Текст книги "Хью Лори: От «Дживса и Вустера» до «Доктора Хауса»"

Автор книги: Энтони Банко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Написав бестселлер «Продавец оружия», Хью посвятил книгу своему старому, великому отцу. «Я думал, что ему будет приятно. Но неожиданно мне стало ясно, что на самом деле он слегка смутился, оттого что ему посвящена книга, в которой присутствует невежество, не говоря уже о сексе и насилии. Он просто не знал, как с этим справиться».

«Не хочу сказать, что мой отец был чопорным человеком. Нет, он был честным и патологически скромным. Полагаю, что своим характером я в большой степени обязан ему, ну и матери тоже. Скромность была тем качеством, которое она ценила превыше всего. Комфорт – это дело рук дьявола. Не думайте, что отец не умел радоваться жизни. Он обладал суровой пресвитерианской сердечностью. Мама пошла еще дальше. Она была сложным человеком. У нас были и хорошие, и плохие моменты».

Хью Лори

Глава 2
«Мрачно сексуальный с отлично подвешенным угрем»

Несмотря на приличное состояние, родителям Хью пришлось пойти на значительные финансовые жертвы, чтобы сын мог учиться в частных школах. И он с удовольствием говорит об этом: «Я учился в очень пафосных школах, с очень пафосными людьми. Но самому мне это качество не свойственно».

Хью Лори получил типичное для частных школ образование. Сначала он учился в престижной школе Драгон, где, как и многие первоклассники, мечтал стать крутым мачо, полицейским или, на крайний случай, хотя бы актером. Школа Драгон была основана в 1877 году. Эта типично британская начальная школа находится в Оксфорде. Это интернат для мальчиков, но в ней есть и приходящие ученики, а в 1994 году школа стала впервые принимать и девочек. В этой школе учились Эмма Уотсон, исполнительница роли Гермионы Грейнджер в фильмах о Гарри Поттере, и британский теннисист Ти м Хенмен.

Как и во многих других начальных школах, в Драгоне есть ряд давних традиций, и самая яркая из них – обычай давать учителям клички: Черныш, Командир, Клякса, Корова, Верзила, Слон, Плюх – причем прямо в лицо. Учительниц называют Ма – например, Ма Джонс. Армии поклонников «Черной Гадюки» клички учителей обязательно напомнят знаменитую серию «Черная Гадюка наступает», где герой Хью рассказывает капитану Блэкэддеру, что случилось со всеми его школьными приятелями «малышами Тринити» (Обезьяной, Барсуком, Слабаком, Пуховиком), с которыми он весело шел на кембриджский призывной пункт, а потом играл в блошки, стоя в очереди, чтобы записаться на войну.

После школы Драгон Хью, как и его отец, поступил в одну из самых престижных школ Британии – Итонский колледж, который часто называют просто Итоном. Самый знаменитый независимый интернат для мальчиков был основан в 1440 году королем Генрихом IV прямо возле королевского замка Виндзор. Колледж называется Королевским колледжем Богоматери Итонской близ Виндзора.

Это одна из девяти закрытых частных школ Великобритании, которую традиционно называют колыбелью английских государственных деятелей. Итон считается самой знаменитой закрытой частной школой мира.

В начале ХХ века историк Итона писал: «Ни одна другая школа не может похвастаться таким количеством знаменитых выпускников, оставивших свой след в этом мире». И он был недалек от истины, поскольку Итон окончило огромное множество выдающихся людей, в том числе 19 премьер-министров Великобритании. В Итоне Хью было хорошо. Он быстро привык к жизни и учебе в отсутствие родителей. Подобно большинству подростков, он пережил безумный период юношеского бунта. Когда ему было около шестнадцати, он пребывал в наивной убежденности, что мир ополчился против него, и готов был поддержать настоящих террористов, таких как группу Баадер-Майнхоф и «Красные бригады». Сегодня воспоминания о наивном юношеском максимализме заставляют Хью краснеть. Он не любит говорить об этом.

