Текст книги "Фигуры на плоскости"

Автор книги: Еремей Парнов

Соавторы: Михаил Емцев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Емцев М & Парнов Еремей
Фигуры на плоскости

Михаил Емцев, Еремей Парнов

Фигуры на плоскости

И все же к концу дня они, не сговариваясь, пересекли невидимую границу района своих исследований и зашагали к Каньону. Михаил шел за Яном, антенна за его плечами покачивалась. Они спустились вниз, прошли несколько поворотов. Внезапно Ян остановился и воскликнул:

– Смотри!

– Каток, – сказал Михаил.

То, что возникло перед ними, напоминало искусственное сооружение. Гладкая, глянцевитая, словно покрытая тонким слоем лака, молочно-белая лента как бы вытекала из песка и уносилась прочь, пропадая в извивах Каньона.

Бесконечные пески Анизателлы – и вдруг эта полированная поверхность...

Ян сделал шаг вперед.

– Осторожно, – сказал Михаил.

– Это оно блестело, – не то спрашивая, не то утверждая, сказал Ян.

Он ступил на "каток", но не смог сделать и шагу – так было скользко. То же самое произошло с Михаилом. Их ботинки из губчатого металлоэластика, в которых можно было спокойно взобраться на крутую ледяную горку, скользили, как беговые коньки. Ян упал на руки, но они разъехались, и он звонко стукнулся шлемом о гладкую поверхность. Михаил видел сквозь силикотитановое стекло гермошлема, как сморщилось лицо Яна.

Понемногу они приноровились к фокусам плато. Передвигаться по нему можно было, медленно и осторожно поднимая ноги. В общем это выглядело довольно смешно.

Друзья развеселились. Они падали, поднимались, хохотали, подзадоривали друг друга. Естественная при встрече с неизвестным скованность исчезла. Напряженные вначале нервы расслабились, наступила разрядка...

И вот тогда произошло неожиданное.

Плато зажглось. Оно горело неярким глубинным светом.

– Что бы это могло означать? – недоуменно спросил Михаил. – Сей феномен требует тщательного исследования.

– Но мы, кажется, завтра улетаем? – улыбнулся Ян.

– Да, но...

С этого "но" для них начались трудные дни, С одной стороны, им было ясно, что делать им на Анизателле нечего, план выполнен, работа закончена, а с другой... Нельзя было покинуть планету, не попытавшись разгадать тайну плато.

Бесплодными оказались все попытки отколоть хотя бы кусочек стекловидного вещества, из которого состояло плато. Равнодушно и непоколебимо противостояло оно и высокотермальной огненной струе и пневматическому буру с коронками из борилла. Ян и Михаил трудились изо всех сил, но не смогли оставить на "катке" ни единой царапины.

Они заметили еще одну странную особенность плато. Когда поднималась песчаная буря и небо затягивалось мглой, поверхность плато оставалась чистой и светлой. Точно кто-то сдувал с него каждую песчинку.

Но когда они убедились, что радарная и сонарная локация не дала никаких результатов, а гамма– и корпускулярное эхолоцирование показали нуль глубины, они просто растерялись.

– Здесь что-то неладно... – сказал Михаил.

– Что же?

– Как тебе сказать... Очевидно, что плато необычайно инертно и не реагирует ни на какие внешние воздействия. Это с одной стороны...

– А с другой – плато все же светится! – воскликнул Ян.

– Именно. Оно светится, причем свечение его тоже носит сложный характер. Вначале мне казалось, что оно не зависит от внешних условий, но теперь...

– Ты что-нибудь придумал?

– Как тебе сказать?.. Это еще не мысль, скорее ощущение. Ты помнишь, в первый раз оно стало светиться примерно минут через двадцать после того, как мы начали свою возню на его поверхности?

– Я не смотрел на часы.

– Я засек время. Свечение началось на двадцатой минуте и продолжалось, пока мы там находились. Зато второй раз плато "зажглось" на пятой минуте, а в третий – сразу же как только мы на него ступили.

– Ну и что?

– Пока ничего, – сказал Михаил, – слушай дальше. Ты же сам проверял спектр этого свечения и сказал, что...

– Я не обнаружил в линейчатом спектре ни одной характеристической линии.

