355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Эмми Лорин » Потерять и найти » Текст книги (страница 1)
Потерять и найти
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 10:08

Текст книги "Потерять и найти"


Автор книги: Эмми Лорин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Эмми Лорин
Потерять и найти

Он выделялся среди шумной толпы поклонников живописи подобно экзотическому палисандру, возвышающемуся над неказистыми соснами.

Сравнение возникло внезапно, в то же мгновение, когда Карла увидела его. Впрочем, не только высокий рост и крепко сбитая фигура, но и нечто другое в его облике так поразили ее воображение.

Осторожно поставив бокал на стол и рассеянно пробормотав извинения, Карла отошла от пожилой пары, с которой только что обсуждала особенности современной западно-американской живописи.

И хотя сравнение с палисандром как раз соответствовало ее представлениям о манере западной школы, нечто более значительное, чем величавая, откровенно сильная фигура этого странного человека, привлекло пристальное внимание Карлы.

Он стоял такой отрешенно-одинокий в самом Центре переполненной галереи. Косые лучи заходящего аризонского солнца, пронизывая стекло окна, ласкали его загорелую кожу, придавая ей бронзовый оттенок. Его взгляд был неподвижно устремлен на большое, без рамы, весьма примечательное полотно, висевшее в одиночестве на одной из стен главного выставочного зала.

Огромный портрет был выполнен маслом, в смелых красках, еще более смелым мазком. Он изображал индейца племени апачей, облаченного в наряд трудяги-ковбоя верхом на неоседланном мустанге.

Если не обращать внимания на ухищрения портного – а также отсутствие лошади, – можно было подумать, что мужчина, столь пристально смотревший на портрет, глядел на свое отражение в зеркале.

Холодок пробежал по спине Карлы, когда она вдруг поняла, кто был этот человек. И, не обращая уже никакого внимания на возбужденные голоса и обращенные к ней вопросы, Карла пошла сквозь толпу в его сторону.

– Мистер Крэдоуг? – Сдержанно-холодный профессиональный тон Карлы не выдавал и тени того волнения и даже страха, которые она испытывала в эту минуту.

– Где вы ее взяли?

Содрогнувшись в душе от холодной хлесткости его тона, Карла отказалась признать или хотя бы допустить, что этот резкий вопрос смутил ее. Непроизвольно сжав руки в кулаки, она высоко вздернула подбородок, что придало ей решительный вид, и чуть изогнула губы в легкой улыбке.

– Я не предполагала, что это автопортрет. – Ее взгляд скользнул по лицу с резкими, словно высеченными чертами и обратился к таким же точно чертам, схваченным маслом на холсте.

– Это не автопортрет. – Выражение его лица не изменилось ни на йоту. В голосе слышалась все та же отчужденность, в тоне – неумолимость. – Так где же вы ее взяли? – повторил он свой вопрос.

Его повелительная интонация вызвала вспышку раздражения и протеста в душе Карлы, но эта вспышка сопровождалась еще и неприятным волнением. Она и не думала спрашивать его, откуда ему известно, что она теперь владелица этой новой художественной галереи; она просто приняла как факт, что ему это известно.

– Я нашла ее среди кучи других на благотворительном базаре. Очевидно, бывший владелец не представлял себе ее стоимости. Я приобрела ее за сущие пустяки. – Карла также не задавалась вопросом, отчего испытывает такое удовлетворение, сообщая ему правду.

Яростный взгляд, послуживший ей ответом, показал, что он явно не разделял ее удовлетворения. Необузданный дикий свет блеснул в глубине его черных глаз. Подавляя непонятное желание прикрыть рукой обнаженную шею, она так сжала кулаки, что ногти впились в кожу, оставив отметины. Выдержать этот горящий взгляд темных глаз оказалось для Карлы нелегким испытанием.

– Я покупаю ее. – Еще немного, и этот черный взгляд окончательно сломил бы ее самообладание.

На помощь Карле пришел гнев, придавая ей силы заделать брешь в своей броне.

– Она не продается. – И хозяйка, позволяя себе проявить нетерпение, чуть повела головой в сторону благопристойной таблички «не продается, прикрепленной к стене под картиной.