Примерно в то же время он и его друзья поклялись, что не станут жить после сорока лет. «Мы решили, что убьем себя. На самом деле в этой группе были по-настоящему упертые парни. Я не принадлежал к числу тех, кто хотел сделать это уже в тридцать. «Надеюсь, я умру, прежде чем состарюсь» – ну и все такое… Настоящее высокомерие. Высокомерие юности, громогласное и откровенное. Нам казалось, что мы знаем абсолютно все, что нужно знать, и в будущем нас ждет только разложение, компромиссы и поражение. Мы поклялись уйти из этого мира прежде, чем такое случится. Интересная проблема, правда? Интересно, действительно ли в пятнадцать лет ты именно таков, каким должен быть, а все, что происходит с тобой потом, всего лишь некий разведенный компромиссный вариант, предательство идей и мечтаний, которые были у тебя настоящего в пятнадцать лет? Или в пятнадцать ты – лишь схематичный набросок себя настоящего? Каков ты настоящий?»

В Итоне, по признанию Хью, ему недоставало энергии и честолюбия. Ему часто приходилось заставлять себя заниматься. Он считал себя ленивым, но достаточно умным, чтобы не перенапрягаться за учебой. Он признается, что списывал на экзамене по французскому языку, курил в школьных туалетах и шевелил губами при чтении. Рассказы о школе далеко не радужные. «Я был ленивым. Я постоянно врал обо всем на свете. Я был страшным обжорой. Однажды мама поймала меня с двумя кусками печенки в карманах и вернула меня за стол, чтобы я все съел. Я три часа жевал все это, а потом свалился под стол. Я бросил уроки фортепьяно. Эту битву я выиграл. Я объявил голодовку и ничего не ел три дня».

Но в юности Хью были не только анархия, договор о самоубийстве и праздность. Хью приложил все усилия к тому, чтобы стать старостой, и преуспевал в некоторых, не самых академических, предметах. Он оказался исключительно одаренным музыкантом и играл на ударных в школьном оркестре. Но его сердце было целиком отдано гребле – как в свое время и сердце его отца. С ростом 6 футов 2 дюйма (188 см) Лори сразу же стал заметным членом престижной гребной команды колледжа.

В 1977 году Хью и его младший партнер Дж. С. Палмер победили на первенстве Британии, а затем представляли британскую молодежную команду на чемпионате мира среди юниоров в Финляндии. В этой международной регате принимали участие гребцы в возрасте до восемнадцати лет. Хью и Палмер пришли четвертыми. В 1980 году они принимали участие в ежегодной Королевской регате в Хенли в категории «двойка без рулевого», выступая за гребной клуб «Итонские викинги». Они стали единственным британским экипажем, вышедшим в финал, уступив только фаворитам, американцам.

«Я участвовал в регате Хенли в 1980 году в финале Серебряных кубков, – вспоминает Хью. – Го д выдался очень неудачным. В регате принимала участие американская олимпийская команда, которая только о том и мечтала, чтобы утереть нос англичанам после бойкота московской Олимпиады. Мы выступали с Джеймсом Палмером и уступили братьям Боршельдт, настоящим великанам, сделанным из сплошного кевлара. А может быть, их фамилия была Кевлар, а сделаны они были из боршельдта… В любом случае, к тому времени, когда мы финишировали, они уже жевали бутерброды на борту самолета, возвращающегося в Бостон».

Позднее Хью замечал, что между его обожаемой греблей и тем, как развивалась его жизнь и жизнь других людей, существует заметное сходство. «В гребле ты смотришь назад, двигаешься в направлении, противоположном движению лодки. Когда смотришь на жизнь других людей, очень легко понять, как все устроено, спланировано, задумано, как они добрались из точки А в точку Б с помощью ряда точно рассчитанных решений. На самом деле мне кажется, что все мы смотрим назад, перебираемся из места в место, от одного к другому, и понимаем все только потом. «А я попал сюда, потому что принял вот это решение, и это привело меня к этому месту, этому решению и этой карьере». Именно так я пришел от женских платьев к разговорам с мышами ради решения медицинских загадок, – продолжает Хью. – У меня никогда не было никакого плана. Я просто смотрел назад и старался изо всех сил».

