Текст книги "Дом с сотней часов"

Автор книги: Энн Мэри Хауэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 4
Вопросы

Пока они с отцом осматривали новое жилище, в голове Хелены носились мысли.

– Почему ты согласился на условия мистера Уэсткотта? – взволнованно приступила она с расспросами, как только они остались одни. Её комната была обставлена более чем скромно: кровать с розовым покрывалом и комод. Из единственного окна, выходившего на Трампингтон-стрит, открывался прекрасный вид на университетский городок – группу зданий из жёлто-оранжевого и красного кирпича, производящую впечатление спокойной важности.

Отец раскрыл кожаный чемодан и стал передавать Хелене летние платья, юбки, блузы и две поношенные вязаные кофты с заплатами на локтях. Все вещи помялись.

– Просто я не понимаю, – настаивала Хелена, небрежно бросая одежду на кровать. – Зачем ты пообещал этому отвратительному человеку всё наше имущество? И что за беда, если часы вдруг остановятся?

Отец поднял голову.

– Мы не вправе осуждать чужие решения, – решительно сказал он.

– Но ведь мы можем всё потерять! – дрожащим от гнева голосом воскликнула Хелена. – Ты видел, как мистер Уэсткотт смотрел на Орбита? Словно лев, готовый наброситься на зебру! Если часы остановятся, он заберёт его у нас.

Отец сел на пятки и отрывисто засмеялся:

– Дорогая моя, не нужно волноваться. Орбит в безопасности, и вся наша собственность тоже. Мистер Уэсткотт один из самых богатых людей в графстве, а то и во всей стране. Он может купить сотню попугаев, если пожелает. Для нас эта работа – удачная возможность оставить прошлое позади и двинуться дальше.

Девочка опустила глаза. Спору нет, им нужно изменить свою жизнь. Однако побег от прошлого означает его скорое забвение.

– Этот договор весьма необычен, но я уверен, что он не имеет законной силы, и любой юрист это подтвердит. Тем не менее нам не стоит тратить лишние деньги на консультацию: я буду следить за часами, и они не остановятся. Беспокоиться не о чем. – Отец вынул из чемодана последние вещи и захлопнул его.

Хелена села на край кровати и подковырнула с покрывала вытянутую нитку.

– У Джека и Джилл садовник служил, жил не тужил, – произнёс Орбит и стал клевать прутья клетки.

Отец присел на кровать рядом с Хеленой:

– Согласен, мистер Уэсткотт производит впечатление чудака, и некоторые его затеи немного экстравагантны. Но, честное слово, поводов для волнения нет. Мы будем поддерживать часы в рабочем состоянии, накопим кругленькую сумму и начнём новую жизнь. – Отец улыбнулся. – Мой хороший друг мистер Смит, владелец часового завода в Кларкенуэлле, обещал мне помощь в поисках подходящего помещения в Лондоне. Только представь: однажды у нас будет своя часовая мастерская!

– Но зачем мистер Уэсткотт вообще собирает часы? И разве не странно, что сам он при этом живёт на одном этаже с прислугой?

Отец вздохнул:

– Ну хватит, Хелена. Прошу тебя, больше никаких вопросов. Мы должны проявлять вежливость и не совать нос в чужие дела. Это очень важно. Завтра утром мне потребуется твоя помощь. В коллекции мистера Уэсткотта больше часов, чем я думал, и, боюсь, одному мне не справиться. Напольные часы нужно заводить раз в восемь дней. Хронометры поменьше придётся осматривать каждый день. Необходимо составить подробный список действий и расписание. – И разговор погас, как залитый водой костёр.

Отец задвинул чемодан под кровать Хелены и направился в свою спальню, чтобы взять записную книжку и чемоданчик с инструментами.

– Перед ужином мне надо хотя бы бегло осмотреть коллекцию и определить объём работы. – Он вышел, даже не попрощавшись.

– Хиккори-диккори! – крикнул Орбит, наклоняясь с жёрдочки за насыпанными в медную миску семечками.

Хелена просунула через прутья палец и погладила сине-зелёные перья хвоста.

– Мама, мама, мама! – заверещал попугай. То же самое произнесла про себя Хелена.

Закусив нижнюю губу, дочь часовщика взглянула на дверь. Шаги отца удалялись по коридору в сторону лестницы.

– Мама любит Хелену. Мама любит Хелену, – прошептала девочка птице.

Орбит посмотрел на неё несколько мгновений и нахохлил перья на шее.

