Текст книги "Честь и лукавство"

Автор книги: Эмилия Остен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Сориентироваться в этих переулках было невозможно, я пошла наугад и через какое-то время выбралась в более освещенный район. Но названия улиц по-прежнему были мне незнакомы, и после долгих колебаний я все же остановила запоздалого извозчика и попросила отвезти меня в гостиницу. Он с подозрением осмотрел меня, потом усмехнулся:

– Добираетесь с маскарада?

– Да, сэр. Я служу в гостинице и уже должна была вернуться. Не будете ли вы так добры поспешить? – Я говорила простым языком и в своем дешевом платье вполне могла претендовать на роль служанки.

Я надеялась, что возница не станет приставать к бедной подвыпившей девушке, если быть с ним повежливее. Убедившись, что у меня есть деньги (я специально взяла с собой только серебряные монетки, чтобы золото не пробудило в окружающих корысти), возница позволил мне сесть в карету и неспешным шагом повез меня в гостиницу. Поездка прошла без происшествий, если не считать того, что, высаживая меня, он все же попытался завязать знакомство путем обнимания. Я увернулась, пробормотала что-то насчет того, что я порядочная девушка, и бросилась к черному ходу гостиницы.

За приличную плату я договорилась с местной горничной, что она дождется меня и впустит через кухню. Девушке явно уже довелось повидать всяких постояльцев, и я наверняка была не первой дамой, тайно отправлявшейся на маскарад из дешевой гостиницы. Поэтому она не удивилась, зато весьма обрадовалась щедрой оплате.

Когда я постучала, она открыла мне дверь, зевающая и с распущенными волосами, но на мою просьбу за отдельную плату устроить мне ванну отреагировала очень резво. Кроме того, я обещала подарить ей свой маскарадный костюм, чтобы завтра она могла, в свою очередь, отправиться повеселиться.

Я со смешком представила себе, что скажет мой пират, увидев ее завтра в театре и приняв за меня, но слишком устала, чтобы долго думать об этом.

Войдя в свой номер, я с облегчением опустилась в кресло. Подумать только, я сделала это! И теперь меня ничто не сдерживает – скоро мы отправимся в Бат, где я обязательно подберу себе подходящего любовника. Надеюсь, мне больше не будет так больно, иначе женщины нашли бы способ уклониться от выполнения этой обязанности.

Горничная уже стала носить воду для ванны, и я торопливо прополоскала рот лавандовой водой, боясь, что от меня слишком резко пахнет дешевым вином, после чего принялась стягивать свое испанское платье. Мои собственные нижние юбки были запачканы. Я свернула их и спрятала пока под кровать, чтобы потом сжечь, так же как и остатки завязок корсажа. Девушка вполне обойдется и без этих деталей – вряд ли она носит столько нижних юбок, а чем затянуть корсет, она наверняка придумает. Я же не хотела, чтобы она о чем-нибудь догадалась, увидев, в каком состоянии находится мой туалет. Кольцо, полученное мною от незнакомца, оказалось прекрасным перстнем, украшенным великолепным рубином. С внутренней стороны перстня обнаружилось какое-то латинское изречение. Я спрятала дар незнакомца среди своих вещей, намереваясь сохранить как память о пережитом приключении.

Когда воды набралось достаточно, я отослала горничную и погрузилась в ванну. Какое же это наслаждение – смыть с себя все впечатления этой ночи: боль, страх, нервную дрожь, пьяный дурман!

Я смертельно устала, но все же не утратила способности иронизировать над собой. Да-а, хорошо, должно быть, выглядела со стороны графиня Дэшвилл – сначала танцы с солдатом, потом соблазнение пирата и распитие напитков неизвестного происхождения. А ко всему еще путешествие по ночным улицам в совершенно неприглядном виде. Неужели Кэтрин Бертон и другие светские дамы тоже добираются домой, прячась в тени зданий и пробираясь через черный ход? Или они гораздо лучше продумывают свои приключения, и где-нибудь за углом их ждет карета с горничной и приличным платьем?

