Текст книги "Лестница лет"
Автор книги: Энн Тайлер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)
Делия подошла к конторке, на которой ничего не было, кроме телефона и пишущей машинки. Приподняла уголок серого резинового чехла машинки: та была механической, даже не электрической (она беспокоилась, что увидит компьютер). Затем тихонько покрутила кресло, стоявшее за конторкой.
«Добрый вечер, – скажет она. – Я хотела бы попросить...»
Нет, не попросить. Попросить – это слишком заискивающе.
Делия подняла руку, чтобы поправить волосы, которые казались сухими, как песок на пляже. (Пляж! Нет, гнать эту мысль прочь от себя.) Расправила юбку на бедрах и убедилась, что застежка на плетеной сумке – кричаще-розовая ленточка – спрятана у нее под рукой.
«Мне показалось, что это знак судьбы, мистер Помфрет, это показалось просто велением свыше, что я узнала о бедной мисс Перси как раз в тот момент, когда я...»
Голос за дверью стал громче и энергичнее. Мистер Помфрет, должно быть, заканчивал разговор.
«Будто что-то случайно прервало мое падение, понимаете? Будто целый день я падала, падала, а потом кто-то подцепил меня или поймал, и я оказалась здесь, поэтому я бы хотела узнать, не могу ли я...»
Клацанье положенной трубки, скрип колесиков кресла, тяжелые шаги по ковру. Панельная дверь распахнулась, и тучный мужчина среднего возраста в полотняном костюме посмотрел на нее поверх очков-половинок.
– Я думал – мне показалось, что кто-то вошел, – сказал мужчина.
– Мистер Помфрет, я – Делия Гринстед, – выпалила она. – Я пришла, чтобы стать вашей секретаршей.
В четыре пятнадцать она вернулась в мелочную лавку и купила белую хлопчатобумажную ночную рубашку и две пары колготок. В четыре двадцать пять перешла через улицу к обувному магазину братьев Бассетт и выбрала большую черную кожаную сумку. Сумка стоила пятьдесят семь долларов. Сначала, увидев цену, она решила взять виниловую, но потом подумала, что мисс Гринстед подойдет только натуральная кожа.
Мисс Гринстед была Делией – новой Делией, она родилась, когда мистер Помфрет первый раз назвал ее так во время беседы. Ей показалось верным решением пойти на этот компромисс – незамужний статус, но фамилия мужа. Разумеется, домохозяйское, самодовольное звучание слова «миссис» больше ей не шло, но Делия все же не могла снова стать молоденькой хохотушкой мисс Фелсон. К тому же на карточке социального страхования было написано «Гринстед». Она вытащила карточку из бумажника и назвала мистеру Помфрету номер (все эти годы она достаточно редко ею пользовалась, чтобы помнить его наизусть). Делия сказала юристу, что переехала сюда после смерти матери. Это вызывало в воображении целую нерассказанную историю: замкнутый женский мирок, дочерняя монашеская преданность. Объяснила, что всю свою взрослую жизнь работала в офисе у врача.
– Двадцать два года, – говорила она мистеру Помфрету, – и мне было так жаль уезжать, но я просто не могла оставаться в Балтиморе, где вокруг было столько воспоминаний.
Казалось, манера говорить под мисс Гринстед ее околдовала. В официальном разговоре сама Делия никогда бы не употребила слово «просто», а слово «воспоминания» в этом контексте имело отголосок некоторой детскости, которая была ей не свойственна.
Если бы потребовались рекомендации, Делия приготовилась сказать, что ее наймодатель тоже недавно скончался (она сегодня убивала направо и налево). Но мистер Помфрет не спросил о рекомендациях. Единственное, что его интересовало, – это список обязанностей. Приходилось ли ей печатать, подшивать бумаги, стенографировать? Делия отвечала честно, но чувство все равно было такое, будто она лгала.
– Я печатала все счета, и справки, и медицинские карты.
Перед ней предстало усталое лицо Сэма, и его заштопанный белый халат, и галстук, который он называл «галстуком парамедика». Она выпрямилась на стуле.