В раннем детстве Лори пришлось провести много времени в школах-интернатах. Он быстро понял все преимущества положения школьного клоуна. «Я был кем-то вроде школьного клоуна, хотя и не намеренно, – говорит он. – К девяти или десяти годам, получив школьный приз за актерскую игру, я точно знал, что это я делать умею и делаю хорошо. Конечно, это был всего лишь способ привлечь к себе внимание девочек и вообще быть замеченным. Так все и начинается. Ты пытаешься заставить девочку смеяться, а потом сорок лет спустя все еще гадаешь, удалось тебе это или нет».

Вкус к актерской игре Хью ощутил еще в Итоне, но тогда это занятие было для него лишь средством повысить свою привлекательность в глазах противоположного пола. «Впервые я почувствовал вкус к игре, когда мне было около тринадцати. Тогда я понял, что мне нравится на сцене. Я точно знал, что мне нравится заставлять людей смеяться, и в особенности девочек. Тогда я до смерти боялся девочек, а на сцене, когда я играл к примеру короля, они на меня смотрели. То есть я не был абсолютным невидимкой, хотя это было для меня нормальным состоянием».

Одноклассница Лори, Мэри Николсон, дочь директора колледжа Хью, запомнила его как «самого веселого человека, какого только довелось встречать в жизни, и обладающего самым сильным характером». Она чувствовала, что ему суждено стать очень знаменитым.

Впрочем, выступление перед девочками на сцене было для Хью в то время единственной возможностью общения с противоположным полом. Жизнь в однополом интернате и болезненная застенчивость не позволяли ему общаться с девочками. Насколько он помнит, он никогда не приглашал девочек танцевать или на свидания, никогда не ходил на вечеринки. «Девочки были странными, экзотическими созданиями, вокруг которых нужно было ходить на цыпочках. Куча парней, прошедших через систему частных школ, страдают от мальчишеского страха перед женщинами. Эти подростки очень застенчивы и неуклюжи. П. Дж. Вудхаус часто говорил, что женщины либо настолько восхитительны, что к ним страшно подойти, либо это ужасные старые драконихи и бой-бабы».

Хью вспоминает, как они подростками играли в игру, в которой нужно было признаться, кого бы они хотели поцеловать. «Среди нас были ужасно самоуверенные мальчишки, которые смело заявляли: «Я хотел бы поцеловать эту и ту». Я же был просто в ужасе. Мне никого не хотелось целовать, потому что знал, что буду так нервничать, что ничего не смогу сделать правильно. Если бы мне пришлось целовать кого-нибудь, я бы наверняка сказал: «Ой, у меня страшно болит нога. Мы не можем подождать, пока мне станет лучше?»

После нескольких лет занятий греблей в Итоне, в 1978 году Хью поступил в колледж Селвин Кембриджского университета. Именно здесь много лет назад учился его отец.

Колледж Селвин открылся в октябре 1882 года на базе англиканской церкви. Его задача заключалась в стимулировании у студентов стремления к простой жизни и выработке христианского характера. Отсюда вышло множество успешных и известных людей в самых разных областях. В Селвине учились Клайв Андерсон (комик и ведущий телевизионного шоу), Малькольм Муггеридж (писатель и журналист), сэр Эдвин Никсон (руководитель английского отделения компании IBM), Джон Сентаму (архиепископ Йоркский) и многие другие.

Хотя Хью пришел в Селвин с целью полностью сосредоточиться на гребле, ему все же пришлось принять «скучное» и «неудобное» решение о том, какие науки он будет изучать в колледже. Несмотря на то, что он считал себя «олухом» и «кретином», Хью стал специализироваться в области антропологии и археологии. Археология – это наука о человеческой цивилизации. Она помогает понять человечество, как и ее сестра-близнец антропология. Это науки о людях, об их взаимодействии друг с другом и с окружающей средой.