– Мама любит Хелену. Мама любит Хелену, – тихо повторила его хозяйка.

– Мама-любит-Хелену-мама-любит-Хелену, диги-дон-диги-дон-диги-дон, – проговорил Орбит, раскачиваясь из стороны в сторону в такт словам.

У Хелены болезненно сжалось сердце и глаза наполнились слезами. Какая глупость! Упрашивать попугая повторять фразы, которым мама терпеливо учила его часами, было всё равно что ковырять открытую рану. Но девочка не хотела, чтобы Орбит забывал эти слова. Его щебет живо воскрешал в памяти картины прошлого: как амазон гордо стоит на подлокотнике мягкого кресла в гостиной, а мама, улыбаясь, умасливает его произнести какое-нибудь предложение или считалочку. «Иногда мне кажется, что этот замечательный попугай – часть меня самой», – часто говорила мама, кормя Орбита кусочками яблока.

Хелена села на пятки и потёрла усталые глаза. Так же как и отец, она изо всех сил пыталась преодолеть горечь утраты, но опасалась, что Орбит забудет всё, чему его научила мама. А это равносильно тому, чтобы снова потерять маму, то есть совершенно невыносимо.

Ровно в половине седьмого вечера Хелена набросила на клетку с Орбитом зелёно-коричневое лоскутное покрывало (мама намеренно выбрала эти цвета, «чтобы напомнить ему о верхушках деревьев») и стала спускаться по лестнице. От поднимающегося из кухни запаха в животе у девочки заурчало. Она остановилась и втянула в себя воздух. Какое-то лёгкое и свежее блюдо. Ладно, по крайней мере повариха у мистера Уэскотта достойная.

Хелена остановилась на втором этаже и заглянула в полуоткрытые двери. Стэнли не преувеличивал, когда говорил, что коллекция занимает все без исключения комнаты в доме. Распахнув от удивления глаза, девочка смотрела на лишённые мебели помещения, заполненные самыми различными часами, стучавшими и тикавшими на все лады. Часы-фонари (их название говорит само за себя), дорожные (небольшие, похожие на ящички, с ручкой для переноски), скелетоны (через стеклянный купол виден весь механизм), настольные (с короткими маятниками) – и над всем этим изобилием возвышались похожие на башни многочисленные часовые шкафы, с длинными маятниками и с резьбой вокруг циферблатов (судя по их количеству – самый любимый хозяином тип приборов для измерения времени).

Хелена вошла в комнату с восемью напольными часами. Между ними кое-где проглядывали сиреневые обои с рисунком в виде глициний. Девочка предположила, что когда-то комната была спальней, и, похоже, довольно нарядной. Хелена постояла около каждых часов в отполированных до блеска тёмных деревянных корпусах. Было очевидно, что о часах хорошо заботились. Маятники отстукивали разный ритм, нестройное «тик-так» сливалось в оглушительный гвалт.

Самые большие часы в комнате имели простой медный циферблат, но в полукружье над ним располагался ещё один диск, который крутился и показывал фазы луны – её символизировали два нарисованных гротескных ребяческих личика с близко посаженными поросячьими глазками, румяными щёчками и пухлыми губками бантиком. Такая же рожица изображалась на маятнике, который ходил туда-сюда за выпуклым стеклом, периодически скрываясь из виду, словно играл в «ку-ку». Он гипнотически притягивал взгляд – и одновременно пугал. Хелену передёрнуло. Зачем мистер Уэсткотт до отказа набил спальню механическими штуками? Девочка не понаслышке знала, что такое одержимость. Её отец всегда страстно любил свою работу, а после смерти матери распалился ещё больше. Хелена не сердилась, а скорее недоумевала: отец заботился о деревянных и металлических предметах больше, чем о родной семье. Может, именно поэтому он отнёсся с пониманием к требованиям мистера Уэсткотта?

– А, вот ты где, – произнёс вдруг у неё за спиной отец, гулко шагая по голому деревянному полу. – Невероятно! Только посмотри на этот экземпляр, Хелена, – указал он на ближайший к двери часовой шкаф. – Это очень редкие часы из Германии, они стоят целое состояние. А вот эти, рядом, взгляни: по бокам в деревянном корпусе сделаны стеклянные вставки, чтобы показать механизм. Можно видеть все колёсики и шестерёнки, наблюдать, как двигается груз маятника!

