на дороге. Грохот был настолько силен, что полностью заглушал мой голос. Я проорал, что выйду на связь позже, и выключил рацию.

Высунувшись слегка из-за ящика, в котором находилась рация, я мог видеть происходящее.

Прямо перед мостом противник выкатил на дорогу небольшой грузовичок, пытаясь под его прикрытием перебраться на правую сторону. Грузовичок был маловат, и двое из тех, кто пытался перебежать, лежали неподвижно на дороге, срезанные огнем МАГа. На них была темно-зеленая форма и каски. Одна из касок слетела и откатилась, когда ее владельца срезала пулеметная очередь. Пока я наблюдал, грузовичок начал медленно двигаться – очевидно, они хотели перекатить его с дальней от нас стороны, – и Тропмен вновь открыл огонь.

Пули поднимали фонтаны пыли под колесами грузовичка, который вдруг остановился и откатился назад. Тропмен прекратил огонь. В тот же момент заговорила рация.

– «Наковальня» – «Наконечнику». Мы заняли позицию и держим на прицеле мост. – Это был голос Гутара.

Тропмен не сводил глаз с дороги.

– Свяжись с «Молотом», – сказал он мне. Но Барьер уже услышал донесение Гутара.

– «Молот» – «Наконечнику», – сказал он. – Я еще не могу перекрыть мост с моей стороны. Дайте мне пару минут.

Тропмен кивнул.

– Скажи ему о'кей. Но мы должны быть готовы двигаться.

Сержант Муса и двое наших макак усиливали общий шум, паля из винтовок из-за кустов. Я заорал, чтобы они залезали в кузов, а сам взобрался с рацией на свое водительское место.

– Когда мы двинемся, нужно выжимать полную скорость, – сказал Тропмен. – Я не хочу попасть под перекрестный огонь. – Он чуть поколебался, затем принял решение. – Не будем дожидаться «Молота». Двинемся сразу.

– Сразу? Нужно предупредить остальных? – Все что угодно, лишь бы отсрочить пагубную неизбежность.

– Я это сделаю сам. Кончай болтать и двигай. Двигай до тех пор, пока не будешь на мосту. – Потеря джипа очень испортила ему настроение.

– Но…

Он резко повернулся ко мне:

– Двигай или выметайся!

Мне не хотелось ни того ни другого. Мне вообще ничего не хотелось. Но Тропмен наводил на меня такой же ужас, как и Гутар. Я нажал на стартер.

В этот момент послышался голос Барьера:

– «Молот» – «Наконечнику». Я занял позицию. Тропмен ответил:

– «Наконечник» – «Молоту» и «Наковальне». Начинайте. Перестроимся у моста.

Я тронулся вперед.

До моста было меньше километра. На той скорости, с которой я ехал, весь путь занял не более минуты. Но это была очень долгая минута. Я мгновенно проскочил мимо подбитого джипа и мимо грузовичка с убитыми. Но второе мгновение длилось вечность, потому что я старался не глядеть на трупы и в результате чуть на них не наехал. Меня обступали деревья какао. Из-за них, сквозь гул мотора и грохот разрывов ручных гранат, доносилось стрекотание автоматных очередей. У меня было такое ощущение, как будто все без исключения стреляли по мне, и только по мне. И если это звучит эгоистично, то тут уж я ничего не могу поделать. У меня внутри все обмякло. Если бы я что-нибудь съел после завтрака, меня наверняка бы вырвало. Целились ли в меня персонально или нет, но то, что я добрался до моста целым, было само по себе на грани чуда.

Как только я остановил машину, Тропмен выпрыгнул и оглядел оставшуюся позади дорогу.

Там и здесь еще продолжалась разрозненная стрельба, и, хотя перила на мосту были невысоки, сидеть в кабине было опаснее, чем стоять на мосту. Я вылез и присоединился к Тропмену.

– Посмотрим, что там творится, – сказал он и зашагал назад по дороге. Я последовал за ним через силу. Я мог себе представить, что там творилось, а я и без того насмотрелся досыта.

На берегу залива мы встретились с Гутаром и Барьером. Они стояли там, спокойно болтая с белым субъектом в темно-зеленой неприятельской форме. Сзади них, присев на корточки, были четверо пленных под охраной солдат Барьера.

