Текст книги "Прилёт кометы (ЛП)"

Автор книги: Эндо Биндер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Глава 3
Причина

– Одно из бронзовых распятий на цепочке для шеи, – попросила женщина, только что вошедшая в маленькую ювелирную лавку.

Она продолжила, пока продавец выбирал одно из них и тщательно заворачивал:

– Вы догадываетесь, месье Бриньяк, для кого это? Не для кого иного, как для Бриггса, этого никчёмного английского пьяницы, не вылезавшего из сточной канавы последние два месяца!

Мадам Бриньяк подняла голову от пола, где она собирала осколки посуды, обронённой её мужем.

– Что за польза от распятия, благослови нас Господь, тому, кто однажды зашёл в нашу лавку и самым жестоким образом проклял нашу церковь?

– Вы бы поверили, – спросила покупательница, – что он встал на путь исправления? И, конечно, есть только одно, что привело такую заблудшую душу к покаянию…

Женщина многозначительно указала куда-то вверх, расплатилась за покупку и поспешила выйти. Бриньяки удивлённо переглянулись.

– И именно это заставило меня разбить посуду, – торжественно произнёс мсье Бриньяк, указывая наверх, когда его клиентка удалилась. – Говорю тебе, жена, – его голос стал пронзительным, – всё это сводит меня с ума! Вот уже неделю каждый день происходит одно и то же. Каждый час, каждую минуту каждый человек, приходящий сюда, говорит об этом приглушённым голосом, с благоговением или испугом. Даже капитан Юссик, который вообще ничего не боится, пришёл сегодня утром подавленным и тихим. А новости, о чём они рассказывают? Беспорядки, кровопролитие, безумие, убийства.

– За прошедшую неделю произошло больше всяких ужасных событий, чем за весь предыдущий год. Только сегодня утром, пока ты спала, по улице, размахивая руками и указывая в небо, с криками пробежал совершенно безумный человек. И знаешь, Мария, – его голос внезапно понизился, – теперь это можно увидеть средь бела дня!

Женщина перекрестилась, вздохнув и напрочь забыв о своей прежней злости из-за разбитой посуды.

Комета 1680 года, очень яркая и чудовищно большая, казалось, зловеще нависла над миром. Её воздействие на цивилизацию, едва выбравшуюся из пучины суеверий и невежества Тёмных веков, было огромным, вселяющим ужас в сердца масс. Слабые, порочные и робкие натуры, неспособные подавить растущий страх, ломали самое слабое звено своей психической цепи и превращались в лунатиков, чудовищ или дрожащих крыс в обличии людей.

В крупных городах, таких как Париж, толпы людей трепетали от страха и внезапно впадали в неистовство, убивая и разрушая в охватившем их порыве слепого ужаса. Даже сильные духом люди не могли смотреть на удивительный небесный свет без приступов неверия и удивления. Конечно, существовало десять тысяч различных мнений по поводу этого явления. Одни утверждали, что оно означает пришествие Второго Христа, другие – что оно предсказывает уничтожение Земли огнём.

Но в то же время было несколько человек, всего лишь жалкая горстка освещаемых лучами новой науки индивидов, кто не был ни напуган, ни поражён.

Это был вечер того же дня, когда месье Бриньяк в сильном волнении разбил фарфоровую посуду. С приближением сумерек при мысли об этом ужасном небесном сиянии лавочник нервничал всё больше и больше. Он слышал уже практически все страшные предсказания, распространявшиеся в массах, и по своей простоте верил в худшие из них – особенно в те, что сулили разрушения и вечное проклятие.

Он осторожно передвигался по своей лавке, словно готовый в любой момент убежать, если вдруг что-то случится. Его жена и дети шли сзади, она успокаивала их, и ни на секунду не выпуская из виду.

Внезапно входная дверь распахнулась, и в комнату ворвались двое. Один из них тут же обвил руками шею месье Бриньяка.

– Отец, это я – Энрик, твой сын!

Узнав его, старик разрыдался от счастья.