Кроме некоего напряжения, заметного по застывшим вдруг линиям скул, его лицо оставалось холодно-непроницаемым и еще более пугающим. Уже почти готовая спасовать, Карла, быть может, отдала бы все, что ему заблагорассудится, если бы этот момент он не буркнул нечто невразумительное, подстегнув тем самым ее слабеющее сопротивление.

– Она не продается, – повторила она с отчаянием человека, зажатого в угол.

Его губы сложились в пренебрежительную усмешку; шестизначная сумма, названная сквозь зубы должна была сразить ее наповал. Карла не могла позволить себе отклонить такое предложение, несмотря на оскорбительную манеру, в которой оно было сказано. Она глубоко завязла в долгах, пытаясь приобрести, заполнить и открыть небольшую галерею в Седоне, и теперь с мучительным чувством осознавала, что, приняв эту сумму, сможет освободиться от бремени долгов. И оттого еще более самодовольной показалась ей его улыбка, когда она снова перевела взгляд с картины на художника. Но тем не менее она не смогла отказать себе в удовольствии разочаровать его и сказала, четко выговаривая каждое слово:

– Мне очень жаль. Она не продается. «Злость» и «ярость» – даже эти слова не могли передать силу его реакции. Неприкрытый, дикий гнев блеснул в его черных глазах. Ожидая подобной яростной вспышки при первом движении его губ, Карла предусмотрительно сделала шаг назад. На самом деле ей следовало бежать без оглядки, ибо его следующие слова пронзили ее своей язвительностью.

– Скажите, какая упрямая! – Его усмешка обнажила великолепные зубы, белизна которых резко контрастировала с бронзово-золотым загаром. – Отлично. – Он прищурился. – Хотите поторговаться? Что ж, поторгуемся, – сказал он, вновь пронзая ее взором. – Но не теперь. – Его взгляд оторвался от нее на мгновение и пробежал по лицам людей, собравшихся в этой маленькой галерее. – Я вернусь, и мы сможем поторговаться конфиденциально. – И, не давая ей возможности согласиться, отказаться и просто опомниться, он развернулся и зашагал прочь от выставочного зала.

– Карла?

Потрясенная и зачарованная, Карла не сразу услышала собственное имя.

– Карла?

С дрожью очнувшись, Карла моргнула и вгляделась в недоуменное, встревоженное лицо своей помощницы.

– Да, в чем дело? – все еще рассеянно спросила она.

– Все в порядке? – Удивленная морщинка исказила классическую бровь молодой женщины.

Карла попыталась изобразить какое-то подобие улыбки.

– Да, конечно, Анна, – сказала она, понимая, что световые годы отделяют эту фразу от правды. – Что, есть какие-то проблемы?

Невысокая женщина убежденно потрясла головой:

– Нет, проблем нет. Там... – Она не договорила, выразительно взглянув на дверь. – Это был Джарид Крэдоуг, правда? – спросила она странно напряженным голосом.

– Да, – коротко ответила Карла.

– Не могу поверить! Сам Джарид Крэдоуг! – Глаза Анны изумленно округлились, когда она перевела взгляд на огромное полотно. – Тот самый Джарид Крэдоуг, который написал этот портрет? Практически каждый посетитель хотел купить его!

– Да, тот самый. – Карле с огромным трудом приходилось выдавливать из себя ответы.

– Вот... – Анна вовремя придержала грубое слово, испуганно взглянув по сторонам, не услышал ли ее кто-нибудь из стоящих поблизости меценатов.

Взволнованная знакомством с известным художником более, чем она могла признаться даже самой себе, Карла постаралась вновь обрести спокойствие и ровный тон голоса.

– Ты собиралась что-то сказать, – напомнила она своей возбужденной помощнице.

Она нерешительно кивнула.

– Да, но Боже мой, сам Джарид Крэдоуг! Решив, что такую реакцию может вызвать лишь экстатичное преклонение перед мастером, Карла почувствовала, что ее терпению приходит конец. В ее голосе появились резкие ноты:

– Анна, опомнись! Быть может, Джарид Крэдоуг и известный художник, но, в конце концов, он просто мужчина. («И страшно неприятный, к тому же», – добавила она про себя.) А теперь, если ты в состоянии сосредоточиться на деле, может быть расскажешь то, о чем ты собиралась мне сообщить?

