Текст книги "Искусство быть"

Автор книги: Эрих Зелигманн Фромм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

8. Осознавать

Обычно слова «осознавать», «знать» и «понимать» считаются синонимами. Однако этимологические корни слова «осознавать» указывают на его отличие от двух других слов: корень английского aware (как и немецкого gewahr) в английском и немецком языках в прошлом имел значение «внимание» (как немецкое Aufmerksamkeit). Оно обычно интерпретируется, как «быть» или «стать понимающим что-либо». Это означает нечто большее, чем простое понимание или знание; это означает открыть то, что не было очевидным или совсем не ожидалось. Другими словами, осознание – это знание или понимание в состоянии полного внимания.

Давайте рассмотрим различные смыслы этого слова. Оно может относиться как к телесному, так и к психическому состоянию человека (то есть его чувствам и настроению).

Простым примером осознания тела является осознание собственного дыхания. Конечно, мы знаем, что дышим, но это умственное знание, которое можно подтвердить, наблюдая за фактом нашего дыхания, вдохов, выдохов или движений нашей брюшной полости. Но это знание того, что мы дышим, отличается от осознания акта дыхания. Любой может заметить разницу, проведя простой эксперимент. Нужно сесть в расслабленной – то есть не сутулой или напряженной – позе, закрыть глаза, постараться ни о чем не думать и просто чувствовать свое дыхание. Это, безусловно, легче сказать, чем сделать, потому что множество мыслей вторгнется в ваше сознание, и вы заметите, особенно вначале, что после нескольких секунд уже не осознаете свое дыхание и начинаете думать о множестве зачастую неуместных вещей. До той степени, до которой вам удастся сконцентрироваться на дыхании, вы сможете осознать его. Без попыток управлять дыханием или контролировать его, без какой-либо цели вообще вы будете просто дышать. Вы почувствуете, что это осознание дыхания сильно отличается от мыслей о дыхании. Реально эти два вида ощущения дыхания исключают друг друга. Когда я думаю о своем дыхании, я не могу осознавать его.

Другим примером[14]14
  Этот пример заимствован из методики «осознания чувств» и описан (в концепции Шарлотты Селвер) Чарльзом Бруком в книге «Sensory Awareness: The Rediscovery of Experiencing» (N.-Y.: изд-во Viking, 1974).


[Закрыть], также доступным любому, является следующий. Снова примите расслабленную позу и закройте глаза. Руки отдыхают на коленях (поза, которую можно видеть у знаменитых статуй сидящих фараонов в Абу-Симбеле). После чего попытайтесь поднять одну руку на угол в 45°. Когда мы делаем это нормально, с открытыми глазами, наша нервная система дает сигнал соответствующим мышцам, и мы поднимаем руку. Мы делаем это сразу, видим результат; приказ выполнен, и мы теперь можем отдать приказ опустить руку в первоначальное положение. Ощутили ли мы движение руки? Вряд ли. Рука – это инструмент, и все это мало отличается от нажатия кнопки, которое привело бы в движение искусственную руку. Здесь важен результат, а не процесс. Если же, в отличие от обычного случая, мы хотим сконцентрироваться на ощущении движения, то мы должны попытаться забыть о конечной цели и двигать рукой настолько медленно, чтобы почувствовать, как она двигается – от легкого движения ладони из состояния покоя в момент, когда она отделяется от коленей, и дальше, дальше до тех пор, пока рука не достигнет примерно запланированной высоты, а затем опустить руку вниз, пока она не достигнет состояния покоя. Любой, кто проделает это несложное упражнение, заметит, что он ощущает движение руки, а не просто является свидетелем этого «движения». Он также поймет, что он настолько сосредоточен на осознании движения, что не думает или размышляет о нем; он может думать или размышлять до или после него, но во время процесса осознания мысли исключаются.

Тот же принцип заложен в «искусстве движения» (преподаваемом Катей Делаковой) и в китайской традиционной системе Тайцзы. (Последняя является особенно рекомендуемым упражнением, потому что сочетает элементы «сенсорного осознания» с состоянием концентрированной медитации[15]15
  Я должен воздать должное Шарлотте Селвер за ее концепцию «осознания чувств», сформулированную в 40-х годах ХХ века, Кате Делаковой, которая обучала меня «искусству движения» и системе тайцзы последние десять лет.


