Текст книги "Когда двое молчат"

Автор книги: Энн Вулф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

7

Сирил и Олли сидели в машине молча. Они молчали с того самого момента, как вышли из дома Элеоноры Блэкмур.

Олли молча рассматривала звезды, высыпавшие на небосклон, – он был того же цвета, что и платье, которое она так долго выбирала для этого вечера. Сирил молча вел машину, всматриваясь в дорогу так, словно из-за каждого угла мог выскочить большой грузовик, груженный бревнами. Так они теперь и сидели: одна – устремив свой взгляд в пустоту воспоминаний, а другой – погрузившись во мрак недоверия.

Олли подумала, что если она выйдет из машины сейчас, то больше никогда не увидит Сирила. В конце концов, если бы он хотел ее оставить, то оставил бы сразу и немедленно. Да и если разбираться, виновата была она. Эва, всезнающая Эва предупреждала ее об этом.

– Знаешь, Сирил… – начала Олли, и собственный голос напугал ее, взорвав так долго царившую между ними тишину, – все-таки Ронни Бакстер прав, и ничего ужасного не случилось. Я виновата лишь в том, что не сказала тебе об этом раньше. Все выбирала подходящий момент, думала, что мои признания будут неуместными. Вот и вышло: неуместно и несвоевременно. У меня так часто получается, правда? – Сирил все еще молчал, но теперь смотрел на нее, и она радовалась уже тому, что он пытается ее услышать. – У меня был паршивый брак, Сирил. Я поторопилась: вышла замуж за человека, решив, что первая страсть, первый мужчина – достаточная причина для того, чтобы быть вместе и навсегда… Это было глупо, но тогда и я была не очень-то опытной. У него были свои представления о браке, у меня же они были довольно смутными… Констанс запер меня в доме, безумно ревновал к друзьям, поэтому уже через год я осталась совершенно одна. Конечно, всегда можно было уйти, вернуться к родителям. Но родители казались куда большим злом, чем муж, да и ждала все время чего-то… наверное, чуда… Чуда так и не случилось, а в один прекрасный день Констанс вернулся домой чертовски пьяный и, обвинив меня в том, что я отвратительная жена, избил меня так, что я попала в больницу… Он пришел за мной потерянный, все время извинялся и говорил, что теперь мы заживем совершенно по-другому. Я выслушала его, а потом сбежала из больницы и приехала сюда, где меня никто не ждал, где от меня никто и ничего не требовал. Здесь была свобода… настоящая свобода, о которой я мечтала в том маленьком занюханном городишке, где я тогда жила… Денег у меня было очень мало, но мне посчастливилось – я сразу нашла работу. Пусть и не самую лучшую, но надо было с чего-то начинать. А потом я познакомилась с Эвой, тогдашний приятель которой предложил мне поработать журналисткой в малоизвестной «желтой» газетке. Я согласилась и, поработав в ней какое-то время, решила рискнуть и попробовать устроиться в «Лаки Тревел». Мне повезло, и меня взяли в этот престижный журнал. – Олли замолчала и бросила короткий взгляд на Сирила. Убедившись, что он внимательно ее слушает, она продолжила: – Увы, мой муж – тогда еще мы не были разведены – не захотел оставить меня в покое. Констанс разыскал меня и потребовал, чтобы я вернулась. Мой приятель, байкер, который помог мне разыграть Эдди Макгрина, узнав о моей беде, устроил Констансу такую головомойку, что тот счел за благо согласиться на развод. Так я освободилась от него, и больше мы никогда не виделись… Ты спрашивал, почему я так не хочу торопиться, Сирил. Все очень просто – я знаю, как дорого приходится платить за подобную спешку.

Сирил некоторое время молчал, и Олли казалось, что в этой непроницаемой тишине раздается лишь стук ее собственного сердца. Она боялась, что Сирил не понял ее и никогда не сможет разделить ту боль, которую ей пришлось испытать. Ему, воспитанному идеальной матерью, никогда не делавшему серьезных ошибок, наверное сложно понять и принять чужие заблуждения.

Больше всего Олли пугало то, что она увидит в его взгляде недоумение и разочарование. Но, заглянув в его глаза, она обнаружила в них столько нежности и тепла, что ее собственные глаза наполнились слезами.

