Текст книги "Полковнику никто (СИ)"

Автор книги: Эмилия Галаган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

  Когда я влетаю в нашу контору, меня встречает начальница – супервизор Яна. Она уже на месте, она ждет нас, чтобы провести инструктаж.

  – Привет-привет! – Говорит она бодро. – Только тебя и ждали! Сейчас получите задание!

  Над моим компьютером – плакат с надписью «Оператор, улыбайся! Твою улыбку слышат».

  – Ну, девочки, как у вас дела? Настроены на ударный труд?

  Яна заражает всех своим оптимизмом, и меня порой мутит от этой заразы. Но я улыбаюсь. Улыбка натягивает не только мышцы на физиономии, но и вожжи, которыми сам собой правишь. Теперь нужно только крикнуть себе: «Но! Пошла!» и будешь пахать, как надо.

  Задание в этот раз тупое до безобразия. Опрашиваем людей из разных населенных пунктов на тему «Как вы боретесь с вредителями?», под вредителями понимаются не правительство/начальство/дети/соседи, как полагают большинство респондентов, а клопы/тараканы/мыши/крысы/муравьи etc. Ну, фирма по производству всяких химикатов исследует возможные рынки сбыта, вот и все.

  Первые несколько звонков всегда самые важные. Если пошлют – весь день пройдет без толку, такая у меня сложилась примета. Супервизор Яна все время рядом, ходит между рядами столов, за которыми сидят операторы. Контролирует ход работы. Хоть бы мои «косяки» не заметила... Я немного изменила текст приветствия, которое нужно говорить вначале. По этикету, как вдолбила нам Яна, мы должны представиться, сказать: «Здравствуйте, меня зовут...». Необязательно называть настоящее имя, вон Эльмира представляется Екатериной, а Алия – Аленой. Но я не называю никакого имени. Свое – не хочу, а чужое – глупо. Имя я стала беречь после того, как однажды в ответ на свое «Здравствуйте, меня зовут Людмила...» услышала «А не пошла бы ты, Людмила, на х.й». Почему-то такой «именной» посыл меня обидел чрезвычайно, и я стала просто представляться сотрудником консалтинговой компании, просто безымянным сотрудником. Яна пока меня не подловила, хотя и пугала, что будет прослушивать все интервью в записи, и если найдет нарушение правил – оштрафует.

  Телефонные номера набирает компьютер. В него загружают базу – и он начинает работать. Кто снимет трубку на другом конце провода – дело случая. Но случайности укладываются в закономерности.

  На обеденном перерыве сидим в кухоньке, пьем чай, жуем бутики. Эльмира (Екатерина) щебечет:

  – Это уже третье приглашение на этой неделе! Даже не знаю, идти или нет. И чего они ко мне липнут?

  Эльку постоянно приглашают на свидания молодые люди.

  – У тебя голос сексуальный, низкий, – предполагает Алия (Алена). – А ты приди хоть на одну из этих встреч, он как увидит тебя, так и сбежит сразу от такой Катюши...

  – А тебя хоть раз приглашали, Алёнушка ты наша?

  – А мне почему-то только бабы попадаются!

  – Мужики просто нутром чуют, что это ты звонишь, и трубку не берут!

  На кухню влетает Яна:

  – Девочки! Перерыв окончен! Работать!

  Мы подскакиваем, как ужаленные.

   – Эй, вы куда? Куда? – Яна останавливает нас в дверях кухни. – А чашки кто мыть будет?

  Моем чашки.

  – А мне, девочки, одни пенсионеры вечно попадаются, – говорю я, но Алия и Эльмира не поддерживают беседу. За несколько недель работы я так и не смогла подружиться с коллегами. Мы ходим на перерыв втроем – я, Эля и Алия – потому что наши столы стоят рядом. Операторы обедают такими «тройками»: кухня неспособна вместить в себя сразу всех тружеников колл-центра.

  Самая ударная пора для оператора – вечер. Нормальные люди уже пришли с работы, расположились на диванах у телевизоров, расслабились. И тут – телефон. Кто бы это мог быть? Мама? Любимый человек? Начальство? Нет, это я, сотрудник консалтинговой компании, это я, вежливая сволочь, не даю тебе, законопослушному гражданину или гражданке, посмотреть футбольный матч или сериал! Ну, согласись же ответить на мои дурацкие вопросы про тараканов, ну ответь, ну что тебе стоит! Да сам туда иди! Эх, бабушки, выручайте! Да, мне везет на пенсионеров. Они, как правило, всегда соглашаются поговорить.

