Текст книги "Тени убийства"

Автор книги: Энн Грэнджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 10

– Разумеется, утром, то есть вчера, я сразу же поехала.

Джулиет Пейнтер и Мередит Митчелл неудобно примостились за угловым столиком в оживленном баре. Ни та ни другая в иных обстоятельствах не выбрали бы такое место встречи, но у обеих времени мало, а бар удобно расположен. Мередит взяла кофе и порцию жареной картошки, а Джулиет – кофе и пончик.

Джулиет наклонилась через стол, чтобы не поднимать голос в окружающем шуме.

– Все равно собиралась после твоего звонка с сообщением о появлении так называемого Яна Оукли, будь он неладен. А на другой день пришлось в Йоркшир тащиться. Меня там уже ждали. Поэтому я отложила визит в Форуэйз. К несчастью, негодный паршивец успел привести свой план в действие. Если б раньше приехала, разгадала бы замысел и выгнала его взашей.

– Он тебе не понравился, – улыбнулась Мередит на сердитые речи, потом качнула головой и нахмурилась. – А я даже не могу разобраться. С одной стороны, мне он тоже не нравится. С другой – было что-то очень трогательное в его волнении при виде дома.

– Не верь, – хмыкнула Джулиет. – Театральное представление.

– Ян член семьи, – напомнила Мередит. – Если нет, то досконально изучил фамильную историю. Как это сделать в Польше без устных рассказов, передающихся из поколения в поколение? Кажется, он действительно верит в невиновность прадеда. Если Форуэйз служит некой семейной легендой, о нем говорили, описывали… пожалуй, разволнуешься, видя реальный каменный облик. Мне показалось, что он совершает нечто вроде паломничества.

– Святой Грааль найдет лишь чистый сердцем, – изрекла Джулиет. – В Яне Оукли нет никакой чистоты. Обыкновенный самодовольный нахал. При знакомстве закатил глаза, точно звезда немого кино, изобразил сахарную улыбку, по его мнению соблазнительную. Дурак. По крайней мере, после твоего предупреждения я позаботилась, чтобы руку не чмокнул. Фу!..

Пока Мередит слушала подругу, в голову взбрела неуместная мысль, как всегда в неуместный момент. Она почему-то задумалась, долго ли Джулиет сохранит внешность школьницы и как будет стареть. Нельзя же всю жизнь ходить с косами. Она получила в награду прекрасный цвет лица, что всегда помогает. Однако невозможно представить ее старушкой. Мередит с трудом вернулась к теме беседы:

– Выгонять его – дело сестер. Что бы он ни заявлял, это их дом, а он у них в гостях.

– Они просто не знают, как это сделать! Во-первых, его не звали. Сам навязался. Однако признали родственником, сочли долгом принять, приютить, раз приехал… – с досадой прошипела Джулиет, впившись в пончик. – Вдобавок, – уже неразборчиво прошамкала она, – разве могут пожилые женщины, одна из которых – Флоренс – совсем слабенькая, командовать молодым, сильным, решительным, абсолютно бессовестным мужчиной? Поверь мне, он на все готов.

– Пожалуй, – кивнула Мередит. И спросила, подчеркнув вопрос широким жестом: – Можно как-нибудь удостовериться, что он действительно Оукли? В конце концов, в это все упирается, правда? Возможно, просто узнал об Уильяме каким-то образом. Во многих книгах описаны широко известные исторические преступления. Может, где-то рассказано и о деле Оукли. Можно убедиться, что он настоящий?

– Увы, хотелось бы сказать, что не настоящий. Но я попросила предъявить паспорт. Выдан на имя Яна Оукли.

– Знаешь, бывают фальшивые паспорта.

– Мысль соблазнительная. Но даже если он где-то наткнулся на судебные отчеты о деле Оукли, вряд ли пошел бы на жуткие хлопоты с фальшивым паспортом. В любом случае излагает массу подробностей, которые нельзя признать ложными, поскольку неизвестно, что стало с Уильямом после оправдательного приговора суда и последующего отъезда. Если помнишь, его собственный сын вынужден был просить суд официально признать его мертвым.

– И этот самый Ян рассказывает, что потом было с Уильямом?