Когда мы подошли, белый незнакомец обернулся, увидел Тропмена и с горечью усмехнулся.

– А, это вы, – сказал он. – Я мог бы догадаться. Тропмен рассмеялся.

– Что с вами, Жан-Пьер? Уж не становится ли вам игра не по силам?

– Какая может быть игра с этими безмозглыми болванами? – Никому не приходило в голову отобрать у него автомат. Он сплюнул с отвращением и поправил его на плече. – Мы из вас должны были сделать фарш.

– Вам не повезло, – снисходительно сказал Тропмен. – Наша орава ничуть не лучше вашей. Вы, парни, уже познакомились? Это капитан Веле, который на сей раз оказался по другую сторону баррикады.

Веле мрачно кивал нам, пока нас представляли. Он был крепко сложен, широкоплеч, розоволиц и остронос. На левой руке у него не хватало двух пальцев.

– Не знаю, что это вы решили затеять, – продолжал он, – вряд ли вашему СММАК придется по вкусу, когда мы задержим баржи с рудой ниже Матендо. Вы же знаете, что именно так и получится. Нам это ничего не стоит сделать. Можем и потопить их, если понадобится. УМАД шутить не станет.

– И мы тоже, Жан-Пьер.

В этот момент появился Уилленс и нехотя доложил, что наши потери – трое раненых и один убитый. Убитый подорвался на собственной гранате.

Уилленс не смотрел в сторону Веле, а Веле как будто не замечал Уилленса. В общем, было очевидно, что они знают друг друга. Тропмен, однако, вроде бы этого не заметил.

– Как много вы потеряли? – спросил он Веле.

– Пять или шесть убитых, один или два раненых, я полагаю. Что вы собираетесь делать с пленными?

– А что они сделают, если мы отпустим их безоружными?

– Я думаю, прикончат ваших раненых и вернутся в Амари.

– Наших раненых мы возьмем с собой. Вы бы лучше предупредили своих людей, чтобы они не высовывались и дали пройти основной колонне, прежде чем отправятся в Амари.

Веле пожал плечами.

– О'кей. А что мне делать?

– Боюсь, мне понадобится ваш грузовичок, Жан-Пьер. Вы покалечили мой джип. Составите мне компанию?

– Нет, если вы рассчитываете въехать прямиком в город. Из этого ничего не выйдет. Уж лучше я пойду пешком.

– А где они попробуют остановить нас?

– У пивоварни. И они могут остановить вас, поверьте мне. Я все устроил сам. У нас есть станковые пулеметы.

– А у нас минометы и МАГи.

– Она из железобетона.

– Тогда мы ее обойдем.

– Попробуйте. – Веле на мгновение задумался. – Тогда на вашем месте я бы наплевал на главную дорогу и двинулся бы, срезая расстояние, к дороге Черного дерева.

– На какой предмет?

– У вас есть карта?

Тропмен достал карту, и Веле показал на короткую вспомогательную дорогу от восточной части города к холмам.

– Отсюда, – объяснил он, – можно войти в город мимо экспериментальной станции министерства сельского хозяйства и продвинуться вот до сих пор.

Он указал стволом автомата на точку на карте.

– А что там меня остановит? – спросил Тропмен.

– Армейские казармы.

– Большое спасибо, старый дружище. Опять станковые пулеметы?

– Естественно. Но там вы в городе. Ваша миссия закончена. Предоставьте остальное Кинку. Он еще и палец о палец не ударил.

– У меня приказ обложить Амари. И это называется осадой?

– Послушайте, мой друг. – Веле говорил сдержанно и терпеливо. – Ни вы не хотите потерь, ни мы. Несомненно, вы сможете оккупировать Амари на несколько дней. Но затем столь же несомненно вас заставят отступить. Будет оказано давление, восторжествует здравый смысл. Почему бы нам сейчас не поступить разумно?

Я испытывал самые теплые и искренние чувства к Веле. Именно такие речи мне хотелось бы слышать. Я верил, что он говорил искренне.

К моему изумлению, Тропмен расхохотался.

– Морочите голову старому приятелю, а, Жан-Пьер? Веле скорчил обиженную мину.

– Воля ваша, – сказал он с раздражением. – Вы же просили моего совета.

– Может быть, я и последую ему позже, но сначала я хочу поглядеть на эту вашу пивоварню.

