Текст книги "Возвращение лорда Гленрейвена"
Автор книги: Энн Бэрбор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Клавдия долго недвижимо сидела на кровати и пыталась осознать значение своего открытия. Рейвенкрофт не принадлежал ей! Это был не ее дом, а дом человека, который обосновался в комнатах ее прислуги. Нет, это не были комнаты ее прислуги, потому что она здесь была никем, а сероглазый незнакомец был, вероятнее всего, лордом Гленрейвеном.
Она прижала пальцы к вискам, пытаясь размышлять, но в голове ее крутилось одно: «Рейвенкрофт не мой. Мне нечего здесь больше делать». Эта мысль разрасталась в пульсирующую боль, пока, казалось, не заполнила ее всю, давя на нее всей тяжестью, прижимая к земле и не давая подняться.
– О Боже! – Ее отчаянный крик эхом отразился от стен комнаты. Она опустила голову на руки и зарыдала.
Она еще раз посмотрела на скомканные листки, которые держала в руке, и вернулась к последовательности событий, описанных крупным, неаккуратным почерком Эмануэля, событий, которые привели к низвержению лорда Гленрейвена и, в конце концов, к его смерти. «Эти бесконечные записи Эмануэля…» – мрачно подумала она. Привычка, которая, казалось, раздражала всех своей нелепостью, привела ее к бесславному концу.
Все, что она так долго создавала, теперь не принадлежало ей. Чувство гордости, возникшее при восстановлении Рейвенкрофта, – лошади, овцы, покупка земли – все это будто унесло ветром.
Эмануэль, размышляла Клавдия, был плохим, но не глупым человеком. Почему он не уничтожил доказательство своего преступления? Зачем ему было прятать его там, где кто угодно мог его найти? Она покачала головой и расправила листки, которые держала в руке. Их края были обуглены. Может быть, он начал сжигать их, а потом передумал? Но почему? В этом не было никакого смысла.
И это было не так уж и важно, поняла Клавдия с холодной ясностью. Ей стало понятно, что именно это и искал Стендиш. Именно за этим он и пробрался в Рейвенкрофт инкогнито. Вот почему он не явился сюда вместе с юристами, судебными исполнителями и судьями. Долго ли, думала она, он подозревал, что поместье украли у него с помощью обмана и – увы! – убийства? Как он узнал, что доказательство было спрятано где-то в доме? Нет, его поиски были направленными. Он знал: то, что ему нужно, спрятано в книге. Она мрачно улыбнулась. Ничего странного нет в том, что он так расстроился, узнав, что некоторые книги исчезли из библиотеки. Дело в том, что без этого доказательства у него не было юридических прав на владение Рейвенкрофтом.
Не было юридических прав…
Эти слова крутились в голове Клавдии, как рука воришки, шарящая в кармане. Она была единственной, кто знал о существовании этих бумаг. Лорд-дворецкий может искать их до посинения, но без ее помощи он не найдет того, что ему так необходимо.
Кто, думала она с яростью, имеет больше прав на Рейвенкрофт? Незнакомец, который уже много лет как не живет здесь и, вероятно, очень мало помнит об этом доме, или она, напряженно работавшая, чтобы вернуть поместью былое величие и процветание? Конечно, он не мог любить Рейвенкрофт с той страстью и преданностью, которая стала частью ее самой. И, конечно, если отбросить формальности, Рейвенкрофт по всем моральным и этическим нормам принадлежал ей.
Клавдия встала и подошла к окну. Долгое время она смотрела на газоны и озера Рейвенкрофта, на поля, которые лежали за ними, вписываясь в неровный ландшафт Котсволдса.
Внизу Джем вошел в свою спальню и устало снял одежду конюха. Как обычно, время между обедом и сном он провел на конюшне вместе с Джоной и Лукасом. С каждым днем он все больше поражался деловой хватке Клавдии. Несмотря на то что она мало знала о лошадях, ей удалось сделать много для того, чтобы восстановить репутацию, которую имела конюшня во времена его отца. Используя советы Джоны, она умело руководила разведением лошадей, а ее финансовые способности были поразительны. Она блестяще усвоила, как нужно продавать лошадей. Она увеличила поголовье и связалась с избранными клиентами его отца, и все это делала очень успешно. Эти люди или их сыновья, знавшие толк в лошадях, покупали у Клавдии жеребцов, жеребят и кобыл и возвращались к ней вновь и вновь. К тому же, они приводили своих друзей.
