Текст книги "Она велит, я повинуюсь (ЛП)"
Автор книги: Энн Леки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Болельщики команды Хариме в унисон застонали: начало игры не вызывало у них такого живого отклика. Губернатор Хариме, казалось, вообще никак не отреагировал.
– А это что? – озадаченно спросил послушник рядом с Ее-Дыхание-Объемлет. Игрок на дальнем корте Белой Лилии подошел к товарищу со среднего корта и, казалось, собрался сделать ему выговор, но потом явно вспомнил, что все сказанное им будет услышано зрителями как на трибунах, так и в домах, резко остановился и вернулся в свою зону. Игроки Голубой Лилии в открытую расхохотались.
Окончательное-Правосудие жестом запросила перерыв. Все три игрока Белой Лилии отошли за линию, где могли пообщаться без лишних слушателей. Окончательное-Правосудие была немногословна и спокойна. Игрок со среднего корта отвечал, энергично жестикулируя, три-четыре раза повторил жест отрицания. Игрок с заднего корта попытался вставить реплику, но Окончательное-Правосудие подняла руку и заговорила снова, сохраняя спокойствие. Игрок среднего корта жестом опять выразил несогласие и долго говорил, очевидно, что-то объясняя ей. Они вернулись на поле. У Окончательное-Правосудие вид был невозмутимый. Проходя мимо игрока со среднего корта, она вдруг развернулась и резко ударила его в колено рукой в фиксаторе. Треск ломающейся коленной чашечки был слышен по всему корту, и вопль игрока эхом раскатился на ошеломленно затихших трибунах.
Затем поднялся шум. Кефаль Бренд оцепенел в своем кресле. Послушник рядом с Ее-Дыхание-Объемлет воскликнул:
– Это не по правилам! Разве это по правилам?
Тем временем Окончательное-Правосудие спокойно прошла к центральной линии, взглянула на Семь-Сверкающих-Истин и доброжелательно улыбнулась ему.
Там она простояла десять минут, тихо бормоча себе под нос молитву девятого часа (Ее-Дыхание-Объемлет угадал, голос у нее был явно не певческий), пока монахи и помощники губернаторов совещались, перерывая столетние записи в поисках прецедента. Но, как выяснилось, нанести травму игроку собственной команды и тем вывести его из игры не было запрещено правилами.
* * *
Четвертый, запасной, игрок Белой Лилии, наверняка вообще не ожидавший появиться на поле, занял средний корт. Игра возобновилась. Окончательное-Правосудие двигалась с потрясающей точностью и феноменальной скоростью, посылая мяч от стены к стене сокрушительными ударами. Собственная команда еле за ней поспевала, хотя не случалось больше ни комичных недоразумений, ни непонятных усмешек.
И только когда счет стал 4:4, болельщики на трибуне Хариме поняли, что сестра Окончательное-Правосудие действительно способна одержать победу. Шум с противоположной стороны корта слегка изменился, и у Ее-Дыхание-Объемлет волоски на руках встали дыбом. Он не знал, ощутил ли еще кто эту перемену или она ему одному померещилась.
Белая Лилия заработала пятое очко: Окончательное-Правосудие выпрыгнула на метр над кортом, послав мяч прямо мимо Семь-Сверкающих-Истин с его озадаченными напарниками на среднем и заднем корте. Внезапно зрители на трибуне Хариме вскочили и заорали. Губернатор Хариме сидел тихо, будто ничего не случилось. Он знал с самого начала, понял Ее-Дыхание-Объемлет. Она пришла и сказала, что может выиграть, и тем заслужила свою роль. Ему нечего было терять, а весь риск на себя принимала Окончательное-Правосудие. Любой был бы уверен, что она потерпит поражение, но теперь Кефалю Бренду грозила потеря кресла в Совете Четырех, и...
Внезапно Ее-Дыхание-Объемлет сообразил, что наделал. На корте муассанитовые зубы Семь-Сверкающих-Истин сверкнули в мимолетной усмешке.
Ее-Дыхание-Объемлет не хотел ничьей победы. Он хотел, чтобы игра остановилась, и сейчас же. Он с самого начала понимал, что в ней кто-нибудь умрет, что в конце матча на корте убьют настоящего человека, но доселе эта мысль оставалась для него абстракцией.
