Текст книги "Диана. Ее истинная история"

Автор книги: Эндрю Мортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Подруги придумали отвлекающий маневр: Кэролин садилась за руль Дианиной машины и увлекала за собой «хвост» преследователей, а Диана выскальзывала из дома немного погодя и отправлялась пешком в противоположном направлении. Даже леди Фермой принимала участие в этой игре. В конце 1980 года Диана, как всегда, встретила Рождество в Олторпской усадьбе и вернулась в Лондон, чтобы провести новогоднюю ночь с подругами. Наутро она направилась в Сандрингем, однако по дороге припарковала свою машину – хорошо известную журналистам «Метро» – у Кенсингтонского дворца и незаметно пересела в поджидавшую в условленном месте бабушкину машину. Бедняги-журналисты так и не поняли, каким образом ей удалось ускользнуть.

Газетные заголовки кричали о будущей свадьбе Дианы и принца Уэльского, а она сама все еще не могла разобраться в своих чувствах к Чарльзу. Она стояла перед трудным выбором. Диана никогда прежде не влюблялась и не могла сопоставить поведение своего поклонника с поведением других мужчин. С самого начала этого странного романа она играла роль послушного щенка: хозяин свистнет, и собачка бежит, виляя хвостиком. Для него это было в порядке вещей. Принц Уэльский привык к лести и услужливому восхищению. Он называл ее Дианой, она же говорила ему «сэр».

Он пробуждал у нее материнские чувства. Когда Диана приходила домой со свидания, ее переполняли доброта и сочувствие. То и дело вырывались фразы типа «он так перегружен работой» или «ужасно, как ему приходится разрываться». Он представлялся ей печальным, одиноким мужчиной, который нуждается в любви и заботе. В конце концов она совсем потеряла голову. Ей во что бы то ни стало хотелось заполучить этого человека на всю жизнь, и ради этого Диана была готова проделывать самые головоломные трюки и брать самые непреодолимые барьеры. Диана то и дело обращалась к подругам за советом. Вот что говорит по этому поводу Кэролин: «Все было так, как это обычно бывает в девичьей компании. Некоторые вещи не для посторонних ушей, ну а в общем мы говорили: «Постарайся сделать то-то и то-то». Это было немного похоже на игру».

Диана парила в заоблачных высях первой любви, но иногда трезвые доводы рассудка возвращали ее на землю. Как ни странно, первой ее предостерегла бабушка, леди Рут Фермой, придворная дама королевы-матери. Вопреки широко распространенному мнению, что леди Фермой всячески подталкивала внучку к алтарю, она предупреждала Диану, как нелегко будет войти в королевскую семью. «Ты должна отдавать себе отчет в том, что у них особый стиль жизни и особое чувство юмора», – говорила бабушка. – Не думаю, что тебе это подходит».

Диану тревожило не только это. Друзья Чарльза были в основном гораздо старше ее, и среди них было слишком много льстецов и подхалимов, окружавших принца плотным кольцом. Чутье подсказывало ей, что влияние людей подобного сорта не может быть для него благотворным. Наконец, ей не давала покоя загадка Камиллы Паркер-Боулз, которая казалась вездесущей и знала обо всех проблемах Дианы и Чарльза еще до того, как они успевали их обсудить. Диана как-то без обиняков спросила Чарльза, в кого он влюблялся до нее. Он честно признался, что всегда предпочитал замужних женщин – по его словам, это безопасно, потому что у них есть мужья, которые несут за них ответственность. И все же Диана была убеждена, что он любит ее по-настоящему: принц вел себя, как пылкий влюбленный. Смущало одно: в течение года он ухаживал поочередно за тремя девушками: Анной Уоллес, леди Амандой и, наконец, за самой Дианой, и во всех трех случаях у него были самые серьезные намерения.