Миссис Кастерс достигла всего этого за два года. Она работала над счетами по ночам, когда все остальные спали. Она бралась за любую, самую черную работу и заражала своей преданностью поместью всех остальных, работавших на нее.
Дженуари тяжело вздохнул. Ему становилось все труднее представить себе, как он выгонит Клавдию из Рейвенкрофта. То, что он собирался заплатить ей, уже не казалось ему достаточной компенсацией. Он понимал, что, вложив столько труда и усилий в восстановление поместья, Клавдия будет глубоко несчастна, если ей придется остаток дней провести в каком-нибудь скучном Бате или Брайтоне. Или Глостере.
Так как она очень красива, то недолго будет жить вместе с тетей. Может быть, она выйдет замуж за этого балбеса Ботсфорда. Боже, конечно, ей и в голову не придет сделать это! Дженуари видел, что, когда Ботсфорд обнимал Клавдию, у нее было такое лицо, будто ее тошнило. Ну, если не Ботсфорд, то кто-то другой скрасит ее одиночество.
Конечно, мрачно размышлял Джем, ее родственник не будет с таким усердием искать ей жениха, когда она перестанет владеть Рейвенкрофтом. С другой стороны, Джем не сомневался, что, лишившись Рейвенкрофта, Томас попытается хоть как-то спасти ситуацию, продав сестру жены тому, кто побогаче. Клавдия казалась несгибаемой, но долго ли она сможет сопротивляться постоянному давлению Томаса?
Он опять вздохнул, думая о том, какая внутренняя сила заключена в хрупкой внешней оболочке. Было бы несправедливо, если бы Клавдии пришлось заботиться о себе самой. Джем замер. Но что он мог поделать? Он давно понял, что жизнь несправедлива, и Клавдия, которая была замужем за Эмануэлем Кастерсом, тоже должна была знать об этом.
Джем подошел к умывальнику рядом с кроватью и начал смывать дневную грязь, мрачно размышляя о том, сколько времени ему понадобится, чтобы найти бумаги. Ему не приходило в голову, что он может их не найти, но уже почти все книги в библиотеке были просмотрены им безрезультатно. В доме еще оставались книги, но что если нужную ему все-таки продали?
Джем пожал плечами. Конечно, с теми доказательствами, которые у него были, рано или поздно, но он вернет себе Рейвенкрофт. У него есть свидетельство человека, который помог Кастерсу осуществить его гнусный замысел. Однако это свидетельство было получено от Давентри в обмен на обещание, что ему дадут не пожизненное заключение, а отправят в ссылку в Австралию. Но достаточно ли этого для решения суда в его пользу? Кроме того, Давентри находился за полмира отсюда, и это вряд ли может помочь Джему.
Но был еще Джона, который мог засвидетельствовать, каким ужасным человеком был Кастерс, но примет ли это суд во внимание?
Джем сел на край кровати и провел рукой по волосам. Боже, он столько перенес, и все для того, чтобы потерять Рейвенкрофт еще раз! Он положил голову на руки и сидел неподвижно, а потом стал медленно снимать сапоги. Джем был так поглощен своими мыслями, что сначала не услышал робкий стук в дверь. Когда стук повторился, он поднял голову и надел рубашку. Сначала он подумал, что это Джона послал за ним, и в носках подошел к двери. У него глаза на лоб полезли, когда он увидел маленькую фигурку, стоящую за дверью, с нимбом света свечи вокруг ее распущенных волос.
Клавдия глубоко вздохнула.
– Я должна поговорить с вами, – смело сказала она.
Джем молча открыл дверь, чтобы впустить ее, и указал на небольшое кресло. Когда она села, он расположился в соседнем кресле.