– Я подшивала бумаги, и отвечала на звонки, и вела книгу учета посещений, но, к сожалению, не занималась стенографией.
– Ну это не важно, – сказал мистер Помфрет. – Мисс Перси и мисс Как-Ее-Там тоже этого не делали. Я всегда мечтал о секретарше, которая умела бы стенографировать, но, думаю, в этом нет необходимости.
Возникла неловкая пауза, когда он попросил ее назвать свой адрес, а Делия понятия не имела, каков он. Но когда упомянула Белль Флинт, мистер Помфрет сказал:
– Ах да, на Джордж-стрит. – А потом добавил, как будто давал наставление: – Белль – действительно забавная личность.
Делия подумала, что в этом было преимущество маленького городка. Или, наоборот, его минус, как посмотреть.
Юрист сообщил ей, что она может приступить к работе завтра, с девяти до пяти. Оплата, к сожалению, минимальная, сказал он (поглядывая на нее краем глаза, чтобы уловить реакцию). Секретарь также должна варить кофе, он надеется, что ей это будет не трудно.
– Разумеется, нет, – живо сказала Делия и поднялась, тем самым закончив разговор. Мистер Помфрет произвел на нее впечатление человека без изюминки, добросердечного, но не особенно интересного, и ее это как раз устраивало. На самом деле, работодатель не слишком ей понравился, но это тоже было хорошо. Для той новой, лишенной личных отношений жизни, которую она создавала, мистер Помфрет был идеален.
Часы показывали без двадцати пять, а Делия с утра ничего не ела. Поэтому, прежде чем вернуться к себе в комнату, она отправилась в кафе, которое рекомендовала Белль. Оказалось, что оно расположено не совсем через дорогу, а несколько дальше к западу, рядом со складом. Тем не менее из его окон был виден пансион. Делия выбрала место, с которого было удобно наблюдать за ним, чтобы не пропустить Белль, когда та вернется. Может, стоило купить чемодан, чтобы въехать открыто. Но было как-то глупо тратить деньги просто напоказ. Пятьсот долларов уже сократились до... чего? Делия сосчитала в уме и поежилась. Когда подошла официантка, она заказала только тарелку овощного супа и стакан молока.
«Рик Рак» был одним из тех мест, где она могла бы обедать, будучи студенткой, – столовая, с линолеумом на полу и кафельными стенами, с шестью или восемью кабинками и рядом стульев у стойки. Рыженькая официантка обслуживала столики, а черноволосый мускулистый бритый молодой человек был поваром. Он разогревал чизбургер для единственного, кроме нее, посетителя – парнишки одних лет с Рамсэем. Запах жареной пищи заставил желудок заныть от голода, несмотря на то что Делия уже ела суп, но она напомнила себе, что суп – питательнее и экономичнее, и отказалась от домашнего пирога на десерт. Делия заплатила за еду. Повар, вытерев руки о передник, принял ее счет без единого слова. В следующий раз, решила она, нужно взять что-нибудь почитать. Она чувствовала себя неловко, оттого что просто ела и смотрела в окно.
Белль не было дома. Делия открыла входную дверь и ощутила вокруг звенящую тишину. Она поднималась по лестнице, думая: «Вот исполнительная секретарша возвращается в уединенное жилище после своей одинокой трапезы». Это было очень литературно.
Когда она открыла дверь своей комнаты, запах осиного гнезда показался ей еще сильнее, наверное, из-за вечерней жары, проникшей сквозь окна. Делия поставила сумку на бюро и открыла оба окна. Одно выходило на крошечный задний дворик и аллею. Из другого был виден козырек над крыльцом и дом напротив. Делия прижалась лбом к стеклу и увидела кафе (СОБСТВЕННОСТЬ БИ ДЖЕЙ РИК РАКЛИ), склад и коричневый панельный дом, в верхнем окне которого виднелась колыбелька или какая-то игрушка. Немногочисленные звуки – тихое шипение редких проезжавших машин – успокаивали.
