Текст книги "Я ищу тебя"

Автор книги: Энн Мэйджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Глава одиннадцатая

Кроме Джеймса и Джини, в зале для высокопоставленных особ никого не было. Они сидели съежившись, в напряженном молчании. Джеймсу приходилось делать над собой огромные усилия, чтобы не задавать Джини никаких вопросов. А ее мысли все время возвращались к ужасной боли, которую она заметила на лице Джордана в тот момент, когда он увидел ее в машине Джеймса. До конца жизни ее будет преследовать эта боль.

Макияж Джини размазался от слез, и она стерла его носовым платком. Ее бледное лицо как будто вытянулось и изменилось. Ей было холодно в легком декольтированном платье, и Джеймс снял свой плащ и отдал ей. Слишком длинные рукава плаща закрывали ее руки, виднелись лишь пальцы, сжимавшие билет до Хьюстона, и потому она казалась беспризорным ребенком.

– Да, вы были правы, когда давали этому парню отставку, – заговорил Джеймс, прерывая молчание. – Должно быть, Джордан гораздо хуже, чем я о нем думал. Что он вам опять сделал?

– О, Джеймс, вы не понимаете. Он ничего мне не сделал!

– Ничего?!

– Я его люблю. – Неожиданно у нее опять полились слезы.

Джеймс прижал ее к себе, погладил по голове, успокаивая.

– У вас странная манера демонстрировать свою любовь.

– Но я действительно люблю его. Люблю больше всего на свете.

Дверь с грохотом распахнулась, и в зал ворвался Джордан, его лицо все еще горело от гнева. Два огромных шага – и он оказался рядом с ними, вырвал Джини из объятий утешающего ее Джеймса.

– Ты не уйдешь без объяснений! – прорычал он.

– Джордан, – запинаясь, проговорила Джини, – я не думала, что ты захочешь меня опять видеть, после того как…

Он оборвал ее:

– Я тоже не думал.

– Джордан, я приняла решение и ухожу.

– И я принял решение, – буркнул он и, подхватив ее на руки, перекинул через правое плечо, будто мешок картошки.

– Отпусти меня! – завопила она. И забилась в его руках. Каблуки летали в воздухе, кулачки молотили его по спине, по плечам.

Несмотря на ее сопротивление, он зашагал к выходу.

– Джеймс, не позволяйте ему так поступать со мной! – кричала Джини.

– Доверьтесь моим братским чувствам, дорогая Джини. И поберегите мой плащ. Я шил его на заказ.

– Джеймс! – в ее возгласе слышалось негодование.

Едва Джордан вышел из зала, репортеры обступили его со всех сторон.

– Да помогите же кто-нибудь! – прошипела Джини.

Маленького роста толстяк схватил Джордана за руку.

– Нельзя так обращаться с ней, Джекс, независимо от того, кто вы такой.

– Убирайтесь!

– Я сказал, поставьте ее на землю.

– А я сказал, убирайтесь с дороги!

К счастью, несколько человек из охраны Джордана пришли ему на помощь: они отнесли Джини из здания аэропорта к ожидавшему их лимузину.

– Меня похищают! – продолжала кричать Джини, а в это время пять видеокамер спешили запечатлеть все подробности.

Джордан втащил ее в машину, и та рванулась в темноту со скоростью выпущенной пули.

– Куда ты меня везешь? – тихо, умоляющим тоном спросила Джини. Она оторвала голову от кожаной подушки сиденья и посмотрела на его четкий профиль, волосы, черные, как ночь, загорелую кожу на грубоватом лице, беспощадно сжатые губы. Волны ужаса затопили ее от такого жестокого обращения с ней.

Джордан смотрел в окно на пролетающие мимо огни, ничего не отвечая.

Проехав совсем немного, они остановились, и Джордан, стальной рукой обхватив ее запястье, вытащил Джини из машины. Его самолет стоял у взлетной полосы.

Грубо дернув Джини за руку, он заставил ее повернуться к нему лицом. На лбу у Джордана выступила испарина, сильное тело было напряжено от ярости, как натянутая струна.