Хелена потрясла головой и вздохнула – подобные подробности всегда навевали на неё скуку. Она взглянула на стул у двери. Вероятно, мистер Уэскотт сидел на нём, наслаждаясь своей коллекцией.

Хелена подошла к одному из двух больших окон и увидела выходящих из двухколёсных экипажей молодых женщин в красивых белых платьях и с элегантными причёсками.

– Смотри, папа, – сказала она.

Отец приблизился к окну.

– Ага, – произнёс он с улыбкой, наблюдая, как женщины, смеясь, поправляют шали. – Отец моего знакомого часовщика учился в Кембриджском университете и рассказывал много забавных историй о том, что они вытворяли в Майскую неделю.

Хелена наморщила нос:

– Но ведь сейчас июнь.

– Майская неделя – это празднества в честь окончания учебного года. В университетских колледжах – вроде того, что находится на другой стороне улицы: кажется, это Питерхаус, – устраивают балы и экстравагантные вечеринки, которые длятся до рассвета, – объяснил отец. – Действительно странно, что эти мероприятия проводятся в июне. Даже не знаю, почему неделя так называется.

– Добрый вечер, Хелена, мистер Грэм, – перебил его чей-то голос. В дверях стоял Стэнли. – Ужин готов.

Хелена улыбнулась:

– Спасибо. – Она взглянула на отца, который отвлёкся на часы с блестящим золотым навершием.

– А где же попугай? – спросил Стэнли.

– В моей комнате, – ответила Хелена.

– Ему, наверно, одиноко. Приносите его в кухню, и пусть поужинает с нами, – предложил Стэнли.

Хелена просияла:

– Правда можно?! Мистер Уэсткотт запретил выпускать Орбита из клетки.

– На кухне он нам не помешает, – с улыбкой сказал Стэнли.

Хелена очень обрадовалась. Она стрелой взлетела вверх, распахнула дверь своей комнаты – и застыла на месте, хлопая глазами. Накрывавшее клетку покрывало было снято и лежало, аккуратно сложенное, на подушке. Девочка настороженно оглядела комнату. Больше ничего не изменилось. На комоде тикали её маленькие карманные часики. Одежда, которую она покидала на кровать, так и валялась там неопрятной кучей.

Из клетки доносился какой-то стук. У Хелены сильно забилось сердце, и она присела рядом. Орбит с довольным видом клевал что-то привязанное к прутьям. Откуда взялась эта вещица?

Глава 5
Зеркало

Хелена похолодела, и по коже у неё пробежали мурашки. Она схватилась за прутья клетки и уставилась на овальное зеркальце, прикреплённое к ним шёлковой нежно-жёлтой лентой, на вид очень дорогой. Девочка потянула за неё – и зеркало в золотой оправе уместилось у неё на ладони. Хелена поднесла его к лицу и увидела озадаченность в своих светло-карих глазах. Кто принёс его сюда? Снова прикрепив загадочный предмет к прутьям, она вскочила на ноги, подбежала к двери и выглянула в коридор.

Электрические лампы на стенах моргали и шипели, отбрасывая на пол колеблющиеся тени. Дома они всё ещё пользовались газовыми лампами, которые коптили и пачкали мебель и стены, и поэтому мама люто их ненавидела. Возможно, электролампы были не таким уж передовым изобретением, как считали многие. Хелена слышала, как в одной семье такой светильник заискрил. Когда хозяева набросили на него подушку, ткань загорелась и в комнате начался пожар.

– Кто здесь? – крикнула Хелена, с опаской поглядывая на шипящие источники света и старательно обходя их.

В конце коридора, около лестницы, скрипнули половицы. Хелена испугалась, и ноги её словно приросли к полу. Ниже этажом стали бить часы: семь вечера. Время летело незаметно.

– Привет, мама! Привет, мама! Привет, мама! – затараторил Орбит, и Хелена оторопела: так попугай всегда здоровался с мамой, когда та входила в комнату.

Динь-динь-динь.

Бом-бом-бом.

Дзинь-дзинь-дзинь.

Хелена была уверена, что за ней наблюдают.

– Эй! – окликнула она снова, но голос её потонул в бое часов. Тени в конце коридора зашевелились и обрели очертания человеческой фигуры. У Хелены бешено заколотилось сердце, и она вонзила ногти в потные ладони. Снизу раздалось последнее «бом», потом снова послышался скип половиц, и настенные светильники моргнули.

– Хелена, что ты тут застряла? Стэнли ждёт. – На площадке лестницы, недовольно насупившись и уперев руки в бока, стоял отец.