Несвойственный Карле раздраженный тон развеял наконец мечтательное состояние молодой женщины.

– О, – выговорила Анна, краснея под яростным взглядом своей патронессы. – Простите, пожалуйста. Там несколько человек хотели бы поговорить с вами. – И она неопределенно махнула рукой в дальний угол зала.

Карла обернулась в указанном направлении и радостно вскрикнула от удивления при виде двух женщин и мужчины. Встретив взгляд ее широко открытых глаз, они одновременно подняли бокалы в бесшумном приветствии.

– Не могу поверить! – прошептала Карла, невольно повторяя восклицание Анны, вырвавшееся у той несколько минут назад. С растерянным выражением на лице она направилась к улыбающейся троице. – Я просто не могу поверить!

Изумление и восторг мигом вытеснили из ее головы образ крепко сложенного грубияна художника. Вне себя от радости, она ступила в круг из трех человек и сразу очутилась в их объятиях. Через мгновение они расступились и заговорили, смеясь и перебивая друг друга.

– Когда я рассылала приглашения на открытие, я и не мечтала, даже не надеялась, что кто-нибудь из вас приедет, не говоря уже о том, что могут явиться все!

– Пропустить открытие твоей галереи?

– Ты шутишь?

– Мы ни за что бы его не пропустили!

Пытаясь сдержать наворачивающиеся на глаза слезы, Карла моргнула и засмеялась с чуть заметной дрожью в голосе, жадно рассматривая дорогие улыбающиеся лица. Глаза женщин также подозрительно заблестели. Каждая из них была ближе Карле, чем родная сестра, которая всего лишь прислала ей открытку с поздравлением и наилучшими пожеланиями к открытию, а также с извинениями, что не может приехать сама. В течение четырех долгих лет своего пребывания в колледже Карла делила квартиру с этими молодыми женщинами.

– Когда вы приехали в Седону? – Карла переводила взгляд с одного светящегося радостью лица на другое.

– Около часа назад, – ответила Эндри Трэск, которую Карла окрестила праведницей в самом начале их знакомства. – Мы сняли комнаты в мотеле и сразу сюда.

– Мы? – Карла взглянула на другую женщину и ее спутника. – Но я думала, что вы живете в Филадельфии, – она вновь посмотрела на Эндри, – а ты, как я слышала, – в Калифорнии.

– Да, – ответила Алисия Хэллорен, урожденная Мэтлок, чуть улыбнувшись своему супругу, – этот удивительный человек ухитрился выбрать такой рейс, что мы приземлились в Финиксе всего на тринадцать минут раньше Эндри. Нам пришлось бегом бежать к выходу, чтобы встретить ее, когда она выйдет из самолета.

Удивительным человеком был прославленный ситорик и автор многих книг Шон Хэллорен. Алисия познакомилась с ним, когда его пригласили прочитать курс лекций в маленьком колледже в Восточной Пенсильвании, где и учились три подруги.

– Мои организаторские способности никогда не прекращают впечатлять мою восхитительно неорганизованную жену, – сухо заметил Шон. Он неринужденно обнял Алисию за плечи и тут же охнул, получив удар острым локтем в грудную клетку.

Все раздражение и напряженность, вызванные вспыльчивым художником, как рукой сняло, и Карла с радостью предалась воспоминаниям о прекрасных днях, пережитых их дружной четверкой накануне торжеств по поводу окончания колледжа, а также на свадьбе Алисии и Шона, состоявшейся прошлой весной.

– С посетителями у тебя полный порядок, Карла, – заметила Эндри, оглянувшись вокруг, – просто яблоку негде упасть.

Улыбка Карлы сделалась нежной, когда ее взгляд остановился на подруге, которая заботилась о ней, как родная мать, все четыре года учебы в колледже.

– Да, – согласилась она, – вниманием я не обижена. Особенно если учесть количество художественных галерей в нашем городе.

– Только ты способна на это, Карла, – вставила Алисия с лукавой усмешкой.