– Олли… – Сирил коснулся кончиками пальцев ее озябшей руки. – Я знаю, что тебе несладко пришлось в прошлом. Я знаю, что у тебя есть причина бояться перемен, бояться новых серьезных отношений. Но кое в чем ты не должна сомневаться. В том, что я никогда не заставлю тебя расплачиваться за твое доверие ко мне. И в том, что я люблю тебя, Олли.

Люблю тебя… Эти слова обожгли ее глаза горячими слезами. Олли терпеть не могла плакать, но сдержаться ей не удалось. Она уткнулась в плечо Сирила, обнявшего ее с неуклюжей нежностью, такого теплого, понимающего и родного, и плакала, ничуть не смущаясь тем, что заливает слезами его пиджак.

– Надо прекратить, пока я тебя насквозь не промочила, – немного успокоившись, сквозь слезы улыбнулась Олли.

– Ничего, мне не привыкать, – ласково посмотрел на нее Сирил. – Плачь, сколько хочешь. Я не из тех, кого можно напугать женскими слезами.

– Я тоже люблю тебя, Сирил, – потупившись, пробормотала она. – Но все это время я так боялась ошибиться снова, что предпочла скрывать это даже от самой себя.

– Не бойся. – Он приподнял ее чуть выпирающий вперед подбородок и принялся осторожно вытирать вымокшее от слез лицо. – Тебе нечего бояться, когда ты рядом со мной. И когда меня нет рядом – тоже нечего. Потому что я приду по первому твоему зову.

Глаза Олли снова наполнились слезами, и Сирилу пришлось поцеловать их, чтобы не дать ей расплакаться снова.

– Нет, так не пойдет, – покачал он головой, глядя на нее. – Я не могу оставить тебя одну в таком состоянии, поэтому сегодня ты едешь ко мне…

– Но… – попыталась было возразить Олли, однако Сирил немедленно ее перебил:

– Я сварю тебе горячий кофе – у тебя руки, как ледышки. А потом укрою теплым одеялом и уложу спать. Если тебя беспокоит Рэдди, то мы заберем его с собой. Слава богу, у меня нет аллергии на собачью шерсть, как у мамы.

Олли улыбнулась краешком губ.

– Рэдди я отвезла к Эве. Не знаю, что бы делала, если бы не она.

– Твоя подруга – золото, – кивнул Сирил. – Но я, поверь, не хуже. Постараюсь тебе это доказать, если ты, конечно, позволишь.

Олли совершенно не хотелось ни спорить с ним, ни возвращаться в свой одинокий дом.

– Поедем, – кивнула она, склонив голову на его плечо. – Считай, что я не устояла перед соблазном попробовать твой кофе…

Сирил варил по-настоящему вкусный кофе. Олли наслаждалась горячим напитком и даже с удовольствием съела сандвич с телятиной, собственноручно приготовленный для нее Сирилом. Напоив и накормив ее, он постелил ей в спальне, а сам устроился в гостиной, объявив, что под телевизором ему будет куда легче уснуть.

Олли долго ворочалась в постели и все думала о том, какой же Сирил все-таки терпеливый человек. Он сдержал свое обещание и не стал торопить ее даже с тем, чего они оба так долго ждали. Вот и сейчас, поцеловав ее на ночь, он поспешил спуститься вниз, в гостиную, лишь бы не нарушить данного ей слова.

Впрочем, Олли все равно не могла уснуть и ловила себя на мысли, что если бы Сирил был рядом, она чувствовала бы себя намного спокойнее. В конце концов она устала переворачиваться с одного бока на другой, поднялась с кровати и спустилась в гостиную.

Сирил лежал на узком диванчике и переключал телевизор с одного канала на другой. Олли улыбнулась, тихонько подошла к дивану и закрыла руками его глаза. Он вздрогнул от неожиданности.

– Олли?

– Угадал, – улыбнулась она. – Мне что-то не спится… Может, расскажешь мне сказку на ночь?

– Я не мастер рассказывать сказки. – Сирил отнял от своих глаз ее руки и, проведя ими по своему лицу, поцеловал теплые ладони. – Но могу попробовать. Садись, сейчас что-нибудь придумаю.