– Досконально, – мрачно кивнула Джулиет. – Выходит, Гадкий Уильям какое-то время разъезжал по Европе, из любопытства его занесло в Австро-Венгрию. Со временем он очутился в Кракове, который входил в то время в империю. Там ему улыбнулась удача. Он женился на другой богатой женщине, вдове польского коммерсанта с немалым доходом. У Яна есть даже старый снимок, запечатлевший Уильяма со второй женой, а где б он его взял, если не у родных? То есть, знаю, можно найти кучу старых фотоальбомов, но все это полностью совпадает с другими его утверждениями. Могу заверить, у второй жены наверняка были деньги, ибо Уильям точно женился на ней не за красивые глаза. Сам он на снимке такой же, как на том портрете, который разыскала Дамарис, – вполне собой довольный. В общем, взял дела в свои руки, с выгодой распоряжался деньгами жены, умудряясь держаться подальше от нянек и горничных, и весьма преуспел. Кто сказал, что преступления не приносят ничего хорошего?

– Только не Алан. Он убежден, что преступления многим идут на пользу. Не дурачкам, которых сажают в тюрьму, а умникам, которые ее избегают.

– Ян дурак, – энергично объявила Джулиет. – С удовольствием увижу его в камере. Передай Алану, я над этим работаю, была бы благодарна за помощь. О том и хочу с тобой поговорить.

Мередит, хлебнув кофе, поморщилась:

– Я уже пробовала. Алан говорит, что у него ничего нет против Яна. То, что он тот, кем себя объявляет, и явился незваным, еще не преступление.

– Зато вымогательство преступление, – заявила Джулиет.

Озадаченная Мередит поставила чашку. Мимо их столика прорвалась компания подростков с подносами. Переждав, она уточнила:

– Ты уверена? А я думала, у сестер Оукли нет ничего. Они дом продают, чтобы получить какие-то средства.

– Хотят продать дом, – поправила Джулиет. – Что дает Яну шанс. Слушай дальше. Кстати, это версия Яна. Естественно, пока не было случая проверить. Итак, польская жена Уильяма умерла и все оставила ему. Скончавшийся Уильям разделил состояние поровну меж своими детьми.

Джулиет подняла изящный указательный палец с ногтем, накрашенным неожиданно ярким красным лаком.

– В Польше у него было двое детей, дочь и сын. Но и в Англии тоже остался ребенок, которого он в завещании не счел нужным назвать по имени. Явно не желал, чтобы польская собственность попала в руки английского сына. Уильям, безусловно, закоренелый мерзавец.

После этой сентенции Джулиет вдохновенно продолжила:

– Загвоздка в том, в чем это «состояние» заключается. Входит ли сюда собственность в Англии? Дочь Уильяма умерла от дифтерита еще до Первой мировой войны. Польский сын унаследовал польскую собственность и доходы от акций. После той войны Краков вновь отошел к Польше, но для Оукли ничего не изменилось. Дед нынешнего Яна продолжал дело. Нам ничего не известно, кроме того, что все было потеряно при коммунистах. Отцу нашего Яна ровно ничего не досталось. Польское семейство обнищало, от него остался один Ян. После смены режима в Польше многие пытались вернуть реквизированную собственность. Наш Ян – я говорю «наш» лишь для ясности – принялся изучать семейные документы. Сначала собирался обосновать претензии на возмещение убытков, понесенных при коммунизме. Однако не нашел ничего, кроме экземпляра завещания английского прапрадеда. И теперь претендует на долю английской собственности Уильяма, которая заключается в усадьбе Форуэйз. Понимаешь, хотя деньги были у Коры, усадьба принадлежала Уильяму. Если сестры ее сейчас продадут, Ян потребует половину суммы. Объясняет, что по завещанию его дед унаследовал бы половину имущества Уильяма в Англии и поэтому он сам теперь на нее претендует. Дамарис и Флоренс в полном шоке.

– Надо посоветоваться с юристом! – воскликнула Мередит. – Я тут ничем помочь не могу. Попробуй поговорить с Лорой, сестрой Алана. Она солиситор.