– Шесть! – сдавленным голосом воскликнул послушник рядом с Ее-Дыхание-Объемлет. Шесть-четыре. Белой Лилии оставалось всего четыре очка до победы. – Если следующее очко у них выиграем...
В этот момент игру можно было перетянуть на свою сторону. Если Голубой Лилии удастся заработать следующее очко, партия начнется сначала. Окончательное-Правосудие подняла мяч, готовясь к подаче.
Ее удар был прямым и сильным. Семь-Сверкающих-Истин, заметно нервничавший, среагировал выставить руку с опозданием. Мяч по-дурацки угодил ему в лицо и разбил рот. Матч прервали. Семь-Сверкающих-Истин уперся руками в колени и тяжело задышал. Сплюнул кровь на корт. Выпрямился. Окончательное-Правосудие наблюдала за ним без всякого выражения. Она приняла переданный ей мяч для новой подачи.
Из Семь-Сверкающих-Истин и команды Голубой Лилии словно дух вышел вон. Белые быстро выиграли три розыгрыша подряд. 9:4, еще один судьбоносный момент. Если сейчас Голубая Лилия заработает очко, обе стороны вынуждены будут начинать с нуля. Гомон по обе стороны корта сделался так оглушителен, что Ее-Дыхание-Объемлет-Вселенную едва верилось в такой звук. Казалось, все вскочили, стоят и кричат. Если не считать торговца-иносистемника, который, возможно, прикидывал, а мудро ли распорядился своими взятками. Если не считать аббата Должен-Ли-Я-Один-Избежать-Смерти. Если не считать тетрарха Кефаля Бренда и губернатора станции Хариме. Эти сидели молча и неподвижно.
Еще две подачи счет не менялся. Шум еще усилился, хотя это казалось немыслимым. Затем игрок, вышедший на замену в средний корт Белой Лилии, выдал высокую свечу. Мяч пролетел вдоль всего корта. Трое игроков Голубой Лилии стояли, опустив руки по бокам, и смотрели, как мяч приземляется... сразу за их линией. Рев болельщиков – зрители на стене Ноаж Итрая вскричали от досады, а на трибуне Хариме от торжества – пронизал воздух, подобно твердому объекту. Сестра Окончательное-Правосудие подошла к Семь-Сверкающих-Истин и заговорила с ним. Ее речь была бы слышна, не заглуши ее рев зрителей, а так Ее-Дыхание-Объемлет лишь видел, что ее губы шевелятся. Ее-Дыхание-Объемлет оглянулся на трибуну Хариме – кресло губернатора Хариме пустовало.
* * *
Монах, охранявший проход на половину Белой Лилии, подошел к аббату с тетрархом. Он поклонился и заговорил. Шум все еще был слишком оглушителен, чтобы Ее-Дыхание-Объемлет расслышал его слова, но было видно, как движутся губы монаха. Он увидел, как монах разводит руки: одно послание аббату, одно Кефалю Бренду.
Должен-Ли-Я-Один-Избежать-Смерти провел пальцами по руке монаха и затем поднес к своему уху, оставив тонкую, едва заметную мембрану. Кефаль Бренд выждал мгновение и последовал его примеру.
Спустя несколько мгновений Должен-Ли-Я-Один-Избежать-Смерти поднял руку и стер устройство. Заломив бровь, он обернулся к Ее-Дыхание-Объемлет и посмотрел на него. Сделал приглашающий жест, и Ее-Дыхание-Объемлет подался вперед.
– Следуй за мной, – сказал аббат, поднялся и пошел прочь. Ее-Дыхание-Объемлет последовал за ним. Монах Белой Лилии беглым жестом, словно бы совсем не задумываясь, поднял руку и коснулся уха Ее-Дыхание-Объемлет. Вдруг Ее-Дыхание-Объемлет услышал грубоватый голос Окончательное-Правосудие, тщательно озвучивающий слова.
– Я бы этого не сделала, но ты сам выбрал вмешательство.
Он потянулся было коснуться устройства, но одернул себя. Запись продолжалась, голос звучал в ухе так близко и почти интимно, что мальчика пробила дрожь.
– Отныне ты в большой опасности, какой бы выбор ни сделал. Аббат станет тебя защищать лишь до тех пор, пока ты не выкажешь неповиновения.
Под трибунами шум малость приглушило, и Ее-Дыхание-Объемлет услышал шаги позади. Он обернулся и увидел своего брата Кефаля Бренда. Ее-Дыхание-Объемлет быстро отвернулся и снова поглядел перед собой.