[Закрыть]).

Такая же разница между осознанием и мышлением существует также в отношении осознания наших чувств и настроений. Если я осознаю чувство радости, любви, грусти, страха или ненависти, то это означает, что я просто чувствую, и это чувство не подавляется; это не означает, что я при этом думаю или рефлексирую по поводу своих чувств. Будет также правильным сказать по-английски: «I am conscious» (я являюсь осознающим свои ощущения); здесь слово «осознавать» происходит от латинского корня con = cи scire = знать, то есть соучаствовать в знании своим «проснувшимся внутренним голосом». «Быть осознающим» содержит активную составляющую, подобно словосочетанию «ясно сознавать». Немецкий эквивалент Bewusstsein даже более выразителен; bewusstes Sein = быть осознающим. (До XVIII столетия в философской литературе использовалось «bewusst Sein».)

Итак, я рассмотрел осознание того, что не скрыто. Осознание того, что скрыто, это другой вид осознания, это то же, что осознать подсознательное (подавленное) или сделать осознанным то, что подавлено. Сразу отметим, что требуются активные усилия, чтобы неосознанное стало осознанным. Мы можем также назвать этот процесс раскрывающим или обнажающим осознанием.

Две самые далеко идущие, открывающие глаза теории начала последней фазы индустриального общества были созданы Марксом и Фрейдом[16]16
  Буддизм тоже был критикующей теорией, которая, подобно марксизму, привела в движение миллионы людей так же, как теория Фрейда в XIX веке (я признателен З. Фишеру, который указал мне на эту параллель).


[Закрыть]. Маркс показал движущие силы и конфликты в социально-историческом процессе, Фрейд же сконцентрировался на критическом разоблачении внутренних конфликтов. Обе теории были направлены на освобождение человека, хотя концепция Маркса была более всесторонней и меньше привязана к своему времени, чем у Фрейда. Обе теории имели общую судьбу в том смысле, что они вскоре потеряли свое самое важное качество – критическую и потому освобождающую мысль и были превращены большинством своих «верных» последователей в идеологии, а их авторы – в идолов.

Мысль, что критический аспект теорий Фрейда и Маркса может рассматриваться как выражение одной и той же идеи в двух разных измерениях, имеет серьезное основание.

Ведь осознание имеет отношение не только к разрешению внутренних конфликтов, но и конфликтов в социальной сфере, которые сводятся на нет и гармонизируются идеологиями (усовершенствование общества). Так как человек является частью общества и не может восприниматься вне социальной структуры, его иллюзии относительно социальных реалий влияют на ясность его сознания и тем самым заодно мешают его освобождению от иллюзий относительно самого себя. Возможность видеть и – наравне с этим – слепота неразделимы. Критическая способность человеческой психики такова: считается, что можно ясно видеть внутри себя, но быть слепым относительно внешнего мира, и это то же самое, что сказать: свеча светит только в одном направлении, а не во все стороны. Свет свечи в данном случае означает способность разума к критическому, проницательному, вскрывающему суть вещей мышлению.

Здесь должны возникнуть два вопроса: существует ли освобождающий эффект осознания, и если да, то в чем он состоит? И более того: действительно ли осознание необходимо?

Нет никаких сомнений в том, что он существует. В истории есть множество примеров того, как человек сбрасывает цепи иллюзий, проникает к сути и тем самым к причинам явлений. Я имею в виду не только «великих», но и множество обычных людей, которые иногда по неизвестным причинам отбрасывали иллюзии, застилающие им глаза, и начинали видеть. Подробней об этом будет сказано ниже при обсуждении психоанализа.

Один из ответов на вопрос, почему он существует, по-видимому, содержится в следующем рассуждении. Сила позиции человека в мире зависит от степени адекватности его восприятия реальности. Чем менее он адекватен, чем сильнее дезориентирован, тем сильнее неуверен в себе и поэтому нуждается в идолах, чтобы на них положиться и тем самым обрести уверенность. Чем же он более адекватен, тем крепче может стоять на своих собственных ногах и имеет опору внутри себя. Человек подобен Антею, который получал энергию от Матери-Земли и которого можно убить, только продержав достаточно долго в воздухе.