Все сомнения улетучились, когда принц позвонил Дианы с виллы Палмер-Томпкинсонов в Швейцарии, куда он поехал покататься на горных лыжах. Чарльз сказал, что задаст ей очень важный вопрос, когда вернется. Сердце подсказывало, что это за «вопрос», и в эту ночь она не сомкнула глаз, обсуждая с подругами, как ей следует себя вести. Диана была влюблена, ей казалось, что он влюблен не меньше, и все же она чувствовала смутное беспокойство: нет ли тут другой женщины, которая до поры до времени скрывается в тени.

Чарльз вернулся в Англию 5 февраля 1981 года, отдохнувший и загорелый. Это был четверг, и он сразу же отправился на авианосец «Инвинсибл» (непобедимый) – самый современный корабль королевских ВМС, чтобы принять участие в маневрах, а затем поехал в Лондон и переночевал в Букингемском дворце. Принц назначил Диане свидание на завтра, 6 февраля, в пятницу, в Виндзорском замке. Именно здесь он сделал леди Диане Спенсер официальное предложение стать его невестой.

Решающий разговор произошел поздним вечером. Чарльз признался, что ему очень ее не хватало во время отдыха в горах, и не тратя лишних слов, прямо спросил Диану, согласна ли она стать его женой. Эти слова вызвали у Дианы приступ смешливости, но смех замер у неё на губах при взгляде на его убийственно серьезное лицо. Чарльз напомнил, что речь идет о чрезвычайно важном решении: когда-нибудь она станет королевой. В глубине души шевельнулось предчувствие: не бывать ей королевой, и брак с наследником престола не будет безоблачным, но губы ее в этот момент уже произносили «да». Диана несколько раз повторила, что очень его любит. «Кто знает, что такое любовь», – заметил принц, и эта формула звучала еще не раз в интервью, которые он давал после официального объявления о помолвке.

Чарльз оставил Диану одну, а сам пошел звонить в Сандрингем: нужно было известить королеву о том, что его предложение принято. У Дианы было несколько минут, чтобы еще раз взвесить свое решение. Ее давешняя смешливость объяснялась нервным напряжением и вовсе не означала, что она дала ответ, не продумав последствий. Сомнения были, но любовь к Чарльзу взяла верх. Кроме того, свойственное ей чувство долга и стремление заниматься важным и полезным делом заставили ее сказать «да».

Дома подруги с нетерпением ожидали ее возвращения. Войдя, Диана плюхнулась на свою кровать со словами: «Угадайте, что случилось?» Девушки воскликнули хором: «Он попросил тебя стать его женой?» Диана ответила: «Правильно, а я сказала: «Да, к Вашим услугам!» Подруги бросились ей на шею. Последовали поздравления, поцелуи вперемежку со слезами радости. Потом открыли бутылку шампанского, после чего, несмотря на поздний час, поехали кататься по Лондону. Девушек распирала гордость: никто, кроме них, еще не знал, что произошло событие государственной важности.

На следующий день Диана сообщила новость родителям. Ничего удивительного, что они были глубоко взволнованы и растроганы случившимся. А вот брат Чарльз, узнав, что сестра собирается замуж, сделал вид, что ничего особенного не произошло: «За кого же это?» – поинтересовался он небрежно. На самом деле Чарльз, конечно, не был равнодушен к судьбе сестры. Он хорошо запомнил, в каком она тогда была состоянии: «Когда я увиделся с ней на квартире у матери, Диана буквально светилась от радости. Она находилась в состоянии, близком к экстазу». Все же возникает вопрос, что это было: любовь или честолюбие? Ее брат свидетельствует: «Диана с честью выдержала испытание гласностью. После такого «боевого крещения» она была уверена, что роль супруги наследника престола ей по плечу. Ока выглядела такой счастливой, какой я ее не видел никогда. Ее радость была неподдельной. Просто невозможно изобразить такое абсолютное блаженство, если не чувствуешь его на самом деле. Это отнюдь не было похоже на ликование человека, выигравшего миллион в лотерею – ее лицо выражало радость духовной победы».

