Текст книги "Зловещая тайна Вестерфилда"

Автор книги: Энн Грэнджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 6

Маркби сунул руки в карманы бутылочно-зеленого непромокаемого плаща и окинул желчным взглядом неухоженый сад Лорримера, заросший сорняками.

– Вы вон там были, сэр? – спросил сержант Пирс, указывая в дальний конец участка за неподстриженной живой изгородью из пушистых кустов. – Человек действительно приложил руку.

Маркби хмыкнул и пошел к ограде, отделявшей сад от соседнего, одобрительно глядя на ровные, аккуратно вскопанные овощные грядки.

Пирс, гадая, что у шефа на уме, продолжал:

– Принадлежит старику Берту Ювеллу. Местный чудак и настоящий старый ворчун. Однако несчастья его как бы притягивают. Счастлив, как поросенок, среди всей этой нашей нынешней заварухи. Мне пришлось его выгнать. Без конца путался под ногами.

– Нас с вами тоже притягивают несчастья, – кисло заметил Маркби. – Без них мы остались бы без работы. Как я понимаю, вы расспросили старика, прежде чем выгонять?

Пирс кивнул:

– Если можно так сказать. Вряд ли кто-нибудь может вести с ним связную беседу. То и дело отклоняется от темы, рассказывает про деревню, про старые времена, про котов. Покойник держал пару котов, которые рыли ямы в саду у Ювелла. – Пирс помолчал. – А про этот случай он говорил как-то странно. Начал подробно и вдруг замолчал.

– Да? – тихо молвил Маркби, подняв брови.

– Да, сэр. Знаете, я подумал, может, он что-то скрывает. Мы его никогда не заставим признаться.

Маркби посмотрел на небо. По нему летели темные тучи, которые вечером, если не к чаю, принесут дождь. Дождь может смыть полезную информацию. С осмотром сада надо поспешить. Он повернулся и пошел обратно к коттеджу. Пирс последовал за ним.

– В дом заглядывали, сэр? Истинный кавардак и разгром.

– Да, – подтвердил Маркби, оглядываясь вокруг. – Кто-то сильно старался что-то отыскать. Возможно, сам парень. Хотя это было бы несколько странно. Конечно, придется дождаться результатов вскрытия, но надо внимательно поглядывать по сторонам. Я пойду в большой соседний дом. – Он махнул в сторону ректория. – Хочу поговорить с тем, кто его обнаружил.

– Дом принадлежит кинозвезде, – осторожно напомнил Пирс. – Еве Оуэнс. Я ее еще ни разу не видел. А леди, которая обнаружила тело, зовут Мередит Митчелл. Она консул. В гости приехала, остановилась тут.

– Знаю. Я с ней встречался.

Пирс скрыл изумление.

– Да, здесь уже побывал репортер из «Бамфорд газетт». Новости быстро распространяются. А раз это случилось рядом с домом Евы Оуэнс, люди тем более интересуются. Только вряд ли ему удастся проникнуть внутрь.

Маркби позволил себе улыбнуться.

– Полагаю, мисс Оуэнс и ее окружению приходилось сталкиваться с более серьезным вторжением прессы, чем «Бамфорд газетт». У него мало шансов.

* * *

Инспектору повезло больше – он проник в ворота, поднялся к парадному старого дома, лишь там обнаружив преграду в виде внушительной фигуры Лючии, которая, подбоченившись, сверкала на него глазами.

– Хотите повидать мисс Оуэнс? Она очень расстроена. Народ приходит, уходит, парень умер… – Лючия огорченно вздохнула. – Очень плохо, когда молодой человек умирает.

– Собственно, я хочу видеть мисс Мередит Митчелл, – терпеливо объяснил Маркби.

– Она в саду. – Лючия кивнула за угол дома.

Маркби поблагодарил и, обойдя дом, двинулся мимо солдатских шеренг шалфея в запущенную часть сада. Там наткнулся на Мередит, которая уныло смотрела на поросшую мохом урну, и у него было время ее разглядеть, пока она его не заметила.

