Текст книги "Принцесса Элли"
Автор книги: Эмма Чейз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
4. Элли. Неделю спустя
У меня раскалывается голова.
Но оно того стоило. Ночные дежурства. Зубрежка. Задержка моего и без того не быстрого развития из-за слишком большого количества кофеина – все это того стоило. Потому что теперь все кончено.
Я пересекла финишную черту. Водрузила флаг на вершину горы. Воткнула последний кусочек пазла на место.
Единственная проблема в том, что… здесь нет толпы, которая могла бы реветь от восторга. Мне не с кем поделиться этой новостью. Лив спит на другом конце света, Марти на свидании, мой отец вышел – ну, то есть напился в очередном баре, – а Кори, мой дружелюбный ночной охранник, храпит за столиком в кафе.
Обо мне, вероятно, такого сразу не скажешь, но я люблю делиться. Эта необходимость как вода, воздух или попкорн из микроволновки.
Вот почему я сейчас сделаю нечто глупое. Я даже не сказала Марлоу, хотя она бы одобрила, мерзавка.
Я еду в квартиру Логана. Я знаю, что это глупо, но я просто не могу остановить себя, как магнит не может остановить свое глупое скольжение к своей единственной истинной противоположности.
Несколько недель назад, в музее, я могу поклясться, что почувствовала… что-то. Что-то между нами. Логан надел мой любимый галстук – это ведь должно что-то значить, да?
Логан дал мне адрес квартиры, которую они снимают с другими телохранителями, на случай если мне что-нибудь будет нужно. И сейчас я стою перед ней. Это приличное здание – консьержа нет, ничего особенного, но и не свалка. Я стучу в дверь квартиры 409. Осматриваю холл, шаркая ногами, все еще слыша в голове песню Флитвуд Мак «Silver Springs».
Затем дверь открывается, и я вижу не Логана, а Томми Салливана – как будто никогда не видела его раньше. Без рубашки, в джинсах с низкой посадкой, небрежно свисающих с его бедер, с сигаретой во рту.
Томми – красавчик. Не такой Адонис, как Логан, но все равно красивый мальчик.
– Элли! – Он улыбается: по-видимому, рад меня видеть. Томми всегда рад. Он вынимает сигарету изо рта. – Что ты здесь делаешь, зверек? Все в порядке?
– Да, все в порядке. Логан дома?
Томми вопросительно поднимает брови, но не задает вопросов. Вместо этого он поворачивает голову внутрь квартиры и кричит:
– Ло!
Он высовывается из двери.
– Я бы пригласил тебя войти, но тут не место для такой девушки, как ты. У нас тут все не очень прилично.
И вот мои щеки уже пылают, а воображение рисует разные картины.
Затем Логан заполняет дверной проем с удивленным видом.
Но я едва замечаю выражение его лица.
Потому что Логан тоже без рубашки. И, говоря бессмертными словам Джоуи Лоуренса: вот это да.
Гладкая, подтянутая кожа покрывает его плечи и грудь – бронзовая, за исключением потрясающего вихря красочных татуировок, которые тянутся через плечо и спускаются вниз по руке.
Его руки большие, бугрящиеся мускулами, крепкие. У него есть пресс – много-много пресса, – твердый и рельефный, какой я видела только в тех безумных роликах, рекламирующих программы тренировок.
У него прекрасное тело. Мужское тело.
Он оглядывает холл.
– Что случилось?
– Нет, я…
– Ты здесь одна?
Он, очевидно, недоволен, и я начинаю думать, что, возможно, это была не просто глупая идея, но, возможно, самая глупая идея, которая у меня когда-либо возникала. А за эти годы у меня было несколько таких.
– Да, я…
– Где Кори?
Даже если бы Кори не спал, он не тот, с кем я хотела бы делиться своими новостями. И я не хотела, чтобы он ехал со мной сюда. Мне нужно было поговорить с Логаном – наедине.
