Текст книги "Тайна подброшенных писем"

Автор книги: Энид Блайтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

КРЕПКИЙ ОРЕШЕК

Сосед Фатти, казалось, и в самом деле был целиком поглощен чтением своей газеты – все про лошадей и собак.

Бастер понюхал его лодыжки, и ему совсем не понравился их запах. Он фыркнул от отвращения и с достоинством удалился в сторону мистера Гуна, который сидел на несколько рядов впереди.

– Гм… надеюсь, мой песик вам не мешает, сэр? – спросил Фатти.

Мужчина даже не повернул головы. «Должно быть, глухой», – подумал Фатти и, повысив голос, почти крикнул:

– Надеюсь, моя собака вам не мешает, сэр?

Сосед бросил на Фатти сердитый взгляд.

– Не ори, я не глухой, – сказал он. Фатти не захотел повторять вопрос о собаке, а решил придумать что-нибудь поинтереснее.

– Гм, гм… удивительные создания эти лошади и собаки, правда? – сказал он.

Мужчина никак не отреагировал. Фатти заколебался, повысить голос или нет. Решил, что нет.

– Я сказал, что лошади и собаки – удивительные создания, правда ведь?

– Как когда, – коротко ответил мужчина и снова углубился в чтение.

Значит, и это не помогло, мрачно отметил про себя Фатти. Беседа никак не складывалась. Другим вон здорово повезло, попались разговорчивые соседи. Но, с другой стороны, из всех пассажиров этот человек был самым подходящим объектом для дальнейшего расследования: хмурое лицо, насупленные брови, грубый, злой Фатти напряг все свои умственные способности и рискнул еще раз.

– Гм, вы не скажете, который час? – робким голосом спросил он.

Ответа не последовало. Это уже становилось невыносимым. Фатти почувствовал, что тоже начинает злиться. «Ну и бессовестный тип!»– подумал он, но все-таки повторил:

– Вы можете мне сказать, который час?

– Могу, но не скажу, у тебя на руке свои часы, – ответил угрюмый мужчина.

Фатти готов был наброситься на себя. «Плохой сегодня из тебя детектив, – сказал он себе. – А ну-ка возьми себя в руки, Фредерик Алджернон Троттевилл, быстро придумай что-нибудь похитрее!»

– Ах, смотрите, самолет! – воскликнул он, увидев за окном низко летящий самолет. – Вы знаете, что это за самолет, сэр?

– «Летающая крепость», – ответил мужчина, даже не подняв головы. У самолета было два мотора, а не четыре, поэтому это была не «Летающая крепость», и Фатти это знал. Он посмотрел на своего соседа в полном отчаянии. Неужели ему так и не удастся ничего из него выудить?

– Я еду в Шипсейл на рынок. А вы, сэр?

Никакого ответа. Фатти очень хотелось, чтобы Бастер схватил соседа за ногу.

– Это что, Бакл-Виллидж? – воспользовался Фатти новым поводом, когда автобус проезжал мимо прелестной маленькой деревушки. Мужчина опустил газету и злыми глазами уставился на Фатти.

– Я нездешний, – сказал он. – Не знаю ничего ни о Бакл-Виллидже, ни о Шипсейле, ни о рынке! Еду встретиться с братом по дороге совсем в другое место, и чем дальше будет это место от таких болтунов, как ты, тем больше оно мне понравится! Вот все, что я могу сказать!

Произнесено это было так громко, что слышали почти все пассажиры. Мистер Гун закудахтал от удовольствия.

– У меня он тоже поперек глотки стоит, – откликнулся полицейский. – Прямо слово, несносный мальчишка!

– Давай пересаживайся куда подальше, вместе со своей вонючей собачонкой, – потребовал хмурый сосед, довольный, что встретил единомышленника, который разделял его мнение о бедном Фатти.

С красным от обиды и от полного провала лицом, Фатти встал и перешел на самую переднюю скамейку в автобусе, где никто не сидел. Он теперь был абсолютно уверен, что никакой информации от разъяренного мужчины не получит. Вся эта сцена так расстроила Бетси, что она, оставив мисс Джолли одну, пошла вперед и села рядом с Фатти.