– Мой сын! – всхлипнул он. – Это правда ты? Прошло так много времени…

Молодой человек прервал его:

– Я позже всё объясню, отец. А сейчас я хочу, чтобы ты обслужил этого джентльмена, которого я привёл сюда…

Второй человек был значительно старше и в данный момент выказывал все признаки сильного нетерпения. Он тут же произнёс:

– Пачку неаполитанской бумаги, мой дорогой друг. И поторопитесь. Обязательно неаполитанскую, я не пользуюсь никакой другой. Хорошо держит чернила. Нет, не заворачивайте – нужно немедленно уходить. Ночь скоро закончится, а у меня ещё много дел.

Крепко зажав бумагу под мышкой, он побежал к двери, бросив через плечо:

– Я буду ждать тебя через час, Энрик.

– Кто это был? – удивлённо спросил владелец магазина после того, как карета с грохотом отъехала от двери.

– Хозяин, на которого я работаю, – сообщил Энрик. – Он взял меня в помощники, после моего знакомства с ним в Оксфорде. Отец, этот человек однажды станет знаменитым, если не при жизни, то, по крайней мере, после смерти. Его зовут доктор Галлей. Он английский астроном и математик. У меня есть всего час, чтобы побыть с тобой, отец…

– Но… один час! – простонал старик. – Ты ведь семь лет не был у отцовского очага…

– Я вернусь, может быть, через неделю, – пообещал сын, – и останусь подольше. Но сейчас – только на час, а потом я должен отправиться в обсерваторию синьора Кассини и проработать всю ночь.

– Всю ночь! Что за работу ты должен выполнять, Энрик?

– Я математик, отец, и всю ночь буду работать с ручкой и бумагой, помогая Кассини и Галлею прокладывать курс кометы по небу.

Месье Бриньяк побледнел.

– Сын мой, какое отношение ты имеешь к тому злу, что вот-вот ввергнет мир в огонь и разрушение?

Молодому математику потребовалось много минут, чтобы объяснить своему взволнованному отцу, что свет, висящий в небе, несмотря на свой устрашающий вид, – это всего лишь небесное тело, находящееся за миллионы миль от Земли, и оно такое же безобидное, как звёзды.

– Неужели ты не понимаешь? – воскликнул сын. – Ах, когда же свет науки и разума прояснит умы людей? Слушай внимательно, отец. Земля – это шар, глобус. Она вращается в космосе вокруг Солнца, как и все планеты со своими спутниками. И то, что приводит людей в ужас – это не что иное, как ещё один элемент Солнечной системы, орбита которого пока неизвестна.

– Но сегодня вечером или вскоре, доктор Галлей с помощью Кассини и его телескопа проложит его небесный курс, и если доктор Галлей прав, это будет означать одно из величайших открытий всех времён! Он уже подозревает, что у кометы замкнутая орбита, периодически возвращающая её к Солнцу. Наши расчёты покажут нам, так это или нет. Если мы…

– Энрик!

Сын остановился, внезапно осознав, что совсем забыл о том, что его отец ничего не понимает в таких вещах.

– Энрик, ты ставишь меня в тупик своими словами. Просто ответь мне на один вопрос, и я буду удовлетворён: правда ли, что комета, как вы её называете, не станет… не станет…

– Уничтожать Землю? – с улыбкой закончил Энрик. – Я клянусь тебе всеми святыми, отец, что такого просто не может произойти! Разум запрещает это!

Глава 4
Люди на комете

Под монотонный грохот нескольких сотен мощных ракетных двигателей космический корабль «Дискавери» грациозно оторвался от Земли и устремился в космос. Длинная и стройная, оснащённая крыльями для управления полётом в атмосфере, бериллиевая стрела неуклонно ускорялась под действием ракетных двигателей. Её клапаны утоляли голод бледно-голубой жидкостью «Тринотекс», в несколько сотен раз более мощной, чем бензин.

Час спустя, когда земная атмосфера была пройдена без происшествий, капитан Джеймс Уиллоби, Ам-НЙ-б-22, космикон класса А (по простому – космический навигатор), внимательно просмотрел список своей команды. Каждый раз, как он встречал знакомое ему имя, в основном это были космиконы класса А и Б, он удивлённо приподнимал брови. Замечательная команда. Полсотни отважных людей, привыкших к тяготам космических путешествий, не страдающих от космической тошноты и не испытывающих беспокойства от отсутствия нормальной земной гравитации.

