Текст книги "Доверься судьбе"

Автор книги: Эмма Дарси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Эмма Дарси
Доверься судьбе

Глава 1

Одна, без взрослых, девочка не могла долго продержаться в этот палящий зной. Пустыня безжалостна. Воды с собой нет. И никого поблизости, кто бы мог ее защитить. Поиски с самого начала представлялись практически безнадежными. Слишком поздно было искать Эми Берген. Если и найдут, то вряд ли живой…

Куда она побрела, что заставило ее покинуть место трагической гибели родителей – этого, видимо, уже никто не узнает. Неизвестность особенно сильно угнетала Сьюзен. Сердце буквально разрывалось от жалости, когда она думала о родных пропавшей девочки. На их долю и так выпало достаточно горя – они оплакивали погибших родителей Эми.

Но в смерти взрослых есть по крайней мере жестокая определенность. Это факт, с которым рано или поздно приходится смириться. А вот любимый ребенок, пропавший без вести… Сьюзен была слишком хорошо знакома изматывающая боль бесконечной, ни на миг не отпускающей неизвестности.

Отец погиб, когда ей было три года. Это Сьюзен знала точно. Замечательные люди, впоследствии удочерившие ее, были на том самом родео в Калгари и много раз рассказывали ей, как все произошло. К сожалению, канадские власти не смогли найти никаких сведений о других ее родственниках, Сьюзен так и не узнала, куда делась ее мать. Порой ей казалось очевидным, что мама умерла, – не могла же она бросить дочь, ни разу даже не поинтересовавшись, как та поживает… А вдруг она все-таки жива? Тогда где она? Что делала все эти годы? Как живет теперь?

Неизвестность – никогда не отпускающая боль. Иногда что-нибудь могло ее заглушить на неделю-другую, даже на месяц или два, но потом она снова и снова пробивалась из-под более поздних впечатлений, например в минуты одиночества или когда случалось нечто подобное трагедии с Эми Берген.

Глоток канадской прохлады сейчас бы не повредил, вздохнула про себя Сьюзен. Центральная Австралия! Есть ли на земле место, более непохожее на ту страну, что занимает на картах верхнюю половину Североамериканского материка? Но она твердо решила строить свою жизнь здесь, в Австралии, и не жалеет об этом.

Сьюзен ехала по городку Алис-Спринге. Окна в машине были открыты, но от этого не становилось легче дышать. Включать кондиционер тоже не имело смысла: что внутри машины, что снаружи – все раскалено, как в печке. Сьюзен обернула руль полотенцем, иначе можно сжечь ладони. Специальное покрытие на сиденье, рассчитанное как раз на сильную жару, не помогало. Сьюзен казалось, что она находится в сауне.

К счастью, служба социальных услуг, где она вела по утрам врачебный прием женщин-аборигенок и их детей, располагалась недалеко от медицинского центра, ее второй работы. В такое пекло люди без крайней надобности не высовываются на улицу, так что машин было немного, ехать легко. Еще пять минут – и Сьюзен спрячется от этого удушающего жара в блаженной прохладе своего кабинета.

Вылезая из машины, Сьюзен почувствовала, что ее черные волнистые волосы прилипли к потной шее. Она приподняла их рукой, жалея, что утром не сделала себе хвост. Ни ветерка. Уронив волосы на плечи, Сьюзен поплелась по дорожке, ведущей от автостоянки к главному входу в медицинский центр.

Уголком глаза Сьюзен заметила остановившееся неподалеку такси, но не стала разглядывать вылезшего из него мужчину. Ей грезился чудный стакан сока со льдом, который можно прихлебывать долго-долго…

Она столкнулась с незнакомцем на крыльце. Тот остановился, пропуская ее вперед. Сьюзен машинально сверкнула благодарно-сочувственной улыбкой и хотела уже сказать: «Жарковато сегодня!»– как слова вдруг замерли у нее на кончике языка, а ноги будто приросли к полу. Сьюзен узнала стоящего радом человека.

