Текст книги "О небе и его чудесностях и об аде, Как слышал и видел"

Автор книги: Эммануил Сведенборг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

385. Несколько духов по привычке, приобретенной ими еще в жизни телесной, наваждали меня (infestabant) с особенным искусством, т.е. посредством очень мягкого, почти волнообразного влияния, каким обыкновенно бывает влияние добрых духов; но я заметил, что оно было не без хитрости и тому подобных качеств и с той целью, чтоб прельстить и обмануть. Наконец я стал говорить с одним из них, который, как я узнал, был на земле войсковым начальником. Заметив, что в понятиях мысли его было что-то похотливое, я стал разговаривать с ним о супружестве языком духовным и полным изображений, который вполне выражает желаемый смысл и даже не один этот смысл в одно и то же время. Он сказал мне, что в земной жизни своей он ни во что не ставил прелюбодеяния, но мне дано было отвечать ему, что прелюбодеяния скверны, хотя в глазах совершающих их вследствие удовольствия, которое они находят в этом, и потому убеждения в их пользу, они не кажутся им скверными, но даже позволительными. Я заметил ему, что он может убедиться в их скверности из того соображения, что супружества служат рассадниками человеческого рода, а потому и рассадниками небесного царства, что, следовательно, они никогда не должны быть нарушаемы, но должны почитаться святыми; а так как он сам находится в той жизни и в состоянии постижения, то должен знать, что супружеская любовь нисходит через небеса от Господа и что от этой любви как от начала своего истекает взаимная любовь, которая служит основанием небес; что он мог бы знать это уже из того, что лишь только прелюбодейцы приближаются к небесным обществам, они слышат смрад свой и бросаются оттуда в ад; что, по крайней мере, он мог бы знать, что нарушать супружества значит идти против Божественных и гражданских законов всех государств и, наконец, против здравого смысла рассудка, ибо это значит поступать не только против Божественного порядка, но и против человеческого. На многое другое, что я ему еще говорил, он отвечал, что в земной жизни своей он не думал об этом и хотел рассудить, так ли это; но я ему сказал, что истина не допускает рассуждений, потому что они потворствуют удовольствиям рассуждающего, следовательно, злу и лжи, а что он должен прежде подумать о том, что ему было сказано, ибо это истина; или о том всем известном правиле, что никто не должен делать ближнему того, чего бы не хотел самому себе, и что если б кто обольстил таким образом его жену, которую бы он любил, как это обыкновенно бывает в начале всякого супружества, то во гневе своем разве он не стал бы говорить, что прелюбодеяния скверны, и, будучи человеком высокого ума, разве бы он тогда не убедился более всякого другого в преступности таких действий и не нашел бы их вполне адскими?

386. Мне было показано, каким образом удовольствия супружеской любви восходят поступательно к небесам, а удовольствия прелюбодеяния нисходят к аду. Поступание (progressio) к небесам удовольствий супружеской любви состояло в прибыли чувств блаженства и счастья, беспрестанно умножавшихся и достигавших того, что становились неисчислимыми и неизреченными, и тем более несчетными и несказанными, чем внутреннее было поступание; того, наконец, что чувства эти достигали блаженства и счастья самых внутренних небес, или небес невинности. И это с полнейшей свободой, ибо всякая свобода исходит от любви, вследствие чего наибольшая свобода происходит от супружеской любви, которая есть сама небесная любовь. Но поступание прелюбодеяния шло к аду и постепенно до самого преисподнего, в котором нет ничего, кроме жестокостей и ужасов. Такова участь, ожидающая прелюбодейцев по отшествии их от здешней жизни. Под прелюбодейцами разумеются те, которые находят удовольствие в прелюбодеяниях, но нисколько не в супружествах.

Об ангельских занятиях на небесах

387. Нет возможности исчислить и в подробности описать всех занятий на небесах, но можно сказать об этом только несколько слов вообще, потому что занятия бесчисленны и разнообразны смотря по должностям каждого общества. Каждое общество отправляет свою особенную должность, ибо общества, различаясь между собой по свойственным им благам (см. н. 41), различаются также и по службам; на небесах благо каждого есть благо на деле, т.е. служба: там каждый несет свою службу, ибо царство Господне есть царство служб.

