Текст книги "Отравление в Уичфорде"

Автор книги: Энтони Беркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Пунцовое лицо мисс Блауэр покрылось смертельной бледностью. Она судорожно сглотнула слюну, и её узкие глаза неестественно расширились.

– Но я... я ничего ему не давала!– уставясь на Роджера, хрипло крикнула она после довольно продолжительной паузы.– Никогда ничего я ему такого не давала!

– Вас видели во время этого действия,– бесстрастно возразил Роджер.

– Это все врут! Кто вам сказал такую пакость, хотела бы я знать?

Роджер обменялся взглядом со своим фотографом.

– Но к чему это отрицать, мисс Блауэр?– успокаивающим топом продолжал он.– Ведь это был совершенно безвредный поступок. Мы знаем, что вы действительно подали ему лимонад, но ничего существенного в данном действии мы не усматриваем. К чему же его отрицать?

Мисс Блауэр все так же пристально глядела некоторое время на Роджера, а затем громко разрыдалась.

– Я... я ничего плохого не сделала. Он сказал, что хочет пить, и я подумала, а что тут такого. Но я бы ему не подала лимонад, если бы знала, что все так выйдет. Он вел себя как свинья, но я бы ни за что этого не сделала, вот как перед Богом! Ни за что!

– А чего бы вы не сделали? – быстро переспросил Роджер.

Мисс Блауэр подняла заплаканное лицо и высморкалась.

– Я бы не... я бы не нарушила приказа мистера Альфреда, сэр. Никогда бы в жизни не нарушила. Но я ничего плохого не видела в том, чтобы дать ему попить, сэр.

Ее подобострастие резко контрастировало с недавней фамильярностью.

Роджер с минуту молча за пей наблюдал.

– А откуда вы взяли стакан с лимонадом? – внезапно спросил он.

– С... комода, сэр.

– Понимаю,– кивнул Роджер,– значит, на комоде стоял стакан лимонада?

Взгляд мисс Блауэр стал хитрее:

– О нет, сэр. Все не так было, сэр, если позволите, сэр. На комоде стоял графин с лимонадом, и я просто немножко отлила из него, сэр. И не стакан это был, а чашка.

– Понимаю,– задумчиво отозвался Роджер.

– Но, сэр, – встрепенулась обеспокоенная мисс Блауэр,– вы ничего не вставите об этом в свою газету, сэр? Ведь ничего плохого я не сделала, и никто бы не сделал, будь он на моем месте. Так оно все получилось, но я никому о том не рассказывала и как бы мне это не повредило, что я пошла против его приказа, сэр. Так что вы об этом уж не пишите, а, сэр?

– Очень хорошо,– согласился Роджер,– но при условии, что вы правдиво ответите на все остальные вопросы.

– Но ведь, сэр, из этого-то никакого вреда не вышло, сэр, ведь так?упорствовала мисс Блауэр.– Ведь если бы вышло что плохое, тогда бы я ни словечка не проронила, тогда бы оно все было по-другому, сэр. Но я-то ничего плохого не сделала, сэр, понимаете, сэр?

– Да, конечно,– рассеянно ответил Роджер,– а теперь расскажите мне о том пакетике с белым порошком, который обнаружили в запертом ящике у миссис Бентли в спальне. Вы были там, когда порошок нашли?

– Да, сэр, была, сэр.

– А до этого вы его не видели?

– Нет, видела, сэр! Я видела его на столике у кровати мистера Бентли. На прикроватном столике, сэр.

– Неужели видели? Один раз или несколько? Я хочу сказать, пакетик пролежал на столике некоторое время?

– Да, сэр, пролежал. Примерно два-три дня, сказала бы я, до тех самых пор, пока не приехала сиделка Уотсон.

– А затем он исчез?

– Да, сэр. Испарился.

– А вы не вспомните, когда вы увидели пакетик с порошком в первый раз? В какой день недели?

Мисс Блауэр сморщилась от чрезвычайного усилия припомнить. Ей так очевидно хотелось угодить Роджеру.