– А может быть, пойдем в твою спальню? – лукаво посмотрев на него, поинтересовалась Олли. – Там, конечно, нет телевизора, но зато довольно уютно.

Сирил посмотрел на нее, пытаясь понять, шутит она или говорит серьезно.

– Олли, я с удовольствием, но…

– Что «но»?

И снова этот задорный блеск в ее глазах, горящих, как два светлячка…

– Но я не знаю, смогу ли… удержаться, – тяжело сглотнув, пробормотал Сирил.

– А я и не заставляю тебя удерживаться, – тихо произнесла Олли и, обойдя диван, остановилась перед Сирилом.

Его старенькая футболка смотрелась на ней куда сексуальнее, чем эротичное кружевное белье на женщинах с обложек мужских журналов. Он хотел было напомнить ей, что она не собиралась торопиться, но желание говорить об этом как ветром сдуло, уступив место совершенно другому желанию.

Сирил поднялся с дивана, подхватил Олли на руки и понес наверх. Она целовала его в шею, в волосы, в глаза, в крошечный шрам над верхней губой, и он чувствовал, как внутри него все больше разгорается желание.

Зайдя в комнату, Сирил осторожно положил Олли на кровать. Ему не хотелось напугать ее, обрушив на нее все то, что бурлило и клокотало внутри него. Этот раз, самый первый их раз, должен быть особенным, и Сирил окутал Олли нежными поцелуями, которые растворили ее тело в сладкой истоме.

Наконец она не выдержала и прошептала:

– Сирил, я умираю от желания… Возьми меня…

Ее слова, тихий шепот полураскрытых губ, фиалково-синие глаза, подернутые дымкой, – Сирил почувствовал, что и сам не может больше ждать. Он нырнул с головой в это сладкое безумие, раз и навсегда вошедшее в его жизнь…

– «Чего еще нам нужно ждать?» Он так и сказал? – уставилась на подругу Эва.

– Так и сказал, – кивнула Олли, немного растерянная, но в то же время ужасно счастливая. – Ты знаешь, я не хотела торопиться, но Сирил…

– Брось говорить глупости, – махнула рукой Эва. – Рано или поздно ты бы все равно захотела стать его женой. А все эти твои «не хотела торопиться» – чушь собачья. Такие мужчины, как Сирил, рождаются раз в сто лет. Если бы не его мамаша, я бы, может, и сама выскочила за него замуж.

– Эй, полегче! – шутливо возмутилась Олли. – Мы еще не успели объявить о помолвке, а ты уже отбиваешь у меня жениха!

– Единственная женщина, которая сможет отбить у тебя Сирила, это его мамаша. Вот кого тебе действительно стоит опасаться. Мне нужно напоминать, что я тебя предупреждала?

– Нет. Я и так знаю, что ты права. Хоть миссис Блэкмур и изображала из себя невинную овечку, я уверена, она не просто так устроила допрос о моем бывшем парне. Но ты бы видела, как она играет!.. Элеонора Блэкмур – удивительно талантливая актриса.

– Черт возьми, я бы хотела с ней познакомиться.

– Думаю, у тебя еще будет возможность… – помрачнев, заметила Олли. – Я не понимаю только одного: как у этой насквозь фальшивой дамы может быть такой чудесный сын и могут взяться такие замечательные друзья?

– Уверена, она так просто не сдастся. – Эва плеснула себе в бокал немного красного вина и подлила подруге чай. – Когда она узнает о помолвке, начнет действовать решительнее. Сирил еще не успел рассказать ей?

– Он скажет об этом сегодня за ужином, – со вздохом произнесла Олли. – Жду этого разговора, как приговора, честное слово. Вдруг она скажет Сирилу, что категорически против этой свадьбы?

– Твой Сирил – уже взрослый мальчик, у которого есть свой дом, свой бизнес и своя женщина. Мне кажется, он в состоянии принять самостоятельное решение.

– Мне не хочется, чтобы он женился «вопреки», а не «благодаря», – задумчиво ответила Олли. – И вообще… я так хочу, чтобы нашу помолвку ничто не омрачало.