– Знаю. Кстати, она и представляет интересы сестер Оукли. Я вместе с ними к ней съездила, и она объявила, что никогда с таким случаем не встречалась. Нужно время, чтобы разобраться, хотя с первого взгляда ей кажется, что Ян не вправе настаивать. Ничего не известно о подлинности завещания, о котором идет речь. Мы видели только заверенный перевод, который Ян сунул в нос Лоре. Даже если документ законный при всех отличиях континентального семейного права от английского, речь идет о завещании, составленном до Первой мировой войны в зарубежном городе, принадлежавшем к не существующей ныне империи. Никаких независимых свидетельств нет. Кроме того, заметила Лора, здесь Уильям был официально признан мертвым, и в свое время его имуществом соответственно распорядились.

– Значит, – заключила Мередит, жуя картошку, – предлагаем Яну сматываться в Польшу.

– Я предложила, а он ответил, что обратится в английский суд. К знаменитому британскому правосудию и правилам честной игры, по его выражению. – Джулиет издала нечто вроде рычания. – Тогда, по словам Лоры, начнется разбирательство, каким бы его исход ни был. Правосудие не торопится. Продажа Форуэйза отложится. Сестрам это будет стоить денег и времени. А времени у них нет, понимаешь. Им за восемьдесят, они хотят до будущей зимы устроиться в новом доме. У них остается лишь несколько месяцев, которые сведутся к неделям, чтобы продать, купить и переехать. Ян это знает. На это ему ума хватает.

– Понятно… – медленно проговорила Мередит. – Значит, по-твоему, он хочет добиться от них соглашения без суда?

– Определенно. С его точки зрения, вся прелесть в том, что ему даже не надо выигрыватьдело. Надо только его затянуть. Он хочет получить от них письменное согласие выплатить ему крупную сумму за разрешение продать дом. Иными словами, откупиться, чтобы он уехал и не тянул резину.

– Они не должны соглашаться! – вскинулась Мередит.

– Я им так и сказала, Лора подтвердила. Но они старые, непонятливые, перепуганные. А он сидит в Форуэйзе, как на девять десятых законный владелец. Без конца рассказывает, какой он бедный, какой он им друг и родственник. Настоящий Оукли. – Джулиет позволила себе кривую усмешку. – Тут я с ним согласна. Истинный Оукли. Новое воплощение Уильяма. – Она вздохнула. – Сестры в жутком состоянии. Он им внушает, что они ему что-то должны. Описывает, как семья разорилась и пострадала при коммунистах. Давит на совесть. Постоянно напоминает, что, кроме них, он единственный Оукли, будущее семьи всецело находится в их руках. Дамарис и Флоренс попали в тяжелейшее положение, выбирая между выплатой отступного и скрытой угрозой затяжного судебного разбирательства. Они не могут отдать половину денег, вырученных от продажи Форуэйза, но начинают приходить к заключению, что придется это сделать. Если это не вымогательство, то я не знаю что.

– Поговорю с Аланом, – кивнула Мередит. – Наверняка можно что-нибудь сделать.

– Я рассказала Джеффу и Пэм, они в ужасе. Пэм член совета графства и прочее, она это так не оставит. Отправилась прямо в Форуэйз, велела сестрам не предпринимать ничего, пока мы совместными усилиями не разберемся.

– Ян был там, когда она приезжала? – с любопытством спросила Мередит. – Пэм с ним познакомилась?

– К несчастью, его не было. По крайней мере, в доме. Пэм жаждала котлету из него сделать. В саду искала, изрыгая гнев и пламя, а нашла только Рона Гладстона, садовника. Он узнал ее – кажется, голосовал за нее на последних окружных выборах. В любом случае сразу к стенке припер и потребовал сделать что-нибудь с Яном. Она объяснила, что это не депутатское дело, однако, поскольку тут замешаны личные интересы, пообещала горы свернуть и всякое такое. У Пэм большой опыт по охлаждению разгоряченных налогоплательщиков.

– Значит, тот самый Гладстон встревожен?

– Безумно, по выражению Пэм. Обожает старых леди, как он называет сестер Оукли, и невзлюбил Яна с первого взгляда. – Джулиет пронзила гневным взглядом проталкивавшегося мимо юнца в надетой задом наперед бейсболке и расплескивавшего кофе в опасной близости. – Пэм свое дело сделает. Она молодец, хоть иногда хватает через край. К примеру, постоянно старается свести меня с Джеймсом.