– Да, сэр. Это было... было, сдается, в вечер понедельника. Да, точно, сэр, когда я помогала хозяйке переодеть его на ночь. Это я точно вам говорю, потому как убрала со столика, чтобы поставить поднос с ужином, и порошка не было, а когда я потом пододвинула столик, чтобы удобнее было, я его увидела и подумала: "Бож-же мой! Еще одно лекарство, снова будет пичкать себя, теперь вот этим". Вот что я тогда подумала.

– Понятно. И порошок лежал на столике, пока не приехала сиделка Уотсон? А приехала она в среду. Но вы совершенно уверены, что этот пакетик – тот самый, который потом нашли в запертом ящике у миссис Бентли в комнате?

– О да, сэр, понимаете, там была наклейка.

– Наклейка?– жадно переспросил Роджер.– Там была наклейка? И что же на ней было написано?

– Ну, понимаете, наклейка-то вроде была, сэр, и в то же время ее как бы и не было. Она была почти оторвана. Но она все же была.

– О!– Роджер был разочарован.– Значит, она была оторвана, да? Уже тогда оторвана, когда вы увидели пакетик в первый раз?

– Но там все же оставался копчик, сэр, поэтому я и говорю, что наклейка была.

Лицо у Роджера снова прояснилось.

– Ах, вот оно как! А там было что-нибудь написано или напечатано, на этом кончике, какие-нибудь слова, знак, ну хоть что-то осталось?

– Да, сэр, можно сказать, что и осталось. Там была напечатана какая-то закорючка, понимаете, сэр, вроде буква "Сэ" и внизу цифирька "три".

– "Эс три",– очень удивился Роджер.

– Да, я могу вам эту закорючку нарисовать, чтобы вы знали, на что она похожа.

– Хорошая мысль! Пожалуйста, нарисуйте!

Роджер достал блокнот, карандаш, и мисс Блауэр занялась делом. Рисунок был груб и коряв, но что собой представляла "закорючка" прояснилось.

– О! Это "С3"! – сказал Роджер, тщательно рассмотрев рисунок, и сунул блокнот в карман.– Я понял. Это, наверное, часть какой-то химической формулы. Большое вам спасибо, мисс Блауэр. Так о чем я еще хотел спросить? Нет, пожалуй, вопросов больше нет. Ах да, кстати, почему вы с такой уверенностью говорите, будто впервые пакетик с порошком появился вечером в понедельник, а не, скажем, в воскресенье? Или – во вторник?

– Да это точно, сэр. Это было после того, как я проводила мистера Аллена, сэр. Вот почему я это запомнила. Мистер Аллен, он тогда вечером был у мистера Бентли, хотя, сэр, сдается мне, если вам это интересно, он. наверное, больше с хозяйкой хотел повидаться. Да, вот такие дела у ней были! А я вот что хочу спросить, сэр. Как вы думаете, ее повесят? Кухарка, она говорит, что нет, не повесят, но я сама не уверена. А вы как думаете, сэр?

К мисс Блауэр явно возвращалось самообладание.

– Я думаю, мисс Блауэр,– веско сказал Роджер, что в конце концов миссис Бентли не повесят. Ну, а теперь нам пора уходить.

– Да я и не хочу, чтобы ее повесили,– сказала мисс Блауэр, вставая.Завсегда она была кошкой и кошкой останется, но, может, они ее не повесят, хотя она и заслужила,– добавила мисс Блауэр строгим нравоучительным тоном.

Она проводила посетителей до входной двери, и Роджер попрощался с ней за них двоих. Алек и слова не проронил за все это время. Мисс Блауэр заметно повеселела.

– Да, подождите!– вдруг негодующе воскликнула она, когда газетные джентльмены уже почти свернули на подъездную аллею.– Вы же забыли снять меня на фотографию!

– Милосердный Боже! Действительно забыли,– крикнул Роджер.– Эй, мистер Овцемой, достаньте аппарат и позорче смотрите в объектив.

Мисс Блауэр позировала, стоя на пороге дома, Роджер суетился, хлопоча, чтобы на нее как следует падал свет и чтобы ракурс был самый выгодный, Алек же с мрачным видом щелкал незаряженным аппаратом. Только после этого им было разрешено удалиться.

– Итак, Александр,– сказал Роджер, когда они вышли на дорогу,– что ты обо всем этом думаешь? Сначала тошнотворно фамильярна, потом раболепна, и снова фамильярна. Низменная натура, может быть самая низменная из всех существующих: безмозглая, хитрая, безнравственная. И в то же время лопается от сознания собственною превосходства и важности своей роли в этом деле. Довольно опасное молодое животное, а?

