Текст книги "Леопард на снегу"

Автор книги: Энн Мэтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Если вы увлечетесь мистером Лайаллом.

– Вы не слишком хорошего мнения о нем.

Болт вздохнул и опустился на стул напротив.

– Элен, я хочу сказать вам то, что почти никому неизвестно. Доминик винит себя в автокатастрофе – той, в которой погиб его брат.

Глаза Элен широко раскрылись от удивления.

– Почему?

Болт колебался.

– Я не могу рассказать вам. К тому же, это очень длинная история.

– Но вы должны это сделать! – Элен пристально посмотрела ему в глаза. – Пожалуйста, Болт! Мне необходимо это знать.

Он покачал головой, его лицо выражало сомнение.

– Мистеру Лайаллу это не понравится.

– Зачем ему знать о нашем разговоре?

– А что произойдет, когда вы покинете этот дом? Когда вы вернетесь к своей семье? Кто еще узнает правду?

– Никто. Я клянусь.

– Мне трудно в это поверить, – недоверчиво произнес Болт.

Элен гордо вскинула голову.

– Я не лгу.

– Я и не подозреваю вас в этом. Просто вы можете случайно… проговориться где-нибудь…

– О, Болт! – Элен закрыла лицо руками.

Он несколько секунд смотрел на ее поникшую голову, потом произнес:

– Уже поздно? Вы уже увлеклись им?

Элен отвела руки от лица.

– Не знаю, – беспомощно пожала она плечами. – Я не хотела… Я все время повторяла себе, что должна ненавидеть его за то, как он со мной поступил, но не удержалась. – Она усмехнулась. – Подумать только, я покинула Лондон, чтобы убежать от мужчин!

Болт нахмурился.

– А вы уверены, что не принимаете жалость… за что-то другое?

Элен грустно улыбнулась.

– Я не знаю, что и думать. Я только знаю, что когда он подходит ко мне… – Она неожиданно замолчала. – А его хромота останется навсегда?

– Да, – подтвердил Болт. – У него раздроблена часть бедра. Хирургам пришлось удалить осколки кости.

– Понимаю.

– После того, как он немного поправился, его хотели оперировать, чтобы пересадить искусственную кость вместо отсутствующей, но он отказался.

– Почему?

– Не знаю. Его пытались уговорить, но он стоял на своем. Как будто хотел чувствовать боль как постоянное напоминание… – Болт вздохнул. – Обычно нога у него болит, когда он долго стоит или ходит. Но массаж помогает снять боль.

– Я могу это понять. – Элен слушала Болта очень внимательно. – Я кое-что знаю о таких вещах. Моя мама страдала от сильных головных болей, и ей нравилось, когда я растирала ей виски. – Элен замолчала. – О, Болт, неужели вы не расскажете мне, почему Доминик винит себя в аварии?

Болт поднялся.

– Мистер Лайалл считает, будто его брат пытался покончить с собой, когда узнал, что его жена влюблена в Доминика.

– Что?

Болт жестом остановил ее.

– Френсис пошел по стопам отца и стал военным. Он встретил Кристину, когда служил на Кипре. Он женился на ней, ничего не сообщив родным, и привез ее домой. Она была настоящей потаскухой. Как только она увидела Доминика… ладно, об этом лучше промолчать. Достаточно сказать, что она уговорила Френсиса уйти из армии и, как его брат, заняться автогонками. Френсис по натуре не был гонщиком, но это Кристину ничуть не волновало, а ее муж был настолько влюблен, что сделал бы для нее все на свете. Он участвовал в нескольких соревнованиях, но показал средние результаты, а этого для нее было мало. Доминик выигрывал, и Кристине был нужен победитель.

У Элен пересохло во рту.

– А… Доминик?

Болт усмехнулся.

– О нет, Кристина не интересовала Доминика. К тому же, она была женой его брата.

– И что же случилось?

Болт тяжело вздохнул.