Дверь в каюту капитана открылась, и вошёл первый помощник Милтон Джонс, отдал честь и почтительно вытянулся по стойке «смирно». Джонс был прекрасным, воспитанным молодым человеком, сразу пришедшимся по душе капитану Уиллоби. Кроме того, он был Ам-НЙ-б – простыми словами, американский континент, Нью-Йорк, уровень интеллекта – класс «Б». Выше класса «Б» был только класс «А».

– Будут какие-нибудь особые указания, капитан?

– Нет, нет, – ответил Уиллоби. – Обычная процедура – смены в три вахты. Три человека за штурвалом. Один человек у отражателя метеоритов. Стандартная бригада у двигателей. Проверка уровня кислорода каждый час и так далее. Однако я хочу, чтобы три человека постоянно находились на радиосвязи с Венерой, Марсом и Землёй. Получаемая нами информация слишком важна, чтобы рисковать её пропустить.

– Да, капитан.

– Кстати, Джонс, – сказал капитан, отбросив формальности, – что вы думаете обо всём этом?

В его голосе слышались любопытство и дружелюбие.

Первый офицер невольно расслабился от дружеских слов, прозвучавших в голосе начальника, и его лицо посветлело.

– Это грандиозно, капитан! Я чувствую, что это большая честь для всех нас, и я, например, был вне себя от радости, когда моё заявление было принято. Я был на Марсе, сэр, и на Венере десятки раз. Но, поверьте мне, это совсем другое. Это своего рода… – он замялся, подыскивая слова, – дрожь в предчувствии приключений! Как будто летишь к другой звезде!

Капитан кивнул. Невольно их взгляды обратились к иллюминаторам левого борта, где в черноте безвоздушной пустоты среди безмятежных звёзд висел длинный широкий конус мерцающего света с ослепительной вершиной. Восемь столетий назад доктор Галлей вычислил эллиптическую орбиту кометы, носящей его имя. Тогда он и не подозревал, что его потомки, в конце концов, доберутся до неё на космическом корабле, чтобы воочию увидеть её!

Капитан Уиллоби и его отважная команда по заданию Земной Федерации взлетели на ракете навстречу комете, с незапамятных времён каждые 76 лет пролетавшей мимо Земли, постоянно бросая вызов жажде знаний человечества.

Хотя космические корабли и курсировали между внутренними планетами уже на протяжении двух столетий и хотя корабли уже благополучно возвращались с далёкого Сатурна, никогда не предпринимались попытки добраться до кометы. Корабль «Дискавери» должен был стать первым в этом новаторском деле. Излишне говорить, что весь мир затаил дыхание, ожидая, когда его сыны сообщат по радио о том, что они там найдут.

Когда первый помощник Джонс вышел из каюты капитана, чтобы передать его приказы, вошёл Обертон, отвечавший за прокладку курса.

– Я провёл последние проверки, капитан, на этой карте указан правильный курс. Если не произойдёт никаких инцидентов, всё будет несложно. Комета приближается к перигелию с постепенно увеличивающейся скоростью. Через час она пересечёт орбиту Марса, следуя своей орбите над эклиптикой. Идя этим курсом, наш корабль через три дня приблизится к её хвосту, простирающемуся на пять миллионов миль позади головы. Потом остаётся только увеличить скорость и пристроиться в хвост.

– При заданной, ранее оговорённой скорости, мы догоним её и достигнем ядра раньше, чем пересечём орбиту Венеры. Дальше следовать за кометой будет опасно, поскольку солнечный жар станет нестерпимым, а скорость кометы станет слишком высокой для того, чтобы мы могли безопасно следовать за ней.

Уиллоби кивнул, несколько минут изучал курсовую карту, а затем одобрил её, дав инструкции скопировать её в трёх экземплярах и поместить перед контрольными панелями в пилотском отсеке.