– Он остался в кофейне.
– Ты проскользнула мимо него? – спрашивает Логан, как будто сам в это не верит.
– Не совсем так.
Он складывает руки на груди.
– Тогда как ты добралась сюда без него? Ну-ка?
Я пытаюсь придумать хорошее оправдание для Кори… но вранье никогда не было моим коньком.
– Он заснул.
Неправильный ответ. Глаза Логана вспыхивают и выпучиваются.
– Он казался очень усталым. Не злись, Логан.
Он проводит рукой по своим темным волосам, и на мгновение меня поражает, насколько мягкой и мощной она выглядит. Интересно, каково будет ощущать ее между пальцами.
И тут из квартиры раздается голос – голос, который не принадлежит ни одному из парней.
– Ну где ты, Логан. Твоя очередь сдавать.
Она появляется в поле зрения, и она не просто пышногрудая – такое ощущение, что само слово было придумано специально для нее. Блестящие рыжие волосы, безупречная кожа, ноги длиной со все мое тело, обтянутые джинсами скинни, настолько узкими, как будто это боди-арт, узенькая талия и большие сиськи, прикрытые еще более узкой черной майкой.
Она похожа на главного менеджера «Хутерс» в раю для мужчин.
Ее зеленые глаза скользят от Логана ко мне, затем обратно.
– Ой, извините, я не знала, что у вас гости. – Она улыбается. – Это твоя младшая сестренка?
Знаете звук, который издает воздушный шарик, когда сдувается?
Именно его издает мое сердце прямо сейчас.
Он берет ее за обнаженную руку, и меня охватывает самое странное сочетание ощущений – печали и принуждения. Мне хочется плакать… и откусить ему руку, как будто я разъяренный шимпанзе.
– Возвращайся к ним. Скажи Томми, чтобы он сдавал.
Сдавал? Они играют в покер на раздевание?! Убейте меня, убейте меня, умри, умри, умри…
После того как она исчезает, я переступаю с ноги на ногу.
– Извини, что помешала.
– Все в порядке. – Он тихо говорит: – Что тебе нужно, Элли?
– Ничего. Не важно. Тебе следует вернуться к своей… подруге.
Логан качает головой.
– Она подруга Томми.
Но что она для него значит? Больше, чем подруга? Партнерша для секса? Любовница?
У меня сводит живот. Я такая идиотка.
– Это хорошо. Друзья – это хорошо. – Я закидываю руку за плечо. – Я ухожу. Уже сматываюсь.
Потому что ничто так не говорит о том, что ты зрелая, искушенная женщина, как слово «сматываться». Боже правый, кто-нибудь, прибейте мой язык к стене.
– Элли…
Но я уже поворачиваюсь, иду мимо лифта и направляюсь прямо к лестнице, пытаясь выглядеть достойно, одновременно стирая из памяти образ Логана, прикасающегося к этой женщине.
– Потом, Логан.
– Черт…
Звук хлопающей двери сопровождает меня вниз по лестнице.
Снаружи, на улице, воздух влажный, а машины громко сигналят. Сейчас уже одиннадцать вечера, так что на тротуаре не слишком людно, но достаточно оживленно, чтобы я могла ускользнуть от Логана, если он попытается побежать за мной.
Я смогла бы… если бы имела дело с обычным парнем.
– Элли! Подожди!
В Логане Сент-Джеймсе нет ничего обычного.
Я прохожу один квартал, прежде чем он вырастает прямо передо мной, преграждая мне путь. На нем рубашка, но она застегнута только наполовину.
– Почему ты так быстро убежала?
Я пожимаю плечами, нервно похлопывая по бедрам.
– Ты же знаешь, как это бывает – кое-куда надо успеть, кое с кем встретиться.
Логан наклоняется вперед, опускает голову, ловит мой взгляд и крепко держит его на себе.
– Зачем ты приходила? Скажи мне правду.