– Это случилось вечером накануне гонок. Мы приехали в Германию за несколько дней до начала соревнований и поселились в гостинице недалеко от трека. В тот вечер Френсис и Кристина поссорились. Они очень часто ссорились. Кристина хотела, чтобы Френсис повел ее куда-нибудь развлечься, но ему надо было отдыхать. Автогонки – тяжелый вид спорта, который требует полной отдачи физических сил. В конце концов, Кристина ушла одна. Время шло, она все не возвращалась. Доминик и Френсис пошли ее искать. Ее нашел Доминик в каком-то дешевом пивном баре. Кристина безуспешно пыталась отвязаться от двух подвыпивших моряков. Она и сама была пьяна, и Доминику пришлось сначала избавиться от ее ухажеров, прежде чем он смог увести ее. Кристина неверно истолковала его поведение. Он точно так же поступил бы по отношению к любой другой женщине, но она поняла по-своему. Когда Френсис вернулся в гостиницу, Кристина заявила, что не любит его и что ей нужен Доминик. И еще она сказала, будто Доминик тоже любит ее, и как тот ни отрицал, Френсис не поверил брату.

– О, Боже!

– Неприятная история, верно?

– А что было потом?

– Вы уже знаете остальное. На трассе машина Френсиса потеряла управление, и машины Доминика и Иоганна Барреса врезались в нее. Френсис и Иоганн погибли, а Доминик получил тяжелые увечья.

Элен молча осмысливала услышанное. Наконец, она спросила:

– А потом? Что случилось… с Кристиной?

Болт отвел взгляд.

– Она вернулась. Ей все еще был нужен Доминик, но Кристина никогда не привлекала его, а после аварии он не мог ее даже видеть.

– Она, наверное, любила его.

– По-своему, возможно. – Болт начал резать мясо. – Но после аварии мистер Лайалл уже не уделял свое внимание женщинам. – Он задумчиво покачал головой. – Эти события обернулись такой трагедией, какую никто не мог себе даже представить. Когда полковник Лайалл узнал о гибели сына, с ним случился удар, от которого уже не смог оправиться. А миссис Лайалл умерла спустя несколько месяцев после смерти мужа.

– Какой ужас! – вырвалось у Элен.

Болт взглянул на ее потрясенное лицо.

– Теперь вы понимаете, что эта история не может стать достоянием прессы.

– Понимаю. – Элен нервно сжала руки. – Но ведь Доминик не был виноват в аварии?

– Конечно, нет. – Лицо Болта помрачнело. – Трасса была мокрой. Машину Френсиса занесло, как и многих других. Это был несчастный случай. – Он вздохнул. – Но когда что-то подобное случается с дорогим тебе человеком, невольно начинаешь винить во всем себя. Мистер Лайалл не мог взглянуть на происшедшее объективно. А потом смерть родителей… – Он продолжил свое занятие. – Думаю, поэтому Доминик Лайалл решил исчезнуть.

– А сейчас?

– Ну, сейчас у Доминика есть работа, которая его занимает. Он написал книгу о своем отце, как вы знаете. По ней был снят фильм.

– Об этом он мне не говорил. Фильм имел успех?

– Большой, и принес немалый доход. Но и это не изменило образ жизни мистера Лайалла.

– Вы думаете, что-нибудь еще может измениться?

Болт поставил блюдо с мясом на стол.

– Я сомневаюсь, – медленно произнес он. – Вот поэтому я и решил, что должен вам все рассказать.

Элен опустила голову.

– Я ведь не ребенок.

– Я знаю. Но не стройте замков на песке. Не ждите какого-нибудь чуда, и вас не постигнет разочарование.

– Это жестоко.

– Мистер Лайалл бывает жесток, Элен. Я не хочу, чтобы он причинил вам боль.

Глава седьмая

Во второй половине дня опять пошел снег, и Элен, стоя у окна в кухне и глядя на зимний пейзаж, размышляла, как долго здесь продержится такая погода. Наверное, этот снег никогда не прекратится. Элен даже не верилось, что она находится в доме Доминика Лайалла всего неделю. За такое короткое время произошло столько событий, что вся ее жизнь в Лондоне стала для Элен уже какой-то нереальной.

