Текст книги "Принцесса, которая любила дождь"

Автор книги: Эмилия Ри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Андреа удивленно смотрел на нее.

– Ницше, – коротко объяснила Анджелла. – Мой любимый поэт. Но ему не всегда так везло с поклонниками.

9:00

Виктор Крозье вернулся в особняк префекта глубокой ночью. Он первым делом отправился на кухню, взял несколько яблок, груш, слив, бутылку сухого красного вина и отправился в свои покои. Приняв ванну, он поужинал фруктами, выпил полбутылки, лег в постель и уснул крепким сном.

Проснулся Виктор спустя семь часов. Едва он открыл глаза, как вновь вернулись мысли о нападении на конвой и Вернере. За последние почти две недели слишком большой объем информации свалился на голову Крозье. Смерть близкого друга – Дике, охота на Алька, эта ночная перестрелка в подземном переходе, затем нападение на конвой, и вот теперь – крот. Вернер.

Виктор протянул руку, взял с тумбочки пачку сигарет, зажигалку, закурил. Да, Вернер. Все указывает на него. Он знал, когда и где проедет конвой.

Знал, что колонна будет тщательно охраняться и поэтому понадобиться большая команда для такой операции. И он так рьяно настаивал на этом маршруте, что даже проигнорировал доводы двух штурмовиков. Брант – еще куда ни шло, Вернер его видел впервые в жизни, да и кто он такой? Обычный штурмовик, как Бернски или Веймар. А вот Анджелла – командир подразделения, и она в равной с Вернером степени отвечала за колонну. И, несмотря на все ее обоснованные доводы – Вернер ведет конвой по своему маршруту. К засаде.

С другой стороны – какой смысл Вернеру открыто настаивать на своем маршруте? Ведь сразу станет ясно – он привел колонну в ловушку. Выходит, Вернер подставил самого себя? Что-то не то. Не вяжется это как-то. Да, Вернер – крот. Выходит, он по глупости своей раскрыл карты там, в гостиной у Эрлиха, отстаивая свой план. Или он на это и рассчитывает? На то, что все будут думать, что такой шаг лишен всякого смысла, а потому – Вернер ни в чем не виновен?

Крозье затушил недокуренную сигарету в пепельнице, достал новую, закурил.

Дике… Черт с ним, с Вернером. Дике знал, кто работает на два фронта. Но не сказал. Никому. Ни ему, Виктору, ни Анджелле, ни даже префекту фон Штернгольдту. Почему? Не верил. Никому. Значит, крот – далеко не пешка. Кто-то из высшего эшелона.

«Вывод – они знали не только маршрут колонны и время проезда, они успели прекрасно изучить местность; выходит – у них было много времени на подготовку операции, то есть информация утекла не из усадьбы Эрлиха, а из особняка префекта» – раздался в его голове голос Анджеллы.

«Черт!» – мысленно воскликнул Виктор. – «И все встало на свои места! Вернер – всего лишь пешка на побегушках у фон Штернгольдта! А наш князь, как закулисный кукловод, дергает за ниточки…».

Крозье бросило в жар. Это было уже слишком. Виктор выскочил из постели, принялся в спешке одеваться.

9:59

– Анджи! – позвал он.

Она не откликнулась.

– Анджи! – повторил Андреа настойчиво.

– Мммм… – простонала девушка в ответ.

Она лежала на его груди, спрятавшись под одеялом.

– Ты спишь? – спросил Андреа.

– Угу… – сонно простонала Анджелла.

– Не спи.

– Угу…

– Не спи.

– Угу…

– А если за ухо?

– Угу… ай, больно, пусти…

Андреа вылез из-под одеяла, посмотрел на Анджеллу. Она повернулась на бок и накрыла грудь, оставив спину и плечи открытыми. И смотрела на него своими бездонными влюбленными глазами, как в ту ночь в амбаре.

– Знаешь, кого ты мне сейчас напомнила? – спросил Андреа.

– Кого? – чуть слышно спросила Анджелла.

– Кошечку. Такую очаровательную ухоженную ангорскую кошечку с блестящей шерсткой, – сказал Андреа, провел рукой по подбородку. – Так, я сейчас в ванну – приведу себя в порядок, и поедем к модельеру. Хватит волынку тянуть.

– Глупыш, раньше надо было бриться, – улыбнулась Анджелла. – Всю меня исцарапал. Кактус, – добавила она обиженно.

