Текст книги "Мечтатели (Загадочный любовник, Невеста для блудного сына)"
Автор книги: Энн Стюарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Энн Стюарт
Мечтатели
Глава 1
Ее разбудил ослепительно-белый снег запоздалой весенней метели. Каролин вздохнула и перевернулась на спину, однако яркий свет пробился сквозь узкую щелку плотных штор и сквозь закрытые веки. Спрятаться от него было просто невозможно.
Каролин снова тяжело вздохнула. Она спала одна и, вероятно, всегда будет спать одна, а потому могла дать волю своему раздражению.
– Ненавижу Вермонт, – сердито пробормотала она.
Снег в апреле! Это нечто столь же непристойное, как и снег в сентябре. Что же, придется и это пережить. А ведь еще восемь месяцев назад ей было все равно. В глубине души она даже наслаждалась порывами ветра с первым снегом, который так быстро таял на пестрых осенних листьях. Восемь месяцев назад она еще не знала, какой долгой и убийственной может быть зима в Вермонте.
В доме царила поразительная тишина. Что неудивительно – особняк Макдауэллов обслуживала самая вышколенная прислуга, какую только можно нанять за деньги. Ничто: ни крошечное пятнышко пыли, ни резкий звук – никогда не тревожили его обитателей.
В былые времена – а иногда даже и сейчас – Каролин хотелось пробежаться босиком по дубовому полу, громко распевая какую-нибудь песню. Тогда она не сдерживала эмоции: беззаботно смеялась, или кричала от гнева, или отчаянно рыдала в одиночестве. В последнее время такого с ней не случалось. Она стала разумной молодой женщиной, принимавшей в жизни и добро, и зло. Она постоянно молила Господа дать ей душевное спокойствие и почти всегда чувствовала себя такой же умиротворенной, какой казалась внешне. Милой, доброй Каролин. Славной, преданной Каролин, которая всегда оказывалась там, где в ней нуждались.
Запоздалый снегопад был из разряда тех событий, которые ей было не под силу изменить. Девушка вылезла из постели и отдернула штору, впуская в комнату ослепительный свет. За окном было тихо и холодно. Ночью в южном Вермонте снег выпал слоем не менее тридцати сантиметров, наверное, работники коммунальной службы с привычной молчаливой старательностью уже принялись его расчищать. Каролин прижалась лбом к холодному стеклу, часто дыша. Может, ей стоит выйти на улицу, на свежий морозный воздух? Кто знает, вдруг там она почувствует себя лучше? Хотя, сказать по правде, в данный момент она предпочла бы солнце, которое согрело бы все ее косточки.
В принципе, ей ничего не стоило забраться обратно в постель и натянуть одеяло до подбородка. Однако она этого не сделала, она вообще не любила надолго задерживаться в этой комнате – во всяком случае, с тех пор, как вернулась прошлой осенью домой, чтобы ухаживать за Салли. Это была старая комната Алекса. Салли убрала отсюда все его вещи и сложила их в гараже лет десять назад, если не больше. Стараясь придать комнате жилой вид, Каролин обновила мебель, шторы и ковры, а также большую старомодную кровать. Увы, уюта ее комнате это не прибавило.
Алекс вот уже много лет как покинул этот дом, и будь она наивна, то решила бы, что его здесь давно забыли. Но никто не забывает об исчезнувших детях, даже черствые, лишенные сентиментальности Макдауэллы.
Каролин вздохнула. А не занять ли маленькую спальню в восточном крыле, где она обычно останавливалась, приезжая в этот дом? Тогда по крайней мере она бы чувствовала себя членом семьи. Сейчас же она чувствовала себя не в своей тарелке: самозванка, посягнувшая на самую лучшую комнату в доме.
«Боже, что за глупости?» – мысленно упрекнула она себя. Однако вот уже несколько недель ее не отпускало странное беспокойство. Предчувствие – приближалось нечто такое, что перевернет всю ее жизнь.
Каролин уже собралась было отойти от окна, как застыла на месте от неожиданности. В дальней части круговой подъездной дороги перед обманчиво простым парадным крыльцом стоял автомобиль. Старый, видавший виды черный джип увяз в снегу по самые колпаки колес. Толстый слой снега на крыше машины свидетельствовал о том, что та простояла здесь уже несколько часов. В одиннадцать вечера, когда Каролин ложилась спать, никакого джипа там не было. Она, конечно, слегка проспала, но даже если и проснулась чуть позднее обычного, то все равно на часах сейчас лишь начало девятого. Господи, и кого это могло занести сюда посреди ночи, тем более в такой снегопад? Неужели, пока она валялась в постели и проклинала погоду, с Салли что-то случилось?
