Текст книги "За закрытыми дверями"
Автор книги: Энн Оливер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Глава 2
Время. Клео взглянула на таймер микроволновки. Джек не сдержал обещания, не спустился вниз. Единственному человеку, который мог понять и разделить ее горе, попросту все равно.
Оторвавшись от холодильника, она пошла к лестнице. Пожалуй, пора кое о чем ему рассказать.
Дверь его комнаты была открыта, внутри стояла темнота. Затухавший сумеречный свет, просачивавшийся между занавесками, падал на неподвижное тело, раскинувшееся на кровати.
Клео хлопнула ладонью по двери, открывая ее шире:
– Джек, проснись. Мне надо с тобой поговорить.
Он даже не пошевельнулся. Клео скользнула в комнату, с усилием пересекла спальню и включила лампу у кровати.
Похоже, Джек как упал на покрывало, так и лежал не шевелясь. Светло-коричневый пушок на бронзовой от солнца коже груди отливал золотом в приглушенном свете. Клео понадобилось немало усилий, чтобы удержать руки на месте.
Цепочка Джека соскользнула, медальон лежал между шеей и плечом. Клео поморщилась, когда увидела жуткую гематому с левой стороны груди, потом заметила под рубашкой еще и грубый шов через плечо.
«Что же ты на этот раз с собой сделал, Джек?»
Он всегда ходил с синяками, как с наградами, потому что регулярно ввязывался в драки, причем только из-за каких-нибудь девчонок. Исключений не бывало.
Клео откинула с его лба непослушные волосы, кожа прохладная и нежная, жара нет, значит, нет и причин прикасаться к нему. Но она всегда чувствовала себя ужасно, когда он страдал. Глупо с ее стороны.
Тем не менее волнение пробилось сквозь туман эйфории, она осторожно тронула его за плечо:
– Джек?
Он дернулся и резко открыл глаза.
– Это Клео, Джек.
От звука ее голоса его веки слегка опустились, теперь обольстительные глаза было почти не видно за длинными ресницами. Ей вдруг показалось, что она куда-то летит.
– Ты в порядке? – Наклонившись ближе, она уловила слабый теплый аромат его кожи.
Он вдруг простонал:
– Клео… Дом…
И закрыл глаза. Клео вздохнула. Без шансов. Не могли слова «Клео» и «дом» оказаться в одном предложении. По крайней мере, в этой жизни.
Старательно не обращая внимания на его расстегнутые брюки, она подошла к кровати и стянула с него туфли и носки.
Боже, даже тонкие пальцы на его ногах сексуальны! Клео в отчаянии покачала головой.
Клео достала из комода легкое одеяло и накрыла податливое тело. Ясно, в ближайшее время он не придет в себя.
– О, Джек, как здорово мы проводили время, когда были детьми! Ты был моим лучшим другом. И даже не рассердился, когда я спаяла из твоего конструктора ветряную мельничку. – Она улыбнулась, вспомнив об этом, но улыбка поблекла так быстро, как появилась. – Почему все изменилось?
«Это случилось здесь», – подумала Клео, глядя в окно. Вечер начался хорошо. План был таков: отдать Джеку девственность, чтобы он понял, что они предназначены друг для друга. Но все пошло наперекосяк.
Джек дал задний ход, когда на диске зазвучала медленная мелодия, а потом принялся пить. И выпил очень много. Уязвленная, Клео стала флиртовать с Сэмом, и они как-то оказались на заднем сиденье его машины с бутылкой водки. Потом через окно прилетел кулак Джека.
Вспоминать об этом было тяжело. Не усидев на месте, Клео встала и принялась мерить шагами комнату. Той ночью она стояла на этом самом месте и так же прижимала руки к груди, только по иной причине. Новая блузка распахнулась, бюстгальтера не было.
Огни вечеринки снаружи бросали на Джека оранжевые отсветы, черты его лица были резкими. Сквозь звон в ушах Клео слышала беззаботный смех и громкую музыку.
Пальцы Джека впились в ее плечи, в глазах пылало что-то гораздо страшнее простого раздражения.
– Что ты, черт побери, наделала?
– Тебе какое дело? – Клео попыталась вытереть слезы, но Джек крепко сжимал ее руки и не давал сдвинуться с места.