– Так не бывает, Олли, – назидательно произнесла подруга. – Всегда есть что-то, что все осложняет. Мир не идеален – научись это принимать.

– Я-то это понимаю лучше, чем кто бы то ни было. И даже готова смириться с миссис Блэкмур. Только она слишком «идеальна», чтобы принять меня в семью. Наверняка Элеонора рассчитывала, что ее сын сделает блестящую партию. А он женится на какой-то сумасбродной журналистке, у которой только и есть, что рыжий спаниель и крошечная квартирка, в которой царит вечный бедлам. Как думаешь, женщина, привыкшая считать хаосом недостаток одного прибора на роскошно накрытом столе, примет такую невестку?

– Плевать на нее, главное – Сирил. Ты выходишь замуж за него, а она всего лишь жалкая тучка на небосклоне вашего счастья.

– Тучка? – хмыкнула Олли. – Да это настоящее грозовое облако.

– Ничего, мы с ней как-нибудь сладим.

– Мы?

– Ты думаешь, я брошу тебя в неравной битве с будущей свекровью? – уставилась на Олли Эва. – Как бы не так…

– Послушай, я не хочу никаких военных действий. Я люблю Сирила, а ему вряд ли будет приятно, если его невеста вместе со своей подругой выступят единым фронтом против его матери. Надеюсь, все вопросы удастся решить мирным путем.

– Поживем – увидим, – с сомнением отозвалась Эва. – Надеюсь, жить вы собрались не у миссис Блэкмур?

Олли посмотрела на подругу глазами, полными ужаса.

– С ума сошла? К чему такие жертвы, если и у Сирила, и у меня есть свое жилье… Он предложил жить у него, и я согласилась. Мою квартирку можно сдать… Впрочем, он сказал, что в этом нет никакой необходимости.

– Еще бы! Он богат, как шейх… – усмехнулась Эва.

– Конечно, не как шейх… Но, поверь, я не из-за денег собралась за него замуж.

– Кто бы спорил, – улыбнулась Эва и, сделав глоток вина, добавила: – Но, по-моему, деньги – очень приятное дополнение к мужчине.

Олли только улыбнулась краешком губ. Эва далеко не всегда говорила то, что думала. У нее было достаточно небогатых поклонников, и трудно было сказать, что она увлекалась ими меньше, чем респектабельными и обеспеченными мужчинами. Но если бы миссис Блэкмур была здесь и услышала эту фразу, то наверняка решила бы, что Олли такая же расчетливая, как ее подруга. И тогда…

Ну почему меня так волнует мнение миссис Блэкмур? – мысленно осеклась Олли. В конце концов, Эва права – меня должно интересовать лишь мнение Сирила. А он любит меня, и подобная фантазия никогда не взбредет ему в голову. Если… если эту фантазию не поселит в нем его мать…

Вопреки ожиданиям Олли Элеонора Блэкмур вовсе не раскритиковала выбор своего сына, а, напротив, обрадовалась тому, что он наконец-то «вырос и остепенился». Олли совсем не хотелось, чтобы Сирил «остепенился», во всяком случае в том смысле, который вкладывала в это слово его мать, а реакция будущей свекрови скорее насторожила ее, чем обрадовала.

Не исключено, что Эва права, и эта «идеальная леди» уже задумала очередной коварный план, направленный на то, чтобы как можно скорее развести своего сына с невестой. Но впадать в паранойю и искать в каждом слове миссис Блэкмур скрытый смысл Олли совершенно не хотелось, а потому она объявила Сирилу, что у нее с души свалился огромный камень.

Олли не горела желанием устраивать пышную свадьбу, о чем сразу же объявила Сирилу. Ей хотелось обвенчаться в каком-нибудь тихом и уютном месте и только потом, спустя пару дней, отметить это событие в кругу близких и друзей.

Сирил ответил, что не имеет ничего против, но добавил, что его мать хочет поделиться радостной новостью со своими друзьями, а потому устраивает небольшой прием в честь их помолвки. Олли не очень-то грела мысль о приеме, но на этот раз она решила уступить. В конце концов, миссис Блэкмур имела вполне законное право порадоваться за своего сына…

На следующее утро после этого разговора Олли приехала в редакцию журнала и была крайне изумлена, когда шеф, мистер Соммерс, вызвал ее в свой кабинет и наградил ослепительной улыбкой.