388. На небесах, как и на земле, управления многочисленны, ибо там есть дела церковные, дела гражданские и дела домашние. Что есть дела церковные, это видно из того, что было сказано и объяснено выше о Божественном богослужении (н. 221-227); что есть дела гражданские, видно из сказанного об управлении на небесах (н. 213-220); а дела домашние – из сказанного об ангельских жилищах и обителях (н. 183-190) и о супружествах на небесах (см. н. 366-386). Из всего этого ясно, что в каждом небесном обществе занятия и управления многочисленны.

389. Все, что есть на небесах, устроено согласно Божественному порядку, который везде соблюдается ангелами посредством управления: самые мудрые управляют делами, относящимися к общественному благу или общей службе; менее мудрые управляют делами, относящимися к частному благу или к частной службе и т.д. Заведующие делами подчинены друг другу точно так, как в Божественном порядке распределены службы, поэтому каждое занятие соединено с известным почетом согласно достоинству службы. Впрочем, ангел никогда не присваивает себе никакой почести, но вполне относит ее к службе; а как служба есть то благо, которое он творит, и всякое благо исходит от Господа, то он и относит ее вполне к Господу. Поэтому кто думает сперва о чести, ему воздаваемой, и потом уже о своей службе, а не сперва о чести, воздаваемой его службе и затем уже ему самому, тот не может отправлять никакой должности на небесах; ибо, видя себя на первом месте, а службу на втором, он обращается к Господу тылом. Когда говорится о службе, разумеется и сам Господь, ибо, как было сказано, служба есть благо, а благо исходит от Господа.

390. Из этого можно заключить, в чем состоит подчиненность на небесах, а именно в том, что насколько кто любит, уважает и почитает службу, настолько он любит, уважает и почитает человека, на котором лежит эта служба. Человек этот любим, уважаем и почитаем, насколько он относит службу к Господу, а не к себе самому, ибо настолько же он мудр и службы свои отправляет ради самого блага. Любовь, уважение и почесть духовные суть не что иное, как любовь, уважение и почесть, воздаваемые службе, исполняемой человеком; служба приносит честь человеку, а не человек приносит ее службе. Кто смотрит на людей под влиянием истины духовной, тот смотрит на них не иначе: он видит, что каждый человек подобен другому, занимает ли он большую или малую должность, и что разница между ними только в мудрости; а мудрость состоит в том, чтоб любить службу, т.е. благо сограждан, общества, отечества и церкви. В этом же заключается и любовь к Господу, потому что от Господа исходит все то благо, из которого состоит благо службы; равно в этом заключается и любовь к ближнему, потому что ближний есть то благо, которое мы должны любить в согражданине, в обществе, в отечестве и в церкви и которое мы должны им делать.

391. Все общества на небесах распределены по службам своим, вследствие того, что они, как было сказано выше в н. 41, распределены по различным благам своим и что эти блага суть блага на деле, или блага любви (charitatis), т.е. службы. Есть общества, чьи занятия состоят в том, чтоб заботиться о детях; другие общества занимаются воспитанием и образованием этих детей, покуда они растут; другие точно так же воспитывают и обучают молодых мальчиков и девочек, которые уже получили добрые наклонности вследствие воспитания, данного им на земле, и которые потому восходят на небеса; другие поучают простых и добрых людей из христианского мира и ведут их к пути в царствие небесное; другие делают то же самое относительно различных языческих народов; другие защищают новоприбывших из мира духов от наваждений злых духов. Есть ангелы, которые заботятся о духах, находящихся на низшей земле*; есть также ангелы, которые не оставляют находящихся в аду, чтоб удерживать их от крайней жестокости и чтоб они не мучили друг друга вне должных пределов; другие ангелы находятся при тех, которые только что воскресли из мертвых.