Впоследствии Хью Лори шепотом признавался: «Я пришел туда, чтобы грести. Прошло десять лет, и, думаю, преподаватели, принимавшие меня в колледж, меня простят. Я пришел туда ради спорта. А антропология показалась мне самым удобным предметом для чтения после проведенных на реке восьми часов в день».

В Селвине у Хью не было никаких проблем в престижной гребной команде, и это неудивительно. В обстановке жесткой дисциплины он чувствовал себя как рыба в воде. К сожалению, приступ инфекционного мононуклеоза помешал ему в 1979 году принять участие в гребных соревнованиях. К соревнованиям он вернулся спустя год, намереваясь достичь своей основной цели. Хью стал членом престижного «Клуба ястребов», куда принимают только спортсменов из Кембриджа. В 1980 году ему удалось достичь и главной цели – победить в ежегодной гонке «Оксфорд – Кембридж».

Только спортсмены и спортсменки из Кембриджского университета могут получить премии «Клуба Синих» за высшие достижения в университетском спорте, в том числе и за участие в матче или гонке против Оксфорда. Высшая честь в Кембридже, равная получению престижной премии, – получить звание «Полный Синий». Это равносильно победе на национальных студенческих соревнованиях, а «Полу-Синий» – это победа на уровне графства или региона.

Впервые гребное состязание между Оксфордом и Кембриджем прошло в 1829 году. С 1856 года гонка стала ежегодной. Не проводилась она только в годы мировых войн. По некоторым оценкам, гонку наблюдает четверть миллиона человек, собирающихся на берегах Темзы, и еще семь-девять миллионов смотрят ее по телевидению только в Великобритании. Зарубежная аудитория составляет до 120 миллионов человек. Это самое популярное спортивное состязание мира.

В 1980 году, когда Хью принимал участие в гонке, Кембридж вырвался вперед на заключительных этапах напряженнейшей гонки, но все же проиграл Оксфорду 1,5 метра. Это был очень болезненный удар, которого молодой Лори так и не сумел преодолеть. Проиграть такое мизерное расстояние в гребле – это все равно как уступить первенство в «Формуле-1», отстав от победителя на две секунды, или проиграть в олимпийском финале заплыва на 100 метров, уступив одну сотую секунды.

«В той гонке я сидел на четвертом месте, – говорит Лори, – и Кембридж отстал на пять футов. Этот позор я унесу с собой в могилу. На самом деле мне не стоило этого говорить, потому что я не хочу доставлять радость или удовлетворение нашим противникам. Но все же это именно так. Это было очень тяжелое поражение».

Помимо этого поражения от врагов, гребная карьера Хью в Кембридже развивалась очень успешно. Так считают все, за исключением разве что самого Хью. Однако в первый год обучения с ним произошло нечто другое, что навсегда изменило его жизнь.

«Это произошло совершенно случайно. Я поступил в Кем бридж, чтобы стать гребцом, но как-то вечером я встретил в студенческом баре женщину по имени Элисон. Я сострил, и она сказала: «Тебе нужно пойти со мной».

Она привела меня в этот клуб и сказала: «Эти люди играют в «Рампе». А тебе нужно пройти прослушивание». Я прошел, и так все началось».

Драматический клуб Кембриджского университета «Рампа» – это любительская театральная труппа, основанная в 1883 году. В ней играют студенты Кембриджа и университета Англия Раскин. Репутация клуба резко выросла в 60-е годы, когда здесь пышным цветом расцвела комедия и сатира. Такое положение сохраняется и по сей день. В конце каждого учебного года клуб показывает шоу «Кембридж Футлайтс Ревью», в котором участвуют начинающие комики. В прошлом это шоу способствовало развитию карьеры настоящих мэтров британской комедии. Здесь играли Джон Клиз, Грэм Чепмен и Эрик Айдл из группы «Монти Пайтон», трое из «Гудиз» (Тим Брук-Тейлор, Грэм Гарден и Билл Одди), Питер Кук, Саша Барон Коэн (Али Джи, Борат и Бруно). Через клуб прошли и известные писатели, среди которых Алан Беннетт и Дуглас Адамс, автор знаменитой книги «Автостопом по галактике». Кстати, Адамс очень хотел, чтобы Лори сыграл главного героя Дента в экранизации его книги.

