Текст книги "Две фантастические повести"

Автор книги: Эмилий Миндлин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

IV. Днепровская Атлантида

Виддуп уже успел сфотографировать, измерить, взвесить найденную им плиту, двадцать раз перечитать надпись, высеченную на ней, переписать эту надпись и наконец – самое главное – сообщить о своей находке по радиотелеграфу.

По крайней мере, когда инженер Ларский со своей женой вечером сидели в читальном зале парохода «Эпоха», уже подходившего к Киеву, «Радио-новости» сообщили им следующее:

«Таинственная находка на дне реки Днепра. Сегодня днем прибывшим в Запорожье американским репортером Виддупом разыскан на дне Днепра загадочный камень, напоминающий могильную плиту, с надписью, заинтриговавшей всех археологов местного края. Камень помечен датой 1907 год – и гласит о каких-то похороненных людях, которых, якобы, съел какой-то мост, который почему-то называется „проклятым“. Странная находка вызывает много толков».

– Ого! – Воскликнул Ларский, – если это не утка, пущенная самим Виддупом, то нашему другу, кажется, действительно удалось на этот раз натолкнуться на какую-то сенсацию. Но только я мало верю в серьезность этой истории. Надо хорошо знать бедного Виддупа. Опять он влопается, я в этом уверен!

А бедный Виддуп в это время огорченно шагал из угла в угол.

– Нет, – шептал он, – до чего мне не везет! Какое мне дело до этого камня и загадочной надписи? Разве я собирался возиться с какими-то нераскопанными могилами? Ведь я надеялся лишь открыть, что у скифов существовал телефон, и тем самым перевернуть всю науку. И что же? Вместо этого – находки, которыми сейчас уже начинают заниматься археологи, и скоро будут моими руками жар загребать!

В дверь постучали.

– Войдите! – крикнул Виддуп.

Вошел молодой человек с блокнотом, торчавшим из кармана, и прежде, чем Виддуп успел спросить, что ему угодно, незнакомец отрекомендовался сотрудником местной газеты «Красное Запорожье» – Зотовым.

Виддуп дернулся, точно укушенный пчелой.

– Ну да! – заорал он. – В течение всего сегодняшнего дня мне не дают покоя ни на одну минуту. Что вам угодно?

– Вы нашли каменную плиту?

– Да! Что же вы хотите от меня? – Спросил он с раздраженьем.

– Вы нашли каменную плиту, – упрямо повторял Зотов. – Об этом говорит все Запорожье, об этом сообщается в телеграммах, но ведь найти камень еще не значит разгадать его тайну. Я предлагаю вам свою помощь в деле раскрытия загадки. Давайте работать вместе, возьмите меня в свои компаньоны и, я уверен, мы осветим историю старого Кичкаса, о которой, по-видимому, известно еще далеко не все.

Виддуп остолбенел.

Взять компаньона… Но ведь компаньон – соперник. Ведь это значит– лавры успеха делить с ними. Ни за что! А с другой стороны, почему бы не взять? Ведь в прошлом у Виддупа не столько лавры, сколько тернии. Так уж лучше делить пополам и то и другое. И, смирившись, он произнес:

– Согласен.

Через минуту он рассказывал сидевшему в кресле Зотову историю своей находки.

– Видите ли, – говорил он, расхаживая по комнате, – вся штука в том, что я вовсе не собирался отыскивать какие-то там каменные плиты и заниматься историей вашего старого Кичкаса. Я нашел вот это странное ожерелье и занялся им. – И он показал Зотову наконечники скифских стрел на телефонной проволоке, которую он нашел при своем первом посещении Кичкаса.

– Так вот, – пояснил он, заканчивая короткий рассказ, – я вам признаюсь: размышления и исследования привели меня к мысли, что у скифов… существовал телефон…

Зотов испуганно подскочил с места.