Сара, до последнего времени самая популярная представительница семьи Спенсеров, уступила пальму первенства Диане. Конечно, она была рада за сестру, однако ей не сразу удалось привыкнуть к своему новому статусу сестры будущей принцессы Уэльской. Сара сама признавала, что поначалу немного завидовала Диане, внезапно обрушившейся на нее славе. Джейн оставалась верна себе: радостное событие не отразилось на ее обычной рассудительности. Поскольку ее муж служил личным секретарем королевы-матери, Джейн неплохо знала придворные нравы и с тревогой думала, как трудно придется сестре.

Диана действительно столкнется с серьезными трудностями, но это впереди, а пока она решила взять отпуск – это ведь была последняя возможность отдохнуть спокойно, как частное лицо. Мать с отчимом увезли ее в Австралию, на овцеводческую ферму в Новом Южном Уэльсе. Диана провела десять дней на побережье, наслаждаясь покоем и уединением.

Диана с матерью уже обсуждали детали предстоящего торжества: кого пригласить, где заказать платье – ведь свадьба должна была стать сенсацией года. Журналисты на этот раз безуспешно пытались напасть на след исчезнувшей леди Дианы. Где она прячется, знал только принц Чарльз. Шли дни, Диана томилась в разлуке с любимым, а он все не звонил. Она оправдывала это странное молчание его обычной занятостью государственными делами. В конце концов Диана не выдержала и позвонила сама, однако не застала Чарльза в Букингемском дворце. После этого он все-таки позвонил ей, единственный раз за все время. Диана приуныла, однако принц поспешил загладить свою невнимательность: не успела она переступить порог своей лондонской квартиры, как раздался стук в дверь, и ей вручили роскошный букет цветов. Не найдя в нем записки от своего будущего супруга, Диана с грустью подумала, что это скорее всего формальная любезность протокольной службы принца.

События последующих дней заставили ее позабыть об уязвленном самолюбии. Чарльз, как обычно, занимался верховой ездой под руководством своего тренера, Ника Гейзли. Сначала он ехал рысью, затем пустил своего любимого Аллибара вскачь. Наблюдая за всадником, Диана внезапно почувствовала беспричинный страх и сказала находившемуся рядом телохранителю принца, что Аллибар погибнет от разрыва сердца. Несколько секунд спустя конь резко дернул головой и рухнул на землю. Диана, не помня себя, бросилась к Чарльзу. Тот стоял над неподвижно лежавшей лошадью. 11-летнему Аллибару уже ничем нельзя было помочь – подоспевший ветеринар лишь констатировал смерть. Появились и вездесущие фоторепортеры. Не желая быть узнанной, Диана накрыла голову курткой и уехала с места происшествия на заднем сиденье «лендровера».

Чарльз не мог даже как следует оплакать своего верного скакуна: согласно жесткому расписанию он должен был немедленно уехать в Уэльс на очередное официальное мероприятие. Диана, как могла, утешала его по телефону. Скоро они воссоединятся навсегда. Не нужно будет больше прятаться, обманывать журналистов. Пришло время открыть миру их тайну.

Было решено официально объявить о помолвке 24 февраля 1981 года. Накануне вечером Диана собрала чемодан, обняла на прощание подруг и навсегда покинула квартиру на Коулхерн-Корт. По пути в королевскую резиденцию ее охранял главный инспектор Скотленд-Ярда Пол Офисер, известный несколько необычным для полицейского хобби: он увлекался древними руническим текстами и тайнами загробного мира. Философски настроенный инспектор сказал Диане на прощание: «Должен Вас предупредить, что с завтрашнего дня Вы перестанете быть свободным человеком. Наслаждайтесь свободой напоследок». У Дианы подкосились ноги: «Эти слова пронзили мое сердце, как меч».

4. «Моя душа жила надеждой…»

Все получилось, как в сказке: после долгих поисков прекрасный принц наконец нашел свою Золушку, и хрустальная туфелька пришлась впору. Народ с ликованием ожидал свадьбы, а Золушка-Диана, оказавшись в королевских покоях, чувствовала себя одинокой и несчастной. Дверца золотой клетки захлопнулась, отделив ее от прежней жизни, от родных и друзей.