Более того, встретившись с ним глазами, она испытала нелепейшее чувство, обычно передаваемое выражением «дежа вю». Рассудок подсказывал ей, что она, без всякого сомнения, видела его раньше. И почти тут же Сьюзен вспомнила. Семейная трагедия, заставившая этого человека приехать в Алис-Спринге, до сих пор оставалась одной из главных тем в газетах, да и на телевидении он несколько раз давал интервью.

Но тем более странно, что при личной встрече Сьюзен испытала чуть ли не шок. Словно вдруг наткнулась на того, кого ей судьбой предназначено было встретить. Словно их связывает нечто очень важное.

Он тоже будто ощутил какой-то внутренний толчок и окинул Сьюзен пристальным, испытующим взглядом.

Лейт Кэрью.

Сьюзен попыталась вспомнить все, что она знает о нем. Старший сын знаменитого семейства Кэрью из Баросса-Вэлли, винодел в пятом поколении, владелец обширных виноградников, прославившихся не только в Южной Австралии, но и по всему миру, в тех странах, где понимают толк в вине, Лейт Кэрью, продолжая семейное дело, руководил работой центрального офиса фирмы в Аделаиде, столице Южной Австралии.

Это его сестра Илана погибла в пустыне вместе с мужем, виноторговцем Гансом Бергеном. Пропавшая девочка – их двухлетняя дочь, единственный пока представитель шестого поколения рода Кэрью. Лейт не был женат, а его братья по отцу – два близнеца – едва достигли подросткового возраста.

На телеэкране Лейт Кэрью смотрелся внушительно, сразу видно, что он умеет держать в руках себя, а заодно и всех вокруг. Средствами массовой информации он пользовался лишь для того, чтобы распространить нужное ему сообщение, и ловко уходил от любых попыток сотворить из него – представителя семейства Кэрью и руководителя семейной фирмы – телевизионную сенсацию.

Лейт отличался поразительной красотой. Зеленые глаза в сочетании с темно-русыми волосами придавали необычайную привлекательность его суровому, покрытому ровным загаром лицу с выступающими скулами и резко очерченным подбородком. Трудно по виду определить, сколько ему лет. Должно быть, из-за ответственной должности, которую он занимал, все считали, что ему лет тридцать пять, но вполне возможно, он был моложе. Слегка искривленный нос напоминал о полученной когда-то травме. «Наверно, в юности играл в футбол, – подумала Сьюзен, отметив его рост много выше среднего и крепкое телосложение. – Тогда и сломал нос».

Он был одет в легкий, простого покроя костюм, сшитый, впрочем, из отличной дорогой ткани. Вот уж кому не нужно наряжаться, чтобы выделиться в толпе! У него был вид человека, которому удается все, за что бы он ни взялся.

Сьюзен почувствовала, что он тоже слегка выбит из колеи. Их вдруг словно соединила какая-то невидимая нить.

Душевная близость?

Сексуальный интерес?

Поспешно отогнав последнее предположение, Сьюзен увидела, как в проницательных зеленых глазах мужчины промелькнула скептическая усмешка. То ли он смеялся над ней, то ли над собой. Горячая колючая волна окатила Сьюзен. И погода была здесь ни при чем. Сьюзен вдруг с изумлением осознала, что уже минуту, а то и больше с нездоровым любопытством глупо таращится на человека, волей трагических обстоятельств оказавшегося в центре общественного внимания.

– Чем я могу вам помочь, мистер Кэрью? – в порыве сочувствия выпалила она.

На лице мужчины появилось выражение усталой покорности судьбе: в эти дни его все узнают. Он еще раз оценивающе скользнул по ней взглядом и, заметив форму медсестры, спросил:

– Работаете здесь?

– Да, большую часть дня.

– Это очень нужное дело для местных жителей, – уважительно заметил он.

Сьюзен улыбнулась. Уникальный лечебный центр при авиабазе «Летающих врачей», чьи сотрудники оказывали медицинскую помощь пастухам на отдаленных стоянках и живущим в пустынной центральной части Австралии аборигенам, всегда производил сильное впечатление на гостей.

– Кому-то ведь надо этим заниматься, – сказала она, невольно гордясь тем, чего им удалось достичь, несмотря на все трудности, с которыми пришлось столкнуться.