– С викарием?.. С Джеймсом Холландом? – изумилась Мередит. – Н-ну… по-моему, он очень славный.

– Замечательный. Я его очень люблю, как друга. Но как мужа?.. Скажи на милость, какая из меня жена викария? Навещать бедняков и больных – это не для меня.

– Теперь жены викариев совсем другие. Карьеру делают.

– Чтобы делать карьеру, я должна жить в Лондоне, а не в доме викария в Бамфорде, где сквозняки гуляют. Мы с Джеймсом старые друзья, только, по-моему, он хочет на мне жениться не больше, чем я за него выйти. Впрочем, – отмела тему Джулиет, – это не имеет ни малейшего отношения к Дамарис и Флоренс.

– Алан наверняка поможет, – оптимистично заявила Мередит. – Может быть, если Ян догадается, что за ним наблюдает полиция, то испугается и будет вести себя прилично.

Взгляд Джулиет стал рассеянным, устремился вдаль.

– Знаешь, в Йоркшире я познакомилась с пожилым джентльменом, который признался, что перестрелял бы людей, доставляющих ему неприятности. Я очень хорошо его понимаю. Без малейших сомнений убила бы Яна Оукли. Это был бы не грех, не преступление, ничего подобного. – Она вновь посмотрела на Мередит. – Просто восстановление порядка.

Мередит возвращалась в офис в глубоких раздумьях. Толкнув дверь, вернулась в настоящее. Склонившийся над ее столом Адриан моментально отпрянул, будто кто-то обжег ему пятки.

– Ох, Мередит… – робко пробормотал он, сорвав с носа очки в золотой оправе. – Я думал, вы обедаете с друзьями…

– Просто деловой ланч, – угрюмо ответила она. – Вам что-то понадобилось на моем столе?

– А… корректорская замазка… если найдется. Ошибок наделал в заметках.

Мередит подошла, взяла белый пузырек и молча протянула.

Он успел оправиться и игриво заметил:

– Надо же, перед носом стояла!

– Адриан, – спокойно сказала Мередит, усевшись за стол, – я не дура. Когда закончите правку, закрутите поплотней крышечку, а то высохнет.

Он попятился в свой угол и принялся деловито перебирать бумаги, демонстративно что-то замазывая.

Болван! Мередит чувствовала не просто раздражение, но целеустремленную решимость. От Адриана надо избавиться. Как и от Яна Оукли. Пока неясно, как этого добиться. Но наверняка есть способ.

Мередит не знала, что другие уже уговаривают Алана Маркби принять меры к изгнанию Яна. Первой ему позвонила сестра Лора:

– Возможно, формально он не нарушает закон, но фактически это мошенник. Пытается выманить деньги у двух старушек. Я их солиситор. Посоветовала… уговаривала обождать, пока его историю проверят, установят личность, а они говорят, ему о семье слишком много известно, не может он быть самозванцем. Хотят только, чтобы уехал, если для этого нужны деньги, заплатят. Если в конце концов согласятся, это их решение, я не смогу воспрепятствовать. Кстати, конфиденциальности не нарушаю. Предупредила, что считаю необходимым с тобой поговорить. Они только рады. Можешь к ним съездить? Они тебя знают. С давних пор помнят нашу семью, даже чокнутого дядюшку Генри. Наверняка к твоим словам прислушаются.

Через пятнадцать минут позвонила Памела Пейнтер.

– Осмелюсь предположить, Алан, что ты не любишь, когда тебя дергают на работе. Джефф терпеть не может, – начала она обычным резким тоном. – Но звонок, можно сказать, официальный. Тебе известно о некоем молодом человеке, который называет себя Яном Оукли?

Алан подтвердил, что известно. Известно также и о завещании, и о претензиях. Нет, все это ему не нравится.

– Ну, тогда, – энергично заявила Памела, – ты должен что-то сделать.

– Это не дело полиции, Пэм.

– И не дело совета графства. Но это наш долг, Алан! Человеческий долг.

Данное утверждение подсказало вопрос:

– Ты обращалась к Джеймсу Холланду? Может, если с Яном Оукли поговорит священник…

– Хорошая мысль. Сейчас же его отыщу. Но мы все должны принять участие. Все, Алан. Нельзя спускать с рук этому Яну.

В результате, когда Мередит вернулась вечером, Алан уже ее поджидал.

– Отправляемся ужинать, – объявил он.

– Замечательно. – Она швырнула в кресло кейс, сбросила туфли. – Дай только душ принять, переодеться… – Вдруг заметила его загадочное выражение и преисполнилась подозрений. – Почему и куда?

– Предлагаю «Перья» на пробу.

– Бар рядом с Форуэйзом? По слухам, там кормят неважно.

– Ян Оукли каждый вечер там ужинает.

– Ох, – вздохнула Мередит. – Я как раз о нем хочу поговорить. Мы с Джулиет сегодня встречались за ланчем.

– Мне Лора звонила. И Памела Пейнтер.

– Насчет завещания? Насчет того, что Ян Оукли вымогает у сестер деньги?

– Он не нарушает закон, – ответил Алан. – Надо действовать осторожно. Но не стоит лишать себя небольших удовольствий.

– Действительно неважно, – решила Мередит, войдя в паб.

Вполне справедливое определение для «Перьев» – старой каменной постройки с шиферной крышей. В свое время, вероятно в середине XIX века, ее расширили без всякого уважения к оригинальному стилю, получив в результате беспорядочную мешанину. Внутри тоже полная безвкусица. Старые рельефные обои на каменных стенах, хоть и выкрашенные недавно кремовой краской, уже потемнели от табачного дыма, отстали, разошлись по швам. Исторические дагерротипы в рамках соответствуют цветовой гамме. Подлинные, но не особенно интересные. На лучших запечатлены работники «Перьев», позирующие перед таверной где-нибудь в 1900 году. Мужчины в котелках, за исключением юнца в шотландском берете. Хозяйка в трауре. В «Перьях», заключила Мередит, никогда не было весело. У ног хозяйки на снимке скалится бультерьер, как бы предупреждая об этом факте каждого, кто еще не понял.

Тем не менее зал почти полон.

– Вон он, – шепнула Мередит, схватив Алана за руку.

Ян сидел в дальнем углу, покончив с едой, положив нож и вилку, отодвинув в сторону тарелку. Настоящий изгой, подумала Мередит, как тогда, на стоянке такси – одинокий молодой человек, которому даже поужинать не с кем. В душе шевельнулось сочувствие.

– Может, подойдешь, завяжешь беседу? – пробормотал Алан. – Я возьму чего-нибудь выпить.

– Ладно. Мне сидра.

Он пошел к стойке, Мередит подошла к столику Яна. Сообразив, что кто-то стоит перед ним, тот опасливо поднял глаза. Когда узнал, она с испугом увидела, что лицо его радостно вспыхнуло, темные глаза возбужденно загорелись. Такая реакция сильно смутила ее и в прошлый раз.

– Да ведь это моя добрая знакомая из поезда! – Ян вскочил, толкнув стол, отчего опасно накренилась кружка с пивом. – Вы самая первая приветствовали меня в Англии и теперь снова здесь! Прекрасно, просто замечательно! – Он протянул руку.

– Не вставайте, пожалуйста, – сказала Мередит, вцепившись в спинку пустого стула, чтобы не споткнуться под бурей энтузиазма и избежать церемонии целования ручек. – Я просто подошла поздороваться и спросить, как вам нравится в Англии.

– Все отлично, чудесно, поверьте, – захлебывался Ян, настойчиво указывая на стул. – Пожалуйста, прошу вас, садитесь. Знаете, мне страшно хотелось вас снова увидеть. Я рассказывал своим кузинам, мисс Пейнтер, всем и каждому, как вы были добры ко мне.

– Мой спутник отошел за выпивкой, – оборвала Мередит горячую тираду, хотя отодвинула стул и уселась. – Вам нравится здешняя кухня? Мы тут решили сегодня поужинать.

Ян задумчиво оглядел пустую тарелку и пожал плечами:

– Горячее, съедобное… какой-то мясной пирог.

На них упала тень, они подняли голову и увидели Маркби со стаканами в обеих руках.

– Ах, Алан! – фальшивым тоном воскликнула Мередит. – Позволь представить Яна Оукли. Я тебе говорила, мы в поезде познакомились.