Ларри, Пип и Дейзи тоже перебрались к нему поближе, и все они стали вполголоса обсуждать ситуацию. Выслушав каждого, Фатти сказал:

– Судя по тому, что вы рассказали, никто из них нам не подходит. Ясно, что это не Пошлипрочь. Мы, безусловно, можем вычеркнуть мисс Дрожалкину и миссис Джолли. И я согласен с Пипом, что девушку-художницу вряд ли можно взять под подозрение, тем более что она даже не знает, где почта. А мой сосед сказал, что он нездешний, поэтому вряд ли мог писать эти письма. Посторонний человек никого в Питерсвуде не знает.

– А он каждый понедельник ездит этим автобусом? – тихо спросил Пип.

– До этого вопроса я так и не дошел, – мрачно сказал Фатти. – Он или просто не отвечал, или огрызался. Безнадежное было дело. В общем, получается, что никто из наших подопечных не мог быть отправителем этих писем.

– Смотрите, кто-то ждет на остановке нашего автобуса! – воскликнула вдруг Бетси. – Это даже не остановка, престо какой-то человек поднял руку, хочет, чтобы его взяли. Вот, наверное, тот, кто нам нужен, раз никто из тех не подошел.

– Весьма возможно, – согласится Фатти, и они с нетерпением стали ждать, кто же войдет в автобус.

Но это оказался викарий из Бакл-Виллиджа. Дети прекрасно его знали, потому что он иногда приходил читать проповеди в их собственную питерсвудскую церковь. Это был веселый, шумный человек, и он им нравился.

– Ну, это никак не он! – с разочарованием сказал Фатти. – Исключено. Опять мимо! Где были, там и остались.

– Ладно, посмотрим, может быть кто-нибудь опустит письмо в ящик, когда мы все выйдем из автобуса, – сказал Пип. – Будем надеяться. Может, это сделает твой хмырь. А? Фатти? Из всех из них он самый подходящий. Может, он врет, что нездешний.

Викарий завел общий разговор, и его веселый голос гремел на весь автобус. Хмурый мужчина не обратил на него никакого внимания, а так как викарий с ним не поздоровался, дети поняли, что они не знакомы. Наверное, этот мужчина действительно нездешний.

– Скоро и Шипсейл, – сказал Фатти. – Ух ты! Какой крутой подъем! Говорят, в старые времена, еще до бензиновых моторов, в дилижансы запрягали восемь лошадей, чтобы взобраться на эту гору.

Автобус остановился в тени больших деревьев на главной площади Шипсейла. И сразу же вместо звука мотора они услышали мычание коров, блеяние овец и кудахтанье кур. Рынок был в полном разгаре!

– Выскакиваем первыми! – скомандовал Фатти. – Встанем у почты и будем следить.

Ребята быстро спрыгнули с подножки. Мисс Тримбл кивнула им на прощание и пошла куда-то в сторону по узенькой дорожке. Тайноискатели сразу же увидели здание почты и направились к нему. Фатти достал из кармана письмо и начал аккуратно наклеивать марку.

– Не хочу, чтобы Гун заинтересовался, чего это мы тут толпимся, – вполголоса сказал он ребятам. – Можно даже для видимости и опустить конверт в ящик.

Миссис Джолли пошла на рынок искать свою сестру. Дети проводили ее взглядом.

– Что же, ни мисс Тримбл, ни миссис Джолли не подходили к почте, – сказал Фатти. – Значит, их отбрасываем. А, вон идет художница!

Девушка улыбнулась им и прошла мимо. Потом неожиданно остановилась и вернулась назад.

– Я вижу, вы нашли почту, – сказала она. – Я рада за вас! Какая же я бестолковая! Каждый понедельник проходить мимо и не заметить. Так похоже на меня!

– Значит, она тоже отпадает, – сказал Пип, когда она удалилась в сторону рынка. – Да я никогда и не думал, что это она. Слишком хорошая для такого дела.

Викарий исчез, даже не появившись возле почты. Теперь оставались только мистер Гун и хмурый мужчина. Мистер Гун в упор посмотрел на Фатти, и тот, подняв брови, мило улыбнулся:

– Я могу вам чем-нибудь помочь, мистер Гун?

– Чего вы все здесь околачиваетесь? – не очень вежливо спросил полицейский. – Хоть плачь, хоть смейся, ну никуда не могу от вас деться. Так и болтаетесь за мной хвостом.

– А мы то же самое думаем про вас, – сказал в ответ Фатти. Он наблюдал за угрюмым мужчиной, который стоял невдалеке у бровки тротуара и продолжал читать свою газету о собаках и лошадях. Фатти хотел выяснить, а не ждет ли он, пока ребята и мистер Гун уйдут, чтобы опустить письмо в ящик. Или он действительно дожидается своего брата?

– Вон на той стороне кондитерская лавка, – сказал тихим голосом Фатти, опуская свой конверт в ящик. – Пошли туда, что-нибудь купим. Почтовый ящик из лавки виден, и мы сможем продолжать наблюдение. Зато, если Пошлипрочь или этот хмырь бросятся к ящику опускать свои письма, они не будут знать, что мы следим за ними.

Они перешли улицу и вошли в лавочку. Ларри и Дейзи затеяли спор, что купить: мятные леденцы или ириски, а Фатти не отходил от стеклянных дверей, внимательно наблюдая за почтой. Он видел все, а его видно не было, так как в лавочке было довольно темно.

Хмурый мужчина сложил газету и стал оглядываться по сторонам, явно кого-то поджидая. Мистер Гун исчез в табачной лавке. Фатти затаил дыхание. Может, вот сейчас этот мрачный тип подскочит к почтовому ящику и опустит письмо?

Подъехала машина. Водитель, подняв руку, крикнул какое-то приветствие, и хмурый мужчина ответил. Открыв дверцу, он сел рядом с водителем, и машина сразу же поехала. Фатти так тяжело вздохнул, что все оглянулись.

– Он не опустил никакого письма, – сказал Фатти. – Он сказал правду. Кто-то заехал за ним на машине. Вот черт! Пшик! Все лопнуло!

– Да если бы даже он опустил письмо, мы все равно не могли б до него добраться, – сказал Ларри. – Мы ведь не знаем его имени и вообще ничего о нем не знаем. Вот я думаю – очень странно получается. Никто из пассажиров не бросил письмо в ящик, а каждый понедельник письмо отсюда отправляется!

– Ну, надо подождать до 11. 45, когда придут вынимать почту из ящика, – решил Фатти. – Вдруг кто-то из пассажиров вернется. А, вот и мистер Гун! Пошел на рынок. Наверное, купит себе масла и сливок, чтобы еще немного потолстеть!

Дети терпеливо ждали у почты, пока не появился почтальон и не вывалил письма в мешок. Никто так и не подошел с письмом к ящику. Это было для ребят полным разочарованием.

– С чем приехали, с тем и уезжаем, – мрачно заметил Фатти. – Даже противно! Наверное, мы еще не настоящие детективы. Зря надеялись! Ладно, отправляйтесь на рынок, а я буду думать. Хочу как следует поразмыслить. Может, и придумаю что-нибудь гениальное!

Все двинулись к рынку, оставив беднягу Фатти в самом мрачном расположении духа.

ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ДЕНЬ

На рынке дети чудесно провели время. Каждая минута была наполнена весельем и радостью. Кругом стоял шум и смех, велись оживленные разговоры. Покупатели и продавцы обменивались шутками, стараясь перещеголять друг друга в остроумии. А как интересно было наблюдать за животными и птицами!

Они нашли сестру миссис Джолли, и та заставила их взять в подарок по большому коричневому яичку и кусочку домашнего масла к завтраку. Бетси была просто счастлива. Такие неожиданные подарки она всегда любила больше тех, которые ждешь заранее.

– О! Спасибо, – воскликнула она. – Вы такая добрая, в точности как миссис Джолли. Она дарит нам конфеты. А ваша фамилия тоже Джолли?