Чуть нахмурившись, Карла недоуменно взглянула на Алисию:

– Способна на что? Алисия задорно улыбнулась:

– Только ты способна начать карьеру в городе, который уже ломится от избытка подобного бизнеса. – Понимание и любовь светились в ее теплых карих глазах. – Тебе ведь всегда было необходимо преодолевать преграды, двигаясь по пути наибольшего сопротивления.

Карла пожала плечами и присоединилась к добродушному смеху подруги. Но замечание Алисии напомнило ей о делах, которыми ей надлежало заняться.

– И как раз сейчас мне следует преодолевать преграды, общаясь с посетителями. – Она бросила взгляд на толпу и вновь улыбнулась друзьям: – Посему, если вы трое извините меня, я займусь ими и попробую соблазнить самых богатых из моих гостей на приобретение картин.

– Мы могли бы помочь, – с воодушевлением сказала Эндри, поворачиваясь к своим спутникам разве нет?

– Конечно. И поможем. – Алисия убежденно кивнула головой. – Есть что-нибудь этакое, в чем мы могли бы оказаться полезны, Карла?

Прежде чем ответить, Карле пришлось проглотить ком, застрявший в горле. Затем она отвернулась, будто бы для того, чтобы оглядеться, и несколько раз моргнула, сгоняя непрошеную влагу с глаз. Когда она вновь повернулась к своим друзьям, у нее лишь слегка дрожали уголки рта.

– Помещение все завалено пустыми стаканами и недоеденными бутербродами. Если вы не против, то могли бы собрать их. Это сэкономит время, отведенное на уборку, и позволит нам двинуться отсюда пораньше, когда все кончится.

Карла сделала паузу, с надеждой глядя то на одного, то на другого:

– Вы ведь поужинаете со мной, правда?

– О, Карла, ну что ты говоришь! – воскликнула Эндри.

– Что означает... не изволишь ли спуститься на землю? – добавила Алисия со смехом. – Конечно, мы собирались пригласить тебя поужинать. Уже шесть месяцев мы намереваемся это сделать.

Она махнула рукой, давая понять Карле, что на может спокойно идти по своим делам.

– Ступай, работай. Эндри и я живо управимся с этим добром, а Шон, – Алисия мило улыбнулась мужу, – тем временем тоже пообщается... и так, жду прочим, упомянет, кто он, собственно, такой... и какое глубокое впечатление произвели на него представленные здесь работы и очарование самой хозяйки... – И она с невинным видом посмотрела на мужа, захлопав ресницами под аккомпанемент веселого смеха давних подруг: – не правда ли, дорогой?

– Разумеется. – Шон расправил плечи и распрямился во весь свой впечатляющий рост в шесть футов и четыре дюйма. Ему с трудом удавалось сохранить серьезное выражение лица; уголки его рта предательски дрожали. – Я ведь очень известный, ты не знала? – И он надменно выгнул свою рыжую бровь.

– Ты просто сумасшедший, – сказала Карла, давясь от смеха.

– Что же, и это верно, – согласился Шон, пожимая широкими плечами.

– Хватит вам, – вмешалась Эндри, – если вы двое окончательно войдете в свои клоунские роли, тебе не удастся ничего продать, Карла. – Она придала своему лицу суровое выражение, что несколько портило ее нежные черты. – Давай, Карла, вперед, и сделай все возможное, чтобы смести оставшиеся преграды на пути к своей цели.

Прошептав «да, мамочка», Карла двинулась в глубь зала и через мгновение скрылась в шумной толпе.

Друзья знают ее прекрасно, размышляла Карла, с умным видом беседуя с посетителями и потенциальными покупателями. Алисия и Эндри, конечно, лучше, чем Шон. Когда с кем-то делишь кров – не важно, просторный или тесный, – просто невозможно не узнать друг друга. А раз они знают ее, думала Карла, то и она их знает тоже.

Странно, но совсем не общие интересы в учебе свели трех девушек в начале первого курса колледжа четыре года назад. Наоборот, их интересы были совсем разными.

Алисия Мэтлок обожала историю и жила полностью прошлым.

Эндри Трэск изучала курсы космических и естественных наук и мечтала сделать что-нибудь знаменательное в управляемых человеком и автоматических космических полетах в будущем.