Хелена медленно, с облегчением выдохнула. Наверное, из-за обилия часов и теней в этом доме у неё разыгралось воображение и она насочиняла бог знает что. Девочка оглянулась на свою комнату. Но ведь загадочное зеркало на клетке Орбита вовсе не фантазия. Хелена стала раздумывать, нужно ли рассказать о своей находке отцу, но он уже исчез – с лестницы слышались его торопливо удаляющиеся шаги.

Кухня помещалась в цокольном этаже, и по мере приближения к ней аппетитный аромат становился всё сильнее.

– Прошу вас, – Стэнли жестом пригласил новых жильцов за стол.

Хелена удивлённо заморгала: юноша был в фартуке и с закатанными рукавами рубашки.

– Спасибо… – поблагодарил отец, с беспокойством взглянув на дочь.

Хелена осмотрела кухню в поисках поварихи: конечно же, у мистера Уэскотта должна быть целая армия прислуги, содержащая в порядке такой огромный дом с электрическим освещением, телефоном и мириадами часов. Наверное, повариха куда-то вышла: на плите что-то томилось в медном котелке, из-под крышки вырывались струйки пара. Ни Хелена, ни её отец не умели хорошо готовить. Поскольку у них не было денег, чтобы нанять домработницу, они платили соседке, миссис Патридж, чтобы та каждый день кормила их полноценным горячим ужином. Но мясное рагу у неё часто получалось хрящеватым (собственно, мяса в нём было очень мало), а рисовый пудинг – очень плотным и с комочками, и его приходилось запивать большим количеством молока. Хелене в каком-то смысле очень повезло, что отец не взвалил на неё домашнее хозяйство – как случилось с её подругой Джейн, когда та лишилась матери. Иногда она видела Джейн с младшими братьями у ворот школы, с корзиной для продуктов в руке и смиренным выражением лица – вся её жизнь перевернулась, и девочке пришлось взять на себя ответственность, к которой она явно оказалась не готова.

Большой стол, за которым легко могли рассесться десять человек, был накрыт на четверых. Хелена нахмурилась: а где же места для горничных, экономки и поварихи?

– Можешь поставить клетку на тот стул, если хочешь. Орбит ведь любит фрукты? – сказал Стэнли и указал на тарелку с разложенными на ней веером кусочками яблок. Юноша оказался очень чутким человеком. – Я сварил суп из спаржи. – Стэнли замялся. – И пожарил угрей. Честно говоря, я впервые готовлю это блюдо, но миссис Битон говорит…

– А… миссис Битон… – Отец оглядел кухню. – Это повариха?

Стэнли заулыбался и замотал головой, потом взял со стола раскрытую книгу и помахал ею в воздухе. Другая книга, лежавшая под первой, со стуком упала на кафельный пол.

– Вы не слышали о книге по домоводству миссис Битон? Мне рассказала о ней мама. С тех пор как повариха мистера Уэскотта ушла на другое место работы, это издание мне очень помогает. Вообще-то я люблю готовить. По-моему, рецепты немного похожи на арифметические задачи – если найти правильную пропорцию, они успешно решаются.

– Понимаю, – тихо проговорил отец. – Наверняка у моей жены тоже была такая книга.

Хелена подняла том, упавший на пол. «Основания математики». Девочка пожала плечами и положила книгу на стол. Что этот учебник делает на кухне? Тут Хелена заметила блюдо обвалянных в муке тонких чёрных угрей и отвлеклась от своих размышлений. Она никогда ещё не ела такую рыбу. На рынке мама обычно не обращала на них внимания и отдавала предпочтение солёному филе трески. Хелена испытала разочарование, но убедила себя, что попробовать новое блюдо любопытно.

– Мне, наверное, надо вам объяснить своё положение в доме, – проговорил Стэнли. – Так получилось, что я выполняю обязанности дворецкого, повара, садовника, а нередко и экономки. И всё это в дополнение к моей роли домашнего учителя. – Юноша вдруг замолчал, словно сболтнул лишнее.

– Странно, – произнесла Хелена. – Папа говорил, что мистер Уэскотт очень богат. Почему же он не может нанять прислугу?

– Хелена, – прищурившись, шепнул отец.