Андреа взял бритвенные принадлежности и отправился в ванную. Анджелла закрыла глаза, задремала. Громкий стук в дверь оборвал ее сон. Андреа вышел из ванной комнаты, весь в пене для бритья и с опасной бритвой в руке, отправился открывать дверь. На пороге стоял Крозье.

– Привет, – сказал он. – Анджелла дома?

– Да. Привет, Виктор. Проходи, – Андреа отошел в сторону, пропуская гостя.

– Я ожидал увидеть что угодно, но только не это, – Крозье показал пальцем на бритву, которую Андреа продолжал держать в руке.

– Ага, – сказал Андреа. – А я тут, как видишь, бреюсь. Милая! – позвал он. – К тебе Виктор приехал!

Он скрылся за дверью, оставив Виктора в гостиной.

Через минуту из спальни вышла Анджелла, накинув одеяло на голое тело.

– Привет, – сказал Виктор. – Вижу, у вас все хорошо?

– Более чем, – ответила Анджелла, осторожно спускаясь по лестнице, плавно переступая по ступенькам босыми ножками. – Немного раздражения вначале и… вслед за этим большая любовь. Так от трения спички происходит взрыв, – произнесла она с чувством. – Что у тебя приключилось?

– Долгий разговор, – сказал Крозье. – Просто я тут с утра подумал…

– Понятно, – устало произнесла Анджелла. – Пройди, подожди немножко. Сейчас я переоденусь, и мы с тобой поговорим.

– Хорошо, – Виктор прошел в столовую, сел на стул.

«Они что, и на столе «этим» занимались?» – с некоторым удивлением подумал он, разглядывая разбросанные по полу столовые принадлежности, ломтики хлеба и высыпавшиеся из коробки шоколадные конфеты. Виктор облокотился на стол и тотчас почувствовал, что залез во что-то мокрое, увидел прозрачную лужицу; понюхал свою руку – в ноздри ударил специфичный мягкий дурманящий аромат – да, сомнений не было. Это была жидкость влагалищной секреции. Виктор встал, подошел к рукомойнику, тщательно ополоснул руку горячей водой и вытер посудным полотенцем. После чего вполне обоснованно решил больше ни до чего здесь не дотрагиваться.

Через некоторое время на кухне появилась, цокая высокими шпильками черных замшевых «лодочек», Анджелла в красном трикотажном джемпере с длинными рукавами и черной обтягивающей мини-юбке с разрезами по бокам, сквозь которые было отчетливо видно кружево ажурных чулок. Крозье окинул ее взглядом, покачал головой.

– Ну, что у тебя стряслось? – спросила Анджелла.

Виктор выложил ей все свои соображения.

– Все может быть, – сказала Анджелла, обдумав услышанное. – В любом случае, у нас пока что мало информации. Собери всех, пускай приедут сюда. Займемся реконструкцией нападения на конвой.

Она взяла с рукомойника влажную тряпку и принялась вытирать стол.

День 12-ый

11:03

Фон Штернгольдт пригубил коньяк, затянулся сигарным дымом.

– Значит, он умер в церкви?

– Да, – ответил ван Риберг. – Как обычно в таких случаях, от потери крови. Моя начальница все больше и больше подкапывает под Вашей подчиненной. Боюсь, как бы она не накопала слишком много.

– А разве там есть за что зацепиться? – спросил князь.

– Она беседовала со священником… – сказал Отто.

– С тем самым? – спросил фон Штернгольдт.

– Да, с тем самым, – сказал ван Риберг. – А потом устроила обыск в ЕЕ квартире. И что-то там нашла, что именно – она не сказала. Но это что-то ее серьезно потрясло.

Фон Штернгольдт молчал.

– Да, надо что-то делать с мисс Ричардс, – сказал он наконец, и залпом допил коньяк. – Она прямо-таки собралась похоронить всю нашу ячейку в этой префектуре. Ладно, иди. Продолжай работать.

– Хорошо, – Отто кивнул, сунул руку в карман, и вынул оттуда сжатый кулак.

– Это Вам. Этот подарок так неосмотрительно оставил кто-то из Ваших подчиненных в том самом подземном переходе…

Фон Штернгольдт, недоумевая, подставил ладонь. Ван Риберг разжал кулак, раздался тихий металлический звон. Князь поднес ладонь к носу. Это были стреляные гильзы…

Ван Риберг вылез из лимузина, забрал у Альфана свой служебный пистолет, и вышел из переулка. Личный телохранитель префекта сел в «Линкольн».