На вопрос, должен ли человек сбросить пелену с глаз, ответить сложнее. Нельзя не согласиться, что свежий взгляд на скрытые конфликты способствует их конструктивному решению и, следовательно, большему благополучию. Это то, что ожидал Маркс, надеясь, что рабочий класс осознает свое собственное положение и избавится от иллюзий и построит общество, в котором иллюзии будут не нужны (и это можно было сделать, так как созрели исторические условия). Фрейд тоже верил, что понимание скрытых конфликтов между сознательным и бессознательным приведет к излечению от неврозов.

А если конфликт нельзя разрешить? Не лучше ли человеку жить с иллюзиями, чем с болезненной правдой, которая не помогает ему освободиться в реальной жизни? Если, как полагали Маркс и Фрейд, религиозные учения иллюзорны, то необходимы ли они вообще для выживания человека? Что с ним произойдет, если он отбросит эти иллюзии и не испытает ничего, кроме отчаяния, не увидев шансов на создание более гуманного общественного строя и повышение личного благосостояния? Или если садист, одержимый человек познал корни своих страданий, но в силу многих возможных причин осознал также и то, что он не может измениться, не лучше ли было ему оставаться слепым и продолжать верить в прежний порядок вещей?

Кто осмелится ответить на эти вопросы? На первый взгляд кажется, что желание не доставлять никому ненужные страдания должно быть достаточным доводом в пользу нежелания освобождения человека от его иллюзий. Все же я не могу отделаться от ряда опасений по поводу такого ответа. Разве это не похоже на вопрос, нужно ли говорить пациенту правду о смертельной болезни? Не лишает ли его это последней возможности посмотреть в лицо своей судьбе, собрать все свои внутренние силы, которые он еще не мобилизовал, и подняться над страхом к спокойствию и силе? Этот последний вопрос часто обсуждался. Мне кажется, что даже самые заинтересованные читатели откажутся безапелляционно предпочесть предпочесть то или иное решение; они согласятся, что выбор зависит от личности умирающего и что решение может быть принято только после попытки оценить внутреннюю реальную и потенциальную силу этого человека и понять его глубинные, часто невыраженные желания. Мне кажется бесчеловечным навязывать ему правду, основываясь на категорическом убеждении, что это обязательно «лучше для него».

В отношении конфликтов и иллюзий в целом аналогичные рассуждения выглядят обоснованными. Но, во-первых, этот вопрос довольно абстрактный и, следовательно, некорректный. Большинство людей, а также социальных классов, которые не могут принять отказ от иллюзий без позитивных результатов, просто не будут слушать, понимать и, конечно, не согласятся с этим анализом отказа от иллюзий, даже если критический мыслитель заговорил бы голосом ангела. Примеров силы сопротивления в социальной и частной жизни в изобилии, и нет нужды их цитировать. Но как быть с теми, чье сопротивление не такое серьезное? Не лучше ли для них будет сохранить иллюзии?

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно помнить, что осознание правды ведет к свободе; оно высвобождает энергию и выводит из тумана человеческий разум. В результате человек становится более независимым, находит опору в самом себе и становится более жизнеспособным. Он может полностью осознать, что ничего в реальности изменить нельзя, но можно добиться успеха в том, чтобы жить и умереть как человек, а не как овца. Если бегство от боли и максимальный комфорт являются высшими ценностями, тогда иллюзии предпочтительнее правды. Если, с другой стороны, согласиться, что каждый человек в любой исторический момент рождается с потенциалом стать полноценной личностью и, более того, что с его смертью данный ему единственный шанс утрачивается, тогда действительно многое можно сказать в пользу личной ценности отбрасывания иллюзий и достижения оптимальной самореализации. Более того, чем больше будет становиться таких прозревших людей, тем больше вероятность того, что они смогут что-то изменить – в обществе и в себе – и как можно раньше, не ожидая, как это часто бывает, пока шансы на изменения не испарятся из-за того, что их разум, их смелость, их воля атрофируются.