– Ты почему-то никак не намекнул, что знаешь о ее связи с Бентли.

– Но я не хотел спровоцировать истерическую сцену. Попридержу эти сведения, а потом припугну ее, сказав, что обнародую их, если мне понадобится еще что-нибудь из нее вытянуть.

– Она еще что-то знает,– сказал Алек,– я уверен, что она что-то скрыла от нас.

– Не столько знает, сколько чего-то опасается,– возразил Роджер.– Она мне, в сущности, все рассказала, хотя определенно этого не хотела. Как это ты не понял? Я думал, что все так ясно.

– Ничего не понял, а в чем дело?

– Да в том, что миссис Бентли не виновата!

– Да? У меня возникало на этот счет смутное подозрение. Чертовски все это интересно. Ты считаешь, что она подозревает кого-то другого?

– Да, считаю.

– Но кто же это? Кто убил?

– Мисс Мэри Блауэр! – удовлетворенно провозгласил Роджер.

Глава 16

Совещание у гладильной доски

– То есть ты действительно считаешь, что это она убила?– вскричал Алек.

– Да, это она, причем собственноручно, но – случайно! Было совершенно очевидно, что она соврала, когда сказала, будто налила лимонад из графина, стоявшего на комоде. Ясно, что на комоде был только стакан с лимонадом. Вот мое мнение: мисс Мэри Блауэр совсем не уверена в том, что лимонад не был отравлен снадобьем, которое обнаружили в сундуке миссис Бентли.

– Ого!– присвистнул Алек.– Значит, она дала ему выпить лимонный сок с раствором мышьяка, косметическое средство миссис Бентли?

– Точно. Как ты прежде-то не догадался!

– Да, по теперь мне это совершенно ясно. Ты, наверное, прав, Роджер. И понятно, почему она никому не рассказывала, что подала ему это питье.

– Согласен, она такая. Кто бы ни был виноват в смерти Бентли, мисс Блауэр не станет подвергать себя опасности быть заподозренной.

– Какая отвратительная лицемерка! И ты думаешь, что она и дальше бы молчала, пусть бы даже миссис Бентли из-за этого повесили?

– Нисколько в том не сомневаюсь. Она очень озлоблена против нес и не стала бы себя беспокоить по поводу такого пустяка. Да, мисс Мэри Блауэр очень неприятная молодая особа.

– Но, послушай, ты действительно считаешь, что она сознательно отравила Бентли? Может, она дала ему питье по ошибке?

– Понятия не имею. Если она не знала, что лимонад отравлен, и дала его Бентли, пи о чем не подозревая (а я думаю, что гак оно и было на самом деле), тогда возможен один лишь вывод: миссис Бентли действительно заслужила все, что с ней случилось, так как более потрясающего примера преступной небрежности трудно себе вообразить. Ну только представь себе: раствор мышьяка с лимонным соком в спальне больного человека! Ведь это равносильно убийству. И должен признаться, просто невозможно поверить, что миссис Бентли оставила там яд просто так, по рассеянности.

– Да, это мысль,– ответил задумчиво Алек.– Ты хочешь сказать, что она могла оставить раствор мышьяка с лимоном в надежде, что Бентли сам себе его нальет? Иначе говоря, она хотела, чтобы Бентли умер, но без ее непосредственного участия, так сказать, как бы случайно?

– Да, женщина способна на это, чтобы не слишком отягощать свою совесть, хотя, конечно, это такое же убийство, как если бы она сама сознательно его отравила. Однако, если так, то перед нами снова возникает прежняя проблема, о которой я говорил в самом начале: зачем было Делать ядовитый раствор из отравленной бумаги, если уже имелся в запасе тот самый пакетик с порошком, которого хватило бы на двести человек?

– Но, послушай, она ведь могла и не знать, что порошок – это и есть мышьяк? Предположим, ты прав: Бентли всучил его кто-то другой в надежде, что он сам себе его скормит? В таком случае миссис Бентли не могла знать. что в пакете именно мышьяк! Правда?