– Если вы теперь мой компаньон, – продолжал Виддуп, – то я должен вам рассказывать все. Найдя этот телефонный провод и наконечники скифских стрел, я подумал о телефоне у скифов. Я отправился на дно Днепра, чтобы попытаться найти там подтверждение своих первоначальных догадок. Но, как Колумб, отправляясь в Индию, наткнулся на Америку, так и я, думая открыть одно, наткнулся на совершенно другое…

На следующее утро Виддуп и Зотов отправились вместе на берег Днепра. Водолазный баркас уже поджидал их. Было решено, что оба они будут спускаться в воду по очереди, и в то время, как один будет под водой, другой будет дежурить на баркасе.

Первым спускался Виддуп. Сегодня он намеревался пробыть под водой, если не дольше, то во всяком случае не меньше, чем в прошлый раз, но зато исследовать большие глубины.

Спустившись под воду, Виддуп принялся исследовать местность в районе найденной им могилы шести.

«Так… – думал он, – берега когда-то были скалисты, и селение находилось у подножья скал. Ошибиться нельзя. Это я помню точно. Я видел снимки старого Кичкаса в Запорожском музее. Очень хорошо. Значит, место, на котором я стою сейчас, не было местом селения. Здесь были скалы, возвышенность и, значит, могила шести находилась именно в скалах. Но если я до селения еще не дошел, то значит остатки его должны быть где-то дальше, глубже, ближе к берегу прежнего русла Днепра…».

И, дав сигнал, он решительно направился вглубь реки.

Виддуп был так погружен в свои мысли, что не заметил, как подошел к чему– то высокому и темному, и очнулся только тогда, когда стукнулся шлемом о что-то твердое.

Виддуп вскрикнул от изумления: перед ним была стена – стена кирпичного дома, полуразрушенного, но еще сохранившего следы дверей и окон. Крыша его была снесена.

Он принялся отыскивать вход и, отыскав его, вошел в дом.

Стены были полуразрушены. Было похоже, что когда-то кто-то стал их разрушать, ломать, начиная с крыши, но, не доведя до конца, бросил работу. Дом стоял – как бы срезанный поперек. Внутри он был засыпан песком, завален глиной и грязью. Весь он покрылся водорослями. Через разбитые окна его испуганно проплывали рыбы, а на подоконниках шевелились зеленые раки. Тут и там из-под песка и грязи торчали остатки какой-то мебели. Виддупу показалось, что он видит крышку старинного комода. В одном месте он обнаружил позеленевшую трубу граммофона и стул без сиденья. Побродив по комнатам, Виддуп обошел дом снаружи. Рядом с окном, из грунта торчало мертвое дерево с голыми сучьями, окаменевшее и ставшее совершенно черным.

…Рядом с окном из грунта торчало дерево с голыми сучьями, окаменевшее ставшее совершенно черным.

Если бы не вода вокруг, если бы не подводные дома, полуразрушенные стены, песок, то можно было бы подумать, что поздняя осень раздела дерево, лишила его листвы и всех признаков жизни. Рыбы стаями проплывали между его окаменевших ветвей. Черную кору обвивали прозрачные водоросли, к которым прилеплялись крохотные моллюски.

Виддуп успел сделать еще несколько шагов в сторону от большого дома и набрел на остатки другого жилища, размером уступавшего первому, но разрушенного еще больше. Как и в первом, песок, грязь и ил засыпали его внутренность, и разобрать, что делалось в комнатах, было почти невозможно.

Но и дальше, в нескольких метрах от этого дома, Виддуп успел разглядеть другие, черневшие под водой стены и еще одно дерево, правда, уже свалившееся и лежавшее на боку, полузасыпанное песком и заросшее водорослями.

«Э-э, – подумал Виддуп, – да тут целый город!» И он с сожалением покинул подводное царство, потребовав, чтобы его тащили наверх.

На баркасе Зотов поджидал его с нетерпением. Виддуп нервничал, пока отвинчивали тяжелый металлический шлем, пока освобождали его от доспехов и проводов и, еще не успев отдохнуть, возбужденно стал рассказывать Зотову о том, что нашел на дне Днепра.

– Там целый город! – уверял он. – Дома и стены! И даже растут деревья. Мы нашли днепровскую Атлантиду!..