Вывод из этих рассуждений состоит в том, что самый важный шаг в искусстве быть – это все, что пробуждает или усиливает нашу способность к росту осознания, а что касается разума – к критическому, аналитическому мышлению. Это не вопрос в первую очередь ума, образованности или возраста, это главным образом вопрос характера, точнее, той степени личной независимости от иррациональных авторитетов и идолов всех видов, которой достиг человек.

Как же достичь этой большей независимости? Здесь можно сказать только одно. Когда человек осознает ключевую важность неподчинения (я имею в виду внутреннее неподчинение, а не обязательно демонстративное, догматическое неподчинение), станет чувствовать даже небольшие признаки подчинения, не будет их оправдывать целесообразностью, станет мужественным, то он увидит, что как только проблема и ее суть прояснятся, у него появится много ответов на этот вопрос. Это то же самое, как и в любом другом случае. Человек находит решение проблем, только когда чувствует их остроту, когда знает, что их решение – это вопрос жизни и смерти. Если их актуальность невелика, то человеческий разум и его аналитические способности работают с небольшой активностью; тогда кажется, что человеку недостает наблюдательности.

Другое полезное качество – это позиция глубокого сомнения. Так как значительная часть того, что мы слышим, или откровенная неправда, или полуправда, и так как большинство того, что мы читаем в газетах, являются извращенной интерпретацией, выдаваемой за факты, лучше всего будет начать с радикального скептицизма и предположения, что большая часть того, что мы слышим, наверняка или ложь, или искажение истины. Если это звучит слишком жестко и цинично, то могу добавить, что сказанное не нужно воспринимать абсолютно буквально, я лишь хочу подчеркнуть, что такой взгляд много полезней, чем противоположное предположение, именно для того, чтобы верить, что люди говорят правду, пока не доказано иное.

Эта моя рекомендация может прозвучать не так человеконенавистнически, если уточнить, что я говорю о правдивости заявлений, а не о людях, которые лгут. Возможно, было бы проще, хотя и не очень точно, если можно было бы утверждать лживость большинства людей, но факт состоит в том, что многие люди, чьи слова ложны или правдивы наполовину, делая свои заявления, искренне верят, что говорят правду, или, по крайней мере, убеждают себя в этом.

Что же касается практических шагов к самоосознанию, мы поговорим о них позже в главе «Психоанализ и самоанализ». Прежде я хочу обсудить ряд других шагов по изучению искусства жить.

9. Концентрироваться

Способность концентрироваться стала редкостью в жизни современного человека. Напротив, кажется, что он делает все, чтобы избежать концентрации. Ему нравится делать несколько вещей одновременно, например, слушать музыку, читать, есть, разговаривать с друзьями. Эту тенденцию очень сжато выразил один мультипликационный фильм: человек установил телевизор на стене у кровати, чтобы он мог смотреть на экран, когда занимается любовью!

Несомненно, хорошим учителем неконцентрации является телевидение. Перерывы программ на рекламу вынуждают зрителей терять концентрацию. Читательские привычки демонстрируют такую же тенденцию. Ее подпитывает мода на редактирование первоисточников и публикацию «выжимок». Хуже всего, что читателю предлагают отрывки мыслей автора в качестве замены чтения самой книги; таким образом, не нужно концентрироваться, чтобы понять сложную систему мыслей, а получать «мясо» небольшими кусками, что требует гораздо меньшей концентрации. У многих студентов существует привычка никогда не читать книгу целиком, даже ее краткое изложение. Введение, заключение, несколько страниц, которые выделил профессор, и он уже «знает» мысли автора, по крайней мере в общих чертах и без необходимости в концентрации.

Каждому, кто наблюдал обычные разговоры между людьми, наверняка известно, насколько мала в этом случае сосредоточенность на предмете беседы и на другом человеке. Когда люди остаются наедине с собой, они также избегают концентрации на чем-либо; они немедленно хватают газету или журнал, которые легко читаются и не требуют реальной концентрации.