Принимая во внимание, что из-за проблем со здоровьем о гребле пришлось забыть примерно на год, а антропология студента не очень увлекала, Хью поступил в клуб «Рампа» и неожиданно пошел в совершенно ином направлении, о котором раньше даже не думал.

Среди коллег Лори по труппе оказалась будущая британская звезда Эмма Томпсон. Эмма родилась в семье знаменитых актеров. Ей суждено было стать звездой. Ее отец, Эрик Томпсон, известен тем, что писал сценарии «Волшебной карусели» и играл в этой детской программе, которая шла по BBC в 60–70-е годы. Матерью Эммы была шотландская актриса Филлида Лоу. Младшая сестра Эммы, Софи, тоже стала актрисой.

Обладательница «Оскара» вспоминает свою первую встречу с Хью Лори в первом семестре, когда оба пробовались на роли в пантомиме. «Я заметила его, когда мы пробовались для участия в пантомиме «Аладдин». Он сидел в углу. Он был гигантом, настоящим гигантом. Он все время репетировал и что-то жевал. Он походил на Индиану Джонса, потому что был одет в хаки. Я увидела, как он сидит в углу, и сразу же ткнула свою подругу в бок: «Это звезда. Звезда. Звезда!» Я сразу это поняла. Он сидел на сцене и изображал китайского императора, который пытается привлечь чье-то внимание. Это было очень смешно и умно. Он всегда очень смешной, самый смешной из всех, кого я знаю. Помню, как мы возвращались после какого-то спектакля и услышали по радио, что кого-то похитили и увезли в пикапе «форд». Мы ехали как раз в такой машине. Хью начал жутко возиться и что-то изображать на переднем сиденье, чтобы проверить, не остановят ли нас. Я так хохотала, что нам пришлось остановиться, чтобы я не описалась прямо в машине».

Эмма и Хью подружились, у них даже был легкий роман. Намного позже Эмма называла Хью не только «очень, очень милым», но еще и «мрачно сексуальным с отлично подвешенным угрем».

Это определение Хью порядком озадачило, и он просто ответил: «Образ ставит в тупик, не так ли? Я хочу сказать, а что, угрей подвешивают?»

Они прекрасно проводили время вместе и, даже когда роман закончился, остались близкими друзьями и коллегами. «Тогда мы и представить не могли жизнь в Голливуде. Голливуд казался далеким и невозможным, как Эльдорадо. Мы просто веселились. Наблюдать за Эммой – это все равно, что наблюдать за солнцем, ветром или другой силой природы. Ее талант уже тогда был неотвратимым. Помню, как она читала монолог – нечто вроде выступления излишне сентиментальной актрисы, получающей премию. До сих пор помню ее первые слова: «Эта премия на самом деле мне не принадлежит». Тогда мы подумали: «Эта женщина настолько одарена, что она обязательно когда-нибудь получит такую премию, может быть, даже «Оскара». Как раз в то время я познакомился со Стивеном Фраем».

Встреча Хью Лори и Стивена Фрая войдет в историю комического кино. Лори искал человека, который помог бы ему написать текст и показать номер в большом шоу драматического клуба в конце года. Хью очень хотел познакомиться с Фраем, после того как увидел пьесу «Латынь», написанную и показанную им в 1980 году.

«Впервые я увидел его на сцене, когда ему было девятнадцать. Он имел очень подходящий вид – мрачный и меланхоличный. Стивен играл старика, но и за сценой был таким же, Даже в двадцать лет он выглядел так, словно ему пятьдесят пять. Он выглядел так, словно многое повидал.