Белль оставила на бюро старомодный витиеватый ключ. Делия вставила его в замок и заперла дверь. Потом срезала ценник с новой сумки, положила внутрь бумажник и повесила сумку на крючок. Разложила другие покупки на бюро (ящики, как и весь дом, были сделаны неаккуратно, их заедало, и выдвигались они со скрипом). Она повесила пляжную рубашку Сэма на вешалку. Положила в ящик свою косметичку. Плетеную сумку с лосьоном, купальником, резиновыми манжетами и прочим положила на полку в шкафу. Потом закрыла шкаф, подошла к постели и села.
Ну вот она и устроилась.
Делия оглядела комнату и не заметила ни единого признака, по которому можно было бы определить, кто здесь живет.
Белль вернулась, когда уже смеркалось. Делия слышала, как перед домом хлопнула дверца машины, а затем раздалось громкое цоканье каблуков на крыльце. Ни Делия, ни хозяйка не рванулись друг к другу, чтобы обменяться приветствиями. Делия, которая к этому времени уже просидела бог знает сколько, уставившись в пустоту, поднялась с кровати настолько бесшумно, насколько это было возможно, подошла к бюро, чтобы взять кое-какие вещи, и постаралась, чтобы ни одна половица не скрипнула, когда она шла по коридору в ванную.
Пока вода в душе нагревалась, Делия почистила зубы, разделась и замочила в раковине белье. На сушилке теперь висело второе полотенце и мочалка. Она взяла мочалку и закрыла душевую занавеску, потрескавшуюся от времени и слегка заплесневелую.
Вода смывала с ее тела песок, пот, загар, и подо всем этим оказалась совершенно новая кожа. Казалось, ее затвердевшие от хождения ступни пьют воду. Она подставила лицо под струю и намочила волосы. Наконец с сожалением закрыла краны и насухо вытерлась. Новая ночная рубашка легко касалась ее обгоревших плеч.
Делия решила не оставлять свою зубную щетку в подставке над раковиной. Она положила все в косметичку и отнесла в комнату. Мокрое белье можно повесить на одно из плечиков в шкафу. Значит, дверцу шкафа придется оставить на ночь открытой – пятно на стерильном облике комнаты. Но это все же лучше, чем развешивать белье в ванной. Она одобряла правила, заведенные Белль, и ей не хотелось ничего «разбрасывать».
Делия откинула одеяло и легла, укрывшись только простыней. Из-за ветерка от окна влажной голове было прохладно, но не настолько, чтобы спать под одеялом.
Снаружи играли дети. Еще не совсем стемнело. Делия лежала на спине с открытыми глазами, сознание у нее было такое же чистое, как потолок над ней. Хотя одна мысль все-таки посетила ее несколько часов спустя. «О господи, – подумала она, – как я из этого выберусь?» Но тут же закрыла глаза и заснула.
7
«Пропала женщина из Балтимора», – прочла Делия и внезапно почувствовала, как сжался желудок. «Женщина из Балтимора исчезла во время семейного отпуска».
Она каждый день проверяла балтиморские газеты, утром и вечером. Во вторник, в среду, в четверг утром в них ничего не было. Но в четверг вечером в газете, которую привез на площадь почтовый фургон вскоре после обеденного перерыва Делии, в рубрике «Городская жизнь» обнаружилась заметка: «Сегодня рано утром государственная полиция Делавэра объявила...»
Оглядевшись вокруг, она развернула газету. В парке на скамейке напротив молодая женщина открывала пакет с остатками хлеба, чтобы покормить голубей. На скамейке справа очень старый мужчина листал журнал. Казалось, никто не замечал присутствия Делии.
«Миссис Гринстед последний раз видели около полудня в понедельник, по пути на юг, на песчаном пляже...»
Наверное, в полиции существует правило, что должно пройти некоторое время, прежде чем человека признают пропавшим. Скорее всего, именно поэтому раньше не было никакого объявления. (Пролистывая газеты в прошедшие дни, Делия чувствовала облегчение и боль одновременно. Неужели никто не заметил, что ее нет? Или, может быть, она и не пропадала, а все происходящее – сон? Может быть, она по-прежнему живет, как жила, а Делия здесь, в Бэй-Бороу, просто каким-то образом отделилась от предыдущей?)