– Если ты думаешь, что я с тобой куда-нибудь полечу, когда ты в таком состоянии… – начала она.

– Именно так и будет.

Что-то в ней сжалось от страшной ярости, бушевавшей в его глазах.

Он прижал ее к себе. Она попыталась сопротивляться, но безрезультатно. Как бы в наказание его губы обрушились на ее рот, заглушив возглас протеста. В этом грубом натиске Джини ощутила полное горечи желание и гнев на самого себя за это желание. Он как будто пытался вдавить ее хрупкое тело в свое: ее ноги прилипли к его мускулистым бедрам, а груди расплющились о его твердые мышцы.

Потом, так же неожиданно, Джордан оторвался от нее.

Губы Джини распухли и заболели, она поднесла руку, чтобы утишить боль. Сверкающий взгляд вонзился в ее лицо. Он наблюдал, как ее пальцы нерешительно касаются трепещущих губ.

Каждая клеточка ее тела кричала от острого осознания его присутствия, от воспоминания о его поцелуе.

Он обхватил ее лицо руками, но теперь пальцы его были нежнее, как будто даже в ярости он пожалел, что причинил ей боль.

– Ты ничего не выиграешь, если будешь воевать со мной, – прорычал Джордан.

Казалось, что-то в ней оборвалось. Она почувствовала силу его больших рук на своем маленьком лице, мощь возвышавшегося над ней тела.

Он прав, воевать с ним бессмысленно. Она склонила голову, как бы признавая свое поражение, и позволила отвести себя в самолет.

Только когда они уже выруливали на взлетную полосу, Джордан отпустил ее руку.

– Пристегни ремень, – скомандовал он мрачно.

Джини замешкалась, потирая руку, которую он так сильно сжимал, и тогда он сам перегнулся через ее кресло и пристегнул ее ремень.

– А что потом, Джордан? Насилие? – ее голос дрогнул, выдавая, что она только храбрится.

– Черт побери, Джини, не толкай меня на крайности. – Его пальцы безжалостно вцепились в хрупкие плечи. – Я чуть не убил тебя за то, что ты сделала сегодня вечером. Когда я увидел, как ты танцуешь с Джеймсом… Мне захотелось умереть. Мне нестерпимо даже представить тебя с другим мужчиной. Я пожалел, что когда-то встретил тебя, верил тебе и что вновь тебя нашел. – Он заглянул в испуганные глаза и наконец-то отпустил ее. – Но я никогда не смог бы причинить тебе боль.

– Если ты так ненавидишь меня, зачем же приехал за мной?

– Я никогда не говорил, что ненавижу тебя. Я ненавижу себя, потому что не могу презирать тебя так, как ты того заслуживаешь.

С этими словами он отвернулся от нее и пошел в кабину пилота.

Джини провела этот долгий, многочасовой перелет, молча страдая. Прошло несколько часов, прежде чем они приземлились и заправили самолет горючим. Все время, пока они были на земле, Джордан не сводил глаз с единственного выхода из самолета, а Джини смотрела сквозь стекло иллюминатора на огни и рабочих, сновавших возле их самолета, и тщетно пыталась рассчитать, где же они находятся.

Потом было еще много часов черной пустоты за окном. Она понятия не имела, куда ее везут и что Джордан собирается с ней сделать, когда они долетят.

Наконец она заснула беспокойным сном. А когда проснулась, то обнаружила, что ее укутали одеялом, а под голову подложили подушку. Самолет запрыгал на неровной посадочной полосе.

Джини сонно посмотрела в окно. Низкое серое небо, казалось, вот-вот опустится на покрытые бархатной зеленью холмы. Клочья тумана плавали над влажной землей и покрывали утесы на вершинах гор.

И тогда ее осенило: они в Шотландии.