  – Вас беспокоят тараканы?

  – Нет, деточка.

  – А клопы?

  – Нет, слава Богу!

  – А муравьи?

  – Не бывало их у меня.

  – А мыши?

  – Ну, бывает, забегают мышки ко мне...Из подвала, видать...

  – И как вы с ними боретесь?

  – Да котик у меня...Барсик, ему уж десятый годок, но мышек порой приносит...

  Эх, ё моё! Мне ведь не про котов надо опрос вести, а про химикаты. Эх, бабуля, что ж ты крысиным ядом-то не пользуешься?

  – А химических средств от вредителей вы никогда не применяли?

  – От вредителей? Да мне никто не вредит...А всякие насекомые и звери...да, нехорошие есть...неприятные...вот, вши, например...я из деревни родом, у нас в детстве у всех вши были... – так, похоже бабулю понесло, – был у нас на улице Сенька, бестолковый такой мальчишка...семья у него была бедная, сильно пьющая, ну – за ним никакого присмотра...так он всю зиму в шапке-ушанке проходил, не снимая...даже на ночь...

  Янка приближается ко мне. Если сейчас поймет, что я веду разговор не по теме – получу по шапке. И буду носить её, не снимая, как тот Сенька...

  В дверь заглядывает главный менеджер и жестом подзывает Янку. Она бросает в мою сторону строгий взгляд, и уходит.

  – Так и носил, не снимая? – если кто-то потом прослушает запись, меня оштрафуют, а то и выгонят. Вечно флиртующую Эльку штрафовали три раза, но не выгнали за постоянное перевыполнение плана. Меня – попрут. Но, что было с Сенькой, мне все-таки очень интересно.

  – Так и носил. А весной захотел снять – и не смог. Шапка к голове приросла.

  – Да ну!

  На меня покосилась сидящая рядом Алия. Выражение «да ну!» явно не входило в лексикон образцового оператора.

  – К волосам приросла...волосы отстригать пришлось...вместе с шапкой...а уж вшей было под ней – ой мамочки!!! Смешной он был, Сенька...мы все шутили: «по Сеньке и шапка»... на войне он погиб, в сорок втором году...вши не съели, люди убили...что поделаешь, жизнь такая, деточка! Пойду Барсику покушать дам, мяучит что-то...

  – Нам для отчетности...Как вас зовут, бабушка?

  – Вера Ивановна я. Жихарева. А родом я из Некрасова, Подпорожский район...

  – Всего вам доброго, Вера Ивановна!

  – И тебе, деточка!

  Уходим с работы, коротко прощаясь. От целодневной долбежки одного и того же болит голова. В ней крутится одна и та же фраза: «Здравствуйте! Я являюсь сотрудником консалтинговой компании...».

  Мне надо спешить, иначе я опоздаю на электричку.

  Еду. Стучат колеса. Вибрирует телефон. СМС. Я не отвечаю по Интернету, так они меня по телефону достают!

  Вика: «Ты как?».

  Я: «Все в порядке: учусь, работаю».

  Теперь и у меня выработался рефлекс сходить на нужной станции. Пусть темно, пусть не объявляют остановок – фигня, я знаю, когда выходить. Но зато возникла другая проблема: на станции «Университет» ремонтируется платформа. Частично её просто нет. Остался только кусок, которого не хватает на весь поезд. И обычно – не хватает платформы именно тому вагону, в котором еду я. Открываются двери, а за ними – пропасть. Нет, я, конечно, знаю, что лететь мне всего каких-нибудь метра полтора, и внизу – щебень. Но я ничего не вижу. Потому что темно, потому что ночь на дворе. А голос говорит: «Двери закрываются, следующая остановка – Мартышкино». И я прыгаю в пустоту.

  Приземляюсь на коленки.

  Жаль колготок.

  И ладонь немного расцарапана.

  Да, говорили, что тут, в лесу орудовал когда-то маньяк. Душитель. Сзади подкрадывался и душил. Но я всегда хожу через лес, даже вечером – и не боюсь. Да и люди всегда с последней электрички идут, хоть и немного их обычно. Человек пять-шесть. А сегодня что-то нет никого...