Читать описание своей внешности было особенно обидно: «русые или светло-каштановые волосы, глаза голубые, или серые, или, возможно, зеленые...». Бога ради, неужели никто из родственников никогда на нее не смотрел? И как мог Сэм так глупо описать ее одежду? «Нечто вроде детского платья»! Фыркнув, она сложила газету, а потом еще раз огляделась. Малыш в молчаливом негодовании топал ногами. Корм для голубей закончился. Старик послюнил палец, чтобы перевернуть страницу. Делия терпеть не могла, когда так делают. Он всегда приходил сюда в обед, приносил с собой журнал и все время слюнявил пальцы, пока его листал, и Делия надеялась только на то, что никто больше после старика не будет его читать.
Как пассажир, каждый раз покупающий билет на одно и то же место в поезде, как гость, который всегда садится на один и тот же стул в гостиной, Делия умудрилась за три дня выработать свой ритуал. Завтрак в «Рик Раке», чтение утренней газеты. Обед на площади – йогурт и свежие фрукты, которые она заранее покупала в продуктовом магазине «Наедайся». Всегда садилась на скамейку в южной части парка, всегда с вечерней газетой. Затем делала кое-какие покупки, чтобы убить час: во вторник – пара черных туфель на низком каблуке, потому что эспадрильи соскальзывали со ступней. В среду – лампа для чтения на длинной ножке. Сегодня она решила поискать кипятильник, чтобы по утрам заваривать чай. Но сейчас, прочитав газету, Делия не знала что делать, она сразу почувствовала себя совершенно опустошенной. Нет, надо просто дойти до офиса.
Делия опустила газету в проволочную мусорную корзину и засыпала ее остатками обеда. Как правило, она оставляла газету на скамейке, чтобы другие могли ее прочитать, но не сегодня.
Мамаша пыталась посадить малыша в коляску. Карапуз сопротивлялся, не желая сгибать ноги. Старик расправился с журналом и суетливо запихивал очки в футляр. Никто из них не посмотрел на Делию, когда она проходила мимо. Или все притворялись, даже малыш: может быть, им велели притворяться, чтобы она ничего не заподозрила. Ерунда. Делия пожала плечами. Возьми себя в руки. Она не совершила никакого преступления. Лучше вернуться к своему ритуалу – пойти в мелочную лавку, как и планировала.
Забавно, как жизнь заставляет человека обрастать вещами. Вот она уже обзавелась лампой, потому что света верхней лампочки было недостаточно, чтобы читать в постели. На полке в шкафу она хранила стопку разовых стаканчиков и коробку чая в пакетиках, до сегодняшнего дня используя горячую воду из-под крана в ванной, и становилось очевидным, что ей нужно второе платье. Прошлой ночью, первой по-настоящему теплой летней ночью, Делия подумала: «Надо бы купить вентилятор». А потом сказала себе: «Стоп. Остановись».
Делия вошла в мелочную лавку и огляделась. В отделе товаров для дома, может быть? Старушка, обычно занимавшаяся коробками с печеньем и сковородками, стояла без дела и крутила свои бусы, поэтому Делия решила подойти к ней.
– У вас нет кипятильников? – спросила она. – Тех, что кладут в чашку, чтобы вскипятить воды?
– Да, я понимаю, о чем вы, – ответила старушка. – Я представляю его себе столь же ясно, как ваш нос. Электрический, верно?
– Верно, – ответила Делия.
– Мой внук взял такой с собой в колледж, но, поверите ли? Он не прочел инструкцию. И пытался вскипятить тарелку супа, хотя написано, что они только для воды. Представляете? Потом он рассказывал, что вонь была такая, что и представить себе невозможно! Но у нас их нет. Попробуйте поискать на складе.
– Спасибо, – сухо поблагодарила Делия и вышла.