Слава господу, мне с первого раза удалось выполнить задуманное, и больше меня никто и никогда не уговорит принять участие в столь популярном развлечении. Хотя, конечно, интересно, каков карнавал в Италии – жители этой любвеобильной страны вряд ли упускают случай завязать легкую интрижку в масках…

Нет, надо отправляться в постель, а то я, чего доброго, усну прямо в ванне.

Глава 14

Проснулась я с сухостью во рту и головной болью – не иначе, следствие возлияний. Кроме того, при движениях побаливали ноги и низ живота. Что ж, придется потерпеть. Напившись чаю, я собрала свои вещи, расплатилась и на извозчике отправилась домой.

Муж знал, что я приеду с утренним дилижансом, и приписал мой бледный вид тяготам дороги и огорчению, причиненному разлукой с родными.

– Вы выглядите уставшей, дорогая. Я же предлагал вам, дитя мое, прислать за вами карету, а вы почему-то отказались. Вы могли как следует выспаться, а потом отправляться в путь.

– Не стоит беспокоиться, я прекрасно доехала дилижансом. А как ваше самочувствие?

– Благодарю вас, сегодня я здоров и бодр. Хочу сообщить вам, что на вечер мы приглашены к Гринхаузам. Их кухарка узнала новый рецепт торта и хочет побаловать нас. Зная ваши пристрастия, я уверен, что вас это порадует.

– Вы до сих пор смеетесь надо мной, сэр! Когда я растолстею, я буду упрекать вас в том, что потакали моим прихотям.

– Я и живу сейчас только для того, чтобы потакать вашим прихотям. А с вашей комплекцией вы вряд ли когда-нибудь растолстеете. Пример тому – ваша матушка.

– Ну что ж, раз вы меня оправдываете – пойдем пробовать торт.

Я старалась быть веселой и надеялась, что у графа вскоре появится новый стимул к жизни: пухлый младенец, в котором окружающие будут выискивать фамильные черты Дэшвиллов. При богатом воображении почтенных дам это не должно составить труда, но все-таки, надеюсь, малыш будет похож на меня, а не на настоящего отца. Время до визита к Гринхаузам я провела на кушетке, вспоминая вчерашний вечер и сожалея, что не могу изобразить все это в лицах перед мужем. Действительно, мне уже казалось, что все то, что произошло вчера, случилось не со мной, что это – лишь забавный спектакль, увиденный мною из темноты театральной ложи.

Даже возможность беременности не пугала меня, а скорее радовала – ведь тогда мне больше не придется никого соблазнять. А наследственность – ну что же, часто бывает так, что, чем больше пытаешься предусмотреть, тем хуже получается задуманное. По крайней мере, пират не был ни хром, ни крив, даже не длиннонос – это-то я смогла разобрать во время поцелуев.

Немалую часть моих мыслей занимало то, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они оказываются в постели. Я вновь и вновь пыталась вспомнить свои ощущения и с удивлением сознавала, что у меня это плохо получается. Либо я была слишком пьяна, либо взволнована, а скорее всего и то, и другое. Вспоминался только первый поцелуй, весьма приятный, нежные пальцы на груди, а потом неожиданная боль и смятение.

Я даже разозлилась на себя: проникнуть наконец в сокровенную тайну любви и не суметь ничего понять – как глупо и обидно!

Недовольство собой росло до тех пор, пока я не вспомнила, что целью моей было все-таки не романтическое приключение, а конкретный результат, а как раз его мне добиться удалось. Я могла бы в этом сомневаться, но мой кавалер в пылу эмоций со всем красноречием убедил меня в полной потере девственности. Теперь оставалось только ждать. Если я беременна, буду готовить к счастливому событию супруга, а если нет – разрабатывать стратегию дальнейших действий.