Звуки тяжелых шагов раздались на ступенях винтовой лестницы замка рядом с библиотекой. У Джини глухо застучало сердце, и она в ожидании подняла глаза от старинной, богато иллюстрированной книги, которую рассматривала. Джордан распахнул настежь дубовую дверь и вошел, сразу заполняя собой комнату.

На нем были джинсы и толстый шерстяной свитер с вырезом «лодочкой», точно так же была одета и она. На его черных волосах и на свитере сверкали капли дождя, он не потрудился снять даже грязные резиновые сапоги. Значит, он был на улице, почему же она его не видела? Ведь Джини и сама только что вернулась с долгой прогулки.

Уже целых два дня он избегал встреч с ней, не считая того, что они встречались в столовой, где оба молчали. Джини думала, что он, должно быть, занят приготовлениями к съемкам, но она была слишком горда и упряма, чтобы задавать какие-либо вопросы. Она знала, что съемочная группа приедет только через неделю.

Джордан предоставил ей полную свободу в пределах замка. Сбежать она не могла: безлюдный, с многочисленными башнями замок стоял на скалистом острове. Ее паспорт был у Джордана, и все, кого она встречала во время прогулок на покрытом сочной зеленью острове, работали на Джордана. Эти люди слишком дорожили хорошо оплачиваемой работой, чтобы ссориться с тем, кто ее давал.

Чувствуя на себе его взгляд, Джини направилась к узкому окну и распахнула его. Воздух был напоен ароматом сосны и вереска. Овечьи стада виднелись далеко в долине. Собака, опустив нос к земле, медленно продвигалась по тропинке, ведущей к деревне. А еще дальше волны Атлантики с ревом разбивались о гранитные утесы. Если бы только они с Джорданом не были сейчас в состоянии войны, все вокруг показалось бы ей таким романтичным.

Да, пейзаж не отвлек ее от зловещей тишины в комнате. Наконец она повернулась к нему лицом и спросила с ехидством:

– Чему обязана удовольствием этого неожиданного визита? Или ты намереваешься отправить меня в новую тюрьму, еще дальше этой?

– Я бы попробовал, если бы верил, что из этого выйдет толк, – голос звучал напряженно, он пытался скрыть раздражение.

– Тогда я пойду собирать веши.

– Не беспокойся. – Черные глаза угрожающе блеснули, губы сжались в узкую линию. Большими шагами он подошел к ней почти вплотную. – Раз ты твердо решила разорвать отношения со мной, я тоже не буду больше пытаться сохранить их. Я чуть с ума не сошел, увидев, как ты танцуешь с Джеймсом. А потом ты уехала с ним, и я должен был понять, почему ты хотела, чтобы все репортеры из отдела светской хроники в Лос-Анджелесе написали о том, что ты сбежала от меня. Ты специально выставила меня дураком перед всем светом. Тебе недостаточно просто бросить меня. Ты хочешь, чтобы я больше не смог выступать.

– Нет! – воскликнула она.

– Тогда зачем?

– Она промолчала, не найдя сразу ответ, и что-то в нем взорвалось. Он схватил ее за руки и резко притянул к себе. От неожиданного удара о мускулистую грудь у Джини перехватило дыхание.

– Зачем, черт тебя побери?

– Потому что я не хочу с тобой жить, и я не знала другого способа заставить тебя возненавидеть меня так сильно, чтобы отпустить.

Его руки медленно ослабили хватку и упали вдоль тела. Теперь она была свободна. В изнеможении, дрожа, она прислонилась к подоконнику. Но нет, Джордан еще не все сказал: он взял ее в плен, положив руки на подоконник с обеих сторон от нее.

– Ты можешь уехать, – прорычал он, сдерживая ярость. – В любой момент. Если я не подхожу тебе, если тебя не удовлетворяет мой образ жизни – ну что ж, пусть так и будет. Мой адвокат свяжется с тобой относительно денег на содержание дочери и опеки над нею. Я не буду отнимать ее у тебя, но, естественно, мне хотелось бы регулярно видеть ее.

– Естественно, – слабым голосом пробормотала она, не находя сил встретиться с его глазами.