Из трех подруг одна Карла Дэновиц обеими ногами стояла на земле, в настоящем. Она была, безусловно, женщиной своего времени, и в ней самым непостижимым образом сочетались нежная женственность и волевой характер, уязвимая самоуверенность и гибкая сила. Она страстно желала стать художницей, но вскоре поняла, что, к сожалению, одной страсти мало, и ее работы никогда не будут отмечены искрой Божьей. Гибкий ум и уверенность в себе подсказали ей переключиться в середине первого курса на искусствоведение и сосредоточиться на иной цели. Она задумала организовать выставочный зал и заняться продажей работ талантливых современных художников – и профессионалов, и любителей – из того региона, искусство которого она ставила выше всего – американского Запада.

Бывали моменты, когда Карла вдруг загоралась желанием вновь взять кисть и попробовать в который раз свои силы. В нескольких случаях она заходила так далеко, что вытаскивала кисти из тайника – чтобы через несколько мгновений упрятать их туда снова, даже не распаковав.

В отличие от многих, Карла прекрасно осознавала и свои слабости, и достоинства. Она смотрела на мир без страха именно потому, что всегда была абсолютно честна сама с собой.

Со дня окончания колледжа прошлой весной Карла буквально жила на бегу. Сначала она носилась в поисках подходящего помещения для галереи, затем бегала, упрашивая, задабривая и даже умоляя художников позволить ей выставить их работы в небольшом, но элегантном здании, которое она приобрела в Седоне, штат Аризона.

Она нагружала себя в сотни раз тяжелее, чем мог сделать самый суровый в истории рабовладелец, но тем не менее глубоко завязла в долгах.

«И все это – ее работа, всевозможные ухищрения и долги – было ради этого вечера, долгожданного вечера открытия ее собственной галереи, которую она после долгих раздумий окрестила «Запад сегодня».

Все еще погруженная в размышления, Карла извинилась перед небольшой, но очень заинтересованной группой посетителей и перешла к другой. Делая свой обход, она периодически возвращалась взглядом к блестяще выполненному портрету, красовавшемуся в центре стены. Он буквально заворожил ее.

Схожесть художника и его модели была так велика, что Карла усомнилась в истинности заявления Джарида Крэдоуга, что его творение – не автопортрет.

Черты лица были теми же самыми: широкий лоб, длинный заостренный нос, высокие выступающие скулы, квадратная тяжелая челюсть. Волосы иссиня-черные, с блеском, подобным блику луны на поверхности покрытых рябью темных озерных вод. В черных глазах сверкало непримиримое мужское упрямство. Губы прекрасной формы, но тонкие и беспощадные.

Посматривая на полотно, Карла вспомнила день, когда нашла его.

Ей совсем не хотелось идти на этот базар месяц назад; она чувствовала себя утомленной в то субботнее утро и хотела выспаться. Но она обещала Анне, которая была прихожанкой церкви, организовавшей этот благотворительный базар. Посему Карла натянула на лицо заинтересованное выражение и покорно поплелась за своей новой помощницей по церковному двору, рассматривая домашние поделки и всякую съестную всячину, выставленную на продажу. Она почувствовала прилив интереса только, когда остановилась у столика с выставкой миниатюр, но, сразу заметив их недостатки, потеряла к ним интерес и перенесла на стопку крупных полотен, прислоненную к ножке столика. Ожидая Анну, просто от нечего делать, она принялась без особого любопытства перебирать их. Необыкновенное ощущение, сродни удару электрического тока, пронзило ее руку, едва пальцы коснулись этого большого полотна. Отставляя ненужную часть стопки в сторону, чтобы лучше рассмотреть находку, Карла уже ясно осознавала, что нашла сокровище.

Сейчас, бросая то и дело взгляд на портрет, Карла вновь ощутила дрожь возбуждения, которая охватила ее в то утро. Она опять испытывала сладкую радость обладания, как тогда, купив полотно. Она, Карла Дэновиц, располагала оригинальным холстом Джарида Крэдоуга! И как жаль, что этот человек просто не достоин того огромного таланта, которым наделила его природа.