– Тебе шестнадцать, Клео! Ты понимаешь, что это значит?
В тот момент она хотела закричать, прижаться к его широкой груди и, осыпая ударами, умолять заняться с ней любовью. Но этому не суждено было случиться.
– Ненавижу тебя, Джек Девлин. Найду себе кого-нибудь, кто научит меня развлекаться. – Ее губы вытянулись в презрительную ухмылку. – Как следует развлекаться.
Пальцы Джека сжались крепче, Клео содрогнулась от выражения, промелькнувшего на его лице, испытав чувство, близкое к страху.
– Хочешь развлечься? – процедил он сквозь зубы.
Она едва разобрала эти слова, в голове, словно набитой ватой, пульсировала кровь.
И он впился в ее губы. Поцелуй был горячим, грубым, резким. Она не могла вырваться, рука Джека лежала у нее на затылке. Едва держась на ногах, она замерла. Еубы Джека скользили по ее губам, зубы впивались в ее мягкую кожу, язык оказался у нее во рту.
Потом Джек резко отстранился, тяжело дыша, во взгляде застыла мука, прекрасные губы блестели в тусклом свете. Он вытер их, будто вкус Клео был ядом, и пошел к двери.
– У тебя две минуты на то, чтобы привести себя в порядок и убраться с глаз моих долой, иначе я за себя не отвечаю.
– Ты опоздал, старший брат! – крикнула она ему в спину.
– Я убью его. – И он хлопнул дверью.
Ненадолго закрыв глаза, Клео отогнала воспоминания. Потом, глубоко вздохнув и растерев щеки, повернулась к Джеку. Он, слава богу, все еще спал.
Шесть лет назад он ясно дал понять, что чувствует к ней. С тех пор она его не видела и не слышала.
Оставив ночник включенным, Клео пошла к двери. Образ Джека обжигал воображение и согревал сразу несколько эрогенных зон.
Несмотря ни на что, она все еще мечтала о нем. – Сладких снов, Джек.
Джек знал, что спит, но от этого происходящее не казалось менее реальным. Он вертел головой, дыхание учащалось. Под молочно-белым небом расстилалась коричневая запекшаяся земля. Было холодно. Дрожа от ветра, продувавшего мокрую от пота рубашку, Джек поднял камень у развалин, которые когда-то были примитивным жилищем.
Он слышал женские рыдания, дети в обносках с грязными лицами, как молчаливые привидения, смотрели на него пустыми глазами. Деревня превратилась в груду камней. Пахло разлагающимися телами.
Вдруг откуда-то раздалась стрельба. Послышались крики. Горячий металл пронзил его плоть, тело с глухим ударом упало на твердую землю.
Его окружила темнота. И где-то в этой темноте, наполненной болью, знакомый голос произнес его имя.
Прохладные ладони прикасались к его лицу, гладили руки. Он почувствовал аромат жасмина, когда она легла рядом с ним.
А потом наступила тишина. И его до глубины души объяло спокойствие.
Должно быть, он попал в мир иной. Смутные воспоминания об ангеле дразнили разум. Совсем не святом ангеле с голосом сирены в прикроватном аду. До сих пор витал аромат жасмина. Джек нахмурился. Ангелы пользуются туалетной водой?
Он открыл глаза и увидел ее, лохматого сонного ангела по имени Клео, который свернулся калачиком в кресле возле его постели. На соседней подушке небольшая вмятина. Значит, какое-то время она спала возле него.
Клео вздохнула, но глаз не открыла, полностью скрытая хлопковым покрывалом. Это хорошо, ибо ее тело слишком большой соблазн для мужчины, недавно выписавшегося из больницы.
К несчастью, воображение Джека было здорово как никогда. И с тестостероном тоже все обстояло хорошо. Кровь загустела, стала вязкой и начала скапливаться ниже пояса. С хриплым вздохом Джек спустил одеяло до бедер в надежде охладить лицо и грудь.
От одной мысли об ее изящных изгибах разум обратился к тому, к чему сам он обращаться не хотел.
Тогда он заставил мозг представить Клео в персиковом шелке под цвет ее кожи. Затем представил ее тело, прикрытое лишь ворохом опавших листьев, золотые отблески в ее волосах, подчеркнутые великолепием осени.