– Ну что? – спросил префект.

– Ван Риберг чист, – сказал Альфан. – Есть пара мелких огрехов в работе – но кто не совершает ошибок? В целом очень благоприятная картина. Вполне надежно. Было бы хуже, если бы не было этих мелких досадных ошибок. А так – я лично не нашел повода придраться.

Князь показал ему стреляные гильзы. Альфан взял одну кончиками пальцев, повертел перед глазами.

– 5,7×28 миллиметров, «Фабрик Националь», – резюмировал он, осмотрев стальной цилиндр со всех сторон. – Сколько там всего гильз?

– Семь, – ответил князь сухо.

– Совпадает с отчетом Крозье, – кивнул Альфан. – Семь выстрелов – семь гильз. Я думаю, вы зря подозреваете ван Риберга, он здорово подставлялся, когда прятал эти улики. Ведь это – прямое доказательство того, что в перестрелке в подземном переходе участвовал еще один человек…

– Да, Симон, ты не зря ешь свой хлеб… – облегченно вздохнул фон Штернгольдт.

11:00

Расстелив на столе карту и отметив на ней маршрут колонны и место нападения, Анджелла заварила кофе, достала коньяк и сигары. Крозье нарезал ломтиками яблоки, персики, выложил их на блюдо. Через некоторое время в дверь постучали. Анджелла, по своему обыкновению, взяла «Кольт» и отправилась открывать. На пороге стояли Брант, Веймар и Бернски. Поздоровавшись с хозяйкой, они прошли в столовую.

– Итак, – Анджелла склонилась над картой. – Что у нас есть? Колонна выходит из особняка Эрлиха. Спустя четыре с половиной часа конвой обстреливают из гранатометов. – Она оглядела присутствующих. – Кто-то заранее узнал и время, и маршрут проезда конвоя. И организовал покушение. Кому это надо было – думаю, всем и так ясно. Ну что ж, Виктор, поупражняйся в ораторском искусстве.

Она отошла от карты, встала у стены, прижавшись к Андреа. Крозье кашлянул в кулак, встал во главе стола, хлебнул кофе.

– Ситуация выглядит очень напряженно, – произнес он. – Осмотрев с Анджеллой место нападения на колонну и проехав по всему маршруту, мы пришли к очень интересному выводу. Эти ребята явно занимали позиции в самую последнюю минуту. У них все было рассчитано заранее, они двигались синхронно с колонной.

Мы обнаружили следы восьми тяжелых внедорожников, предположительно американские Хаммер Н1. Но, скорее всего, их было примерно в два раза больше. Это указывает на то, что к операции привлекалось не меньше пяти десятков человек, или около того. При этом, как подметила Анджелла – Крозье кивнул в сторону девушки – такая толпа людей сумела оставаться незамеченной до самого последнего момента. Они знали не только маршрут колонны и время проезда, они успели прекрасно изучить местность; выходит – у них было много времени на подготовку операции, то есть информация утекла не из усадьбы Эрлиха, а из особняка префекта фон Штернгольдта.

Вернер. Начальник личной охраны князя. Он выбрал маршрут для колонны, и он же настаивал на нем, когда Анджелла указала ему слабые места. Вместе с тем, зачем Вернеру так явно раскрываться? Хотя, может быть, он именно на это и рассчитывал?

А теперь Дике. Он знал, кто работает на два фронта. Но не сказал. Никому. Почему? Потому что никому не верил. Значит, крот – далеко не пешка. Кто-то из высшего эшелона. Кто? А если Вернер действовал по прямому приказу фон Штернгольдта? Ведь информация ушла из княжеского поместья.

Таким образом, мы не можем на данном этапе сказать однозначно, кто работает на ту сторону. Но если крот – фон Штернгольдт, то все идеально ложится на свои места. И утечка информации, и – надо заметить, Дике знал, что в ячейке завелся крот, и даже знал, кто это. И фон Штернгольдт отдал приказ ликвидировать его. Такие дела, – закончил свою речь Крозье.

Анджелла похлопала в ладоши.

– Бля, – сказал Брант. – Вот ведь погано.

– Да, – согласился Веймар. – Есть над чем поразмыслить. Кротом может быть и Альфан, у него есть возможность отслеживать действия князя, в том числе все его контакты, звонки, корреспонденцию…

– Правильно мыслишь, – подметила Анджелла.