  Сворачиваю на тропу, идущую к корпусам. В кармане вибрирует телефон. СМС. Викин ответ. «Молодец! Ты знаешь, чего ты хочешь и идешь к цели».

  Да, я знаю, чего хочу. Спать. И я иду к этой цели.

  Снег. Спокойный, как тихая смерть.

  Я знаю, чего хочу. Лечь на землю, свернуться калачиком – и пусть засыпает. Будет сугроб. Растает весной, а под ним – голая земля. И все.

  Умереть – не убивать себя. Не разбивать, не резать, не душить.

  Умереть – остановится в себе и не дышать. Так просто...

  Войны, голод, болезни – вредители...Как с ними бороться? Химикатами, говорите?

  Сами, сами пейте свой крысиный яд!

  Но ведь жили же, жили, жили! В миллион раз тяжелее было, чем сейчас, но жили, хлебали ведь этот чертов яд, эту жизнь, будь она неладна!

  Но все ли, кто выжил, остались живы? Много ли тех, кто не остановился в себе и не перестал дышать? Почему они – смогли?

  Вера.

  Вера Ивановна.

  Жихарева.

  Откуда она взялась?

  Из Некрасова. Но я – не из Некрасова. Я так не могу. Я замираю внутри. Я останавливаюсь. Внутри – снаружи я иду.

  Я просто робот, который идет. И снег идет. Много уже снега. Морозец.

  Хрустит под ногами.

  Я слышу свои шаги. Умеренный темп.

  Я слышу шаги за спиной. Тоже умеренный темп. Я слышу их. Четкие, резкие. Как и мои.

  На секунду сбиваюсь с ритма, задержав ногу в воздухе. Я хочу обернуться.

  Но не оборачиваюсь и делаю шаг.

  И снова – в том же темпе.

  И за спиной – так же.

  Мы идем. Я и кто-то еще. Я и возможный Душитель.

  Там – в конце дорожки – фонарь. Дойдя до него, я останавливаюсь. И отчетливо слышу – он делает на шаг больше. На один шаг – громкий в ночной тишине. И тоже останавливается.

  Я стою в круге света. Идет снег – мы стоим. Я дышу – глубоко, ровно. Стучит сердце. Оно тоже идет.

  Я знаю, чего хочу.

  Там, дома, у меня был Миха, друг, претендовавший на большее. Этого большего он не мог добиться, несмотря на все старания. Он был добр. Рассеян. Неряшлив и бестолков. Имел среднее образование и бессистемно читал серьезные книги. Много знал, больше, чем я. Много пил, и здесь я тоже не могла его превзойти. Он редко чистил зубы и носил усы. Усы эти напоминали истрепанную зубную щетку. У него не было шансов. Не из-за усов – просто я не любила его.

  Однажды он подарил мне ручку, чтобы я писала. Писала роман. Или дневник. Когда он дарил мне её, я взяла бумажку и стала проверять, как ручка пишет.

  Пару зигзагов, и:

  Я вам пишу, чего же боле?..

  Пишу я вам – и хватит с вас :)

  Миха тогда сказал:

  – По статистике, 90% людей, чтобы расписать новую ручку, пишут своё имя. А ты – сразу стихи...

  – Имя, говоришь...Что в имени тебе моем? – шутливо произнесла я тогда. – Дурацкое оно у меня...

  – Хорошее имя, – пробурчал Миха. – Всем-то ты недовольна...

  Сейчас я написала его на сугробе возле фонаря. Большими буквами. Свое имя. Потом его засыплет снегом, а весной снег растает.

  Но я останусь.

  Открываю дверь в блок. И тут же натыкаюсь на Сашку. Поджидал он меня, что ли? А не спит чего?

  За его спиной – девушка. Небольшого росточка, светловолосая. Просто милая девочка.

  – С работы? – спрашивает Саша.

  – Угу, – бормочу я.

  – Устала, да?

  – Угу.

  – А в чем вообще твоя работа заключается?

  Помоги, Боже! Боже, помоги!

  Натягиваю улыбку. Не думала, что это может быть неприятно аж до болезненности.

  – Здравствуйте! Я являюсь сотрудником консалтинговой компании! – говорю я слащаво, – могу я вам задать несколько вопросов? Пожалуйста, уделите мне пять минут вашего времени! Расскажите мне про тараканов...