– Но, Александр, это же блестящая мысль! Из нее напрашивается вывод, раньше не приходивший мне в голову: Бентли пытались отравить двое. Миссис Бентли, своими ядовитыми бумажками, и некто другой, с помощью пакетика с мышьяком!

– Но мы ведь затрагивали такую возможность во вчерашнем разговоре? Помнишь, когда Шейла сказала, что он не обязательно был отравлен порошком? Ты еще ответил, что тут может иметь место совпадение, но не такое значительное, как если бы он отравился аконитином или чем-то еще?

– Да, помню, но я хотел сказать нечто иное. Я имел в виду, что какое-то неизвестное лицо вручило Бентли пакетик с порошкообразным мышьяком, а другой неизвестный персонаж дал ему яд по собственной его – или её – инициативе, и что не обязательно это была именно миссис Бентли. Но, господи боже, дело очень усложнилось и я просто не знаю, как связать воедино то, что я говорил или думал раньше, с тем, что обо всем этом думаю теперь. Для меня только одно совершенно ясно в настоящий момент.

– И что же?

– Что если наш друг Аллен был в списке подозреваемых в отвлеченном смысле, как человек, имевший только мотив, то теперь он значится в этом списке в силу очень конкретных причин. И его фамилия написана заглавными буквами и трижды подчеркнута красным.

– Ну конечно, черт побери!– воскликнул Алек.– Я совсем-совсем забыл о нем, а ведь хотел тебе напомнить, как только мы вышли из дома. Ведь он был вечером у Бентли перед тем, как появился этот пакет?

– В том-то и дело. Поэтому напрашивается весьма резонный вопрос: не может ли дружок Аллен сообщить нам кое-что интересное о пакетике, если только мы сумеем его разговорить?

– Да, дельце не из легких,– призадумался Алек.

– Но надо попытаться это сделать, и как можно быстрее. В сущности, он следующий на очереди, кому можно задать разные интересные вопросы для рубрики: "Наш корреспондент интервьюирует подозреваемого".

– А как ты это сделаешь?

– Понимаешь, подсознательно я все время имел в виду эту возможность с самого утра. Сегодня после ленча я попытаюсь побольше разузнать о привычках Аллена и его характере, а затем, соответственно сведениям, начну действовать. Знаешь, есть множество разных способов заставить говорить разных людей. Я попытаюсь это сделать, заранее получив представление, как надлежит вести себя с этим господином. Будем надеяться, что Шейла дома. Мне надо с ней посоветоваться на этот счет.

Они подошли к входной двери дома доктора Пьюрфоя, и Роджер с задумчивым видом нажал на кнопку звонка.

– А тебе необходимо, чтобы и я присутствовал при этом разговоре?опасливо спросил Алек.

– Нет, благодарю вас, мистер Овцемой,– несколько рассеянно отвечал Роджер.– Это дело очень деликатное и растяпа фотограф, который забывает о своей обязанности фотографировать, мне совсем пи к чему.

Было уже несколько минут первого. В ответ на вопрос Роджера горничная, открывшая дверь, сообщила, что миссис Пьюрфой нет дома, а мисс Пьюрфой наверху, в своей комнате.

– Вы не передадите ей, что мы уже пришли, и если она не занята, то хотелось бы на минуту увидеться с ней.

– Да, конечно, сэр.

– Нет, не беспокойтесь, Джейн,– вмешался Алек и направился к лестнице. – Я сам об этом позабочусь.

Он откинул голову назад и открыл рог. Трубный звук, в котором все-таки можно было различить имя "Ши-и-ла" вознесся в верхние сферы.

– Ну и ну!– удивился Роджер.

Джейн, закрыв рот рукой, поспешно удалилась, издавая подавленное фырканье. Сверху донесся стук открываемой двери.

– Хэл-лоу! – раздался пронзительный вой.

– Ты нам нужна! Спускайся,– возгласила труба.

– Не могу! Дело есть! Поднимайтесь ко мне!– опять раздалось завывание.

– Мигом!

И они поднялись на второй этаж.

– Вот и хорошо,– сказала Шейла, встречая их на пороге,– входите, а я не могла спуститься. Я глажу.

– Хозяйственная молодая женщина,– сказал Роджер, проходя за ней в комнату.

– Да, приходится самой стирать и гладить исподнее. Я этого дела никому доверить не могу.