– Джини, я пытался доказать тебе, что я не какой-нибудь аморальный тип, который стал знаменитостью. Может быть, я и рок-звезда, но стараюсь вести себя как порядочный человек. Черт возьми, я отдаю больше половины своих доходов на благотворительные цели. Но я не могу бросить музыку, даже ради тебя.

При этих словах он повернулся и отошел. Когда она осмелилась поднять глаза, Джордан был уже у двери.

– Скажи моему летчику, он отвезет тебя куда угодно.

Джордан ушел, и она оказалась еще в большем одиночестве, чем была все эти годы. Каменные стены библиотеки сомкнулись вокруг нее, как в самой страшной тюрьме. Сердце бешено билось. Глаза застилали горячие слезы.

Как она будет жить без него? Перед ее мысленным взором предстали бесконечные пустые годы, и так до конца. Она подавила рыдания. Но она будет жить, потому что должна… Слезы хлынули по ее щекам.

В оцепенении она спустилась в свою прелестную спальню, обставленную старинной мебелью. Побросала одежду, привезенную для нее Джорданом, в спортивную сумку, не обращая внимания, что вещи мнутся. Забросив сумку через плечо, Джини спустилась вниз, чтобы найти летчика.

Она уже вышла из замка, когда услышала меланхолические звуки гитары, раздававшиеся в тишине. Музыка доносилась из парка. Мелодия притягивала, как магнит.

Джини поставила сумку на каменные ступени и медленно пошла вдоль вымощенной галькой дорожки к лощине, защищавшей просторный парк. Столетние сосны, ели и лиственницы стояли вдоль дорожки.

До нее донесся повсюду преследующий ее глубокий голос Джордана, звучащий громче гитарных струн, и она остановилась, зачарованно вслушиваясь.

Без тебя мир мой пуст:

Все, что ты дала, теперь отняла.

Джини хотела повернуть обратно в замок за своей сумкой, но мучительное страдание, наполнявшее его голос, остановило ее.

Песня оборвалась, слышно было, как он тихо перебирает струны. Потом и эти звуки замолкли, остался только шум ветра в ветвях деревьев.

Стоя в сыром лесу, где с листьев падали капли, Джини вспомнила боль, звучавшую в другой песне, написанной о ней: «Я ищу тебя среди тысяч лиц».

Одна строка пришла ей на память: «Приходи, ты как свет для меня».

Джордан был искренен, когда писал эти строки. У него была Фелиция, у него были деньги и слава. Но этого ему не хватало. И сейчас ему этого мало. Если она оставит его, не приговорит ли тем самым его к жизни без света?

Она уходит, потому что боится остаться. Но не эгоизм ли это с ее стороны – что она бросает его одного? Он чувствовал себя таким одиноким, пока не привез ее к себе в Калифорнию. А как он был счастлив, когда наконец обрел семью!

Если она уйдет, будет ли рядом с ним хоть один настоящий друг? Она подумала о Фоне и Клэе. Клэй, такой несерьезный, с чередой своих жен, видимо, причиняет Джордану только беспокойство.

У Джордана останется ансамбль. И музыка. И Фелиция, которая его на самом деле не любит. И дворец, который она построила для него и для себя…

И вдруг Джини поняла: она действительно нужна Джордану! Это было волнующее открытие. Только вообразить, что она нужна такому человеку, как Джордан!

Если она уйдет от него, она разрушит его надежду на счастье, да и свою тоже.

Ну почему она была такой дурой? Почему давным-давно не поняла, что никто в жизни не получает всего того, чего ждет? Нужно принимать жизнь такой, какой она предстает перед нами, и решать возникающие проблемы. Она не просила у судьбы любви знаменитого певца, но если она теперь отвернется от Джордана, это будет самое настоящее предательство.

Все еще нерешительно Джини вошла в парк, наугад пробираясь между деревьями.

Он не заметил ее. Он сидел на скамье в самой гуще парка, глядя на гитару, лежавшую у него на коленях.