Клавдия посмотрела ему в глаза. В них она увидела удивление. Она покраснела, поняв, что он мог подумать, будто она ищет близости. Она выпрямилась и села на край кресла. При первых же ее словах удивление в его глазах исчезло.
– По-моему, настало время откровенно поговорить, милорд.
Если она собиралась застать его врасплох, то это ей не удалось. Его глаза были спокойны и непроницаемы, и он просто сказал:
– Простите, я не понял.
– Ну хватит, – сказала она резко. – Больше нет нужды скрывать, кто вы. Я знаю это и знаю, зачем вы приехали.
В течение некоторого времени он не сводил глаз с ее лица.
– Понятно, – сказал он наконец. – Могу я спросить, как вы пришли к такому выводу?
– Вы очень похожи на портрет одного из ваших предков.
Клавдия вздрогнула, поскольку Джем вдруг засмеялся.
– Ну конечно. Это, должно быть, дядюшка Филип. Мать всегда говорила, что мы похожи. Мне он всегда казался несколько неуклюжим.
– А поскольку, – продолжала Клавдия, – вы слишком далеко зашли, чтобы вернуть себе поместье, мне стало ясно, что вы – наследник.
– Понятно, – повторил Джем. – Позвольте спросить, почему вы решили сообщить мне об этом именно сейчас? – Он говорил спокойно, но Клавдия заметила, как он был напряжен.
– Об этом я вам сейчас не скажу, милорд, – произнесла она. – Мне ведь ясно, что вы появились здесь, чтобы доказать свои права на Рейвенкрофт.
На этот раз Джем ничего не ответил, но его глаза заблестели, как отшлифованные камни.
Клавдия смотрела прямо на него до тех пор, пока, наконец, он не кивнул, нехотя подтверждая ее догадки.
– Позвольте спросить, – продолжала она, чувствуя себя так, будто идет по натянутой проволоке, – как вы хотите доказать свои права на поместье? Вы ведь знаете, что мой покойный муж получил его от вашего отца в уплату карточных долгов.
Джем встал и принялся ходить по комнате. Мысли беспорядочно роились в его голове. Господи, он ведь с самого начала своего представления знал, что ему не удастся долго скрывать, кто он. Но он не думал, что вдова поймет это так быстро. Что делать? Он судорожно пытался осознать последствия ее открытия и вскоре принял решение. Он вернулся к креслу, в котором сидела Клавдия.
– Вы пришли к правильному выводу, миссис Кастерс, и я действительно должен объяснить вам свое странное поведение. – Он опять сел и пододвинул свое кресло поближе к ней. Он посмотрел на нее тем взглядом, который всегда так смущал ее.
– Начнем с того, что мое имя Джереми Стендиш, и я действительно лорд Гленрейвен. Я жил в Рейвенкрофте первые двенадцать лет моей жизни. – Он замолчал на мгновение, борясь с воспоминаниями. – Этот период моей жизни был относительно счастливым, пока вдруг здесь не появился Эмануэль Кастерс, который попал в орбиту моей семьи, состоявшей из моего отца, матери и двух моих сестер.
Кастерс был гостем некоего Джайлса Давентри, племянника эсквайра, жившего по соседству. Давентри использовал поместье дяди для отдыха от своей напряженной лондонской жизни. Давентри и Кастерс познакомились незадолго до этого и стали партнерами в нескольких сомнительных сделках. Когда за Кастерсом начали охотиться несколько картежников, которых он надул, он решил скрыться и поселился в поместье эсквайра.
Джем прервал свой рассказ, и Клавдия в первый раз почувствовала некоторую неуверенность в его поведении.
– Мой отец, – наконец продолжил он, – был хорошим, но очень слабым человеком. Он редко ездил в Лондон, поскольку чувствовал себя там неуютно, но был вполне счастлив в своем поместье, проводя время с семьей, которую очень любил, и ухаживая за лошадьми. Но у него был один недостаток, который погубил многих, – он любил азартные игры. И поскольку он был, то, наверное, неизбежно, что его заметил Кастерс. Кстати, последний был очень популярен в округе. У него был дар – что вам, конечно, известно, – привлекать к себе людей, так как он был запанибрата со всеми, а также умел притвориться важной персоной. Вот птица высокого полета, думали о нем.
