Текст книги "Тайна золотых статуй"

Автор книги: Энид Блайтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

УИЛФРИД СОВЕРШЕННО НЕВЫНОСИМ, А ЭНН СОВЕРШЕННО НЕПРЕДСКАЗУЕМА

Мальчик притащил полное ведро и со стуком поставил его у ног Энн.

– Хочешь посмотреть моих ручных жуков? – предложил он довольно миролюбиво.

– Весьма признательна, – отвечала Энн, – но вынуждена отказаться. Терпеть не могу жуков.

– Да пойдем, посмотрим! – принялся уговаривать ее Уилфрид. – Там есть два – знаешь какие красивые! Ты с ума сойдешь! Я даже дам тебе их подержать, если попросишь. Это так забавно и приятно, когда крошечные лапки прохаживаются по твоей руке.

– Я ничего не имею против жуков, пусть живут и здравствуют, но я не хочу, чтобы они прохаживались по моей руке, – проговорила бедная Энн, которая на самом деле сильно побаивалась всего того, что про себя называла «ползучим». – Дай мне пройти, Уилфрид. Был бы ты хорошо воспитан, ты бы отнес это ведро в дом вместо меня.

– А я вообще никак не воспитан, – заявил Уилфрид. – Мне все об этом говорят. Но, как бы там ни было, я не прикоснусь к твоему ведру, если ты не полюбуешься моими жуками.

– Да сойди же ты наконец с дорожки! – раздраженно воскликнула Энн, поднимая тяжелую бадью.

Уилфрид невозмутимо отошел в сторону и сел у невысокого раскидистого куста. Потом он зачем-то лег на траву и сунул голову под куст. Энн почувствовала себя весьма неуютно. Уж не намерен ли чертов мальчишка позвать своих жуков, чтобы она сошла с ума от радости при виде их красоты? От страха девочка не могла двинуться с места. Как загипнотизированная, она опустила на землю ведро и застыла, не сводя глаз с куста.

Жуки оттуда, к счастью, не появились, но зато на свет Божий показалось кое-что другое. Из-под кустов выползла большущая неуклюжая жаба и преспокойно уселась перед Уилфридом, глядя на него с величайшим дружелюбием.

Энн ничего не могла понять. Откуда Уилфриду было известно, что под кустом находится жаба?

А жаба зачем вылезла? Специально чтобы посмотреть на мальчишку? Девочка дрожала, по-прежнему не в силах шевельнуться. Господи! Она так не любит жаб и лягушек! «Я знаю, – думала бедняжка, – у них прекрасные, выразительные глаза, они умные и поедают всяких вредных мошек, но я не могу заставить себя даже приблизиться к ним… Силы небесные! Уилфрид щекочет ей спинку, и она почесывается в том месте, где щекотно, точь-в-точь как человек!»

– Да подойди же ты сюда, наконец, – обернулся к девочке Уилфрид. – Поздоровайся с моей ручной жабой. А я за это отволоку твою бадейку в дом.

Энн поспешно ухватилась за ручку ведра, собираясь бежать прочь и боясь, что Уилфрид может высвистеть из-под куста еще что-нибудь столь же привлекательное, например парочку змей. Вот чудовище! Боже правый, хоть бы братья и Джордж поскорее вернулись! А вдруг у мальчишки есть боа-констриктор? Или где-нибудь живет маленький крокодильчик? Или… Да нет, она болтает глупости. Ничего такого просто не может быть. Это ее дурацкие фантазии… Но все-таки пусть они побыстрее возвращаются!

К ужасу девочки, жаба тем временем вскарабкалась Уилфриду на ладонь и теперь смотрела ему в лицо уже оттуда. Глаза у нее и вправду были великолепные. Но Энн решила, что с нее достаточно, и бросилась к дому, расплескав по дороге минимум полведра.

«Если бы я была такой же смелой, как Джордж! – твердила она себе уныло. – Если бы у меня был ее характер! Джордж отнеслась бы к жабе абсолютно спокойно. А я дура. Надо научиться любить всех тварей, живущих на земле… Батюшки! Какой огромный паучище в углу раковины! Сидят, разглядывает меня во все свои восемь глаз!..»