– Да примитивно все это. Крот – князь-префект? Он же под колпаком у Собственной Безопасности, они знают даже, сколько раз он за день в туалет сходил. Не то, что работа на два фронта, – сказал Веймар.

– Да у нас все примитивно. Даже заборы до сих пор строим дедовским способом – сначала пишем слово «хуй», потом к нему приколачиваем доски. Предлагаю сделать небольшой перерыв, – махнул рукой Брант. – Чувствую, сейчас у всех головы закипят. Пойдемте, погуляем, просвежимся. Может, еще что-нибудь придумаем.

– Идите, – сказала Анджелла, достала сигару. – Джиллиан, пойдем в библиотеку. У меня есть кое-что для тебя.

Бернски вошла в просторный зал, закрыла за собой дверь. Анджелла расположилась в кожаном кресле, прикурила сигару, затянулась, выпустила струйку сладкого ароматного сизого дыма. Джиллиан встала рядом, скрестила руки на груди и выжидающе посмотрела на свою начальницу.

– За два дня до нашей операции по ликвидации Алька, в Варшаве спецподразделение Эль-9 штурмовало квартиру Альфреда Химмеля. Сам Химмель и двое его людей погибли в перестрелке. Альк об этом, естественно, знал. И мог вполне обоснованно предположить, что и к нему подобрались вплотную, – сказала Анджелла.

– И что? – спросила Бернски.

Анджелла взяла с журнального столика диктофон, включила.

– Постойте, а мы с вами раньше не встречались? – спросил Альк заинтересованным голосом. – Вы случайно не из Польши?

– Я француз, – коротко ответил Крозье. – С Лазурного Берега.

– Весьма интересно, – сказал Альк. – Но я адресовал свой вопрос Вашей спутнице.

– Я из Праги, – ответила Бернски. – Из семьи Альфреда Химмеля.

– Я имел честь познакомиться с ним пару лет назад в Вене, – ответил террорист. – Скажите, кем Вам приходится Альфред Химмель?

– Это мой дядя, – ответила Джиллиан.

Анджелла остановила воспроизведение.

– Альк и Химмель были не просто компаньонами. Они поддерживали очень тесные дружеские отношения друг с другом. И, конечно же, Альк прекрасно знал, что ни братьев, ни сестер у Химмеля нет. А значит, не может быть и племянницы, – произнесла она, небрежно стряхнула пепел с кончика сигары и вновь затянулась.

Бернски стояла, понуро опустив голову, и молчала.

– За то, что не растерялась, нашлась что соврать – ставлю твердую пятерку, молодец, – сказала Анджелла назидательным тоном. – А вот за легенду – единицу. Когда Альк поднимал с пола пулю, он уже знал, что за всем этим стоим мы с Фергюссоном. И он мысленно уже был готов к бегству. И эту сценку с пулей разыграл специально – чтобы красиво уйти. Вот где видно настоящего профессионала.

Бернски подняла голову, посмотрела на свою начальницу.

– Так ты что, не ругаешь меня? – спросила Джиллиан удивленно.

– Нет. А за что? – удивилась Анджелла. – Поставленная задача выполнена. Альк мертв, его организация разрушена. Единственное, что омрачило всю картину – ваша с Веймаром недоработка по штурму логова Алька. Если бы вы там не наплевали на все и вся – было бы вообще замечательно.

Анджелла раздавила окурок в пепельнице, поднялась и вышла из комнаты. Бернски некоторое время стояла и глядела то на пустое кресло, то на оставленный диктофон, затем вынула пачку сигарет и закурила.

Анджелла вошла в спальню, села на краешек своего королевского ложа, закинула ногу на ногу, задумалась. Мысль постоянно ускользала, не давала облачить себя в определенную форму. Андреа зашел и закрыл за собой дверь.

– Я не помешаю? – спросил он.

– Ну что ты, любимый, – улыбнулась Анджелла, оторвавшись от своих размышлений.

Андреа сел рядом.

– Тебе очень идут мини, – заметил он. – У тебя такие красивые ножки…

– Спасибо, – улыбнулась Анджелла. – Я люблю тебя.