Разумеется, на складе кипятильник нашелся, он висел на стойке между удлинителями и переходниками. Она заплатила, отсчитав деньги без сдачи. Продавец – седовласый мужчина в форменном галстуке – подмигнул, протягивая покупку:
– Желаю вам приятного дня, юная леди. – Он, должно быть, решил, что это ей польстит.
Делия не потрудилась улыбнуться. Мисс Гринстед оказалась не очень-то дружелюбной особой. Люди, вовлеченные в ее быт, оставались для нее двухмерными, как картинки в детских книжках про различные профессии. Секретарь юриста не налаживала тех легких, шутливых отношений, которые были характерны для Делии.
Миновав мелочную лавку, Делия перешла Бэй-стрит и прошла мимо ряда небольших магазинчиков. Часы в окне «Оптики» показывали час сорок пять. Она всегда старалась успеть как можно больше во время обеденного перерыва, с часу до двух, но пока ей это не слишком удавалось.
А что она будет делать зимой, когда станет слишком холодно, чтобы обедать на площади? Хотя, когда Делия загадывала так далеко, ей казалось, что это делает не она, а мисс Гринстед с ее бесконечной чередой однообразных, неярких дней.
Но в Бэй-Бороу всегда было лето. Она не могла представить себе другого времени года здесь.
Делия открыла наружную дверь офиса мистера Помфрета, а затем вторую, с рифленым стеклом. Он уже вернулся с обеда и, как обычно, разговаривал по телефону у себя в кабинете. С того места, где она стояла, казалось, что юрист говорит: «Вурлитцер, вурлитцер». Делия заперла сумку в нижнем ящике стола, расправила на коленях юбку и села во вращающееся кресло. Она оставила письмо наполовину незаконченным, поэтому сейчас снова принялась печатать, держа спину очень прямо, почти не отрывая локти от боков, как ее учили в школе.
В газете говорилось: «Власти отрицают версию утопления». Ей показалось, что напрасно. «Потому что у миссис Гринстед было... – как там это назвали? – отвращение к воде». Или что-то вроде того. Из-за этого она представлялась женщиной, которая никогда не мылась. Она передвинула каретку с большим нажимом, чем следовало. А слова Элизы, что Делия – это кошка! Люди, должно быть, подумали, что они обе с приветом.
У пишущей машинки был более тугой ход, чем у той, что была в офисе Сэма. В первый день работы Делия сломала два ногтя. После этого она все их обрезала, что, в общем-то, подходило мисс Гринстед гораздо больше. К тому же она провела с пользой целых двадцать минут. Последние дни Делия очень много думала о том, чем ей занимать свои вечера.
– Ну давайте это сделаем! Нам нужно собраться и сделать это! – говорил мистер Помфрет с внезапной горячностью. Делия напечатала последнее слово: «Эсквайр» (как называл себя мистер Помфрет) – и вынула письмо из машинки. Мистер Помфрет вылетел из кабинета.
– Мисс Гринстед, когда придет мистер Миллер, вы мне понадобитесь, чтобы делать заметки, – сказал он. – Мы собираемся послать... Что это у вас?
– Письмо мистеру Джеральду Эллиотту, – напомнила Делия.
Эллиотт! Я встречался с Эллиоттом...
Она проверила дату в верхней части письма.
– В мае. Четырнадцатого.
– Черт.
Делия обнаружила, что ее предшественница складывала наиболее скучные дела в папку с пометкой «В процессе». Все что мистер Помфрет помечал красной ручкой, для удобства уничтожалось (а красных пометок было довольно много, потому что Кэйти О'Коннелл не знала орфографии и определенно не доверяла абзацам). Мистер Помфрет побагровел, когда Делия принесла ему доказательства, но она была втайне довольна. Таким образом, она сама выглядела более исполнительной – такой сообразительной, такой ответственной (как примерная ученица в школе). К тому же перепечатывание оказалось полезным, сыграв роль ускоренного курса машинописи. Будет жаль, когда оно закончится.
– Мистер Миллер должен прийти в два тридцать. – Мистер Помфрет склонился над столом, чтобы подписать письмо. – Я хочу, чтобы вы записали слово в слово все, что он предложит.