– Не беспокойтесь, я отвечу, – сказал Стэнли, снова жестом приглашая отца и дочь сесть за стол. Открыв буфет, он достал оттуда деревянный поднос, накрыл его накрахмаленной белой льняной салфеткой и поставил на неё единственную миску с золотым ободком, а рядом с ней – стакан молока. – Тут такое дело… – Он задумчиво пожевал нижнюю губу, словно размышлял, что стоит рассказывать, а что нет. – Видите ли, вся прислуга уволилась. Мисс Кэтрин Уэскотт наняла меня несколько месяцев назад, и теперь я остался один и пытаюсь по возможности ухаживать за домом. Потому что если не я, то кто же ещё?

У Хелены возникло множество очевидных вопросов. Что случилось в доме в последнее время? Почему уволились слуги? Детей у мистера Уэскотта нет – так зачем ему понадобился учитель?

Но девочка не успела ничего спросить: отец поднял руку, останавливая её, и Хелена уже по его глазам увидела, что он сердится. Она плотно закрыла рот и откинулась на спинку стула, потом взяла кусочек яблока и просунула его Орбиту через прутья клетки. Её очень раздражало, что отец не позволяет задавать вопросы в этом доме.

Стэнли суетился, то и дело заглядывая в поваренную книгу, обваливал угрей в яйце и хлебных крошках и жарил их на плите. Масло на сковороде шипело и брызгало, а юноша тем временем поднял крышку с котелка и, разлив суп по двум мискам, поставил их перед Хеленой и её отцом. Девочка заглянула в миску: зелёное варево напоминало затянутый ряской пруд.

Стэнли нахмурился:

– Надеюсь, суп получился вкусным. Миссис Битон советует добавлять шпинатный сок для цвета, и я, возможно, немного с ним переборщил.

– Удивительно вкусно, – уверенно проговорил отец, попробовав необычное блюдо. – Правда, Хелена?

Девочка отправила в рот ложку супа; вкус шпината заглушал вкус спаржи.

– Да, чудесно, – пробормотала она.

Стэнли тщательно приготовил поднос с едой для мистера Уэскотта и положил на мелкую тарелку гроздь розового винограда для украшения.

– Вам может показаться странным, что мужчина готовит еду. Мой отец не одобрил мой выбор работы. Но, как говорится, голод не тётка, – сказал он.

Хелена подумала: неужели Стэнли нравится ухаживать за чудаковатым мистером Уэскоттом и жить в этом сумасшедшем доме, набитом часами? Даже если это и так, то всё равно довольно странно, что владелец такого огромного хозяйства не имеет ни повара, ни прислуги.

– Мне нужно отнести поднос наверх, – Стэнли немного помрачнел, словно разговор о произошедших в доме переменах напомнил ему о неприятных событиях.

Вдруг в коридоре раздалось какое-то шарканье, как будто кто-то подметал осколки разбитого стакана. Глаза у Стэнли блеснули.

Хелена, внимательно наблюдавшая за юношей, заметила, как он на мгновение остановился и почти незаметно тряхнул головой. Кто это там? Девочка взглянула на отца, но тот тщательно вычищал миску ложкой.

Слегка покачивая поднос в руках, Стэнли поспешил выйти из кухни.

Хелена поднесла к губам ещё одну ложку супа. Он был немного пересоленным, но вкусным (по сравнению с говяжьим бульоном, который зимой давали в школе на обед, все другие блюда казались кулинарными шедеврами). Девочка откинулась на спинку стула и вытерла рот салфеткой.

Отец, улыбаясь, поднял голову:

– Если не считать необычного цвета, суп довольно хорош.

Из коридора донёсся быстрый шёпот.

Хелена положила салфетку рядом с миской.

– Вообще-то я не хочу есть. Можно я пойду? – спросила она, стараясь заглянуть за открытую дверь.

– Конечно, – кивнул отец. – Ты немного бледная – наверное, устала с дороги. Ложись спать. Я накормлю Орбита яблоком и принесу его в твою комнату.

Хелена быстро улыбнулась ему, отодвинула стул и кинулась прочь из кухни. Она слышала шаги Стэнли, но рядом с ним совершенно точно легко ступал кто-то ещё. Девочка хотела уже последовать за ними, но тут обратила внимание, что к стене между вешалкой для пальто и буфетом прикреплён обрывок бумаги размером с её ладонь – ещё один карандашный рисунок летательного аппарата, и более точный: очертания крыльев и корпуса были проведены по линейке, а руль имел совершенные пропорции. Сняв листок со стены, Хелена провела большим пальцем по дырочке от кнопки, потом сложила рисунок вдвое и убрала в карман, прислушиваясь к шагам двух человек, поднимавшихся по ступеням.