– Нет, меня зовут миссис Банн[3]3
  Звучит как «сдобная булочка»


[Закрыть], – ответила сестра миссис Джолли, и Бетси чуть не сказала: «Вам так подходит эта фамилия!», но вовремя прикусила язык, потому что миссис Банн точно соответствовала своей фамилии: была большой, мягкой, теплой, с глазами как ягодки черной смородины.

– Пойдем поищем Фатти, пусть придет сюда, посмотрит, какой замечательный рынок, – сказала Бетси. – Мне жалко его, он там один переживает. Мы запутались в этом деле, и я не верю, что Фатти может нас распутать.

– А вон и наша художница, смотрите, – сказал Пип. Действительно, посреди рынка стояла девушка и быстрыми движениями руки в упоении рисовала все, что видела: животных, птиц, людей. Ребята подошли посмотреть, и им очень понравились ее зарисовки.

Потом Бетси пошла искать Фатти. Он сидел на уличной скамейке, погруженный в свои мысли. Бетси посмотрела на него с восхищением. Она уже видела его взрослым, умным, раскрывающим такие глубокие тайны, какие не под силу никому другому. Когда она подошла поближе, он от неожиданности вскочил.

– Ах, Фатти, прости! Я тебя испугала? Сходи обязательно на рынок. Это так интересно! Ну, пойдем!

– Я еще не додумал все до конца. Давай, сядь рядом, послушай. Может, пока я буду вводить тебя в курс дела, какие-то вещи прояснятся для меня самого.

Бетси пришла в восторг.

– Конечно, Фатти, пожалуйста, говори! Я буду внимательно слушать, не пророню ни слова.

– Да нет, ты можешь тоже говорить. Я считаю тебя очень проницательной девочкой. Никогда не забуду, как ты догадалась про разносчика телеграмм! И только по тому, с каким обожанием смотрел на меня Бастер.

При упоминании своего имени Бастер поднял на них глаза. Настроение у него было плохое: его все еще держали на поводке, а ему ужасно хотелось помчаться на рынок, откуда доносились такие восхитительные запахи! В слабой надежде он легонько повилял хвостом.

– Бастер, по-моему, тоже размышляет, – заметила Бетси. Фатти на ее слова не обратил никакого внимания. Погруженный в свои мысли, он глядел в пространство. Бетси решила не мешать ему думать: когда захочет, тогда и заговорит с ней. От нечего делать она стала пробовать крутить носом, как это делал хмурый сосед Фатти. Бастер с любопытством наблюдал за этим процессом.

Неожиданно на нее обратил внимание и Фатти.

– Что с твоим носом? – спросил он.

– Ничего, я просто пытаюсь крутить носом, как тот мужчина, – сказала Бетси и попросила: – Ну, говори со мной, Фатти, как ты хотел.

– Так вот, я пытаюсь определить, что нам надо сделать в первую очередь. Какое решение будет наилучшим. Нам известно, что в течение нескольких недель, по понедельникам, кто-то опускал здесь, в Шипсейле, письма, успевая до 11. 45. И каждое из этих писем приходило к кому-нибудь в Питерсвуде. Так. Теперь, если ты помнишь, я говорил, что это делает, скорее всего, человек, который живет в Питерсвуде и не только знает тех людей, кому пишет, но и обладает кое-какими сведениями об их прошлой жизни или об их делах.

– Все правильно, – сказала Бетси.

– Мы исходили из того, что, возможно, автор писем садится в автобус и, выйдя из него в Шипсейле, бросает письмо в ящик, – продолжал Фатти. – Поэтому мы сели в тот же автобус… и не нашли ни одного человека, кого можно было всерьез заподозрить. Теперь обрати внимание: все пассажиры автобуса были включены в наш список подозреваемых, но ни один из них не опустил письмо в ящик.

– Ты хочешь сказать, что и Пошлипрочь и викарий тоже были в том списке? – с удивлением спросила Бетси.

– Я записал всех до единого! – твердо сказал Фатти. – Мы можем запросто их вычеркнуть, если сочтем нужным, но включить надо было всех.

– В таком случае, я думаю, Пошлипрочь всех нас включил в свой лист, – неожиданно сказала Бетси. – Он и в автобусе оказался по той же причине, что и мы – посмотреть на пассажиров и узнать, кто опустит письмо.

Фатти с изумлением уставился на девочку. А потом вдруг разразился таким громким смехом, что Бетси даже оторопела.

– Я, наверное, сказала что-то смешное?

– Да нет, Бетси. Но ты помнишь, кто из пассажиров все-таки бросил письмо в ящик? – хитро улыбаясь, спросил Фатти.

– Никто не бросал, – сказала Бетси. – Хотя… постой… ну конечно! Ты!

– Именно! Я! И это заставит старика Гуна долго чесать в голове, соображая, почему изо всех его драгоценных подозреваемых только один отправил письмо, и этот один был его любимый негодяй – Фредерик Троттевилл!

Бетси теперь тоже хохотала.

– Ой, не могу! Но, Фатти, никому и в голову не придет подозревать тебя! Чтобы ты мог писать такие ужасные письма?!

– Гуну придет. Если будет хоть какая-то тень подозрения, он тут же поверит, что я украл бриллианты из королевской короны. Он так плохо обо мне думает, что считает меня способным на все. Представляю, в каком он сейчас состоянии! Кто же получит завтра очередное письмо?

– А его никто не получит, – сказала Бетси. – Потому что никто его не отправил. Первый понедельник за шесть недель без письма. Интересно, почему?

– Мне тоже, – сказал Фатти. – Но если оно все-таки придет, это будет означать, что автор живет в Шипсейле и успел опустить письмо до прихода нашего автобуса. И тогда мы завязли напрочь. Не можем же мы уследить за всеми жителями Шипсейла, кто отправляет письма!

– А что, если этот человек просто не смог сегодня поехать в Шипсейл? Мало ли что случилось.

– Хорошая мысль, – сказал Фатти. – Тогда нам надо спросить кондуктора автобуса, кого из постоянных пассажиров, отправляющихся по понедельникам в Шипсейл, на этот раз в утреннем рейсе не было. Проведем расследование по каждому из них, выясним, что они имеют против Глэдис и других.

– А каким автобусом мы поедем назад? – спросила Бетси. – Я так хочу остаться здесь подольше. Тебе очень понравится рынок, Фатти. Правда, мы не взяли с собой ничего поесть.

– Можно перекусить вон в той лавчонке. Смотри, что написано: «Легкий ленч». Наверное, это яйца, хлеб с маслом и кекс. Как тебе? Подходит?

– Мне – даже очень! – обрадовалась Бетси. – У тебя всегда хорошие идеи. А мама не будет волноваться, если мы задержимся?

– Я обзвоню всех мам, – сказал Фатти, который любил подобные ситуации.

«Какой он взрослый, – с восхищением думала Бетси, – все решает сам, и у него, по-видимому, всегда есть деньги, он может за все заплатить!»

Фатти вошел в здание почты и направился к телефонной будке. Позвонив по трем номерам, он быстро вернулся.

– Все в порядке, – сказал он. – Я позвонил твоей маме, родителям Ларри и своей маме. Все сказали: «Оставайтесь, хоть отдохнем немного от вас!»

– Они так не сказали! – возмутилась Бетси, которая не могла себе даже представить, чтобы ее мамочка произнесла нечто подобное.

– Ну, не такими точно словами, – улыбнулся Фатти, – но я понял, что они не очень переживают, а пожалуй, даже рады – избавились от нас на целый день. Моей маме, например, я уверен, не очень понравилась наша новая игра.

– Еще бы! – сказала Бетси, вспомнив весь тот шум, гам, грохот и вопли, которыми сопровождалась новая игра, придуманная Фатти. – А теперь давай пойдем скажем всем остальным, что можно остаться здесь на ленч. Представляю, какой будет восторг!

Восторгу не было конца.

– Ну, старина, ну и молодец! Вот это подарок! Провести целый день, да еще такой день, среди этих добрых людей, среди их кур, овец и прочей живности!

– А который час? – спросил вдруг Ларри. – Что-то есть захотелось.