Несмотря на аристократическое происхождение, вчерашняя воспитательница детского сада, слишком юная и неопытная, чувствовала себя совершенно беспомощной в сложной иерархии Букингемского дворца. Сколько слез было пролито за эти три месяца, и сколько ей предстоит еще плакать потом! Диана таяла на глазах: если до объявления о помолвке объем ее талии составлял 29 дюймов (72 см), то ко дню свадьбы – 24 дюйма (60 см). Именно в этот переломный период начала развиваться нервная булимия – болезнь, которую ей удастся победить лишь десять лет спустя. Однажды Диана послала подругам на старую квартиру записку: «Ради всего святого, звоните: мне будет вас очень не хватать». К несчастью, ее опасения оправдались в полной мере.

Кэролин Бартоломью, хорошо знавшая, как трудно Диана приспосабливалась к новым условиям, вспоминает: «Она переехала в Букингемский дворец, и ее жизнь превратилась в сплошной кошмар. Бедняжка страшно исхудала. Я так беспокоилась за нее. Ей было очень плохо, все эти проблемы обрушились непосильным бременем. Она попала в настоящий водоворот, голова шла кругом, и не за что было уцепиться. Это была тень прежней Дианы».

Первая ночь в Кларенс-Хауз, лондонской резиденции королевы-матери, где будущая принцесса должна была жить первое время после официального объявления о помолвке, была похожа на затишье перед бурей. Диана была полностью предоставлена самой себе. Никто из королевской семьи, даже будущий супруг, не потрудились встретить ее на пороге нового мира. В народе прочно укоренился миф о семейной идиллии: королева-мать берет Диану под свое крылышко, тактично объясняя тонкости придворного этикета, а старшая фрейлина королевы, леди Сьюзен Хасси просвещает юную принцессу в области истории британской монархии. На деле обучению Дианы уделялось меньше внимания, чем неопытной продавщице в захудалом супермаркете.

Горничная провела Диану в отведенную ей спальню на втором этаже. На подушке лежал конверт – записка от Камиллы Паркер-Боулз, написанная за несколько дней до официального объявления о помолвке. В самых любезных выражениях Камилла приглашала ее на прощальный обед перед отъездом принца Чарльза с визитом в Австралию и Новую Зеландию. Именно с этого момента у Дианы зародились подозрения. На обеде Камилла допытывалась, собирается ли Диана ходить на охоту после переезда в усадьбу Хайгроув. Неприятно удивленная бесцеремонностью собеседницы, Диана ответила отрицательно. Камилла даже не пыталась скрыть облегчения. Задним числом Диана сообразила, что она рассчитывала использовать любовь Чарльза к охоте в качестве предлога для встреч.

Жизнь шла своим чередом. Спустя некоторое время Диана перебралась в апартаменты в Букингемский дворец, где они вместе с матерью и несколькими помощниками приступили к подготовке свадебной церемонии и пополнению гардероба. Диана сделала важное открытие: при дворе не любят перемен, но что касается одежды, все обстоит как раз наоборот. Согласно придворному этикету положено соблюдать три официальных сезона в году и в течение дня приходится переодеваться до четырех раз. Ее девичья экипировка: одно вечернее платье, одна шелковая блузка, пара нарядных туфель – никак не соответствовала официальному протоколу. Во время романа с принцем Чарльзом Диана частенько одалживала наряды у подруг, чтобы не ударить лицом в грязь на очередном свидании. Знаменитое голубое платье, в котором она появилась на церемонии помолвки, было куплено по совету матери в одном из лучших лондонских магазинов «Харродз». Чтобы укомплектовать официальный гардероб, Диана обратилась за консультацией к подруге сестры Анне Харви, редактору отдела моды журнала «Вог».

Со временем Диана поняла, что мало одеваться по моде. Ее повседневная одежда должна была выглядеть безупречно на любой, самый придирчивый вкус и, что немаловажно, недежно защищать ее от капризов погоды, вроде внезапно налетевшего ветерка, от которого вздувается юбка – на радость подоспевшим фоторепортерам. С этой целью в кромку юбки вдевается специальный утяжелитель. Диане предстояло овладеть подобными маленькими хитростями и постепенно выработать свой стиль, научившись разбираться в рейтинге мастеров высокой моды. В настоящее время она отдает предпочтение Кэтрин Уокер, Дэвиду Сэссуну, Виктору Эделыптайну.