Вечер у Гринхаузов проходил, как обычно, за чайным столом, и ничем не отличался от всех предыдущих. Однако после того как торт был одобрен, Аннабелла пригласила меня подняться в свою комнату посмотреть вышивки.

Поскольку рукоделие никогда не являлось ее увлечением, я поняла, что она хочет со мной о чем-то поговорить. Едва мы уселись, она начала:

– У меня есть идея, и я хотела бы, чтобы мы осуществили ее вместе.

Такое начало не вызвало у меня радости – все ее идеи неизменно вели к возвеличиванию ее и принижению других, а быть кривым зеркалом, оттеняющим ее прелести, я не собиралась. Однако последующие ее слова столь же удивили, сколь и рассмешили меня.

– Каждое Рождество в театре проводятся костюмированные балы, где можно встретить кого угодно и пережить незабываемые приключения. Я хочу отправиться туда и приглашаю тебя составить мне компанию.

Мне стоило немалого труда сохранить серьезность и проявить заинтересованность:

– А чем интересен этот бал? Чем он отличается от других рождественских увеселений?

– Дорогая моя, неужели ты не понимаешь? Это общественный бал, там бывает публика из всех слоев общества. Может даже прийти принц или оперная звезда. Там не нужно снимать маску, все остаются инкогнито.

– Но ведь тогда на балу может появиться и вор, и бродяга? Ты не боишься попасть в плохую компанию?

– Ерунда! Неужели я не отличу принца от ремесленника, даже в маске? Зато какой шанс найти мужа! Тебе он, конечно, не требуется, но, может быть, ты захочешь приобрести поклонника или верного рыцаря?

– И каким образом ты собираешься его искать? Разве у тебя мало поклонников? – Я не могла удержаться, чтобы слегка не съязвить, но Аннабелла, как обычно, и не подумала, что кто-то смеет насмехаться над ней.

– О, конечно, нет. И потом, я вовсе не говорила, что собираюсь искать там мужа. Достаточно просто поразвлечься без присмотра старых грымз. Но если мне приглянется какой-нибудь неженатый герцог, можно будет попробовать соблазнить его. Тогда ему ничего не останется, кроме как жениться на мне.

Надо ли говорить, что я едва не рассмеялась – Аннабелла словно присутствовала на вчерашнем маскараде. Итак, оказывается, моя идея не нова. Тогда почему же пират так легко попался в сети? Или ему не приходило в голову, что на маскарады приходят не только неверные жены?

Вот будет забавно, если он окажется принцем и приглянется Аннабелле! Соблазнить его ей удастся без труда, и она ни за что не отвергнет предложение руки и сердца. Попасться во второй раз – он наверняка проклянет тот день, когда решил отправиться на маскарад. Что ж, если жизнь его ничему не научила – поделом! Из Аннабеллы получится чудная принцесса, а я смогу часто видеть возможного отца своего ребенка – какие сюрпризы может подбросить судьба, ну чем не история для романа!

Однако я помнила слова его и Кэтрин о том, что молодым девушкам не положено знать об этом развлечении, и спросила:

– А откуда тебе известно про эти балы?

– Мне рассказала Алиса Колтри, а ее просветила молодая жена ее брата, ты ведь помнишь Морти? Он недавно женился, а его жена уже норовит ускользнуть от него и завести любовника. Бедный дурачок! – Аннабелла презрительно усмехнулась.

– А ты не боишься попасть в какую-нибудь неприятную историю? Кто знает, что за люди ходят туда?

– Риск придает развлечению еще большую пикантность. И потом, если я задумаю кого-нибудь соблазнить, то не раньше, чем выясню, что он собой представляет.

– А если он сочтет тебя обычной кокеткой, желающей изменить мужу, и не захочет жениться? И ты останешься обесчещенной и покинутой. – Я не могла не сделать ей предупреждение, тем более что вовсе не собиралась отправляться на этот маскарад снова.