– Уилфрид, Уилфрид! – закричала девочка. – Ради Бога, иди скорее сюда, убери паука из мойки!

Уилфрид не спеша вошел в комнату, к счастью, без жабы. Протянув к пауку руку, он как-то по-особому щелкнул пальцами. Раздался странный короткий звук. Паук мгновенно встрепенулся, поводил несколько секунд вокруг двумя своими маленькими смешными антеннами и пополз через всю раковину к руке мальчика. Энн содрогнулась от отвращения. Это было уже просто невозможно вынести. Она зажмурилась, а когда открыла глаза, поблизости не было ни паука, ни Унлфрида.

«Наверно, учит его танцевать или чему-нибудь еще в том же духе, – думала Энн, стараясь заставить себя улыбнуться. – Не могу представить, за что они все его любят – насекомые, животные, птицы. Лично я терпеть не могу этого мальчишку. Будь я кроликом, или жуком, или сорокой, я бы убежала от него за тысячу миль. Чем он так притягателен для всех этих существ?»

Уилфрид не появлялся, за что Энн была ему от души благодарна. Можно было наконец продолжить уборку.

– Приведу в порядок чердак, где будут спать мальчики, – громко сказала она себе самой. – Потом помою пол в гостиной. Надо еще переписать продукты, хранящиеся в кладовой. А затем протереть окошко наверху. Оно, кажется, грязное. Я… Боже мой! Что за непонятный шум во дворе?

Внизу громко тараторили сороки. Звук был резкий, но не то чтобы неприятный. Энн выглянула в маленькое окошко.

Вот это картинка! Невиданный аттракцион предстал ее глазам. Под окном, распростерши руки в разные стороны, стоял Уилфрид. На каждой руке у него восседало по сороке. Еще одна обосновалась у мальчика на макушке! Она что-то с воодушевлением стрекотала, а сама все время поворачивалась вокруг собственной оси, маленькими лапками ероша густые светлые волосы Уилфрида.

– Выходи! – крикнул Уилфрид, заметив Энн. – Я скажу одной из моих сорок, чтобы она и у тебя на голове посидела! Это такое замечательное ощущение. Или, может, хочешь подержать на руках маленького кролика? Знаешь, какое удовольствие! Обнимешь его, прижмешь к себе… Я могу тебе это устроить с помощью моей дудочки.

– Не хочу я сороку на голове, – с отчаянием произнесла Энн. – Если можно, пусть действительно придет хорошенький крольчонок. Это мне будет по душе.

Уилфрид резким движением смахнул сорок с обеих рук и с силой потряс головой, отчего третья птица, не переставая верещать, взлетела на дерево. Он сел на землю и вытащил из-за пазухи маленькую забавную дудочку. Дудочку-свисток, как окрестила ее Энн. Девочка смотрела сверху, словно зачарованная; таинственные плачущие звуки, взмыв в небо, снова коснулись ее ушей. Силы небесные! – она обнаружила, что ноги сами несут ее к двери. Может быть, дудочка волшебная, может, это магическая сила заставляет идти к Уилфриду не только птиц и зверушек, но и людей?

Она остановилась в дверях и в тот же миг увидела, как из высокой травы выпрыгнул крольчонок. Очаровательное, смешное, пушистое создание с крохотным хвостиком и большими ушами. Крольчонок подбежал к Уилфриду, покрутился, покрутился и в конце концов уютно пристроился рядом, уткнувшись носом мальчику в ногу. Тот погладил его, что-то бормоча при этом. Потом негромко сказал Энн:

– Видишь, вот крольчонок, о котором ты просила. Хочешь, подойди и погладь его!

Энн тихонько двинулась вперед по траве, уверенная, что, завидев ее, зверек немедленно умчится прочь. Но Уилфрид продолжал ласкать малыша, и тот, не отрываясь, глядел на него большими немигающими глазами. Энн наклонилась, хотела коснуться мягкой шерстки, но тут крольчонок, испуганно отпрянув в сторону, в один миг скрылся в траве.

– Ну надо же! Почему он меня боится? – Энн была искренне огорчена и раздосадована. – К тебе-то он прильнул без всякого страха! Уилфрид! Как ты сумел добиться от них – от всех от этих жаб, сорок и кроликов – такого доверия?