Она обхватила руками его шею, поцеловала в щеку. Андреа положил ладонь на бедро девушки, медленно провел вверх, под юбку. Анджелла выпустила его из своих объятий, сняла с себя джемпер, небрежно бросила его на постель. Под ним оказался черный кружевной бюстгальтер на косточках. Девушка медленно сняла одну за другой тоненькие бретельки с плеч. Андреа положил Анджеллу животом на постель, задрал ее юбку, запустил ладонь в ее трусики. Девушка сладко застонала. Почувствовав на кончиках пальцев влагу, он стянул ее черные кружевные стринги до колен. Анджелла выгнулась дугой, приподнимая свою попку. Андреа снял джинсы, взял ее за бедра, провел пальцем по преддверию влагалища, затем резко дернулся вперед. Анджелла громко вскрикнула.

– Малышка, тебе больно? – спросил Андреа испуганно.

– Ну что ты… милый мой… любимый мой… – прошептала Анджелла, задыхаясь, дрожа мелкой дрожью, выгибая спинку; судорожно сжимая складки белой ткани, комкая своими тонкими изящными пальчиками простынь. – Мне хорошо, слышишь? Мне очень хорошо с тобой…

Дверь открылась, и в квартиру вошли, оживленно о чем-то беседуя, Веймар, Брант и Крозье. Они прошли на кухню, выгрузили из двух пакетов восемь бутылок пива и пакет с сушеной кальмарной стружкой, сели.

– А где Анджелла? – спросил Брант.

– Она там. В комнате. С Андреа, – сказала, краснея, Бернски.

– Пойду, позову, – Веймар поднялся из-за стола.

– А ну назад! – распорядился Брант.

Веймар вопросительно посмотрел на него. Вячеслав приложил палец к губам в знак молчания. Только теперь остальные услышали звучащие все громче и громче протяжные женские стоны, доносящиеся из спальни наверху. Бернски покраснела еще больше.

– Завидую Андреа, – сказал Брант задумчиво, открыл пиво. – Такие женщины – одна на миллион. А то и на миллиард. Вот где происхождение соответствует на все сто воспитанию.

– А она что, из аристократов? – спросила Бернски.

– О, даже не представляешь, насколько из аристократов, – ответил Брант. – Она свою родословную до восьмого колена знает. А ты?

Бернски побелела от злости.

– Молодец, Брант! – воскликнула она. – А я, значит, дворняжка безродная!

Джиллиан выскочила из-за стола, бросилась в туалет.

– Чего это она? – удивился Брант. – Месячные, что ли?

– Зря ты ее так, – сказал Веймар.

Щелкнула дверь, и на кухню вошел Андреа. На руках он нес Анджеллу. Андреа сел на табуретку, посадил девушку к себе на колени поудобней. Щечки Анджеллы горели румянцем.

– Вячеслав, там в холодильнике красное вино было – налей бокальчик, пожалуйста, – попросил Андреа.

Брант вынул бутылку, наполнил высокий бокал, протянул его Андреа. Тот осторожно поднес его к губам Анджеллы, наклонил. Девушка мелкими глоточками выпила вино, поцеловала любимого в щеку. Андреа поставил бокал на стол.

– Свежих мыслей ни у кого нет? – спросил Веймар.

Некоторое время все молчали.

– Я даже не знаю, как это назвать, – сказала на удивленье тихо Анджелла.

– Скажи как есть, – хмыкнул Брант, попивая пиво.

– Вы будете смеяться, – сказала Анджелла, несколько смутившись. – Да, пожалуй. Моя интуиция мне подсказывает, что мишенью для нападавших были не гости префекта из Европы.

– А кто? – удивился Веймар.

Все изумленно уставились на Анджеллу.

– Первый выстрел был сделан по головной машине, – сказала девушка также тихо. – В ней находились люди Вернера, двое из них погибли. Следующий выстрел был сделан по замыкающей машине. Андреа оказался в ней совершенно случайно, по моей вине, я не захотела отпускать его от себя. Хотела побыть рядом с ним подольше. Это называется «человеческий фактор», предугадать это абсолютно невозможно. В обоих случаях мишенями служили машины с охраной. Если бы они хотели достать гостей префекта – стреляли бы по «Линкольну» с самого начала. Но они стреляли по эскортным «Шевроле». Какой смысл? Зачем пытаться убрать охрану? Только зря обнаруживать себя.

– Кому же это мы так помешали? – спросил Брант.

– Вот и я хочу это узнать, – сказала Анджелла. – Хотя, в принципе, и так понятно.