– Не беспокойся, я всегда продумываю свои поступки и сначала наведу справки. Алиса говорила, что на маскараде есть свои шпионы, которые узнают все о посетителях и продают эти сведения за деньги.

Я слегка встревожилась – а вдруг кто-нибудь соберет сведения и обо мне? Хотя это невозможно, я еще мало известна в свете, никому не называла своего имени, а маскарадный костюм покупала в шляпке с вуалью. А вот если бы я знала об этих осведомителях раньше, я бы могла выяснить у них о пирате – он явно не в первый раз посещает маскарад.

Аннабелла между тем поинтересовалась:

– Так ты пойдешь со мной? Розмари испугалась, глупышка. Да ей и нечего там делать, она не умеет веселиться.

– Нет, дорогая. Меня что-то не привлекают подобные развлечения. Лучше я отправлюсь на частный бал или устрою свой. И тебе не советую ввязываться в авантюру – всего предусмотреть невозможно, вдруг с тобой что-нибудь случится?

– Ты так же скучна, как моя сестра. Неужели тебе еще не надоел твой старый муж?

– Конечно, нет. Мой муж прекрасный человек.

– Вряд ли ты так считала, когда тебя выдавали за него замуж. – Разумеется, она была права, но я не собиралась посвящать ее в свою семейную жизнь.

– Я вышла замуж добровольно и уважаю такие понятия, как семья, долг, верность. Извини, Аннабелла, я не могу составить тебе компанию в этой эскападе, и, мне кажется, тебе не следует так рисковать. У тебя достаточно поклонников, да и рождественских увеселений вполне хватает и без общественного маскарада.

– Ты превратилась в скучную матрону! – Несмотря на свою смелость, она явно была недовольна тем, что ей придется отправиться в столь сомнительное место одной.

Но мне не представлялась привлекательной роль дуэньи, отгоняющей нежелательных поклонников и отходящей в уголок всякий раз, как рядом с красавицей появится достойный кавалер. Я решительно встала и направилась к двери:

– Надеюсь, ты потом расскажешь, как повеселилась.

– Обязательно, – холодно ответила Аннабелла. – И ты наверняка пожалеешь, что растрачиваешь свою молодость на старца. Хотя в Бате мы славно развлекались, и вы с Морландом частенько шушукались в уголочке, когда он не мог приблизиться ко мне. Может, ты только притворяешься тихоней и уже нашла себе воздыхателя?

– Не буду мешать твоей фантазии.

Я вышла из комнаты, чувствуя себя неуютно. Все-таки мои слова о верности и долге прозвучали как-то фальшиво. Но хотя бы намекнуть Аннабелле на мои проблемы – значит ославиться перед всем светом. Придется строить из себя ханжу, которая не прочь «пошушукаться», но не более того.

На следующий день меня посетила Кэтрин. Только увидев ее, я сразу поняла, что речь опять пойдет о маскараде, так она была возбуждена. Едва усевшись, баронесса затараторила:

– Ах, дорогая, ты не представляешь, как мы вчера повеселились! Моя сестра узнала, что на маскарад собираются офицеры из полка ее мужа, и мы тут же собрались следом. Ее бедный муж очень вовремя поехал по делам в поместье, и я отправила с ним и своего – поохотиться. И только они за дверь, мы сели в экипаж – и в театр. Ну и забавно там было, скажу я тебе! Все офицеры оделись привидениями и пытались пугать дам, но у них ничего не вышло. Зато мы узнали их всех и называли по имени, а они ломали головы и никак не могли догадаться, кто скрывается под нарядами лесных фей.

Эта болтовня меня уже совершенно не занимала, но приходилось терпеть. Скорей бы уж эти маскарады закончились. Слава богу, Кэтрин собиралась с визитом куда-то еще и не стала задерживаться.