Но Джеку не удалось избежать сценки, в которой холодный осенний ветер разрушил его искусную работу, разметав листья и обнажив набухшие от холода розовые соски.
Он тихо выругался. Надо как-то отвлечься. Джек приказал вялому телу двигаться, но ноги не слушались. В то же мгновение его охватила паника.
Он посмотрел вниз. Чуть ниже колен гора из белого меха начала увеличиваться в размерах.
– Это что такое?
– Не что, а кто, – поправила Клео.
Джек посмотрел на нее. Веселье, искрившееся в ее глазах, вместе с хриплым от сна голосом окончательно разрушили его уже пострадавшую уверенность в себе. Он снова посмотрел себе в ноги и хмуро спросил:
– И кто же это?
– Его зовут Константин. Ужасно избалованный и наглый гибрид перса, считает себя человеком.
– Чем ты его, черт побери, кормишь? Он огромный!
– Когда его последний раз взвешивали, было семь килограммов. Иди сюда, Кон.
Злобное недовольное урчание завибрировало в ногах у Джека, когда Клео откинула покрывало и встала.
– Ой-ой! Осторожно, у него плохое настроение! Будь внимателен.
Она наклонилась над кроватью и потянулась к коту. Все внимание Джека было приковано к ее груди, она просто загипнотизировала его, покачиваясь под крошечным топом с изображением звезд и луны.
Когда Клео скинула гору меха на пол, раздалось недовольное урчание, в воздух поднялось облако шерсти. Клео поправила волосы и проводила взглядом уходящего кота, хвост которого походил на метелочку из перьев.
– Проблема в том, что он обычно спит со мной.
– Должно быть, вам тесновато.
Персиковые щеки Клео порозовели. Схватив покрывало, она плотно завернулась в него, как в хлопчатобумажную броню, и что-то гораздо сильнее злости вспыхнуло пламенем в ее голубых глазах.
– Ты ничего не знаешь обо мне и моей жизни. Ни разу не удосужился со мной связаться! Так что моя жизнь тебя не касается!
Неужели она подумала, что он имел в виду «тесно в постели»?
– Я пытался сказать… – Джек вовсе не собирался выяснять, как она спит, меньше всего на свете хотел думать об этом! – Забудь.
Она манипулировала парнями с тринадцати лет – с тех пор, как созрела. Это была постоянная головная боль. Наверное, теперь, в двадцать два года, Клео сама научилась с этим справляться.
Джек перевернулся на бок и подложил больную руку под голову:
– Ты здесь всю ночь?
– Тебе, видимо, приснился кошмар. Я уже собиралась в постель и зашла проверить, в порядке ли ты. И уснула. Если думаешь, что здесь кроется что-то другое, ты безумнее, чем я считала.
Улыбка расцвела на губах Джека.
– Несколько дней отдыха – и я в порядке. Но все равно спасибо.
Подбородок Клео поднялся еще выше.
– Да не за что. Я привыкла спать сидя. Часто приходилось у постели Джерри.
А это шип специально для Джека. Прямо в цель. Ведь она взяла на себя его обязанности.
Он хотел думать, что приехал бы домой и попытался помириться с отцом, если бы узнал о его болезни раньше, но шрамы в их отношениях были слишком глубоки, до самой кости. Если бы Джек и приехал, то исключительно ради Клео.
– Джерри любил, чтобы я читала ему, пока он не уснет, – мягко сказала Клео. – А на рассвете, когда боль усиливалась…
Ее глаза увлажнились. Схватив салфетку с ночного столика, она шмыгнула носом.
– Долго отец болел?
– И этот вопрос задает мне сын. Еще два года назад он знал, что смертельно болен. Все было не так уж и плохо, только последние три месяца нам обоим дались тяжело. Он хотел умереть дома. – Ее слезы пригвоздили Джека к кровати. – Умирая, он хотел, чтобы ты был рядом.
Эти слова ужалили так, словно Клео провела по нему инструментом по металлу, который он у нее видел.
– Прости меня, Златовласка.
Она уставилась на него. Повисла тишина. Джек готов был поклясться, что в комнате стало жарче.
Клео резко высморкалась и пошла, волоча за собой покрывало, в примыкавшую к спальне ванную выкинуть салфетку, а когда вернулась, сказала:
– Это не я тебя просила.