Эти мысли оживили в памяти образ этого человека и напомнили о его обещании – а может, угрозе? – вернуться в галерею. Подавив внезапно охватившую ее нервную дрожь, Карла отвела глаза от портрета и, приветливо улыбаясь, направилась к только что подошедшей группе гостей.

Потом ей казалось, что она целую вечность простояла на высоких каблуках, так нестерпимо ныли ноги. И все же, не обращая внимания на боль, забывая про неудобства, Карла смеялась и беседовала с ненасытными поклонниками искусства американского Запада, которые дружно откликнулись на приглашения, трудолюбиво оформленные ею самой поздно ночью, при тусклом свете лампы.

Объявленный час закрытия – девять вечера – Наступил и прошел, а гости не расходились, смеялись, беседовали, покупали. Карла устала до изнеможения, но радость от успеха помогала ей остаться приветливой и оживленной.

Наконец уже около десяти часов гости начали Постепенно расходиться. Слышались указания упаковать и поднести к машине, упаковать и доставить по адресу, упаковать и ждать, пока придут за покупкой. Наконец Карла вывела из галереи последнего упиравшегося посетителя. Закрыв и заперев дверь, она устало прислонилась к ней и закрыла глаза. В помещении было тихо, но она знала, что ее друзья и помощница сейчас смотрят на нее. Медленно подняв усталые веки, она победно улыбнулась.

– Ну так что, – сказала она, внимательно разглядывая обращенные к ней лица, – если судить объективно, согласны ли вы, что открытие моей галереи имело бешеный успех?

На секунду в зале повисла тишина, а затем смеющиеся друзья буквально оторвали Карлу от двери, обнимая, целуя и поздравляя ее.

– Это было так чудесно, Карла! – воскликнула Эндри.

– Ты сама просто чудо, Карла, – со смехом уточнила Алисия.

– Потрясен до глубины души, – искренно сказал Шон.

– А мне так приятно чувствовать себя маленькой частицей всего этого, – с нежной благодарностью сказала Анна.

Карла с удивлением взглянула на нее.

– Маленькой частицей? – Она решительно покачала головой. – Анна! Ты работала как вол, помогая мне собрать коллекцию. – И, не раздумывая, крепко обняла ее. – А сейчас пора все это отметить, – объявила она, отходя от Анны. Затем, спохватившись, что забыла это сделать раньше, представила Анну своим друзьям. Когда обмен восклицаниями типа «Здравствуйте» и «Очень приятно» закончился, Карла окинула взглядом комнату и поморщилась.

– Все остальное сделаем завтра, – сказала она Анне решительным тоном. – А сейчас идем ужинать.

– Ужинать? – отозвалась Анна, глядя на Карлу так, будто та предложила ей нагишом пройтись по улице.

– Да, ужинать, – сказала Карла. – Ну, покушать, выпить, поболтать, расслабиться, понимаешь? Улыбнувшись, Анна вяло покачала головой:

– Нет, спасибо. Я так устала, что не могу и думать о еде... и других подобных вещах. Все, что я хочу, это добраться до дома и свалиться в постель.

Шон преувеличенно громко вздохнул:

– Эта современная молодежь просто не в состоянии выдержать нормальный темп. И куда только мы катимся?!

Подняв глаза к небу и улыбаясь, Алисия пришла на помощь смутившейся сразу девушке.

– Не обращайте внимания, он обожает над всеми подтрунивать. Быть может, вас куда-нибудь подбросить?

– Нет, благодарю, – улыбнулась в ответ Анна. – Я на машине. – Она помедлила в нерешительности, а затем приблизилась вплотную к Алисии и проговорила возбужденным шепотом:

– Шутит он или нет, но я считаю, что ваш муж так же красив и представителен, как и Джарид Крэдоуг.

– Весьма польщен. – На лице Шона появилось любопытство, смешанное с легким смущением. – Ничего себе! Но кто такой... – Больше он ничего не успел произнести, так как в разговор вмешалась Карла:

– Неужели я одна умираю от голода? – воскликнула она слегка изменившимся голосом. – Спокойной ночи, Анна. Мы уходим, конечно, если тебе не трудно самой все запереть.