– А я очень редко этим занимаюсь,– смущенно признался Роджер,– но у меня такая доверчивая натура.

– Как вам нравится моя комната?– требовательно осведомилась Шейла.Очень удобная для разных цел. Я сама все придумала. Ее называют "Огненный столп".

– Не понимаю почему,– сознался Роджер.

– Неужели не понимаете, вы, глупый человек? Облако дыма днем и огонь в камине ночью – когда комната становится спальней. А днем это будуар. Вот то сооружение под голубым покрывалом и подушками – моя постель Когда вынешь из стола расчески, щетки и прочее, он превращается в туалетный столик, а за ширмой стоит умывальник Bon {Хорошо (фр.)}.

– Очень bon,– одобрил Роджер.

– А как гамма красок?

– Поразительна! Поздравляю вас.

– Да, потрясающе, – подтвердил Алек.

– Ну, значит, все в порядке. А теперь рассказывайте новости. Садитесь где хотите, на кровати всего удобнее сидеть, то есть, прошу прощения, на диване. На каминной полке сигареты. Вы не возражаете, если я буду гладить?

– Нисколько,– ответил Роджер, усаживаясь в кресло у окна и скромно отвращая взгляд от предметов туалета, которые гладила Шейла.

Он рассказал ей о результатах двух утренних интервью, о своих подозрениях касательно Мэри Блауэр и содержании разговора с Алеком на обратном пути. Шейла слушала с живейшим интересом и, когда Роджер кончил повествование, уверенно и решительно изрекла:

– Миссис Бентли не оставляла свой раствор с лимонадом на комоде, ведь мы же договорились, что она не виновата, а если бы она оставила его, то об отсутствии вины говорить не приходилось. А это значит, что и Мэри Блауэр ничего не совершила, случайно или нет. Мэри Блауэр не могла этого сделать намеренно, у нее бы наверняка духу не хватило. Эти слуги много болтают, но когда доходит до дела, они заявляют, что увольняются. Аллен тоже этого не делал, потому что не способен на такой дурацкий поступок. Значит – миссис Аллен заполучила мышьяк и попросила мужа передать его Бентли с фантастической историей о том, что это чудодейственное лекарство. Таким образом она получила возможность отомстить им обоим, понимаете? Мужу и миссис Бентли. Наверное, она предполагала, что их обоих обвинят в преступлении. Вот как все было!

– Итак, нам остается только заявить на миссис Аллен в полицию и потребовать её ареста, – сказал восхищенно Роджер.– Хотел бы я, Шейла, обладать вашим даром распутывания клубка преступлений в две секунды и, не колеблясь пи минуты, сразу же проникать в самую сокровенную тайну. Это замечательный дар. Подайте заявление об устройстве на работу в Скотленд-Ярде. Вы зря растрачиваете свой талант у гладильной доски.

– О, вы мастер и посмеяться, и насмешить,– отвечала Шейла добродушно,но этим дело и окончится, уж вы мне поверьте.

– Шейла,– неожиданно сказал Алек,– ты опять зазнаешься, пришло время тебя снова поучить.

– Отстань, Алек, или я брошу в тебя утюг, клянусь, что брошу.

– Спокойно, малыши,– поспешно вмешался Роджер.– Алек, перестань ворчать. Мне надо поговорить с мисс Пьюрфой. Серьезно, Шейла, я действительно восхищаюсь вашими проницательностью и умением предвидеть, но, хотя я просто поражен этой способностью ухватывать суть дела, есть кое-какие мелочи, которые необходимо осуществить, прежде чем мы сможем арестовать миссис Аллен. И они имеют отношение к мужу этой леди. Есть одно пустяковое дельце, с которым вы очень хорошо справитесь.

– Ладно! Выкладывайте.

– Я хочу, чтобы сразу же после ленча вы разведали для меня все, что касается этого Аллена: его место работы в Лондоне, что он там делает, каковы его привычки, какая у него репутация, каков его характер (учитывая местные строгие нравы и предубеждения) и все остальное, что можно разузнать. Сможете справиться в промежуток между обедом и пятичасовым чаем?