– Я не знал, что он умирает.
– Кто в этом виноват?
Скотти, единственный, с кем Джек поддерживал связь, ничего не сказал, но он его не винил. Сам виноват, надо было спросить.
– Почему ты не наняла сиделку раньше?
– Сиделку? – Глаза Клео сверкнули, и она плотнее завернулась в покрывало. – Сиделка не заменит семью. Но ты об этом не знал? Когда-нибудь, Джек Девлин, ты пожалеешь о том, что повернулся спиной к людям, которые думали о тебе, даже когда не знали, где тебя черти носят, потому что ты не удосужился сообщить нам об этом, не звонил и не писал.
Джек заслужил все слова, которые она ему бросила. Нет, отец тут ни при чем. Решив уйти, он знал, что не пожалеет об этом. Он заслужил это, потому что избегал Клео, не был с ней рядом, заставил ее страдать.
Но она никогда не видела всей картины целиком, потому что смотрела в объектив, когда основное действие разворачивалось за камерой.
Джек хотел, чтобы все так и осталось.
– Иногда вещи кажутся черно-белыми, хотя на самом деле это не так.
– Ты не лучше тех родителей, которые нас бросили, даже хуже, потому что знаешь, что чувствуют люди, когда их бросают!
Висок снова запульсировал. Джек не помнил, когда ел последний раз.
– Клео, я не хочу сейчас из-за этого ссориться. Извини, но мне надо принять наконец душ.
– А мне надо кофе. – Клео остановилась у двери. – Помочь тебе перевязать плечо? И эта ужасная гематома… – Она скользнула взглядом по его телу, отвернулась. – Ты был у врача?
– Я справлюсь. И у врача был.
– Она того стоила? – Клео снова посмотрела на Джека. Этот взгляд был таким же холодным, как и голос.
– Почему ты решила, что это была женщина?
Клео рассмеялась, и резкие звуки ее смеха кусочками льда осыпали тело Джека.
– А ты как думаешь? Просто у тебя такая репутация. Ты ведь взял ее с собой, когда уходил?
– Без нее я бы и не ушел. – Его вполне устраивало то, как она все поняла.
Но спокойствие, которое он излучал, было напускным. Напряжение сковывало шею и плечи, когда он провожал ее взглядом.
– Да, я ушел из дома, но это не означает, что я о тебе не думал. – Джек тут же обругал себя. Зачем сказал?
– Ну да, конечно. – Клео смотрела на него, вытянув губы в тонкую линию. – А вот я уже давно о тебе не думаю.
Буквально на секунду в ее глазах мелькнул испуг. Именно этот взгляд маленькой испуганной девочки видел Джек, когда ее отец объявил, что влюбился в его мать, и они, оба археологи, через два дня уезжают на раскопки. Клео тогда было семь лет. С того дня Клео не сказала ни слова о биологическом отце. Будто похоронила его. Джек понимал ее боль. Этот ублюдок сбежал с его матерью.
Неужели она и его похоронила в той же черной дыре? Не то чтобы он винил ее, особенно после провала в их последнюю ночь.
Джек откинул одеяло и опустил ноги на ковер.
– Не надо. – Она подняла руку. – Не говори ни слова. – Покрывало распахнулось шире, теперь он видел полоску упругой гладкой кожи между малюсеньким топом и неприлично короткими шортами. – Ты теперь часть истории, Джек. Можешь считать себя даром, который Бог преподносит другим женщинам. Но женщина, стоящая перед тобой, не такая, она хочет не одноразового секса с прощальным поцелуем.
Обнаженная Клео в постели с безликим мужчиной. Этой картинки Джек всегда старался избегать.
– Очень на это надеюсь.
Клео кивнула и указала на себя:
– Хорошо. Потому что эта женщина хочет найти мужчину, который не боится быть рядом ради семьи и делать то, что должен.
Именно этого он боялся больше всего.
– Я не очень-то хорош, когда дело касается семьи и обязательств. Учителя были прекрасные.
Она фыркнула:
– Если ты забыл, я тоже была здесь, но твоей антипатией не прониклась. Не вини других в собственных недостатках и страхах. – Ее прервало недовольное «мяу», и кот принялся точить когти об обивку мебели где-то в холле. – Пойду выпущу Кона. Я знаю, он, как и большинство мужчин, считает, что мир вращается вокруг него.