Она отвернулась от окна и, обхватив себя за плечи руками, задумчиво обводила взглядом пустую кухню. Болт ушел кормить животных; он настоял на том, чтобы она осталась дома. Элен не возражала. У нее было какое-то странное ощущение опустошенности и апатии, и хотя она говорила себе; что это состояние вызвано длительным пребыванием в постели, в глубине души все-таки знала, что это не так. Несмотря на предупреждение Болта, она постоянно возвращалась своими мыслями в сауну, к тому, что там произошло. Ни о чем другом Элен думать не могла, тем более что из-за отсутствия телефона от мысли о побеге пришлось пока отказаться. Элен сознавала, что вела себя безрассудно, позволив физическому влечению взять верх над здравым смыслом. Ей было стыдно, оттого что она, привыкшая контролировать себя в любой ситуации, оказалась бессильной сдержать себя и так самозабвенно отвечала на ласки Доминика Лайалла.

Элен глубоко вздохнула и отошла от окна. Она сама во всем виновата, потому что сама проявила инициативу, первая, прикоснувшись к его телу. Она подчинилась своему неодолимому желанию, а то, что случилось потом, заставляло ее краснеть и дрожать даже сейчас. Она провела рукой по шее под своими волосами – казалось, она еще чувствует прикосновение его пальцев. Потом ее рука скользнула под свитер на грудь, на то место, к которому еще недавно прижимались его губы. Элен задрожала. Она никогда не испытывала ничего подобного, а глубокая депрессия, в которой Элен сейчас оказалась, была вызвана неудовлетворенным желанием. Теперь она знала, что значит желать мужчину – не какого-то абстрактного, а реального человека – Доминика Лайалла.

Элен вышла из кухни. Она боялась, что Болт застанет ее там в таком состоянии. Честно говоря, она боялась своих чувств и расценивала их как слабость. Она поднялась в свою комнату и бросилась на постель, задумчиво уставившись в окно, за которым медленно падали снежинки. Она начала понимать, что чем дольше пробудет здесь, тем труднее ей станет уехать отсюда. Случайно попав в заточение к Доминику Лайаллу, Элен неожиданно оказалась пленницей своей страсти. Она дошла до такого состояния, что ей уже совсем не хотелось покидать этот дом. Эта мысль просто поразила Элен. Она села на постели и, обхватив колени руками, задумалась. Что ей теперь делать? Сможет ли она что-либо сделать? И чего именно она хочет?

В задумчивости Элен поднялась с постели и медленно подошла к окну. Она опять думала о том, что рассказал ей Болт во время ленча. Он хорошо знал Доминика, лучше, чем кто-либо другой, но даже он не мог понять всего, что происходит между его хозяином и Элен. Она скрестила руки на груди и посмотрела в окно.

Решение было принято. Рано или поздно она опять увидит Доминика и тогда поймет сама, был прав Болт или нет.

Элен не покидала свою комнату до вечера. Перед тем, как идти обедать, она приняла ванну и надела длинное платье из черного крепа, которое прекрасно оттеняло ее белоснежную кожу. Платье было очень простого фасона, но его облегающий крой подчеркивал округлость ее форм. Она позволила волосам свободно рассыпаться по плечам и, взглянув на себя в зеркало перед тем, как спуститься в гостиную, осталась весьма довольна своим видом.

Однако через несколько минут войдя туда, она никого увидела, и настроение у нее сразу испортилось. Неужели Доминик опять оставил ее ужинать в компании Болта. Может быть, таким образом, он хочет показать ей, что все случившееся между ними не должно повториться? Она, стояла посередине комнаты, в отчаянии кусая губу, и резко обернулась, услышав звук открывшейся двери. На пороге появился не Болт, как она ожидала, а сам Доминик Лайалл.

В этот вечер на нем была темно-синяя шелковая рубашка, синие брюки и кремовый пиджак. Он окинул Элен взглядом, который девушка восприняла как оскорбление. Не выдержав его взгляда, она опустила глаза.

Но его интерес к Элен быстро угас и, закрыв за собой дверь, Доминик прошел по комнате и остановился у камина. Проходя, он почти коснулся Элен.

– Ради Бога! – с неожиданной резкостью сказал он. – Перестаньте смотреть на меня с таким ужасом в глазах, будто боитесь, что я на вас брошусь!