– Я помогу тебе, чем смогу, – сказала Окончательное-Правосудие. – Но всякая услуга имеет свою цену.
Прозвучал сигнал об окончании сообщения.
Он прошел за аббатом в комнату за линией Белой Лилии, где стояли Семь-Сверкающих-Истин и сестра Окончательное-Правосудие, а за их спинами губернатор Хариме, который поклонился тетрарху Кефалю Бренду, но небрежно. Когда Ее-Дыхание-Объемлет вошел следом за аббатом, Семь-Сверкающих-Истин взглянул на него.
Заговорил губернатор Хариме.
– В настоящий момент брат Семь-Сверкающих-Истин-Что-Сияют-Подобно-Солнцам более ценен, чем вы, губернатор Ноаж Итрая. Пока что вы еще тетрарх. Вы потеряли кресло в Совете Четырех. Вы не сможете его вернуть без достойной команды игроков в мяч. Или без щедрых взяток, которыми, раз вы больше не тетрарх, вам будет не так легко разбрасываться.
Ее-Дыхание-Объемлет ожидал, что Кефаль Бренд взорвется в приступе ярости, но ничего не случилось. Губернатор Хариме продолжил:
– Ноаж Итрай и монастырь Голубой Лилии нуждаются в Семь-Сверкающих-Истин-Что-Сияют-Подобно-Солнцам, если хотят сохранить какие-то шансы вернуть потерянное. Но конкретно в вас они не нуждаются, тетрарх.
– И на что вы намекаете? – произнес Кефаль Бренд шелковым, угрожающим тоном.
– У меня нет желания видеть зрелище чьей-либо смерти, – сказал губернатор Хариме, – а уж тем более смерти брата Семь-Сверкающих-Истин-Что-Сияют-Подобно-Солнцам. Я уже некоторое время обеспокоен тем, что мы привыкли принимать в конце Игры как должное. Я говорю не только за жителей, но и за нас, губернаторов. Действительно, эта мера призвана была удостоверить, что каждый взыскующий должности подлинно стремится к свершению воли Той-Кто-Явилась-Из-Лилии, но какой в ней смысл, раз мы не рискуем своими жизнями? Предлагаю вернуться к практикам, более или менее отвечающим исходному своду правил Игры. Я не требую вашей смерти, тетрарх, достаточно будет, если вы посвятите остаток жизни молитвам и аскезе. Нет сомнений, что это удовлетворит Ту-Кто-Явилась-Из-Лилии. Что может быть Ей слаще пожизненного обета?
Кефаль Бренд издал рыкающий смех.
– Поступайте как вам угодно. У меня нет поводов к отставке.
Всего на миг повисло молчание. Окончательное-Правосудие стояла тихо, поза ее выражала основательность. Семь-Сверкающих-Истин не сводил взгляда с Ее-Дыхание-Объемлет.
Аббат поклонился губернатору Хариме.
– Не знай я лучше, то предположил бы, что вы и впрямь принимаете Кефаля Бренда за человека, способного пожертвовать своими амбициями для блага жителей Ноаж Итрая. Но мы оба его слишком хорошо знаем. Никаких больше уловок, губернатор. Сделайте честную подачу.
Невозмутимый губернатор Хариме ответил:
– Дело тут еще и в том, что тетрарх подкупил игрока на среднем корте Белой Лилии, предложив ему сдать матч.
– И у нас есть доказательство, – прибавила сестра Окончательное-Правосудие. На Ее-Дыхание-Объемлет накатила такая волна тревоги, что он даже пошатнулся. Она что, ожидает его признания в содеянном?
Аббат Должен-Ли-Я-Один-Избежать-Смерти качал головой в ужасе.
– Подтасовка выборов! Это серьезное обвинение. Вы сказали, что располагаете доказательством?
– Игрок признался, – сказала Окончательное-Правосудие. Ее-Дыхание-Объемлет вспомнил звук, с каким сломалась нога игрока, и подавил писк отчаяния.