Однако ее первые шаги в этом направлении не были целенаправленным поиском модельеров, отвечающих ее индивидуальности – Диана просто выбирала из тех, кого предлагали ее новые знакомые из «Boгa». Изготовление подвенечного платья было доверено молодым дизайнерам, Дэвиду и Элизабет Эманюел, чьи работы понравились Диане во время посещения съемок в студии лорда Сноудона в Кенсингтоне. Эти же мастера сделали бальное платье для первого официального выступления Дианы на городском благотворительном празднике в Лондоне. Платье имело почти такой же успех, как ее подвенечный наряд, украсивший собор св. Павла несколькими месяцами позже.

Это было черное платье из шелковой тафты, лиф держался без бретелек вопреки законам гравитации. Диана считала, что девушке ее возраста черный цвет очень к лицу. Увы, принц Чарльз не одобрил ее выбора. Когда Диана зашла к нему в кабинет продемонстрировать свой наряд, он ограничился скептическим замечанием, что черное – цвет траура. Диана возразила, что она пока еще не является членом королевской семьи, а главное, у нее нет другого платья, подходящего для столь торжественного случая.

Критическая реплика не прибавила Диане уверенности в себе, когда она вышла из Голдсмит-Холл под перекрестный огонь фотовспышек. К тому времени у нее было весьма смутное представление о том, как надлежит держаться члену королевской семьи, и Диана замирала от страха, как бы жениху не пришлось за нее краснеть. «Это были кошмарные мгновения», – признавалась Диана подругам. Кстати, на этом балу она познакомилась с принцессой Грэйс де Монако – женщиной, которой восхищалась до этого заочно.

Принцесса Грэйс, очевидно, заметила, что Диана нервничает. Не обращая внимания на остальных гостей, которые продолжали шушукаться по поводу смелого наряда Дианы, она увела ее в дамскую комнату. Там Диана отвела душу, рассказав, что чувствует себя одинокой, устает от «паблисити» и вообще, со страхом смотрит в будущее. «Не бойтесь, – пошутила принцесса Грэйс, – а то будет еще хуже».

В конце марта Чарльз уехал в Австралию, где должен был провести пять недель. Прежде чем ступить на трап пассажирского авиалайнера Ви-Си—10, он пожал ее руку и поцеловал в обе щеки. Провожая взглядом самолет, Диана сорвалась: разрыдалась при всех. Народ умилился непосредственности юной невесты, но истинную причину слез знала только Диана. За несколько минут до выезда в аэропорт они с Чарльзом беседовали в его кабинете в Букингемском дворце. Внезапно зазвонил телефон. Это была Камилла. Диана не знала, что делать: то ли остаться в кабинете, то ли выйти, чтобы не смущать Чарльза своим присутствием. В конце концов она покинула кабинет, предоставив ему возможность попрощаться с Камиллой без свидетелей. Она говорила подругам, что чувствовала себя совершенно сломленной.

Диана осталась одна в золотой клетке. После шумной и безалаберной жизни в девичьем «общежитии» Букингемский дворец казался ей чуть ли не тюрьмой. Она пришла к выводу, что это место заряжено «отрицательной энергией». Дипломатичные намеки и уклончивые ответы придворных с каждым днем раздражали все больше: она напрасно пыталась выяснить, что же все-таки связывает ее жениха с Камиллой Паркер-Боулз. Чтобы как-то отвлечься от мрачных мыслей, Диана то и дело спускалась со второго этажа, где находились ее апартаменты, вниз, в кухню и болтала с прислугой. Из уст в уста передавали историю о том, как леди Диана, босая, в джинсах, угощала бутербродами растерянного лакея.