Веле пожал плечами, как бы умывая руки.

Мои симпатии были на его стороне. Мой интерес к пивоварням ограничивался тем, что мне хотелось выпить.

Тропмен снова принялся отдавать приказания. Меня, конечно, отправили в командный грузовичок доложить обстановку Кинку. По пути я взглянул на часы.

Мне показалось, что они остановились. Было всего без двадцати двенадцать.

Глава IV

Пивоварня около Амари – первое подобие настоящего здания на окраине города с большой надписью на стене крупными синими буквами: «Пивоварня Тембо». Оно расположено на развилке. Одна дорога направляется к реке, где грузят на баржи бревна черного дерева, из лесов на холмах, другая ведет к центру города. В таких местах, как Амари, переход от сельской местности к городу бывает совершенно внезапным. Прямо перед развилкой на левой стороне стояла деревушка с магунговыми хижинами, а сразу за ней пивоварня со своей вывеской на правой стороне. В таком окружении она выглядела нелепо.

Тропмен остановил грузовичок Веле, который он теперь вел, невдалеке от пивоварни, там, где разветвлялась дорога. Бывший хозяин грузовичка сидел рядом с ним. Если там действительно были станковые пулеметы, как сказал Веле, мы были в пределах радиуса их действия. Тропмен раньше забрал свою неповрежденную рацию из искалеченного джипа, и я услышал, как он вызывал Барьера:

– «Наконечник» – «Молоту». Пошлите вперед группу, чтобы вызвать огонь противника.

– О'кей. Кто меня прикроет?

– Мы. Командная машина, следуйте за мной.

Сержант Муса причмокнул губами и принялся заправлять новую пулеметную ленту. У меня засосало под ложечкой.

Слева от нас на краю деревеньки была узкая полоска деревьев, и Тропмен съехал с дороги к ним. Я двинулся вслед. Мы находились теперь практически в деревеньке, из-под колес, когда мы подкатили, стали выскакивать цыплята. По неровной почве пришлось двигаться медленно, и один из моих макак воспользовался этим обстоятельством, чтобы выпрыгнуть из машины и поймать одного из цыплят. Он не оторвал ему голову, а просто связал лапы ползучим побегом и бросил в кузов. Цыпленок громко пищал. Интересно, доживет ли черномазый до того момента, когда ему удастся слопать цыпленка, подумал я.

Несмотря на стоящие кругом деревья, я чувствовал себя как будто голым. Тропмен почти поравнялся с дорожным перекрестком на расстоянии менее четырехсот метров от пивоварни, стоявшей прямо против нас. Если мы не будем очень осторожны, думал я, мы сами вызовем на себя огонь.

Тропмен остановился. Я развернул грузовичок так, чтобы сержант Муса мог взять пивоварню на мушку, потом тоже остановился и тут же выбрался из кабины. Очень скоро за кузовом будет куда безопасней, прикинул я.

Теперь сквозь деревья мне было видно, как Барьер с полудюжиной своих солдат пробираются вдоль противоположной стороны дороги к пивоварне. У развилки дорог был треугольный участок, покрытый кустами. Это было единственное укрытие у пересечения. Неожиданно Барьер с парой солдат выскочили на дорогу и бросились к кустам.

Из пивоварни последовала очередь, пули подняли пыль с дороги, но Барьеру удалось добраться до кустов. Пригнувшись, он подал рукой знак остальным следовать за ним. Те так и сделали, и вновь пивоварня ответила огнем. На этот раз я заметил вспышки. Заметил их и сержант Муса. Он завопил и принялся строчить.

Территория пивоварни была окружена высокой металлической изгородью, стреляли с двух точек слева от главных ворот сквозь дыры в заборе.

Тут меня осенила идея. Я вспомнил, что сказал Веле, когда Тропмен упомянул минометы, – здание пивоварни было железобетонным. В тот момент казалось, что вопрос ясен. Но не тут-то было, сообразил я. Бетон служит защитой, если можно за него спрятаться. Глядя на глухую стену пивоварни, я понял, что сделать ее крепостью можно было только в том случае, если проделать бойницы в стенах. Для этого бы потребовалось время, а у них его не было.

Я вернулся к кабине, взял рацию и высказал свои соображения Тропмену.