– Не много найдется желающих.

– Смотря кто чего хочет от жизни.

– А это именно то, чего вы хотите от жизни? – заинтересованно спросил он.

Подумав минуту, Сьюзен серьезно ответила:

– Здесь, в глубинке, работа дает большее моральное удовлетворение, чем в городской больнице.

– А как насчет личной жизни?

– У меня есть все, что мне нужно.

– Все?

В вопросе слышалось мягкое возражение, да и во взгляде Лейта читался скрытый намек.

Ошарашенная столь явным сексуальным интересом к своей особе, Сьюзен поспешила перейти на официальный тон:

– Могу ли я вам чем-нибудь помочь, мистер Кэрью?

– Мне нужен доктор Форбс, нахмурился он. – Не скажете, где его найти?

– Я проведу вас к нему, – предложила Сьюзен, чувствуя себя не в своей тарелке оттого, что в присутствии этого мужчины ей ни на секунду не удавалось отвлечься от мысли, что она – женщина. Просто какой-то ужас!

Лейт Кэрью прямо-таки излучал мужественность, что его самого явно нисколько не смущало, похоже, он хорошо знал о производимом им эффекте.

– Благодарю вас. – От его проницательного взгляда Сьюзен еще больше стало не по себе.

«Привык, что женщины готовы все ради него бросить», – с горечью подумала она, чувствуя, как ее заливает новая горячая волна смущения и обиды, и быстро отвернулась.

Но тут раскрылись автоматические двери, и прохладный воздух из вестибюля медицинского центра хлынул ей навстречу. Сьюзен уже успела отчасти пожалеть, что не ограничилась простым ответом на вопрос, где найти Брендана. Но не отказываться же от обычной для нее доброжелательной манеры поведения из-за одного призывного взгляда Лейта Кэрью!

Он и так достаточно страдает, оказавшись в центре внимания со своей личной бедой. И к ним в медицинский центр он приехал вовсе не для того, чтобы очаровывать кого бы то ни было собственной красотой. Тем не менее Сьюзен совершенно отчетливо ощущала неловкость, ведя его по коридору к кабинетам, где размещалась администрация.

Когда она увидела Лейта Кэрью, ее первой реакцией было естественное сострадание. Но почему же потом другое, более личное чувство перекрыло его? Даже сейчас она гораздо острее ощущала жизненную энергию, излучаемую шедшим за ней человеком, нежели ужасное чувство невосполнимой утраты, которое, должно быть, мучило его. В конце концов Сьюзен даже разозлилась на себя.

Излишне резко и громко постучав в кабинет главного врача, Сьюзен, не дожидаясь ответа, с уверенностью, которая никого в медицинском центре не удивила бы, открыла дверь и заглянула внутрь. Брендан оторвался от горы бумаг и приветственно ей улыбнулся.

Эта улыбка всегда дарила ей чувство счастья и защищенности. Перед ней был тот, кого она любила, с кем ее связывали тысячи нитей. Но вопреки всякой логике Сьюзен сейчас больше думала о человеке, что стоял за ее спиной в коридоре, и это странным образом помешало ей ответить на улыбку Брендана.

– Я привела к тебе мистера Лейта Кэрью, – резко сказала она.

Брендан мгновенно принял официальный вид и, стерев с лица улыбку, поднялся навстречу посетителю, после чего Сьюзен осталось лишь распахнуть дверь и пригласить в кабинет человека, сумевшего так глубоко ее взволновать.

– Мистер Кэрью.

Брендан вежливо протянул руку, с сочувствием взглянув на вошедшего.

– Доктор Форбс.

Сьюзен заметила, как двое мужчин оценивающе посмотрели друг на друга. Возраст примерно один и тот же, но Лейт Кэрью был намного выше ростом и мощнее сложен. Его жизненный опыт, опыт светского человека – очевидно, более разнообразный, чем у Брендана, – похоже, позволял ему взять верх в их молчаливом соперничестве.