Шкаф Каролин был забит шелковыми пижамами, все до единой – подарки не слишком оригинальных в своих вкусах и предпочтениях Макдауэллов. Сама Каролин предпочитала спать в просторной, не стесняющей движений футболке. В коридор девушка выбежала босиком, так и не потрудившись набросить на себя махровый халат.
Вермонтский особняк Макдауэллов состоял из внушительного центрального корпуса и двух пристроенных с обеих сторон флигелей. Комната Каролин находилась на втором этаже. Просторные апартаменты тети Салли располагались на первом этаже в западном крыле. Пока Каролин спускалась по лестнице, ни единый звук не нарушил тишины дома. И вскоре, задыхаясь от быстрого бега, она оказалась у открытой двери, ведущей в комнаты Салли.
Старая женщина лежала в кровати, глаза ее были закрыты. Сквозь плотные шторы, рассеивая искусственный полумрак, в комнату проникал лишь слабенький лучик света. Вот уже больше года Салли была прикована к постели, медленно, но верно угасая, однако все еще цеплялась за жизнь.
– Тетя Салли! – голос Каролин сорвался на шепот, когда она шагнула в комнату, готовая разрыдаться.
Но не успела она переступить порог, собираясь броситься к кровати больной, как сзади ее схватила чья-то рука. Каролин была слишком напугана и потому машинально попыталась освободиться.
Старческие веки приоткрылись, и больная устремила взгляд в темноту.
– Это ты, Каролин? – спросила тетя Салли сонным, однако на удивление сильным голосом.
Непонятно чья рука, сжимавшая ее плечо, явно не собиралась ее отпускать, однако взгляд Каролин был прикован к женщине, к которой она долгие годы относилась как к родной матери.
– Тетя Салли, с тобой все в порядке? – спросила она, не пытаясь даже скрыть облегчение. – Я было подумала, что-то случилось.
Морщинистое лицо тети Салли казалось в это утро каким-то просветленным.
– Да, Каролин, кое-что случилось. Самое лучшее, что могло случиться в этом мире.
И тогда Каролин запоздало поняла, что кто-то по-прежнему сжимает ее плечо, не давая возможности приблизиться к кровати. Она обернулась, чтобы взглянуть, кто это такой. Человек тотчас отпустил руку и отступил назад. В изумленном молчании Каролин уставилась на незнакомца.
– Он вернулся, – пояснила тетя Салли, не скрывая своей радости. – Он вернулся ко мне!
Эти слова были произнесены с таким пылом, будто к ней вернулся долгие годы пропадавший невесть где любовник. Мужчине на вид было лет тридцать пять, что все-таки исключало такую возможность. Он был высок, хотя и не отличался плотным сложением, как некоторые ее родственники, а скорее был худощав, одет в потертые джинсы и толстый хлопчатобумажный свитер, явно переживший лучшие дни. Темные волосы незнакомца не мешало бы подстричь, лицо красивое, с правильными чертами, а вот побриться ему бы тоже следовало. Зато его удивительные глаза были как раз такими, какими и должны были быть, разве что, по мнению Каролин, не нужно рассматривать ее столь цинично и бесцеремонно.
Каролин видела этого мужчину впервые в жизни, в этом она была абсолютно уверена.
– Кто? – уточнила она, не сводя глаз с незнакомца. – Кто вернулся?
Улыбка этого красавчика оказалась довольно приятной. Правда, слегка насмешливой, как будто он ожидал от нее подобной реакции.
– Неужели ты не помнишь меня, Каролин? – негромко спросил он. Голос у него был низкий, с легкой хрипотцой – типичный голос курильщика. – Я обижусь.
– Я вас впервые вижу. Откуда я могу вас знать? – И она действительно не желала его знать. Незнакомец был опасен. Каролин была уверена в этом на все сто, хотя и не смогла бы сказать, почему.
– Каролин, это же Алекс, – радостно сообщила тетя Салли. – Мой сын вернулся ко мне.
Каролин застыла на месте. По идее, она должна была испытать потрясение, но глубоко внутри какая-то часть ее уже поняла, кто перед ней. Вернее, за кого этот человек пытается себя выдавать.