Единственной отдушиной были уроки танца. Для этой цели пригласили из школы Вест-Хет ныне покойную пианистку Лили Снип и преподавательницу танца Уэнди Митчелл. Диана занималась классическим танцем и степом (чечеткой). Надев черное трико, она на сорок минут отключалась от мучавших ее проблем.

В эти памятные дни мисс Снип вела дневник, достоверно отражавший переживания леди Дианы Спенсер в связи в приближающимся днем бракосочетания. Первая запись в дневнике мисс Снип, сделанная в пятницу, 5 июля 1981 года, гласит: «Играла в Букингемском дворце для леди Дианы. На уроке поработали от души, не теряли времени даром. После урока леди Диана с лукавым видом сказала: «Теперь, наверное, мисс Снип отправится прямиком к газетчикам на Флит-Стрит». У нее есть чувство юмора, и это будет очень кстати в ближайшем будущем».

На последнем уроке Диана занималась с особым рвением. До венчания оставались считанные дни. Диана с тревогой ожидала перемен в своей жизни. Мисс Снип записала в дневнике: «Леди Диана выглядит усталой – явно недосыпает. Я вручила ей подарок от школы Вест-Хет – прелестную серебряную солонку. Очень понравилась. Леди Диана принялась считать дни, которые ей осталось провести на свободе. Грустно. Перед дворцом толпы народа. Надеемся возобновить уроки в октябре. «Еще 12 дней, и я уже буду не я» – сказала леди Диана».

Несмотря на эти слова Диана не могла не понимать, что ее прежняя индивидуальность давно осталась за воротами Букингемского дворца. За несколько недель после помолвки она стала более уверенной в себе, более зрелой. Она вела себя все более непринужденно, часто шутила. Изменения в характере и поведении Дианы отмечают в своих воспоминаниях знакомые, встречавшие ее в период между помолвкой и свадьбой. Люсинда Крэйг-Харви, видевшая свою бывшую домработницу на вечере по случаю 30-летия своего зятя Нэйла Мак-Коркводэйла, пишет: «Она умела держать себя так, что все чувствовали дистанцию и невольное благоговение». Джеймс Джилби также отмечает это качество: «Диану принято считать озорной девчонкой, похожей на миллионы других. Это далеко не так. В ней всегда чувствовалось что-то особенное: целеустремленность, упорство, здравый смысл. По мере того как она взрослела, эти черты проявлялись все более ярко».

Перед Чарльзом Диана буквально преклонялась и во всем подчинялась его воле, однако никто другой, судя по всему, не имел над ней такой власти. Что бы ни творилось у нее в душе, внешне она всегда выглядела спокойной, уравновешенной и веселой. На празднике в Виндзорском замке в честь принца Эндрю, которому исполнился 21 год, Диана вела себя совершенно непринужденно, как среди старых друзей. Когда будущий деверь спросил, не видела ли Диана герцогиню Вестминстерскую (супругу самого богатого аристократа в Англии), она шутливо упрекнула его: «Ну же, Эндрю, перестань хвастаться именитыми знакомыми!» Диана была остроумной без язвительности, в отличие от старшей сестры Сары, которая слыла самой колючей розой среди цветов, украшавших великосветские салоны. «Не старайтесь выглядеть серьезными – все равно не поможет», – посоветовала Диана Адаму Расселу, представляя его королеве, принцу Чарльзу и прочим членам королевской семьи на балу в Букингемском дворце за два дня до свадьбы. В этот вечер она выглядела веселой и оживленной и ничуть не тушевалась в присутствии высокопоставленных особ. Ни малейших признаков, что всего лишь несколько часов до этого она захлебывалась от рыданий и всерьез собиралась отменить свадьбу.

Поводом для отчаяния послужила посылка, поступившая накануне в офис Букингемского дворца. Диана находилась там по своим делам и, обнаружив посылку, потребовала, чтобы ее вскрыли. В офисе работало несколько сотрудников, в том числе правая рука принца Чарльза, управляющий финансами Майкл Колбурн, который категорически возражал против распоряжения невесты принца. Диана все же добилась своего, и когда коробку вскрыли, там оказался золотой браслет в виде цепочки с диском, украшенным инициалами «Ф» и «Г» на фоне голубой эмали. Инициалы означали «Фред» и «Гледис» – так называли друг друга Чарльз и Камилла. Диана узнала о значении этих прозвищ от друзей. Впервые она увидела злополучные инициалы на записке, вложенной в букет цветов для заболевшей Камиллы.