– Да это не так уж и важно… – Я вздыхаю, чувствуя себя маленькой и глупой.
– Все равно скажи мне.
Я смотрю вниз на потрескавшийся тротуар.
– Помнишь, на днях был последний экзамен, к которому я готовилась?
Он фыркает.
– Да. По физике, верно?
– Я получила результаты. – Я вытаскиваю бумагу из кармана, приподнимая ее. – Я сдала.
И впервые я говорю вслух:
– А еще я точно выступаю с прощальной речью.
Логан долго смотрит на бумагу. И, когда он берет ее, я чувствую прикосновение его пальца к своему.
– Только подумать, – говорит он с благоговением. – Это здорово. Ты умница. – Его большая рука движется к моему плечу, сжимает его. И я чувствую ее везде. Все тело покалывает от тепла – от кончиков ушей до кончиков пальцев ног. – Поздравляю, Элли.
Мой рот так широко растягивается в улыбке, что на глазах выступают слезы.
– Спасибо. Я просто… я хотела кому-нибудь рассказать.
Ему. Я хотела рассказать ему.
Потому что он прекрасен, даже больше – он заставляет меня чувствовать себя желанной. Ценной и важной, как будто я та, кого стоит защищать. Знать, что этот человек отдал бы свою жизнь, чтобы спасти меня, уберечь от боли и опасности – это опьяняющее ощущение. Возбуждающее, волнующее ощущение.
Я потеряла девственность с Ароном Майерсом после зимнего бала в прошлом году. Я знаю Арона с детства, он хороший парень. Но это была не настоящая любовь, это просто то, чем мы в конечном итоге занимались, и мне было приятно. Хорошие воспоминания.
Но теперь я жалею, что не подождала. Логана. Я знаю, что это глупо и это вряд ли когда-нибудь произойдет, но, если бы в какой-то перевернутой, альтернативной вселенной это случилось – я бы свернула ради него горы. Я чувствую себя более живой, просто стоя рядом с ним, и ничего подобного рядом с другими. Я могу только представлять, мечтать, каково это – оказаться в его объятиях, почувствовать силу его тела, его страсть и нежность, окутывающие меня, проникающие внутрь меня.
– Я рад, что ты мне сказала. – Его рука снова сжимается. – Давай я провожу тебя домой.
– Это не обязательно.
Как бы мне ни нравилось быть рядом с Логаном, я не хочу быть назойливой. Не хочу быть для него обузой.
– Нет, обязательно. Это небезопасно.
Я закатываю глаза к небоскребам.
– Я выросла в Нью-Йорке, это мой город, я знаю его лучше, чем ты. Ради бога, мы ведь в Трайбеке… Здесь не опасно.
– Ты молодая, красивая девушка, Элли. Весь мир опасен для тебя.
И, конечно, среди всех его слов я цепляюсь за «красивая».
Потому что я все еще идиотка.
Полчаса спустя мы заходим в кофейню, где белокурая голова Кори все еще покоится на его руках, лежащих на столе. Логан подходит прямо к нему и пинает ножку стула, чуть не опрокидывая его.
Кори вздрагивает, просыпаясь и бормоча:
– Что, кто? – Он трет глаза. – В чем дело, Ло?
– А вот в чем, – Логан говорит убийственно спокойным тоном, от которого меня бросает в дрожь, – сейчас ты потащишь свою задницу в квартиру, соберешь свое барахло и свалишь домой. Ты уволен.
Вот дерьмо.
Нет, Кори, не делай этого, это не твоя вина.
Я говорю Логану:
– Это не его вина.
Но Логан даже не поворачивается. Он пристально смотрит на бедного Кори. Холодно и безжалостно.
– Ты сам сейчас же захочешь убраться, приятель, или тебе не понравится, как я тебя выселю.
Кори хмуро смотрит на стол. Затем он выталкивает из-под себя стул – так резко, что он падает назад и грохается на пол.