– Я не… – начала было оправдываться Элен, потом вздохнула. – Как… как вы сегодня чувствуете себя?

– После вашего искусного массажа, вы имеете в виду? – язвительно спросил он.

Элен вспыхнула.

– Не дразните меня.

– Вот как? И что же прикажете мне делать?

– Вы могли бы спросить… о моем здоровье.

Его губы тронула язвительная усмешка.

– Вы так считаете? Но есть ли в том необходимость, когда и так видно, что вы полностью поправились?

– Вы даже не потрудились зайти ко мне и узнать о моем здоровье, когда я болела!

– Вы ждали этого?

Элен опустила голову.

– Это было бы проявлением вежливости.

– Но вы же не могли ожидать от меня вежливости, верно? Насколько я помню, вы считаете меня испорченным, изуродованным – морально и физически.

Элен робко взглянула на него.

– Это… это было в самом начале до того… до того, как я узнала вас.

– Вы не знаете меня, мисс Джеймс.

Элен с мольбой протянула к нему руки.

– Прошу вас. Неужели мы не можем вести себя вежливо по отношению друг к другу?

– Если вы хотите сказать, не можем ли мы разговаривать на отвлеченные темы, то думаю, что можем. О чем бы вы хотели поговорить?

– Вы намеренно искажаете смысл моих слов, – в отчаянии произнесла она.

– Напротив, мисс Джеймс, – возразил он, – я стараюсь правильно передать его.

К счастью, именно этот момент выбрал Болт, чтобы появиться в гостиной с накрытым к ужину подносом, от которого исходил весьма аппетитный запах. Элен ждала, что Доминик как всегда пригласит Болта присоединиться к ним, но на этот раз приглашения не последовало, и было трудно сказать, кого это удивило больше – Элен или самого Болта.

За ужином Доминик усиленно выполнял ее просьбу: он говорил о прочитанных книгах, о политике, о тех местах, где ему приходилось бывать, а сам побуждал Элен рассказывать о ее жизни с отцом и мачехой. Незаметно для себя она рассказала ему то, о чем уже поведала Болту, и выслушала ту оценку, которую Доминик дал ее отцу. Выслушав, Доминика, Элен постепенно стала понимать, что отец глубоко страдал от одиночества после смерти ее матери, и именно желание заглушить боль утраты стало движущей силой его стремления добиться успеха в бизнесе. Без сомнения, Доминик пользовался своим жизненным опытом, чтобы помочь ей понять чувства отца, и Элен была за это признательна. Только об одном она не говорила с Домиником – о своих отношениях с Майклом Фремли. Эта тема была запретной.

Видя, что Доминик настроен достаточно доброжелательно, Элен набралась мужества и сказала:

– Мне кажется, каждому из нас необходимо чье-то непредвзятое мнение со стороны, чтобы понять свои проблемы. Я хочу сказать, что вы, например, были слишком близко вовлечены в те события, поэтому не можете сами объективно взглянуть на трагедию с вашим братом…

Взгляд Доминика сразу же стал мрачным.

– Кто рассказал вам о моем брате? О, не трудитесь отвечать, я могу догадаться. Это, конечно, Болт. Мне следовало бы знать, что он не сможет держать свой язык за зубами!

Элен расстроилась.

– Пожалуйста, не сердитесь на Болта! Это моя вина. Я спрашивала его, а он только отвечал на мои вопросы.

– Он не имел права обсуждать мои дела.

– Мы не обсуждали ваши дела. Болт только изложил мне факты.

Доминик поднялся на ноги, вздрогнув от острой боли, пронзившей его при резком движении. Он постоял секунду, глядя на склоненную голову Элен, потом медленно отошел. Весь его вид говорил о сдерживаемом раздражении. Элен подняла голову и следила за Домиником взглядом. Она встала из-за стола и пересела на диван, умоляюще глядя на него и страстно желая, чтобы его гнев прошел.

– Доминик… – начала Элен, и он обернулся, холодно взглянув на нее. – Доминик, разве так важно, что Болт мне все рассказал? Это случилось очень давно. Почему мы не можем говорить об этом?

Доминик стоял неподвижно, тяжело опираясь на больную ногу.