И вот браслет – подарок Чарльза женщине, которая преследовала Диану во время ее романа с принцем, женщине, которой суждено сыграть роковую роль в их супружестве. Служащие побросали работу, пока жених и невеста выясняли отношения по поводу этого подарка. Несмотря на бурный протест и слезы Дианы, Чарльз так и не отказался от своего намерения. За считанные дни до венчания в душе невесты происходила мучительная борьба. Во время репетиции в соборе св. Павла, когда свет юпитеров брызнул ей в лицо, Диана разрыдалась так горько, как будто сердце у нее разрывается от боли.

В последнее воскресенье перед свадьбой Диана присутствовала на матче по конному поло, в котором участвовал Чарльз, и озадаченные зрители видели, как она ушла со стадиона, заливаясь слезами. К этому моменту все уже было готово: в соборе св. Павла были установлены телевизионные камеры, на тротуарах заранее занимали места зеваки, и свадебный торт уже испекли. Атмосфера праздника чувствовалась во всем. Свадьба была назначена на вторник, а в понедельник Диана опять собиралась разорвать помолвку: днем ей сказали, что принц Чарльз отправился к Камилле – вручать браслет. Он даже не взял с собой старшего телохранителя Джона Мак-Лина.

Пока Чарльз сидел у Камиллы, Диана пообедала в Букингемском дворце в обществе сестер, которые как могли утешали и успокаивали расстроенную невесту. У Дианы в голове не укладывалось, как мог Чарльз поступить столь жестоко накануне их свадьбы? Что же будет дальше? Ее мучили самые мрачные предчувствия. Не лучше ли отказаться от всего этого, пока не поздно? «В том-то и дело, что поздно, – говорили сестры, – назад пути нет: твое лицо знает вся страна. Держись, детка, придется довести дело до конца».

На душе у нее кошки скребли, но никто этого не заметил, когда вечером того же дня Диана танцевала на грандиозном балу в Букингемском дворце. Жених с невестой принимали 800 человек гостей – родственников и друзей. Это был незабываемый вечер. На балу царило безудержное веселье. Принцесса Маргарет прицепила к своей диадеме воздушный шарик, а принц Эндрю привязал такой же шарик к фалдам смокинга. Придворный бармен приготовил необыкновенный коктейль под названием «Головокружительный восторг у ступеней трона». Рори Скот вспоминает, как он осрамился, танцуя с Дианой перед носом у Маргарет Тэтчер, занимавшей тогда пост премьер-министра: то и дело наступал своей партнерше на ноги.

Комик Майк Миллиган выступил с религиозной проповедью, а королева, говорят, заглянула в программку и обрадовалась: «Здесь написано, что музыка живая, не фонограмма» – как будто она впервые об этом узнала. Диана так увлеклась танцами, что дала подержать кому-то из друзей жемчужное ожерелье с бесценным бриллиантом. Ее брат Чарльз, как раз окончивший Итон, с юмором описывает, как он по ошибке раскланялся с лакеем: «Он был буквально увешан медалями, и вокруг было столько особ королевской крови, что я кланялся, как заведенный. Я поклонился, а он взглянул на меня с удивлением и спросил, не желаю ли я чего-нибудь выпить».

Большинство гостей веселились в эту ночь до упаду. «Атмосфера предвкушения счастья была очень заразительна, – вспоминает Адам Рассел. – Ошалев от вина, мы ловили на рассвете такси – праздничное, счастливое безумие».

Ночь накануне венчания Диана провела в Кларенс-Хаузе. Чарльз прислал ей перстень с печаткой, на которой были выгравированы геральдические символы принца Уэльского, и нежную записку, от которой у нее сразу поднялось настроение. Он писал: «Я так горжусь тобой и счастлив, что буду ждать тебя завтра у алтаря. Ты сразишь всех наповал».