– О, я уже набила на этом руку,– отвечала мисс Пьюрфой,– и если вы так уж торопитесь, то я порасспрошу кое-кого прямо сейчас, перед ленчем. Еще нет половины первого, да? Сейчас кончу гладить эти дудочки, а остальное может и подождать.

– Восхитительная преданность долгу, – похвалил Роджер,– и на этом основании можно подумать о вашем повышении по службе, детектив Пьюрфой. Знаете, даже в ваших теоретических построениях, как бы ни были они несообразны, возможно, таится рациональное зерно.

Ответ Шейлы был настолько сочен и выразителен, что мы не станем его публиковать.

Во в юрой половине дня доктор Пьюрфой отправился по вызовам, а Роджер его сопровождать, захватив с собой книжку и коврик, чтобы сидеть, читать и дышать свежим воздухом, пока доктор находится в доме больного. Алек позволил миссис Пьюрфой увлечь себя в поездку с визитами которые, по ее словам, совершенно непосильны без его участия, поэтому он провел всю вторую половину дня в полудюжине гостиных. Все это время он хранил суровое молчание, не отвечая на взывающие о помощи взгляды кузины.

Так получилось, что доктору Пьюрфою в половине пятого надо было давать больному наркоз в местном госпитале, а миссис Пьюрфой и ее жертва все еще томились в плену тяжких социальных обязательств, поэтому Роджер и Шейла пили чай вдвоем.

Шейла опоздала на пятнадцать минут и, влетев, сняла мех, перчатки и села за стол, лихо сдвинув на затылок коричневую велюровую шляпку с перышком; на ней были элегантные коричневые пальто и юбка. Щеки у нее раскраснелись от пребывания на свежем воздухе, и от этого она казалась особенно хорошенькой, чему Роджер мысленно отдал дань восхищения, на какое-то мгновение пожалев, что, во-первых, ему на семнадцать лет больше, чем ей, и, во-вторых, что он считает холостяцкое положение предпочтительным образом жизни.

– Ну, наверное, я не слишком много раздобыла для вас материала, Роджер, – налейте себе молока и возьмите сахар. Я прозондировала с десяток человек, а затем, выйдя за ворота и прислонившись к ним, записала все, что они мне сказали, пока не позабыла.

– Неужели? Хорошая девочка. Только так и надо. Ну что ж, поглядим. Хлеб с маслом?

– Спасибо. О, вы сами не разберетесь в моих каракулях. Лучше я дам вам краткий отчет. Вы писали в школе такие краткие резюме? Ужасная тягомотина. Подождите, я допью чай, потому что в горле пересохло, и затем брошусь в бой.

Шейла торопливо проглотила два куска хлеба с маслом и сдобную булочку, заглотнула остатки чая и налила себе еще чашку. Потом она вытащила из сумочки смятый и грязноватый листок бумаги и начала внимательно его изучать.

– Рональд Уиттакер Аллен,– громко прочла она,– родился в тысяча восемьсот девяностом году и все еще здоровый, даже очень здоровый человек. Занимается продажей автомобилей. Рабочий адрес: Орэндж-стрит, тридцать три, Западный округ, Лондон. Высокий, довольно громоздкий, блондин. Красное лицо. Небольшие, подстриженные усики. Весёлый, любит пошутить, добродушен, жизнерадостен Немного шумен, немного грубоват. Для миссис Аллен не очень подходит. Гораздо человечнее, чем миссис Алчен. Не такой приятный, как миссис Аллен. Выпивает, но в меру. Носит кольцо с бриллиантом. Чрезвычайно добрый человек. Чрезвычайно дурное воображение. Очень напоминает образцового букмекера. Вот и все.

– Ужасно вам благодарен, Шейла, – сказал сердечно Роджер.– Вы очень хорошо поработали. Именно это я и хотел знать. У меня такое чувство, словно я с ним много лет знаком. Лучше и сделать нельзя. Замечательная работа!

Шейла покраснела от удовольствия.

– Ну, тогда все в порядке. А то я боялась, что этого маловато будет. Еще чаю? И поешьте как следует. Булочки совсем не плохи. Итак, что вы собираетесь предпринять? Роджер посмотрел на часы.

– Немедленно отправлюсь в город, чтобы поймать Аллена до конца работы. Думаю, так с ним будет лучше справиться. Если я верно понимаю тот тип людей, к которому он принадлежит, будет не слишком трудно заставить его разговориться. Если я расположу его к себе, то мне останется только сидеть, слушать и время от времени вставлять сочувственное замечание или задавать какой-нибудь нескромный вопрос.