– А если связать все это с нашими размышлениями о кротах? – спросил Веймар. – Фон Штернгольдту кажется, что мы начали о чем-то догадываться, и он решает убрать всю команду разом?

– Не знаю, не знаю, – сказал Брант. – На тот момент у нас еще не было оснований подозревать кого-то в предательстве.

– А префекту-то об этом откуда узнать? Разве только фон Штернгольдт боялся, что Дике выдал перед смертью имя этой двуличной твари; его имя, – сказал Крозье задумчиво. – Тогда получается, что он сначала убирает Дике, потом ликвидирует всех нас. Прячет концы в воду.

– Да бред все это, – сказала Анджелла, нахмурившись. – Фон Штернгольдт прекрасно знает о моем уровне подготовки; знает, что именно к таким ситуациям меня и готовили, он никогда на такой шаг не пойдет.

– Да мало ли, – сказал Веймар.

– Анджелла права, это лишено всякой логики – атаковать с той стороны, откуда мы постоянно ждем нападения, – сказал Брант. – Фон Штернгольдт, конечно, идиот, но – не до такой степени. Хотя – кто его знает… – усмехнулся он напоследок.

– Ладно, – Крозье поднялся из-за стола. – Пока это все – гадание на кофейной гуще. Вы как хотите, а я поеду в особняк, как следует высплюсь. Меня до сих пор в сон кидает.

– Проваливай, – махнул рукой Брант. – И мы пойдем.

Он заговорщицки подмигнул Андреа. Анджелла сжала кулак и показала Вячеславу отогнутый средний палец, обняла своего возлюбленного за шею, поцеловала по-французски. Довольно посмеиваясь, Брант вышел вслед за остальными штурмовиками вон.

– Вячеслав, Виктор! – окликнул Андреа, когда они уже вышли на лестничную клетку.

– Да, Андреа.

Брант остановился, подождал его.

– Парни, я на 90 процентов уверен, крот – именно фон Штернгольдт, – сказал, понизив голос, барон Грейхарт, догнав их.

– А Анджелла так не думает, – сказал Брант. – И знаешь, я с ней согласен. Ну, сам посуди, на кой ему все это? Пошли, чего мы стоим?

Они вместе стали спускаться по ступеням.

– Фон Штернгольдт все пытается добиться Анджеллы, – сказал Андреа. – Я вам скажу одну вещь, но она останется только между нами. Он пытался изнасиловать ее. Но не смог, и выместил на ней всю свою злость – избил ее. Мою Анджеллу…

В этом месте Андреа стиснул рукой лакированный деревянный поручень, и Виктору даже показалось, что дерево под его хваткой тихонько затрещало.

Брант остановился, удивленно посмотрел на него.

– А ты прав, – сказал он потрясенно. – Естественно, она теперь не посмеет и косо глянуть на него – случись что, это будет выглядеть, как месть с ее стороны.

Крозье и Андреа переглянулись.

– Вот ведь дерьмо, – сказал Виктор раздраженно. – И Дике молчал – понял, что мы приехали по его душу, по приказу фон Штернгольдта; боялся, что мы тоже работаем на ту сторону, потому и промолчал.

11:32

Мартин Ильм окончил медицинский университет восемь лет назад. Его всегда привлекала судебная медицинская экспертиза. Вот и теперь он обследовал тело деревенского врача, зверски зарезанного несколько дней назад. Фредерик Форсберг сидел на стуле рядом с операционным столом и пил кофе.

– Удар был нанесен очень профессионально, – с легкой ноткой зависти в голосе прокомментировал Ильм, привычно орудуя скальпелем. – Точно между ребер, в левый желудочек. Поэтому он потерял так много крови.

Громко чмокнув под нажимом скальпеля, лопнула кистозная почка, брызнув светло-зеленым гноем.

– Обалдеть! – сказал, обрадовавшись, Ильм, осматривая внутренне ее содержание. – Что же он такое пил? – он щелкнул пальцами. – Официант, мне того же!

Форсберг поперхнулся кофе.

Мартин принялся старательно вырезать скальпелем фиброзную ткань.

– Это мы отправим в Сочельник ребятам из гистологии, – произнес он с любовью, осторожно подцепил пинцетом небольшой лоскут ткани и положил его в стеклянную колбу.

– Слушай, Мартин, а ты фотографией еще увлекаешься? – спросил Форсберг как бы невзначай.

– Ну да, а в чем дело? Нужно сфотографировать какую-нибудь дамочку в стиле «ню»? – ухмыльнулся Ильм.

– Нет, Эмма… – начал Форсберг.

– Эмму сфотографировать в стиле «ню»? – перебил Мартин. – Ну, только если она готова оплатить натурой.

– Нет, Эмме нужно установить, когда точно была сделана одна фотография, – сказал Форсберг. – Ты к ней на досуге зайди, поговори об этом. Только не распространяйся потом про мою просьбу. Даже ее ребятам. Никому. Ясно?

– Конечно, ясно, – сказал Ильм, продолжая кромсать мертвую плоть. – А вот этот кусочек можно в кастрюльку – и на стол…

Форсберг хотел добавить что-то еще, но его отвлек зазвонивший телефон. Проворно выхватив трубку, он ответил на вызов.

– Да… да, я. Что? Хорошо, я выезжаю.

День 12-ый

15:00

«Форд» Фредерика Форсберга катил по загородной дороге. Перед глазами старшего следователя стояла одна и та же картинка – оцепленная пустошь, сложенные в ряд черные целлофановые мешки с трупами, снег покрыт черными же пятнами спекшейся крови. Покосившаяся избушка без одной стены, с полуобвалившейся крышей. Джип «Тойота Лэнд Крузер», расстрелянный из крупнокалиберного пулемета, с выбитыми стеклами, изрешеченными боками. И в трех десятках метров от водонапорной башни – труп Густава Петера Алька. От одного воспоминания об этом зрелище Форсберга передернуло – он отчетливо видел разбросанные на пять метров вокруг экспансивными пулями внутренности террориста № 1 в Европе.

– Сначала наркоторговцы и рэкетиры Марко и Сантино Сальвадоре. Потом банда грабителей в подземном переходе. Мелкий наркодилер в церкви. Банда торговцев оружием. А теперь волей ее у нас зажмурились Густав Петер Альк собственной персоной и десяток его отборнейших головорезов, – сказал после долгих раздумий Форсберг сидящему на пассажирском сиденье ван Рибергу. – Знаешь, а мне начинает нравиться эта ваша подруга…

Некоторое время они ехали молча. Внезапно Форсберг остановил машину, выскочил из салона, прошелся взад-вперед по обочине, остановился у капота «Форда» и закурил. Отто вылез из автомобиля, подошел к нему.

– Не говори ничего! Я все понял! – сказал Форсберг.

Ван Риберг удивленно уставился на него.

– Все, вот теперь мне все предельно ясно! – сказал следователь, затягиваясь.

– Черт возьми! И ведь все перепробовали – и ужесточать уголовный кодекс, и амнистии, и суды присяжных – все! И ничего не помогло, ничегошеньки! И тогда пошли на крайние меры, да? Это ведь по-своему грандиозно! Ввести планомерный отстрел подобной швали! И вот – утрируя – появляется национальная угроза вроде Густава Петера Алька – и вы идете на переговоры, тянете время, а потом раз! – и вся банда Алька вместе с вожаком порублена в кровавый фарш; а ребята из Интерпола идут по следу неизвестных мстителей и зачищают следы, да? Ведь и так видно – не одна была здесь ваша «знакомая», а с целым взводом! И много у вас таких команд?

– Дурак ты, Форсберг, – тяжело вздохнул ван Риберг. – Бросай смотреть ящик для идиотов. И вообще. Тебе в отпуск надо.

Отто покачал головой и сел в машину. Форсберг еще некоторое время курил, пытаясь привести в порядок свои нервы, затем выбросил бычок и сел за руль.

Ван Риберг набросил на плечо ремень безопасности.

– Кстати, про знакомую, – добавил он как бы невзначай. – Ты еще забыл упомянуть некоего ван Вейдена, убиенного ею несколько лет назад.

– А это что за птица? – спросил Форсберг, заводя мотор.

– Как выяснилось позже, он был главным бухгалтером Алька, так скажем… – ответил ван Риберг.

17:55

Эмма Ричардс вышла из квартиры Мартина Ильма, спустилась по лестнице. Анализ фотографии ничего не дал – наоборот, появилось еще больше вопросов. Она вышла на улицу и медленно побрела к станции метро. Рядом с ней остановился серый «Форд», посигналил. Девушка села в машину.

– Тебя подвезти? – спросил Форсберг.