Он – единственный из всех, кого я знаю, кто со временем становится моложе. И еще он был на целый фут выше всех остальных и имел очень красивый, глубокий голос. Я подумал, что он может оказаться настоящей находкой».

Лори и Фрай встретились спустя несколько дней. «Я буквально преследовал его, – говорит Хью. – Можно сказать, что я дал ему первую работу и постоянно напоминаю ему об этом».

Фрай это тоже хорошо помнит. «Да, нас познакомила Эмма. Она сказала: «Ты должен пойти и познакомиться с этим итонским парнем Хью». Она привела меня в его комнату в Селвине, а он сидел и бренчал на гитаре. Он сказал: «Я тут пишу песню, но что-то у меня не выходит». Мы написали несколько строчек вместе, закончили песню, а потом он сказал: «А теперь давай напишем скетч». Я даже чашки чая не успел выпить, не говоря уже обо всем остальном! Такой была наша первая встреча, – продолжает Фрай, – и с этого момента я с головой ушел в наш клуб «Рампа».

Эмма сразу почувствовала, что между двумя ее друзьями происходит нечто необыкновенное. «Как только они встретились, то сразу почувствовали друг в друге что-то. Сначала Лори был поражен, встретив человека, который был выше его: рост Фрая – 6 футов 4 дюйма (192 см)».

Для Фрая, который только что пережил несколько нелегких лет, встреча с Лори стала лучшим, что только могло с ним произойти в то время, и в смысле будущей карьеры, и в смысле эмоционального состояния. «Он – мой самый настоящий лучший друг. Люди иногда называют меня человеком Ренессанса, но это не про меня, а про Хью. Он спортсмен от природы. Он одаренный музыкант. Он умный, восприимчивый, обладает природной харизмой. Иногда кажется, что в нашей паре доминирую я, но на самом деле у нас равные партнерские отношения. И мы не ревнуем друг друга. Я искренне счастлив, когда в его жизни происходит что-то хорошее».

И хотя оба с большим удовольствием и азартом писали тексты и выступали вместе, ни один из них не задумывался о возможности театральной карьеры. «Мы с Хью никогда не думали, что наша профессия может быть связана с этим бизнесом, который мы называли «шоу». Я собирался остаться здесь, носить твидовый пиджак в каком-нибудь колледже, а к тридцати годам у меня уже из носа торчали бы волосы. У Хью были более странные планы. Он хотел вступить в полицию Гонконга. Ему нравились отглаженные белые шорты, и он где-то прочитал (и в этом весь Хью!), что они очень коррумпированные. То есть нужен хороший, чистый англичанин или шотландец, как он, который поедет и со всем разберется. Ему нравилась мысль о том, как он туда приезжает, со всем разбирается, и над гонконгской полицией начинает сиять нимб неподкупности. Он видел себя этаким Серпико в роскошных шортах. Думаю, что эта идея ему по-настоящему нравилась, почти всерьез».

Хью Лори подтверждает, что у его партнера были все основания волноваться из-за его планов вступить в полицию Гонконга. «Все мы влюбляемся в образы. Лично меня всегда привлекал «Третий человек». Я видел себя Тревором Говардом, вылезающим из «лендровера», лаконичным и курящим трубку».

К счастью для мира и всех нас, ни один из троих студентов Кембриджа не воплотил свои ранние мечты в жизнь. Вместо этого они продолжали наслаждаться обществом друг друга и писали забавные скетчи и пьесы.

Учился Хью в перерывах между греблей и актерской игрой. Учеба занимала последнее место в списке его приоритетов. Он окончил колледж с весьма посредственными оценками по антропологии и археологии – самыми низкими из проходных в большинстве современных университетов. Такие оценки имеет всего восемь процентов студентов, окончивших университет.

Но Хью только пожал своими широкими плечами. Даже сегодня его куда больше огорчает поражение в гонке 1980 года и отставание на жалких пять футов, чем низкие оценки в дипломе.