– Вот-вот, – с удовольствием подтвердил Михаил, – это не тот свет, к которому мы привыкли. Это нечто воспринимаемое нами как свет...

– Но момент начала свечения не так уж произволен, – задумчиво заметил Ян.

– Похоже, что так. Но этого мало. Я сопоставил интенсивность свечения с некоторыми нашими экспериментами и получил интересную зависимость. Оказалось, что при попытке бурения плато интенсивность увеличилась на два порядка, при воздействии плазменной струей – на семь порядков, в других опытах оставалась без изменения!

– Вот как, – прошептал Ян, – значит, оно все же реагирует.

– Да. Но реакция эта глубоко специфична. Она выражается только в изменении этого злополучного свечения, все остальные свойства сохраняются неизменными.

– Да, любопытно. Что же нам делать?

– Будем наблюдать. Посмотрим, как изменится свечение сегодня, – заметил Михаил.

Ян первым увидел на плато следы. Они тянулись вдоль ближнего "берега", петляли, замыкались в круг. Это было так похоже на следы рыболова, выбирающего место для очередной лунки, что Ян ахнул:

– Ну и ну...

– Интересно, – пробормотал Михаил, ускоряя шаг.

Они быстро спустились вниз. И только тогда они увидели, что следы эти не совсем обычны.

– Странные следы, – сказал Ян, – не следы, а только внешние контуры следов.

– Это наши следы?

– А то чьи же? Вот твои, а эти мои, поменьше.

– А ну, поставь ногу. Только осторожно, не поскользнись.

Ян неуклюже приблизился к ближайшему контуру и наступил на него ногой.

– Да, это твои следы!

– А вот следы твоих рук! – радостно воскликнул Ян. – А здесь ты приложился затылком!

– Зато эти восьмерки оставил твой зад, – хмуро заметил Михаил, вспомнив первый день знакомства с плато.

Они замолчали, внимательно оглядывая разукрашенную фигурами поверхность плато.

– Смотри, звезда!

Действительно, на "льду" была очерчена звезда неправильной формы. Она напоминала косматое солнце.

– Это след от нашей плазменной струи.

– Похоже.

– А вот след пневмобура, – заметил Михаил.

Он вытащил транспортир и положил его на "лед". Поднял транспортир – на поверхности плато зеленым огнем горело полукружие. Затем цвет контура стал изменяться. Он становился оранжевым, фиолетовым, голубым.

– Ну-ка, уйдем отсюда, – внезапно сказал Ян.

Михаил внимательно посмотрел на него и кивнул головой. Они сошли с плато и присели на песок.

– Это непонятно, – сказал Ян. – С чем же мы имеем дело?.. Перед нами вещество с необычайными свойствами.

– Вещество?

– Что ты хочешь сказать?

– Ничего. Просто ставлю под сомнение категоричность твоей характеристики. Продолжай.

– Итак, перед нами вещество, – упрямо повторил Ян, – которое проявляет диковинные свойства. Мы столкнулись с особым, доселе неведомым химическим состоянием материи...

– Либо с ее особой формой.

– Да.

– Что ж, возможно. Возможно и то, и другое, и третье, чего мы не знаем. Твое предположение в какой-то мере подкрепляется фактом исключительной инертности плато. Я лично склоняюсь к мысли, что перед нами новая форма материи. Наши приборы бессильны получить какую-либо достоверную информацию. Взять хотя бы нуль глубины, показываемой эхолотом. Это же чушь какая-то!

– И этот свет...

– Одним словом, чудеса. Но я о другом. Ты говорил об инертности плато, я же обратил внимание на его реактивность.

– Это свечение?

– Угу. На наших глазах произошло интересное явление...

– Эволюция свечения?

– Именно. Сначала свечение изменялось количественно. Оно усиливалось при увеличении мощности воздействия и со временем стало быстрее реагировать на наши манипуляции. Сейчас характер свечения качественно изменился: возникли контуры. В реакции плато произошел потрясающий скачок. Случилось в общем-то маловероятное событие – изменился тип химических реакций.

– Не вижу ничего удивительного.

– Если бы мы имели дело с веществом пусть даже диковинных свойств, реакции не изменились бы при повторных одинаковых воздействиях. Магнит ведь всегда магнит. Плато – это система, которая способна перестраивать, изменять взаимодействия с внешней средой. Знаешь, что это такое?