Анна как-то странно взглянула на патронессу, Но с готовностью согласилась:

Конечно, конечно. Я все закрою. Увидимся утром. – До завтра. – Делая вид, что не замечает недоуменных взглядов своих друзей, Карла подхватила сумочку и длинный широкий плащ и, решительно направляясь к двери, позвала: – Пошли, ребята, я умираю от голода.

– Итак, Карла, давай выкладывай, – произнесла Алисия тем особенным поддразнивающим тоном, которым девушки обычно выуживали друг у друга секреты в бытность свою студентками, – кто такой Джарид Крэдоуг?

Они расположились за круглым столиком лучшего ресторана в Седоне, отличавшегося строгой элегантностью и добропорядочностью. В их отдельный кессон-кабинет голоса других засидевшихся посетителей, к счастью, почти не долетали.

Почувствовав неловкость, Карла отпила из бокала коктейль с шампанским, раздумывая, как ответить.

– На самом деле никто, – сказала она небрежным тоном – слишком небрежным, чтобы друзья не заметили подвоха.

– Знакомый? – поддразнила Эндри.

– Дружок? – с надеждой поинтересовалась Алисия.

– Любовник? – прямо спросил Шон. Карла поперхнулась.

– Любовник?! – прошипела она. – Джарид Крэдоуг? – Она даже поежилась: – Да он как будто из каменного века!

– Правда?

– Действительно?

– Любопытно!

Карла взглянула на смеющиеся лица.

– Да, правда. Да, действительно. Нет, не любопытно.

– Гм.

– Разумеется.

– Вздор.

Карла недовольно посмотрела на своих мучителей и вновь отпила из бокала. Она совершенно ясно понимала, что безнадежно попалась и что теперь они будут беспощадно терзать ее, пока она не расскажет им, кто такой Джарид Крэдоуг. Ее, впрочем, несколько удивляло, что ни один из них не знал его имени. Особенно ее удивил Шон, высоко ценивший и понимавший западную живопись. И, словно прочтя ее мысли, Шон неожиданно прищелкнул пальцами:

– Крэдоуг, – тихо повторил он имя. – Пишется К-р-э-д-о-у-г, а произносят чаще «Крэддок»... верно?

– Да, – кратко ответила Карла.

– Художник?

Карла вздохнула, сдаваясь: – Да, Джарид Крэдоуг – художник.

– Известный? – спросила Эндри.

– Теперь, когда ты уточнил, как оно пишется и произносится, я припоминаю это имя, – сказала Алисия, повернувшись к мужу.

– Секунду. – Задумавшись, Шон прищурил глаза, затем сказал: – То большое полотно с индейцем-апачи. Оно написано Крэдоугом, так?

– Да, – призналась Карла.

– Помнится, ты беседовала с мужчиной перед тем, как Анна сообщила тебе, что мы пришли? – спросил Шон. – Этот выточенный из скалы гигант и есть Джарид Крэдоуг?

– Да.

– Тот, чье лицо словно вырезано из камня? – сказала Алисия удивленно.

– Да! – Карла зажала рот ладонью и виновато взглянула вокруг. – Да, да, да, да, – монотонно повторила она. – А теперь не оставить ли нам эту тему?

– Оставить? – нахмурилась Эндри.

– Ты шутишь? – Алисия удивленно подняла брови.

– А почему ты так бесишься по его поводу? – вкрадчиво спросил Шон.

– Я не бешусь, – подняла голову Карла.

– Как бы не так!

– Да, конечно!

– Ну разумеется!

Карла не выдержала и рассмеялась; все это было так хорошо ей знакомо! Их добродушные подкольчики вновь напомнили ей о тех счастливых днях, когда они жили все вместе.

– Честное слово, я его совсем не знаю. – Она подняла руку ладонью вперед, словно пытаясь защититься от новых колкостей. – Сегодня вечером я впервые увидела его, – объяснила она. – И не смогла выдержать более десяти минут беседы с ним.

– Чего-то я не совсем понимаю, – вновь нахмурилась Эндри.

– По-моему, он не похож на отъявленного грубияна, – пробормотала Алисия.

– Он, должно быть, произвел на тебя сильное впечатление, – проницательно заметил Шон.

– Да, произвел. Он душу из меня вытряс, – призналась Карла. – Высокомерный, наглый грубиян!