Однако те, кто его знает, считают Хью очень умным человеком. Эмма Томпсон знала, что Хью не был ученым в академическом смысле слова. Но ей нравилось его нетривиальное мышление и ум, проявляющийся в самых разных аспектах жизни. И все же, думая о Лори и Фрае, она считает, что Стивен гораздо умнее и обладает абсолютно потрясающей памятью. Он никогда и ничего не забывает.

В последний год учебы в Кембридже (1980–1981) Хью избрали президентом клуба «Рампа», а его коллега и бывшая подружка Эмма стала вице-президентом. По традиции в конце года клуб показывал свое шоу в разных местах. Премьера всегда происходила в Кембридже, а потом студенты ехали в небольшое турне по стране, которое заканчивалось на Эдинбургском фестивале. В тот год они показывали свое ревю «Подвальные записи» (Cellar Tapes). Текст написали Лори и Фрай при участии Томпсон, Тони Слэттери, Пола Ширера и Пенни Дуайер. Спектакль был показан на земле предков Лори.

Фестиваль экспериментальных театров в Эдинбурге – Фриндж – был учрежден в 1947 году и сегодня считается крупнейшим художественным фестивалем мира. Он проходит в шотландской столице в течение трех недель в августе вместе с несколькими другими. Все вместе эти мероприятия называются Эдинбургским фестивалем, а Фриндж из них самый крупный и самый популярный.

Фриндж включает в себя разные формы театрального искусства – театр, танец и музыку. Но наибольшую популярность приобрел фестиваль комедии. На фестивале часто показывают экспериментальные постановки, но есть и традиционные спектакли. Кроме того, артисты часто выступают прямо на улицах. В 1981 году впервые вручалась премия «Перье» за достижения в комедии. И первую эту престижную премию получили Хью и его товарищи за «Подвальные записи». Это событие открывало перед любительской труппой из Кембриджа массу новых интересных возможностей.

В «Таймс» о спектакле писали так: «Кембриджское ревю «Подвальные записи» – это, пожалуй, самое интересное, самое замечательное, самое тщательно продуманное шоу, какое я только видел за последние годы… Уровень их сатиры невероятно вырос».

Вот что Лори говорит об успехе шоу, в постановке которого он участвовал. «Мы привезли наш спектакль на Эдинбургский фестиваль и получили премию. Тогда мы не знали, что это такое, и победа была для нас полной неожиданностью. По условиям премии мы получили возможность в течение недели выступать в лондонском театре, и получили отличные рецензии. То есть, – сухо добавляет он, – никому из нас не пришлось десять лет трудиться в угольной шахте, чтобы добиться настоящего прорыва. Боюсь, это не было настоящей работой».

Одной из приятных частей эдинбургской премии были трехмесячные гастроли по Австралии. Вспоминая об этом турне, Эмма говорит, что к моменту возвращения Фрай и Лори настолько сблизились и настроились на одну волну, что казались старыми супругами, понимающими друг друга с полуслова.

Немного измененный вариант спектакля, получивший название «За огнями рампы» (Beyond the Footlights), вернулся в Лондон весной 1982 года. В мае того же года шоу показали по телевидению. Успех этого спектакля открыл перед Лори, Фраем и Томпсон многие двери. Вряд ли эти двери открылись бы, если бы молодым актерам не удалось привлечь к себе внимание.

Хью это очень удивляло и даже смущало. На путь, который связал его будущее с актерской игрой, он ступил абсолютно случайно, не имея подобного намерения. Сама идея актерской игры, особенно в комедии, с целью зарабатывания на жизнь казалась спокойному и скромному мальчику из Кембриджа абсолютно чуждой. Даже сегодня, когда ему удалось добиться успеха во всем мире, он все еще чувствует себя неловко. «Большую часть жизни я просто плыл по течению, – говорит наша звезда. – Я принял мало, очень мало решений. Я просто жил и что-то делал. Когда я уже заканчивал Кембридж, появился мужчина в «бентли» и с длинной сигарой. Он сказал: «Я агент. Вы не хотите зарабатывать на жизнь актерством?» Хочу сказать, что полное отсутствие трудностей и испытаний – это ужасно. Мне никогда не приходилось платить за то, что я делал, и порой я терзаюсь из-за этого, чувствуя вину.