Нежным дуновением морского ветерка был для меня визит Розмари. Ее чистую душу не волновали непристойные развлечения, и беседа с ней стала настоящим отдыхом. Если бы она еще была повеселее, желать лучшей подруги было бы невозможно. Однако и она поддалась напору волны общего увлечения.

– Ты уже, конечно, знаешь, о чем думают сейчас все легкомысленные дамы вроде моей сестры? – начала она.

– Наверное, об этом невозможном маскараде?

– Да, ты представляешь, Аннабелла все-таки пошла туда, как я ни умоляла ее образумиться.

– И как ей там понравилось?

– Она в полном восторге, они с Алисой изображали каких-то жриц и имели невообразимый успех.

– Ну что же, они довольны и не попали в неприятную историю. Чего еще желать.

– Но Эмма! Они собираются туда снова, а ведь там наверняка полно всякого сброда. А вдруг их похитят или что-нибудь еще хуже?

– Они получат то, на что сами напросились, не более. Я разделяю твое беспокойство, Розмари, но мы ничего не можем поделать. Осталось всего два вечера, и маскарады прекратятся на целый год. А за год многое изменится, Аннабелла выйдет замуж и выбросит из головы все интриги и приключения.

– Надеюсь. Как жаль, что она все же узнала об этих балах, как спокойно мы, оказывается, жили раньше! Аннабелла была несносна, а сейчас сделалась просто невыносима. Ей понравилось изображать из себя полураздетую языческую жрицу, и теперь она мечтает появиться в таком наряде на новогоднем балу.

– Не стоит огорчаться. Пусть делает что хочет. У вас есть маменька, которая способна вернуть Аннабеллу на путь хотя бы внешнего добронравия.

Сама я не особенно переживала за Аннабеллу, уверенная, что она выпутается из любой истории. Кроме того, я бы с удовольствием посмотрела на эту картину – Аннабелла на балу среди почтенных матрон в какой-нибудь шкуре и цветочных гирляндах. При ее внешности наряд дикарки ее бы только украсил, а публика была бы в шоке. После этого выхода ее или запрут в монастырь как истую дщерь нераскаявшейся еще Марии Магдалины, или у ее подъезда выстроится очередь женихов, желающих украсить этой богиней свой дом. В обоих случаях поглядеть на это довольно любопытно.

Однако либо Аннабелла передумала, либо ее матери удалось на нее воздействовать, но наряд мисс Гринхауз на традиционном новогоднем балу во дворце был хотя и достаточно открыт, все же оставлял место для воображения.

Через три дня после Нового года я убедилась, что не беременна. Это немного огорчило меня, но, в общем, я была готова к продолжению выполнения своего плана.

Январь выдался на удивление сырым и ветреным, вследствие чего множество дам, и я в их числе, подхватили простуду, уложившую меня в постель почти на три недели. Эта неприятность отодвинула исполнение моих замыслов на некоторое время: насморк и кашель не лучшие наперсники любовных приключений. Граф был встревожен, но не чрезмерно – моя молодость и крепкое здоровье не вселяли опасений, что простуда перерастет в чахотку или другую серьезную болезнь, и он старался всячески ускорить мое выздоровление, имея для этого все средства – дорогие фрукты из французских теплиц, интересные книги и лучший пасечный мед из Эммерли. В свое время простуда отступила. Настала пора покинуть Лондон и устремиться навстречу весне и всему тому, что принято ждать от нее.

Пасмурным утром в начале февраля мы снова прибыли в Бат.

Глава 15

Барон Морланд был уже здесь, а вот Гринхаузы задерживались из-за болезни Розмари. Отсутствие Аннабеллы позволяло мне часто общаться с бароном, что показалось весьма приятным. Мой муж активно занимался лечением, тем более что он не слишком хорошо перенес тяготы пути, а я проводила время за чтением и беседами с молодым бароном.