Логан запирает за ним дверь.
– Зачем ты это сделал? Я же сама сбежала. Это я виновата.
Логан показывает на выход.
– Ты ударила его по голове? Подсыпала ему наркотик в чай?
– Нет.
– Тогда это он виноват, и он это знает.
– Но ты мог бы дать ему второй шанс?
– Нет. Не на этой работе. – Он придвигается ближе. – Мы должны быть внимательны и всегда быть начеку. Достаточно одного промаха, чтобы кто-то пострадал или был убит. Что, если бы он заснул, пока тут были твоя сестра и принц? – Его голос становится немного надрывным. – Что, если бы с тобой что-то случилось?
И вот оно, снова. Это чудесное тепло, которое заполняет все мои конечности. Каждым своим словом Логан заставляет меня чувствовать себя драгоценной – и каждым своим вздохом.
5. Логан
День окончания школы Элли выдался солнечный – один из тех ярких, ясных дней, когда небо ярко-голубое, а воздух одновременно прохладный и теплый. Я выезжаю с парковки возле нашей квартиры на черном внедорожнике и направляюсь к «Амелии», чтобы забрать Элли, Марти и ее отца. Томми на пассажирском сиденье. Примерно через десять минут езды он подозрительно смотрит на меня краем глаза.
– Это что, REO Speedwagon?
Я нажимаю на поворотник и сворачиваю налево.
– Что?
– Ты напеваешь «Не могу побороть это чувство…» REO Speedwagon, если я не ошибаюсь.
Ха. Я даже и не заметил.
Мои руки скользят по рулю, я пожимаю плечами.
– Элли составила мне плей-лист… На самом деле он не так уж и плох.
Томми опускает солнцезащитные очки на нос и смотрит на меня поверх оправы.
– Кто ты, черт возьми, сейчас?
Я смотрю на него, сильно хмурясь. Затем показываю средний палец.
Он смеется и возвращает очки на место. Минуту спустя этот придурок откидывает голову назад и напевает:
– Я все еще люблю тебя.
И я уже ищу место, где можно притормозить, чтобы запихнуть его в багажник.
* * *
Десять минут спустя я паркуюсь в переулке за кофейней, и мы с Томми входим на кухню через заднюю дверь.
Нас приветствует орущая Элли…
– Трахни меня в задницу!
Я давлюсь собственной слюной.
– Что ты только что сказала?
Она поворачивается от раковины, широко раскрыв глаза и заикаясь.
– Я не… Я хочу сказать, я никогда не делала этого…
Мои брови взлетают до линии волос.
– Это просто выражение!
Томми бормочет себе под нос:
– Американки вообще странно выражаются.
Элли поднимает вверх маленькую белую туфельку с ремешками.
– У меня сломался каблук. И у меня нет других туфель, которые подходят к этому платью! Я облажалась по полной.
Я жестом указываю на туфлю.
– Дай сюда. – Я верчу ее в руках. – У меня в машине есть суперклей – могу починить.
Она смотрит на меня с обожанием.
– Ты мой герой, Логан. Я могу поцеловать тебя прямо сейчас.
И то, как она это говорит – хрипло и нетерпеливо, – наводит меня на мысль о том, что она не просто использует очередное расхожее выражение.
Я не дурак; я знаю, что Элли по уши в меня влюблена. Я вижу, как она смотрит на меня, когда думает, что я не смотрю: с таким благоговением, что мне кажется, будто я стою на пьедестале высотой в пятьдесят футов. А временами ее взгляд настолько полон желания, что он как будто бьет меня под дых.
Потому что, как бы ни была привлекательна Элли… она еще очень юная и недоступная для меня.
Поскольку мы здесь только на лето, не стоит смущать ее разговорами; я буду продолжать притворяться, что не понимаю, что происходит.
– Вы выглядите просто прелестно, мисс Элли, – говорит Томми.
И это правда. В своем простом светло-розовом платье, с обнаженными тонкими руками, с длинными цветными волосами, завитыми на концах, она выглядит как… принцесса. Ей не хватает только короны.
– Спасибо, Томми.
Марти входит через вращающуюся дверь из столовой, и гигантская связка серебряных и темно-синих воздушных шаров, на которых написаны все возможные поздравления с окончанием школы, отчаянно раскачивается.
– Тебе шариков-то хватит? – спрашиваю я.
Элли хихикает.
– Они от Оливии. Я думаю, она чувствует себя виноватой из-за того, что не сможет присутствовать, но она и не должна.
Томми смотрит на часы.
– Нам нужно идти. Ты же не можешь опоздать на свой собственный выпускной.
– А мне нужно занять место в первом ряду, чтобы посмотреть твое выступление, – добавляет Марти.
Элли работала над своей прощальной речью последние три дня, круглосуточно. Она засовывает руки в белую выпускную мантию, затем использует стеклянную дверцу шкафа в качестве зеркала, чтобы приколоть шляпу на голову. Черт возьми, она красавица.
– Где твой отец? – спрашивает Томми.
И игривая искорка, которая всегда горит в больших голубых глазах Элли… исчезает в одну секунду.
– Он спит. Он не пойдет.
Марти кашляет, бросая на меня недовольный взгляд, но не говорит ни слова. Мы все направляемся к машине.
Я разворачиваюсь к багажнику и быстро приклеиваю каблук Элли, затем передаю его ей через окно на заднем сиденье.
– Томми отвезет тебя, я догоню. – Кофейня закрыта на весь день. – Я еще раз все осмотрю, удостоверюсь, что все надежно заперто.
Она надевает солнцезащитные очки в форме сердечек.
– Хорошо, но не опаздывай. Вы, ребята, единственная группа поддержки, которая у меня есть. Я ожидаю услышать от вас серьезные «гоу, гоу, гоу».
Я киваю.
– Меня ничто не остановит.
* * *
– Вставай.
Эрик Хэммонд лежит в постели на спине, все еще одетый во вчерашнюю серую футболку и брюки – от него воняет, как от полов в барном туалете. Он не двигается с места, когда я снова его зову, а у меня нет ни времени, ни терпения, чтобы валять дурака.
– Эй. – Я шлепаю его по щеке, сдерживаясь, чтобы не врезать по лицу, потому что нокаут вряд ли ускорит процесс.
– Эй! Пойдем – поднимайся.
– Что? – Он вдыхает, фыркая, и его глаза медленно фокусируются на мне. – Какого черта ты здесь делаешь?
Я подхожу к шкафу, сдвигаю вешалки, ищу костюм.
– Твоя дочь сегодня оканчивает школу. Я проконтролирую, чтобы ты добрался туда, где тебе следует быть.
– Элли? – говорит он в замешательстве.
– О, ты знаешь, что она твоя дочь? Я просто не был уверен, что ты знаешь.
– Это сегодня? – спрашивает он, потирая лицо.
Я нахожу темно-серый костюм и белую рубашку, все еще в пакете из химчистки, и они вроде выглядят сносно.
– Это сегодня. И она произносит прощальную речь.
Он потирает щетину с проседью на подбородке. И опускает голову.
– Черт возьми. Черт возьми. – Он поднимает голову, встречаясь со мной взглядом, его голос похож на шорох наждачной бумаги. – Логан, верно?
Я киваю.
– Ты, должно быть, думаешь, что я просто кусок дерьма.
Я сжимаю челюсти.
– Не имеет значения, что я думаю.
– Ты не понимаешь. – Он открывает ящик прикроватного столика и достает фото в рамке, смотрит на него – разговаривает больше с фотографией, чем со мной.
Я смотрю на Эрика Хэммонда и вижу человека, которым он был раньше. Сильный и прямой – даже благородный. Это было до того, как тяжесть жизни согнула его пополам, превратила в унылый мешок с костями.