– Что дает тебе право думать, будто я хочу говорить с тобой на эту тему?

Элен постаралась не обидеться.

– Я… я хочу помочь тебе…

– В самом деле? – Он хромая подошел к дивану, – Каким же образом ты можешь мне помочь?

Элен презирала себя за то чувство беспокойства за Доминика, которое возникло у нее при его приближении.

– Тем, что помогу тебе увидеть события в их реальном свете. Я хочу доказать тебе, что люди могут быть милосердными, в чем ты, кажется, сомневаешься. Тебе надо научиться вновь, жить нормальной жизнью…

– А если я предпочитаю тот образ жизни, который я веду сейчас? Если у меня больше нет желания жить в том мире, о котором ты говоришь?

– Как ты можешь быть так уверен? Ты же еще не пытался жить в этом мире. Мне кажется, ты просто боишься.

Она произнесла эти слова очень, тихо, почти про себя, и оказалась совершенно неготовой к той реакции, которую они вызвали. В мгновение ока Доминик оказался рядом и, захватив рукой прядь ее волос, заставил Элен поднять голову.

– Что ты знаешь об этом? – в гневе спросил он. – Ты говоришь об объективности, о понимании… А знаешь ли ты, что значит лежать месяцами на больничной койке, находясь между жизнью и смертью, и жалеть о том, почему не тебя настигла смерть? Можешь ты быть объективной в этом случае? Можешь ты понять ту силу, которая уничтожает одного человека, а другого делает инвалидом на всю жизнь…

– Но ты мог… сделать операцию, – еле слышно возразила она, испытывая сильную боль, когда он держал ее за волосы.

– Я хочу помнить о случившемся, – тихо сказал он. – К тому же, мне противна мысль о каких-то искусственных штучках внутри меня. Мои кости исковерканы, но они мои, и не надо никакой замены.

– Доминик, ты делаешь мне больно…

– Да? А где же при этом твоя объективность? – зло бросил он, и Элен с недоумением и обидой взглянула на него.

– Ты же сделал это ненамеренно, – почти прошептала она. Выражение лица Доминика неожиданно смягчилось. Он пробормотал что-то невразумительное и опустился на диван рядом с ней. Доминик взял руки Элен в свои и поднес ее ладони, к губам.

– Боже правый, – глухо пробормотал он, – не смотри на меня так. Я не хотел делать тебе больно. Но я не смог сдержаться.

Элен смотрела на его склоненную голову. Прикосновение его губ к ее ладоням было волнующей лаской. Она задрожала. Доминик поднял голову и взглянул ей в глаза. В его потемневшем взгляде отразились переполнявшие его чувства. Он провел рукой по щеке Элен, ласково коснулся чувствительного места за ухом, потом спустил ей платье с плеча, обнажив нежную кожу.

Девушка не могла сдвинуться с места, даже если бы хотела. Его власть над ней была столь велика, что она ни в чем не могла ему противостоять. Когда он привлек ее к себе, она стала расстегивать пуговицы на его рубашке, но ее руки дрожали, поэтому ему пришлось это сделать самому. Потом он крепко прижал Элен к своей обнаженной груди.

– О, Элен, – простонал он. – Ты не представляешь, что ты со мной делаешь…

Наконец, его губы нашли ее рот; они были такими настойчивыми и требовательными, что Элен потеряла ощущение реальности. Она обвила шею Доминика руками, и незаметно для себя они оказались лежащими на диване в объятиях друг друга. Их тела и губы соприкасались. Поцелуи стали более долгими, более страстными, более возбуждающими. Элен забыла обо всем на свете. Получив возможность свободно касаться Доминика, она смело ласкала его, ощущая, как он теснее прижимается к ней, и это возбуждало ее еще больше. У нее было только одно желание – провести ночь здесь, в этой теплой комнате, занимаясь с Домиником любовью.

– Я люблю тебя, Доминик, – прошептала она, но он сразу замер и, отодвинувшись от нее, уставился в потолок помрачневшим взглядом.

– Доминик? – повторила Элен, приподнимаясь на локте и заглядывая ему в глаза. – Что случилось? Я сказала, что люблю тебя. Это правда. Я тебя люблю.