Джек подождал, пока Клео уйдет, и встал с кровати.
Голова закружилась, он снова сел и, вцепившись пальцами в край матраса, сделал несколько медленных глубоких вдохов. Пара минут на то, чтобы прийти в себя, и все будет хорошо. Ведь он дома, целый и почти невредимый.
До этого его спасала камера. Независимый фотограф, он ездил по свету, и это помогало не думать о том, чего у него быть не могло, направляло мысли в более продуктивное русло. Четыре года назад Джек променял блеск и гламур на зоны военных действий, стал жить настоящим и думать только о задании, над которым в тот момент работал. Лучше уж так, чем корить себя за то, чего не можешь изменить.
Теперь необходимо разобраться с финансовыми делами отца, продать дом.
Все не так просто, как он себе представлял. Джек поморщился: напряженные мышцы отказывались повиноваться. Значит, Клео больше не живет в квартире. Нет, она расположилась в этом доме.
Преодолев приступ волнения, возникший при мысли о том, что придется жить так близко к девушке, о которой мечтал почти всю жизнь, Джек подошел к окну и взглянул на сад, где росли розы всех цветов радуги. У Клео есть полное право жить здесь. Она заботилась об отце, следила за домом и ухаживала за садом. Одна. Джек не мог просто попросить ее уехать.
Он потер шею. Может, она согласится снова переехать в квартиру, конечно же бесплатно. А он сделает так, чтобы Клео могла использовать гараж в качестве мастерской до тех пор, пока не найдется другое помещение.
Чувство вины острой занозой засело в груди. Черт, он ведь даже не знал, не пришлось ли Клео бросить свое занятие, получилось ли продать что-то из того, что она сделала, оставил ли ей отец денег.
Нет, богатства Джеку не нужны. По крайней мере, для себя. Он потратил бы деньги на зарубежные проекты по восстановлению, которые поддерживал.
Но Клео… Серьезная проблема. До тех пор, пока не удастся найти способ погасить этот долг, надо сидеть здесь, в самой опасной зоне, и без прикрытия с воздуха.
Глава 3
Джек не спеша смыл пот. Пар для тела стал бальзамом, напряженные мышцы расслаблялись от тепла. Он снова чувствовал себя почти нормальным человеком.
– Бывало, и лучше выглядел, – пробормотал он, глядя в зеркало.
С глазами ничего не поделаешь, потому Джек принялся соскребать щетину, отросшую за несколько дней.
Покончив с этим, очень осторожно снял с плеча повязку. Помощь не помешала бы, но, представив маленькие аккуратные ручки Клео на своем теле, Джек решил, что справится сам. На вид рана была отвратительной, да еще и горела огнем. Он промыл и перевязал ее. Потом натянул джинсы и старую черную футболку, мягкую и не терзавшую измученное тело, провел расческой по слишком длинным волосам. Поморщился, взглянув на свое отражение. Действительно, бывали и лучшие времена.
Он вышел из спальни и отправился вниз, почти бесшумно ступая босыми ногами по гладкому паркетному полу. Перила и ступени сияли чистотой, слабый свежий запах лимонной полироли смешивался с ароматом кофе. Позвякивала посуда. Уютные домашние звуки.
Сделав два шага вниз, Джек замер и уставился на статую у основания лестницы. Металлические прутья, стремясь вверх, сплетались и причудливо изгибались. Вырисовывались очертания скрещенных рук, груди. Как он вчера не заметил этот эротический шедевр из металла? Наверное, работа Клео.
– Какие люди! Давненько мы не виделись!
Джек обернулся, услышав голос Скотта.
– Скотти! – Друг детства стоял в прихожей в легком костюме от Армани, благоухающий на весь холл дорогой туалетной водой. Теперь он выглядел более стильно, чем тот студент, которого запомнил Джек. – Как обычно, безобразен!
Скотт улыбнулся:
– Не так безобразен, как ты. – В три шага он преодолел разделявшее их расстояние и схватил Джека за обе руки.
– Тут я вынужден с тобой согласиться. – Джек вздохнул с облегчением после такого радушного и простого приема. – Так, и что вырядился?