У Сьюзен невольно сжалось сердце: ей показалось, что этим сравнением она как бы предает Брендана. Агрессивная мужественность Лейта Кэрью никак не умаляла спокойную уверенность Брендана. А кроме того, в человеке главное – душа. В мягких карих глазах Брендана всегда светились доброта и сострадание. Может быть, Брендан не столь красив и не кружит головы всем встречным женщинам, зато он из тех, кто с первого взгляда внушает доверие и уже одним своим видом ободряет страждущих.

Брендан Форбс – прекрасный человек, у него золотое сердце. Как у Закари Ли. А тот, кто по щедрости сердца мог сравниться с ее старшим названым братом, для Сьюзен всегда значил очень много.

– Сьюзен, будь добра, передай в регистратуру, чтобы меня ни с кем не соединяли, пока здесь мистер Кэрью.

Все понятно. Разговор предстоит невеселый, и лучше его не растягивать. Она молча кивнула и уже закрывала за собой дверь, как вдруг услышала:

– Сьюзен…

Лейт Кэрью произнес ее имя, будто смакуя его, пробуя на вкус, перекатывая на языке. У Сьюзен даже мурашки побежали по спине. Она инстинктивно расправила плечи, стараясь не поддаться влиянию этого человека. Из вежливости придется ему ответить. Но это уж точно в последний раз.

Обернувшись, она наткнулась на пристальный взгляд зеленых глаз, словно говоривший: «Я тебя разыщу. Можешь не сомневаться. В более удобное время».

– Спасибо вам, – проговорил Лейт. Сьюзен ухватилась за стандартный ответ:

– Всегда к вашим услугам.

Ничего подобного! И все-таки ей пришлось признать, что он словно связал ее с собой невидимой и непонятной нитью, и эта связь стремительно превращалась во что-то нехорошее, абсолютно неприемлемое.

Она коротко кивнула Брендану и, плотно прикрыв за собой дверь, оставила мужчин заниматься делом.

Скорее всего, речь пойдет о результатах вскрытия, подумала Сьюзен. Каково это слушать родственнику погибших! Слушать, сознавая, что всего этого ужаса можно было бы избежать, представляй Илана и Ганс Берген, по каким местам они собрались путешествовать.

Рекламные проспекты для туристов рисовали австралийскую глубинку последним первозданным уголком земли, не тронутым цивилизацией, существующим как бы вне времени. И хотя все опасности, грозящие смельчакам, рискнувшим отправиться в путь без опытного проводника, подробно описывались в брошюрах, постоянно находились люди, уверенные в том, что они достаточно хорошо подготовлены, чтобы самостоятельно преодолеть любые трудности. И каждый год пустыня принимала новые жертвы.

Илана и Ганс Берген хотели проехать через пустыню по «стреле», дороге, проложенной когда-то бульдозерами геологов и прозванной так за свою абсолютную прямизну. За ее состоянием давно уже никто не следил, и она сделалась труднопроходимой даже для мощного автомобиля. Что заставило Бергенов свернуть с трассы, неизвестно. Может быть, мираж озера. Недаром то место, где их в конце концов нашли, местные жители называют Дюнами Иллюзий.

Восстановить картину трагической развязки нетрудно. Они ехали через высокие заросли кустарников, колючки в конце концов набились в защитную решетку их «лендровера» и от горячего воздуха загорелись.

Объятые паникой Бергены, видимо, попытались потушить огонь и в результате остались почти или даже совсем без воды около сломанного автомобиля. Судьба их была предрешена, ведь в пустыне Гибсона температура воздуха достигает к полудню пятидесяти градусов Цельсия.

Сьюзен передала просьбу Брендана служащей в регистратуре и отправилась к себе в кабинет, где принялась машинально заполнять карточки на те семьи аборигенов, которые осматривала утром. Ничего серьезного выявлено не было, но Сьюзен всегда очень тщательно вела записи. Кто знает, какие сведения понадобятся завтра?

Вот о ее отце не осталось никаких записей, поэтому и не удалось разыскать родных. Ладно, теперь это уже неважно, сказала себе Сьюзен. В конце концов, она выросла в самой замечательной семье на свете. Четырнадцать сирот вырастили ее добрейшие, бесконечно любящие названые родители. Всех их они научили понимать и поддерживать друг друга. Сьюзен гордилась тем, что она из семьи Джеймс.