Александр Макдауэлл, единственный сын Салли Макдауэлл, наследник половины внушительного состояния семейства Макдауэллов, вернулся как раз вовремя, после того как двадцать лет пропадал неизвестно где. Вот только пусть он не рассчитывает, что она ему поверит.
– Каролин, неужели ты не хочешь меня поздравить с возвращением в родной дом? – спросил незнакомец после напряженной паузы. – Блудный сын вернулся, чтобы прижать к груди своих родных и близких, или ты мне не веришь?
Каролин почувствовала на себе тревожный взгляд Салли. Почему-то он подействовал на нее сильнее, нежели насмешливый блеск голубых глаз этого наглеца. Ей захотелось закричать на него, высказать ему все, что она о нем думает, но любовь к Салли ее остановила. Салли приняла его. Салли поддалась обману. Так что ей самой следует быть предельно осторожной.
– Добро пожаловать домой, – негромко произнесла она.
Салли откинулась на подушки и с блаженной улыбкой закрыла глаза. Однако человек, назвавшийся Александром Макдауэллом, не поддался на эту уловку.
– Я думаю, что моей матери нужно поспать, – тихо произнес он. – Боюсь, что я заставил ее переволноваться, когда прибыл сюда вчера поздно вечером. Мое возвращение наверняка выбило ее из колеи, и она вряд ли хорошо спала этой ночью.
– Она тяжело больна, – заметила Каролин, едва сдерживая раздражение. Какое право он имел являться к ним в дом?
– Она умирает, – поправил ее незнакомец и посмотрел ей в глаза. – Почему бы нам не выпить кофе и не поговорить о ней? Мне, например, интересно узнать, как она жила последние годы. Уверен, что у Констанцы найдется, чем накормить нас.
– Откуда вам известно, что Констанца все еще здесь?
– Я встретил ее минувшим вечером. Они с Рубеном расплакались, увидев меня, – сказал он. – А вот ты, похоже, не слишком рада видеть меня, Каролин. Неужели я что-то испортил своим неожиданным возвращением?
– Едва ли.
Он вновь улыбнулся сдержанной улыбкой. Ноги Каролин почему-то тотчас сделались ватными.
– Почему бы нам не поговорить об этом? Не думаю, что тебе нужно специально наряжаться в честь моего приезда. Кстати, ты похорошела за эти годы.
По всей видимости, он рассчитывал смутить ее, но даже если Каролин и не была связана с Макдауэллами узами кровного родства, она всю жизнь провела в этой семье. Не обращая внимания на то, что одета всего лишь в длинную ярко-красную футболку с надписью «Тиггер», доходившую ей до голых колен, она по-королевски вскинула голову и чопорно произнесла:
– Чтобы одеться, мне понадобится пять минут. Встретимся в утренней столовой.
– Меня здесь не было почти двадцать лет! Тогда в доме не было никакой утренней столовой.
– Спросите Констанцу, – посоветовала Каролин и, борясь с желанием натянуть футболку до колен, повернулась к нему спиной. Вернувшись к себе в комнату и закрыв за собой дверь, Каролин прислонилась к ней лбом, дрожа всем телом. Ей казалось, что она по-прежнему ощущает на себе насмешливый взгляд самозванца.
Потому что это был самозванец. В этом у нее не было ни малейших сомнений. Ведь она провела рядом с Александром Макдауэллом большую часть своих детских лет, тех лет, что оставили шрамы и на душе ее, и на теле. Человек в комнате тети Салли – самый настоящий самозванец, а если учесть, каким внушительным состоянием он пытается завладеть, то он еще и преступник.
Каролин торопливо одевалась, с грохотом выдвигая и задвигая ящики комода. Она лишь на мгновение задержалась перед зеркалом, чтобы наспех провести расческой по волосам. Она не доверяла этому человеку не только сейчас, когда он так неожиданно нагрянул в их дом. Она не доверяла ему вообще.
Ей было почти пятнадцать, когда она в последний раз видела единственного сына Салли Макдауэлл. Алекс с ранних лет был чудовищем. Во всяком случае, ей так говорили, и когда он стал старше, то ничуть не исправился. Он был необуздан, опасен и при этом чертовски хорош собой, что, однако, не шло ему на пользу. С ним абсолютно никто не мог совладать, ни его нудный дядя Уоррен, который считал племянника и всех прочих детей настоящими дикарями, ни его строгая мать, которая властно управляла окружающими, но таяла как воск при виде любимого сына. Алекс врал, воровал, грубил, скандалил. Рубен и Констанца постоянно находили в его комнате сигареты с марихуаной.