– Поздравляю вас, Олли, – заявил он и протянул свою пухлую ладонь с явным намерением пожать ей руку.

Олли остолбенело уставилась на шефа, от которого за все время ее работы в «Лаки Тревел» слышала лишь сухое «мисс Дангл».

– С чем? – еле слышно прошелестела она.

– Как будто сами не знаете? – игриво произнес шеф и весело ей подмигнул. – Вы теперь – предмет зависти всех незамужних девиц в редакции.

– В каком это смысле?

– Да будет прикидываться, – покачал головой мистер Соммерс. – В «Лаки Тревел» все утро только и говорят, что о вашей помолвке с Сирилом Блэкмуром.

– Что?

Олли попыталась справиться с удивлением, но так и не смогла. О ее помолвке кроме нее самой знало всего три человека: первым был, разумеется, сам жених, второй – Эва, которой эта маленькая тайна была рассказана под строжайшим секретом, а третьей – миссис Блэкмур, будущая свекровь.

– Вам ли не знать, что подобные новости разносятся со скоростью света, – улыбнулся ей мистер Соммерс. – Правда очень жаль, что объявления о таких событиях печатают газеты, а не наш журнал.

– Газеты?

– Ну да, – кивнул мистер Соммерс и, взяв со стола газету, протянул ее Олли. – Здесь напечатали объявление о вашей помолвке. Я бы не удивился, если бы узнал, что вы сами писали текст. Вышло уж больно складно.

Олли взяла газету и пробежалась глазами по объявлению, в котором действительно сообщали об их помолвке. Но ни она, ни Сирил не собирались афишировать то, что планируют пожениться…

– Мистер Соммерс, я… – начала было Олли, но шеф ее перебил:

– Олли, если вам понадобится время на подготовку к свадьбе, вы можете рассчитывать на мою всестороннюю поддержку. И, конечно, «Лаки Тревел» будет очень приятно, если вы позволите кому-то из своих коллег прийти, чтобы снимать вашу свадьбу, и разрешите посвятить этому событию колонку в журнале. Вы не находите, что это безумно романтично: журналистка и известный бизнесмен решили пожениться после того, как она взяла у него интервью… Или, к примеру, вы сами напишете о своей свадьбе, опишете свои чувства, впечатления. Или расскажете о медовом месяце, который наверняка проведете в каком-нибудь интересном местечке.

Слушая о грандиозных замыслах мистера Соммерса, вознамерившегося выжать из случившегося как можно больше выгоды для журнала, Олли размышляла о том, кто мог поместить это объявление.

Эва, конечно, была довольно общительной девушкой, но она бы не стала рассказывать о том, о чем подруга просила ее молчать. Сирил? Это было бы странно, но в первую очередь Олли решила позвонить именно ему.

– Милая, у тебя все в порядке? – поинтересовался он, услышав взволнованный голос невесты.

– Шеф только что поздравил меня с тем, что я выхожу за тебя замуж, – не без иронии сообщила Олли. – Как думаешь, откуда он узнал?

– Ну не ты же ему рассказала?

– Конечно, не я. Он прочитал заметку в газете. Там черным по белому написано, что владелец известной туристической фирмы «Регент-тур» вознамерился жениться на журналистке из «Лаки Тревел» и уже объявил о своей помолвке.

– Это маминых рук дело, – выслушав Олли, спокойно ответил Сирил. – Она так обрадовалась, что не удержалась и решила дать объявление. Я знал, что тебе не очень это понравится, но было поздно ее отговаривать. К тому же я не думал, что эта новость разнесется так быстро.

– Как сказал мой шеф, подобные новости разносятся со скоростью света, – саркастически хмыкнула Олли. – Но мы же договорились, что не будем афишировать наши отношения…

– Я и не собирался, но мать решила по-своему. Впрочем, ее можно понять: единственный сын женится – и она очень рада этому событию.

– Неужели ты не сказал ей, что мы не хотим заявлять о помолвке всему свету?

– Сказал, Олли. Но маму сложно в чем-то убедить. К тому же это всего лишь какое-то объявление. Просто забудь о нем, и все.