– Изумительно, – сказал он. – И вы только что об этом подумали? – Он по-дурацки хихикнул. – Придется рассказать Веле.

Конечно, он пытался сделать вид, как будто эта идея была у него в голове с самого начала, но меня он не одурачил. На самом деле он стал действовать на основе моих предложений. Через десять минут мины уже разносили противника на территории пивоварни в пух и прах.

Естественно, мне их было жалко, но на войне не до сантиментов и полумер. Как, бывало, говорил мой отец: «Солдатская работа – сражаться с врагом, а не пердеть в его сторону».

Группа Барьера осталась, чтобы довести дело до конца на пивоварне, а остальные двинулись в город.

Когда я докладывал об этом Кинку, он сообщил мне новости. Три самолета атаковали основную колонну на выходе из Мататы. Самолеты появились со стороны реки. Потерь не было, но произошла «некоторая дезорганизация колонны», в результате чего она сможет догнать нас только через два часа, может быть, позже, если воздушные атаки повторятся.

У Тропмена вытянулось лицо, когда я доложил ему.

И было отчего.

После окончания операции в пивоварне группе Барьера предстояло двинуться в район порта и завладеть им или по крайней мере попытаться. Ему было приказано захватить причалы, склады горючего и все суда, которые в данный момент там находились, а также блокировать вход и выход из порта. В случае отсутствия серьезного сопротивления они, возможно, и могли бы выполнить приказ, но лишних людей у него бы не оказалось. Тогда для того, чтобы справиться с гарнизоном в казармах, оставалась только группа Гутара. Все могло быть в порядке, если гарнизон ограничится защитой казарм и их территории. Но если они увидят, что мы не собираемся на них нападать, они решат выйти из казарм и контратаковать нас до прибытия основной колонны, мы попадем в беду.

Мы остановились прямо перед главной площадью на окаймленной деревьями улице с замызганными двухэтажными домами. Некоторые из них были жилыми, но большинство представляло собой магазинчики, открытые кафе и бары. Перед кафе стояла и глазела на нас группа африканцев в европейской одежде. Похоже, они не были испуганы: некоторые смеялись и шутили, многие были явно навеселе.

Здесь не было такого ощущения, как в Сикафу или Матате, что мы на высоте положения. Наоборот, мне представлялось, как будто мы откусили больше, чем могли проглотить, что каждое мгновение может случиться что-нибудь очень противное. Кажется глупым, но, пока я там стоял, ожидая, какое решение примет Тропмен, я ничуть не удивился бы, если бы вдруг появились полицейские и арестовали всю нашу шайку.

Группа Гутара уже отправилась вперед, чтобы оценить обстановку у казарм, и Тропмен принял решение присоединиться к нему.

Мы повернули от площади и поднялись на небольшое расстояние по идущей вверх улице мимо стен кладбища колониальных времен. Грузовики Гутара стояли на обочине невдалеке от него.

Мы стали позади них. Когда я выбирался из кабины, низко над головой проревел самолет. Я сумел мельком разглядеть на его крыльях опознавательные знаки Угази, а через мгновение он исчез. С него не посыпались бомбы. Может, летчику просто хотелось посмотреть, развевается ли еще флаг Угази над казармами.

Он развевался.

Гутар разместил свою группу внутри кладбища за разваливающейся стеной, стоящей перед казармами. Он предупредил нас, что высовываться небезопасно. Гарнизон, как оказалось, был наготове и в нервном напряжении. У них на крыше была установлена пара пулеметов, которые немедленно извергали огонь в сторону любого замеченного пулеметчиками движения. Стрельба не отличалась точностью, но мог произойти и несчастный случай. Уилленс устанавливал пулеметы, чтобы держать под прицелом главные ворота и открытое пространство перед ними. Он предложил их использовать, чтобы охладить энтузиазм сидящих на крыше. Он же проделал наблюдательную амбразуру в кладбищенской стене, через которую мы по очереди глядели наружу.

Перед нами был пустырь, а на дальнем его конце, примерно в двухстах метрах от нас, тянулась длинная высокая каменная стена с аркой ворот посредине. Здание за стеной более всего походило на тюрьму. Были видны каски пулеметчиков на крыше. На флагштоке за ними обвис бело-зеленый флаг Угази. Впечатление крепости-тюрьмы несколько скрашивала россыпь красных цветов какого-то вьющегося растения на арке ворот и части стены.