Рубен неизменно покрывал его шалости, но Каролин слышала, о чем разговаривают взрослые. И каждую ночь молилась, чтобы Алекса отправили куда-нибудь в военное училище, в исправительное заведение, куда угодно, где из него выбьют дурь и сделают так, чтобы он никогда не вернулся обратно и перестал мучить девушку, которая никакая ему не сестра и никогда не будет принадлежать к семейству блистательных Макдауэллов. Девушку, которая – курам на смех! – по уши влюбилась в этого молодого монстра, и истребить это чувство не могли даже его издевательства над ней.
В конечном итоге его так никуда и не отправили. Он просто сбежал, прихватив всю наличность, какая была в доме, включая деньги на текущие расходы, сбережения Констанцы, свинью-копилку Каролин (восемьдесят три доллара двадцатипятицентовыми монетами) и шесть тысяч семьсот долларов наличными. Прикарманить внушительную коллекцию драгоценностей матери он не сумел, но дорогие ювелирные украшения, подаренные тринадцатилетней Каролин на день рождения и на Рождество, Алекс тоже прихватил с собой.
Лучшие частные сыщики и самые настойчивые полицейские в последующие годы так и не сумели его отыскать. Правда, Уоррен что-то пронюхал и заявил сестре, что она, мол, навсегда избавилась от непутевого сына. Вспыхнул семейный скандал, который развел Салли и Уоррена почти на целое десятилетие. Брат и сестра отказывались разговаривать друг с другом.
И вот теперь эта паршивая овца семейства Макдауэллов вернулась. Или некто, выдающий себя за Александра Макдауэлла. Каролин не была уверена, который из них опаснее – настоящий Алекс или мнимый.
Она нашла его в утренней столовой. Тот, кто выдавал себя за Алекса, сидел, положив длинные ноги на соседний стул, с чашкой кофе в руке. Изящная чашка лиможского фарфора, которую так любила тетя Салли, казалась смехотворно крошечной в его огромной загорелой руке.
Колец у него на пальцах Каролин не заметила. Тот Алекс, которого она помнила, непременно носил бы кольца. Щурясь от яркого белого света, он задумчиво смотрел в окно, за которым простирался зимний пейзаж. Каролин специально задержалась на пороге, чтобы повнимательнее разглядеть незваного гостя.
И не нашла ничего, что однозначно говорило бы о том, что перед ней самозванец. У Алекса-подростка были светлые волосы, но они могли со временем потемнеть. Его красивые юношеские черты, его капризные губы и гипнотические, чуть раскосые глаза вполне соответствовали чертам лица мужчины, который сейчас сидел перед ней, непринужденно попивая кофе. Существовал миллион причин, почему он мог быть Алексом Макдауэллом, и только одна – почему нет.
– Ты намерена и дальше кружить здесь, как стервятник? – лениво поинтересовался он, даже не потрудившись повернуть голову в ее сторону. Впрочем, ее силуэт отражался сразу в нескольких оконных стеклах. Должно быть, он заметил ее в то мгновение, когда она возникла на пороге.
– Это сравнение скорее относится к тебе, а не ко мне, – ответила Каролин довольно спокойно и, войдя в столовую, налила себе кофе. Лиможская чашка как будто была создана для ее рук, изящных, с длинными пальцами. Это были аристократические руки, не то что лапы этого мужлана.
Наконец он соизволил повернуться к ней.
– Ты считаешь меня стервятником?
– Разве они не кружатся над своей жертвой, ожидая, когда можно будет полакомиться ее плотью?
Самозванец сидел на стуле, на котором обычно сидела она. Стол был достаточно велик, чтобы за ним могли устроиться восемь человек, и все же он каким-то уму непостижимым образом занял именно этот стул.
Незнакомец улыбнулся недоброй улыбкой.
– Ты ведь всегда меня недолюбливала, разве не так?
Он явно пытался втереться к ней в доверие, но Каролин не поддалась на уловку. Она сидела напротив, отпивая маленькими глотками черный кофе.
– Я никогда особенно не любила Алекса, – призналась она, осторожно подбирая слова, хотя настоящему Алексу следовало бы это знать. – Я не вполне уверена в том, как мне следует относиться к вам.
– Так ты не веришь, что я Александр Макдауэлл? Что же я тогда здесь делаю? – Казалось, он нисколько не смутился.