– Никогда не говори мне таких слов, – резко бросил он, вставая с дивана. – Ты сама не знаешь, что говоришь.

– Я знаю, что говорю! – с жаром воскликнула Элен. – Доминик, что все это значит? В чем дело?

Он равнодушно посмотрел на нее, привел в порядок свою рубашку и надел пиджак.

– Я не люблю тебя, – очень четко произнес он. – Для меня, любви не существует.

Элен не могла сдержать возглас удивления.

– Но… но ты только что…

– Я хотел лишь переспать с тобой, – грубо заявил он. – Я думал, что и ты этого хотела.

– Да, – срывающимся голосом произнесла она.

– Неужели? – Его губы скривились в язвительной усмешке. – И на утро ты готова забыть обо всем?

– Забыть… обо всем? – Элен дрожащими руками поправила платье на плече. – Доминик, я не верю, что я… тебе безразлична!

Несколько мгновений он мрачно смотрел на нее, потом, прихрамывая, подошел к столу и опустился на стул. Он придвинул к себе бутылку виски и стакан.

– Интересно, почему это женщины никогда не верят, что мужчины способны прийти в возбуждение, не испытывая никаких иных чувств, кроме обыкновенной животной похоти, – сказал он.

На лице Элен отразилось отвращение, вызванное грубостью его слов.

– Какие гадкие вещи ты говоришь! – с негодованием воскликнула она.

– А что еще можно ждать от такого испорченного и извращенного человека, как я?

– Доминик…

– Хватит! – он поднес к губам полный стакан. – Я больше не хочу говорить об этом. Я не желаю разговаривать с тобой. Меня от тебя тошнит!

Элен задохнулась от возмущения.

– Перестань! – крикнула она. – Перестань оскорблять меня! Ты не можешь так думать. Я тебе не верю!

Прищурившись, он взглянул на нее.

– Почему же? Или ты о себе такого высокого мнения? Уверяю тебя, что ласки, которые, я только что делил с тобой, я делил и с, другими женщинами, и с гораздо большим удовольствием.

Элен больше не могла этого вынести. Она встала на ноги, собрав все свое мужество, какое только у нее оставалось, и с болью в глазах взглянула на него.

– Это подло! – крикнула Элен. – Подло! Как я могла считать тебя порядочным человеком! Как могла позволить тебе прикасаться ко мне! Я презираю тебя! Глубоко презираю!

– Отлично. – Доминик откинулся на спинку стула. Ее слова, казалось, вовсе не задевали его. – Это мне нравится. Ну а теперь прочь из этой комнаты! Я намерен напиться до потери сознания!

С трудом, переставляя ноги, Элен поднималась по лестнице. Она боялась, что Болт может выйти из кухни и спросить ее, как дела, и тогда она непременно расплачется перед ним. Кое-как добравшись до своей комнаты, она упала на кровать и разрыдалась. Несколько минут Элен не могла успокоиться, но когда, наконец, рыдания стихли, она еще долго лежала неподвижно, чувствуя себя совершенно опустошенной.

Потом она встала и сорвала с себя свое нарядное платье. Она знала, что ни за что на свете больше не захочет надеть его, и, скомкав, забросила в дальний угол шкафа.

Стоя в одной рубашке посередине комнаты, она размышляла, сможет ли она остаться хотя бы еще один день в доме Доминика Лайалла. Бесполезно было повторять себе, какой он подлый и жестокий человек, и что она его ненавидит. Элен знала, что это не так. Она любила его, по-настоящему любила. И это безответное чувство было вынести гораздо труднее, чем гнев и отчаяние, которые она испытывала в первые дни пребывания в этом доме.

Значит, Болт оказался прав, и теперь ей самой предстояло решить, что делать. Конечно, она не могла обратиться к Болту за помощью, но оставался еще «рейнджровер», и чем больше она думала об этом, тем яснее осознавала необходимость покинуть дом Доминика Лайалла как можно скорее, пока не случилось что-нибудь ужасное.