Оукли с готовностью протянул небольшую сильную загорелую руку. Мередит кольнула совесть. Алан присоединился к компании.

Обретя собеседников, Ян воспрянул. Мередит вновь прониклась к нему неразумной симпатией. Ей самой не хотелось бы каждый вечер ужинать в одиночестве в углу убогого паба. Только лучше бы он не навязывал ей роль «доброй знакомой». Она к нему вовсе не расположена. Сидит за столом под ложным предлогом. Впрочем, все это предвидела, решив свести его с Аланом.

– Как поживают сестры Оукли? – осведомилась она, когда Ян рассказал, что был в Бамфорде, нашел его очаровательным, гулял в окрестностях, прекрасных, как на картинках.

– У кузин все отлично, – охотно ответил он. – Знаете, они мне страшно рады.

Это было сказано таким самодовольным тоном, что Мередит опешила. Неужели он действительно не имеет понятия, сколько неприятностей доставляет самим своим присутствием и претензиями?

– Вероятно, – осторожно продолжала она, – их потрясло появление неизвестного родственника.

Ян признал, что это действительно было для них сюрпризом.

– Для меня тоже, – подчеркнул он. – Я с большим удивлением узнал об их существовании.

– Как же это вышло? – сдержанно спросил Алан.

Ян моргнул и уставился на него с окаменевшим лицом.

– Как вы узнали о существовании сестер Оукли? – повторил вопрос Маркби.

Ян опять оживился, словно внутри щелкнул выключатель:

– Один мой польский друг ездил в отпуск в Англию. Я рассказал ему о доме все, что знал из семейных преданий. Попросил посмотреть, если в тех местах будет. Не знал, стоит ли он еще на месте, но думал, что шанс есть. Ну, друг так и сделал, вернулся, сообщил, что дом не только на месте, но в нем еще живут члены семьи. Тогда я написал… и получил ответ. Теперь мы отлично поладили. – Довольный собой, он допил пиво. – Разрешите вас угостить?

– Ох нет, но все равно спасибо, – отказался Алан. – Мы сейчас возьмем меню. А вы еще долго пробудете?

– В «Перьях»? – озадаченно переспросил Ян.

– Нет. В Форуэйзе, – вежливо пояснил Маркби, и Ян вспыхнул:

– Ну, знаете, я только приехал.

Действительно хитрый и непробиваемый, раздраженно подумала Мередит. Джулиет права. Хороший актер. Симпатия угасла.

– Я всю жизнь знаю сестер Оукли, – заговорил Алан. – Когда был еще маленьким, мать брала меня с собой в Форуэйз. Тогда был жив их отец, старый мистер Эдвард Оукли, прикованный к инвалидному креслу. Дом казался мне неприятным и страшным, хотя женщины так меня привечали, что это с лихвой компенсировало нехорошие ощущения.

На лице Яна возникло опасливое выражение. Он пристально разглядывал Маркби, точно так же, как смотрел на Мередит в поезде.

– Не сомневаюсь, – вымолвил он. – Они очень гостеприимные.

– Но все-таки, – продолжал Алан, – вы, наверно, вернетесь к своей работе в Польше. Вы ветеринарный врач, как я понял?

– Да-да, ветеринар. – Ян все сильней беспокоился, сильные загорелые руки ерзали по краю стола. – А вы? Работаете в Лондоне, как Мередит?

– Слава богу, нет. Каждый день ездить туда и обратно – это не для меня. Я работаю здесь… Почти здесь. В региональном полицейском управлении.

Руки Яна застыли.

– Правда?.. В каком качестве? – Вопрос тоже как бы застыл в воздухе.

– Суперинтендент уголовной полиции, – жизнерадостно ответил Маркби. – Детектив.

Ян медленно прикрыл глаза, как в поезде, когда напомнил Мередит крупного кота. Минуту посидел неподвижно, потом взял себя в руки и встал.

– Ну, очень рад снова видеть вас, Мередит, и познакомиться с вами, суперинтендент. Но вам надо поужинать, а мне вернуться в Форуэйз. Кузины будут гадать, куда я подевался! – Он выбрался из-за стола и послал им улыбку, сверкнув золотым зубом. – Рекомендую мясной пирог и жареную картошку. – И быстро удалился.