– Салли Макдауэлл осталось жить считаные дни. После ее смерти наследникам достанутся огромные деньги. Александр Макдауэлл отсутствовал более восемнадцати лет. Это большой срок, достаточный, чтобы официально объявить его умершим. Уоррен вот уже десять лет норовит так поступить. И если бы не появился некто, утверждающий, что именно он и есть Алекс, остальным членам семьи достались бы куда большие деньги.
– Ты жадная? – спросил незнакомец, размешивая сахар в чашке.
– Не особенно. Я не вхожу в число наследников. И мне безразлично, жив Александр Макдауэлл или нет. Во всяком случае, в финансовом отношении. – Каролин с гордостью отметила про себя, как спокойно, без тени эмоций прозвучал ее голос. В свое время она приложила немало усилий, чтобы отработать нужную интонацию. Она говорила так, как говорили все Макдауэллы, к которым, по большому счету, она не имела ни малейшего отношения.
– Ты хочешь сказать, что моя мать ничего тебе не оставит? В это трудно поверить, ты ведь член нашей семьи с самого рождения.
– Юридически я здесь чужой человек, – спокойно возразила Каролин. – Меня никто не удочерял.
– Даже после моего исчезновения?
– С чего ты решил? – резко парировала она. – Ты ведь не имеешь никакого отношения к тому, что я осталась здесь приемным ребенком.
– Ты переоцениваешь мое влияние, – пошутил он. – Кроме того, ты и так была для меня кем-то вроде младшей сестренки. Я бы не стал возражать, если бы тебя в законном порядке признали моей сестрой. Но ты не ответила на мой вопрос. Ты пытаешься убедить меня в том, что мать не упомянула тебя в завещании?
– А почему тебя так интересует ее завещание? Откуда ты знаешь, что тебе самому что-то оставлено?
– Ты мне это только что сказала, – улыбнулся он. – Кроме того, накануне вечером мама была так счастлива видеть меня, что сама сообщила мне об этом. Кстати, она призналась, что ужасно рада, что не уступила давлению и не изменила завещание. Так сколько же денег она тебе обещала?
Каролин с нескрываемым отвращением посмотрела на самозванца.
– Несмотря на все его недостатки, – произнесла она, – Алекс никогда не был пошляком.
Сидевший перед ней мужчина расхохотался, и его хохот покоробил ее.
– Ты провела в обществе Салли так много времени, что от тебя так и веет арктическим холодом Макдауэллов. Скажи, пришлось оттачивать это искусство или ты впитала его кожей? – По всей видимости, это был риторический вопрос. Он лениво убрал ноги со стула, встал и потянулся за кофейником. Наполнив хрупкую чашку, добавил в кофе просто неприличное количество сахара. Настоящий Алекс всегда был страшным сластеной. – Последние восемнадцать лет я вел довольно беспутную жизнь. Тебе придется простить меня, если мои манеры покрылись слоем ржавчины.
– Оно и видно, – холодно ответила Каролин. – Но ты не Александр Макдауэлл.
– Эх, мне бы твою уверенность в себе! – воскликнул ее собеседник и плеснул в чашку немного сливок. Кофе из черного сделался светло-бежевым.
Оторвав глаза от чашки, незнакомец испытующе посмотрел на Каролин. Та ожидала увидеть раздражение, но нет, этот человек улыбнулся ей.
– Хоть убей, не могу понять, откуда в тебе столько упрямства? Скажи, тебя что, вообще невозможно хотя бы в чем-то убедить? Моя мать, Констанца и Рубен встретили меня с распростертыми объятиями. Вот кто уж точно спал и видел, чтобы я когда-нибудь вернулся.
– В отличие от меня.
– Почему же ты не хотела, чтобы я вернулся?
– Я не хочу, чтобы в нашу семью прокрался самозванец и выудил все деньги.
– А если я настоящий Алекс?
– Не хочу расстраивать Салли. Ей и без того мало осталось, так пусть она спокойно проживет оставшиеся ей дни. Она научилась жить без сына. Успела оплакать его и свыкнуться с потерей.
– Спокойствие – товар, явно завышенный в цене, – негромко возразил он. – По-моему, Салли предпочла бы несколько недель радости нескольким месяцам медленного и тоскливого угасания.
– Кто ты такой, чтобы принимать за нее решение, – сердито огрызнулась Каролин.
– Между прочим, и ты тоже.
Тупик. Следует признать это. Каролин смерила его пристальным взглядом, даже не пытаясь скрыть свою неприязнь.
– Полагаю, что у тебя имеется доказательство, – произнесла она.
– Предположим, что у меня есть все, что ты только пожелаешь, – с наигранной веселостью ответил он.
– Уоррен и Пэтси вряд ли так легко тебе поверят. Они потребуют реальных доказательств. Есть такие вещи, как отпечатки пальцев, медицинская карточка стоматолога…
– У Александра Макдауэлла никогда не брали отпечатки пальцев, даже когда в четырнадцать лет легавые замели его с пакетом «травки» в кармане. Его семья пользовалась слишком большим влиянием в округе. Так что скандал тогда предпочли замять. Насколько мне известно, карточка стоматолога может где-то храниться, но поскольку до двадцати трех лет у меня не было ни одной пломбы, из нее вряд ли можно почерпнуть что-то дельное.
– Смотрю, ты тщательно подготовился, – съязвила Каролин.
– А ты попробуй взглянуть на это следующим образом: в худшем случае я скрашу старой женщине последние дни. Что касается денег, то их в этой чертовой семейке и так куры не клюют. Хватит всем, причем с лихвой, даже за вычетом моей доли.
– Так ты признаешь, что ты не настоящий Александр Макдауэлл?
Ее собеседник плавным движением встал со стула, как встал бы юный Алекс, и чуть сдвинул в сторону стол. Каролин даже бровью не повела, лишь еще крепче сжала в ладонях хрупкую чашку и продолжала сидеть, глядя ему в глаза.
Положив руки на льняную скатерть, самозванец встал прямо перед ней и чуть подался вперед. Каролин поймала себя на том, что задержала дыхание, словно отказываясь дышать с ним одним воздухом.
– Почему ты сторонишься меня, Каролин?
Их лица почти соприкасались. Каролин были видны золотые волоски в каштановой шевелюре и зеленые крапинки в голубой радужке глаз. Он был так близко, что она почувствовала в его дыхании запах кофе и талого снега, а также едва уловимый аромат шампуня для волос.
Каролин в упор смотрела на него, и на мгновение ей вспомнился Алекс, каким он был много-много лет назад.
– Я не сторонюсь, – ответила она.
– Ты боишься, что я снова займу твое место? Боишься, что Салли станет любить меня больше, чем тебя? Что ты снова окажешься в стороне?
Каролин поставила чашку, чувствуя, что еще секунда, и она от злости так сдавит хрупкий фарфор, что чашка лопнет. Затем, чтобы отстраниться от него, откинулась на спинку стула и изобразила на лице холодную улыбку, улыбку, которую путем долгих тренировок довела до совершенства еще много лет назад.
– Мне безразлично абсолютно все, кроме здоровья тети Салли, – ледяным тоном ответила она.
– В детстве ты была не такой святошей, как сейчас, – заметил тот, кто называл себя Алексом. – Я помню, как ты всегда хныкала, вечно таскалась за мной хвостом, от тебя невозможно было отделаться. Интересно, и когда это ты успела превратиться в новоявленную мать Терезу?
– Отстань от меня! – резкие слова слетели с ее губ сами.
Именно этого он и ждал. Его улыбка сделалась шире. С каким удовольствием она влепила бы этому подонку пощечину! Но нет. Каролин положила руки на колени и выпрямила спину. Тем временем самозванец оставил ее в покое и отошел к окну.
– Смотрю, тебя хорошо вышколили, – буркнул он. – Они сделали с тобой то, что не смогли сотворить со мной.
– Что именно?
– Они сделали тебя такой же, как они сами: высосали из тебя жизнь и душу. – Самозванец покачал головой. – Жаль, что я не забрал тебя с собой, когда сбежал из дома.
– Ты забыл кое-что, что следовало бы знать Алексу. В ту пору мне было тринадцать лет.
– Да, ты права, – спокойно согласился он. – Но это вовсе не значило, что ты не умела целоваться.
Каролин побледнела. Он никак не мог этого знать! Никто не мог этого знать.
– Что ты… о чем ты говоришь?
Самозванец направился к двери.
– Пожалуй, нужно посмотреть, как там мать. Я только сейчас понял, как сильно соскучился по ней.
– Ты не ответил на мой вопрос. – Каролин поднялась и встала возле стола. Ей пришлось ухватиться за край столешницы, лишь бы только он не увидел, что у нее дрожат руки.
– Нет, не ответил, – игриво улыбнулся он. – Будет лучше позвать сюда Уоррена и Пэтси. Надеюсь, эта сладкая парочка поможет тебе разоблачить самозванца.
Увы, он шагнул за порог прежде, чем Каролин успела что-то сказать.
