Текст книги "Черный лед"
Автор книги: Энн Стюарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Сидите спокойно.
Бастьен стал на удивление осторожно промокать тканью кожу вокруг глаз. От рубашки исходил ускользающий аромат его одеколона, сигарет, которые он вроде бы не курил, ни с чем не сравнимый запах его кожи. Почему она уже знает, как пахнет его кожа?
Он бросил рубашку ей на колени, но подбородок не отпустил.
– Так. Уже намного лучше. Теперь лицо у вас просто странное и испачканное. Они там уверены, что мы провели этот день в постели. Именно это мы, наверное, и сделали бы, не будь вы такой американкой.
Хлоя попыталась резко освободиться, но он держал ее с большей силой, чем ей казалось.
– Но не сделали.
– К нашему общему стыду. Вы разочарованы? Мы можем сделать крюк на обратном пути – Хакиму не будет до нас дела, пока он нас не увидит.
– Нет, спасибо. – Она постаралась произнести это со всей вежливостью, которую позволило ее воспитание.
Бастьен не шевельнулся, но не отпустил ее подбородок, и его темные, почти черные глаза вглядывались в ее глаза, как будто он изучал что-то в их глубине. Хлоя ничего не могла видеть в его глазах, но дыхание ее внезапно прервалось, и она поняла, что сейчас должно произойти.
– Это ошибка, – тихо произнес он.
И прежде чем она успела переспросить, о чем речь, поцеловал ее, а его длинные пальцы крепко удерживали ее лицо, пока он припадал к ее рту своим.
Не зря это зовут французским поцелуем – было последней связной мыслью Хлои. Бастьен был непревзойденным мастером, он начал с легчайшего прикосновения к ее губам, затем стал нежно водить по ним языком. Хлоя знала, что должна его оттолкнуть, но только приоткрыла рот, понимая, что совершает величайшую глупость.
Но какой вред может причинить поцелуй? Особенно поцелуй, исполненный столь талантливо. В тесной кабине «порше» у них вряд ли получится что-то большее, а сразу по возвращении в замок ей стоит только сделать усилие – и она будет держаться от него на расстоянии. Так почему бы ей просто не расслабиться на кожаном сиденье, не позволить ему целовать ее, медленно, эротично, теперь уже слегка прикусив и потянув ее нижнюю губу, отчего у нее вырвался тихий стон.
Бастьен поднял голову; его глаза мерцали во тьме.
– Тебе это нравится, Хлоя? Ты можешь сама поцеловать меня.
– Я… я думала, мы решили, что это неумная идея, – запинаясь, проговорила она. Ей казалось, что она дрожит от холода, но на самом деле внутри нее разгорался жар.
– Неумная, – согласился он, касаясь губами впадинки у нее под ухом. – Но умные идеи – они такие скучные…
На этот раз он поцеловал ее страстнее, и теперь это уже не было нежным соблазнением. Теперь это было требование, неумолимое требование, которому она жаждала подчиниться.
Рука Бастьена легла на ее бедро и проникла под измятую шелковую юбку, и его прикосновение жгло, точно пламя; язык пламени лизнул ее. Она хотела остановить его, но рука отказалась ей подчиняться. Она смогла лишь прижать его руку к своим бедрам, отчего ей едва ли стало легче.
Он вновь отодвинулся, задыхаясь, как задыхалась она, и Хлоя попыталась удержать остатки здравомыслия.
– Зачем вы это делаете? – шепнула она.
– Глупый вопрос. Потому что я хочу. Потому что я хочу тебя. И тебе надо лишь сказать «нет». Но ты этого не говоришь. Потому что хочешь не меньше, чем хочу я, что бы ты себе ни внушала. Ты хочешь попробовать на вкус мой рот. Ты хочешь покориться моим рукам. Разве нет?
Хлоя и хотела бы отрицать, хотела сказать ему, что он ошибается, фантазирует, заблуждается, бредит…
– Поцелуй меня, Хлоя, – прошептал он.