Он был остроумен, изящен и не преступал границы приличий. Однако иногда он лукаво посматривал на меня, а его речи своей двусмысленностью напоминали мне манеру общения таинственного пирата. Я даже какое-то время беспокоилась – а не он ли это был и не свидетельствуют ли его намеки о том, что я узнана. Но вскоре я убедила себя, что ошиблась. Пират казался выше ростом, его голос был более бархатным, и глаза в прорезях маски показались мне светлее, чем у Морланда. Однако барон вполне мог оказаться знаком с моим таинственным незнакомцем, поскольку они, скорее всего, принадлежали к одному кругу, оба были веселы и любили поразвлечься.

Однажды я осторожно навела разговор на маскарад, и барон тут же поддержал его, явно без всяких тайных мыслей:

– Вы тоже знаете об этой моде? Ну просто какое-то наваждение. Конечно, я бывал там. Эти праздники всегда собирают много народа, но прошлые годы нельзя сравнить с нынешним сезоном. Каким-то образом толпе молодых девиц удалось узнать о возможности пофлиртовать без ущерба для репутации, и они ливнем хлынули на маскарад. А вы бывали там, графиня?

– Нет, сэр. Меня не слишком привлекает перспектива отплясывать с простолюдинами рил или что-нибудь в этом роде. Кроме того, там наверняка благодатная почва для воров и мошенников.

– Понимаю, вас занимают светские развлечения. Но на частных балах можно встретить не меньше негодяев и подлецов, чем среди простого народа. Конечно, для молодой женщины это не самое лучшее место, но наши дамы воспитываются на романтической литературе, где герои в масках совершают исключительно подвиги, а уж если грабят, то только богатых мерзавцев, да и то в благотворительных целях. Поэтому пережить такое приключение они считают своим долгом, дабы не осрамиться перед героинями любимых романов, которые впутывают себя во всякие темные истории, а решать проблемы за них приходится ни в чем не повинным родственникам или женихам.

– У вас весьма оригинальный взгляд на дамскую литературу. Но в целом вы правы. Хотя романы и пытаются отражать отношения между людьми, все в них сглажено и упрощено. Злодея можно разглядеть с первых строк, а благородный храбрец обязательно списан с героев крестовых походов, так что героине весьма нетрудно сделать правильный выбор.

– Я рад, что у вас столь здравые взгляды, однако молодой даме весьма идет оттенок романтизма. Преувеличенное восхищение или испуг, трепещущие ресницы, ахи и вздохи по любому поводу – все это делает даму нежнее и беззащитнее и поднимает мужчину в собственных глазах.

Я улыбнулась:

– Аннабелла начисто лишена романтизма и не падает в обморок при виде мухи, однако это вовсе не отталкивает от нее поклонников. Все мужчины горят желанием защищать и опекать ее, хочет она того или нет.

Он тоже улыбнулся:

– Мисс Гринхауз – исключение, она слишком царственна и надменна, но каждый поклонник лелеет в душе мечту: а вдруг она все же соизволит упасть в обморок к нему в объятья? Хотя правды ради надо сказать, что она вряд ли соизволит осчастливить кого-нибудь из смертных, за исключением разве что какого-нибудь короля.

– Вы, я вижу, знаток дамских сердец и не ошибаетесь насчет Аннабеллы. Но это не мешает вам находиться рядом и раскрывать объятья при появлении какой-нибудь мухи или пчелы.

Тут он откровенно рассмеялся:

– Да, дорогая миссис Дэшвилл, вы абсолютно правы. Мужчины слабый народ, и их легко ослепить обманчивым, неверным сиянием. Сравнение с мотыльками, летящими на свет на свою погибель, истерто до дыр, но тем не менее уже не одну сотню лет отражает суть отношений между мужчиной и прекрасной дамой. Однако есть и другие красавицы, которые не ошеломляют надменным величием, но об их мягкий свет так же больно обжигаться, а неожиданность такого коварства еще усиливает боль. – Он посмотрел на меня так многозначительно, что сразу стало понятно, кого он подразумевает.