  – А люди что? – это уже спрашивает девушка.

  – Ну, бывает так...

  Рычу басом:

  – Чё-чё! Какой кампании? Слышь ты, тут «Зенит» играет...Твою мать, гол, ГОЛ!!!

  Они смеются. Продолжаю:

  – Один раз было и так – шепелявлю жеманно: «Прааастите, но я не вступаааю в интииимные контаааакты по телефоооону с незнакоооомыми людьмииии...».

  Снова смех. Однако, я сильна!

  – Люд, сегодня у меня Аня ночует, – вкрадчиво говорит Саша. – Мы будем тихо...

  – Да я сплю как убитая!

  Захожу в свою комнату.

  Она пуста.

  Патиссон уже не живет здесь. Нашла работу и снимает комнату в городе. Познакомилась с парнем. Вроде нормальный. Встречаются месяц. Секса у них еще не было. Ленка говорит: «Проверяю его!». А я думаю – просто боится зашептать в его объятиях «Паша, Пашенька!»...

  Но я не могу затолкать её в НЛО и отправить домой. У неё – свой путь.

  Разогреваю ужин. Микроволновку вот купила, заработала, да.

  Я не хожу в Интернет-кафе уже две недели. Когда я в последний раз была там, меня ждало, как обычно, три письма.

  От мамы: «Зачем мне твой перевод? Купила бы себе сапоги! Холодильник мне, все равно не нужен, я мало ем. Да и денег твоих на него не хватит, разве только на одну дверцу...Не ешь дошираков!»

  От Вики Х.: «Ты же знаешь, я не сплетница, и вообще, но тебе не могу не сообщить. Миха твой спутался с рыжей Машкой, дурой этой. Даже Коля мой сказал, что она дура. Променять тебя на неё, ужас! Мы с Колей отнесли заявление в загс, но поругались и на следующий день забрали. Не переживай там!!! Мужики – козлы!!!»

  Миху я не любила. Но рыжая Машка – очень плохой выбор. Она даже имя своё напишет с ошибкой. Хотя, может быть, он её научит...А она, может, как-то намекнет ему, что усы ему не идут...

  И третье письмо. Нетрадиционное. Не от Михи. Миха ушел по-английски. И это хорошо.

  Третьего письма я давно ждала. Оно было от Мэтра.

  «Что ж, прочел Ваше произведение. Талант у вас есть, но, думаю, это Вы и сами это знаете. Есть и недостатки – местами наивность, пафос. Но выльется ли Ваш талант во что-то значительное, я не могу сказать. Если у Вас есть желание продолжать писать – пишите. Но рассчитывать на достижение успеха я бы Вам не советовал – слишком капризная вещь этот литературный успех. Его достигают единицы. Но если будет выдаваться свободное время – пишите. Это помогает».

  Больше я не хожу в Интернет. Пишу СМС маме и Вике. И Михе недавно написала «Будь счастлив, и в институт готовься!». Ответил: «Спасибо, но в институт не буду, хочу жениться». Дурак.

  Но больше не пишет.

  Хотите – пишите.

  Хотите – не пишите.

  Вам все равно не ответят. Успех маловероятен, потому что редок и капризен. Как и я.

  Местами – наивность. Местами – осадки.

  Снег.

  Хлеб.

  Сережа, который мне нравится. Встречается с умной-шумной Катей, которая слушает Вагнера в Венской опере..

  Саша.

  С Аней за стеной.

  Читают стихи. Про любовь. Тихо, но я слышу.

  Я лежу на кровати. Я плачу.

  Я не могу просто так жить. Писать, не веря в то, что снег сохранит моё имя. Молчать, не ожидая ответа от тишины. Любить, не помышляя о взаимности. Скитаться, не думая о доме.

  Я иду. Снежное поле – белый лист. За мной – цепочка следов. Слова. Снег все идет и идет. Засыпал ли он следы? Не знаю, не оборачиваюсь.

  – Ты думаешь, он не рассердится?

  – Да ему пох...Мне кажется, ты ему нравишься.

  – Да?

  – Манда! – устало говорит мой ангел, эффектным жестом сбивая пепел с сигареты.

  Полковнику никто не должен.

  По Сеньке и шапка.

   А сам Сенька давно в раю, где в люди живут в ладу не только друг с другом, но и с мышами, крысами, клопами, тараканами, etc.