– Да, мистер Помфрет.
Юрист выпрямился, надел на ручку колпачок и бросил на нее быстрый взгляд из-под морщинистых, как у ящерицы, век. Делия подозревала, что иногда исполняет секретарские обязанности с излишним рвением. Она одарила его искусственной улыбкой и запечатала письмо. Подпись была широкой и размашистой, расплывчатой в местах соединения букв. Он пользовался дорогой немецкой перьевой ручкой, которая протекала.
– И нам захочется кофе, так что можете сварить его заранее, – сказал он.
– Да, мистер Помфрет. Разумеется, – улыбнулась Делия.
Она пошла в его кабинет за чашками, а потом понесла мыть их в раковину в туалете. Когда она вернулась, Помфрет сидел за столом, широко расставив короткие ноги и постукивал по клавиатуре компьютера. Он купил его совсем недавно и был совершенно им очарован, возможно, из-за этого и не обращал внимания на способ Кэйти О'Коннелл подшивать бумаги. Теоретически, Помфрет собирался изучить таинственные способы работы с этим аппаратом, а потом научить секретаря, но в первое же утро Делия поняла, что ей нечего бояться. Компьютер навсегда останется на своем временном месте, пока мистер Помфрет будет счастлив, изучая «сервисы» и «макросы». В данный момент он записывал все ужины, которые когда-либо проводили он и его жена, – список приглашенных, меню, вина и даже распределение мест за столом, – а эти пункты могли варьироваться до бесконечности. Делия осуждающе посмотрела на экран и обошла его, направляясь к кофеварке на другом конце стола.
Вода, фильтр, французская обжарка. Кофеварка была новомодной: она сама обжаривала зерна. Делия предполагала, что она была заказана по одному из каталогов, из-за которых была так перегружена офисная почта. Как только мистер Помфрет находил какую-нибудь вещь, которая ему нравилась, он просил Делию оформить заказ («Да, мистер Помфрет.»). Секретарь набирала бесплатную горячую линию и заказывала прикроватный будильник, который разговаривал, карманный электронный словарь, черный кожаный футляр для карты из бардачка. Ненасытность начальника, как и его огромный живот, заставляли Делию чувствовать себя скромной и добродетельной. Она вовсе не возражала против того, чтобы оформлять заказы. Ей все на работе нравилось, особенно отсутствие переживаний. В офисе юриста никто не получал известие о раковой опухоли, которая не подлежит операции. Никто не рассказывал Делии о том, каково это – слепнуть. Никто не утверждал, что видел ее младенцем.
Она нажала кнопку на кофеварке, и та зажужжала.
– Помогите! – закричал мистер Помфрет, перекрикивая шум.
Он смотрел на экран компьютера, на котором строки текста сжались и задрожали. Ему почему-то никогда не приходило в голову, что такое происходит каждый раз, когда включается кофеварка. Делия вышла из кабинета, молча закрыв за собой дверь.
Затем она напечатала еще одно письмо, в котором указывались постановления местной власти, регулирующие деятельность бухгалтерских фирм («постановления» – написала Кэйти О'Коннелл). Делия набирала текст: «В соответствии с нашей договоренностью», и «фискальные обязательства», и «к сведению тех, кто не принял участия...». Она печатала медленно, но очень аккуратно, так делала бы миссис Гринстед, а редкие ошибки исправляла белым штрих-корректором и на оригинале, и на копии.
Прибыл мистер Миллер – крупный, привлекательный мужчина с оливковой кожей и короткими черными волосами. Делия последовала за ним в кабинет мистера Помфрета, чтобы подать кофе, а затем села на стул, держа в руках подготовленные карандаш и блокнот. Она опасалась, что не сможет записывать достаточно быстро, но писать нужно было немного. Вопрос был в том, как часто бывшая жена мистера Миллера сможет навещать их сына, и ответом мистера Миллера было: «Никогда», в то время как мистер Помфрет старался уговорить его на «раз в неделю и иногда по выходным, время может быть оговорено дополнительно». Затем разговор перешел на компьютеры, а когда он так и не переключился обратно, Делия деликатно откашлялась и спросила:
– Это все?