И она поцеловала.
Она любила целоваться. Любила само это ощущение. Но с Бастьеном она оказалась на грани оргазма, и ему даже не требовалось передвигать выше руку под ее юбкой, чтобы довести ее почти до самого взрывного предела. Только его рот – жадный, впивающийся, – только ее рот – глубже, крепче, – и темный трепет пронзил ее тело от корня языка до самого лона, и ее руки поднялись, чтобы обнять его.
Из ниоткуда вынырнула машина, огни фар пронзили стену ливня, вскрикнул сигнал, шины скользнули по узкой дороге. Едва разминувшись с припаркованным «порше», она умчалась вдаль. Но Хлоя уже отшатнулась от Бастьена, от искушения, рванувшись, как испуганный зверек.
Ей хотелось, чтобы не вспыхивал свет, чтобы она не могла его увидеть. Но если бы они оставались во тьме, наверное, не смогли бы остановиться. Бастьен смотрел на нее со спокойным любопытством, и это выражение, похоже, не изменилось у него за последние минуты.
– Если ты отодвинешься еще дальше, то высунешься из окна, – сказал он.
– Может быть, это было бы неплохо.
Бастьен едва заметно улыбнулся.
– Не в такой дождь. Сядь на место и расслабься. Я сказал тебе, что не коснусь тебя, если ты не захочешь. Все, что тебе нужно, – это подтвердить.
– Я не хочу, чтобы ты меня касался. – Это была отъявленная ложь. Или, по крайней мере, это была ложь для ее плоти. Ее тело хотело его. Жаждало его. Ее разум пока еще осознавал, сколь опасен он был для нее, но разум проигрывал в битве с пылающим телом.
– Если ты так говоришь, малышка… – согласился он слишком легко. – Пристегни свой ремень.
Прежде Хлоя не могла справиться с пряжкой, потому что замерзла, но это было несравнимо с тем, как трясло ее теперь. Бастьен наблюдал, как она мучается, но не делал ни единой попытки помочь ей, словно хотел выяснить, как далеко он может зайти, раздражая ее. Наконец он протянул руку и застегнул ремень, и его длинные пальцы скользнули по ее животу, отчего она нервно подскочила.
– Нет, если ты не попросишь, Хлоя, – произнес он мягким голосом, выключил верхний свет и тронул машину с места. Наконец стало тепло, и, хотя Хлоя, несмотря на мокрую одежду, страдала от жары, она не жаловалась.
По крайней мере, они не зашли дальше, хотя бог знает, до какой степени она могла уступить, если бы была возможность. Она все еще чувствовала его руку на своем бедре, его длинные пальцы на тонкой коже, так невыносимо близко от самого ее сокровенного центра. Если бы она только могла изгнать это из своей памяти, стереть вкус его губ со своих, водрузить между ними глыбу льда, такую, чтоб не растаяла от огня, в котором пылало ее тело.
– Вы очень опытны, месье Туссен. – Хлоя постаралась, чтобы ее голос звучал как можно более хладнокровно. Они уже ехали несколько минут. – Не знаю, зачем вам это все. По-моему, это просто мужское самолюбие либо избыток тестостерона. Наверное, невыносимо думать, что женщина вас не хочет.
Она могла видеть его профиль в свете от приборной панели, но он ничем не выдал своей реакции.
– Ты хочешь убедить меня, что тебя ко мне не влечет? Я знаю женщин, дорогая, и знаю, когда они заинтересованы, а когда нет. Не понимаю твоих колебаний, но я из тех, кто принимает отказ без печали. Есть и другие женщины. Всегда есть другие женщины.
Все шло не так, как она рассчитывала. Но с этим странным человеком она никогда не могла рассчитать точно.
– И я уверена, что соблазнить их будет намного легче, – едко заметила она.
– О, я уверен, что могу соблазнить и тебя довольно легко, если действительно займусь этим.