V. Чей скелет?

Условились опускаться по очереди. Уставший Виддуп прилег отдохнуть, а Зотов натягивал доспехи на свою тощую, маленькую фигурку. Виддуп дал ему точные инструкции, какого направления держаться, как найти большой дом и возле него малый – приметой было подводное дерево. Он также посоветовал своему новому товарищу захватить с собой лопату.

Зотов, которому приходилось спускаться уже не раз, легко ориентировался и быстро нашел указанное Виддупом дерево.

Он вошел в дом через одну из пробоин в кирпичной стене. По-видимому, комната, в которую он попал, была когда-то довольно просторней.

Не теряя времени, Зотов принялся расчищать комнату от мусора и ила.

Первые поиски, однако, не привели ни к чему. Он расчистил небольшую площадку, заметил, что основанием ее служил давно сгнивший деревянный пол, нашел остаток какого-то стула и небольшой металлический ящик, открытый и совершенно пустой, и ничего больше.

«Ну, здесь, по-видимому, нет ничего» – решил он и перелез через небольшой выступ стены в соседнюю комнату.

И здесь поиски не привели ни к каким результатам. Под руку попадались лишь ничего не объясняющие предметы, случайные остатки давнишнего домашнего хозяйства неизвестных обитателей дома – но и только.

Зотов решил оставить поиски внутри дома и, насколько еще позволяло время, обследовать местность вокруг.

Он обошел еще раз вокруг дерева, лопатой пощупал грунт возле него, сделал несколько шагов в сторону и, остолбенев от изумления, увидел лежавший прямо против него – самое большее шагах в десяти– целый, отлично сохранившийся скелет человека.

Было ясно, что в последние минуты своей жизни человек, чьи кости осматривал Зотов, лежал лицом вверх. Может быть, он упал, может быть, был уже мертв, когда вода заливала эти места, а может быть, погиб уже после всего, во время какой-нибудь аварии, был обыкновенным утопленником.

Но, расчистив песок, частично покрывавший скелет, Зотов увидел, что вокруг правой ноги скелета была обмотана цепь с небольшим якорем, какой употребляли когда-то владельцы днепровских лодок.

«Так что же? Значит, здесь имело место убийство? Несомненно, – к ноге человека был привязан груз именно для того, чтобы он не всплыл как-нибудь на поверхность! Сколько тайн, сколько тайн хранит это дно!» – думал Зотов.

Но пора было возвращаться. Он точно измерил количество шагов от дерева до скелета с якорем, привязанным к ногам, ещё раз определил направление, чтобы потолковее объяснить Виддупу, когда тот сменит его.

Ковырнув в последний раз лопатой между ребрами скелета, он вдруг натолкнулся на какой-то блестящий маленький предмет.

Зотов быстро нагнулся и схватил странный предмет. В его руках очутились старинные серебряные карманные часы, толстые, как луковица, с двумя плотно закрытыми крышками.

Он подал сигнал и почувствовал, что его поднимают.

Зотов не отдыхал, как-то делал обыкновенно Виддуп, вылезая из воды. Освободившись от одежд водолаза, он сейчас же принялся исследовать найденные часы.

Однако он нашел минуту для того, чтобы крепко выругать Виддупа:

– Как же вы там ищете под водой, когда самого главного вы не заметили!

– Самого главного? – воскликнул Виддуп.

– Ну да! Шагах в десяти от дерева, о котором вы говорили, лежит скелет человека с маленьким якорем на цепи, привязанным к ногам.

Виддуп схватился за голову;

– Мне не везет! Ведь мне всегда не везет!

– Мало того, – продолжал Зотов, – между ребрами этого скелета я нашел часы.

И оба они принялись рассматривать находку.

Открыть крышку часов было нелегко. Крышка так плотно прилегала к циферблату, что казалась приросшей.

– Еще бы! – ворчал Зотов, – может, они сотни лет провалялись под водой.

Усилиями обоих, однако, удалось открыть обе крышки часов. Сначала открыли покрывавшую циферблат. Часы были очень старинными. Циферблат был разделен на две части, из которых одна служила календарем.