– Ты ошибаешься, – мягко говорю я. – Я понимаю.
Затем мой голос становится жестким.
– Мне просто все равно. На тебя. – Я указываю на дверь. – Последние шесть недель я был тут и смотрел, как ты разбиваешь сердце этой девушке каждый день, и я больше не собираюсь на это смотреть.
Моя работа – охранять Элли Хэммонд. Всю ее. Ее тело так же, как и ее милую маленькую душу. И я чертовски хорош в том, что делаю, более того, я хочу защитить ее. Потому что она добрая, умная и драгоценная… и, черт возьми… кто-то должен позаботиться о том, чтобы она была в безопасности.
– Так что ты встанешь с кровати, приведешь себя в порядок и в течение следующих нескольких часов будешь притворяться, что она тебе важна.
Он кивает, и, когда он ставит рамку на прикроватный столик, я вижу фотографию. Это семейный снимок: Оливия совсем маленькая, с кривыми зубами и растрепанными волосами; ее отец стоит позади нее, трезвый и счастливый, а на руках у него ее сестра с детскими щечками и белокурыми волосами. И меня как будто окатывает волной, когда я вижу женщину рядом с ним – смотрящую на него снизу вверх, улыбающуюся. Женщина с короткими светлыми волосами… и красивым лицом Элли. Они выглядят почти одинаково.
– Она для меня важна, – шепчет Эрик Хэммонд, проводя большим пальцем по изображению того, что когда-то было его семьей.
* * *
На выпускном вечере Элли собрались фотографы. Небольшая группа, всего трое, но они есть. Я веду мистера Хэммонда к двери спортзала, где студент-волонтер ждет, чтобы обменять наши билеты на бумажные программки.
Журналисты выкрикивают вопросы, когда мы проходим мимо:
– Мистер Хэммонд, принц Николас приедет на церемонию?
– Как вы относитесь к беременности Оливии? Ребенок от принца?
– Мистер Хэммонд, когда свадьба?
Эрик держится молодцом. Не реагирует, даже не поворачивает головы. Когда я веду его к его месту, он тихо спрашивает:
– Оливия же не по-настоящему беременна, да?
– Да.
– Это всегда так? С репортерами?
Я приподнимаю уголок рта.
– Обычно в сто раз хуже.
* * *
Во время церемонии я стою сзади, наблюдая за толпой, за поздно прибывшими и рано уходящими. Когда Элли произносит свою речь, я ловлю момент, когда она замечает своего отца, сидящего рядом с Марти. Она замолкает – лишь на мгновение, – и ненадолго на ее лице появляется выражение недоверия. А потом она улыбается. Так счастливо.
И хотя мы внутри, день вдруг кажется еще более солнечным.
* * *
Марти говорит, что поедет домой после церемонии, и прощается у школы. Но, когда Томми идет за машиной, отец Элли сообщает, что хочет вернуться в кафе пешком – такой хороший день и все такое.
Поэтому я пишу Томми, чтобы он встретил нас в кофейне, а затем следую за Элли и мистером Хэммондом на приличном расстоянии – оставляя им пространство для уединения, но держась достаточно близко, чтобы оказаться рядом, если понадоблюсь.
Элли снимает мантию и перекидывает ее через руку, размахивая дипломом и шляпой в другой руке. Примерно на полпути домой на тротуаре становится меньше людей, и я слышу, как мистер Хэммонд тихо и серьезно разговаривает со своей младшей дочерью.
– Ты прекрасно выглядела сегодня, детка.
Элли издает короткий, застенчивый смешок.
– Спасибо, папа.
А потом он смотрит на нее еще раз, его глаза становятся трезвыми и влажными.
– Ты прекрасно выглядишь каждый день. Прямо как твоя мама.
Подбородок Элли вздрагивает.