Элен вздохнула. А могло ли случиться чего-нибудь хуже того, что уже произошло, спрашивала она себя и сама же себе отвечала. Жизнь под одной крышей с Домиником Лайаллом так поразительно действовала на нее, что она боялась, как бы однажды желание познать запретный плод чувственного наслаждения не взяло верх, пусть даже Доминик и не любит ее. Это могло случиться. Какие бы слова он ей ни говорил, Элен чувствовала, что Доминик все же находит ее привлекательной, хотя бы в чисто сексуальном плане.

Стряхнув с себя задумчивость, она начала искать в шкафу джинсы и свитер, и, одевшись, постаралась оценить обстановку. Было уже десять часов. Насколько ей было известно, Болт рано ложился спать, а если Доминик напился, как и обещал, то ей нечего было опасаться его. Оставалась только Шеба. Болт говорил, что она спит в кухне, значит, Элен придется воспользоваться парадной дверью. К несчастью, она находилась совсем рядом с гостиной, но другого выхода не было. Сейчас или никогда, решила Элен.

К половине двенадцатого в доме воцарилась полная тишина. Взглянув в окно, Элен увидела, что снегопад не прекратился. Она вздохнула. Какое теперь это имело значение. Все равно ее следы еще долго будут видны на снегу.

Элен тихонько спустилась вниз и осторожно сняла с вешалки пальто. Кроме сумки она ничего не взяла с собой. Судьба остальных вещей ее не волновала.

Парадная дверь была не только заперта на ключ, но и закрыта на задвижку. К счастью, проникавший снаружи свет позволил ей рассмотреть дорогу. Задвижка беззвучно сдвинулась с места, ключ тихо повернулся в замке, и дверь открылась.

Оказавшись во дворе, Элен огляделась. Ночь была холодной, но не морозной; снежинки медленно падали на землю. Девушка решительно направилась за угол дома. Она знала, что все дворовые постройки находятся там, ей оставалось только определить, в которой из них может быть устроен гараж.

Это оказалось гораздо проще, чем она думала. Следы двухдневной давности все еще были видны на снегу. По ним она дошла до сарая за коровником. Его двойные двери не были заперты, а просто закрыты на тяжелый деревянный засов. Элен вынула тяжелый брус из пазов и тут же испуганно уронила его в снег, когда во двор выскочило черное худое животное. К счастью, это оказался не гепард, а лишь одна из одичавших кошек, населявших дворовые постройки.

Все равно этот небольшой инцидент вывел ее из равновесия, и она вздрогнула, когда дверь сарая со скрипом открылась. Элен заглянула внутрь и, когда ее глаза привыкли к темноте, увидела, что стоявшая в, гараже машина была вовсе не «рейнджровер», как она думала, а ее собственная малолитражка. До этого момента она даже не вспоминала о ней, считая, что машина все еще стоит на дороге, засыпанная снегом. Теперь Элен вспомнила, что Доминик просил Болта отбуксировать ее машину к дому, и видимо, тому это удалось. Она вздохнула. Как жаль, что у нее нет ключей! Как жаль, что она не знает, как напрямую соединить контакт и завести машину.

Она закрыла двери сарая. Бесполезно задерживаться здесь. Машина могла быть по-прежнему неисправной, и Элен представила себе, какой шум могла бы поднять, пытаясь завести ее.

Элен вновь осмотрела двор. Следов на снегу было много, и девушка стала изучать их, но они были так перепутаны, что трудно было найти нужный след. Поблизости оказался только один сарай, достаточно большой, чтобы вместить автомобиль, и Элен осторожно приблизилась к нему.

На этот раз удача ей улыбнулась. «Рейнджровер» действительно стоял там, и даже ключи были на месте. Элен не могла поверить своим глазам. У нее дрожали руки, когда она забралась внутрь и закрыла дверцу. Приборная панель выглядела обычно, и Элен осторожно повернула ключ зажигания. Сначала она подумала, что машина не заведется, но мотор заработал, и значит, через несколько минут она покинет это место.