В конце второго дня капитан Уиллоби собрал учёных в корабельной обсерватории – дюжину серьёзных выдающихся умов Земли. Переводя взгляд с одного на другое оживлённое лицо, он заговорил:

– Джентльмены, через десять часов наш корабль окажется около хвоста кометы, в пяти миллионах миль позади ядра. Согласно вашей просьбе, моя команда направит корабль непосредственно в хвост, постепенно приближаясь к ядру, которого мы достигнем через неделю. За эту неделю вы, джентльмены, должны провести все необходимые исследования и наблюдения. Мои радисты готовы передать ваши данные, как только они будут получены. Вы должны действовать быстро, потому что…

Он сделал паузу, но один из учёных спокойно закончил:

– Потому что мы можем не дожить до того, чтобы лично доставить информацию на Землю!

– Совершенно верно, – кивнул капитан. – Мы прекрасно понимаем друг друга. Заметьте, я не предрекаю катастрофу. Мы надеемся избежать малейшей опасности. Но из-за того, что о комете на самом деле известно так мало, мы просто не знаем, что произойдёт, когда мы направим наш корабль в хвост и поползём к ядру.

– Будьте уверены, – серьёзно сказал один из учёных, – мы полностью осознаём своё положение. Если нам суждено умереть, значит, так тому и быть.

Именно такой настрой царил на борту «Дискавери» приближающегося к хвосту кометы, и его навигаторы не могли не знать, что в любой момент их может постигнуть непредвиденная, непостижимая гибель. Когда их окружило призрачное сияние разрежённого хвоста, учёные яростно приступили к работе. Каждые несколько минут они отбирали пробы газа, и в то время как часть из них анализировала полученный материал химическим и электрическим методами, остальные проводили всевозможные сложные тесты со спектроскопами, электроскопами и различными измерительными приборами.

Опытные радисты посылали непрерывные потоки данных по трём отдельным линиям связи на разных диапазонах волн, чтобы быть уверенными, что ни один из них не потеряется в космической пустоте. Пока корабль находился в кометном хвосте, никаких неприятных или странных эффектов замечено не было, и капитан неуклонно вёл корабль вперёд.

В течение долгой недели продолжалась рутинная работа, в то время как учёные были взволнованы некоторыми новыми открытиями в хвосте кометы. Постепенно газы становились плотнее, хотя они никогда не достигали плотности содержимого вакуумной трубки, изготовленной человеком! Посмотрев в иллюминатор, первый помощник Джонс мог видеть просторы космоса так же ясно, как если бы их корабль находился в абсолютной пустоте, за исключением того, что стекло было слегка затуманено.

Наконец они приблизились к ядру кометы. На борту царило возбуждение. То, о чём давно подозревали, но что так и не было доказано, теперь стало неоспоримым фактом – в головной части кометы находилось ядро из твёрдого вещества диаметром около десяти миль! Час спустя, после продолжительных споров «за» и «против», капитан Уиллоби, наконец, уступил мольбам учёных и решил совершить посадочный манёвр!

– Но капитан! – воскликнул первый помощник Джонс, услышав решение своего начальника. – Разве это не опасно? Отсюда кажется, что твёрдый кусок вещества, составляющего ядро, очень горячий, возможно даже расплавленный. Несомненно, внешний корпус постепенно ослабнет…

– Думаю, что нет, Джонс, – ответил капитан. – Учёные говорят мне и клянутся в этом всеми богами, что ядро только кажется горячим, а на самом деле это своего рода «холодный огонь», который никак не повлияет на наш корпус. Я собираюсь рискнуть, Джонс, потому что считаю позором залететь так далеко, а затем повернуть назад, не совершив посадку. Только подумайте – мы будем первыми людьми, севшими на ядро кометы!

Направляемый экипажем, несколько нервничающим из-за устрашающего вида светящегося огненного шара под ними, «Дискавери» на всю мощность запустил свои носовые ракеты, совершил три оборота вокруг крошечного комочка твёрдой материи, а затем с лёгким толчком опустился на «землю».

В лабораториях двенадцать серьёзных учёных с ввалившимися от недосыпания глазами, преисполненные ликования, молча приступили к работе по проведению бесконечных и сложных тестов. Радисты передали человеческой цивилизации волнующую весть: «Мы приземлились на ядро кометы. Оно твёрдое. Ждите новых данных!»

Наконец, один из учёных, спотыкаясь, вошёл в каюту капитана, где Уиллоби и Джонс смотрели в иллюминатор и обменивались впечатлениями от пребывания на комете.

– Капитан! – выдохнул учёный. – Скафандры! Нет на свете причин, мешающих нам выйти туда в скафандрах!

Капитан Уиллоби вздрогнул. Это было немного больше того, что он планировал.

– Вы уверены, что это будет безопасно? Не забывайте, что скафандр – это не такая хорошая защита, как пять бериллиевых оболочек. Вы уверены, что никакие опасные излучения не проникнут сквозь ткань скафандра и…

Учёный прервал его:

– Боже, капитан! – воскликнул он. – Вы же не думаете, что мы стали бы предлагать это, не проведя предварительных испытаний? Если только наши приборы не ошибаются, то за пределами пяти корпусов нет ничего, что могло бы причинить вред человеку в скафандре. А что касается преимуществ… Боже, некоторые из моих коллег говорят, что там на самом деле есть какая-то растительная жизнь! Скорее! Скафандры! Это величайшее открытие в истории! Скафандры, кап…

Учёный внезапно осел на пол. Встревоженный Джонс подхватил его, но на лице Уиллоби не отразилось никакого беспокойства.

– Ничего серьёзного, Джонс. Этот парень упал в обморок просто от недосыпания. Он и остальные люди на борту – я не могу не восхищаться ими – они изнуряют свои уставшие до предела тела, чтобы извлечь из нашего положения максимум пользы. Сопроводите его к врачу, Джонс, а затем вернитесь сюда.

Когда первый помощник Джонс вернулся, капитан задумчиво посмотрел на него.

– Джонс, вы мне нравитесь. Я собираюсь дать вам шанс войти в историю, если у вас хватит на то смелости!

– У меня её тонны! – ответил Джонс, вытянувшись по стойке «смирно».

– Дело вот в чём, – продолжил капитан. – Я не могу позволить нашим учёным выйти из корабля в скафандрах, предварительно не попросив кого-нибудь из команды совершить выход до них, чтобы убедиться, что это безопасно. Я не могу сделать это сам из-за правил Космикона, согласно которым капитан должен оставаться на своём корабле при любых чрезвычайных обстоятельствах. Так что, если вы, Джонс…

– Так точно, сэр. Я готов отправиться прямо сейчас.

– Хорошо, – кивнул капитан. – Выйдите через передний шлюз и оставайтесь там в течение трёх часов. Не отходите от корабля дальше, чем на несколько сотен футов, и… и будьте осторожны, – ласково добавил он. – Желаю удачи!

Неуклюжая фигура в раздутом скафандре вышла из шлюза «Дискавери» и легко спрыгнула на рыхлую почву. Под взглядами сотен завистливых глаз он зашагал среди причудливых бугорков и пучковидных образований кометного ландшафта. Интенсивное сияние, окружавшее его, было похоже на языки пламени, готовые вот-вот поглотить космонавта. И всё же он, не колеблясь, описывал вокруг корабля всё расширяющиеся круги.

Один раз он остановился и, после нескольких попыток поднял своими негнущимися перчатками гибкий стебель какого-то странного, неземного растения, и затем помахал им над головой, чтобы все, кто оставался на корабле, могли его увидеть. Затаившие дыхание учёные возбуждённо заговорили – им не терпелось самим выбраться наружу. Но капитан был непреклонен – только после того, как Джонс пробудет за бортом три часа и вернётся целым и невредимым, он разрешит им вылазку.

Первый помощник Джонс чувствовал себя богом, ступая по пористой поверхности ядра кометы. И вполне мог бы им быть, ведь он был первым человеком, ступившим на неземную поверхность летящей в космосе кометы…

© Перевод: Андрей Березуцкий (Stirliz77)