Вообще ангелы всяких обществ посылаются к людям, чтоб их охранять и отклонять от худых чувств и помыслов и чтоб внушать им по мере свободного принятия добрые чувства; посредством этих внушений и отстраняя по возможности дурные намерения, ангелы управляют в некоторой степени делами и действиями людскими. Находясь при человеке, ангелы, так сказать, обитают в его чувствах: ближе к нему, насколько он живет во благе по истине, и дальше от него, если он жизнью своей удаляется от блага. Но все эти обязанности ангелов исполняются самим Господом через ангелов, ибо ангелы исполняют их не от себя, но от Господа; поэтому в Слове под ангелами разумеются во внутреннем смысле не ангелы, но что-либо относящееся к Господу; поэтому также ангелы в Слове названы богами. (* Смотри об этой земле в следующем разделе – О мире духов.)

392. Эти обязанности ангельские суть общие, но каждый ангел имеет свою особенную, потому что каждая общая служба состоит из бесчисленных частных служб, которые названы средними, второстепенными, зависящими; все они и каждая из них распределены и подчинены согласно Божественному порядку, и, взятые вместе, они составляют и усовершенствуют общую службу, т.е. общее благо.

393. Делами церкви на небесах заведуют те, которые, живя на земле, любили Слово и по желанию своему искали в нем истину не ради почестей или выгод, но ради службы жизни как себе, так и другим. Эти люди смотря по любви своей и желанию службы находятся там в озарении и свете мудрости, ее они снискивают также через Слово, которое на небесах не буквально, как на земле, но духовно (см. н. 259): они исполняют там должность проповедников, и, согласно Божественному порядку, те из них стоят выше, которые превосходят других в мудрости, получаемой через озарение. В гражданских должностях находятся те, что, будучи на земле, любили отечество и его общее благо более своего собственного и делали должное и справедливое из любви к долгу и правде; насколько они, по желанию любви своей, искали закон правды и стали вследствие того разумными, настолько они стали способными занимать должности на небесах: они исполняют ту службу, которая по разряду своему соответствует их разумению, которое тогда на одинаковой степени с их любовью к службе ради общего блага. Кроме того, на небесах столько обязанностей, столько управлений и столько дел, что по множеству своему они несчетны; земные в сравнении с ними малочисленны. Все ангелы, не исключая ни одного, находят удовольствие в своем деле и труде по любви к службе, и никто из них не находится в этом удовольствии по любви к себе или к выгоде; и также ни один из них не любит службу ради выгоды житейской, ибо все потребности жизни даются им даром: они помещаются, одеваются и питаются даром. Из этого ясно, что любившие себя и мир более службы нисколько не причастны небесам, ибо всякий после зем-ной жизни своей сохраняет свою любовь или свои наклонности (affectiones), которые не искореняются вовеки (см. н. 363).

394. Каждый на небесах находится при своем деле по соответствию, которое относится не к делу, но к службе каждого дела (см. н. 112); а без соответствия ничего не существует (см. н. 106). Кто на небесах находится при должности или при деле, соответствующем службе, тот находится в состоянии жизни совершенно подобно тому, в котором он был на земле, ибо духовное и природное по соответствию составляют одно целое, с той, однако, разницей, что удовольствие этого человека более внутреннее, потому что он находится в жизни духовной, которая есть жизнь внутренняя и, следовательно, более способная к восприятию небесного блаженства.

О небесной радости и небесном блаженстве

395. Едва ли ныне кто знает, что такое небеса и в чем состоит небесная радость; размышлявшие о том и другом составили себе понятия столь общие и грубые, что едва ли это можно назвать понятием. Я мог весьма хорошо узнать от духов, приходящих отсюда в тот мир, какое они составили себе понятие о небесах и небесной радости, потому что, когда они были предоставлены самим себе, как бы живя на земле, они продолжали думать по-прежнему.

Люди не знают, в чем состоит небесная радость, потому что размышлявшие об этом предмете судили по внешней радости, принадлежащей человеку природному, и не знали, что такое внутренний, или духовный, человек и, следовательно, в чем состоит его удовольствие и его блаженство. Поэтому если б кто из находящихся в духовном, или внутреннем, удовольствии сказал им, что такое небесная радость и в чем она состоит, то они бы этого не поняли: такое объяснение, по неизвестности понятия, к которому оно относится, не вошло бы в постижение, а осталось бы в числе тех предметов, которые природным человеком отбрасываются. Всякому человеку, однако, известно, что, когда он покидает своего внешнего, или природного, человека, он становится человеком внутренним, или духовным, из чего можно бы заключить, что небесное удовольствие есть внутреннее и духовное, а не внешнее и природное; и что если оно внутреннее и духовное, то оно чище и утонченнее и проникает внутренние в человеке, душе или духу его принадлежащие, начала. Из одних этих соображений всякий может заключить, что он будет в той жизни наслаждаться тем удовольствием, в котором находится дух его здесь, и что удовольствие телесное, называемое плотским, относительно того не есть небесное, ибо все находящееся в духе человека, по отрешении его от тела, остается с ним и после смерти, потому что он живет тогда как дух.

396. Все удовольствия истекают от любви: что человек любит, он то и чувствует как удовольствие и нисколько не находит его в другом источнике; из этого следует, что какова любовь, таково удовольствие. Все удовольствия телесные, или плотские, истекают от любви к себе ц любви к миру, равно как и всякая похоть и ее наслаждения; напротив того, все удовольствия душевные, или духовные, истекают от любви к Господу и от любви к ближнему, и оттуда же исходит любовь к благу и к истине и внутреннее довольство. Эти роды любви с их удовольствиями влияют свыше от Господа и небес путем внутренним и исполняют внутренние в человеке начала; но другие роды любви с их удовольствиями влияют от плоти и мира путем внешним, идущим снизу, и проникают внешние начала. Поэтому насколько оба рода небесной любви принимаются человеком и проникают его, настолько внутренние, душе и духу принадлежащие начала раскрыты и взирают от мира к небесам; и, напротив, насколько оба рода мирской любви приемлются человеком и проникают волю его, настолько внешние, телу или плоти принадлежащие, начала раскрыты и взирают от небес к миру. По мере влияния и принятия этих любовей, сходят с ними наитием и удовольствия их; на внутренние начала – удовольствия небесные, а на внешние – удовольствия мирские, ибо, как было сказано, всякое удовольствие принадлежит любви.

397 Небеса сами по себе таковы, что полны удовольствий (jucundis), так что, рассматриваемые в себе самих, они суть не что иное, как блаженство и удовольствие, потому что Божественное благо, исходя от Божественной любви Господней, образует небеса вообще и в частности в каждом жителе их, а Божественная любовь состоит в том, чтобы вполне и от самого внутреннего начала хотеть всем блага и счастья; поэтому сказать: небеса или небесная радость – это одно и то же.

398. Небесные удовольствия невыразимы и неисчислимы, но, несмотря на их бесчисленность, нет в них ни одного, которое бы человек, живущий в телесном, или плотском, удовольствии, мог познать или которому он мог бы поверить, потому что внутренние его начала, как было сказано, смотрят от небес к миру, т.е. вспять. Кто вполне предан удовольствию телесному, или плотскому, или, что то же, любви к себе и к миру, тот находит удовольствие только в почестях, в выгодах и наслаждениях тела и чувств, которые гасят и глушат внутренние, небесам принадлежащие удовольствия до того, что люди не верят их существованию. Такие люди весьма бы удивились, если бы кто им сказал, что помимо удовольствий тела и плоти есть другие; и еще более, если сказать им, что заменяющие их небесные удовольствия бесчисленны и таковы, что удовольствия телесные и плотские, относящиеся преимущественно к почестям и выгодам, не могут быть даже сравнены с ними. Из этого видно, почему неизвестно, что такое небесная радость.

399. Как велико небесное удовольствие, можно понять из того одного, что там для всех удовольствие состоит в том, чтобы сообщать свои удовольствия и свое блаженство другому; а так как это свойственно всем небесным жителям, то ясно из этого, как необъятно небесное удовольствие, ибо на небесах, как было уже сказано (н. 288), все сообщаются с каждым и каждый со всеми. Такое сообщение истекает из обоих родов небесной любви, т.е. из любви к Господу и любви к ближнему; и той и другой любви свойственно сообщать удовольствия свои другим. Любовь к Господу такова, потому что любовь Господня любит сообщать другим все, что Ему принадлежит, ибо Он всем желает блаженства. Подобная любовь свойственна и всем любящим Его, ибо Господь пребывает в них; отсюда происходит и взаимное сообщение ангельских удовольствий; из последующего будет видно, что такова и любовь к ближнему. Из всего сказанного ясно, что этим любовям свойственно общение своих удовольствий, но не таковы любовь к себе и любовь к миру. Любовь к себе отнимает у других всякое удовольствие и присваивает его себе, ибо желает блага только себе самой; а любовь к миру ищет отнять у ближнего всякое имущество его и присвоить его себе. Этим любовям свойственно только разрушать удовольствия других; если такая любовь сообщает что другим, то ради себя самой, а не ради других.

Таким образом, эти оба рода любви не общительны для ближнего, а разрушительны, если только удовольствие другого не составляет удовольствия этой самой любви. Мне несколько раз дано было постичь на самом опыте, что таковы любовь к себе и любовь к миру, когда они господствуют в человеке. Каждый раз как духи, обретавшиеся в таких любовях во время жизни своей на земле, приближались ко мне, удовольствие мое удалялось от меня и пропадало. Мне было сказано, что если такие духи приблизятся только к какому-либо небесному обществу, то удовольствие находящихся в этом обществе уменьшается по мере присутствия этих духов, – и тогда, что удивительно, злые духи эти находятся в своем удовольствии. Из этого я увидел ясно, каково было состояние духа такого человека, покуда он был еще в теле; ибо тогда он был совершенно таков, каким он стал и по отрешении от тела, т.е. он желал или домогался чужого добра и удовольствия и насколько успевал в этом, настолько находился в удовольствии. Из этого видно, что любовь к себе и любовь к миру разрушают небесную радость и, следовательно, совершенно противоположны небесным любовям, которые с ней заодно.

400. Однако должно знать, что удовольствие, испытываемое теми, что пребывают в любви к себе и к миру, по приближении их к какому-либо небесному обществу, есть удовольствие их собственной похоти и, следовательно, совершенно противоположное небесному удовольствию. Духи эти испытывают удовольствие похоти своей, когда они лишают небесного удовольствия или удаляют от него тех, которые находятся в нем. Но то бывает, когда нет этого лишения или удаления: они тогда не могут приблизиться, потому что по мере приближения своего они сами впадают в тоску и мучения; вот почему они и не решаются часто приближаться к небесным обществам. Мне дано было узнать это по многим опытам, о которых я скажу теперь несколько слов.

Духи, приходящие отсюда в ту жизнь, ничего большего не желают, как взойти в небеса; все ищут их, полагая, что значит быть на небесах, если только кого туда введут и примут. Так как они горячо желают этого, то они и возносятся к какому-либо обществу последних небес. Едва только те, что жили в любви к себе и к миру, приближаются к первому небесному порогу, как они начинают тосковать и до того внутренне мучиться, что скорее чувствуют в себе ад, чем небеса; поэтому они бросаются оттуда стремглав и только в аду, между своими, находят успокоение. Случалось также весьма часто, что такого рода духи желали узнать, что такое небесная радость, и, услыхав, что она пребывает во внутренних началах ангелов, они пожелали, чтобы она была им сообщена; это и было сделано, ибо все, что желает дух, не находящийся еще ни в аду, ни в небесах, если только это полезно, дается ему. Когда сообщение было совершено, они до того стали мучиться, что от боли не знали, что делать им с телом своим: они закидывали голову до самых ног своих, бросались на землю и, сгибаясь в кольце, корчились на ней, как змеи; все это было следствием их внутреннего мучения.

Вот каково действие небесного удовольствия на тех, что, живя в мире, предавались удовольствиям любви к себе и к миру. Это происходит оттого, что эти оба вида любви совершенно противоположны и что когда противоположное действует на противоположное, то это не бывает без боли; а как небесное удовольствие входит путем внутренним и влияет на противоположное удовольствие, то оно выворачивает или обращает в противоположную сторону внутренние, жившие в этом удовольствии начала, вследствие чего и происходят такие мучения. Эти любови потому противоположны друг другу, что (как сказано выше) любовь к Господу и любовь к ближнему хотят сообщить все свое другим и в этом находят все свое удовольствие; меж тем как любовь к себе и любовь к миру хотят все, принадлежащее другим, отнять и присвоить себе, и насколько это им удается, настолько они находятся в полном удовольствии. Из этого также можно узнать, почему ад отделен от небес: все находящиеся в аду, когда были еще на земле, жили в одних удовольствиях тела и плоти, по любви к себе и к миру; а все находящиеся на небесах, будучи еще на земле, жили в душевных или духовных удовольствиях, по любви к Господу и к ближнему. Вследствие противоположностей этих любовей небеса и ад совершенно отделены друг от друга, и даже до такой степени, что дух, находящийся в аду, не смеет выступить оттуда на один палец или хоть чуть выказать голову, ибо как только он это сделает, то мучается и страдает; и я видел это весьма часто.

401. Человек, живущий в любви к себе и в любви к миру, покуда он живет на земле, находит удовольствие в этих любовях и равно во всех от них происходящих наслаждениях; напротив того, человек, живущий в любви к Богу и в любви к ближнему, покуда он живет на земле, не находит явственного удовольствия ни в этих любовях, ни в добрых порождаемых ими чувствах, но только едва заметное наслаждение, потому что, сокрытое в его внутренних началах, оно заграждено началами внешними, принадлежащими его телу, и притуплено мирскими заботами. Но после смерти оба состояния совершенно меняются. Удовольствия любви к себе и к миру обращаются тогда в страшные муки и страдания, называемые адским огнем, а иногда в грязь и нечистоту, соответствующие их нечистым наслаждениям и доставляющие им тогда удовольствие. Напротив же того, смутное удовольствие и почти неуловимое блаженство, которое чувствовали на земле люди, жившие в любви к Богу и в любви к ближнему, обращаются тогда в небесное удовольствие, которое всячески постигается и чувствуется, ибо это блаженство, покуда человек жил на земле, скрывалось в его внутренних началах, а теперь оно раскрывается и чувствуется явственно, потому что человек стал духом и это удовольствие было удовольствием его духа.

402. Все небесные удовольствия нераздельны от служб и присущи им, ибо службы суть блага любви и благостыни, в которых пребывают ангелы; какова служба, таково для каждого и удовольствие, и степень этого удовольствия соразмерна любви к службе. Что все небесные удовольствия суть удовольствия службы, можно видеть из сравнения с пятью чувствами человеческого тела: каждому чувству придано удовольствие смотря по службе этого чувства; особое удовольствие принадлежит зрению, особое – слуху, обонянию, вкусу и осязанию. Удовольствие зрения – в красоте цветов и образов, удовольствие слуха – в созвучии, обоняния – в благоухании, вкуса – в сладком ястве. Служба каждого чувства известна тому, кто об этом размышляет, и еще более тому, кто знаком с соответствиями. Так, удовольствие зрения принадлежит ему вследствие службы его относительно разума, который есть внутреннее зрение; удовольствие слуха принадлежит ему вследствие службы, оказываемой разуму и воле возможностью слушать; удовольствие вкуса принадлежит ему вследствие службы его, оказываемой желудку и потому всему телу питанием; удовольствие обоняния принадлежит ему вследствие службы его, оказываемой мозгу и легким. Супружеское удовольствие, как самое чистое и утонченное удовольствие осязания, превосходит все прочие вследствие службы его, состоящей в произведении рода человеческого, а потому и ангелов небесных. Эти удовольствия присущи орудиям внешних чувств по наитию с небес, где всякое удовольствие принадлежит службе и согласно с ней.

403. Некоторые духи вследствие понятий, полученных ими в мире, думали, что небесное счастье состоит в праздной жизни и в уходе за ними других. Но им было сказано, что никогда никакое счастье не состоит в праздном отдохновении; что если б это так было, то каждый отнимал бы для себя счастье другого, и что, таким образом, никто бы им не наслаждался; что такая жизнь вместо деятельной была бы праздной и вела бы к оцепенению. Меж тем как они сами могли бы знать, что без деятельности не может быть счастья в жизни и что отдых служит человеку только для возобновления сил, чтобы он мог с новой бодростью возвращаться к занятиям своей жизни. Затем многим из них было показано, что жизнь ангельская состоит в делах благостыни, т.е. в службах, и что все счастье ангельское в службе, от службы и согласно со службой. Чтоб пристыдить составивших себе то понятие, что небесная радость состоит в праздной жизни и отдохновении, исполненном вечной радости, им дано было постичь, какова была бы такая жизнь; и они постигли, что она была бы весьма печальной и что затем, с потерей всякой радости, жизнь эта в скором времени стала бы для них противной и ненавистной.

404. Духи, почитавшие себя против других более сведущими, говорили, что по их земной вере небесная радость состоит только в восхвалении и прославлении Бога и что в этом и состоит небесная деятельная жизнь. Но им было сказано, что хвалить и славить Бога не есть та деятельная жизнь, о которой идет речь, и что Бог не нуждается в хвалах и славословиях, а хочет, чтобы всякий исполнял службу свою, т.е. чтобы делали добрые дела, называемые добром благостыни. Но эти духи не могли найти в добрых делах благостыни никакого понятия о небесной радости, а только о каком-то рабстве; ангелы же свидетельствовали, что в этих делах, напротив, величайшая свобода, потому что эта свобода исходит от внутреннего чувства и соединена с несказанным счастьем.

405. Почти все, приходящие в тот мир, воображают, что как ад одинаков для всех, так и небеса для всех одинаковы. Меж тем как тут и там различие и разнообразие бесконечны и нет двух людей, для которых ад или небеса были бы совершенно подобны; точно так, как нет и человека, духа или ангела, который был бы совершенно подобен другому, хотя даже лицом. Когда я только думал, что два существа могут быть совершенно друг другу подобны или равны, ангелы приходили в ужас, говоря, что всякое единство образуется из согласного сочетания нескольких единиц, что качество единства зависит от этого согласия, и что таким-то образом каждое небесное общество, а затем и все небесные общества вместе образуют одно целое, и что все это совершается одним Господом и Его любовью.

Так точно и службы на небесах различны и разнообразны, и служба одного ангела никогда не одинакова или не подобна вполне службе другого, равно, следовательно, и удовольствие одного ангела никогда не подобно вполне удовольствию другого и не одинаково с ним. Более того, удовольствия каждой службы бесчисленны и эти бесчисленные удовольствия точно так же разнообразны, хотя, впрочем, соединены в таком порядке, что находятся друг у друга в виду, подобно службам каждого члена, орудия и черева в теле и даже подобно службам каждого сосуда и волокна в каждом члене, орудии и череве, которые все вообще и в частности находятся в такой связи, что каждый из них видит свое благо в другом и, таким образом, во всех, а все в каждом; вследствие этого общего и частного взаимного отношения все части действуют как одно целое.

406. Я часто беседовал с духами, вновь пришедшими в тот мир, о быте будущей жизни. Я говорил, что им необходимо знать, кто Господь того царства, в которое они пришли, и какое там управление. Если в мире первое дело для пришедших в другое царство узнать, кто там царь, каков он, каков образ его правления и другие подробности об этом царстве, то тем более необходимо для них иметь подобные сведения о том царстве, в котором им суждено жить вечно. Поэтому они должны знать, что Господь есть тот царь, который управляет небесами и Вселенной, ибо кто управляет первыми, тот управляет и всем остальным; что, таким образом, царство, в котором они теперь находятся, есть царство Господне; что законы этого царства суть вечные истины и что они основаны на том едином законе, что должно любить Господа выше всего, а ближнего как самого себя; и что если теперь они хотят быть подобными ангелам, то они должны идти еще далее и любить ближнего более чем самих себя.

Услыхавши эти слова, они ничего не могли отвечать, потому что, живя на земле, они что-то подобное слышали, но не верили этому. Они дивились, что на небесах существует такая любовь и что даже можно дойти до того, чтоб любить ближнего более самого себя. Но им было сказано, что все блага в той жизни бесконечно возрастают, а что, покуда человек в земном теле своем, он не может преуспеть во благе далее того, чтоб любить ближнего как самого себя, ибо он связан телом. По отрешении же от тела любовь его очищается и наконец становится ангельской, состоящей в том, чтоб любить ближнего более самого себя, ибо небесное удовольствие в том, чтоб делать добро другому, а не себе, – если только и в этом случае оно не делается для другого.