– Еду к клиенту.
– А, ну конечно! Скотт у нас теперь юрист. Отец и сын, одна команда.
При упоминании родственных связей Скотт почувствовал себя неловко и качнулся с носка на каблуки:
– Мне жаль твоего отца.
– Да ничего. – Другого ответа Джек придумать не смог.
– Каково это, вернуться?
– Скажу тебе, когда тело придет в норму.
Скотт внимательно оглядел его:
– Ты почти не изменился. Пожалуй, только немного отощал. – Взгляд Скотта скользнул по волосам Джека. – Там, откуда ты приехал, не было ножниц?
Джек провел рукой по влажным прядям:
– Не было времени.
– Джинн может подстричь тебя. У моей сестрички теперь свой салон.
– Рад за нее. – Клео была чем-то занята на кухне, и Джек боялся, что она их услышит. – И на чем сегодня ездят крутые юристы?
– У меня «джип-чероки-спорте».
– Давай-ка посмотрим.
Они вышли через переднюю дверь и пошли к подъездной дорожке, где отливала на солнце серебром машина Скотта.
Приблизившись к автомобилю, он открыл крышку капота. Мужчины для видимости уставились на двигатель. Джек знал, что им есть о чем поговорить.
– И давно она у тебя?
– Четыре месяца.
– Когда-нибудь возьму такую на тест-драйв. – Джек провел рукой по кузову. – Ты не сказал мне, что отец болен.
– Я забрал себе некоторых клиентов отца, когда у него случился сердечный приступ. Джерри был среди них. Он дал мне четкие инструкции не искать тебя, пока все не закончится.
Джек горько улыбнулся. Клео отец об этом не рассказал. Наверное, хотел выставить сына бессердечным чурбаном.
– Значит, он не знал, что мы общаемся?
– Нет. Никто не знал. А нашей девочке пришлось немного наврать. Я сказал ей, что нанял детектива. – Скотт покачал головой. – Ближний Восток, Джек. Всякий раз, когда я слышал о том, что похитили иностранца, думал о тебе.
Джек внутренне содрогнулся от нечетких воспоминаний о перелете в Рим после того, как его состояние стабилизировали в полевом госпитале, и заставил себя улыбнуться:
– Жизнь на грани.
О последних нескольких неделях не хотелось рассказывать никому, даже Скотти.
– Валяться в больнице вошло у тебя в привычку?
– Нет, прошлый раз в больницу я попал еще здесь.
И снова память перенесла его на вечеринку в честь дня рождения, только на этот раз он вспомнил кулаки отца.
– Надо было подать заявление, Джек. Два сломанных ребра, множественные гематомы. Это не в первый раз.
– Зато в последний. – Он поежился, чтобы прогнать боль, пронзившую его из-за воспоминаний. – Забудь, теперь все в прошлом. Лучше расскажи мне про Клео.
– У нее все хорошо. Мы сблизились в последние годы.
В голове у Джека тут же возникла неприятная картинка, внутри все сжалось.
– Насколько сблизились?
Скотт улыбнулся:
– Мы просто друзья, ничего больше.
Джек положил руки на затылок и сцепил пальцы, чтобы облегчить напряжение, тянувшее мышцы между лопаток.
– Как ты думаешь, они с Сэмом…
Скотт рассмеялся:
– После той ночи? Да нет же!
В своем воображении Джек триумфально потряс кулаком в воздухе, но внешне остался спокоен.
– Наверное, она общалась с такими типами просто для того, чтобы позлить меня.
– И преуспела. Ты из-за нее не в одну драку ввязался!
– Да уж! Она была ребенком-катастрофой.
Закрыв с металлическим щелчком капот, Скотт пронзил Джека взглядом, поколебавшим внешнее спокойствие:
– Она больше не ребенок.
– Я уже понял, что она вполне может постоять за себя.
– Ребят, вы идете завтракать или нет?! – крикнула Клео в открытую дверь.
– Идем! – крикнул в ответ Скотт и похлопал Джека по плечу: – Пошли поедим.
Когда Джек вошел на знакомую солнечно-желтую кухню, Клео разгружала посудомоечную машину, одетая в джинсы с радужными карманами и в севшую от стирки фиолетовую майку, обтягивавшую грудь. Наверное, не очень удобную. Набухшим соскам, казалось, хотелось вырваться на свободу.