Она нашла переключение передач, и машина двинулась из гаража во двор. Обогнув дом с правой стороны, Элен не забыла включить фары, чтобы не наткнуться на бочку для воды, стоявшую у дома. Вымощенный булыжником дворик остался позади. Почему Болт говорил, что вести машину, у которой все четыре колеса ведущие, гораздо труднее? Напротив, все было значительно проще. Ее собственная машина уже давно застряла бы, а «рейнджровер» с легкостью преодолевал высокие снежные сугробы и шел отлично. Элен следовала по колее, оставленной Болтом, когда тот ездил на почту, и радостное возбуждение, которое она испытывала, заглушало растущее в ней ощущение предательства. Элен старалась не думать о том, каким шоком станет для Доминика ее побег, и как расстроится Болт, узнав, что они не должны были ей доверять. Она убежала – и только об этом она должна думать. Она совершила невозможное.

Впереди неожиданно показался сугроб, и она резко нажала на педаль акселератора. Машина рванулась вперед, перескочила сугроб и, набирая скорость, помчалась вниз по склону. Элен испугалась и сразу же отпустила педаль. Скорость была слишком большой, надо было притормозить иначе, она не сможет сделать поворот. Элен попробовала нажать на тормоз, хотя знала, что это опасно. Машину начало заносить в сторону. Стараясь не паниковать, девушка продолжала вести машину вниз. Но дорога была слишком узкой, на обочинах лежали высокие сугробы, и «рейнджровер» задел бортом заледеневшую массу снега, развернувшись поперек дороги. Напряженно всматриваясь вдаль, Элен попробовала выровнять положение, но колеса забуксовали, и машина опять ударилась о сугроб на обочине. Ощущение было ужасным, к тому же машина двигалась вниз. Элен качало из стороны в сторону. Девушка слишком поздно заметила поворот и схватилась за руль, но не справилась с управлением, и «рейнджровер» уткнулся в сугроб. Мощным ударом Элен бросило на рулевое колесо…

Открыв глаза, Элен почувствовала, что лежит на земле. Голос, который она уже больше не надеялась услышать, произнес:

– Элен! Элен, Боже мой, ты в порядке?

Она подняла глаза на стоящего на коленях возле нее мужчину, увидела его падающие на лоб серебристые волосы, смуглое лицо, золотисто-карие глаза с застывшим в них озабоченным выражением.

– Доминик, – почти прошептала она. – О, Доминик, я врезалась в сугроб!

– Вижу. – Суровые складки пролегли возле его губ. – Глупая! Ты же могла погибнуть!

– И ты пожалел бы обо мне? – тихо спросила она.

– Конечно, пожалел бы, – ответил он и поднялся с колен.

Пока он стоял, нетерпеливо глядя на дорогу, Элен осторожно подняла голову. Кроме сильной головной боли от ушиба она не чувствовала никаких повреждений. Она села, стряхивая снег с одежды.

Доминик повернулся к ней.

– Оставайся на месте! – приказал он. – Болт сейчас пригонит трактор, чтобы вытащить машину из кювета.

Не обращая внимания на его приказ, Элен, пошатываясь, встала на ноги.

– Я же велел тебе оставаться на месте, – раздраженно бросил Доминик.

– Ты не имеешь права приказывать мне, – возразила она, всем своим видом выражая протест. – Я – не Болт!

Доминик задумчиво посмотрел на нее.

– Я это заметил. Болт никогда не доставлял мне таких неприятностей.

– Мне очень жаль.

Элен постепенно теряла остатки мужества, которое у нее еще оставалось. За этот день ей пришлось слишком многое вынести – жестокость слов Доминика Лайалла, напряжение во время побега, наконец, аварию и крушение всех ее надежд. Этот неудавшийся побег оказался последней каплей. Плечи Элен поникли, и она почувствовала, как по ее щекам побежали слезы. Еще никогда она не была в таком отчаянии.

Доминик услышал, как Элен всхлипнула, и, повернулся к ней. Его взгляд охватил ту жалкую картину, которую она собой представляла: заплаканное лицо, спутанные волосы, засыпанная снегом одежда.

– О, Элен! – воскликнул он, и прежде чем она успела что-то сообразить, Доминик подхватил ее на руки и понес к дому.

Руки Элен обвились вокруг его шеи, голова прижалась к его груди, и девушка ощутила, как теплая волна поднимается в ней. Но, вспомнив о его больной ноге, она озабоченно попросила: