Текст книги "Дорога к убийству"

Автор книги: Энн Грэнджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Джесс перечитала написанное. Надо срочно еще раз поговорить с Дженнерами. То есть еще раз с Джереми и впервые с Элисон. Прошлым вечером она съездила в Овервейл, сообщив Джереми Дженнеру, что его дочь погибла от колотой раны. Он был явно потрясен, хотя внешне этого не показал, но при просьбе о встрече с миссис Дженнер взорвался.

«Вам известно, что врач дал ей успокоительное. Она и завтра не придет в себя, а как только в голове у нее прояснится, я буду вынужден объявить, что Фиону закололи. Ей понадобится время, чтобы оправиться от шока. Вдобавок я пытаюсь связаться со своей бывшей женой, матерью Фионы. Тоже чертовски трудное дело. Что ей сказать? Как объяснить? Приезжайте в понедельник».

Мистер Смайт, напротив, не скрывал потрясения, без конца повторял, что должен был отправиться вместе с девушкой на пробежку. Он последним видел убитую. Интересный молодой человек, подумала Джесс. Чувствуется, что за небрежной внешностью и расхлябанными манерами кроется острый проницательный ум. Смайт не дурак. Птица высокого полета из МИДа. Есть вероятность, которую надо исследовать, что между ним и Фионой существовали романтические отношения. Очень важно, что он указал время: десять минут девятого. Вполне разумно для утренней пробежки. И совсем неразумно для незаконного вторжения в частное владение. В такой час грабители и злоумышленники спят дома в постели. Или нет? Может, Фиона столкнулась с преступником, выбравшим столь ранний час в надежде, что никто его не застанет? Джесс сделала на этот счет пометку в блокноте. Надо проверить, не грабили ли недавно другие богатые дома в округе, не проникал ли кто-нибудь на территорию других усадеб.

Фиона… Необходимо побольше узнать о Фионе. Но прежде об Элисон, получательнице подметных писем.

– Я утрачиваю преимущество, – пробормотала Джесс. – Если это убийство, тогда время жизненно важно, а я тут торчу, составляю отчеты, жду встречи с мачехой, которую уже обвиняли в убийстве и теперь забрасывают угрожающими письмами. Джинни тратит время на след от покрышки, который, возможно, оставлен неделю назад…

Есть все основания для отчаяния. Каждому полицейскому известно, что через семьдесят два часа след остывает полностью.

Впрочем, на столе появился новый материал в виде двух папок. В верхней, самой тонкой, содержатся краткие сведения о полученном Элисон анонимном письме. Вторая толще. Джесс открыла ее с любопытством. Видно, текст получен по факсу. Речь идет о старом судебном процессе по делу об убийстве. Обвиняемая: Элисон Харрис. Волосы на голове встали дыбом. Джесс позабыла о сожалениях, что она не дома с родными, а работает в праздники, и перестала злиться на промедление из-за бумаг. В папке лежала также адресованная ей записка, краткая и деловая. От суперинтендента.

«Элисон Харрис ныне Элисон Дженнер. Эти материалы использует автор анонимных писем. Пока никто не догадывается, каким образом он (или она) связал Харрис с Дженнер».

Джесс задумчиво глядела на записку. Редкостная дотошность – «он или она». Никаких необоснованных предположений!

И начала читать.

Через полтора часа, с перерывом на неописуемый кофе из автомата в коридоре, она включила компьютер и принялась излагать свои мысли.

«Обстоятельства смерти Фионы Дженнер определенно напоминают смерть Фреды Кемп в 1978 г. и наводят на предположение, что автор угрожающих писем причастен к убийству Фионы. Один аспект защиты Элисон Харрис внушает сомнения. Конечно, невозможно оспорить чек с указанием даты и времени, а также положительное опознание со стороны служащего заправки. Однако молодой человек видел Элисон всего раз, и то мельком. Мог перепутать с кем-то похожим. Не было ли у нее сообщницы того же возраста, в такой же одежде, с такой же стрижкой и пр.? Перед отъездом из Корнуолла Элисон могла с ней встретиться, обменяться машинами, затем вернуться к коттеджу и убить Фреду Кемп вскоре после того, как велосипедисты в час дня в последний раз видели ее живой. В это же время сообщница остановилась на бензоколонке, поболтала с кассиром, чтобы тот наверняка ее запомнил, и получила чек. Конечно, для этого необходимо с абсолютной точностью рассчитать время, но вдвоем вполне можно справиться. Кстати, в таком случае встреча велосипедистов с мисс Кемп возле коттеджа не подкрепляет, а подрывает алиби Элисон. Она могла подъехать, разминувшись с велосипедистами всего на несколько минут. Признаю, нет свидетельств. Из теории возникает вопрос: где сообщница? Почему согласилась помогать убийце? За деньги? Элисон унаследовала теткин капитал. Возможно, теперь сообщница где-то поблизости, пишет письма с угрозами, так как потратила полученные двадцать пять лет назад деньги и надеется с помощью шантажа пополнить свой банковский счет. Против этого говорит тот факт, что автор писем не требует денег. Однако мы видели всего одно письмо, а насчет содержания остальных верим на слово Элисон Дженнер».

Джесс перечитала написанное, распечатала, старательно сложила и сунула в сумку. Это ее мысли, ее идеи. Она унесет их домой и будет пережевывать. Это ее первое дело на новом месте. Надо сделать его хорошо.

Направившись к двери, она задержалась у кактуса. Все такой же поникший, увядший. Кактус без будущего. Кактус из прошлого. Она схватила горшок с цветком и выбросила в мусорную корзинку.

Потом поехала домой и съела оставшиеся шоколадные яйца.

Глава 6

В понедельник утром открывшийся перед Джесс Кемпбелл вид на Овервейл затуманила тонкая пелена дождя. Такой дождь кажется слабым, но за пару минут прохватывает до костей, как выяснилось при выходе из машины. Несомненно, садовники счастливы. Она вошла в дом с неприятно намокшими волосами, мельком увидела в зеркале усеянное каплями лицо, вытащила платок и поспешно утерлась, прежде чем пройти следом за миссис Уиттл к гостиной.

Экономка поздоровалась хриплым шепотом, словно дом посетила не смерть, а болезнь. Разумеется, горе можно назвать болезнью. У него есть симптомы. Больной валится с ног. Нужно время, чтобы оправиться. Остаются шрамы. Но от горя нет лекарства. Больше того, оно ощутимо присутствует. Чувствуется уже в прихожей. Видно и без заплаканной шепчущей миссис Уиттл. Поэтому Джесс попросила не докладывать.

Она стукнула в дверь, назвалась и вошла. В лицо сразу пахнуло теплом от трещавшего в топке полена. Несмотря на траур в доме, атмосфера на первый взгляд радостная. Приветливая, гостеприимная обстановка. Рядом с этим веселым уютом съемная квартира кажется особенно омерзительной. В углу стоит кабинетный рояль – интересно, кто играет?.. Старый лабрадор Бет, растянувшийся перед камином, поднялся, прошлепал осмотреть незнакомку. Джесс погладила его по голове, он завилял хвостом – проходи!

– Жаль, погода испортилась, – сказал Джереми Дженнер, следуя за собакой. Либо не заботится о благополучии сада, либо это традиционное британское вступление к беседе. – Миссис Уиттл на месте? – спросил он с заметной критической ноткой.

– Я просила не докладывать.

Не нарушены ли какие-то светские приличия? Черт побери, она инспектор полиции, а не какая-нибудь побрякушка-соседка!

Но Дженнер прошагал мимо в холл и повысил голос:

– Миссис Уиттл! Если вам не трудно, подайте нам кофе.

«На месте миссис Уиттл я бы ему кофе на голову вылила», – подумала Джесс. И в этот момент увидела другую персону, прежде скрытую мощной фигурой Дженнера.

– Я Элисон, – представилась женщина. Голос слабый, глухой, пришлось напрячь слух. – Жена Джереми и мачеха Фионы. Простите, что не смогла встретиться с вами в субботу и вчера. Не в себе была. Теперь лучше, – нерешительно улыбнулась она.

Значит, это, наконец, Элисон Дженнер, в девичестве Харрис, обвинявшаяся в убийстве и оправданная присяжными. Абсолютно типичная англичанка с белой кожей и русыми волосами, не красавица в строгом смысле слова, но приятной наружности. Выглядит гораздо моложе своих сорока восьми лет. На ней шерстяные слаксы и черная шелковая водолазка. Должно быть, в знак траура, предположила Джесс. По той же причине с бледного лица исчезли последние краски. Впрочем, в данных обстоятельствах она и должна быть бледной. Видно, дрожит в ознобе, поэтому в топке разведен огонь, пожалуй, ненужный сегодня, несмотря на дождь. Однако, кроме бледности и вполне понятной нервозности, женщина неплохо держится.

Элисон снова заговорила:

– День не совсем погожий. Садитесь к огню.

Голос стал громче, тверже, словно она обрела под ногами привычную почву, исполняя светские обязанности. Хорошая хозяйка, признала Джесс. Справится с самым неприятным гостем, с самой скучной и утомительной ситуацией, источая изящество и обаяние.

Джесс с удивлением испытала неприязненное восхищение. Сама она не обладает навыками, которые вошли у Элисон в привычку. Впрочем, где взять время и возможность для практики? У нее другие способности. Может присутствовать при вскрытии трупа без тошноты и обмороков. Опрашивать свидетелей, выслушивая рассказы об ошеломляющих зверствах и мерзостях. Общаться с закоренелыми преступниками в тесных грязных допросных. Но даже если бы речь шла о спасении собственной жизни, она не смогла бы устроить парадный обед. «И не надо, – сказала она себе. – Не выбрала бы для себя такой образ жизни. Предпочитаю служить в полиции».

– Спасибо, – вежливо ответила Джесс, садясь в предложенное кресло.

Вернувшийся Дженнер тоже уселся, прокашлялся, как бы призывая собрание акционеров к порядку.

– Разумеется, мы желаем помочь. Однако подробно обсудили с женой прискорбное событие и не можем предложить никаких объяснений, кроме того, которое пришло мне в голову при обнаружении тела дочери. Это сделал некий маньяк, тот самый, кто писал Элисон гнусные письма. Найдите его, и вы найдете убийцу моей дочери. – Дженнер завершил спич на ровной официальной ноте и вызывающе взглянул на Джесс, предлагая оспорить его заключения.

– Знаете… – тихо начала Элисон, потом, видимо, сообразила, что Джесс с трудом ее слышит, и продолжала погромче: – Знаете, о чем шла речь в письмах? О смерти моей тетки. Алан Маркби вам рассказывал?

На мгновение показалось, что ей вот-вот станет физически плохо. Женщина в состоянии жесточайшего стресса. Джесс внезапно почуяла прилив сочувствия и одновременно укол вины, вспомнив составленную для Маркби памятную записку с предположением, что Элисон, в конце концов, виновна в смерти Фреды Кемп. Впрочем, милые дружелюбные женщины со светскими манерами убивали и раньше. Хотя эту суд оправдал. Понятно, с какой осторожностью надо расспрашивать Элисон.

Как будто прочтя ее мысли, Дженнер отрывисто проговорил:

– Была попытка, явная попытка, вновь вытащить на свет неприятные подробности, связанные со смертью тетки моей жены. С телом моей дочери сделано то же самое… – Голос прервался. – Это омерзительно. Больное воображение. Преступник сумасшедший, кем бы он ни был.

– Мне очень жаль, – сказала Джесс, не покривив душой. Обернулась к Элисон и спросила: – Мистер Дженнер сообщил вам о результатах вскрытия?

– Я знаю, что моя падчерица погибла от колотой раны. – Тон спокойный, слышно даже что-то близкое к облегчению.

Джесс обратилась к Дженнеру:

– Если можно, расскажите о дочери. Она жила здесь, с вами?

Он прикрыл глаза ладонью, пока говорила жена, теперь отдернул руку.

– Нет, господи помилуй! У нее квартира в Лондоне. Не хоромы, просто большая комната с обычными подсобными помещениями и балконом. Нынче это называется студией.

По мнению Джесс, дорого, даже если Дженнер этого не признает.

– Где в Лондоне? – уточнила она.

– В районе доков.

Джесс записала.

– Она там работала?

Он тряхнул головой:

– Нет. Ей просто нравилось там жить. Подходящее место для молодежи.

Для богатой молодежи. Конечно, у Фионы богатый папа.

– Позвольте спросить, – осторожно начала Джесс, – она купила квартиру на собственные деньги?

– Да, – кратко ответил отец.

– А чем занималась? Видно, должность хорошо оплачивалась.

– Одно время работала на телевидении – ничего особенного, в канцелярии. По-моему, надеялась, что ее заметят, поставят перед камерой, но не получилось, она наплевала. Последние недели не работала.

– Но если выплачивала ипотеку, зачем так круто бросила работу?

– Ничего не выплачивала. Сразу купила. Дед ей оставил немалые деньги, в восемнадцать лет она получила к ним доступ. Решила вложить капитал, посчитала квартиру лучшим вариантом. Посоветовалась со мной. Я навел справки, оказалось, неплохо. И дал добро.

Джесс только что не лишилась дара речи. Богачи, мрачно подумала она, смотрят на жизнь и потребности сквозь другие очки, нежели простые смертные. Квартира в лондонских доках, и все тут. Никакой беготни от агентства к агентству в надежде, что в натуре дешевое жилье выглядит получше, чем на фотографиях. И каждый раз надежда развеивается, когда выясняется, что агенты наловчились отыскивать фотогеничные ракурсы. Сей существенный факт усвоен на собственном опыте. У Фионы же не было недостатка в деньгах, запрошенная цена для нее не препятствие.

– Хотелось бы осмотреть квартиру, – сказала Джесс. – У вас есть ключи?

Дженнер, жестко посмотрев на нее, засопел, словно конь, преисполненный подозрений.

– Это обязательно?

– Общепринятая процедура, – пояснила Джесс.

– Все равно не вижу необходимости. Что вы рассчитываете там найти?

– Не могу сказать. Возможно, ничего. Просто надо взглянуть. – Она твердо выдержала гневный взгляд, с удовлетворением дождавшись, чтобы Дженнер первым отвел глаза.

Элисон потянулась к руке мужа.

– Они делают свое дело, Джерри.

Дженнер поднялся, беспокойно прошелся по комнате, остановился у кресла Элисон и мрачно буркнул:

– Ключи, должно быть, в ее комнате наверху. Наверное, в сумке.

– Кстати, – подхватила Джесс, – можно заглянуть в комнату вашей дочери?

Элисон вскочила, пока муж не успел возразить, и поспешно предложила:

– Я провожу.

Джесс воспрянула духом. Она ломала голову, как бы разлучить женщину с мужем, а возможность сама собой представилась. Может быть, Элисон сообразила, что следователь хочет поговорить с ней наедине, и сознательно предложила ее проводить?

Решив не тратить зря время, она спросила, поднимаясь по лестнице:

– Вы видели, как утром в субботу Фиона выходила из дома?

Элисон затрясла головой, но не обернулась.

– Нет. Тоби видел. Кроме него, никто.

– А вы сами не выходили?

Элисон остановилась на верхней ступеньке, оглянулась и бросила на инспектора на удивление понимающий взгляд:

– Нет. И Джереми тоже. Можем друг за друга поручиться. До завтрака все время были вместе. Вам нужно алиби? Миссис Уиттл меня видела. Я спускалась на кухню, просила для Тоби омлет приготовить. Мы с мужем завтракали только тостами. Я не успела бы сбегать к озеру. – Она грустно улыбнулась. – Понимаете, инспектор, я через это уже проходила. Знаю, о чем вы хотите спросить, и по какой причине. Я не убивала Фиону.

– Я и не думаю. – Джесс поняла, что допустила ошибку, и огорчилась. Служа в полиции, быстро перестаешь поражаться. Но почему-то прямое спокойное заявление Элисон поразило до глубины души. Впрочем, спокойствие может быть следствием транквилизаторов, которые она принимала с субботы.

Элисон проницательно улыбнулась. Видно, лицо выдало собеседницу.

– Другие, возможно, думают.

Ни секунды не раздумывая, Джесс объявила непререкаемым тоном:

– Вы почувствовали облегчение, когда услышали, что Фиона погибла от колотой раны, а не от удара по голове и не от погружения в воду.

– Да, – тихо призналась Элисон. – То, что с ней случилось, немыслимо. Джереми никогда не смирится. Меня ужасает не только смерть Фионы, но и попытка обставить ее как смерть моей тетки. Как ни совестно, я действительно с облегчением услышала, что она погибла по другой причине. Да, мне хватило эгоизма обрадоваться, что бедняжка умерла иначе, чем тетя Фреда. – Она вновь устремила на Джесс понимающий взгляд. – Возможно, на своем опыте вы с этим не сталкивались, инспектор, но я знаю: слыша о смерти, часто чувствуешь себя виноватым за то, что не смог ее предотвратить. Поверив, что Фиона умерла точно так же, как тетка, я решила, что это из-за меня. Колотая рана – совсем другое дело, которое не имеет ко мне ни малейшего отношения. Поэтому позволительно предположить, что я, может быть, вообще ни при чем, тем более через столько лет.

– А ваш муж усматривает связь.

Элисон помрачнела.

– Да. Он до сих пор считает убийцей автора писем. Удар по голове, тело в озере – разве может подобная декорация быть простым совпадением? – Глаза испытующе устремились на Джесс.

– Неизвестно, – осторожно ответила та. – На данном этапе предположения недопустимы.

Элисон подумала и кивнула:

– Я не ждала другого ответа. Знаете, что замечательно в Джереми? Хотя он уверен в виновности автора анонимок, меня не обвиняет. Я люблю мужа, инспектор Кемпбелл, он человек особенный. Благородный и справедливый.

Она повернулась и, не дожидаясь ответа, пошла по коридору. На стенах, как и на лестнице, были развешаны небольшие масляные картины с изображением лесов и лугов, детей, срывающих цветы, и домашних животных. Юные викторианские леди писали такие пейзажи десятками, думала Джесс, гадая, то ли это семейное достояние Дженнеров, то ли все куплено на местном аукционе.

Комната Фионы находилась в дальней части дома. Она была сплошь белая, только занавески и покрывала сиреневые. На подоконнике ваза со свежими цветами, за окном виднеется узкая тропинка через лужайку к участку, огороженному декоративной стеной. Должно быть, там семейный бассейн. Странно, если б его не было в роскошном поместье.

Постель аккуратно застелена, покрывало разглажено, подушки взбиты. Заботливые руки коснулись не только кровати, но повсюду навели идеальный порядок. Джесс вздохнула. Гордыня роет тебе яму. Снова промашка. Она так решительно задалась целью продемонстрировать суперинтенденту Маркби свои способности, что допустила элементарную ошибку. Надо было в субботу просить разрешения осмотреть комнату, сразу после обнаружения тела. Если тут и было что-то интересное, то его уже нет. Как известно, родственники всеми силами стремятся сохранить свое доброе имя, и никто так не позаботится о репутации дочери, как отец. Он не оставил бы даже книжку с эротическими картинками. Единственный материал для чтения лежит на тумбочке у кровати. Номер «Сельской жизни». «Я вас умоляю!» – мысленно воскликнула Джесс в полном отчаянии. Положили бы уж «Космополитен» или «Мари Клер»…

Элисон прошла в дальний угол, открыла комод, вытащила сумку из разноцветных кожаных лоскутков. Сумка грушевидной формы на широком ремне носится на спине – рюкзак высшего класса. Джесс не преминула отметить, что Элисон точно знала, где надо искать. Уже побывала в комнате, возможно, вместе с мужем.

– С этой сумкой приехала Фиона. Хотите осмотреться? Я вас оставлю. Наверняка внизу уже подали кофе. Вы к нам присоединитесь, когда закончите?

Элисон направилась к двери, но Джесс ее окликнула, и та оглянулась, вздернув брови.

– Позвольте спросить, вы хорошо ладили с падчерицей?

Элисон шагнула обратно.

– Да. То есть я никогда с ней не ссорилась. По правде сказать, не думаю, будто хорошо ее знала. Ее растила мать, большей частью во Франции, только в интернате она здесь училась. Шанталь – мать Фионы, первая жена Джереми – француженка. Во время учебы Фиона иногда проводила у нас каникулы. Но только с прошлого года стала регулярно приезжать в Овервейл на несколько дней. Прежде она редко бывала, не потому что я ее не приглашала. Напротив, я считала, что Джереми должен поддерживать с дочерью тесный контакт. В конце концов, это его плоть и кровь. – Элисон сделала паузу. – Трудно говорить о ней в прошедшем времени, – задумчиво проговорила она. – Несправедлива смерть молодой девушки, тем более убийство. Мне даже не верится, хотя я своими глазами видела тело у озера.

– Других детей у мистера Дженнера нет?

– Нет. – Элисон обхватила себя за плечи, как будто замерзла. – Как я уже говорила, он сильно переживает. Держится браво, а душа совсем опустела.

Она повернулась и вышла, не дожидаясь дальнейших вопросов.

Беглый осмотр шкафов и ящиков ничего не принес, подтвердив первое впечатление. Одежда аккуратно сложена или развешана. Как правило, двадцатилетние девушки аккуратностью не отличаются. Сама Джесс в свои двадцать девять не отличается. Одежда на спинках стульев и хаос на туалетном столике. Здесь же на трельяже ни единой пылинки, каждая бутылочка с лаком на месте.

Содержимое кожаной сумки тоже разочаровало. Связка ключей. Отлично! Джесс подбросила их и поймала. Но кроме пары смятых салфеток «Клинекс», кошелька с мелочью, впечатляющей коллекции пластиковых кредиток и губной помады, никакого намека на интересы или контакты покойницы. Ни дневника, ни записной книжки, ни персонального органайзера. Никаких контрацептивов. Что собой представляла ее сексуальная жизнь?

Обшарив карманы куртки в платяном шкафу, Джесс нашла ключи от машины и смятую записку: «Купить молоко». Почему-то это обыденное прозаическое напоминание особенно больно ударило по нервам. Хотя ничего не сказало.

Она недовольно оглядела комнату. Единственной вещью, кроме одежды, которую можно назвать личной, оказалась электрическая зубная щетка, включенная в розетку. Нет даже излюбленного молодежью игрушечного талисмана. Плетеная корзинка для мусора у туалетного столика пуста, застлана чистым пластиком. Ванной нет, только умывальня, блистающая чистотой. Даже кусок мыла на раковине новый. Как в номере отеля. Миссис Уиттл сделала тщательную уборку или Дженнеры исключили все, что посчитали неподобающим? Или сама Фиона не желала оставлять следов? Вспомнились слова Элисон: «Не думаю, будто хорошо ее знала».

– Я тоже не узнаю, – пробормотала Джесс. – Если кто-нибудь не просветит.

Она спустилась вниз, чуя из гостиной соблазнительный аромат горячего кофе, и, открыв дверь, увидела поднос на низеньком столике. Элисон с мужем сидели рядом на диване, судя по виду, о чем-то только что спорили. Не сильно, просто разошлись во мнениях, которые каждый упорно отстаивал. Впрочем, увидев инспектора, Элисон схватила кофейник, налила еще чашку.

– Спасибо, – поблагодарила Джесс. – Я возьму ключи, мистер Дженнер, и выдам расписку. Мне нужен лондонский адрес вашей дочери.

Дженнер подхватил со столика листок бумаги.

– Я уже записал. – Протянул бумажку и добавил: – Вы должны понять. Я дочь потерял. Знаю, дело надо расследовать. Но мне кажется, что оскверняется все, что с ней связано. Вскрытие, обыск комнаты, личные вещи, квартира… – Голос прервался.

– Все останется в полном порядке, сэр. Позвольте спросить, комнату миссис Уиттл убирала? – Джесс не стала прямо спрашивать, не сами ли супруги, но внимательно следила за реакцией.

Элисон в отчаянии схватилась за щеку.

– Да… Я даже не подумала предупредить… Конечно, все должно было остаться в неприкосновенности… Но Фиона очень аккуратная. Вряд ли миссис Уиттл сильно там поработала.

Жест вполне убедительный. Либо Элисон хорошая актриса, либо искренне смущена, виновата в оплошности. В любом случае, может быть, несправедливо ее обвинять. Она проспала почти все выходные, возможно, вещами Фионы распорядился сам Дженнер. Если так, то он не из тех, кто признается в неблаговидном поступке.

– Мне все равно надо поговорить с миссис Уиттл. – Джесс поставила чашку. – Чудесный кофе. Она на кухне? Нет, не провожайте, сама найду дорогу.

– Вторжение, – буркнул Джереми Дженнер. – Шатаются, черт возьми, по всему дому. Не осталось никакой частной жизни!

Миссис Уиттл пила в кухне кофе, читая «Дейли мейл».

– Простите за беспокойство, – начала Джесс, усевшись напротив, – я только хочу спросить, вы ничего не выбрасывали, наводя порядок в комнате Фионы?

Миссис Уиттл озадаченно посмотрела на нее:

– Нет, мисс. Зачем мне это надо?

– Я видела пустую мусорную корзинку.

По лицу видно, что до экономки дошло.

– Ох, я ее вытряхнула, только там ничего особенного не было, кроме салфеток в губной помаде. Да, еще колготки, порванные на большом пальце. – Миссис Уиттл виновато зарделась. – Я их себе взяла. Заштопала. Дырочка совсем маленькая, да нынешняя молодежь не штопает. Просто выбрасывают, новое покупают. Хорошие колготки, рука не поднялась выкинуть на помойку. Заштопала дырку, даже не увидишь, а она точно больше их не надела бы, поэтому я себе взяла.

– Меня не интересуют колготки, – заверила женщину Джесс. – Давайте с вами вернемся к субботнему утру, когда погибла мисс Дженнер.

Миссис Уиттл расстроилась:

– Бедная девочка. Очаровательная, не хуже какой-нибудь фотомодели. Страшно подумать, как лежала мертвая…

– Да. Вы видели, как она выходила утром в субботу из дома?

– Ну, – заговорила миссис Уиттл с неожиданной доверительностью, – фактически и видела, и не видела. Несла в столовую поднос с завтраком, она мимо окна прошмыгнула. Можно сказать, точно не видела, что выходила. Только она была во дворе. Бежала трусцой, чтобы поддерживать форму, как все нынче делают.

– Описать можете? Как была одета?

– Это была мисс Фиона. Я ее узнала. Хорошо разглядела. В красной кофте с длинными рукавами и маленьким капюшоном. Волосы схвачены сзади круглой красной резинкой, болтались на бегу из стороны в сторону, как настоящий конский хвост. Я еще тогда посмеялась. – Миссис Уиттл замолчала, зашмыгала, вытащила носовой платок, вытерла нос.

– Во сколько это было? – Нарисованный экономкой образ пробежавшей за окном Фионы Дженнер хорош, но что-то тут не то.

– Кажется… где-нибудь… в четверть девятого. С точностью до минуты не поклянусь, но около того, – кивнула миссис Уиттл в подтверждение собственных слов.

Ощущение какой-то неувязки не отступало. Перед мысленным взором Джесс встала другая картина. Мертвая Фиона лежит на берегу, рассыпав длинные светлые волосы. Вот оно! Где красная резинка, скреплявшая «конский хвост»?

– Та красная резинка, о которой вы говорите, маленькая?

– В волосах? Круглая, эластичная, из атласа. Красивая. Я ее и раньше видела. Она забирала в хвост волосы и закручивала два-три раза, чтобы было потуже.

– Хорошо, – кратко бросила Джесс. – Спасибо, миссис Уиттл. Да, я надеялась поговорить еще с мистером Смайтом, а его не видно. В Лондон вернулся?

– Нет, – решительно объявила миссис Уиттл. – Только к ланчу его не будет. С какой-то подругой обедает.

– Почему вы выбрали «Перья», скажите на милость? – шепнула через стол Мередит.

– Снаружи прилично выглядит, – оправдался Тоби, озираясь вокруг.

«Перья» – старый паб со всеми необходимыми живописными атрибутами, существенно подпорчен рельефными обоями, закопченными табачным дымом, с темными деревянными потолочными балками и россыпью выцветших фотографий, развешанных для декорации. Популярностью заведение не пользуется, хотя сложился костяк из патриотов, обладающих собачьей верностью и от природы пугающе неприветливых. Появление Мередит с Тоби было встречено кислыми взглядами.

– Это я виновата, – вздохнула она. – Должна была предупредить.

– Пойдем в другое место, – предложил он. – Допивайте.

– Поздно. Долорес идет. Уже не смоешься.

– Кто такая…

– Мисс Митчелл, если не ошибаюсь? – перебил его возглас.

Тоби поднял глаза, на лице разлилось изумление. К столику приближалась женщина с фигурой амазонки, с впечатляющим бюстом, туго обхваченным лиловым свитером, в черных легинсах и туфлях на шпильках. Длинные волосы добела обесцвечены, обильный макияж, глаз горит. Суровые манеры, не допускающие никакой чепухи, сделали бы честь любой надсмотрщице в работном доме девятнадцатого века.

– Здравствуйте, Долорес, – кивнула Мередит. – Как поживаете? Тоби, это миссис Форбс, хозяйка заведения.

– У меня все в порядке, – решительно объявила миссис Форбс, словно Мередит заподозрила, будто она приболела. – Мистер Маркби здоров? Он сегодня не с вами? – Она вздернула выщипанные брови, бросив на Тоби взгляд, рассчитанный на устрашение. И преуспела. Тоби громко сглотнул, схватил свой стакан и уткнулся в него.

– Алан работает, – объяснила Мередит. – Это мой друг, на пару дней заехал.

– Ах, вот как! – Миссис Форбс явно не поверила в невинную дружбу. – Осмелюсь сказать, над убийством в Овервейле?

– Что?.. – Мередит совершила необходимый мысленный скачок. – Да. – Отрицать невозможно, но только досадно, что миссис Форбс интересуется причиной отсутствия Алана. Не время делиться жареной информацией.

– Она один раз сюда заходила, – неожиданно сообщила миссис Форбс.

– Кто?

– Убитая девушка. Дочка мистера Дженнера, правда? В то время к нам нагрянули игроки в дартс, матч устроили, и я в жизни не видела столько парней, пяливших глаза на девчонку. Дротики по всему залу летали. Сегодня у нас лазанья.

– Она одна была? – Мередит не обратила внимания на лазанью.

Миссис Форбс нахмурилась, постучала по зубам карточкой меню.

– Из-за этого матча было столько народу, что точно не могу сказать. По-моему, с кем-то должна была быть. Такие девушки в одиночку не ходят по пабам. Забавно, не припомню, кто с ней сидел, в любом случае не из тех, кого знаю. Конечно, все игроки с подружками – в баре было полно чужих. Может, с ними пришла. Если не хотите лазанью, есть зеленое тайское карри. Новинка в меню.

Манеры Долорес указывали, что она потратила достаточно времени на болтовню и посетителям следует поскорей сделать выбор. Согласились на лазанью.

– Полагаю, – робко вставил Тоби, – у вас нет прейскуранта вин?

Хозяйка бросила на него гневный взгляд:

– Нет. У нас паб, а не ресторан. Вино есть, красное и белое. Чего желаете?

Заказали красное.

– Убийственный боевой меч, – уважительно шепнул Тоби, когда миссис Форбс направилась с заказом на кухню. – Она сама готовит?

– Едва ли. У нее есть партнер, хлипкий коротышка, молчун, из кухни почти не высовывается. По-моему, он повар. Вы поняли, что она думает, будто мы с вами водим преступные шашни за спиной Алана?

– Тогда пусть хорошенько подумает. – Тоби нахмурился. – Что здесь делала Фиона, господи помилуй? Абсолютно неподходящее для нее место.

– Тоби… – Мередит замялась. – Вы питали к ней сильное чувство?

– Она мне очень нравилась, – ответил Смайт. – Вы, должно быть, хотели спросить, был ли я в нее влюблен. Не знаю.

– Значит, не были, – твердо заключила она. – Признаюсь, на душе стало легче. Я думала, ваше сердце разбито, хоть с виду не скажешь. То есть не хочу вас обидеть.

– Я понял, – сказал Тоби с непривычной резкостью. – Обо мне все судят по внешности. В основном те, кто меня плохо знает. Вы вполне хорошо знаете, и тоже…

– Нет, – возразила Мередит. – Я вовсе не то хотела сказать…

Тоби подался вперед.

– Это просто защитная оболочка. Я ее с детства отращивал. В школе для мальчиков нельзя быть излишне чувствительным. Мы изо всех сил старались казаться крутыми гориллами. Теперь перед вами взрослая модель. Я действительно горюю по Фионе. Она мне очень нравилась, хоть я не был влюблен в нее… в общепринятом смысле. По-моему, я тоже ей нравился. Мы оба чудаковатые, если угодно. Поэтому так хорошо поладили. Всегда дружили, даже в детстве, хотя я ее редко видел после развода Джереми с Шанталь. Тогда ей было лет десять. Фиона жила с матерью за границей. Знаете, как бывает, когда долго живешь в чужой стране. Утрачивается связь с повседневной жизнью на родине.