Концентрация является таким редким феноменом, потому что воля человека не направлена на что-то одно; не стоит тратить силы на концентрацию, потому что ни к одной цели нет страстного стремления. Скажу больше: люди боятся концентрироваться, потому что они боятся потерять себя, если будут слишком увлечены другим человеком, идеей или событием. Чем слабее их «я», тем больше страх потерять себя, сосредоточившись не на себе. Для людей с доминантной личностной ориентацией страх потери себя является одним из главных факторов, противодействующих концентрации. В конечном счете концентрация требует внутренней активности, а не деловитости, но такая активность в наши дни является редкой, тогда как деловитость служит ключом к успеху.

Есть и другая причина, почему люди боятся концентрироваться. Они считают, что концентрация требует слишком много усилий и они быстро устанут. На самом деле это не так, что каждый может наблюдать у себя. Усталым человека делает недостаток концентрации, тогда как концентрация пробуждает его силы. В этом нет ничего загадочного. Во время несконцентрированных действий не происходит мобилизации энергии, так как для решения задачи хватает небольшого количества энергии. Мобилизация же энергии как в психическом, так и в физиологическом аспекте дает эффект ощущения бодрости.

Проблема концентрации в конечном счете порождена всей структурой современной системы производства и потребления. Чем больше труд человека сводится к обслуживанию машин или к выполнению роли той детали машины, которую еще не воплотили в железе или стали, тем меньше у него шансов на концентрацию. Процесс работы слишком монотонен, чтобы поддерживать истинную концентрацию. То же самое верно для потребления. Рынок предлагает так много различных видов развлечений, как только можно, их такое количество, что нет ни необходимости, ни возможности сосредоточиться на чем-то одном. Что будет с промышленностью, если люди начнут концентрироваться на нескольких вещах, а не быстро уставать от них и бросаться покупать новые, которые нужны только потому, что они новые?

Как же научиться концентрации? Ответ на этот вопрос должен быть или очень длинным, или очень коротким. Из-за недостатка места он будет коротким.

В качестве первого шага я предлагаю попрактиковаться в неподвижности. Говоря конкретно, это означает сидеть не двигаясь, скажем, минут десять, ничего не делать и, насколько возможно, ни о чем не думать, только осознавать, что происходит в тебе самом. Тот, кто думает, что это легко, никогда не пытался так делать. Любой, кто попробует, поймет, что это достаточно сложно. Он заметит, что неспокоен: он двигает рукой, ногой, телом. Это становится еще более заметно, если выбрать классическую позу, которую мы видим на статуях и изображениях сидящих фараонов: ноги не скрещены, а плотно поставлены перед вами, руки на подлокотниках или на коленях. Эта поза не должна быть ни напряженной, как учили на уроках старомодной гимнастики в военном стиле, ни сутулой и ленивой. Она иная: положение тела гармонично, оно активно ощущается как энергичное и комфортное. Если человек выучит такую позицию, ему станет неудобно в слишком мягком кресле и комфортно на жестком стуле.

Такое упражнение является одним из шагов в обучении концентрации. Его следует продлить с 10 до 15–20 минут и делать регулярно каждый день утром, рекомендуется делать его также хотя бы 5—10 минут по вечерам и, если это возможно, один раз в течение дня. Научившись достигать определенной степени неподвижности – на это может уйти от одного до трех месяцев, – рекомендуется добавить упражнения по непосредственной концентрации, выполняя их во время или после сеансов неподвижности. Практически это можно делать разными способами. Можно сфокусироваться на монетке и полностью сконцентрироваться на всех ее деталях, пока вы не увидите ее полностью с закрытыми глазами. Можно использовать любой другой объект – вазу, часы, телефон, цветок, листок, камень или что-то другое, на чем вы хотите сконцентрироваться. Или вместо этого можно сосредоточиться на каком-либо слове.

В течение многих месяцев ваш мозг во время занятий будут посещать другие мысли и нарушать концентрацию. В этом случае, как и всегда, сила не принесет ничего хорошего; она не поможет избежать появления внезапных отвлекающих мыслей, обращаться с ними, как будто они ваши враги, и, следовательно, вы потерпите поражение, если не сможете выиграть эту битву. К ним нужно относиться мягко, это значит, что нужно быть терпеливым по отношению к самому себе. (Нетерпение обычно появляется в результате напряжения сил.) Постепенно, очень постепенно навязчивые мысли станут реже, и вы сможете лучше концентрироваться.