Тропмен взглянул на капитана Веле.

– Кто командует гарнизоном? – спросил он.

– Полковник Нгози.

– Белые офицеры есть?

– Нет.

– Что он будет делать, Жан-Пьер? Предпримет ли он вылазку?

– Сомневаюсь. Он постарается продержаться, пока не придет подмога из-за реки.

– Нельзя ли его подкупить?

– Может быть. – Веле хитро улыбнулся. – Если угодно, я могу у него спросить?

– Благодарю за предложение, Жан-Пьер, но в настоящий момент мне не хотелось бы, чтобы он знал нашу численность. А то ему может взбрести в голову прорваться. Вы сможете спросить его позже, когда подойдет основная колонна.

Веле вздохнул:

– Мое единственное желание – быть полезным.

– Ну естественно.

Со стороны реки донеслись выстрелы. Через минуту-другую вновь послышалась стрельба. Тропмен повернулся ко мне.

– Идите и спросите у Барьера, какое положение.

Пока я, согнувшись в три погибели, пробирался назад, стрельбы не было. Но ее звуки, похоже, весьма взбудоражили пулеметчиков на крыше. Последовал оглушительный грохот очереди, на меня со стоящих у стены деревьев посыпался дождь сбитых веток. У меня здорово полегчало на душе, когда я выбрался с кладбища и очутился у своего грузовичка.

Вместо Барьера я попал на Рейса. Он очень тяжело дышал.

– Небольшое осложнение, – сказал он. – В здании на западном углу площади, прямо у района порта – думаю, это префектура, – засели какие-то люди. У них винтовки. Нас здесь более или менее зажали. Мы пытались их обойти, но негде. К тому же Рене ранен. Рене – имя Барьера.

– Тяжело?

– Нет, но он ранен в ногу и не может передвигаться. На данный момент мы здесь вне опасности, но не можем отсюда перекрыть паромный причал. Сначала кто-то должен взять здание на прицел со стороны площади.

– Я доложу Тропмену.

С великой неохотой я вернулся назад и доложил обстановку Тропмену. Гутар и Веле слушали.

– Это наши люди, – быстро сказал Веле. – Служащие УМАД. Гражданские.

– Что, черт возьми, они делают в префектуре? – раздраженно спросил Тропмен.

– То, что должны были делать префект и его служащие, если бы они не удрали на другой берег реки, как только прозвучала тревога.

– Они европейцы?

– Двое – да, с ними трое «эволю».

Этим он хотел сказать – «цивилизованные» люди. Выражение относится к любому африканцу – от клерка, который может лишь печатать на машинке, до адвоката с университетским дипломом. В общем, не обыкновенные макаки.

– Так не можете ли вы им сказать, чтобы они не валяли дурака?

Однако Веле утратил желание быть полезным, которое он симулировал.

– Они ничуть не валяют дурака, – сказал он. – Вы застряли здесь, вы застряли там. Если Кинк не появится до ночи, к утру вам придется улепетывать. Мы с вами друзья, да, но в настоящий момент не коллеги. Неужели вы всерьез думаете, что я собираюсь облегчить вам жизнь?

Последнее замечание, по всей видимости, привело в ярость Гутара. Он издал горловой клекочущий звук, как тогда, когда он бросился на капитана Ван Буннена.

– Я их лучше оттуда вышибу, – резанул он. На секунду Тропмен уставился на него.

– Я не могу позволить взять отсюда ни единого человека.

– Мне они не нужны. На командной машине есть три человека плюс Артур. Если те вооружены только винтовками и ружьями, этого вполне достаточно, чтобы с ними справиться.

Оба посмотрели на меня. На лице у Гутара появился знакомый оскал. Мне хотелось взвизгнуть от страха, но никакие слова не шли на ум. Я пожал плечами.

Тропмен все еще смотрел на меня с сомнением, потом все-таки кивнул.

– Ладно. Не убивайте их без необходимости. Я передам Рейсу, что вы отправились.

Было, пожалуй, даже к лучшему, что приходилось сгибаться в три погибели, чтобы в безопасности выбраться с кладбища. Все равно я вряд ли смог бы идти во весь рост.