Родители учили детей тому, что каждый должен обязательно добиться чего-то в жизни. Сьюзен пришлась по сердцу работа медсестры, и Брендан был для нее в этом смысле идеальным партнером. Лейт Кэрью ничего не мог ей дать, а Сьюзен нечего было предложить ему.

Неожиданно вспомнив, как он смотрел на нее, Сьюзен нахмурилась. С чего это вдруг такой человек соизволил проявить к ней интерес? Ее ведь не назовешь красавицей.

Фигура, правда, ничего: стройная, аккуратная, как раз соразмерная ее небольшому росту, но не особенно эффектная. В одном ей повезло – густые, волнистые от, природы волосы, да и фиалковые, необычной формы глаза очень ее украшали. Но Сьюзен предпочла бы не быть курносой, а то стоит только разок пройтись по улице без шляпы, как у нее вмиг обгорал нос, впрочем, и ямочка на подбородке, по мнению Сьюзен, тоже была совершенно лишней. В целом она считала себя довольно хорошенькой. И даже более того, если сравнивать с большинством женщин, живущих в Алис-Спрингсе.

Но Сьюзен нисколько не сомневалась в том, что на фоне изысканных, утонченных красавиц из высшего общества, в котором вращается Лейт Кэрью, она, конечно, выглядела бы весьма ординарно.

Может быть, она оказалась для него местной диковинкой, встреча с которой позволила ему на миг отвлечься от горестных дум, тяжким бременем лежавших на душе. Лучше бы он не реагировал на нее так! Она только почувствовала себя виноватой, вместо того чтобы…

Чтобы что?

Сьюзен раздраженно тряхнула головой. Забудь об этом, строго приказала она себе. Все это не имеет никакого значения. Лейт Кэрью скоро вернется в свой мир, очень далекий от ее мира.

Со вздохом она вновь занялась бумагами и работала, не поднимая головы, до тех пор, пока в дверь не постучали. Брендан, подумала Сьюзен. Но вошел Лейт Кэрью.

Сьюзен снова охватило необъяснимое логикой ощущение какой-то особой значимости момента. «Этот человек сыграет важную роль в моей жизни. Или я в его», – пронеслось у нее в голове. И хотя поверить в это было трудно, отогнать странную мысль никак не удавалось.

Он закрыл за собой дверь и несколько секунд молча стоял, словно надеясь прочитать в глазах Сьюзен ответ на волновавший его вопрос. Держался он очень уверенно, как человек, жестко контролирующий каждый свой шаг. Но вид у него был измученный.

– Скажите… – он шагнул к ней, – вы свободны сегодня вечером? Составьте мне компанию, прошу вас.

– Сожалею, мистер Кэрью, но я занята. Сьюзен говорила намеренно мягко, понимая, какие страшные картины вставали перед мысленным взором ее собеседника после того, как Брендан ознакомил его с результатами вскрытия.

Лейт взял со стола тяжелое стеклянное пресс-папье, повертел в руке, как бы взвешивая, а потом стиснул пальцы, будто искал что-то прочное, за что можно ухватиться. И снова медленно поднял на нее глаза, в зеленой глубине которых читалась настойчивая мольба.

– Я знаю, мы едва знакомы, но почему-то чувствую: вы тот человек, с которым я мог бы поговорить. Побыть рядом. Не могли бы вы все-таки составить мне компанию на один только вечер? Помочь мне хоть немного забыть… о том, что случилось… Вам совершенно нечего опасаться… – он поморщился, – если только вас не смущает перспектива быть увиденной в моем обществе.

– Нет, что вы, дело совсем не в этом, – уверила его Сьюзен. Как ни ужасна была его боль, она понимала, что не в ее власти дать утешение этому человеку. – Просто я несвободна и не могу быть с вами, мистер Кэрью.

Он сдвинул брови:

– А не могли бы вы отменить назначенную встречу? Я прошу…

– Нет. К сожалению, не могу, – твердо ответила Сьюзен.