По его оценке, лет тридцать пять, симпатичная простушка, не такая высокая, какой казалась на высоких каблуках за обедом, но все-таки высокая для женщины в туфлях на плоской подошве. Густые блестящие темные волосы подстрижены деловым коротким кружком. За обедом она поразила его своей серьезностью, не лишенной чувства юмора, хотя эта любопытная встреча, казалось бы, не давала особой возможности познакомиться с такими чертами ее характера. Сейчас, как и тогда, он подумал, что эта женщина добивается успехов в избранной ею профессии, не производя впечатление своим внешним видом, ибо не видит необходимости полагаться на нечто столь эфемерное. Знает свое дело и хорошо его делает. Ему скорей понравилось, как она выглядит. Но это не имело никакого значения.

– Снова здравствуйте, – сказал он и, когда она подняла глаза, добавил: – Вы похожи на героиню викторианского этюда. Раздумья о Смерти в английском саду.

– Вполне понятно, можно извинить, – холодно ответила Мередит. – Нынче утром я обнаружила мертвеца.

– Простите… дурная глупая шутка. Неудачная попытка застать свидетеля врасплох. Мне бы хотелось, чтоб вы рассказали об этом, если не возражаете.

И она это сделала, кратко и ясно. Видно, уже прошла с Пирсом. Иногда повторение помогает людям вспомнить какие-то факты, упущенные на первом круге. Иногда производит обратный эффект, и они ограничиваются скупым точным рассказом. Казалось, она говорит с осторожностью. Не перемежает изложение возгласами: «Это было ужасно!», не описывает свои переживания, но у Маркби возникло подозрение, что она очень сильно расстроена.

– Может, пройдемся по вашим следам? – вежливо предложил он.

– Хорошо. Вот здесь я шла. – Мередит направилась вглубь к разросшимся кустам и наполовину исчезнувшим клумбам, которые оскорбляли его душу садовника и напоминали об ушедшем детстве.

– Что вас сюда привело? – спросил он, хмурясь на буйно вьющиеся розы и садовую скульптуру, тонущую в траве.

– Хотела просто осмотреться. До тех пор не имела возможности погулять вокруг дома.

– Интересуетесь садоводством? – Он с удивлением услышал в своем голосе нотку надежды и постарался спрятать ее, нахмурившись и отдирая пальцем ветку ивы от разбитой балюстрады.

– Не очень. Люблю цветы, но растить не умею.

– А для меня это в своем роде хобби, – признался он. – Верней, было бы, если б время имелось. Нечего и говорить про приличный сад. В данный момент у меня только патио, как его называют агенты по недвижимости, а я – задним двором с тремя-четырьмя цветочными кадками.

– Ева очень обрадуется, что вы занимаетесь этим делом, – неожиданно проговорила Мередит очень тихо. – Вы как бы член семьи. Это несколько омрачит свадьбу. Я вовсе не хочу сказать, будто смерть Лорримера не так важна, просто… она случилась в самый неподходящий момент. Звучит все равно легкомысленно, извините. Вы меня понимаете.

– Да. – Маркби помолчал. – За обедом вы говорили, что встречали Лорримера.

– Встречала. Вчера утром еще раз.

Маркби отвел глаза от упавшего куста сирени с корявыми ветками и пристально посмотрел на нее.

– У кладбищенских ворот на церковном дворе. Он искал кота. И плохо себя чувствовал. – Она взглянула на него ореховыми глазами. – Жутко выглядел. Фактически упал на дороге, мне пришлось помочь ему дойти до коттеджа. Его стошнило на кухне, но он не позволил мне вызвать врача. Сказал, что и раньше тошнило, и винил в том пиво в «Мышастой корове».

Она замолчала – как показалось Маркби, обдумывая, не добавить ли еще что-нибудь, но вместо этого снова пошла вперед, бросив только:

– Сюда.

Они дошли до калитки в стене.

– Здесь я вышла на аллею Любви. – Мередит вновь замолчала.

Неподходящее название, решил Маркби, а потом задумался, так ли это, в конце концов, и думает ли она то же самое? Открыл шпингалет под ее наблюдением и шагнул на аллею Любви. Вернувшись, спросил:

– Есть здесь еще такая калитка?

– В садовой стене? Если и есть, я не видела.

– М-м-м. – Он закрыл дверь и старательно опустил болт. Потом вытащил носовой платок, вытер пальцы, видя краешком глаза, как она нетерпеливо топчется на месте. – Значит, через эту дверцу фактически можно попасть на участок, минуя охранную систему на передних воротах.

– Да, но она заперта изнутри. С аллеи Любви невозможно открыть.

Маркби покосился на испачканный платок, прежде чем снова сунуть в карман.

– Кстати, насчет кота, – сказала Мередит. – Я слышала, как он кричит. Сиамские кошки весьма дорогие. Лорример их очень любил. Что с ним будет?

– Я бы обратился в Общество защиты животных, – ответил он. – Там без труда пристроят в хорошие руки чистопородную сиамскую кошку. Если не найдется близкий родственник, который возьмет кота. Впрочем, Лорример, кажется, был довольно одиноким. Пирс – мой сержант – говорит, он не пользовался в деревне популярностью. Не догадываетесь, почему?

Мередит пожала плечами:

– На мой взгляд, довольно приятный молодой человек. Но не местный. К тому же, осмелюсь сказать, деревенские жители не считают гончарное дело настоящим занятием для мужчины.

– Башмаки не заляпаны грязью? Не обветренный загорелый трудяга?

– Если угодно.

– По таким меркам я тоже не пройду испытание, – добродушно заметил Маркби.

– Полагаю, пройдете, – фыркнула Мередит. Потом снова сгорбилась. – Наверно, будет вскрытие. Когда вы получите результаты?

– Скоро. После того как вы обнаружили тело… пошли прямо в ректорий?

Она встряхнула темными волосами.

– Нет. Побежала к нему в коттедж, искала телефон. Его не оказалось.

– Больше ничего необычного не заметили?

В ореховых глазах на секунду мелькнуло непонимание, сменившееся прозрением и испугом.

– Там был страшный разгром… Я особого внимания не обратила. Вчера утром тоже был беспорядок. Только… да… в этот раз хуже. Книги на полу… Я ни до чего не дотрагивалась, только оглядывалась в поисках телефона. – Мередит сделала глубокий вдох. – Слушайте, вы считаете его смерть подозрительной?

– Я всегда питаю подозрения. Здоровый молодой человек так просто не падает замертво.

– Он был не совсем здоров. Вчера у него были проблемы с желудком. Может быть, самоубийство?

– Самоубийство? – ошеломленно воскликнул Маркби. – А чем объясняются прежние приступы рвоты? Тренировками?

– Не знаю, – с жаром ответила Мередит. – Просто… альтернатива – убийство, да? Я не переворачивала коттедж вверх дном, но кто-то же это сделал!

– Да, я тоже так думаю. Взломщик торопился, возможно, его кто-то спугнул, пришлось бежать, может быть, не добившись успеха. Кто бы это ни был, он мог обыскивать коттедж, когда вы шли по саду к калитке, перешли аллею Любви и вошли в мастерскую. Увидел в кухонное окно и удрал. – Маркби нахмурился. – Впрочем, все это домыслы. И об убийстве говорить пока рано.

Они пошли от ворот обратно через сад. Вновь глядя на царивший там хаос, Маркби невольно воскликнул:

– Хотелось бы мне взять этот сад в свои руки! Помню, каким он был, когда его держали в порядке. У моего дяди был постоянный садовник, и горе любому, особенно мальчишке, который хотя бы просто ветку сломает! Ведь ее потом так трудно вырастить… Эй, вот нежданная встреча!

Он остановился так резко, что Мередит едва на него не наткнулась.

– Что это? – спросила она. – Я подумала, крокус цветет не вовремя.

– Нет, это не крокус – безвременник. Собственно, вообще не родственник крокусу, несмотря на необыкновенное сходство. Его еще называют осенним безвременником, зимовником, луговым шафраном, колхиумом. Он сначала выбрасывает цветы, а потом уже листья. – Маркби вытащил из кармана шариковую ручку, осторожно опустил один лепесток. – Видите тычинки? Их шесть, а у крокуса три. И еще, в отличие от крокуса, он ядовитый.

Он выпрямился, на этот раз чуть не попав затылком Мередит в нос, пока она разглядывала цветок через его плечо, и извинился.

Она осторожно обошла инспектора кругом, подозрительно глядя на растение.

– Вот этот цветочек?

– И все прочие части растения. Это не единственное ядовитое садовое растение. Еще папоротники, наперстянка, шпорник… Пионы тоже. Сад – потенциально опасное место.

– Чтобы отравиться, их надо съесть, – заметила она. – Кто будет есть пионы и шпорник?

– Порой безвременнику не мешают расти на пастбище, животные съедают и заболевают. Известны случаи, когда яд попадал в молоко у молочных животных, пившим его людям становилось плохо. Дети порой едят цветы, например лютики, и тяжело болеют. Травники умеют без всякого вреда их использовать, но всегда очень тщательно отмеряют количество. С помощью безвременника лечили лейкемию и, кажется, подагру. Китайцы умело используют пион в травяных настойках. Но обычному человеку я не посоветую их пробовать.

Мередит нахмурилась, ничего не ответила. Они подошли к дому.

– Хотите поговорить с Евой и Сарой? – спросила она, остановившись на ступенях парадной лестницы. – Обе очень расстроены. Вряд ли вам что-нибудь скажут.

– Сейчас не стану беспокоить, – сказал Маркби. – Возможно, попозже вернусь на два слова. – Он обратил внимание на сильную бледность Мередит и сочувственно добавил: – Я бы на вашем месте зашел в дом, выпил пару стаканчиков доброго виски.

– Не люблю виски, – сморщилась она, на лице неожиданно появилась на удивление привлекательная улыбка, а когда исчезла, она серьезно сказала: – Ожидая полицию, я успела немного посмотреть керамику. Понимаете, я не совсем бесчувственная, но это было лучше, чем смотреть на него…

Маркби кивнул.

– Он был вполне хороший мастер. Есть, конечно, китч, но есть и настоящие вещи. Если бы ему не приходилось лепить пепельницы для сувенирных киосков, мог бы вырасти в серьезного художника и добиться известности.

– Если бы да кабы, – спокойно проговорил Маркби, – по определению не поддаются анализу и оценке. Открывая садовую дверцу на аллею Любви, вы действительно просто опустили шпингалет?

– Да. Дверь была не заперта.

Они разошлись. Возвращаясь к машине, он думал, что, может быть, следует попросить отстранить его от этого дела, пока оно только начато. Однако нельзя привести ни единой разумной причины, кроме внутреннего неудовлетворения и, пожалуй, чего-то еще. Старший инспектор вслух произнес:

– Боже, нет! В твоем возрасте…

* * *

Мередит проследила за отъехавшим Маркби и вошла в дом. Закрыла за собой дверь, совсем упав духом, чувствуя, что вела себя не так, как следовало. Она и раньше общалась с полицией, но только за границей, всегда по служебным консульским делам. Профессия воспитала в ней определенную осторожность и скрытность, инстинктивное стремление не все рассказывать. Поделись информацией, насколько необходимо. Руководствуйся этим правилом. И теперь она ему следует. Как настоящая старая твердолобая консульша открыла как можно меньше, язвительно признала она.

Конечно, отвечала на вопросы, но не выливала поток информации. Укоренившаяся привычка осторожно выкладывать карты одну задругой, маневрировать, защищая попавшего в беду британского подданного, оказывает существенное влияние на ее манеру беседовать, с неудовольствием размышляла Мередит. Например, надо было сказать о найденном на кладбище Джерри. Тайный инстинкт велел не впутывать бедного старика Берта, но, с другой стороны, он, возможно, не бедный старик, а гнусное чудовище. Это не единственное, чего не было сказано Алану Маркби, но она взяла себя в руки и твердо себе объявила, что, конечно, станет помогать, только это не означает, что надо мутить воду. Посторонние факты будут только отвлекать, сбивать со следа. Удалось лишь отчасти себя убедить, когда послышался тяжелый топот по лестнице и она, повернув голову, увидела сбегавшего по ступенькам Эллиота.

Он спрыгнул в холл с предпоследней ступеньки с каким-то внезапным спортивным азартом. На нем был уже другой спортивный костюм – красно-коричневые брюки и свитер в тон с ромбом из треугольничков на груди, какие носят гольфисты. Мередит презрительно подумала, что ему надо бы ходить в футболке со слоганом: «Я слежу за своим холестерином!»

– Тип из убойного отдела ушел? – уточнил он.

– Почему вы так его называете? – сухо поинтересовалась она.

– Разве он не оттуда? – Эллиот надул губы. – Что говорил?

– Собственно, беседа была конфиденциальной. Он расспрашивал, как я обнаружила тело, если вам это следует знать. – Мередит помолчала и сухо добавила: – Вы опасаетесь, чтоб он чего-нибудь не сказал? Чего именно?

– Что там за дела с цветочками? – Видя, как собеседница изумленно вытаращила на него глаза, Эллиот объяснил: – У меня окно в сад выходит. Я наблюдал за вами.

– А вот это не ваше дело! – сердито воскликнула она. Впрочем, вряд ли можно его обвинять. Поэтому Мередит несколько напряженно ответила: – Я сильно разнервничалась, Альби. Обнаружила бедного мертвого парня… – И демонстративно ушла.

Эллиот невозмутимо последовал за ней в гостиную.

– Не переживайте. Жаль, конечно. Однако, с другой стороны, нам больше не придется высматривать мерзкие свертки.

– Что вы хотите сказать? – спросила Мередит, ощутив спазм в желудке.

– Кто же, по-вашему, оставлял эти жуткие визитные карточки? Разумеется, горшечник.

– Вы не имеете права так говорить! – взорвалась она.

– Вот увидите. Вспомните, я здесь нахожусь дольше вас. И уже с таким сталкивался. Теперь, когда его не стало, ничего подобного не повторится.

Эллиот говорил так уверенно, что Мередит охватила дрожь.

– Зачем это ему было надо?

– Он с ума сходил по малышке, по Саре. Видите, тут есть смысл. Юношеская любовь обернулась горьким разочарованием. Хоть я и не разбираюсь в подобных вещах.

Мередит, смерив его взглядом, саркастически подтвердила:

– И я тоже так думаю.

– А в людях я разбираюсь, леди, – заявил Эллиот. – Это мой бизнес.

Она устала, переживала запоздалое потрясение, не было сил с ним спорить.

– Ваши слова подтвердить невозможно, Альби. Вы наверняка знаете гораздо больше, чем говорите. Могу только сказать, что вам, может быть, стоит побеседовать со старшим инспектором Маркби.

– Никогда не вызывайтесь добровольно, моя дорогая. Вы ему все рассказали?

– Да! – Мередит вспыхнула. – Ну… не совсем.

– Доложили про бычье сердце и куклу? – Тон его стал резким.

– Нет… – Она взяла себя в руки. – Подождем, пока не будет произведено вскрытие и мы не узнаем, от чего умер Лорример, то есть существует ли между всем этим какая-то связь. – Уверенности в ее голосе недоставало.

Эллиот нехорошо улыбнулся:

– Он мертв. Разве важно от чего? Но вы сделали правильно, умолчав про сердце и куклу. Давайте оба об этом забудем, а?

– Не знаю, в какую игру вы играете, Альби, – спокойно сказала Мередит, – но я не в состоянии продолжать разговор. И еще – не люблю, когда за мной шпионят!

– Извините мою нескромность, – иронически ответил он.

* * *

Алан Маркби вернулся домой в конце не очень плодотворного дня, вышел на задний двор – не забывать называть его «патио»! – с кружкой чаю в одной руке и спреем от насекомых в другой.

Способ борьбы с белокрылками заключается в том, чтобы подкрасться к ним и побрызгать, прежде чем они вспорхнут с листьев, растают в воздухе и опять соберутся после твоего ухода. Необходима некоторая сноровка, чтобы эффективно прыскать и держать чай вне сферы распространения инсектицида. Пытаясь добиться того и другого, он сказал себе, что так не делается – именно таким образом можно случайно отравиться.

Кто-нибудь вообще травился случайно? Вот вопрос. Он поставил спрей, сел на хромую скамейку в последних лучах вечернего солнца. Грозившие дождем тучи, в конце концов, рассеялись сами собой. Дом был последним в рядовой линейной застройке, изначально предназначенной для нужд возникавшего в начале Викторианской эпохи среднего класса. Впоследствии эти постройки переживали трудные времена, а теперь они вновь считаются фешенебельными. Продвигающиеся наверх переселяются в рядовую застройку. Маркби, купив дом раньше любого из них, до того, как цены на недвижимость взлетели на недосягаемую высоту, с подозрением посматривал на пришельцев. Один из них – святители небесные! – установил на крыше спутниковую тарелку. Маркби с негодованием спросил свою сестру Лору: «Разве этому болвану не требовалось разрешение?» – «Ах, – ответила Лора, – существует обширная серая зона относительно спутниковых антенн. Может быть, можно заставить их снять, а может быть, нельзя. В любом случае это испортит соседям кровь, что следует учитывать, сравнивая с неприятностью от соринки, торчащей в глазу. Тебе придется со временем переехать, Алан». – «Почему это?» – возмутился он.

Вспомнив замечание Лоры об испорченной крови соседей, Маркби вновь мысленно вернулся к Лорримеру, которого соседи не сильно любили, но который при мимолетном знакомстве с очевидной легкостью сумел произвести приятное впечатление на столь интеллигентную и тем более проницательную женщину, как Мередит Митчелл. Судя по результатам предварительного обследования, дело начинает определенно смахивать на отравление. Вскрытие покажет. Намеренное отравление руками того, кто его особенно не любил. Но почему? Совсем другой вопрос по сравнению с «как».

Мередит Митчелл умная особа, мрачно думал инспектор, только что-то про себя придерживает. Сочла Лорримера приятным молодым человеком. Не осматривала коттедж так детально, как полиция. Или утверждает, что не осматривала. Могла соврать. Не хочется думать, что она лжет, но он полицейский, расследует дело и должен учитывать все вероятности, даже самые неприятные для себя лично. По ее собственному признанию, зашла в коттедж в поисках телефона. Вполне могла воспользоваться возможностью обыскать дом – но зачем?

Там имеются исчерпывающие доказательства, что Лорример вовсе не был приятным молодым человеком. Курил травку. Фактически выращивал ее на маленькой грядке в глубине заросшего сада за живой изгородью. Читал книжки, рядом с которыми «мягкая порнография», продающаяся в газетных киосках, – детская сказка. Подписан на особенно мерзкий журнал, ввозимый в страну контрабандой и конфискуемый таможенниками, когда им удается его отловить. Вообще чокнутый извращенец. Впрочем, явно симпатичный. Вот в чем проблема с подобными типами. Маркби уже с ними сталкивался. Обаятельные, приятные, любезные, законченные лжецы. Пока за них по-настоящему не возьмешься, не разгадаешь, что это за личность. Потом понимаешь, что имеешь дело с Джекилом и Хайдом.<sup>[14]14
  Джекил и Хайд – две противоположных стороны личности в повести Р.Л. Стивенсона, где добрый доктор Джекил периодически превращается в злобного мистера Хайда.


[Закрыть]</sup> А перед мировым судьей или судом присяжных – если до того дойдет – предстает лилейно-белый доктор Джекил и отмазывается от обвинения в убийстве. Только в данном случае Лорример сам, возможно, стал жертвой.

Обождем вскрытия, сказал себе Маркби, потягивая чай. Хотя он нутром чувствовал, что это убийство.

Он вернулся к «почему». В коттедже обнаружено множество нехороших вещей, но ни одна из них не намекает на мотив убийства. Доморощенная травка едва ли представляет для колумбийских наркобаронов столь серьезную угрозу, чтобы нанять и отправить в деревню убийцу. В любом случае они людей не травят, а вышибают мозги. То же самое относится и к порнографии. Нет никаких свидетельств, что Лорример был важным звеном в цепочке, возглавляемой неким скандинавским поставщиком. Иначе в его доме товара бы не было и он вел бы гораздо более роскошный образ жизни. Нет, неизвестный охотник искал что-то другое. Но нашел ли во время поспешного обыска? Или никто, включая полицию, пока не нашел?

– Если так, – пробормотал он вслух, – то убийца вернется.

Принялся размышлять о Еве Оуэнс. Поистине прекрасная женщина. Глаза, костяк, фигура, как у женщины наполовину моложе. Единственный недостаток – кожа, покрытая мириадами перекрестных морщинок, которые скрывает грим. Он помнит ее на похоронах Роберта Фримена, элегантную, скорбящую. И за обедом в тот вечер, с легкостью искрившуюся в розовом шифоне, будто бокал розового шампанского. О-ох! Из такого материала рождаются мечты.

Но она не мечта, а реальная женщина, тогда как жизнь в ректории наверняка одинокая. Особенно после смерти Боба. Маркби с тревогой думал о запертой задней двери со смазанными петлями и шпингалетом. Она выходит на аллею, и прямо напротив находится дыра в живой изгороди, через которую можно проникнуть в сад Лорримера. Кто ходит этим путем с такой регулярностью, что постоянно ухаживает за калиткой?

Еве Оуэнс должно быть за сорок, Лорримеру было двадцать четыре, что абсолютно ничего не означает. Впрочем, в наши дни люди не заботятся о приличиях и скромности. Если бы Ева Оуэнс выбрала Лорримера своей игрушкой, то забрала бы в дом. Или не забрала… из-за дочери? Из страха перед желтой прессой? Или потому, что афера уже началась при жизни покойного Роберта Фримена?

Или на свидания с Лорримером бегала девочка? Обручена с городским свистуном. Маркби вспомнил, что должен вести ее к алтарю, и над ним сгустилась мрачная тучка. До сих пор непонятно, почему его выбрали на эту роль, хотя, по утверждению Лоры, это произошло потому, что он единственный респектабельный знакомый Евы. Неуважительно со стороны Лоры. И неточно. Совершенно бредовое заявление из уст адвоката, намекающее к тому же на некую личную антипатию сестры к мисс Оуэнс. Ева могла попросить Рассела. Или кого-нибудь из деловых друзей Боба. Вместо этого попросила его. Ну, так что насчет Сары? Хорошенькая живая девушка знакомится с молодым привлекательным бедным художником… Звучит многообещающе. Но рискнула бы она замужеством ради этого?

Разумеется, нельзя забывать мистера Эллиота. Он уже признал этого джентльмена несколько манерным и жеманным. Филип Лорример был бисексуалом? Эллиот бегал к садовым воротам на встречи с ним, как с какой-нибудь современной Мадлен?

– Будь я проклят… – пробормотал Маркби в пустую кружку.