– Хотелось бы мне поехать с вами, – заявила Шейла.

– Дорогая моя, этот интересный разговор будет протекать в укромном барс под названием "Зеленая свинья", "Кривые рога" или еще каким-нибудь, продиктованным фантазией сто владельца. И хотя вы особа эмансипированная, все же вряд ли вам захочется нас туда сопровождать.

– А почему нет?– спросила запальчиво мисс Пьюрфой.– Я ничего не имела бы против.

– Да? Но я имею. Ну, а теперь будьте маленькой хорошей сыщицей и найдите мне но расписанию подходящий поезд. Я хочу приехать на Орэндж-стрит за несколько минут до шести вечера.

Глава 17

Мистер Аллен говорит

Контора фирмы "Обмен автомобилей и продажа, Лимитед, Р.У. Аллен Г.С. Титеридж" занимала весь пространный мерный этаж дома 33 на Орэндж-стрит. Скользящие двери почти во всю ширину фасада, днем постоянно открытые, позволяли видеть прохожим шесть-семь сверкающих лаком машин всех марок и размеров. В конце выставочною зала были расположены личные помещения: для машинистки, управляющею и самое большое – для господ Р.У. Аллена и Г.С. Титериджа. Последний был главным инженером фирмы и в качестве такового почти все время пропадал в подвале, куда на лифте доставлялись потрепанные жизнью и далеко не новые машины, чтобы они снова могли вернуться в высшие сферы, сверкая лаком излучая силу и мощь, словно после операции на какой-нибудь автомобильной железе, обеспечивающей молодость и долголетие. Р.У. Аллен ведал коммерческой частью автомобильного бизнеса.

За пять минут до конца делового дня именно в ею кабинет вошел странный покупатель, который таинственно сообщил управляющему о намерении приобрести автомобиль, по сначала – переговорить с владельцами фирмы относительно цепы, индивидуальных качеств и прочих важных свойств будущей покупки Странный покупатель заявил также, что предпочел бы встретиться с мистером Алленом, с которым, как ему кажется, у нею есть общие знакомые. Однако даже без этого упоминания о знакомых его все равно бы пропустили в кабинет.

Мистер Аллен, высокий, несколько грузноватый, краснолицый, с жизнерадостной улыбкой, только-только начинающий полнеть мужчина, встал и довольно сердечно пожал руку посетителю. Голос у мистера Аллена был звучный и раскатистый.

– Вы хотите купить автомобиль, мистер... – и он взглянул на визитную карточку,– мистер Шерингэм? Прекрасно. Садитесь и давайте все обговорим.

– Боюсь, что я, возможно, пришел слишком поздно? спросил Роджер извиняющимся тоном, усевшись в большое кресло сбоку от стола Аллена.

– Совсем нет, совершенно не поздно. Время для меня значения не имеет. Я часто задерживаюсь на работе допоздна.

Он снова взглянул на карточку.

– Мистер Шерингэм, клуб "Воксхолл". А вы не тот самый Роджер Шерингэм, наш великий писатель, а?

– Вы очень добры, аттестуя меня таким образом, проворковал Роджер.

– Замечательно,– с энтузиазмом отозвался мистер Аллен.– Моя жена прочла несколько ваших романов.

Роджер почувствовал, что ему, пожалуй, нравится этот большой краснолицый, чуть-чуть вульгарный человек. Что ни говори, а он был честен и не стал притворяться, будто сам прочитал эти романы, а, по своему опыту, Роджер знал, что в таких случаях притворяются девяносто девять человек из ста. Да, совершенно точно, Аллен производит благоприятное впечатление окончательно решил Роджер.

– Рад слышать, что она их прочла,– ответил он. – Мне всегда приятно знать, что люди предпочитают иметь собственные экземпляры моих романов, а не заимствовать их из библиотек. Для автора, знаете ли, это гораздо полезнее.

Аллен громко расхохотался:

– Бойчее идет бизнес, да? Ну что ж, полагаю, вы правы, мистер Шерингэм. Писателям тоже надо жить, как торговцам автомобилями, а? Поэтому вот что я вам предлагаю: вы покупаете один из моих автомобилей, а я один из ваших романов. Выгодная сделка, правда?