– Я-то забуду. Но моя редакция – едва ли. Все на ушах стоят, а шеф подсчитывает прибыль с тиража, в котором напишут о свадьбе журналистки из «Лаки Тревел» и «туристического магната».

– Ну ты загнула – «магната», – усмехнулся Сирил. – Да бог с ними, пусть печатают, что хотят. Главное, что мы вместе. Ведь правда?

– Правда, – согласилась Олли, и на душе у нее немного потеплело.

В конце концов, Сирил прав – какое им дело до того, что пишут о них в каких-то газетах?

8

Если бы Олли знала, что «ограниченный круг близких и друзей» заполнит весь ресторан «Энджой», она бы серьезно задумалась над тем, идти ли ей на собственную помолвку. Складывалось ощущение, что миссис Блэкмур позвала столько людей, сколько мог вместить просторный зал. Большую часть этой пестрой компании Олли, разумеется, не знала. А если уж говорить начистоту, то она не знала никого, кроме Бесси Дрю Даннинг, Ронни Бакстера и, разумеется, Эдди Макгрина, который был удивлен новостью об этой неожиданной помолвке даже больше, чем все остальные. Олли было приятно узнать, что Эдди не только не дуется на нее за розыгрыш в «байкерском» клубе, но и искренне радуется за друга.

Со своей стороны Олли пригласила только лучшую подругу, которая тут же познакомилась с Эдди Макгрином. Теперь они мило флиртовали друг с другом в перерывах между насмешками, которыми осыпали новоиспеченных жениха и невесту.

Эдди пытался объяснить Сирилу, что брак для мужчины – это билет в один конец, а Эва доказывала, что для мужчин супружеская жизнь куда меньшее наказание, чем для женщин, которые в подавляющем большинстве случаев становятся заложницами быта, прихотей супруга и детей.

Олли не очень-то нравился подобный настрой на помолвке, но в глубине души она была рада тому что, несмотря на кажущееся несходство мировоззрений, эти двое сразу понравились друг другу.

Элеонора Блэкмур решила, не откладывая в долгий ящик, представить невесте всех своих многочисленных гостей, и очень скоро у Олли зарябило в глазах от огромного количества лиц, ярких нарядов и блестящих украшений. Сама она оделась скромнее некуда – откуда ей было знать, что на «тихой» помолвке будут сверкать бриллианты и изумруды. Тем более ни изумрудов, ни бриллиантов у нее и не было…

Олли была немного сердита на Сирила: хотя он не знал о том, что мать планирует такое грандиозное действо, тем не менее снова принялся оправдывать ее поступок.

– Наверное, она хотела сделать нам сюрприз, – ответил он возмущенной Олли. – Мне и в голову не приходило, что мать решит позвать сюда всех этих людей.

У Олли на этот счет было совершенно иное мнение, но озвучивать его она не стала. Только переглянулась с Эвой, которая прекрасно понимала, почему ее подругу не предупредили о том, что помолвка будет проходить именно в такой обстановке.

Складывалось впечатление, что гостеприимная хозяйка ресторана пыталась затмить собой невесту, и это ей блестяще удавалось. Олли бродила среди незнакомых людей потерянная, как тень, а миссис Блэкмур то и дело отзывала Сирила, чтобы он уделил свое внимание очередному «старому знакомому», который знал Сирила «с пеленок».

В довершение всех неприятностей на помолвку пожаловала и бывшая девушка Сирила – Виктория Грендел.

Если на фотографии она показалась Олли довольно привлекательной, то сейчас, роскошно одетая, с изящной диадемой в красиво убранных волосах, она выглядела как настоящая принцесса из сказки. Олли, не привыкшая тушеваться, интервьюируя подобных дам, с удивлением обнаружила, что чувствует себя на фоне Тори Грендел замарашкой из бедного квартала.

Что ж, миссис Блэкмур все верно рассчитала: теперь у Сирила есть возможность сравнить то, что он выбрал, с тем, что он потерял. И как бы Олли ни пыталась убедить себя в обратном, ей казалось, что сравнение не в ее пользу.