Слова любви рассеяли мрачные мысли, однако напряжение, копившееся месяцами, давало себя знать. В этот вечер Диана ужинала с сестрой Джейн. Она ела все подряд и никак не могла насытиться. После ужина ее рвало. Возможно, виной тому был стресс и исключительность ситуации, в которой она находилась, однако скорее всего это были первые симптомы нервной булимии (в ближайшие месяцы заболевание будет прогрессировать с угрожающей быстротой). У Дианы как-то вырвалось признание: «Вечером накануне венчания я была спокойна, абсолютна спокойна. Я знала, что меня поведут на заклание, и изменить уже ничего нельзя».

29 июля 1981 года Диана проснулась рано утром – ее разбудил шум толпы, собравшейся на улице Мэлл, куда выходили окна ее комнаты. Так начался день, который она впоследствии назовет «самым сумбурным днем своей жизни». Прислушиваясь к ликующим выкрикам и пению под окнами дворца, она ощущала ледяное спокойствие и желание, чтобы долгожданное событие наконец свершилось.

За дело взялись парикмахер Дианы Кивин Шэнли, гример Барбара Дэйли и модельеры Дэвид и Элизабет Эманюел. Их старания увенчались успехом: невеста выглядела великолепно. Брат Дианы Чарльз вспоминает, как преобразилась сестра: «Вообще-то она мало пользуется косметикой, но на этот раз получилось настоящее чудо. Впервые в жизни я поймал себя на мысли, что Диана очень красива. В тот день она выглядела потрясающе и была совершенно спокойна – ни малейших признаков волнения, только немного бледна. Она выглядела счастливой и умиротворенной».

Отец Дианы был не менее потрясен. «Я очень горжусь тобой, дорогая», – сказал он, когда они спускались по лестнице к выходу из дворца. Ему предстояло вести дочь к алтарю, и к собору св. Павла они ехали вместе в прозрачной «хрустальной карете». Садясь в свадебный экипаж, Диана столкнулась с непредвиденными трудностями: роскошный шлейф подвенечного платья длиной 25 футов (7,5 м) явно не был рассчитан на транспортировку в тесном помещении. Модельеры, создавшие это великолепное платье из шелка цвета слоновой кости, слишком поздно спохватились, что невеста поедет в церковь в специальном экипаже. До собора св. Павла было рукой подать, и все же, несмотря на все усилия Дианы, шлейф сильно измялся.

Всю дорогу Диана с тревогой думала, справится ли отец с возложенной на него почетной обязанностью: после удара ему трудно было ходить. «Отец держался прекрасно. Мы были тронуты его мужеством», – вспоминает Чарльз Спенсер. Граф был в приподнятом настроении и несколько раз помахал зрителям, столпившимся на тротуарах. Когда проезжали церковь св. Мартина, восторженный рев толпы стал особенно громким. Граф Спенсер решил, что они уже добрались до места назначения и собрался выходить.

И вот карета остановилась у собора св. Павла. Толпа, затаив дыхание, смотрела, как граф Спенсер, тяжело опираясь на руку дочери, повел ее к жениху. Медленно, очень медленно они шли между рядами кресел к алтарю, и среди гостей, заполнивших собор, Диана успела отыскать глазами Камиллу Паркер-Боулз. Когда она подходила к жениху, сердце ее трепетало от любви и восхищения. Увидев его лицо сквозь фату, Диана мгновенно забыла все страхи и подумала, что она самая счастливая девушка в мире. Ее окрыляла надежда на счастливое будущее с любимым человеком, который, конечно же, тоже будет ее любить, оберегать и поможет преодолевать трудности. Это волнующее зрелище наблюдали не только гости, собравшиеся в храме, но и 750 миллионов телезрителей в более чем семидесяти странах мира. Как выразился архиепископ Кентерберийский, «в такие волшебные мгновения рождаются сказки».