– Губернатор, если я выдвину обвинение и предоставлю свидетеля, – сказал губернатор Хариме, – вы практически наверняка потеряете поддержку большей части населения. Дело вынесут на рассмотрение Совета Четырех, и вас так или иначе принудят уйти в отставку, а на ваш пост назначат кого-нибудь другого. В зависимости от того, кто это будет и кто окажется вашим врагом, вы окончите свои дни в тюрьме или даже подвергнетесь казни. – Он сделал паузу. – Вы можете избежать этого, уйдя в монахи и уступив свой пост брату, Кефалю Арешу.
Кефаль Ареш. Ее-Дыхание-Объемлет с трудом помнил, как его называли этим именем, оно казалось ему чужим.
– Кефаль Ареш еще ребенок, – презрительно бросил Кефаль Бренд. – Кроме того, он сбежал из дому и пропал без вести.
– На все Ее воля, – сказал губернатор Хариме. – Если вы не согласны или не в состоянии разыскать Кефаля Ареша, я вынесу свое обвинение на Совет Четырех и предоставлю свидетеля.
Молчание. Семь-Сверкающих-Истин и ухом не повел, продолжая смотреть на Ее-Дыхание-Объемлет.
Спустя несколько тягостных мгновений тишины заговорил Должен-Ли-Я-Один-Избежать-Смерти:
– О, если бы Кефаль Ареш сейчас был здесь...
– Вы сговорились против меня! – обвинил его Кефаль Бренд.
– Нет, – улыбнулся аббат. – Но я вижу возможность и пользуюсь ею.
Он опустил руку на плечо Ее-Дыхание-Объемлет.
Всякая услуга имеет свою цену. Окончательное-Правосудие не обязана была напоминать о том Ее-Дыхание-Объемлет, он и так это знал. Но без ее вмешательства чаши весов не были бы так явственно перекошены. Он уже оказал ей услугу. И за нее однажды, не исключено, потребует уплаты. Он не ребенок, он не глупец. В общем-то все здесь отныне его должники: губернатор Хариме, в скором будущем тетрарх, Семь-Сверкающих-Истин и аббат.
– Я Кефаль Ареш, – сказал он, испытав облегчение и одновременно тревогу. Он тут же пожалел о сказанном.
Губернатор Хариме лишь слегка повел бровью. Он оказался почти так же спокоен, как сестра Окончательное-Правосудие.
– Ну что ж, ну что ж, – молвил аббат Должен-Ли-Я-Один-Избежать-Смерти. – Бывает и такое.
– Мои поздравления, аббат, – с горечью отозвался Кефаль Бренд. – Вы добились своего губернаторства.
– Нет, – мягко сказал Должен-Ли-Я-Один-Избежать-Смерти. – Оно принадлежит Кефалю Арешу.
Ее-Дыхание-Объемлет подавил дрожь.
– Итак, вы согласны? – спросил губернатор Хариме.
– В отшельники я не уйду! Аббат, вы же обязаны...
– Подтасовка результатов выборов, – печально молвил аббат, – очень серьезный проступок.
– Будьте вы прокляты! – огрызнулся Кефаль Бренд. – Ну и ладно. Пускай Ареш становится губернатором, и посмотрим, много ли пользы вам это принесет.
– Губернатор, – сказала Окончательное-Правосудие, и Ее-Дыхание-Объемлет, оторопев, понял, что она к нему обращается, – мне бы хотелось выдвинуть предложение о судьбе брата Семь-Сверкающих-Истин-Что-Сияют-Подобно-Солнцам: пускай она определится по новым правилам.
Ее-Дыхание-Объемлет быстрым жестом выразил согласие.
– Да. Пусть так и будет.
– Отлично! – проговорил Должен-Ли-Я-Один-Избежать-Смерти. – Уверен, что мы проведем уместную случаю церемонию, и Семь-Сверкающих-Истин останется жив для новых игр.
Семь-Сверкающих-Истин, который все это время оставался безмолвен, обернулся к Окончательное-Правосудие.
* * *
– Сестра! – воскликнул он. – У вас больше веры, чем у меня, а я над вами за это подтрунивал. Вы прощаете меня?
– Я прощаю вас, – спокойно, уверенно, непоколебимо отозвалась Окончательное-Правосудие.
– Я был вполне уверен, что это вам суждено умереть. Я был так уверен. Я позабыл... – он прервался, моргнул. – Я позабыл, что это Она определяет наши поступки, а не мы сами. Хотя Она часто показывалась мне, так часто. Я всю свою жизнь, начиная с детства, провел, уверяя себя, что поклоняюсь Ей, а в действительности поклонялся сам себе. И вот Она сделала мой самообман явным даже для меня самого.