– Хорошо бы, – сказала Эмма. – Я тут квартиру снимаю, тут совсем недалеко…

«Форд» въехал в узкий проулок с односторонним движением.

– Как там Мартин? – спросил следователь, поворачивая руль.

Седан миновал пару домов, свернул на широкий проспект и вклинился в поток машин, стоящих в заторе.

– Нормально, – ответила Эмма. – Все шутит.

– А что с той твоей фотографией? – спросил Форсберг, устало глядя на дорогу.

– Смотри, – Эмма дала ему снимок.

Форсберг взял фото, повертел в руках.

– Эта девушка на снимке, – подсказала Эмма. – Она один в один совпадает с той женщиной на видеопленке, которая убила Марко и Сантино Сальвадоре.

– Ну и что? – спросил Форсберг, отдавая ей фото. – Можно сделать качественный фоторобот.

– Дело не в этом, – сказала Эмма, пряча снимок в сумочку. – Мартин провел анализ этой фотографии. Ей сорок лет.

– Сколько?! – не поверил своим ушам Форсберг.

– Сорок. Или около того, плюс-минус полтора-два года, – сказала Эмма. – Я сама никак не могу понять, что все это означает. Но это факт, Ильм несколько раз проверял результаты анализа.

– Да не может этого быть. Где-то облажался наш Мартин. А впрочем, дай-ка мне ее, я попробую через наших экспертов прогнать, может хоть они что умное скажут, – сказал Форсберг. – Кстати, а ты помнишь того нашего наркодилера?

– Это которого? – спросила Эмма.

– Того, что в церкви кровью истек, – сказал Форсберг. – Я говорил с экспертами, гемофилию они исключили – парень был абсолютно здоров.

– Тогда как объяснить его смерть? – спросила Ричардс.

– Наши ребята склоняются к варианту, что это был какой-то натуральный антикоагулянт, либо синтетический, но идентичный натуральному, – ответил Форсберг. – Поэтому в его крови не найдено никаких следов. Вот только есть одна неувязка…

– Какая? – спросила Эмма.

– Они так и не нашли на теле следов инъекции. Разве что кроме тех, что на шее погибшего, – сказал Форсберг. – Вот ведь интересное дело с этой вашей приятельницей. Вроде, разрешается одна загадка – а взамен появляются еще как минимум две…. А, черт, как достали меня эти пробки!

Он включил сирену, проблесковый маячок, выехал на тротуар и помчал вдоль проспекта, обгоняя застывшие автомобили.

19:00

– Ты хотел меня видеть? – Отто ВанРиберг вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

– Да, проходи, присаживайся, – Фредерик Форсберг неотрывно читал какие-то бумаги. Рядом лежала толстая картонная папка.

Ван Риберг сел за стол, достал сигареты, закурил.

– Отто, скажи, тебе говорит о чем-нибудь имя Бернар фон Штернгольдт? – спросил Форсберг, все также неотрывно вчитываясь в напечатанные мелким шрифтом слова на бумаге.

– Впервые слышу, – сказал Отто, затягиваясь. – Еврей? Сумасшедший еврей с пулеметом крупного калибра?

– Нет, тут все гораздо интереснее, – сказал Форсберг, перелистывая бумаги.

– А где же… а, вот где! Нашел.

Он вынул из вороха бумаг одну.

– Значит, Бернар фон Штернгольдт, потомственный аристократ, владеет брокерской конторой, сетью ресторанов; и кроме всего прочего – один из совладельцев «Vereinigten Medizinischen Konzern», на который работал ныне покойный Хорст Дике. Его убила ваша «знакомая». Так? – спросил Форсберг.

– Ну да, – согласился ван Риберг. – Я все еще не понимаю, к чему ты клонишь.

– У него были проблемы с Марко Сальвадоре, – сказал Форсберг. – Сначала они не поделили ресторанный бизнес, долго судились из-за якобы «недобросовестной конкуренции», а потом Сальвадоре взял в одном из банков, соучредителем которого был фон Штернгольдт, кредит на очень кругленькую – даже в масштабах такого крупного бизнеса – сумму. И долго тянул с возвращением. А потом якобы – информация еще не подтверждена, но это только вопрос времени – занял денег лично у фон Штернгольдта. И тот, по истечении срока погашения долга, отдал приказ его убрать. И это отразилось на видеопленке камеры слежения в ресторане Сальвадоре. А знаешь, кто исполнил приговор нашего князя?