– Ого! – радостно воскликнул Зотов, – да мы сейчас точно определим время, когда эти часы остановились! И по календарю на часах, застывшему на точной дате, он прочел – 5 мая 1931 года.

– Это больше того, на что мы могли рассчитывать! – прошептал Виддуп.

– Еще бы! – радостно говорил Зотов, – теперь, по крайней мере, мы будем знать, с какой эпохой мы имеем дело. Если мы еще не узнали имена людей, погибших здесь, и не знаем причину их гибели, то мы точно установили время, когда все это произошло.

– Ах, нет, – огорченно вдруг заключил Виддуп, – мы все-таки знаем еще слишком мало!

– Мало?.. А часы? А дата 5 мая 1931 года?

Виддуп покачал головой.

– Вы забываете о каменной плите, которую нашел я.

Надпись на ней говорит о происшествии с каким-то мостом. И потом там ведь совсем другая дата. Там поставлен 1907 год.

Зотов задумался.

– В самом деле, – заметил он, – вы правы. Однако, обе эти даты связываются с какими-то преступлениями или несчастными случаями. Что общего между 1907 годом и годом 1931? Ведь 1907 год это за десять лет до Октябрьской революции. А 1931– через четырнадцать лет после неё. Попробуй, разбери тут…

– Однако, скелеты и там, и тут.

Зотов вдруг хлопнул себя по лбу:

– Ах, я дурак! – закричал он.

– Вы? – спросил Виддуп.

– Не беспокойтесь – вы тоже! – И он пояснил изумленному американцу: – Мы не заметили самого главного. Ведь 1931 год– это год, когда было закончено создание Днепростроя, когда было создано все, что видят ваши глаза вокруг: и эта плотина, и эта станция– постоянный источник энергии, питающий весь юг УССР!

– Ну?

– Вот вам и ну! Значит, человек, которому принадлежали часы, скелет которого лежит там, на дне, погиб в год создания Днепростроя!

– Ну, а как же каменная плита? А как же шесть скелетов, найденных мною, и 1907 год?

– Об этом мы не знаем еще ничего, – пожал плечами Зотов. – И вообще знаем чрезмерно мало.

– Вот что, – сказал Виддуп, – ведь мы не открыли еще вторую крышку часов…

Зотов мотнул головой и принялся за часы. Крышка открылась и подарила исследователям новый сюрприз.

– Надпись! – воскликнули оба одновременно. – Надпись, которая к тому же хорошо сохранилась! – И оба журналиста принялись ее разбирать.

Надпись на внутренней крышке часов-календаря гласила:

Фридриху Эрнестовичу Марку

от Запорожского земства

в память сорокалетнего служения делу

Кичкасской переправы

15 октября 1907 года.

Виддуп и Зотов вопросительно посмотрели друг на друга.

– Ну? – тихо спросил один.

И другой ответил вопросом:

– Ну?

Зотов вытер вспотевший от волнения лоб.

– Вот вам дата вашего камня, – прошептал он.

– Да, и имя того, чей скелет вы нашли сегодня!

– Фридрих Эрнестович Марк, – повторял задумчиво Зотов. – Кто он был, этот Марк, и почему он погиб? И какая связь между всеми этими датами?

– Как вы можете еще спрашивать, чем занимался ваш Марк? – закричал Виддуп. – Ведь тут сказано достаточно ясно: он служил делу Кичкасской переправы!

– Я не знаю, что это значит.

– Я тоже, но разве нельзя узнать?

– Наверное, можно. Здесь сказано, что он занимался этим сорок лет, и значит в летописях старого Кичкаса можно будет найти его имя.

– Да, но почему к его ноге привязан якорь?

– А что это за мост, который «съел людей?»

И оба журналиста лихорадочно забрасывали друг друга вопросами, уже вовсе не ожидая услышать на них ответ. Голова у обоих кружилась от волнения и усталости…

VI. Остановите ленту!

Прошло несколько дней после описанного случая. Виддуп в нетерпении посматривал на часы. Он ходил взад и вперед по асфальтовой набережной острова Хортицы.