Клавдия ничего не сказала, но мрачно кивнула в знак согласия.
– Он стал частым гостем в нашем доме, а когда отца не было, был крайне учтив с моей матерью. В этот период я и возненавидел его, хотя не знаю почему. Потом я узнал, что он домогался моей молодой и все еще красивой матери.
– О Боже, – пробормотала Клавдия.
– Отец часто по вечерам играл в карты с Кастерсом и Давентри и ему почему-то не казалось странным, что очень часто он им проигрывал. Примерно в это время начались проблемы в конюшне. Таинственные заболевания и несчастные случаи привели к гибели нашего лучшего жеребца и нескольких кобыл. И через некоторое время отец оказался в затруднительном финансовом положении.
Клавдия сжалась в кресле, но слушала его со всевозрастающим вниманием.
– Он не мог остановиться, и карточные игры с Кастерсом продолжались. К тому же он начал пить. – Джем встал, подошел к окну и устремил свой взгляд в ночь. – Короче говоря, вскоре настал момент, когда отец больше не мог платить Кастерсу. Тот, будучи славным малым, не обращал на это внимания, и долги накапливались, пока как-то ночью Кастерс не обратился к отцу с интересным предложением.
Хотя это звучит невероятно, но он убедил отца считать Рейвенкрофт гарантией за долги. Как это ни странно, Рейвенкрофт никогда не был родовым поместьем. Изначально он был лишь малой долей всех владений Гленрейвенов, которые жили в Шотландии. Боясь постоянных неурядиц, которые делали их существование там очень опасным, они около двух веков назад переехали в Рейвенкрофт. Но почему-то они так и не закрепили за Рейвенкрофтом статус родового поместья, поэтому отец мог им свободно распоряжаться. Кастерс убедил его, что все образуется и что он никогда не потребует от него уплаты долга.
Джем повернулся к Клавдии, его лицо при свете свечи выражало отчаяние.
– И мой бедный слабый отец поверил ему. Конечно, он был пьян и той же ночью подписал бумаги, где было сказано, что он продаст Рейвенкрофт за один фунт, если не уплатит долги к определенной дате.
– О Боже! – выпалила Клавдия. – А что же ваша мать?
– Ни матери, ни кому другому он не говорил об этом. После этого дела пошли еще хуже. Отец так и не опомнился, продолжая пить все больше, а долги росли. Пришел день расплаты.
Голос Джема превратился к этому моменту в лающий рык, но Клавдия без труда понимала каждое слово.
– Вскоре после этого отец пошел гулять поздно ночью и упал в заброшенный колодец недалеко от дома. На следующее утро его нашли со сломанной шеей.
Клавдия непроизвольно протянула к нему руку, но он продолжал, не замечая ее:
– Конечно, он был пьян, и следователь без сомнения определил несчастный случай как причину смерти. Через неделю Кастерс пришел к моей матери и показал ей документ на владение Рейвенкрофтом, подписанный моим отцом на его имя.
Побледневшая Клавдия застонала.
– Но… – начала она, но Джем прервал ее коротким жестом.
– Моя мать отказалась верить в подлинность документов, но они были в порядке: заверены нотариусом, и все остальное. Кастерс въехал в Рейвенкрофт почти сразу же, но громогласно объявил, что он оставит в поместье и мать, и нас. Конечно! Он не чудовище, в конце концов. Он готов был жениться на матери и усыновить ее детей.
Мать, которая давно раскусила его, отказалась от его предложения, и мы тайком, ночью, уехали к сестре матери и ее мужу в Степни. Мой дядя был преуспевающим купцом, и некоторое время мы жили в относительном комфорте. Я даже полюбил их. Но потом для него настали тяжелые времена, и моя тетка объявила, что они больше не могут содержать нашу семью. Мы переехали в маленькую квартирку в гнусном районе Лондона, а мать начала работать белошвейкой. Мне в то время было четырнадцать, а моим сестрам – двенадцать и девять.
Я начал получать образование, поскольку быстро понял, что жизнь в Лондоне… – здесь стон снова сорвался с ее губ, но Джем опять продолжал как ни в чем не бывало: – сильно отличалась от всего того, что я пережил в Глостершире и даже Степни. Я взял себе такой псевдоним, потому что мы переехали туда в январе. – Он мрачно усмехнулся. – Неплохо, правда?
Клавдия вздрогнула, но он опять продолжил, не обращая на нее внимания:
– К счастью, я был прилежным учеником и очень скоро начал приносить домой деньги. На вопросы моей матери, откуда я их брал, я давал невинные ответы или просто врал, потому что ей не следовало знать, что наследник лорда Гленрейвена превратился в обычного карманника.
Клавдия уже открыто рыдала, но Джем все продолжал свой рассказ, игнорируя ее:
– Через два года после нашего переезда в Лондон у матери началась лихорадка, и она умерла. Через несколько дней умерла и моя младшая сестра. Я делал все, заботясь о Бет, моей старшей сестре, единственной, кто остался в живых из моей семьи. – Голос Джема надломился, и Клавдия испугалась, что он сорвется, но он продолжал: – Некоторое время мне удавалось защитить ее от ужасного мира, окружавшего нас… Я нашел небольшую комнатку над трактиром, где мы могли жить. Бет трудилась посудомойкой, а я занимался своими делами. Ночью мы приходили в нашу комнатку, где едва умещались вдвоем, и я рассказывал ей о Рейвенкрофте, о деревьях, на которые я лазил, о лугах, по которым бродил, и я пообещал ей, что в один прекрасный день мы вернемся туда.
Джем резко встал и опять подошел к окну.
– Однажды я вернулся вечером и не застал ее дома. Я искал ее много дней, расспрашивая хозяина трактира и его жену, бродя по улицам, выкрикивая ее имя, приставая к прохожим с вопросом, не видели ли они девушку с темными прямыми волосами и голубыми глазами. Ей было только тринадцать лет. Наконец от одной ее подружки я узнал, что ее похитили. Они стояли вдвоем и разглядывали витрину кондитерской, когда сзади подошел человек, схватил Бет и засунул ее в стоящий тут же экипаж.
– Я не понимаю. Зачем кому-то…
– Бет была очень красивой девушкой, миссис Кастерс, – резко ответил Джем. – И очень молодой. Именно такие всегда нужны в публичных домах, например, на Сент-Джеймс-стрит.
На этот раз Клавдия просто лишилась дара речи и с ужасом смотрела на Джема.
– Больше я ее никогда не видел, – тихо продолжал он. – Однако я выяснил, – здесь в его голосе появились нотки, которых Клавдия еще не слышала, – что в нашем районе действительно был человек, который специализировался на похищении молодых девушек для клиентов подобных заведений. И он работал на человека, которого звали Джайлс Давентри.
– О! – вскрикнула Клавдия, прижав руку к губам.
– Несмотря на все попытки найти Бет, я больше никогда не видел ее. – Последние слова Джема упали в тишину. Он опять вернулся к своему стулу и, как будто смущенный тем, что так много рассказал про себя, продолжал уже более спокойным тоном:
– Как вы понимаете, я весьма заинтересовался деятельностью Джайлса Давентри, и не только потому, что хотел найти Бет. – Он наклонился к Клавдии, положив руки на колени и сцепив пальцы. – Ужасное подозрение зародилось у меня в голове сразу после смерти отца. Понимаете, колодец, в который он упал, был тщательно заколочен несколько лет назад. Он долго оставался в таком состоянии и не представлял никакой опасности. Я сам за день до происшедшего проходил мимо и попрыгал на досках, закрывавших его, потому что мне нравился звук, который при этом раздавался. Как мне показалось, доски были крепкими и надежными. Но на другой день после смерти отца доски были уже гнилыми, с большой безобразной дырой посередине.
Клавдия застонала, вспомнив слова на листке: «Вторник – поменять доски». Ей хотелось вскочить и убежать из комнаты.
Как будто прочитав ее мысли, человек, стоящий перед ней, сказал голосом, лишенным эмоций:
– Я расстроил вас, миссис Кастерс? Но это еще не весь мой рассказ. Далеко не весь.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
– С годами, – продолжал Джем, – подозрение, что моего отца убили, крепло. Мне хотелось вернуться в Рейвенкрофт и бросить это обвинение в лицо Кастерсу. Но даже в четырнадцать лет я понимал, что это бесполезно. У меня не было доказательств, и Кастерс просто рассмеялся бы мне в лицо или убил бы меня. Поэтому я сделал жизнь Джайлса Давентри предметом моего подробнейшего изучения. Я узнал, где он живет, и следил за ним повсюду. Когда я начал получать некоторые результаты от своей сомнительной деятельности, я стал нанимать людей, которые следили за ним, когда я не мог делать это сам. Я составил списки его помощников, записывал все, что он делал: с кем разговаривал, с кем заключал сделки. Я собрал полное досье относительно его преступной деятельности, с помощью которого хотел шантажировать его и заставить выдать все, что он знал о том, как Кастерс убил моего отца.
Он посмотрел на Клавдию – впервые с тех пор как начал свой рассказ – и улыбнулся, увидев ужас в ее глазах.
– Не воспринимайте это так серьезно, дорогая. В конце концов, это произошло много лет назад.
– Но Дже… милорд, – всхлипнув, сказала она, – вы же…
Он положил свою руку на ее, не дав ей досказать.
– По-моему, теперь вы вполне можете называть меня Джем.
Его слова показались ей загадочными, но она так остро ощущала его пальцы на своих, что только подняла брови. Он неторопливо продолжал свой рассказ:
– И вот несколько месяцев назад у меня появилась редкая возможность. Я получил информацию о некоем молодом человеке по имени Чад Локридж. Он был влюблен в женщину, которую Давентри выбрал для себя. Она была дочерью графа и очень богата. Давентри постепенно стал довольно популярным человеком в высшем свете, и его принимали «большие» люди. Но поскольку он чрезмерно увлекался картами, женщинами и вообще швырял деньгами, то его финансовое положение было тяжелым, и он очень хотел выгодно жениться. Локридж уехал из страны несколько лет назад, и мне казалось, что Давентри приложил к этому руку. Затем Локридж вернулся. Теперь он стал гораздо богаче, чем раньше, и мне стало ясно, что он опять весьма заинтересовал Давентри. Однажды, когда я ждал Давентри, который должен был выйти из дома в Мейфере после вечеринки, я заметил Локриджа, выходящего из того же дома. Что-то подтолкнуло меня, и я пошел за ним. Получилось так, что на него напала банда хулиганов и я помог ему.
Локридж и я стали как бы партнерами, и результатом этого партнерства явился арест Джайлса Давентри за ряд преступлений, включая воровство и попытку киднепинга. Выяснилось, что Давентри действительно пытался уничтожить Локриджа, используя преступные методы.
Клавдия судорожно вздохнула:
– И именно Джайлс Давентри сказал вам?..
– Он рассказал мне все, что я хотел знать. Локридж, который к тому моменту стал весьма влиятельным лицом, убедил судебные власти заменить Давентри смертную казнь на ссылку. И три дня подряд информация лилась из него, как гной из вскрытого нарыва.
– Но какова была его роль в заговоре Эмануэля? – спросила Клавдия, несмотря на то, что боялась услышать ответ. Джем все еще держал ее руки в своих, но у нее не было никакого желания освобождать их.
– Джайлс Давентри умел многое, в том числе подделывать бумаги. Он работал на Ка-стерса время от времени, и их сотрудничество было весьма плодотворным. Когда Кастерс поселился в этом районе и встретил моего отца, а потом и мать, ему пришла в голову идея завладеть Рейвенкрофтом. Мой отец был очень наивен и не понимал, насколько злы бывают люди. Он видел Кастерса таким, каким тот хотел, чтобы его видели: веселым, добрым малым, время от времени поигрывающим в карты. Отец был слабым и очень любил играть в карты. Прекрасная жертва.
Кастерсу не понадобилось много времени, чтобы опутать отца долгами, и, как все азартные люди, чем больше он проигрывал, тем больше верил, что в следующий раз он отыграется. Он абсолютно не отдавал себе отчета в том, в какую ловушку попал, и когда в один прекрасный вечер ваш муж сказал отцу, сколько он должен, тот был шокирован. И через несколько дней после этого Кастерс предложил ему заложить Рейвенкрофт. Отец, конечно, поверил, когда Кастерс сказал, что Рейвенкрофт всегда останется собственностью Стендишей. «Совершенно ясно, – говорил Кастерс, – что вы скоро оплатите все долги». И отец верил ему. Они составили договор, в котором говорилось, что Рейвенкрофт перейдет во владение Кастерса, если в течение двух лет отец не уплатит свои долги. Отец полагал, что если случится самое худшее, то он сможет продать лошадей и все оплатить. – Голос Джема опять стал жестче. – Может быть, это и случилось бы, но у отца не было возможности это проверить.
Он посмотрел на взволнованное лицо Клавдии.
– Я говорил вам, что это не очень приятная история. Как я уже говорил, – продолжал он, не давая ей возможности ответить, – отец начал сильно пить. Моя мать, кстати, ненавидела, когда Кастерс приезжал к нам, потому что он был не самым приятным гостем. Он не упускал возможности дотронуться до матери в фамильярной манере, когда она оказывалась поблизости, и всячески пытался установить с ней отношения.
Джем почувствовал, что пальцы Клавдии задрожали в его руке, и непроизвольно поднес их к губам, после чего быстро продолжил:
– Приехав как-то в Рейвенкрофт, Кастерс и Давентри уговорили отца показать им сейф, в котором лежал договор о владении Рейвенкрофтом. День оплаты уже прошел, а пьяные карточные игры все продолжались.
Однажды, после особенно бурного вечера, Давентри вернулся в поместье поздно ночью. Я забыл сказать, что он был опытным медвежатником. Взломщиком сейфов, – пояснил он изумленной Клавдии. – Он выкрал документы из сейфа и подделал подпись на контракте по передаче Рейвенкрофта.
– Но как?.. – Клавдия чувствовала, что больше не в состоянии слушать, но эти слова вырвались у нее. – Вы считаете, что Эмануэль…
– Да. На следующий день он пришел в Рейвенкрофт и с глубокой скорбью начал говорить о том, «что случилось прошлой ночью». Когда отец сказал, что ничего не помнит, тот выразил свое удивление. Конечно, отец мало что помнил из того, что произошло предыдущей ночью, поскольку все время был в состоянии пьяного ступора. Тогда Кастерс сказал, что они подписали договор, согласно которому Рейвенкрофт переходит во владение Кастерса. Отец, как вы понимаете, был убит горем.
Кастерс, однако, заверил его, что он настоящий друг и что он не собирается вступать во владение поместьем. Нет, нет. Он просто оставит договор у себя и будет ждать, пока отец не оплатит все долги.
Отцу все еще не приходило в голову, что Кастерс обманул его. Подавленный горем, он все же, как послушный ребенок, пошел с Кастерсом в магистрат, где они заполнили все соответствующие бумаги и заверил их. К концу дня здание, конюшни, земли – все принадлежало Кастерсу.
– О Боже, – опять сказала Клавдия. – Я знала, что Эмануэль был мерзавцем, но как ваш отец мог позволить так обмануть себя?
Джем засмеялся:
– Вы думаете, я не спрашивал себя об этом тысячу раз? Я почти ненавижу его за эту слабость, но уж таков он был. Я помню его смеющимся и бросающим меня в воздух, чтобы поймать через несколько мгновений. Он любил мою мать, моих сестер и меня, но…
– Но он любил карты и вино больше, – докончила Клавдия резко. – Я знаю, мой отец был таким же. Он выдал своих дочерей замуж помимо их воли.
Джем удивленно посмотрел на нее.
– Да, – сказал он нежно, – я слышал об этом. Мне очень жаль.
Клавдия взглянула на него. Она освободила свои руки и сжала их в кулаки.
– Не надо меня жалеть, – со страстью ответила она. – Я пережила Эмануэля Кастерса, переживу и это. Я не принадлежу ни одному мужчине, за что каждую ночь благодарю Бога.
На это Джем ничего не ответил, а спокойно продолжал:
– Я уверен, что вы уже догадались, что произошло дальше. Примерно через месяц после того, как были подписаны бумаги по передаче Рейвенкрофта, Кастерс заменил целые доски на гнилые, и на следующий день произошел «несчастный случай». Колодец находится неподалеку от сада, и это было любимое место прогулок моего отца. После этого Кастерс сразу же начал преследовать мою мать.
Джем замолчал, и горькая усмешка появилась на его лице.
– Я однажды накричал на него со всей невинностью двенадцатилетнего ребенка, я потребовал, чтобы он перестал приставить к маме. Он засмеялся и ударил меня тыльной стороной руки так, что я упал. Я не рассказал матери, что случилось, но, увидев мой синяк, она сама поняла в чем дело. Через неделю она, мои сестры и я уже ехали в Степни, взяв с собой только самое необходимое.
В комнате воцарилась тишина. Клавдия смотрела на свои руки, а Джем смотрел на Клавдию. Она выглядела красивой и чистой, как христианская мученица, ожидающая казни, но ее лицо выражало не страх смирения, а глубокое достоинство. Было почти больно смотреть на нее.
Наконец она подняла голову и в упор посмотрела на него.
– Итак, вы сообщили мне, что вы – истинный владелец Рейвенкрофта.
– Да, – просто сказал он, но за этим словом скрывалась усталость путника, наконец достигшего убежища.
– У вас есть показания Джайлса Давентри, свидетельствующие, что все, что вы сказали – правда?
– Да, – ответил Джем, но Клавдия почувствовала неуверенность в его голосе.
– Вы считаете, что этого достаточно, чтобы официально доказать ваши претензии?
Джем почувствовал, как пот выступил у него на лбу. Вдова Кастерс была совсем не глупа. Она попала в самую слабую точку его замысла.
– Да, – повторил он, стараясь говорить уверенно.
Клавдия встала, и теперь уже она начала ходить по старому ковру. Наконец она повернулась к нему.
– Я думаю, вы мне не все рассказали, милорд. Вы до сих пор не объяснили, почему вы не пошли через парадную дверь, пользуясь полной поддержкой закона.
Первый раз за последние несколько лет Джем почувствовал себя потерянным. Однако он ничего не сказал, а лишь продолжал слушать с вежливым вниманием.
– Я думаю, – осторожно продолжала Клавдия, – что вы приехали сюда, чтобы что-то найти. Что-то, спрятанное в книге, хотя, мне кажется, вы точно не знаете, в какой именно книге. – Она бросила быстрый взгляд на Джема и с удовлетворением заметила, что он замер. Тут она позволила себе улыбнуться. – Я заметила, как вы интересуетесь книгами из нашей библиотеки, и то, насколько силен ваш интерес к позднему чтению.
Джем вздохнул. Похоже, придется рассказать этой мудрой колдунье все. Может быть, решил он после минутного раздумья, ему удастся все это повернуть в свою пользу.
– Вы очень проницательны, миссис Кастерс. – Клавдия не без удовольствия увидела, что он улыбнулся. – Джайлс Давентри рассказал мне еще об одной подробности. У вашего мужа была привычка все записывать. Это у него было как болезнь. Давентри сказал, что все свои преступные замыслы он заносил на бумагу. Конечно, он с большой тщательностью потом все уничтожал.
– Да, – сказала Клавдия, и ее лицо стало очень серьезным, – я помню об этом.
– Когда Кастерс сел вместе с Давентри в своем доме, чтобы обдумать план действий, он составил такой проект на бумаге. Потом, когда все было продумано, он скомкал эти два листка и бросил их в огонь. Позже, когда они оба собрались уходить, Давентри заметил, что оба листка не попали в огонь, а лежат необгоревшими в потухшем камине. Не зная, зачем он это делает, он поднял листки и сунул их в карман, прежде чем последовать за Кастерсом.