Впрочем, Сирил поздоровался со своей бывшей довольно спокойным тоном, не выражавшим ни особого восхищения, ни тепла. Это несколько успокоило Олли, хотя тон самой Тори ясно дал понять, что бывшая подружка не собирается отступаться от своего, несмотря на то что предмет ее воздыханий помолвлен с другой. «Разве эта замарашка может быть мне соперницей?» – читалось во всем ее облике. И Олли начинало казаться, что Тори, возможно, права.

– Я не знал, что она здесь будет, – сообщил Олли Сирил, когда Виктория Грендел удалилась, чтобы поболтать с кем-то из своих знакомых. – Странно, что маме пришла в голову мысль ее пригласить.

Олли ничего странного в этом не видела, однако миссис Блэкмур, которой сын выразил свое недовольство, сделала изумленное лицо и заявила, что она не стала бы этого делать без согласования с ним.

– Сирил, глупо даже предполагать, что я позвала Тори, – мягко укорила сына Элеонора. – Ты же знаешь, я всегда относилась к ней спокойно, но без особого тепла. Думаю, она пришла с кем-то из знакомых и ее пропустили – ведь она была частой гостьей в «Энджое».

Если бы Олли была дочерью миссис Блэкмур, она бы и сама поверила в эту ложь, поданную на красиво оформленном блюде невинности и искренности. До чего же ловко будущая свекровь обставляла свою будущую невестку.

Наконец гости уселись за столики, и миссис Блэкмур поднялась, чтобы сказать тост. Олли казалась себе гостьей на собственной помолвке. Центром всеобщего внимания сегодня была именно Элеонора Блэкмур, а вовсе не Олли и даже не Сирил, из-за которого, казалось бы, и собрались в «Энджое» все эти разодетые господа.

– Дорогие мои… – Элеонора Блэкмур обвела собравшихся покровительственным взглядом, – я бесконечно рада тому, что все вы собрались здесь, чтобы отметить это событие, которого я ждала так долго – помолвку моего любимого и единственного сына…

Неизвестно чем бы закончилась столь торжественно начатая речь, но в холле «Энджоя» раздались крики, мгновенно привлекшие внимание всех собравшихся и заглушившие голос выступавшей.

– Да пропустите же меня! – донесся из холла мужской голос. – Я имею право здесь быть больше, чем кто-либо другой, черт вас всех подери!

Оставалось только догадываться, кому принадлежал этот голос, и гости, сидевшие в зале, начали недоуменно переглядываться и перешептываться. Судя по всему, кто-то незваный и, скорее всего, нежданный, собирался войти в «Энджой», но ему мешали стоящие возле входа крепкие охранники.

– Да, я пришел на свадьбу Сирила Блэкмура, черт вас всех подери! – громко выкрикнул все тот же мужчина. – Если вы не хотите пустить меня внутрь, то позовите сюда его или Нору. Эй, Нора! – Голос незнакомца с треском разорвал воцарившуюся в зале тишину. – Нора, это я! Это я – Говард!

Интересно, кто такой Говард? Олли покосилась на Сирила и увидела, что на его лице смешалась целая палитра чувств: растерянности, страха, недоумения и… надежды. Сама Элеонора Блэкмур стала белой, как фарфоровая посуда, расставленная на столиках.

– Сирил, – тихонько спросила Олли, – кто это?

Но Сирил молчал, словно не расслышав ее вопроса. Гости перестали шептаться, и в зале воцарилась мертвая тишина.

Да что это за наваждение? – подумала Олли, почувствовав себя персонажем сказки «Спящая красавица». Их что, загипнотизировал его голос?

Невзирая на общее недоуменное и даже испуганное молчание, Олли поднялась из-за столика и направилась в холл, где охранники действительно пытались вытолкать взашей мужчину, одетого в странный коричневый костюм, который сшили, казалось, в прошлом столетии.

– Не знаю, что стряслось с гостями и вашей хозяйкой, – обратилась Олли к охранникам, – но вам лучше его пропустить.

Мужчина в нелепом костюме с благодарностью посмотрел на нее.

– Но миссис Блэкмур не велела пускать без приглашений, – хмуро пробурчал один из охранников.

– Я – невеста ее сына, и это моя помолвка, – сухо ответила Олли. – Так что будьте добры, впустите этого человека.