Я удивленно-кокетливо приподняла брови. Барон подошел ко мне и опустился на одно колено:

– Позвольте мне быть вашим рыцарем, прекрасная дама!

– До приезда мисс Гринхауз?

– Вам нравится дразнить меня. И почему женщин называют слабым полом? Если они хотят высмеять мужчин, то найдут у сильного пола гораздо больше слабостей, чем мужчины в аналогичной ситуации! – Его пылкость показалась мне наигранной, но каждый ищет свой способ избавиться от скуки. Он решил поухаживать за скучающей дамой – и я должна благодарить его за это.

– Хорошо, раз вы хотите быть моим рыцарем – я принимаю ваш обет, – торжественно произнесла я, но тут же добавила деловым тоном: – Сколько сарацинов вы клянетесь убить ради прославления имени своей дамы?

Бедный Морланд опешил и не сразу нашел, что ответить:

– Их непременно нужно убить? Не предполагал в столь прекрасном создании такой кровожадности.

– Вы плохо знакомы с рыцарскими обетами, друг мой. Как иначе вы можете послужить своей даме?

– Но где же я возьму вам сарацинов? Не нападать же на послов из колоний?

Я поморщилась:

– Я полагала вас более храбрым и отважным. Но главное – истинный рыцарь не будет вступать в пререкания с дамой. Вы могли бы найти способ доказать свое мужество по-другому. Например, дуэлями.

Наступила очередь барона морщиться:

– Вы хотите моей смерти, признайтесь сразу, о жестокосердная красавица!

При этом он продолжал стоять на коленях и взирал на меня снизу вверх, так что его огорченная физиономия выглядела весьма комично.

– Вы сами захотели быть рыцарем, а у рыцаря подчас бывает нелегкая судьба. А для вас, как я понимаю, «не важно быть, сумей прослыть… рыцарем без страха и упрека». Боюсь, вам придется поискать более сговорчивую даму.

Оба мы понимали, что подразумевалось за этими пристойными словами, и барон был явно разочарован. Он поднялся и молча пошел к выходу, однако на пороге не удержался от заключительной реплики:

– Ваша верность супружеским обетам делает вам честь, но я все же удивлен. Вы ведете себя как легкомысленная нимфа, но при первом покушении на вашу красоту являете миру строгость монахини. Что же, придется восхищаться вами на расстоянии. Всего вам доброго.

Едва за ним закрылась дверь, как я дала волю смеху, упорно рвавшемуся наружу вот уже пять минут. Почему же он так легко сдал свои позиции? Ведь мое поведение в последнюю неделю могло привести его в заблуждение относительно слабости моих бастионов. Неужели он и впрямь решил, что я потребую от него головы сарацинов на золотом блюде?

Скорее всего, барон принял мою шутку за аллегорию и подумал, будто я требую от него чего-то недостижимого или ставлю какие-то неприемлемые условия. Надо было удержать его и спросить, куда делось его чувство юмора.

Я и сама не понимала, почему отказалась быть подругой симпатичного молодого человека, который к тому же мне нравился. Мы проводили вместе довольно много времени, и я вела себя так, словно увлечена им. И вдруг в решающий момент изобразила из себя недотрогу – тут каждый обидится и разозлится на женскую непоследовательность.

Конечно, я могла вернуть его, приписав свое поведение капризу или стеснительности, но мне почему-то не хотелось этого делать. То ли меня неосознанно пугало развитие отношений с мужчиной, то ли я боялась, что с прибытием Аннабеллы мой рыцарь удалится, да еще и, не приведи господь, проболтается – не знаю, но возвращать его мне не хотелось.

Однако другой кандидатуры на предлагаемую роль у меня все равно не было, и я решила подождать появления Аннабеллы и посмотреть, как будет вести себя Генри в ее присутствии.