– Ну?

– Информационное устройство, созданное либо вымершими жителями Анизателлы, либо звездными пришельцами.

– Во-во! Договорился-таки до фантастики... Мне остается только восхититься. Но я думаю, что твою гениальную идею можно экспериментально проверить.

– Как?

– А как проверяют машины подобного рода? Задают вопросы, получают ответы, – сказал Ян, вставая.

– Для этого надо знать, где у этой машины ввод и по какой системе она запрограммирована.

– Пустое. Это и так очевидно. Вводом является вся плоскость плато. Она же реагировала на соприкосновение. А код, код... – Ян нахмурился. – Код может быть двоичным, – решительно сказал он.

– Что ж, можно попробовать. Раз плато узнает форму, любые два предмета различной конфигурации могут служить...

– Сигналами "да", "нет". Можно взять ту же расческу и транспортир.

Они возвратились к плато.

– Что мы спросим?

– Дважды два – четыре, разумеется...

– Она считает, – наконец сказал Михаил, – и хорошо считает.

– Да, соображающее плато. – Ян помолчал и добавил: – Даже жутко немного.

– Погоди, – быстро сказал Михаил, – давай зададим ей задачу посложнее, пусть подсчитает площадь круга.

Но плато повело себя очень странно. Вместо площади круга оно выдало длину окружности, вместо площади треугольника – длину его периметра, вместо объема шара – опять же длину окружности эквивалентного диаметра.

– Какое-то дефективное мышление, – сказал Михаил.

Они задавали десятки задач по определению объемов пирамид, конусов, кубов, но каждый раз плато упрямо сообщало длину ломаной линии, окаймляющей основание стереометрических фигур.

День близился к концу.

– Хватит на сегодня, – сказал Ян. – Пойдем...

– Послушай... А что, если оно двухмерное? – спросил Михаил, когда они подходили к ракете.

– То есть как это?

– Я подумал об этом, как только увидел следы.

– Но почему?!

– Ты же сам заметил, что оно не может пересечь границу... А потом... потом ему недоступна стереометрия.

– Но и на плоскости оно решает только задачи, связанные с периметром.

– Вот именно! Для него недоступно понимание площади.

– Чушь!

– А ты, ты сам можешь увидеть хотя бы простейший куб сразу, со всех сторон?

– Могу. – Ян остановился. – Впрочем, погоди...

– В том-то и дело. Ты никогда не увидишь больше трех граней! А теперь вообрази, что это плато – плоская вселенная двухмерных существ, которые не только не могут передвигаться в третьем измерении, но даже не способны его вообразить. А вот мы с тобой, нормальные трехмерные парни, попав на плато, тоже вступили в их мир. Понимаешь?

– Так вот откуда контур! Всегда только контур. Мы для них лишь подошвы, плоскости, непосредственно соприкасающиеся с плато... Да, но почему им недоступно понятие площади плоской фигуры?

– Потому что эта фигура замкнутая! Они же способны видеть или еще как-то ощущать одни линии, лежащие на их плоскости. Любой предмет представляется им только в виде линий. У них не может быть понятия фигуры. Ведь для этого им бы пришлось хоть чуть-чуть приподняться над плоскостью, а это значит уйти в третье измерение. Если вообразить, что одно из этих существ поднимется над плоскостью, то оно совершенно уйдет из мира других ему подобных существ, скроется, исчезнет неизвестно куда. Понимаешь? – Он почти кричал.

– Выходит, что когда мы убирали с плато предметы или передвигались сами, то тоже исчезали для них самым непостижимым образом?

– Конечно!

– Черт возьми! Тогда понятно, почему приборы вели себя так странно. Если нет глубины, бурение теряет всякий смысл. И прочность тоже. Ведь все это атрибуты трехмерного мира.

– Вот-вот, – перебил его Михаил. – Центр фигуры для них совершенно недоступен! Его просто не существует в их мире, поскольку и самую фигуру, такой, какая она есть на самом деле, они увидеть не в состоянии.

– Это же страшно интересно... даже если ты ошибаешься! Как жаль, что пора улетать!

– Меня беспокоит одна мысль, – тихо сказал Михаил. – Об этом даже думать неприятно... Что, если где-то есть какие-то другие существа, которые так же непостижимы для нас с тобой, как мы для этих... двухмерных?