И он снова расхохотался.

Роджер тоже рассмеялся. И они приступили к деловому разговору. Роджер точно знал, что ему нужно, так как предусмотрительно запасся некоторыми необходимыми сведениями по пути в Лондон. Ему требовался автомобиль со скоростью не меньше шестидесяти миль в час, но экономичный – по крайней мере делающий тридцать миль на один галлон бензина; не сильнее чем в двадцать лошадиных сил – чтобы меньше платить налога; четырехместный, но с вместительным салоном; способный преодолевать самые крутые подъемы (ну, разумеется, кроме горных вершин), но мистер Шерингэм очень не любит постоянно переключать скорости. Его автомобиль должен быть оснащен всеми новейшими приспособлениями, аксессуарами и усовершенствованиями, но стоить ни на пенс дороже двухсот пятидесяти, от силы – трехсот фунтов. Вот какие у Роджера были запросы, и мистер Аллен только терпеливо похмыкивал, давая понять, что ему приходится иногда выслушивать и подобные требования, и пытался внедрить в сознание Роджера реальное представление о их нереальности.

Разговор затянулся. Пробило половину седьмого. Потом семь. А они все еще говорили. В десять минут восьмого Роджер внезапно вскочил.

– Послушайте, но это пи к черту не годится. Не знаю, как вы, но я уже охрип. Давайте пойдем и выпьем.

Мистер Аллен совершенно не возражал, и они вышли Аллен попытался было затащить Роджера в уютный маленький ресторанчик напротив, но Роджер, сославшись на то, что у него есть тут одно любимое местечко – всего ничего пройти: несколько улиц,– отказался. У него не было ни малейшего желания делить общество Аллена с полудюжиной его старинных дружков. Он хотел заполучить всею Аллена только для себя одного. В конце концов Роджер остановил выбор на маленьком заведеньице на тихой улочке в четверти мили ходьбы от конторы Аллена и убежденно заверил, что это и есть то самое, очень подходящее местечко. Они прошли в удобный и пустой отдельный бар, и Роджер заказал виски.

Через три минуты виски заказал Аллен, не дав себя переплюнуть; через три минуты виски снова заказал Роджер. Аллен снова не мог допустить, чтобы его переплюнули. Вдобавок он надеялся продать Роджеру автомобиль. Так постепенно шло время, а вместе с ним исчезало в стаканчиках и виски.

Наконец Роджер, которому удавалось потихоньку выплескивать содержимое своего стакана в ведерко с углем у камина, решил, что подходящий момент настал.

– Кстати, Аллен,– сказал он небрежно,– я недавно читал в газете о вашем тезке. Ну, знаете, это уичфордское дело с отравлением? Случайно, он вам не родственник?

Аллен посмотрел на Роджера мутным взглядом.

– Ро-ственник? Нет. А по-ч-чему вы спрашиваете?

– Да так, просто из любопытства. Я сам кое-кого в Уичфорде знаю. Например, доктора Пьюрфоя и миссис Сондерсон. Она-то как будто имеет отношение к этому делу.

– Вы знаете миссис Сондерс... миссис Сондерсон?

– Конечно! И довольно хорошо. Мы с ней, так сказать, друзья. Поэтому я и полюбопытствовал: вы, случаем, не родня тому бедняге Аллену, который попал в такой переплет?

Взгляд Аллена омрачился.

– Вы хороший че-авек, Шерингэм,– сказал он довольно прочувствованно.Чертовски хороший че-авек. Не буду вас омм-анывать. Не собираю ом-манывать такого чертовски хорошего че-авека, как старина Шерингэм. Нет!.. А кроме того,– добавил он искренне, хотя и несколько туманно,– на ходу камень мохом не обрастет, а. Никакого моха, а? На камне-то, что на ходу, а?

Роджер поспешил заверить его, что в обрастании мхом для Аллена нет никакой опасности.

– Эт-то верно,– умудренно кивнул Аллен.– Мохом не обрастает камень, если он катится. И я такой камень, я перекати-поле, старина, – но вот мохом оброс, будь здоров как!– добавил он почти удивленно.– Весь оброс!