Джек представил, как прикасается кончиком языка к коже на ее животе, медленно поднимается вверх, забирается пальцами под ткань и получает доступ к двум крошечным задорным бутончикам.
Клео замерла на полпути, когда поймала на себе его взгляд.
– Налетайте. – Она закрыла посудомоечную машину.
Джек глубоко вздохнул. Отчего рот наполнился слюной, а кровь побежала быстрее? От запаха еды или от вида этой женщины? Недостаток и того и другого обострил чувства, он тяжело рухнул на ближайший стул.
Скотт, похоже, прекрасно ориентировался на кухне и уже разливал кофе по кружкам.
– Ну что, доверишься Джинн?
– А почему бы и нет?
Скотт достал мобильный телефон.
– Отличная идея. – Клео села. Ее рука, словно сбрызнутая тоненькими золотистыми волосками и пахнувшая жасмином, пролетела прямо перед носом у Джека. – Впрочем, это добавляет тебе какой-то необузданности. Некоторым женщинам нравится.
– А что же нравится тебе? Лоск и утонченность?
Клео пожала плечами:
– А разве тебе это не нравится?
Джек откусил большой кусок пиццы и принялся жевать, но вкусовые рецепторы утратили остроту.
Интересно, какие мужчины теперь нравятся ей? Джек уже смирился с тем, что какие-то мужчины все же у нее были. Но он видел, в какую женщину Клео превратилась, повзрослев. Он дышал с ней одним воздухом, наслаждался ее запахом. Из-за этого уже сама мысль о том, что другой мужчина прикасался к ее персиковой коже, была изощренной пыткой, к которой необходимо быстро привыкнуть.
– Мы не меня обсуждали, – ответил он наконец. – Ты, к счастью, стала не только взрослее, но и умнее. – Вот теперь он точно говорил как старший брат.
– Я записал тебя на десять. – Скотт отложил мобильный телефон. – Джинн не терпится снова тебя увидеть.
– Спасибо, Скотти.
– Что ж, Джек, – Клео отрезала себе большой кусок торта, – расскажи нам о себе. Ты жил в Риме, правильно? Я, кажется, читала в каком-то журнале. – Она приподняла плечо и сделала большой глоток кофе. – Фотографировал всех этих итальянских красоток. Тяжело, должно быть, жилось.
– Я…
Загудел мобильный Скотта. Он что-то коротко ответил и положил трубку.
– Итальянские красавицы подождут. Мне пора бежать. – Встав, он допил кофе. – Клео, ты не могла бы потом отвезти Джека в торговый центр?
Она немного поколебалась:
– Хорошо.
Джек понимал ее сомнения и готов был уже все отменить и отправиться обратно в постель. Возможно, Клео хотела провести этот день с кем-то другим.
– Я и сам дорогу найду, – сказал он, глядя на нее поверх кружки. – Если у тебя дела…
Клео резко перебила:
– Не смеши меня, тебе в таком виде нельзя за руль. Я отвезу тебя, и точка. – Она пожала плечами и слизала крем с пальцев. – Все равно больше заняться нечем.
Но, наблюдая за тем, какими резкими и быстрыми движениями она убирала тарелки со стола, Джек понял, что она согласилась только из-за Скотта. На ее плечах по-прежнему лежал груз обиды.
Джек посмотрел на сад сквозь стеклянные двери, открывавшиеся во внутренний дворик.
– Старая мимоза все еще растет.
Под ее густой листвой по-прежнему было укромное местечко для объятий и поцелуев.
– Под ней ты ближе познакомился с некой Салли Эдвардс, – напомнила Клео.
– Благодаря тебе этот момент вспоминать неприятно.
Оставаясь незаметной для него, Клео наблюдала за происходившим сверху. И когда дошло до самого интересного, кинула в Джека туфлю. К несчастью, Салли ничего забавного в этой ситуации не увидела.
Клео повернулась к Джеку:
– Помнишь, я тогда смогла залезть выше, чем ты.
– Это было нечестное состязание, верхние ветки не выдержали бы моего веса.
– Да ладно! Зато ты был выше. Готова поспорить, тебе сейчас это не под силу. – В ее голосе явственно слышалась насмешка.
Он уловил прежний состязательный дух и встретился с Клео взглядом:
– Это подозрительно похоже на вызов.
Наполняя раковину, она рассмеялась:
– Да нет же. Для человека в твоем состоянии…
Ее глаза сияли триумфальным блеском.
– Ладно. Только у меня есть кое-что лучше.
Кое-что, чего не следует делать человеку, восстанавливающемуся после контузии и ран. Но на кону его честь.
– И что же?
Он подошел к стеклянным дверям, открыл их. Во взгляде Клео читалось волнение.
– Ты идешь?
– Джек, стой! – Она пыталась догнать его уже перед домом. – Что бы ты ни задумал, не делай этого!
Джек позволил себе одно мгновение насладиться беззаботным весельем, когда поставил босую ногу на первую перекладину шпалеры, чтобы подняться к окну своей комнаты. Клео схватила его за руку и впилась ногтями в кожу. Ему было приятно, что она его так крепко держит.
Определенно беззаботный. И даже временно безумный. Так он сказал себе, быстро поцеловал Клео в приоткрытые губы и полез вверх.
– Если разобьюсь, пусть мой прах развеют.
– Заткнись и слезай, иначе я сама тебя убью!
Губы жгло от соприкосновения с соблазнительными и неожиданно горячими губами Клео. Джек стиснул зубы и поморщился, боль пронзила тело.
– Это как кататься на велосипеде, – пробормотал он себе, пробираясь сквозь густые заросли плюща. То, что одна рука почти не работала, значения не имело. Но зато какой душевный подъем!..
Однако голова кружилась, и все же он сумел влезть в окно и даже помахал рукой стоявшей внизу Клео. Губы у нее побелели.
Потом он рухнул на пол и закрыл глаза. Комната качалась. Плечо горело. Пульсация в виске стала невыносимой.
Насладиться болью в одиночестве не удалось. В следующее же мгновение влетела Клео и склонилась над ним. Ее взгляд был безумен.
– Ты идиот!
Джек улыбнулся бы, если б остались силы. Уже давно никто не проявлял по отношению к нему сильных эмоций. Он закрыл глаза:
– Привет, Златовласка. Быстро бегаешь.
– Заткнись, Джек. – Она говорила быстро и нетерпеливо. Как возбудившаяся женщина. Прохладные пальчики задрали футболку на груди и стали ощупывать каждое ребро.
У Джека перехватило дыхание. Слишком легко было представить, как эти пальчики спускаются ниже и ныряют под ремень джинсов, которые вдруг стали слишком тесными. Он не готов признаться в том, насколько ему больно. Но, по крайней мере, живой. Пока.
– Пара пустяков, – сказал он, садясь, чтобы скрыть отягчающие обстоятельства ниже пояса. – Я раньше часто так делал, не переживай.
– И не подумаю тратить на это время. – Клео оттолкнула руку, которую Джек, повинуясь инстинкту, поднес к ее лицу, и встала, упершись кулачками в бедра. – Мы выезжаем в девять сорок пять. Не опаздывай.
– Буду готов.
«Больше никаких твоих гениальных идей, Джек». Правда, вскоре он понял, что всегда, когда дело касалось Клео, эмоции одерживали верх над здравым смыслом.
В освещенном множеством ярких ламп салоне Джинн шумели фены и ножницы, в воздухе витали ароматы шампуней и лосьонов. Привлекательная и темноволосая, как и брат, Джинн наносила финальные штрихи на прическу клиентки.
Джинн издалека увидела Клео с Джеком и улыбнулась им.
Единственный стул на безопасном расстоянии от Джека находился у противоположной стены, но сесть на него было бы невежливо, потому что рядом с ним имелось свободное место. Понимая это, Клео опустилась по правую сторону от Джека.
Их руки и бедра соприкасались. Клео нахмурилась. Почему она чувствует себя такой слабой, такой… распаленной? И что с этим делать?
«Не забывай о том, как он поступил!» – мысленно приказала она себе.
В надежде отвлечься Клео заставила себя отвести взгляд и открыла «Космополитен» на случайной странице. Джек перевернул лист, его рука скользнула по ее коже, плечо охватила дрожь. «Джинн, ну давай же быстрее!» – взмолилась она.