– Прости. Я знаю, что это тебя расстраивает.
И ее слова, кажется, расстраивают его еще больше. Мистер Хэммонд останавливается в крошечном сквере, на клочке зелени с несколькими скамейками и дорожкой, ведущей на соседнюю улицу. Он подводит Элли к скамейке и садится, и я слышу, как он говорит, что ему нужно ей кое-что сказать.
После этого я больше не слушаю. Я остаюсь начеку и сосредотачиваюсь на окружающей обстановке. Я держу их в поле зрения, но блокирую разговор – потому что это тоже часть работы. Единственный способ не свести людей с ума – дать тем, кого я защищаю, ощущение приватности.
Не важно, насколько близкими мы становимся, некоторые вещи просто не наше собачье дело.
Через некоторое время Элли встает, а мистер Хэммонд остается сидеть.
– Я уже потерял твою сестру. Я не хочу потерять и тебя тоже, – печально говорит он ей.
И слезы текут из глаз Элли, когда она обнимает его, даже когда она умоляет:
– Не плачь, папа. Ты не потерял Оливию и не потеряешь меня. Мы любим тебя, и мы знаем, как тебе тяжело… Как тебе грустно.
А потом я слышу глубокий голос Эрика Хэммонда, когда он вытирает лицо салфеткой и протягивает руку, чтобы похлопать Элли по руке.
– Я буду стараться, детка. Я обещаю, с этого момента все будет по-другому.
Я бы не слишком на это рассчитывал. Такие обещания даются часто, но еще чаще нарушаются.
Они возвращаются на тротуар, бок о бок, и это сигнал, чтобы пойти за ними. По пути домой Элли оглядывается на меня, но я не смотрю ей в глаза, я поворачиваюсь к улице. Потому что не хочу, чтобы она думала, что я все слышал или что мне не безразлично то, что только что произошло между ней и ее отцом, я не хочу, чтобы она чувствовала себя неловко.
Когда они подходят ко входу в «Амелию», ярко-красный «Фольксваген-битл» с откидным верхом, за рулем которого сидит подруга Элли Марлоу, подъезжает и паркуется во второй ряд. Она сигналит и складывает руки чашечкой вокруг своих красных губ – того же оттенка, что и машина.
– Поехали! Выходные у Берни!
Основываясь на том, что я подслушал, их одноклассник Берни Фолджер устраивает выпускную вечеринку в доме своих родителей на берегу в Уайлдвуде, штат Нью-Джерси. Прежде чем она успевает спросить, я говорю ей:
– Ты не поедешь одна.
В этот момент Томми выходит из двери кофейни.
– Томми может поехать с нами! – кричит Марлоу. – Я даже дам ему порулить, потому что сегодня я чертовски добрая.
Томми встречается со мной взглядом – и мы оба киваем. Элли обнимает своего отца на прощание и поворачивается ко мне, застенчиво шаркая своими белыми босоножками на каблуках.
– Ну… Увидимся завтра, Логан.
Потом она спешит к машине и забирается на заднее сиденье. По пути Томми проходит мимо меня, похлопывая по руке.
– У мистера Хэммонда там посетитель. Внутри.
Он проскальзывает на водительское сиденье, и они втроем трогаются с места.
Я открываю дверь мистеру Хэммонду и следую за ним в кофейню. И вот тогда я замечаю рыжеволосого посетителя, о котором говорил Томми.
Четвертый граф Эллингтон встает со стула.
Он улыбается единственным известным ему способом – тепло и приветливо – и протягивает руку.
– Мистер Хэммонд, меня зовут Саймон Барристер. Рад с вами познакомиться. Я хотел бы поговорить с вами об одном деле, которое может быть прибыльным для нас обоих.
Эрик Хэммонд пожимает графу руку.
– Что у вас за дело, Саймон?
И голубые глаза графа Эллингтона вспыхивают.
– Я надеюсь, речь пойдет… о пирогах.