Вот это Хлоя восприняла как оскорбление. Так он, оказывается, даже не старался всерьез? Почему? Она что, непривлекательна?
Девушка не показала, до какой степени ей это неприятно.
– Можете верить во что хотите. Но в следующий раз, когда соберетесь кого-то соблазнить, вам следует выбрать более удобное местечко, чем переднее сиденье «порше». Оно мало подходит для секса.
Бастьен улыбнулся ей:
– Позволь тебя уверить, Хлоя, что я отлично могу трахнуть тебя прямо здесь, на переднем сиденье. Я уже это делал.
Как может оскорбление звучать так эротично? Должно быть, она перегрелась.
– Просто отвезите меня назад в замок, – негромко сказала Хлоя, не выдержав.
Он лучше провел эту партию, и, если быть честной, она, наверное, хотела его именно так сильно, как он и предполагал. Наверное, больше, чем хотел ее он, – она даже не уверена, что ему можно верить в этом пункте. Он был из тех мужчин, что стремятся к экзотическим бабочкам вроде Моники фон Руттер или к строгой элегантности английских женщин наподобие мадам Ламбер. Нескладные маленькие американские девочки – не его тип.
Но хотел ли он ее на самом деле, или это была автоматическая реакция на женщину и, пока соблюдает дистанцию, она в безопасности? Она видела, как это произошло вчера ночью – ему понадобилось не более пяти минут, чтобы исчезнуть вместе с Моникой фон Руттер. Он найдет себе кого-нибудь для развлечения, как только они вернутся.
Бастьен гнал слишком быстро, в полном молчании, весь остаток пути. Когда он подъехал с шла к громоздкому зданию, она взглянула на свои маленькие дорогие часики, почти ожидая, что они остановились.
Было всего только половина седьмого, и их ожидал долгий вечер. А единственное, чего сейчас хотелось Хлое, – это надолго залечь в горячую ванну, а потом заползти в постель.
Почему-то она была уверена, что этого не произойдет. Бастьен остановил машину, наклонился и отстегнул ее ремень.
– Я думаю, ты предпочтешь зайти с другого входа. Вот эта дверь ближе всего к твоей комнате, и ты сможешь принять душ и переодеться, прежде чем кто-нибудь увидит тебя и начнет задавать вопросы.
– Какие вопросы? Я не была нигде, куда должна была попасть, не сделала ничего, что должна была сделать. – В ту же секунду, как эти слова слетели с ее губ, она о них пожалела. Целоваться с Бастьеном было очень неблагоразумно, но она могла бы сделать гораздо хуже, если бы их не прервали.
– Правда? – промурлыкал он. – В таком случае я могу подняться, и мы закончим то, что начали.
Она чуть не назвала его в глаза обманщиком. К счастью, у нее осталась еще капля здравого смысла.
– Нет, благодарю вас. По-моему, мы уже закончили.
– Ты в самом деле так думаешь? – Когда Бастьен улыбался этой своей медленной, дразнящей улыбкой, ей хотелось его ударить. Он наклонился, и Хлоя испугалась, что он опять ее поцелует. Но вместо этого он открыл перед ней дверь.
– Увидимся за ужином.
Хлоя сгребла в кучу разбитые туфли, промокшую кожаную сумочку и собственное достоинство и вышла из машины во внутренний двор. Дождь сменился густым туманом, но воздух стал еще холоднее, а ее одежда прилипла к телу. Она оглянулась на «порше», но не смогла разглядеть Бастьена внутри темного салона. Ну и хорошо.
– Спасибо, что подвезли, – сказала она и хлопнула дверцей чуть сильнее, чем требовалось.
И прежде чем Бастьен отъехал, Хлоя услышала, как он смеется.
Глава 7
Бастьен не любил ошибаться. Он изучал человеческую природу, распознавая суть людей, дольше, чем сам мог припомнить, и его инстинкты обычно срабатывали безошибочно. Но теперь он стал пересматривать свое мнение о Хлое Андервуд.
Логика твердила, что она опасный разведчик. Было бы абсурдно рассматривать любую иную возможность. И либо она была очень и очень хорошим разведчиком, либо очень и очень плохим. Он просто не мог решить, в какую сторону склониться.
Хлоя опоздала к ужину, в чем не было ничего удивительного, и он к ней не подошел. Она ocтpo ощущала его присутствие, и это заметил бы всякий, в ком есть хоть капля разума, а никто из собравшихся в комнате не был умственно неполноценным. Хлоя сидела тихо, ела мало и смотрела куда угодно, только не в его сторону. Сложись обстоятельства по-другому, он бы, может, счел это забавным. Но сейчас ему было не до веселья.
Она больше не походила на лощеную куколку, какой приехала сюда. Ее темные волосы закудрявились от дождя, макияж был минимальным, губы слегка припухли. Разве он целовал ее так крепко? Наверное… но и она целовала его в ответ с такой же жадностью, пока не вмешались эти чертовы фары.
Он может узнать о ней гораздо больше, если проникнет в нее. Он по-прежнему может это сделать.
Моника фон Руттер оттачивала на Хлое свои инстинкты большой белой акулы, высматривая, какой кусочек откусить. Бастьен молча наблюдал, как она болтала с Хлоей самым очаровательным голоском, который не мог обмануть никого, кроме невинного младенца. Хлоя поглядывала на нее настороженно, отвечала на провокационные вопросы Моники ровным голосом и не дотрагивалась до вина. Скверно: он рассчитывал, что алкоголь сделает его задачу проще.
Впрочем, Бастьен был из разряда тех, кто не ищет простых путей.
– На мой вкус, французские мужчины до крайности утомительны, не правда ли, мисс Андервуд? – говорила Моника. – Они больше интересуются тем, как у них получается, чем удовольствием, доставленным женщине. И до чего они самодовольны! Возьмем, к примеру, Бастьена. Только совершенно пустой человек способен так хорошо одеваться.
Взгляд Хлои метнулся в его сторону, затем она опять сосредоточилась на своей почти нетронутой тарелке, не ответив. Не доставила Монике удовольствия, лениво подумал Бастьен, вертя в руке бокал. Может быть, стоит ей помочь.
– Но вы упускаете из виду одну вещь, баронесса, – протянул он. – Мужчина, желающий показать свое непревзойденное мастерство в сексе, должен стремиться угодить своей партнерше. Если бы его больше интересовало собственное удовольствие – это одно, но если его гордость требует доказать, что он величайший из любовников, о котором женщина может только мечтать, разве я не прав в таком случае?
Бледные щеки Хлои, так и не поднявшей взгляд от тарелки, слегка окрасились румянцем. Этот румянец заметили все, кто сидел за столом.
Но Моника была в ударе.
– Если только женщина не осознает, что она не более чем средство, утоляющее тщеславие ее любовника. Что ее удовольствие – просто побочный эффект его достижений, а не его настоящая цель.
Бастьен пожал плечами:
– И в чем различие? Если она все же удовлетворена?
– А вы отлично умеете удовлетворять женщин, – проворковала Моника. И добавила чуть поспешнее, чем следовало: – По крайней мере, мне так кажется.
Бастьену было уже не до развлечения. Все за этим столом знали, что он трахал ее, включая ее мужа-вуайериста. Включая невинную мисс Хлою. Они собирались разъехаться уже менее чем через сорок восемь часов, а до сих пор было сделано очень мало. Кандидатура нового главы так и не была определена, и Кристос еще не приехал. Но вполне вероятно, что он выслал вперед себя Хлою, чтобы подготовить почву. Остальные были идиотами, не понимающими, насколько ненадежно их положение. И насколько не соответствовала своей задаче переводчица, приехавшая взамен прежней.
Картель, успешность которого зависела от строжайшей секретности, оказался в опасности из-за чужака в самом его центре, а ревнивые игры Моники отнюдь не помогали делу. Нужно, чтобы кто-нибудь отвлек ее внимание на себя, позволив Бастьену оказаться наедине с Хлоей, но никого подходящего здесь не было. Хаким предпочитал молоденьких мальчиков, мадам Ламбер была слишком разборчива, Рикетти – гей, Отоми – преданный отец семейства. Остается только ее муж, а Моника давным-давно видеть его не может.
– Мы будем работать ночью, – прервал его мысли Хаким, и было ясно, что его тоже раздражает поведение Моники. – Мы выбились из графика, и больше некогда ждать мистера Кристополуса. Нам нужно принять слишком много решений, а времени слишком мало – перераспределение территорий, выбор нового главы, и кроме того – чем мы можем отплатить за убийство Ремарка. Все это крайне важно, и терять время больше нельзя.
Ах, Хлоя, подумал Бастьен. Она удивленно повернулась к Хакиму, и он мог прочитать на ее лице все, что творится у нее в голове. Почему вдруг импорт продуктов и скота приобрел такую крайнюю важность? Почему убили их главу? Она либо невозможно глупа, либо невероятно умна.
– Итак, будем работать, – согласился барон.
– Те из нас, кому это нужно. Мисс Андервуд, сегодня вечером мы в ваших услугах не нуждаемся. Мы обойдемся без вас.
Хлоя восприняла это как позволение уйти и выпрямилась.
– Прошу прощения, я забыла книги, – сказала она.
– Какие книги?
– Которые вы сказали мне купить.
Хаким отмахнулся:
– Не важно. Мы будем работать в конференц-зале, и я уверен, что вам будет удобнее оставаться в вашей комнате.
Это был абсолютно категоричный приказ, мало того, предупреждение, но Хлоя еще продолжала играть свою простодушную роль.
– Не скажете, где здесь есть компьютер, которым я могу воспользоваться? Мне нужно проверить почту.
Наступило мертвое молчание, и Бастьен откинулся на стуле, наблюдая, как Хаким с этим справится. К его удивлению, тот кивнул.
– В библиотеке, как раз за лестницей на первом этаже. Просматривайте что хотите.
– Только почту, – ответила Хлоя, выходя из-за стола.
Никто даже не приподнялся – законы вежливости существуют не для наемных работниц, подумал Бастьен, подавляя внутреннее желание привстать. И если она хочет только проверить почту, тогда он – прима-балерина русского балета. Но достаточно ли она ловка, чтобы скрыть следы?
Дверь за ней закрылась, и тут же все заговорили одновременно.
– Не думаю, что оставлять здесь эту женщину было хорошей мыслью, – заявил по-немецки фон Руттер. – У нас достаточно неразберихи и без переводчицы. Почему сюда притащили неизвестно кого?
– Женщина, которую я первоначально нанял, была блондинкой с вакуумом в голове и минимальными знаниями, достаточными, чтобы облегчить работу. Она была настолько поглощена собой, что не замечала ничего необычного, – ответил Хаким на том же языке. – Что касается этой – тут я не уверен.
– Не уверен? – резко вмешалась Моника. – Никогда не думала, что вы из тех, Жиль, кто действует наобум и полагается на удачу. Вы должны немедленно избавиться от нее.
– Если возникнет необходимость. – Хаким не любил, когда ему указывали, что он должен делать. Он был уверен, что придет его время – и он возглавит этот стол по праву. – Вы знаете, что я без колебаний делаю все, что должен. Но я никогда не действую необдуманно. Если американка исчезнет бесследно, может возникнуть слишком много вопросов. Я должен убедиться, что либо ее никто не будет искать, либо ее присутствие может причинить серьезный вред. Пока я не уверен ни в том ни в другом. Как только я приму решение, мисс Андервуд перестанет нас беспокоить.
– Если вы не можете говорить по-итальянски, давайте по-английски или по-французски! – потребовал Рикетти. – О чем речь?
Моника повернулась к нему, сладко улыбаясь:
– Мы говорим о том, представляет ли мисс Андервуд опасность для нас, и если да, то как аккуратно от нее избавиться. – По-итальянски она говорила безукоризненно.
– Убить и подстроить автомобильную аварию, – предложил Рикетти.
– Может, и так, – ответил Хаким. – Но она приехала с моим водителем, и я не уверен, что захочу пожертвовать моим «даймлером» только лишь для того, чтобы замаскировать ликвидацию. Кроме того, мне понадобится время, чтобы заменить водителя.
– Просто убейте ее и не морочьте себе голову, – вмешался Отоми. – Если вы такие щепетильные, я подключу своего помощника. Мы тратим время на бессмысленные споры, когда у нас есть более важные дела. Я хочу знать, как мы собираемся переправить в Турцию четыре дюжины «леголасов», чтобы никто этого не заметил.
– Это ваши проблемы, Отоми-сан, – невозмутимо заявил Бастьен. – Я хочу знать, откуда придут деньги, прежде чем выложу товар на стол. И уж поверьте мне, товар производит большое впечатление. Лучшее, что может предложить американская военная наука.
– Никто вам не поверит, Бастьен, – сказала мадам Ламбер. – Никто из нас не верит друг другу. Вот почему мы отлично сработались. Между нами говоря, мы контролируем продажу и приобретение нелегального оружия почти во всем мире. Доверие могло бы стать нежелательной помехой.
– Почти во всем мире, – откликнулся Бастьен. – Но не во всем. Где, черт возьми, Кристос? Мне не нравится эта задержка, она действует мне на нервы. Почему мы переживаем не из-за него, а из-за несчастной девицы, у которой хитрости не больше чем у зайца?
Моника расхохоталась:
– О да, она такая зайка, не правда ли? Такие большие глазки, такой милый носик, так забавно дергается. Но я, между прочим, не желаю подвергать опасности наше предприятие, выжидая невесть чего. Кристос, будь он здесь, сказал бы то же самое.
– Кристоса здесь нет, а мы тратим слишком много времени на эту девушку. – Хаким уже явно разозлился. – Бастьен, сходите за ней, выясните, что сможете. Не хочу привлекать внимание властей, но и пререкаться из-за нее мне некогда. Мы начнем с предложения Рикетти насчет передела ближневосточных заказчиков – это даст вам достаточно времени, чтобы определиться. Если она опасна, убейте ее. Если нет, возвращайтесь за стол, и мы продолжим работу.
Бастьен приподнял бровь:
– А с какой стати вы даете мне это маленькое порученьице? Я уже целый день с ней провозился и ни черта не выяснил.
– Недостаточно старались. Вы с ней проводите больше всего времени – вам и карты в руки. Выясните, в чем там дело с этой девицей.
– Кроме того, – промурлыкала Моника, – она на тебя запала, любому идиоту это видно.
Он не стал возражать. Любому идиоту действительно было видно, как она реагирует на его присутствие. Он осушил бокал и выбрался из-за стола, небрежно бросив:
– Велика радость.
И вышел из комнаты, сунув руки в карманы, довольный своей задачей.
Наверху в библиотеке Хлои не было и в помине, но компьютер был выведен из спящего режима, и это доказывало, что она недавно здесь находилась. Попытку скрыть свои поиски она сделала, но очень неумело, и ему не составило труда проверить, на каких она побывала сайтах. Хлоя искала «леголас» и нашла именно то, что нужно, чтобы понять, насколько опасно было это противозаконное оружие. Кроме того, она нашла половину людей из тех, кто присутствовал в комнате, в том числе и его самого.
Он не стал сверять данные – он точно знал, что она могла, а чего не могла откопать про него и остальных, блуждая в Интернете. Бастьен Туссен был мужчиной тридцати четырех лет от роду, женат, детей нет, по слухам, связан с многочисленными террористическими организациями, ни на чем не пойман, подозревается в том, что является международным торговцем запрещенным оружием и наркотиками. Подозревается в связи с тремя убийствами агентов Интерпола. Очень опасен.
Она могла бы это прочитать, но вряд ли для нее там оказалось что-то новое, если ее должным образом проинструктировали. Если же это для нее новость – тогда ему предстоит трудная работа, потому что придется подобраться к ней близко, очень близко, и все-таки выяснить, кто и что она такое.
И сейчас он собирался уточнить, насколько эта работа будет трудной. И как у него, по выражению Моники, получается. Никаких больше нежностей и прелюдий. Пора узнать, зачем она здесь на самом деле.
А потом решить эту проблему.
Хлою обуял ужас. Сидя посреди своей роскошной комнаты, она рыдала. Ее недавно наложенный макияж, наверное, потек по всему лицу, думала она, опять сделав ее похожей на енота. Но на этот раз здесь не было Бастьена, чтобы он вытер грязь одной из своих чистых мягких рубашек. Он ведь не будет ходить за ней, как нянька.
Она должна выбраться отсюда. Господи, как же она ухитрилась попасть в такое змеиное гнездо? Да, ей казалось, что здесь происходит нечто странное, но ее родители всегда говорили, что у нее чересчур буйное воображение, и она решила, что они правы. Пристрастие к триллерам и фантастическим романам до добра не доводит.
Но эту опасность она не выдумала! Здесь не было бакалейщиков, и как она могла вообще счесть их таковыми? Бастьен Туссен торгует курятиной? Баронесса Моника фон Руттер покупает свои платья от-кутюр и великолепные бриллианты на выручку от продажи соевых бобов?
– Идиотка! – воскликнула она вслух. Ей позарез надо было выбраться отсюда как можно скорее, прежде чем они решат, что она им мешает. Она убежала из обеденного зала сразу же, как только услышала свое имя посреди немецкой речи, и даже не стала останавливаться, чтобы дослушать. Ей крайне важно было зайти в Интернет до того, как кто-нибудь ее поймает. Барон фон Руттер – человек милый, он вряд ли позволит им причинить ей вред. Если только он не такой же посторонний для них, не ведающий, что здесь на самом деле творится.
Ее чемодан стоял на дне шкафа. Она принялась швырять в него одежду Сильвии, в том числе испорченную шелковую блузку и порванные чулки. Все просто: она скажет месье Хакиму, что получила сообщение от соседки по квартире, что ее бабушка очень больна, и ей необходимо немедленно лететь домой к родным. Она даже может сказать, что билет на самолет компании «Эйр-Франс» уже заказан и что до рейса остается меньше двенадцати часов. Как раз достаточно времени, чтобы вернуться в Париж, побросать в сумку вещи и улететь домой. В первый раз за всю свою взрослую жизнь Хлоя была напугана по-настоящему.
Ей нечего было надеть для поездки. Она выбрала самое простое из платьев Сильвии – обтягивающее черное, с запахом, который оставлял слишком открытой ложбинку между грудей, но она стянула ткань и заколола булавкой. Под платьем было французское черное кружевное белье, достойное любовницы миллиардера, и, если ей придется опять надеть слишком тесные туфли на высоких каблуках, она закричит.
Но она их наденет, если хочет выбраться отсюда живой. Она сумеет не выдать своей паники – она никогда не умела правдоподобно лгать, но ставки никогда и не были столь высоки. «Просто думай, что это твоя роль в спектакле, – сказала себе она. – Ты – Бланш Дюбуа, а это – «Трамвай «Желание».» Нет, здесь нужен кто-нибудь более самостоятельный! Она не собиралась надеяться на добрых незнакомцев, которые придут ей на помощь.
Вещи в чемодане высились бесформенной грудой, но ей было все равно. Она прошла в ванную, сгребла туалетные принадлежности в расшитую сумочку Сильвии и вернулась в комнату, чтобы бросить ее к остальным вещам и закрыть чемодан.
– Куда-то собралась? – В открытом дверном проеме стоял Бастьен Туссен и медленно цедил слова.