– Вот уж этого я тебе ни за что не скажу. – Уилфрид поднялся с земли. – Дома есть какая-нибудь еда? Я проголодался.

Довольно бесцеремонно оттолкнув Энн, он вошел в коттедж и направился прямо к кладовой, откуда вскорости возвратился, неся в руках консервную банку и кекс. От кекса он немедленно отрезал здоровущий кусок, даже не поглядев при этом на Энн.

– Что ж ты и мне не отломил хоть немножко? – с укоризной в голосе спросила девочка. – Ты действительно грубиян и невежа.

– И прекрасно. Мне очень нравится казаться грубияном и невежей, – усмехнулся Уилфрид, вгрызаясь в черствый кекс. – Особенно типам, которые будто с неба сваливаются ко мне в дом, хотя их никто туда не приглашал.

– Да не мели ты ерунды. – Энн обиделась уже не на шутку. – Дом принадлежит вовсе не тебе, а твоей бабушке. Миссис Лэйман нам так и объяснила. Но в любом случае, ты сам сказал, мы можем здесь пожить, если останется Тимми.

– Тимми скоро станет моей собакой! – объявил Уилфрид, принимаясь за второй кусок. – Вот увидишь! Скоро он наплюет на эту девчонку – как ее? Джордж? – и будет ходить за мной по пятам Днем и ночью! Увидишь!

Энн презрительно усмехнулась. Тимми, ходящий по пятам за этим мальчишкой? Да ни за что на свете такого не будет! Тимми любит Джордж всем сердцем, всем своим добрым собачьим сердцем. Никогда в жизни он не расстанется с ней ради Уилфрида – что бы тот ни высвистывал на дудочках или не шептал особым своим «проникновенным» голосом. Уж за что за что, а за это Энн могла поручиться головой!

– Будешь надо мной смеяться, я позову ужа и мою любимую гадюку! – в ярости прошипел уязвленный Уилфрид. – Вот когда у тебя пятки-то засверкают. За тридевять земель убежишь, не ближе!

– Не убегу, не надейся! – Энн шагнула в дом. – Смотри, как бы тебе не пришлось бежать!

С этими словами она подняла ведро с водой и, выйдя во двор, не задумываясь опрокинула его прямо на голову изумленному Уилфриду! Изумился, впрочем, не один Уилфрид. В этот момент появился еще некто, кто буквально остолбенел при виде этой сцены. То был Джулиан; он опередил спутников и приехал чуть раньше, тревожась за сестренку, надолго оставленную в чужом пустом доме.

Джулиан действительно вошел во двор в тот самый миг, когда Энн устроила Уилфриду холодный душ, и был потрясен до глубины души. Энн способна на такой поступок? Энн может прийти в бешенство – спокойная, кроткая Энн? Как же удалось довести ее до такого состояния?

– Энн! – Джулиан никак не мог прийти в себя. – Что он сделал, этот Уилфрид? Что он себе позволил?

– О, Джулиан! Ты вернулся! – Энн страшно обрадовалась брату и одновременно испытала стыд оттого, что он явился в столь неподходящий момент.

Уилфрид стоял мокрый с головы до пят. Стоял, тяжело дыша, ошеломленный, растерянный. Энн поначалу казалась такой тихой и боязливой – даже паука испугалась! И вот тебе пожалуйста!

– Эта девчонка, – задыхаясь от гнева, вымолвил он наконец, пытаясь стряхнуть с себя воду, – эта дрянная, злая девчонка!.. Она похожа на тигра. Кинулась на меня и окатила из ведра! Я не пущу ее в мой дом! Она не будет здесь жить!

Мальчик был такой рассерженный, такой мокрый, такой несчастный, что Джулиан, как ни крепился, не мог удержаться от смеха. Он хохотал во все горло, в полном восторге похлопывая сестренку по спине.

– Мышка превратилась в тигра! Вот это да! Энн, а ты ведь говорила, что однажды такое может случиться! Я помню! И сдержала обещание, причем довольно скоро! Дай-ка я погляжу, не выросли ли у тебя когти и усы!

Он взял Энн за руки и сделал вид, будто внимательно осматривает ее пальцы. Всхлипывая то ли от смеха, то ли от слез, девочка отняла у него руки и убрала их за спину.

– Джулиан, Господи! Конечно, я не должна была обливать Уилфрида. Но он был совершенно невыносим. Вел себя отвратительно! В конце концов я потеряла терпение и…

– Да все правильно! – улыбнулся ей Джулиан. – Не терзайся. Ведро воды – очень хорошее лекарство для некоторых. Пари держу, наш юный Уилфрид заслужил то, что получил. Схлопотал, можно сказать, по заслугам. Хотелось бы только надеяться, что вода оказалась холодной, как лед! Тебе есть во что переодеться, Уилфрид? Ступай и приведи себя в человеческий вид!

На мальчике сухого места не было, но он не шевельнулся и не выказал ни малейшего желания подчиниться. Джулиан посмотрел на него довольно сурово.

– Ты слышал, что я сказал? Иди переоденься. Бегом! И чтоб через секунду я тебя здесь не видел.

Уилфрид выглядел таким одиноким и жалким, что Энн внезапно ощутила раскаяние. Подбежав, девочка взяла его за плечи:

– Прости меня! Я виновата. Правда, виновата! Я и сама не понимаю, почему вдруг превратилась в тигра!

Уилфрид издал странный звук: в нем тоже, как и у Энн только что, слышались и смех, и рыдание.

– И ты меня прости, – пробормотал он, опустив глаза. – Ты славная, и нос у тебя как у того крольчонка… Все это жутко нехорошо и нескладно… – И он убежал в дом, хлопнув дверью.

– Ничего, пусть немножко побудет наедине с самим собой, – сказал мудрый Джулиан, видя, что Энн уже готова бежать следом. – Это ему только пойдет на пользу. Холодный душ – превосходное средство научиться видеть вещи такими, каковы они на самом деле. Его действительно тронула твоя просьба о прощении. Он, по-видимому, никогда в жизни ни перед кем не извинялся.

– А что, он не врет и у меня вправду нос как у кролика? – вдруг забеспокоилась Энн.

– Ну как тебе сказать? Немножко есть… Чуточку. – Джулиан нежно обнял сестру. – Но ведь тебе известно – у кроликов носы очень симпатичные, даже красивые, на мой взгляд. Думаю, с Уилфридом у вас будет все в полном порядке после этого небольшого водопада. Он же не знал, что у тебя нос как у кролика, зато сердце тигриное!

Уилфрид вернулся минут через десять, одетый в сухой костюм и неся в руках узелок с мокрой одеждой.

– Дай сюда, я развешу рубашку и шорты на кустах под солнцем. Они быстро высохнут. – Улыбнувшись, Энн взяла у мальчика узелок.

Неожиданно он улыбнулся в ответ:

– Спасибо. Понятия не имею, как это все вымокло. Должно быть, шел проливной дождь!

Джулиан, ухмыльнувшись, дружески похлопал Уилфрида по спине.

– Дожди иногда приносят с собой немало хорошего, старик! – Он повернулся к сестре. – Мы набрали для здешней жизни целый мешок всякой еды. И дома и в магазине. Твоя кладовая будет забита до потолка. О, вон и ребята подъехали. Мы все перетащим в дом – с помощью Уилфрида, разумеется!

РАССКАЗ ЛУКАСА

Раскладывать покупки было сплошным удовольствием. Энн радовалась больше всех, потому что больше всех любила домашний уют. И вообще она росла самой хозяйственной в семье.

– Ни дать ни взять – мать семейства, – одобрительно и даже с благодарностью сказал про сестру Дик, увидев, каким чистым и комфортабельным стал чердак, где предстояло спать мальчикам. Энн превратила его в отличное жилье. – Смотрите – и спальня для всех троих получилась просторная, и места для вещей в углу хватает… А как выглядит кладовая! Ее и не узнаешь!

Энн оглядывала набитую продуктами кладовую и улыбалась. Ну вот, теперь она без труда сможет сытно и вкусно кормить свою маленькую общину. Банок на полках просто не счесть! В который раз она читала названия. Фруктовый салат. Консервированные груши. Консервированные персики. Сардины. Ветчина. Голубой тунец. Свежий кекс в красивой круглой коробке, достаточно большой, чтоб его хватило по крайней мере дня на три. Сухое печенье. Шоколадные вафли. Добрый старина Джулиан – он-то хорошо знает, как она любит эти вафли. Да и Джордж, между прочим, от них еще ни разу не отказывалась!

Девочка испытывала глубочайшую радость оттого, что так быстро и толково обустроила коттедж миссис Лэйман. Она больше не чувствовала себя виноватой перед несчастным вымокшим Уилфридом, однако ее все-таки слегка бросало в дрожь при воспоминании о том, как она внезапно стала тигром. Правда, всего на пару минут. И все равно – было очень интересно хоть на миг превратиться в разъяренного хищника!

«Я могла бы еще разок повторить этот номер, – думала Энн – если, конечно, представится подходящий случай. Но Боже мой! Как же был ошеломлен Уилфрид! Да и Джулиан тоже. Бедняжка Уилфрид. Правда, он теперь ведет себя гораздо лучше».

Мальчик и в самом деле изменился. Он стал куда вежливее в обращении с обеими девочками, «не забывался» и уже не важничал так сильно, как говорил Дик. Им отлично жилось всем вместе в маленьком коттедже.

Ели они чаще всего во дворе, расположившись на мягкой, прогретой солнцем траве. Внутри оказалось тесновато: домик действительно был крошечный. Энн с охотой и удовольствием готовила на примусе (иногда ей чуть-чуть помогала Джордж), а мальчики выносили еду на улицу. Уилфрид послушно выполнял порученные ему обязанности и бывал очень рад, когда удостаивался дружеского шлепка по спине от Джулиана.

Это было замечательно – сидеть на солнышке почти на самой вершине холма! Сидеть и есть, поглядывая на залив, на белоснежные яхты, пароходы, на суетливые маленькие лодчонки и наслаждаясь всей этой никогда прежде не виданной красотой.

Джордж чрезвычайно занимал остров посередине залива.

– Как он называется? – спросила она наконец Уилфрида.

Тот не знал, однако слышал весьма странную историю про этот остров.

– Когда-то он, кажется, принадлежал одинокому старику, – принялся рассказывать мальчик, – Тот жил в большом доме, скрытом от глаз густым лесом. Остров его предкам пожаловал сам король – Яков Второй, если не ошибаюсь. Старик был единственным и последним представителем рода, наследников он не имел. Разные люди поэтому хотели купить у него остров, и чтобы ему не надоедали, он завел специальную стражу. Его охранники следили за тем, чтобы на остров не ступила ни одна чужая нога. Они не позволяли никому даже близко подплыть к берегу, не то что высадиться. Эти свирепые стражники были вооружены до зубов.

– Черт побери! Они что, стреляли в людей, которые просто пытались сойти на берег? – негодующе воскликнул Дик.

– Ну, я думаю, они все-таки стреляли вверх, хотели не убить, а отпугнуть, – с сомнением в голосе возразил Уилфрид. – Но, во всяком случае, незваных гостей ждали не больно-то приятные ощущения, если они собирались пристать к острову. Это уж точно. Представляете? Бах-бах! Ни с того ни с сего вокруг начинается безостановочная пальба! Бабушка рассказывала мне, что какой-то ее знакомый, человек с деньгами, решил выторговать у старика хотя бы часть земли. Так ему пулей сбило шляпу с головы, когда он попытался войти в бухту.

– А сейчас кто-нибудь там живет? – заинтересовался Джулиан. – Старый владелец наверняка уже на том свете. Неужели у него не осталось совсем никого, никаких родственников, которым можно было бы завещать остров?

– Думаю, что нет, – отвечал Уилфрид. – Хотя точно не знаю. Мне вообще известно про этот остров не так уж много. Но есть человек, знающий про него абсолютно все. Зовут этого человека Лукас, и он когда-то служил в том самом отряде стражников, который отваживал от острова непрошеных посетителей. Сейчас он работает в гольф-клубе, следит за площадкой.

– Любопытно было бы с ним поговорить, – задумчиво протянул Дик. – Я вообще охотно бы прошелся по площадке для гольфа. Отец у нас, – объяснил он Уилфриду, – отличный игрок, и я тоже кое-что смыслю в этом деле.

– Тогда зачем откладывать? – обрадовалась Джордж. – Пойдемте прямо сейчас. Тимми, я вижу, мечтает о долгой прогулке, хотя только вчера пробежал, не останавливаясь, весь путь отсюда до центра города и обратно. Пойдем гулять, да, Тимми? Пойдем?

– Гав-гав, – отозвался Тимми и живо вскочил с земли. К хорошей прогулке он явно был готов в любую минуту. Он прыгал вокруг Джордж, делая вид, что намерен укусить ее за ногу. Уилфрид попытался схватить его, но не вышло: пес увернулся.

– Как бы я хотел, чтоб ты был моей собакой! – негромко проговорил мальчик, глядя на Тимми. – Я бы ни на миг не спускал с тебя глаз.

Растроганный Тимми подошел и ласково лизнул его в щеку. Удивительно, как собака успела привязаться к Уилфриду за такой короткий срок! Никто не мог понять, в чем тут дело. Джордж сказала по этому поводу следующее:

– Тимми всегда очень придирчив в выборе друзей. Но, с другой стороны, надо отдать должное Уилфриду – мальчишка стал гораздо приличнее, чем был.

Вшестером они еще немного прошли вверх по холму, пересекли дорогу на вершине, спустились вниз с другой стороны, перелезли через забор и очутились на одной из дорожек, ведущих к площадке для игры в гольф, неподалеку от зеленой лужайки.

Посреди площадки стоял столб с ярко-красным флагом, развевающимся на ветру.

Уилфрид почти ничего не знал о гольфе, но его новые друзья не раз наблюдали, как играют их родители, и неплохо ориентировались в происходящем.

– Смотрите, игрок хочет забросить мяч на лужайку! – воскликнул Джулиан, и все остановились у изгороди, наблюдая за мужчиной с клюшкой в руке. Мужчина на дорожке как-то очень красиво, даже изящно ударил по мячу, тот взлетел вверх и, упав через несколько секунд прямо на лужайку, подкатился почти к самому углублению в земле, куда был врыт столб с флагом.

Тимми рванулся было вперед, как делал это всегда, завидев движущийся мяч, но с горечью вспомнил, что перед ним игра в гольф и, значит, он не имеет права даже прикоснуться к мячу – ни на дорожке, ни на площадке!

Игроки прошли мимо ребят, не обратив на них внимания, и скрылись. Где-то там у них была другая мишень.

– Интересно, здесь, ли Лукас, – сказал Уилфрид, пересекая дорожку и подходя к месту, откуда площадка была видна целиком. – Он вам понравится, вот увидите. Чего только Лукас не знает о здешних животных и птицах! Лично я думаю, что он выдающаяся личность.

Уилфрид постоял на склоне холма, оглядываясь по сторонам.

– Ага, вот и Лукас! Видите? – Пальцем мальчик указывал вниз, туда, где какой-то человек приводил в порядок кювет. – Ниже смотрите, ниже! Он работает своим кривым садовым ножом. Так чище получается!

Они сбежали по холму к канаве, над которой трудился Лукас.

– Держу пари, в этой канаве валяется куча мячей! – усмехнулся мальчик. – Привет, Лукас! Как жизнь?

– Доброе утро, юноша! – повернулся к Уилфриду пожилой человек, ухаживающий за спортивной площадкой. Лицо у него оказалось коричневым, как спелый орех, а руки и плечи – еще темнее. На нем не было ни рубашки, ни жилета; темные, глубоко посаженые глаза дружелюбно заблестели при виде пятерых ребятишек и собаки.

Он протянул загорелую морщинистую руку к Тимми. Тот сдержанно лизнул ее, благопристойно вильнув хвостом. Потом как следует, не торопясь, обнюхал Лукаса и, успокоившись, улегся около, положив голову на ногу новому знакомому.

– Ишь ты! – Лукас покрутил головой и вдруг громко, от всей души рассмеялся. – Наверное, думаешь, что мне позволено тут бездельничать целое утро? – обратился он к Тимми. – Ошибаешься. У меня полно работы, дружище, так что поднимайся. Ты и вправду симпатичный песик, да вот лег мне на ногу, так что я теперь и шагу сделать не могу. Хочешь, чтоб я все бросил я отдыхал тут с тобой? А кювет?

– Лукас, нам нужно тебя кое о чем расспросить, – прервал монолог старика Уилфрид. – Мы сюда с тем и пришли. Это касается острова в заливе. Есть у него название? Живет там кто-нибудь?

– Наш дом стоит почти на самой вершине холма, по другую сторону дороги, – объяснил Дик. – Оттуда хорошо виден остров. Вот мы и заинтересовались им. Он выглядит таким заброшенным, пустынным…

– А он такой и есть. – С этими словами Лукас уселся на край канавы. Тимми мгновенно пристроился рядом, принюхиваясь и пофыркивая от удовольствия.

Положив собаке руку на загривок, Лукас начал свой рассказ. Взгляд его попеременно останавливался то на одном, то на другом слушателе, выразительные глаза блестели по-прежнему добродушно и весело. Он вел себя так естественно и был так радушен, что детям почудилось вдруг, будто перед ними давний, преданный друг. Понемногу они все опустились на землю вокруг Лукаса и сидели тихо, вдыхая запах утесника, кусты которого во множестве раскинулись рядом с кюветом. «Пахнет, как кокосовый орех, – подумала Энн, – Да, точь-в-точь кокосовый орех!»

– Ну, значит, так, – заговорил Лукас. – Остров этот всегда был таинственным местом. Некоторые называли его Плачущим Островом, потому что вой ветра, носившегося над его высоченными скалами, напоминал рыдания. Кто-то дал ему другое имя – Шепчущий Остров: он зарос большими деревьями, и когда там дули сильные ветры (а они дули почти всегда), деревья качались, шелестели, словно шептались между собой. Но большинство из нас звало этот остров «Держись подальше», и это название – самое точное из всех, могу вас заверить. Не было на свете человека, который стал бы там желанным гостем, кого хотели бы видеть хозяева. На острове признавали только мрачные утесы, неприступные скалы да непроходимые леса.

Лукас замолчал, оглядывая сосредоточенные физиономии жадно внимавших ему ребят. Он был прирожденный рассказчик и знал это. Сколько раз слушал Уилфрид повествования о птицах и животных, которых Лукас встречал за годы работы на спортивной площадке! Лукас принадлежал к тем немногим людям, кем мальчик восхищался и кого по-настоящему любил.

– Продолжай же, Лукас! – Уилфрид нетерпеливо коснулся горячей обнаженной руки. – Переходи к богатому старику, который ненавидел всех на свете и стал хозяином острова в незапамятные времена!

– Рассказываю как умею, – отвечал Лукас с большим достоинством. – Наберись терпения, если хочешь слушать, иначе я пойду дальше чистить канаву. Видишь, как сидит эта собака? Мускулом не шевельнет. На редкость славная псина. Вот и ты сиди точно так же… Ладно, теперь, стало быть, о богатом старике. Старик до того боялся грабителей, что даже и остров купил себе необитаемый. Он построил там громадный замок, причем в самой глубине непроходимого леса. Говорили, что для этого пришлось вырубить примерно сотню деревьев. Но каждый камень и каждую доску возили с материка. Вы когда шли, не заметили случайно старый карьер прямо у самой площадки для гольфа?

– Как же, заметили, – отозвался Джулиан, – Я еще, проходя, посочувствовал игроку, которому доведется нечаянно закинуть туда мяч!

– Так вот, именно из этого карьера брали огромные камни для строительства замка, – сказал Лукас. – И вроде бы специально понастроили плоскодонок, чтобы перевозить камни по заливу. Дорога через эту лужайку для гольфа, между прочим, проложена лошадьми, подтаскивавшими большущие камни к самому берегу, к воде. Оттуда их грузили прямо в лодки.

– А ты тогда уже жил? – осведомился Уилфрид.