Другим, если не более грозным препятствием, является засыпание, и часто человек обнаруживает, что он дремлет. Можно попробовать сразу все начать заново или можно сделать несколько глубоких вдохов и, если сонливость осталась, отложить попытку до лучших времен. Преодолеть эти сложности освоения концентрации непросто, потому что многие люди, если не большинство, вскоре впадают в уныние.

Они могут ругать себя за свою неудачу или обосновать ее, решив, что этот метод в целом ни на что не годится. Здесь, как при любом обучении, способность стойко переносить неудачи имеет решающее значение.

Механизированное производство, когда продукт производится машиной, не знает неудач, но не знает также и совершенства. Машинное производство привело к странному заблуждению, что путь к совершенству прям и приятен: что скрипка не издает скребущих звуков, что вкусное блюдо можно приготовить после однократного прочтения рецепта в кулинарной книге. Только если человек сознает, что путь к концентрации, как к любому другому достижению, обязательно приносит неудачи и разочарования, только тогда он сможет не впадать в уныние, которое совершенно неизбежно в процессе обучения.

Простые упражнения, описанные выше, должны сопровождаться попытками концентрации на мыслях и чувствах. Например, вы читаете книгу по какому-либо важному вопросу, автор предположительно может сказать что-то существенное, и можно посмотреть, как вы читаете эту книгу. Становитесь ли вы беспокойным через час, пытаетесь ли пропускать страницы, перечитываете ли страницу, если не все поняли с первого раза. Задумываетесь ли вы об аргументах автора, формулируете ли ответы или свои собственные идеи. Пытаетесь ли понять, что автор на самом деле имел в виду, а не придираетесь к тому или иному месту, чтобы доказать несостоятельность его позиции, хотите ли вы узнать что-то новое или подтвердить свои собственные взгляды прямо или косвенно ошибками оппонента.

Это некоторые признаки, которые помогают нам понять, читаем ли мы сконцентрированно. Если мы обнаружим, что не сосредоточены на чтении, то нужно тренировать концентрацию, пытаясь понять суть мыслей автора зачастую за счет чтения меньшего количества книг.

Концентрация на другом человеке не очень отличается от концентрации на мыслях. Оставлю на долю читателя собрать материал для доказательства тезиса, что большая часть наших межличностных отношений страдает от полного отсутствия концентрации. Мы часто бываем очень плохими судьями характеров, потому что не идем дальше поверхностного взгляда на личность другого человека, то есть воспринимаем только то, что он говорит, как ведет себя, какое у него положение, как он одет. Короче, мы видим образ, маску, которую он нам показывает, и не пытаемся снять маску и разглядеть, что за личность скрывается за ней. Мы сможем это сделать, только сконцентрировавшись на человеке. Но, по-видимому, боимся полностью познать кого-либо, включая самих себя.

Спокойному течению процесса концентрации мешает наша индивидуальность. Концентрация внимания на одном человеке вызывает у нас реакцию сострадания, заботы или, наоборот, ужаса – все это неприемлемо для спокойного функционирования современного общества. Нам нужна дистанция, мы хотим знать друг о друге ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы жить вместе, взаимодействовать, чувствовать себя в безопасности. Таким образом, предпочтительным становится поверхностное знание, знания же, полученные в состоянии концентрации, доставляют неудобства.

Есть и другие полезные формы концентрации, такие, как отдельные виды спорта наподобие тенниса, альпинизма или игр, например, шахмат; это также игра на каком-либо инструменте или занятия рисованием и скульптурой. Все эти виды деятельности можно осуществлять в концентрированной или неконцентрированной форме. В основном они проводятся в неконцентрированной форме и, следовательно, бесполезны для освоения концентрации, тогда как если их делать сосредоточенно, то их ментальный эффект будет полностью иным. Но даже не прибегая к таким занятиям, человек может жить концентрированно. Как мы увидим позже, буддистская концепция полноты сознания означает именно такой способ жизни, при котором человек полностью концентрируется на всем, что он делает в любой момент, выращивает ли он растение, убирает комнату или ест. Или, как сказал один мастер дзен: «Когда я сплю – я сплю, когда я ем – я ем».