Нежные глаза Эндри сверкнули недобрым огнем:

– Что он сказал, что оскорбил тебя? Алисия воинственно вскинула голову:

– Да как он осмелился тебя оскорбить! Шон чуть привстал:

– Хочешь, я поучу его хорошим манерам? Теплое, щемящее чувство нежности полностью вытеснило гнев и раздражение, растревоженные в ее душе разговором о художнике.

– Нет, спасибо, Шон, хотя я ценю твое предложение, – Карла улыбнулась. – Кстати, все дело именно в «предложении». – И, предвосхищая шквал вопросов, она быстро пояснила: – Мистер Крэдоуг сделал предложение купить у меня «индейца-апачи». Он стал грубить и оскорбил меня после того, как я отказала ему в просьбе.

– Ты владелица этого полотна?! – Изумлению Шона не было предела.

Карла рассмеялась.

– Да, я. И у меня нет намерения уступать его кому-либо, пусть даже его именитому и заносчивомy создателю.

Она вздохнула с облегчением, когда заметила приближающегося к их столику официанта с нагруженным подносом, которым он ловко балансировал, держа на левой руке.

– Как чудесно! – радостно воскликнула она. – Похоже, это блюдо подоспело как раз вовремя. А не кажется ли вам, что на время ужина мы могли бы найти более способствующий пищеварению предмет для разговора?

Тема Джарида Крэдоуга с согласия была закрыта. Но сам этот человек отнюдь не был забыт. По крайней мере, Карлой. И спустя много времени, когда она уже вернулась домой, расставшись с друзьями, и уютно устроилась, свернувшись калачиком, в постели, пришедшее ей на память зловещее обещание Джарида Крэдоуга снова наведаться в галерею наполнило ее душу гневом и... тревожным ожиданием.

Подавив испуганный крик, Карла резко повернулась, чтобы взглянуть на мужчину, чей голос внезапно раздался за ее спиной: – Я уже думал, вы никогда не придете! Ключ, вставленный было в замок двери галереи, выскользнул из ее задрожавших пальцев и с тихим звоном упал на асфальт.

– Вы что, хотите, чтобы у меня был инфаркт? – спросила она, глядя прямо в его черные глаза. – Или у вас привычка подкрадываться к людям сзади?

Невозмутимое выражение лица Джарида Крэдоуга не изменилось. Он только чуть прикрыл веки.

– Я не подкрадывался к вам, – сказал он голосом, лишенным каких бы то ни было интонаций. – А ваш инфаркт вряд ли послужил бы моим целям. – Странное пламя вспыхнуло в таинственной глубине его глаз, когда он окинул быстрым, но внимательным взглядом ее стройную фигуру. – Или целям кого-либо иного.

Дрожь, возникшая сначала в пальцах, внезапно охватила все тело, когда она уловила в его низком голосе чувственные нотки. Ошеломленная и рассерженная этим невольным откликом, Карла постаралась скрыть свою реакцию, ответив оскорблением на оскорбление. Вызывающе вскинув голову, Карла ледяным взглядом медленно обвела его фигуру, от длинной черной шевелюры до дорогих, но заношенных кожаных ботинок, отмерив расстояние в шесть футов и четыре или пять дюймов. Она намеревалась унизить его этим осмотром. Однако по мере того, как ее взгляд скользил по великолепной сильной, мужественной фигуре, он терял свою ледяную невозмутимость, а ее все больше охватывала паника; ей стало трудно дышать...

Неожиданно, словно чего-то испугавшись, Карла нагнулась, чтобы подобрать ключи. Джарид отреагировал мгновенно. Их колени столкнулись, руки встретились над ключами, а ее лоб уперся ему в грудь.

– О! – вырвалось у Карлы. Она замерла, зажатая между массивной дверью и его не менее массивным телом. Он не двигался, казалось, целую вечность, хотя на самом деле прошло всего несколько секунд, но в эти секунды она пережила настоящее потрясение. Она ощущала всем телом его присутствие, его запах, его необыкновенную мужскую притягательность, его чистейшее, без примесей, стопроцентное мужское обаяние, а мощь, излучаемая им, была просто великолепна.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю