Текст книги "Женщина в сером костюме"

Автор книги: Эмма Дарси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Прошло две недели. Энн понемногу успокоилась. Филдинг не поминал о скандале из-за рубашки и даже как будто сделал из него выводы. Он больше не посылал Энн в магазин и не бросал на нее задумчиво-оценивающих взглядов. Его любовницы не звонили, а если и звонили, он, по-видимому, сам брал трубку.

Собственно говоря, у них с Энн сложились прекрасные отношения. В деловых вопросах у них возникло полное взаимопонимание. Большую часть времени они были заняты подготовкой к конференции. На ней двести служащих из всех отделов фирмы услышат обзор ее текущей деятельности и о новых деловых инициативах, с тем чтобы каждый искал этим инициативам приложение в своей конкретной области.

Энн нравилось, что Филдинг делился своими планами расширения дела со всеми служащими фирмы, стремясь создать у каждого чувство причастности к ее успеху. Она уже не испытывала к нему такой неприязни, как поначалу, и даже совсем было решила называть его только «мистер Филдинг», но время от времени все же величала его «сэр»– чтобы сохранять между ними дистанцию.

Например, когда он улыбался.

Или когда, найдя удачное решение задачи, он весь лучился торжеством.

Энн не могла отрицать, что Филдинг – мужчина привлекательный. Пожалуй, самый привлекательный из всех, кто ей встречался. Но ей вовсе не все в нем нравилось. Она восхищалась его деловыми качествами, но как человек он был ей даже неприятен. И она не уставала себе об этом напоминать.

Энн любила свой служебный кабинет. Он был гораздо меньше кабинета Филдинга, но обставлен в том же стиле: кремовый ковер, мебель из светлого дерева, удобные кресла. Даже шкафы с папками и картотекой и ее собственный компьютер были кремового цвета. Конечно, из окна кабинета Филдинга открывался более красивый вид на гавань; но неужели придираться к пустякам. Энн считала, что ей очень повезло.

Как и везде, где ей доводилось служить, Энн быстро познакомилась с другими сотрудниками, но тесной дружбы избегала. В прошлом, узнав, что она дочь Шантенели, многие искали ее дружбы, и чаще всего из этого не выходило ничего хорошего. Но Энн отнюдь не чуралась людей и с удовольствием болтала с женщинамислужащими. С большим удовольствием, чем с мужчинами. Видимо, тут сказывалось воспитание в монастырской школе для девочек.

Особенно ей нравилась Сара Деннис, сидевшая в приемной Филдинга, хотя у них было не так уж много общих интересов. У Сары был муж и двое детей-школьников. Они с мужем только что купили старый дом и заново его отделывали. Так что Сара не могла говорить ни о чем, кроме как о своем доме.

Как-то раз Энн спросила ее о своих предшественницах.

– Мистера Филдинга я никогда ни с кем не обсуждаю, – твердо сказала Сара. – Он этого не любит, а я дорожу своим местом. – Она помолчала, бросила на Энн предостерегающий взгляд и добавила: – Могу сказать одно: я бы заметила, если бы он давал им какой-либо повод. И он как-то раз сказал: «Только дурак пачкает у себя в гнезде». Послушай моего совета: не вздумай в него влюбиться. Тебе же будет хуже.

Энн засмеялась: Сара зря о ней беспокоится.

– Что ты, зачем мне это? – сказала она и искусно перевела разговор на ремонт ее дома.

Однако она вздохнула легче. Значит, Филдинг считает глупостью «пачкать у себя в гнезде»? Наверно, поэтому он и перестал смотреть на нее этим оскорбительно-оценивающим взглядом. Кроме того, ей хотелось верить, что он теперь видел в ней не столько женщину, сколько дельного помощника.

А работать с ним было ужасно интересно. Ни одна минута у него не проходила даром. Из него так и била энергия. Совещания он проводил с невероятной быстротой и деловитостью. Бумажную работу проделывал с методичностью молотилки. Угнаться за ним было нелегко, но, если ей это удавалось, радость опьяняла Энн, как вино. Тем более если ей удавалось предвосхитить его мысли.

Теперь она начинала понимать, каким образом ему удалось за десять лет пройти путь от журналиста до предпринимателя-миллионера. Руководствуясь своим феноменальным чутьем, он скупал разоряющиеся предприятия и чуть ли не за неделю ставил их на ноги. Его энергия и уверенность в себе заражали всех, а его талант превращать убыточное предприятие в прибыльное уже ни у кого не вызывал сомнений.

Энн невольно восхищалась Филдингом. Она не могла не отдавать должное его способностям. Но ему она своего восхищения не показывала – он или неверно это истолкует, или попытается использовать против нее же. С его взглядами на женщин ничего другого от него ждать не приходилось.

По мере приближения конференции темп и напряжение работы нарастали. Энн ждала конференции с нетерпением, в глубине души считая, что она даст ей возможность раскрыть себя. Филдинг доверил ей следить за выполнением всех его решений. Задача была не из легких, учитывая, что он требовал скрупулезного соблюдения каждой мелочи. Но Энн в себе не сомневалась. Кроме того, перспектива провести неделю на побережье в отеле «Мираж», где состоится конференция, была сама по себе заманчива, хотя Энн знала, что свободного времени у нее почти не будет.

Пятизвездный отель «Мираж» пользовался репутацией одного из лучших в Австралии. Прочитав его красочный проспект, Энн стала еще более нетерпеливо предвкушать поездку на конференцию. Архитектура отеля поражала воображение, а разбитый вокруг него парк можно было назвать тропическим раем. Кроме того, Энн прельщала перспектива уехать из промозглого зимнего Сиднея в солнечный курортный город.

Осталось всего девять дней, с мечтательной улыбкой сказала себе Энн, но, когда она заметила, что в кабинет входит Филдинг, улыбка моментально исчезла с ее лица. Ей не хотелось услышать от него насмешливый вопрос: «Мечтаете?», да к тому же у него был какой-то загнанный, утомленный вид.

– Придется нам поработать в субботу и воскресенье, Кармоди. Один я со всей работой не справлюсь, а времени осталось в обрез, – заявил он.

Энн ничего не имела против сверхурочной работы. На это воскресенье у нее не было никаких особых планов.

– Хорошо, мистер Филдинг, – ответила она. – Во сколько мне прийти на работу?

– Работать мы будем не здесь, а у меня в Фернли. Это мой загородный дом, в двух часах езды от Сиднея. Уезжаем сегодня в шестнадцать тридцать. По дороге заедем к вам, возьмете все необходимое. Где вы живете – в Уоллстоункрафте, кажется?

– Э-э-э, – растерянно замычала Энн. Она читала про дом Филдинга в Фернли. Огромный особняк… конный завод… но не это ее тревожило. Главная проблема – Филдинг. На работе у них установились привычные ровные отношения, но Энн совсем не хотелось общаться с ним в домашней обстановке.

– Кармоди, вас никто не приглашает провести уик-энд в постели, – насмешливо сказал Филдинг. – Мы будем работать. И можете не бояться, что это вас скомпрометирует. Там живет моя мать.

– Конечно, сэр, – промямлила Энн. Какую ей придумать отговорку? Она не хочет более близких отношений с Филдингом, а их не избежать, если она проведет уик-энд в кругу его семьи. – А для вашей матери не будет ли это слишком неожиданным? Может быть, можно остановиться где-то неподалеку в гостинице?

Филдинг сверкнул глазами.

– Это мой дом, Кармоди. Я там хозяин. И так времени в обрез, не хватало еще, чтобы вас надо было где-то разыскивать каждый раз, когда вы мне понадобитесь.

Он повернулся и вышел, не дожидаясь, какие еще возражения она придумает. Энн осталась одна переваривать полученный приказ.

Подумав хорошенько, она поняла, что он все равно настоит на своем. Оставалось только надеяться, что в таком большом доме есть куда спрятаться от Мэтью Филдинга в те часы, когда они не будут заняты работой. Перспектива общения с ним в домашней обстановке ее просто пугала.

Точно в половине пятого Филдинг пришел за Энн. Они спустились на лифте в подземный гараж. Оба молчали. С машинальной вежливостью Филдинг открыл дверцу своего черного спортивного автомобиля марки «Порше» и, поддержав Энн за локоть, помог ей сесть в машину. Энн была рада, когда он отпустил ее руку. Она не хотела, чтобы Филдинг к ней прикасался.

– Спасибо, – облегченно проговорила она.

– Женщине нужна мужская рука, – небрежно бросил Филдинг.

Энн внутренне взвилась. Надо бы отбрить этого апологета мужского превосходства. Но мысли Энн были заняты другим: почему ее так взволновало его прикосновение? Это просто глупо! Вот уже несколько недель они проводят целые дни в обществе друг друга. Что такого в том, что он помог ей сесть в машину? Какая разница? Ну, взял ее за локоть… Мэтью Филдинг ведет себя точно так же с любой женщиной. Эти самоуверенные мужчины всегда отгораживаются от требований женского равноправия старомодной любезностью.

Филдинг поставил свой дипломат позади сиденья водителя, сел за руль и закрыл дверь со своей стороны. Как ни уверяла себя Энн, что сидеть рядом с ним за столом или в машине одно и то же, у нее было чувство, что они оказались в интимной обстановке, какой никогда не возникало на службе. Она физически ощущала его близость, каждое его движение. Филдинг выехал на улицу и влился в поток машин, направлявшихся к мосту.

– Между прочим, фамилия моей матери не Филдинг, а Маллори. По ее второму мужу. Но он тоже умер, – сухо сообщил Филдинг и искоса взглянул на Энн. – Сегодня можете отдыхать. Мать хочет, чтобы я провел вечер с ней. Но завтра будем работать очень напряженно. Надо сделать за день как можно больше – вечером приедет сестра со своим семейством.

Энн промолчала – видимо, от нее не требовалось никаких комментариев. Что тут можно было сказать? Но при известии, что кроме матери Филдинга ей придется еще общаться с его сестрой, у нее захолонуло сердце. Ей это было совсем ни к чему. На работе у них все вошло в колею, она знала, чего от него ждать, и ей вовсе не хотелось, чтобы их ровные отношения вышли за эти рамки. Только лишнее беспокойство. Главное – она его «помощник», определение «личный» ей хотелось бы забыть. Однако бежать уже некуда.

– Возьмите с собой выходное платье, – сказал Филдинг. – Завтра вечером мы будем отмечать день рождения сестры.

– Я бы не хотела…

– Это тоже входит в ваши обязанности, Кармоди, – жестко проговорил Филдинг.

Энн возмущенно повернулась к нему, но Филдинг смотрел на дорогу перед собой. Неужели ей обязательно присутствовать на семейном празднике? Зачем им чужой человек? Но не выйти к ужину будет невежливо – в конце концов, она у них гость.

– Может, наденете что-нибудь экзотическое – как раз будет к месту, – добавил Филдинг. – Конечно, для работы подойдет ваш серый костюм, но мне еще хочется убедиться, такой ли у вас вправду плохой вкус.

Энн бросила на него испепеляющий взгляд. Но он по-прежнему глядел на дорогу, хотя уголки рта у него подергивались от сдерживаемого смеха.

Какой подлец! Хочет отплатить ей за рубашку. Чтобы женщина одержала верх над Мэтью Филдингом – никогда! Вся эта затея с уик-эндом придумана только для того, чтобы рассчитаться с ней.

Но затем Энн несколько поостыла. Надо признать, что главное для Филдинга – работа. А это – так, между прочим. Но Мэтью Филдинг любит брать верх. Всегда и во всем!

Самое ужасное – что он поймал ее на слове. Вот попалась! – с упавшим сердцем подумала Энн. Если она не наденет что-нибудь экзотическое, ей придется сдать свои позиции. Она вдруг поняла, что Филдинг отнюдь не смирился с ее отказом ходить для него по магазинам, а просто ждет удобного случая перейти в наступление.

Она ведь сама восхищалась его умом и настойчивостью. Он никогда не отступает, пока не убедится, что все средства исчерпаны. Но Энн тоже не собиралась сдаваться.

– Мы же едем за город, сэр. Мне кажется, серый костюм будет там более уместен.

– Тогда мне попадет от матери и сестры за то, что я не предупредил вас о дне рождения, – уверенно парировал Филдинг. – Нет, Кармоди, не позорьте меня перед семьей. Это будет праздничный ужин, и никаких серых костюмов.

Энн глубоко вздохнула.

– Вы еще об этом пожалеете, мистер Филдинг. Но раз вы настаиваете, будь по-вашему.

– Да, пусть будет по-моему!

В конце концов, какое ей дело, что о ней подумают родственники Филдинга? Они для нее чужие люди. Их мнение ей безразлично. Он сам ее подзуживает надеть что-нибудь поэкстравагантнее и не хочет слушать никаких возражений. Тогда пусть потом не жалуется!

Война так война.

Перебирая в уме свой гардероб, Энн вспомнила про китайское платье, которое она купила в Гонконге, когда ездила туда в отпуск. Хотите экзотики, мистер Филдинг? Ну что ж, пожалуйста – у всех глаза на лоб вылезут. В другой раз не станете поносить мой вкус.

Энн вдруг развеселилась.

– Куда теперь? – спросил Филдинг. Они уже въехали в Уоллстоун-крафт, и Энн принялась показывать ему дорогу к дому.

Им повезло – прямо перед подъездом было свободное место, куда Филдинг поставил машину.

– Я недолго, – бросила Энн, снимая привязной ремень и открывая дверь.

– Не спешите, – сказал Филдинг и, к изумлению Энн, тоже вышел из машины.

У Энн упало сердце. Она молча глядела на него поверх капота машины, потом выпалила:

– Куда это вы собрались?

– Я поднимусь с вами и помогу вам донести чемодан, – спокойно ответил Филдинг.

Энн похолодела. Нет, в квартиру она его не пустит. Он там увидит портреты ее матери и начнет задавать вопросы. Почему у нее развешаны портреты Шантенели? А это ему совершенно незачем знать!

– Спасибо, не надо мне помогать. Я сама донесу чемодан, – отрезала Энн.

В глазах Филдинга загорелся боевой огонек. Ее отказ от помощи явно задел его самолюбие. Он оперся руками о капот машины и со зловещим спокойствием произнес:

– Кармоди, у вас одни жизненные принципы, а у меня другие. Я открываю женщине дверь. Я подношу женщине чемодан. Вы помешаны на женском равноправии. Я согласен это терпеть, но не пытайтесь навязать мне свои представления о том, как мне следует поступать.

Энн стояла не шевелясь. Надо как-то его остановить. У нее в мозгу звучал сигнал опасности. Если она допустит Мэтью Филдинга в свою личную жизнь – прощай равновесие, которого ей удалось достичь в их отношениях. Тем временем воинственный блеск у него в глазах сменился уже знакомым ей выражением любопытства. Надо что-то предпринять.

– Хорошо, сэр, если вы настаиваете, я позволю вам поднести чемодан. Но не ждите, чтобы я впустила вас в квартиру. Это мой дом, и на него ваша власть не распространяется.

Филдинг язвительно усмехнулся, но глаза его потемнели от гнева.

– Уж не прячете ли вы там кого-нибудь, Кармоди? Молодых любовников, а?

Этот выпад больно задел Энн, но не заставил ее отступить. Все было слишком серьезно. Пусть думает что хочет, лишь бы не узнал правды. Обычно, когда Энн приглашала кого-нибудь к себе домой, она убирала фотографии матери. Они у всех вызывали нездоровое любопытство. И как бы ни оскорблял ее Филдинг, к себе в дом она его не пустит.

– Вы слишком много себе позволяете, сэр, – тихо проговорила она.

Неизвестно, что подействовало на Филдинга-то ли ее тон, то ли ее загнанный вид, но так или иначе, он – к удивлению и облегчению Энн – пошел на попятную. И сделал это поджентельменски.

– Вы правы, – покаянно признал он. – Простите меня. Я зашел слишком далеко. Разумеется, это ваше право – пускать или не пускать кого-нибудь к себе в дом. Идите, Кармоди, я подожду вас здесь.

Энн поспешила к себе. Ее сердце колотилось. Ей не нравились эти бесконечные стычки. Два дня перепалок с Филдингом по разным пустякам окончательно лишат ее душевного равновесия. Она привыкла к тому, чтобы работать на пределе сил – это ей даже нравится, – но зато после работы она может забыть обо всем и отдохнуть душой и телом. А в доме Мэтью Филдинга это ей, скорее всего, не удастся.

Даже укладывая вещи в чемодан, Энн чувствовала тягостное беспокойство. Она лихорадочно перебирала в уме возможные ловушки. Если в комнате, где ее поместят, нет своей ванной, ей придется ходить в ванную через коридор. Надо, чтобы и там у нее был достаточно экзотический вид. И Энн уложила в чемодан не только китайское платье, но и халат с драконами. Но днем она будет надевать серый костюм – значит, нужно взять две чистые блузки. И туфли на низком каблуке – может быть, удастся выбрать время для прогулок. Энн застегнула чемодан – кажется, все.

Мэтью Филдинг хмуро ходил взад и вперед перед подъездом, он был явно недоволен собой. Как только он увидел Энн, его лицо превратилось в бесстрастную маску. Он взял из рук Энн чемодан, молча уложил его в багажник, молча усадил ее в машину и сел за руль.

Едва они тронулись с места, Филдинг заговорил о делах, и у Энн сразу отлегло от сердца: казалось, они снова у себя в кабинете и все их раздоры остались позади.

Энн постепенно успокоилась. Может быть, все будет не так уж и плохо. В конце концов, в этой поездке есть и приятные стороны. Разве плохо уехать на пару деньков из города? И пожить в роскошном загородном доме, где ее будут вкусно кормить? Лишь бы Мэтью Филдинг не выходил за рамки деловых отношений; а больше Энн, собственно говоря, нечего опасаться.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Когда они приехали в Фернли, уже стемнело, и обсаженная деревьями подъездная аллея закрывала обзор. Наконец она увидела дом – импозантное двухэтажное здание, опоясанное традиционными верандами. Вокруг дома горели фонари, в свете которых были хорошо видны украшавшие эти веранды чугунные кружева.

Интересно, подумала Энн, фонари специально зажгли к приезду хозяина или они всегда горят по вечерам? В саду тоже горели фонари, выхватывая из темноты то огромную сосну, то пышный куст азалий. Да, загородный дом Филдинга производил впечатление.

За главным домом виднелись еще какие-то постройки, и большие, и совсем маленькие, они, как показалось Энн, образовывали полукруг, и она решила, что это, наверно, конюшни, сараи и, может быть, помещения для прислуги. Она знала, что в поместье есть свой конный завод. Однако Филдинг не стал ей объяснять, где что, а Энн не стала спрашивать.

Он объехал дом, остановился около стоявших в ряд гаражей и поставил машину в один из них. Решив не злить его понапрасну, Энн дождалась, когда он обойдет вокруг машины и откроет ей дверь, поблагодарила его и вышла из машины. Филдинг взял свой дипломат и ее чемодан, и они пошли к дому через широкий двор, по хорошо освещенной дорожке, обсаженной примулами и анютиными глазками.

Дверь дома открылась, и на пороге появилась высокая сухощавая женщина с седыми волосами. Она приветливо им улыбалась. На ней были модная клетчатая юбка и зеленая кофточка, и Энн никогда бы не подумала, что ей уже пошел седьмой десяток.

– Ты быстро доехал, Мэтт, – сказала она. Ее глаза лучились радостью.

Так, по-видимому, придется ходить в ванную через коридор. Надо, чтобы и там у нее был достаточно экзотический вид. И Энн уложила в чемодан не только китайское платье, но и халат с драконами. Но днем она будет надевать серый костюм – значит, нужно взять две чистые блузки. И туфли на низком каблуке – может быть, удастся выбрать время для прогулок. Энн застегнула чемодан – кажется, все.

Мэтью Филдинг хмуро ходил взад и вперед перед подъездом, он был явно недоволен собой. Как только он увидел Энн, его лицо превратилось в бесстрастную маску. Он взял из рук Энн чемодан, молча уложил его в багажник, молча усадил ее в машину и сел за руль.

Едва они тронулись с места, Филдинг заговорил о делах, и у Энн сразу отлегло от сердца: казалось, они снова у себя в кабинете и все их раздоры остались позади.

Энн постепенно успокоилась. Может быть, все будет не так уж и плохо. В конце концов, в этой поездке есть и приятные стороны. Разве плохо уехать на пару деньков из города? И пожить в роскошном загородном доме, где ее будут вкусно кормить? Лишь бы Мэтью Филдинг не выходил за рамки деловых отношений; а больше Энн, собственно говоря, нечего опасаться.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Когда они приехали в Фернли, уже стемнело, и обсаженная деревьями подъездная аллея закрывала обзор. Наконец она увидела дом – импозантное двухэтажное здание, опоясанное традиционными верандами. Вокруг дома горели фонари, в свете которых были хорошо видны украшавшие эти веранды чугунные кружева.

Интересно, подумала Энн, фонари специально зажгли к приезду хозяина или они всегда горят по вечерам? В саду тоже горели фонари, выхватывая из темноты то огромную сосну, то пышный куст азалий. Да, загородный дом Филдинга производил впечатление.

За главным домом виднелись еще какие-то постройки, и большие, и совсем маленькие, они, как показалось Энн, образовывали полукруг, и она решила, что это, наверно, конюшни, сараи и, может быть, помещения для прислуги. Она знала, что в поместье есть свой конный завод. Однако Филдинг не стал ей объяснять, где что, а Энн не стала спрашивать.

Он объехал дом, остановился около стоявших в ряд гаражей и поставил машину в один из них. Решив не злить его понапрасну, Энн дождалась, когда он обойдет вокруг машины и откроет ей дверь, поблагодарила его и вышла из машины. Филдинг взял свой дипломат и ее чемодан, и они пошли к дому через широкий двор, по хорошо освещенной дорожке, обсаженной примулами и анютиными глазками.

Дверь дома открылась, и на пороге появилась высокая сухощавая женщина с седыми волосами. Она приветливо им улыбалась. На ней были модная клетчатая юбка и зеленая кофточка, и Энн никогда бы не подумала, что ей уже пошел седьмой десяток.

– Ты быстро доехал, Мэтт, – сказала она. Ее глаза лучились радостью.

– В пятницу дороги ужасно забиты, – отозвался он и ласково ей улыбнулся. – Ты хорошо выглядишь, мама.

– А что мне сделается, – засмеялась она и вопросительно посмотрела на Энн.

– Это Кармоди, – небрежно представил Энн Филдинг.

– Здравствуйте, миссис Маллори, – сказала Энн, протягивая ей руку.

Миссис Маллори взяла ее руку и мягко пожала.

– Здравствуйте, милочка. – Она укоризненно взглянула на сына. – Полагаю, что у вас кроме фамилии есть еще и имя?

– Меня зовут Энн.

Миссис Маллори улыбнулась.

– Ну вот и прекрасно. Идемте, я проведу вас в вашу комнату.

Они вошли в просторную прихожую. Справа была арка, за которой виднелась изящно обставленная гостиная с роскошным мраморным камином, где весело горели поленья. Миссис Маллори провела Энн к лестнице слева. По дороге она дружелюбно болтала:

– Вам, конечно, придется почти все время работать. Но если Мэтт даст вам передышку, пожалуйста, чувствуйте себя как дома, ходите где вздумается, гуляйте в саду. Я положила к вам в комнату несколько журналов – может быть, вы любите читать перед сном. Если еще чтонибудь понадобится, говорите, не стесняйтесь.

– Спасибо, я думаю, что все и так будет прекрасно, – от души поблагодарила Энн, чувствуя, что мать вызывает у нее гораздо большую симпатию, чем сын.

Миссис Маллори привела Энн в прелестную комнату, обставленную изящной старинной мебелью. Большая кровать с пологом была покрыта изумительной красоты стеганым одеялом.

К большому облегчению Энн при комнате была отдельная ванная, выложенная кафельной плиткой с рисунком, повторяющим рисунок на одеяле.

– Какая очаровательная комната! – воскликнула Энн. – Большое вам спасибо!

Миссис Маллори улыбнулась.

– Надо же вас как-то вознаградить за требовательность моего сына. Я знаю, каково с ним работать. Но он и к себе так же взыскателен, как и к другим. Я заставила его приехать домой на уик-энд чуть ли не шантажом. Надеюсь, это не поломало ваших планов, милочка?

– Нет-нет. Нисколько. Работа для меня – это главное, – спокойно отозвалась Энн.

Миссис Маллори посмотрела на нее с некоторым недоумением и покачала головой.

– Спускайтесь вниз, когда будете готовы. Обед подадут через полчаса.

Видимо, миссис Маллори не понимала, как женщина может ставить работу на первое место. Однако, подумав, Энн решила, что это вполне естественно. Мать Филдинга прожила благополучную жизнь за двумя мужьями, а убеждение ее сына, что «женщине нужна мужская рука», наверняка уходит корнями в его отношение к матери. Он мог себе позволить оградить ее от забот, даже если он сам не так уж много уделял ей времени.

Филдинг поставил чемодан Энн около двери, и Энн вынула оттуда вещи и повесила их в шкаф. Когда полчаса, о которых говорила миссис Маллори, истекли и тянуть больше было неприлично, Энн пошла вниз. Мать с сыном сидели напротив камина и оживленно разговаривали, явно радуясь встрече. Энн нерешительно остановилась в арочной двери.

Филдинг, заметив Энн, встал.

– Что вы там стоите, Кармоди? Заходите и усаживайтесь в кресле. Что вам дать выпить? Хересу?

– Нет, спасибо, не надо ничего, – поспешно сказала Энн.

– Пора идти в столовую, – объявила его мать и взяла Энн за руку.

Они сели в конце стола, за которым можно было свободно усадить человек десять. Здесь тоже стояла старинная элегантная мебель из отливавшего бронзой дерева. Филдинг открыл бутылку сухого вина. Когда Энн опять отказалась чтонибудь выпить, он недовольно нахмурился.

– Я же вам сказал, Кармоди, что сегодня мы работать не будем, – раздраженно сказал он. – Почему бы вам не выпить рюмку?

– Не сердитесь, мистер Филдинг, но я вообще не пью, – тихо, но твердо произнесла Энн.

Филдинг нахмурился. Он явно не верил ее словам, но тут вмешалась его мать и сгладила неловкость:

– Может быть, тогда выпьете лимонаду, Энн? Или фруктового сока?

Энн благодарно улыбнулась.

– С удовольствием. Если можно, лимонаду или…

– Ну и прекрасно.

Пожилая женщина внесла супницу, разговор прервался.

– Спасибо, Рена, – дружелюбно поблагодарила ее миссис Маллори. – И, пожалуйста, принеси мисс Кармоди лимонаду. Энн, это – Рена Таер. Она и ее муж Билл ведут у нас хозяйство.

Энн поздоровалась с Реной, та принесла графин с лимонадом, и обед начался. На первое был очень вкусный суп-пюре из тыквы. Когда Рена убирала тарелки, Филдинг похвалил суп, и она расплылась в улыбке.

– Я его специально для вас и сварила, мистер Филдинг) – сказала она. – Знаю, что вы его любите. Почаще приезжайте домой. Так, как дома, вас нигде не накормят.

Энн невольно подумала, что, когда Филдинг добродушно улыбается, у него совсем другое, симпатичное лицо. Карие глаза потеплели, и черты лица как-то смягчились. Дело, несомненно, в том, что в этом доме ему не надо себя утверждать. Здесь все принадлежит ему. Король может позволить себе быть милостивым к своим подданным.

– А где живут ваши родители, Энн? – осведомилась миссис Маллори.

Это был обычный вежливый вопрос, но Энн поймала на себе взгляд Филдинга: он с интересом ждал ее ответа, собираясь занести его в диски своей памяти, чтобы при случае использовать как оружие против нее же самой. Энн знала, что он умеет обернуть любую информацию себе на пользу.

– Мои родители умерли, миссис Маллори, – неохотно ответила она.

– Так вы сирота? – спросил Филдинг.

Нет, от него так просто не отделаешься. Его глаза горели любопытством. Лучше уж рассказать о родителях в общих словах, которые ему не удастся расцветить своим богатым воображением.

– Не совсем так, – сказала Энн, пожав плечами. – Правда, отец умер, когда я была еще ребенком. Он был выходцем из Англии. Там у меня есть родственники, но, живя так далеко друг от друга, мы, естественно, мало общаемся. А мать была круглой сиротой и выросла в приюте. Так что с ее стороны у меня родственников нет. Она умерла несколько лет назад.

Кажется, тут ему будет не за что ухватиться: голые факты, за которыми скрывается все главное: алкоголизм отца, с перепадами настроения от буйного веселья до бешеной злобы; жажда любви, которая определяла поступки ее матери и в личной жизни, и на сцене; неприкаянное детство, когда не знаешь, что тебя ждет сегодня.

Миссис Маллори сочувственно покачала головой.

– Как вам, должно быть, одиноко. Наверно, поэтому вы так поглощены работой.

Энн невольно улыбнулась. Миссис Маллори наконец-то нашла объяснение непостижимому пристрастию Энн к работе. Но она не успела придумать тактичный ответ.

– Не верь ей, мама, – со смехом вмешался Филдинг. – Это Кармоди поглощает работу.

– Как это? – спросила миссис Маллори.

– Сколько ей ни подбрось твердых орешков, перемалывает, как камнедробилка, и требует еще. Разве не так, Кармоди? – сказал он с озорной усмешкой.

Между ними, казалось, проскочила искра взаимопонимания, и у Энн вдруг перехватило дыхание. Она с трудом отвела глаза от Филдинга и сказала, обращаясь к его матери:

– Я просто люблю работать, миссис Маллори.

– Но неужели… у вас нет других интересов?

Тут принесли второе – жареную телятину с гарниром из вкусно приготовленных свежих овощей, – и Энн удалось уйти от ответа на этот вопрос. Ей не хотелось говорить о себе. Слишком легко проговориться и сказать что-нибудь такое, за что не преминет ухватиться Филдинг. Не надо забывать, что она на работе, а не в гостях.

Не дожидаясь, когда миссис Маллори вернется к этой опасной теме, Энн сама стала ее расспрашивать о ее интересах и занятиях.

Они благополучно поговорили о разведении лошадей и работе в саду, пока не принесли десерт – тающий во рту яблочный пирог с кремом, – а за кофе обсудили поездки миссис Маллори за границу. Затем Энн встала из-за стола и пожелала хозяевам спокойной ночи. В глазах Филдинга таилась усмешка – его своими отвлекающими маневрами она не провела.

– Как, вы уже собираетесь ложиться спать? – воскликнула миссис Маллори. – Мы так мило беседовали!

– Извините, пожалуйста, но я очень устала, – твердо сказала Энн. – Спасибо за замечательный обед. Мне тоже было приятно с вами побеседовать, миссис Маллори. Доброй ночи! – И она кивнула куда-то в пространство между матерью и сыном.

– Завтрак в восемь часов, Кармоди, – бросил ей вслед Филдинг.

– Хорошо, сэр, – ответила Энн и вышла из столовой. Наконец-то!

Энн была напугана. Откуда это внезапное влечение к Филдингу, которое, как током, ударило ее за столом? Конечно, Мэтью Филдинг красивый мужчина, но с этим она может справиться. Другое дело – вдруг почувствовать, что их объединяет душевная близость. Это ей совсем ни к чему. Это бессмысленно. Даже опасно. Нужно держаться от него подальше. Если она позволит себе увлечься Филдингом, ей же будет хуже. Не хватает еще потерять это место. Энн никогда не приходилось так выкладываться на работе и получать от этого такое удовлетворение.

Да и к тому же он неспособен относиться к ней как к равной. Для него женщина – низшее существо. С ним у нее никогда не будет мира и согласия. Так что нельзя поддаваться его обаянию, это просто глупо.

Но на следующее утро Энн была еще более неприятно поражена. Она плохо спала ночью в своей роскошной постели, рано встала, оделась и решила погулять перед завтраком. Но сначала она вышла на балкон и, захваченная красотой открывшегося вида, подошла к перилам.

Солнце только поднималось, и по небу шли полосы нежно-розового и голубого цвета. Утренняя дымка окутывала зеленые пастбища, простиравшиеся до горизонта. Энн стояла как завороженная. Такого в городе никогда не увидишь. И какой свежий бодрящий воздух! Кругом стояла тишина, нарушаемая лишь щебетом птиц. И вдруг Энн прямо под балконом услышала громкий всплеск.