– Хм? О да, спасибо, мисс Гринстед, – сказал мистер Помфрет. Когда она вышла, то услышала, как юрист говорит мистеру Миллеру: – Мы это быстро уладим. Моя ассистентка отправит письмо сегодня же вечером.
Делия села во вращающееся кресло, заправила бумагу в машинку и принялась печатать. Если бы в этот момент ей поставили на руки по стакану воды, она бы их не разлила.
Следующая встреча назначена на четыре – должна была прийти женщина, которой от умершей матери достались какие-то биржевые бумаги, но помощь Делии тут не требовалась. Она надписала несколько конвертов и вложила в них сложенные письма, завизированные мистером Помфретом. Запечатала конверты, наклеила марки. Ответила на звонок от миссис Дарнелл, которая назначила встречу на понедельник. Мистер Помфрет прошел мимо, засунув руки в карманы пиджака.
– До свидания, мисс Гринстед, – попрощался он.
– До свидания, мистер Помфрет.
Делия рассортировала копии писем и подшила их к нужным делам. То что осталось от папки «В процессе», положила обратно в ящик. Затем ответила на звонок мужчины, который был разочарован, узнав, что мистер Помфрет ушел, но сказал, что постарается дозвониться ему по домашнему номеру. Почистила кофеварку. Ровно в пять часов она опустила все жалюзи, сложила письма в сумку и вышла из офиса.
Мистер Помфрет дал ей ключ, и она уже знала особенности панельной двери с рифленым стеклом – ее нужно слегка подтолкнуть, тогда замок закроется.
Снаружи светило солнце, а воздух после офиса с кондиционером казался теплым и душным. Делия шла медленно, позволяя другим обгонять себя. Мужчины в деловых костюмах направлялись домой с работы, женщины с пластиковыми пакетами из «Фуд Кинг» куда-то спешили. Она опустила письма в ящик на углу, но вместо того чтобы свернуть налево, продолжала идти дальше на север, к библиотеке – следующему пункту своего ритуала.
Теперь она хорошо представляла себе город. В плане это была простейшая решетка; площадь располагалась в самом центре, а от нее к северу, к югу, к востоку и к западу отходило по три улицы. Посмотрев на запад от перекрестка, можно было увидеть поле, иногда на нем паслись коровы. По утрам, когда Делия просыпалась, она слышала, как вдалеке поют петухи. Асфальт на тротуарах потрескался, то тут, то там из него выглядывали пучки травы и корни деревьев. На улицах, расположенных подальше от площади, асфальт был смешан с мелкими камушками, как на деревенских дорогах.
Публичная библиотека Бэй-Бороу располагалась между церковью и станцией Эксон на Бордер-стрит, северной границе города. Это был обыкновенный дом, но как только Делия вошла внутрь, она ощутила его серьезность и официальность. Над четырьмя столами с деревянными стульями, высокой библиотекарской стойкой и книжными стеллажами, уставленными старыми книгами, витал запах старой бумаги и клея. Здесь не было дисков и видеокассет, вращающихся стоек с романами в бумажных обложках – только увесистые тома с библиотечными номерами, написанными от руки на корешках белыми чернилами. Они были расставлены в тематическом порядке. Делия предположила, что это сделано для экономии времени. Казалось, за последние десять лет здесь не появилось ничего нового. Нигде не видно бестселлеров, но зато много Джейн Остин и Эдит Уортон, различных книг по истории и биографий. Из-за прозрачного скотча, которым были склеены потрепанные детские книжки с картинками, уголок, где они стоят, глянцево поблескивал.
Библиотека закрывалась в пять тридцать, и библиотекарша раскладывала последние книги. Делия могла положить вчерашнюю книгу на стойку безо всяких разговоров и взять книгу на сегодня, и никто бы на нее не смотрел, потому что к этому часу все столы уже опустели. Но что выбрать? Жаль, что здесь не было романов. Диккенса или Достоевского она никогда бы не прочла за один вечер (у нее было с собой соглашение – прочитывать каждый вечер по книге). Джордж Элиот, Фолкнер, Фицджеральд.
Делия остановила свой выбор на «Великом Гэтсби», которого немного помнила из курса английской литературы. Она положила книгу на стойку, и библиотекарша (мулатка лет пятидесяти) отвлеклась от раскладывания и подошла к ней:
– О, Гэтсби!
Делия только промямлила что-то нечленораздельное и протянула билет.
На билете был написан ее адрес: Джордж-стрит, 14. И оставлено пустое место для телефонного номера. Раньше с ней всегда можно было связаться по телефону.
Положив книгу в сумку, Делия вышла из библиотеки и направилась на юг. Она заметила, что в магазине секонд-хенда «Пинчпенни трифт» сменилось содержимое витрины. Теперь рядом с жемчужно-розовым смокингом висело вязаное платье в морском стиле. Не опасно ли покупать платье в этом магазинчике «для бережливых»? В таком маленьком городке все, без сомнения, могли назвать его предыдущего владельца.
Но, с другой стороны, ей-то какое до этого дело? Она решила завтра в обед прийти его примерить.
Свернув направо по Джордж-стрит, Делия встретилась с мамой и малышом, которые кормили на площади голубей. Женщина улыбнулась, и, не подумав, Делия улыбнулась в ответ. Но тут же отвернулась.
Следующей остановкой было кафе «Рик Рак». Проходя мимо пансиона, Делия взглянула на крыльцо. Машины не было, чему она обрадовалась. Если повезет, Белль не будет весь вечер. Похоже, у нее очень насыщенная жизнь.
В «Рик Раке» пахло крабовыми пирожками, но кто бы их ни заказал, он их уже съел и ушел. Маленькая рыжеволосая официантка наполняла солонки. Повар чесал бритую голову.
– А, привет! – сказал он, повернувшись к Делии, когда та вошла.
–Привет, – ответила она, улыбаясь (секретарь юриста не имела ничего против простой вежливости, если только она не заходила дальше).
Затем села на свое обычное место. Когда подошла официантка, Делия уже погрузилась в чтение библиотечной книги и сказала только:
– Молоко и пирог с курицей, пожалуйста, – а потом вернулась к книге.
Прошлым вечером Делия ела суп и тост из белого хлеба, а перед этим салат с тунцом. У нее был план чередовать вечера супа с вечерами белковой пищи. Недорогой белковой пищи. Нельзя позволить себе крабовые пирожки, по крайней мере до первой зарплаты.
Расплачиваясь за новые туфли во вторник, Делия пожалела, что не может пользоваться кредиткой, которую носила в бумажнике. Ведь ее так легко было вычислить при оплате кредитной картой! А затем Делию посетила странная мысль. «Если умереть, – подумала она, – тебя точно никто не сможет выследить».
Но она, разумеется, не то имела в виду.
Шрифт в библиотечной книге был таким крупным, что Делия испугалась: вдруг она выбрала что-то, чего и на вечер не хватит. Она принуждала себя читать медленнее, а когда принесли еду, и вовсе положила книгу возле тарелки, оставив ее открытой, – вдруг кто-нибудь подойдет.
Официантка складывала бумажные салфетки на случай, если к ужину будет наплыв народу. Повар что-то помешивал на плите. На затылке у него было две складки, а на гладком черном черепе были отметины, похожие на вышивку. Корочка хрустела под вилкой, и пюре, с которым подавался пирог, казалось, было растерто вручную, оно не было таким клейким, как приготовленное в комбайне.
Делия подумала, догадались ли ее родственники разогреть содержимое кастрюль, которые она тогда упаковала.
– Если он приедет, – говорил повар официантке, – тебе нужно занять его. Потому что я этого делать не буду.
– Во всяком случае, тебе придется быть где-то поблизости, – сказала официантка.
Она посмотрела на Делию, прежде чем та успела отвернуться. У нее были такие невинные круглые глаза, какие часто бывают у рыжих, и нежное лицо с округлым подбородком.