Лицо Лейта словно окаменело после такого прямого и однозначного отказа. Но почти тут же он стиснул зубы, и мольба в его глазах сменилась самонадеянной уверенностью, что, несмотря ни на что, ему удастся заставить ее изменить решение.

– Скажите мне, с кем вы собирались встретиться сегодня, и я сам поговорю с ним или с ними.

Он явно не привык к отказам. Ироническая улыбка тронула губы Сьюзен.

– Вы меня не правильно поняли, мистер Кэрью. Я вообще несвободна. Я замужем. И вы только что говорили с моим мужем.

Он уставился на нее с выражением изумления и недоверия:

– Вы замужем?..

– ..за доктором Форбсом, – со спокойным достоинством договорила за него Сьюзен.

Лейт Кэрью вздрогнул и опустил голову. Он еще сильнее сжал пресс-папье, и по тому, как побелели его пальцы, Сьюзен поняла: будь это возможно, он бы растер его в стеклянный порошок.

Сьюзен опять почувствовала себя не в своей тарелке. Сострадание к посетителю стремительно улетучивалось. Разумеется, встреча с Бренданом не могла оставить у Лейта Кэрью приятные воспоминания, однако разве Брендан в этом виноват? Явная антипатия, отразившаяся на лице Кэрью, возмутила Сьюзен.

– Как давно вы женаты? – вдруг бросил он ей. От неожиданности она машинально ответила:

– Почти три года.

– И чары любви до сих пор не рассеялись? В голосе его прозвучала издевка, выдававшая глубочайший цинизм, а во взгляде, который он метнул на Сьюзен, полыхнула злоба.

Как это все отвратительно! Резкий ответ уже готов был сорваться с ее губ, но в последний момент она сдержалась. Он сейчас как раненый зверь, сказала себе Сьюзен. И разочарован отказом. Нехорошо отвечать ударом на удар.

– Наш брак основан не на чарах, мистер Кэрью, – произнесла она с искренним убеждением, спокойно и твердо выдержав его взгляд. – Он основан на клятве, данной нами друг другу.

– «Пока смерть не разлучит…»?

– Да. Для нас с Бренданом это так.

Несколько секунд он сердито молчал, всем своим видом выражая несогласие с этим утверждением. Наконец яростный блеск в его глазах померк, уступив место печальному унынию. Он посмотрел на пресс-папье, потом медленно опустил его на стол.

– Вот и для Иланы с Гансом было точно так же, – с горькой иронией сказал он.

– Мне очень жаль, – пробормотала она, чувствуя, как сострадание вновь пробивается сквозь все вызванные им бурные чувства.

Он криво улыбнулся:

– Извините за вторжение. И спасибо, что уделили мне время.

Повернувшись, он направился к двери. Сьюзен разрывалась между странным ощущением незавершенности их отношений и сознанием того, что она не может дать то, что ему нужно.

– Прощайте, мистер Кэрью, – мягко произнесла она, искренне надеясь, что он обязательно найдет кого-нибудь, кто сможет ослабить его боль.

– Нет. Не прощайте, – в его голосе послышался металл, а глаза загорелись непоколебимой уверенностью, – мы еще встретимся, Сьюзен Форбс. Сейчас не время и не место, но придет наш день и час.

Эти слова ударили ее прямо в сердце. «Так он тоже это чувствует?»– с изумлением подумала Сьюзен.

– До свидания, Сьюзен, – сказал он, выделив слово «свидание».

С этими словами он закрыл за собой дверь и на время ушел из ее жизни. До тех пор, пока их пути снова не пересекутся – в другое время, в другом месте. Но когда? И каким образом? Сьюзен не знала. Она подняла со стола тяжелое стеклянное пресс-папье. Пальцы Кэрью отпечатались на стекле, затуманив его блеск. Стекло было холодным. Сьюзен поежилась и поставила пресс-папье подальше от себя.

«Я люблю Брендана, – изо всех сил твердила она. – И буду любить его всю жизнь. Лейт Кэрью не изменит моих чувств к Брендану. Ничто и никогда их не изменит».

Она вдруг снова схватила пресс-папье и засунула в нижний ящик стола. С глаз долой.