– Благослови тебя Господь, мальчик, конечно, нет. – Лукас расхохотался. – Это все происходило задолго до того, как я появился на свет Божий… Ну, значит, большущий каменный дом – или замок, называйте его как хотите – в конце концов построили. После этого старик перевез туда кучу всяких сокровищ. Например, красивые статуи; говорили даже, что некоторые были сделаны из чистого золота, во что мне как-то не верится. Вообще в старину ходило множество небылиц про то, что этот богач спрятал на Шепчущем Острове. Говорили и про огромную золотую кровать, и про драгоценные украшения, вроде ожерелья из рубинов величиной с голубиное яйцо, и про какой-то необыкновенный меч с рукояткой, усыпанной, бриллиантами, цена которому – целое королевское состояние… Еще какие-то вещи называли, да только я уже позабыл какие…

Он умолк и посмотрел по сторонам. Джулиан воспользовался паузой и быстро спросил:

– Какова же судьба этих богатств?

– Да старик, видишь ли, поссорился с владельцем здешних земель. Однажды утром он проснулся и обнаружил, что остров его со всех сторон окружен кораблями, готовыми к высадке. – Лукасу очень нравилось восторженное внимание аудитории. Дети не сводили с него глаз. – Ну, часть из них, конечно, разбилась о скалы и затонула, но осталось вполне достаточно народу, чтобы штурмовать каменный замок в лесной чаще, взять его приступом и прикончить старика со всеми его слугами.

– А сокровища, которые собрал этот богач? Их нашли? – забеспокоился Дик.

– Ничего не нашли, – отвечал Лукас. – Ни единой вещички! Некоторые говорят, что это вообще все выдумки – старик, мол, ничего такого на остров не перевозил. Но есть и люди, считающие, что сокровища по-прежнему хранятся на Шепчущем Острове. Сам-то я думаю, что все это сказка, но при всем том сказка занимательная!

– А кто сейчас владеет островом? – опять спросил Дик.

– Жил тут одно время приезжий человек, тоже пожилой, но с супругой. Может, они платили арендную плату королеве, а может, купили остров. Про это я толком не знаю. Но их ничто не интересовало, кроме птиц и зверей, обитающих на острове. – Лукас поднял с земли свой кривой нож и ста подрезать шиповник. – Они к себе никого не пускали и держали нескольких лесников, вооруженных винтовками, чтобы отваживать любопытных желающих пошататься в их владениях. Они сам мечтали жить в тишине и покое и того же самого хотели для природы, что их окружала. По-моему, они были очень хорошие люди. Мне лично их цель пришлась по душе. Сколько раз, пока я служил у них вместе с другими лесниками – нас всего был трое, – сколько раз через ноги мои, играя, перепрыгивали кролики, и змеи спокойно проползали мимо, и птицы, точно ручные канарейки, садились мне на плечо…

Глаза Уилфрида горели.

– Ой, до чего же хочется попасть туда! – Дрожащим голосом произнес мальчик. – Как бы здорово мы порезвились со всеми этими дикими животными! А сейчас кто-нибудь бывает на острове?

– Нет. – Лукас поднялся на ноги. – В один прекрасный день старый джентльмен и его жена тяжело заболели и вскорости умерли. С той поры в древнем замке нет ни души. Остров пуст. Теперь его владельцем считается внучатый племянник старика, которого здесь ни разу никто не видел. Сам он не приезжает, но по-прежнему держит на острове двух охранников, чтобы отпугивать непрошеных гостей. Мне говорили, что они оба очень жестокие… Вот вам, пожалуй, и вся история Шепчущего Острова. Не слишком веселая, правда? Скорее печальная и даже немножко мрачная. Сегодня остров принадлежит зверям и птицам, пошли им Господь долгую жизнь!

– Большое спасибо за то, что вы все это нам рассказали, – немного смущаясь, вымолвила Энн, и старый крестьянин улыбнулся ей, глядя на девочку сверху вниз. Глаза его добродушно сощурились, бронзово-коричневая рука слегка потрепала Энн по щеке.

– Пора возвращаться к моим изгородям и канавам, – сказал он. – Пусть жаркое солнышко еще погреет мою голую спину, а птицы пусть споют мне из кустов свои песни. Разве этого не достаточно для полного счастья? Как вы считаете, ребятишки? На мой взгляд, достаточно. Жаль, что далеко не все это понимают.