Она долго стояла так и не сводила с него любящего взгляда. Потом поддела камешек носком туфли и позвала:

– Джордан…

Он поднял голову. Боль и радость в его блестящих черных глазах ослепили Джини. Должно быть, в ее взгляде он тоже прочел, что она чувствует к нему, и потому медленно поднялся со скамьи. Они бросились навстречу друг другу и замерли, обнявшись.

Его объятия, казалось, могли раздавить и камень, но Джини чувствовала себя живой, наконец-то по-настоящему живой и счастливой.

– Джордан, я хочу сказать… если ты не откажешься от меня после всего, что я натворила… – неуверенно начала она.

И услышала его глубокий вздох.

– Если? – И он нежно и нетерпеливо поцеловал ее.

Она задрожала от охвативших ее чувств. Ее руки поднялись к его плечам, потом пальцы принялись ласкать завитки мягких волос на шее.

Очень долго он не отрывался от ее губ.

– Я… я сделала все это, только чтобы разозлить тебя. Я слышала, как вы разговаривали с Фелицией на пляже, и представила себе, как ты ее целуешь…

– Не целовал я ее, – тихо прошептал он, лаская щеки Джини. – Я сказал, что люблю только тебя.

– Когда я услышала, как вы разговариваете, то окончательно решила, что вы подходите друг другу. Она так много сделала для твоей карьеры. Я подумала, что, если я при всех оскорблю тебя, ты меня отпустишь и в конце концов мой уход окажется благоприятным для тебя и твоей карьеры.

– О, Джини! Когда же ты поймешь, что карьера – это не все, что быть знаменитостью не самое нужное? Да, Фелиция сделала для меня очень много, и я всегда буду благодарен ей за это. Она мне нравится, но люблю-то я тебя. Мне нужны вы с Мелани. Если бы мы могли жить все вместе, я был бы счастливейшим человеком на земле.

– И мне ты нужен. Просто я считала себя слишком ординарной, совсем чужой в твоем мире. Я думала, что Фелиция как раз такая женщина, какая тебе нужна, и, если я уйду, вы вновь соединитесь.

– Единственная женщина, которая мне нужна, – это ты, Джини, и ты совсем не ординарная. Твоя любовь ко мне делает тебя необыкновенной. Ведь она длится уже тринадцать лет, так? Кто еще мог бы так долго любить меня?

– Я не могла не любить тебя.

– Джини, быть знаменитым – совсем не самое главное в жизни, хотя без этого артисту тоже непросто. Все зависит от того, какой ты человек. Ты такая красивая и страстная, такая любящая и нежная. Никто не способен на такую привязанность и преданность, как ты. Благодаря тебе моя жизнь становится богаче, и едва ли я смогу отплатить тебе за это. Вот что необыкновенно, любовь моя!

Их глаза встретились, и Джини почувствовала себя абсолютно счастливой. Она сама решит, как ей жить. Может быть, она поступит в Калифорнийский университет и будет изучать кинопроизводство, но это в будущем. А сейчас ей хватит любви Джордана.

Джордан завладел ее руками, словно из боязни, что она исчезнет, и нежно сказал:

– Наверное, хорошо, что мы потеряли друг друга на целых тринадцать лет. Первые годы, после того как я стал певцом, у меня была не жизнь, а гонки с препятствиями, это могло разбросать нас в разные стороны. А теперь я достиг такого положения, что сам могу ставить условия. Если не хочу, то могу не ехать в турне. Если тебе не нравится Малибу, мы можем жить там, где ты захочешь.

– Малибу мне нравится. Мне все равно, где жить, лишь бы с тобой.

Он так внимательно посмотрел на нее, что ей показалось, будто он читает в ее душе.

– Я хочу, чтобы ты опять стала моей женой и на этот раз ответила «да».

Она тихо и радостно рассмеялась:

– Само собой разумеется.

И это были последние слова, которые они произнесли. А потом наступило молчание.

Его твердые губы опять подчинили ее себе, и ему было нужно гораздо больше, чем поцелуй…