– Без четверти час, – сказал Фатти. – Вношу предложение пойти закусить. Тут вот есть одно прелестное местечко, что-то среднее между молочной и кондитерской.

Местечко было действительно прелестное: сияло безукоризненной чистотой и дышало домашним уютом. Полная женщина в белоснежном фартуке, выйдя из-за прилавка, приветливо им улыбнулась. Да, конечно, она сварит каждому по два яичка, даст хлеба с маслом, сливок и, если захотят, варенья из крыжовника собственного изготовления. Она только что испекла булочки, может подать и их, если будет угодно.

– Именно то, что я больше всего и люблю, – воскликнула Бетси, когда на столе появились яички, коричневые, гладкие и теплые. – Я люблю все это гораздо больше, чем мясо. А тут еще и клубничный джем! Как вкусно!

– Я подумала, что после яичек вы захотите положить немного джема на бутерброды с маслом, – улыбнулась толстушка. – Клубника из собственного сада.

– Я считаю, – сказала Бетси, разбивая яйцо ложкой, – что ничего на свете нет приятнее, чем иметь своих кур и уток, выращивать свои собственные фрукты и овощи, самой варить варенье, джемы, делать соки и маринады. Когда я вырасту, не пойду работать ни в какой офис, не хочу писать разные скучные письма и все такое. У меня будет свой маленький домик, свои птицы, животные и всякая вкуснятина на столе!

– В таком случае, – сказал Ларри, – я приду к тебе жить, особенно если будешь варить такой же вкусный джем, как этот.

– И я приду, – в один голос сказали Фатти и Пип.

– Ах, как было бы замечательно, если бы мы могли жить все вместе, есть такие вкусные вещи, раскрывать всякие тайны и чтобы было так всю жизнь, – горячо откликнулась на их слова Бетси.

Все расхохотались. Бетси всегда воспринимала всерьез все, что они говорили.

– Не могу сказать, чтобы в раскрытии этой тайны мы продвинулись хоть на один шаг, – переменил тему Фатти и принялся за второе яйцо. – Ну что, дружище, – сказал он, обращаясь теперь к Бастеру, – есть хочешь? Вот сейчас мы закончим, и ты получишь свою долю. Потерпи немного.

Фатти расплатился с улыбчивой хозяйкой за всех. У остальных просто не хватило денег покрыть свою долю.

– Мы отдадим тебе, когда вернемся домой, – сказал Ларри. – Вытащим из своих копилок.

– Договорились, – сказал Фатти. – А теперь идемте-ка посмотрим на закрытие рынка. Заодно узнаем, когда отходит наш автобус.

На рынке они с большим интересом наблюдали, как торговцы упаковывали непроданный товар, увозили купленную и проданную живность, болтали, смеялись, хлопали друг друга по спине. Миссис Джолли была еще там, беседовала со своей сестрой. Увидев ребят, она окликнула их:

– Не опоздайте на свой автобус! Осталось только два на сегодня, а второй уходит слишком поздно для вас.

– Ах ты, Господи! Мы же забыли посмотреть расписание, – встревожился Фатти и бросился к висящей на рынке таблице. – Осталось всего три минуты! Бежим бегом, а то опоздаем!

Они успели сесть в автобус за полминуты до отхода. К глубокому разочарованию Фатти, и водитель, и кондуктор были другие. Очевидно, утренние и вечерние автобусы обслуживались разными людьми.

– Опять пшик! – сказал Фатти, садясь на переднее сиденье. – Надо честно признать, день прошел даром!

– О, Фатти! Как ты можешь так говорить! – воскликнула Дейзи, которой каждая минута прошедшего дня доставила огромную радость. – Наоборот, самый прекрасный день в эти каникулы!

– Не хочу спорить, – сказал Фатти. – Но, если вы помните, мы приехали сюда, чтобы попытаться продвинуться вперед в нашем таинственном деле, а все, что мы сделали – это провели прекрасно время. Мы ведь ничего не нашли! Ничего! Замечательный день для пятерых ребятишек, но совсем никудышный – для Пятерых тайноискателей, не считая собаки!