Семь-Сверкающих-Истин переместился туда, где стоял Ее-Дыхание-Объемлет, а аббат все еще не снимал руки с плеча мальчика, и пал перед ними на колени.
– Возрожденный! – воскликнул он. – Я должен был прислушаться, к тебе и аббату равно! Пожалуйста, прости меня!
Кефаль Бренд и губернатор Хариме озадаченно переглянулись.
– Брат Семь-Сверкающих-Истин, – пояснил аббат, – полагает, что Ее-Дых... Кефаль Ареш – реинкарнация святого Пусть-Ее-Веления-Станут-Зеркалом-Твоего-Сердца.
Кефаль Бренд фыркнул.
– Мне стоило бы испросить твоего благословения перед игрой, – продолжал Семь-Сверкающих-Истин. – Мне следовало бы испросить благословения Она-Велит-Я-Повинуюсь.
Он схватил руки Ее-Дыхание-Объемлет и поцеловал их. Ее-Дыхание-Объемлет смутился.
– Я поклялся, что вверю себя Ее воле, если бы даже и ценою собственной жизни, – сказал Семь-Сверкающих-Истин. – И если я отступлю от этого обета, значит, моя вера была притворством. Перенесите новую церемонию на следующий матч.
– Вы уверены, брат? – спросил губернатор Хариме. – Никто не станет вас упрекать.
– Не станет, – торопливо подтвердил Ее-Дыхание-Объемлет.
– Нелегко понять волю Богини, – молвил аббат. – Мы все делаем лишь то, что в наших силах.
– Она велит, – сказал Семь-Сверкающих-Истин. – Я повинуюсь. Сестра поймет.
– Да, – подтвердила Окончательное-Правосудие, не моргнув глазом.
* * *
Сестра Окончательное-Правосудие убила Семь-Сверкающих-Истин так же, как справлялась с любой работой – уверенным и точным движением.
После этого аббат с Ее-Дыхание-Объемлет направились в сторону линии Голубой Лилии, а за ними следовали монахи среднего и заднего кортов, неся тело Семь-Сверкающих-Истин. Ее-Дыхание-Объемлет не мог выдавить ни звука, пока не миновал линию. Кровь Семь-Сверкающих-Истин еще не засохла на его мантии. Ему хотелось сорвать с себя одеяние, стереть из памяти картину Семь-Сверкающих-Истин, неловко оседающего вперед, пока Окончательное-Правосудие сжимает руками его голову.
Он пересек линию. Кефаль Бренд, ожидавший там, горько сказал, обращаясь к Должен-Ли-Я-Один-Избежать-Смерти:
– Неважно, что происходит, пока получаешь то, к чему стремишься.
Ее-Дыхание-Объемлет спустя омерзительный миг понял, что Кефаль Бренд говорит о себе, а не о Семь-Сверкающих-Истин.
– Все мы порой так думаем, – согласился аббат невозмутимо. Как он спокоен! А ведь Должен-Ли-Я-Один-Избежать-Смерти выиграл три игры, трижды совершил то, что сейчас проделала сестра Окончательное-Правосудие.
– В других же случаях – не так. Я пошлю вам иконы, дабы вы в отшельничестве могли возносить им молитвы. Иконы святого Семь-Сверкающих-Истин-Что-Сияют-Подобно-Солнцам и Она-Велит-Я-Повинуюсь.
Он покосился на Ее-Дыхание-Объемлет.
– Губернатор, полагаю, вас не стоит дополнительно поощрять к вознесению молитв Она-Велит-Я-Повинуюсь?
Ее-Дыхание-Объемлет задумался о подслушанных переговорах, о святом Пусть-Ее-Веления-Станут-Зеркалом-Твоего-Сердца, которого утопили прежде, чем тот успел рассказать преемнику, что самая секретная келья монастыря в действительности прослушивается. Об аббате, который наставлял его, как знание того, что неведомо другим, обязательно дает преимущество. Подумал он и о сестре Окончательное-Правосудие, о ее сильных руках, запахе кожи, о ноже в ее руке, о Семь-Сверкающих-Истин... нет, не надо... о том, как ее голос в его ухе предупреждает насчет аббата. Я помогу тебе, чем смогу.
– Нет, аббат, – сказал он. – Не стоит.