Хью до сих пор не понимает, как застенчивый мальчик, который всегда держался в тени или придуривался на глазах всей школы, неожиданно добился успеха. «Актерство – это не английская профессия. Учителя никогда не советуют детям относиться к этой профессии серьезно. Честно говоря, даже одно упоминание о ней вызывает недовольное фырканье. «Да, конечно, сейчас тебе хочется играть в драмкружке, но когда ты вырастешь, тебе нужно будет найти нормальную работу». Именно это я и собирался сделать после окончания университета».

Фрай же абсолютно благодарен судьбе за событие, которое изменило их жизненный путь. «Думаю, все мы, кому посчастливилось учиться в частных школах и Кембридже, должны испытывать, если не чувство вины, то хотя бы ощущение того, что мы чем-то обязаны этому миру. Думаю, это естественно и нормально». Фрай считает, что стремительный старт его друга в шоу-бизнесе стал для него настоящим освобождением. «Думаю, одним из преимуществ того, что тебя не учили и не готовили, является то, что тебя не считают чем-то конкретным. Ты – не существительное. Я – не комический актер, он – не комический актер. Мы просто делаем то, что нам нравится, что приходит нам в голову».

Труппа клуба «Рампа» 1981 года была компанией очень удачливых людей, которые оказались в нужном месте в нужное время и которые идеально дополняли друг друга. Большая их часть со временем добилась еще большего успеха. Стивен Фрай продолжал работать с Лори много лет. Но он был не только актером, но еще и писателем, комиком, телеведущим и самостоятельным режиссером. Кроме работы на телевидении, Фрай часто пишет статьи и колонки для газет и журналов. Он написал четыре романа и автобиографию «Моав – умывальная чаша моя». Он часто выступает на телеканале BBC и по радио.

Эмма Томпсон получила две премии «Оскар». Она является многогранной актрисой и успешной сценаристкой. Она всегда все делает идеально. Ее актерский талант настолько впечатляющ, что, когда она еще училась в Кембридже, агент Ричард Эрмитейдж подписал с ней контракт, хотя ей оставалось учиться целых два года. Она никогда не оглядывается назад. Эмма продолжает блистать в вест-эндском мюзикле «Я и моя девушка» вместе с Робертом Линдсеем (текст переработал Стивен Фрай). Она участвует во множестве телевизионных проектов – например в «Превратностях войны» и культовом сериале «Тутти-фрутти», за который ей присудили премию БАФТА (Британской академии кино и телевизионных искусств) за лучшее исполнение женской роли.

Но по-настоящему Эмма Томпсон расцвела в художественном кино. Ее первой крупной работой стала главная роль в романтической комедии Ричарда Кертиса «Долговязый» (1989), где ее партнером был Джефф Голдблюм. Это было лишь начало. Эмма достигла невероятных высот, и успехи ее были высоко оценены критикой. Исполнение главной роли в фильме 1992 года «Говардс Энд» принесло ей первого «Оскара». В картине «Во имя отца» она играла адвоката. В картине «Остаток дня» ее партнером был Энтони Хопкинс. В фильме «Кэррингтон» она сыграла британскую художницу Дору Кэррингтон.

Следующего «Оскара» Томпсон получила в 1996 году за лучший адаптированный сценарий. Она написала отличный сценарий по роману Джейн Остин «Чувства и чувствительность» и сама сыграла в этом фильме. Эмма говорит, что обе статуэтки стоят в ее ванной на первом этаже. Поставить их в более достойное место ей мешает скромность.

Не так давно Томпсон снялась в небольших ролях в фильмах «Гарри Поттер и узник Азкабана» и «Гарри Поттер и Орден Феникса». Появилась она в комедии «Настоящая любовь». Эмма Томпсон с удовольствием написала сценарий к фильму «Няня Макфи» по книгам Кристианны Бренд «Няня Матильда».