– Ох, – горестно вздохнул Алан, – так всегда, как только люди узнают, что я коп.

– Он услышал предупредительный выстрел, – с удовлетворением заключила Мередит, – и струхнул. Вина была прямо на лбу написана, когда удирал. Ну, теперь ему известно, что ты знаком с Оукли и интересуешься. Как он тебе показался?

Алан поразмыслил.

– По-моему, довольно жалкий.

– Не стоит ему симпатизировать, – подчеркнуто жестко сказала Мередит, забыв о собственной мимолетной жалости к Яну в первую минуту. – Он играет. Я сначала клюнула, а Джулиет раскусила мгновенно.

– Я не говорю, что мне его жалко, – тряхнул головой Алан, и светлые волосы, как обычно, упали на лоб. – Я коп, помнишь? Испытываю симпатию, только когда считаю, что человек этого действительно достоин, хотя таких встречаю все реже и реже. Хочешь услышать честное мнение? Я согласен с тобой и с Джулиет. Он, безусловно, хороший артист в своем роде. Но преступник ли? – И добавил, не дожидаясь ответа: – Точно не ветеринарный врач. Ставлю последнее пенни. Я бы сказал, работает с животными, на свежем воздухе. Может быть, конюх на той племенной ферме, о которой тебе рассказывал. Но определенно не дипломированный специалист.

– Думаешь, обманщик? – нахмурилась Мередит.

– Насчет своих занятий лжет. Однако подозреваю, что он действительно Оукли.

– Зачем тогда лжет о работе?

Алан снисходительно посмотрел на нее:

– Да ладно. Молодые люди врут по самым разным причинам. В данном случае ради имиджа, чтобы произвести впечатление на встреченную в поезде женщину. Хорошо, это глупо, но вполне понятно. Взгляни с его точки зрения. Явился неизвестно откуда, хотел понравиться симпатичной попутчице. Возможно, надеялся что-нибудь выгадать. Это вполне по-человечески.

– Ты так относишься ко всем мошенникам, с которыми имеешь дело? – Мередит возмущенно сверкнула ореховыми глазами.

– Нет, конечно. Но я имел дело со многими мошенниками, среди которых встречались и отъявленные мерзавцы, и жалкие неудачники. Если Ян мошенник – что не установлено, – то из последней категории.

– Мошенник, – настаивала Мередит. – Выманивает у сестер деньги.

– Мм-да… – задумчиво протянул Алан. – Может, просто ситуацию не понимает. Приехал из Польши, где, смею сказать, живет в маленькой квартирке. Сестры живут в большом доме на обширном участке, причем их всего две. Для него это значит, что они богаты. Больше того, они члены семьи. Почему бы им не помочь бедному родственнику? Взгляни с его точки зрения.

– Дом разваливается, – возразила Мередит. – Если он не видит, то совсем слепой. Они ходят в старой одежде, питаются сэндвичами.

– Значит, богатые, но с причудами. Ему трудно понять их реальное положение. Он не знает, что такое благородная бедность. Раздобыв завещание прадеда, вполне мог убедить себя, что имеет право на долю воображаемого богатства Оукли. Вполне мог представить себя английским джентльменом в усадьбе и всякое такое, знаешь.

– Ну, так пусть поскорее опомнится от мечтаний. Я снова поговорю с Джулиет.

Их перебил резкий голос:

– Вот поганый паршивец!..

Оба с недоумением оглянулись.

Крупная женщина с вытравленными добела волосами, в оранжевом свитере, усыпанном золотыми звездами, стояла над ними на манер Юноны, уткнув руки в боки. Видя, что привлекла внимание, она продолжала:

– Я здешняя хозяйка, Долорес Форбс. А вы, – обратилась она к Алану, – суперинтендент Маркби. Знаю вас.

– Кто не знает, – горько вздохнул он.

– Фото в газете видела, – сообщила Долорес. – И в местных новостях по телику. У меня на лица хорошая память. Это необходимо, когда держишь паб. Никогда не забуду тех, от кого одни неприятности.