Охранник окинул Олли тяжелым взглядом исподлобья и, решив, что это достаточно весомый аргумент, отстранился от двери, позволив мужчине пройти.

– Меня зовут Говард, – представился Олли странный господин. – Говард Блэкмур. Рад с вами познакомиться, мисс Дангл.

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – удивленно спросила Олли.

– Из объявления о помолвке.

– Вы родственник Сирила?

– Я его отец.

– Что?

На секунду Олли решила, что незнакомец ее разыгрывает, но потихоньку до нее стало доходить, почему у Сирила сделалось вдруг такое лицо, почему побледнела миссис Блэкмур и отчего никто из гостей не смог заставить себя подняться из-за стола.

Олли пригляделась к мужчине и действительно обнаружила сходство между ним и Сирилом: те же маслинно-темные глаза, тот же красивый профиль, те же губы.

– Боже мой!.. – вырвалось у нее. – Теперь понятно, почему там все впали в кому.

– Да уж, – усмехнулся мужчина, и Олли увидела точную копию Сирила, только постаревшую лет на двадцать. – Я, наверное, выгляжу сейчас, как какой-нибудь Рип Ван Винкль… Не хотел появляться на этом сборище, но так уж вышло – опоздал. Вечно я опаздываю…

– Это уж точно, – раздался из-за спины Олли голос миссис Блэкмур. – Ты никогда не отличался пунктуальностью, Говард. И рассудительностью тоже. Восстать из гроба прямо на помолвке собственного сына – вполне в твоем духе.

– Господи, папа, это в самом деле ты?!

Олли обернулась и сделала это весьма своевременно, потому что никогда – ни до, ни после этой удивительной встречи – она не видела на лице Сирила подобного выражения…

– К черту этот ресторан, – шепнул Олли порядком набравшийся Говард и покосился на свою жену. – Поедемте лучше в какое-нибудь уютное местечко.

Когда все утряслось и Говард Блэкмур объявил всем, что он вовсе не призрак, а человек из плоти и крови, всего-навсего ставший жертвой стечения обстоятельств, Олли поняла, что праздник Элеоноры Блэкмур безнадежно испорчен. Слова Сирила о том, что мать до сих пор страдает по погибшему отцу, по всей видимости, имели к реальности так же мало отношения, как и радость миссис Блэкмур по поводу женитьбы своего сына.

Элеонора вовсе не была похожа на многострадальную вдову, муж которой, много лет считавшийся погибшим, – о чудо! – вдруг вернулся в лоно семьи. Скорее она напоминала женщину, чей неверный возлюбленный объявился именно в тот момент, когда она во второй раз пыталась обрести свое счастье.

Элеонора Блэкмур смотрела на своего «воскресшего» мужа если не с ненавистью, то с плохо скрываемой неприязнью, и радость, которую испытывал Сирил от встречи с отцом, казалась ей разве что не противоестественной.

Ронни Бакстер, ошарашенный происшедшим не меньше, чем все остальные, прикладывал все усилия, чтобы успокоить предмет своего обожания. Однако все его старания были напрасны, поэтому несчастный влюбленный погрузился в глубокое уныние.

Говард сообщил всем, что объяснения отложит на потом, и принялся чествовать жениха и невесту, в отличие от миссис Блэкмур не забыв о том, что пришел на помолвку. Олли он искренне поблагодарил за то, что ему не пришлось дожидаться сына у порога ресторана, и она впервые почувствовала себя на этом празднике нужной еще хоть кому-то кроме Сирила и Эвы.

Сам Сирил оказался настолько потрясен возвращением отца, что выпил гораздо больше обычного, и Олли с Говардом, решившим оставить Элеонору отмечать помолвку без виновников торжества, пришлось буквально тащить его к машине.

Эва и Эдди, заметив, что их друзья покидают праздник, тоже решили уехать.

– Ваша помолвка – это нечто! – почти с восхищением сообщила подруге Эва. – Я думала, нам придется слушать скучные речи твоей будущей свекрови, а тут такой сюрприз. Хочу вам сказать, мистер Блэкмур, вы спасли этот праздник, – улыбнулась она Говарду.