Прежде чем Маркби успел уточнить, какие неприятности он мог невольно причинить Долорес Форбс, та указала на объявление, пришпиленное над стойкой:

– Видите? Из одного заведения выгонят, ни в одно другое не пустят. Все бары в округе договорились. У меня скандалов не бывает. Как только увижу какого-нибудь хулигана, сразу даю от ворот поворот и обзваниваю остальных. Мы им никаких шансов не оставляем.

– Вижу, – уважительно кивнул Алан. – Рад слышать.

Долорес наклонилась над столиком, что было весьма опасно – под внушительным животом центр тяжести сместился, и стол покачнулся.

– Мисс Оукли, – сообщила она, по ее мнению, шепотом, – попросила меня кормить этого парня. Он им какой-то родственник. Личность темная. По-моему, лучше бы убирался, откуда пришел. Как я уже сказала, у меня шестое чувство на дурных людей. – Завершив сообщение, она распрямилась, к облегчению слушателей, и спокойно спросила: – Хотите меню посмотреть? – Схватила грязную тарелку Яна, отставила, и через секунду на стол шлепнулось меню.

Мередит оглядела зал, почти полный, но тихий, мрачный. Видно, посетители запуганы. Долорес никакой чепухи не потерпит, поэтому никто не шумит и не веселится.

– Действительно хочешь здесь ужинать? – спросила она Алана. – Может, еще куда-то пойдем?

Украдкой взглянула на хозяйку за стойкой, которая излагала свое мнение еще каким-то несчастным клиентам.

– Не хочу, но как теперь уйти? Она нас видела, – сморщился Маркби. – Объявит ренегатами.

– Сейчас можно улизнуть… смотри, ушла!

– Тогда скорей, пока не вернулась.

И они удрали, как дети, которые напроказили, зная, что позже последует наказание.

– Хорошо! – гневно прозвучал в трубке голос Джулиет. – Очень жалко, что Алан занял такую позицию, и это меня удивляет. Я надеялась, что он сотрет его в порошок.

– Алан сделал все, что мог, – продемонстрировал, что давно знает Оукли и интересуется. Яну известно, что он полицейский. Это произвело определенный эффект, – твердо сказала Мередит.

В трубке послышалось фырканье.

– Ну ладно, если Алан не хочет, мы с тобой будем действовать.

– Почему со мной? – встрепенулась Мередит. – Я внесла свою лепту.

Отделаться не удалось.

– Еще внеси. Слушай, Ян на тебе помешался. Постоянно твердит, какая ты добрая, милая, первая подружилась с ним в Англии. Поверь, ты произвела впечатление! Меня он слушать не будет из-за моих деловых связей с Оукли. Я заинтересована в продаже дома. Откровенно намекает, будто я, по его убеждению, стараюсь оторвать кусок. Грязный жулик судит обо мне по себе! А ты никакого отношения к Форуэйзу не имеешь. Поговори с ним одна, без Алана. Он тебя выслушает.

– Ох нет! – энергично отказалась Мередит. – Не желаю иметь с ним никакого дела. Алан что-нибудь придумает. Дай ему время.

– Некогда ждать, пока Алан придумает! Ты должна помочь, Мередит. Перехитрим хитреца. Пожалуйста, не возражай. Это невозможно. Позови его куда-нибудь, уболтай, уговори отказаться от претензий.

– Ты переоцениваешь мои способности.

– Чепуха. Он тебя уважает. Пожалуй, одну тебя. Хочет, чтобы ты хорошо о нем думала. В любом случае ты профессиональный дипломат. Для тебя это детские игры.

– Я была… профессиональным консулом. Занималась потерянными паспортами и британскими гражданами, попавшими в те или иные неприятности. Добивалась допуска в несколько зарубежных тюрем для встречи с задержанными британцами… вот и все.

– По-моему, неплохая основа, – заявила Джулиет. – Ну же, Мередит, не уходи в сторону!

Мередит понимала, что трудно отвергнуть подобную просьбу, и сдалась:

– Когда мне с ним встречаться? Всю неделю на работе в Лондоне.

– Договорись на субботу.

– Не так-то просто, живя под одной крышей с Аланом. – Мередит помолчала, подумав, что многое непросто под одной крышей с Аланом. Придется объясняться, чего раньше никогда не бывало.

– Мередит! Слушаешь? Тебя не слышно!..