– «Эпоха» запаздывает? – ежеминутно спрашивал он, подходя к. окошку справочного бюро.

– Нет. Пароход придет вовремя, – неизменно отвечали ему.

И наконец, когда в последний раз он задал все тот же вопрос, ему ответили:

– «Эпоха» подходит.

В самом деле, взглянув на Днепр, репортер увидел знакомый корпус большого парохода, который вышел из канала, обогнул маленький гранитный островок между Хортицей и Запорожьем и уже проходил между быками огромного моста, соединявшего старый город с новым.

Через пять минут «Эпоха» стояла у одной из пристаней Хортицкого порта. Виддуп взбежал на палубу парохода. Навстречу ему, улыбаясь, уже шел инженер Ларский и его молодая спутница.

– Могу вас поздравить, Виддуп! – воскликнул инженер. – Эти дни были в самом деле днями вашего триумфа. С величайшим удовольствием я следил по радиосообщениям за успехами ваших изысканий. Замечательно!

– Но я ничего еще не открыл, – жалобно ответил американец. – Я искал одно, а нашел другое. Но и в том, что я нашел, ни я, никто другой разобраться не может.

– Что же вы намерены предпринять сейчас?

– Оставаться здесь до тех пор, пока мои поиски не увенчаются успехом.

– Вы намерены узнать загадку открытого вами подводного дома?

– Это интересует меня меньше остального, – возразил репортер. – Я уверен, что телефонная проволока, которую я отыскал, принадлежала скифам. Я хочу доказать, что у скифов был телефон!

– Он неисправим, – шепнул инженер жене после того, как, окончательно попрощавшись со своими спутниками, Виддуп покинул палубу парохода.

Зотов и Виддуп не спали ночей, ломали головы над загадками, которые задал им старый Днепр.

Снова и снова опускались они по очереди в водолазных костюмах на дно с тщетной надеждой отыскать, наконец, ключ к разрешению всех вопросов. Вопросы эти волновали не только их, но и всех краеведов и жителей Запорожья. Да и не только Запорожье, а вся Республика с интересом следила за водолазными работами, которые в прессе уже успели получить громкое название экспедиции журналистов Виддупа и Зотова.

Но поиски под водой не принесли ничего нового. Было открыто еще два дома, в которых, кроме пустых сундуков и обломков домашней утвари, не нашли ничего. Водолазы обследовали все дно в районе находок и пришли к заключению, что дно полого спускалось к середине реки, что в верхней части, ближе к берегу, оно представляло собой остатки когда-то взорванных скал и что найденные под водой дома, по-видимому, стояли когда-то у подножья этих скал. Таким образом, была кое-как определена топография местности, что, однако, еще далеко не помогало раскрыть причину смерти как шестерых найденных в одной могиле, так и седьмого, к ногам которого был привязан якорь.

Зотов мрачно сидел на диване в гостиничном номере Виддупа.

– Чтобы разобраться во всем, – говорил он, – надо точно учесть все, что мы имеем. Итак, нам известна дата смерти человека с якорем на ногах. Вместе с тем, нам известно его имя и даже в некотором роде характер его занятий. Более того, мы знаем, что в 1907 году он получил награду от Запорожского земства. Пойдем дальше. Тем же 1907 годом помечена каменная плита, на которой начерчена совершенно необъяснимая надпись о людях, которых «съел проклятый мост». Судя по тому, что плита относилась к могиле, в которой вы нашли шесть скелетов, можно думать, что эти шесть человек погибли в 1907 году. Но что это за мост и каким образом он «съел» их, – понять человеческому разуму никак невозможно.

– Однако, это еще не решает вопроса!

– Я боюсь, что мы ничего не поймем во всей этой истории. Слишком запутано, слишком! – мрачно прошептал Виддуп.

– А я намерен распутать! – закричал Зотов. – Намерен во что бы то ни стало!

– Но с чего начать?

– С чего? А вот увидите! Я предлагаю разделить функции. Поделим данные, которые у нас имеются, между собой, и пусть каждый из нас займется точным выяснением их.

– Я согласен!

– Итак, – произнес Зотов, – я возьму себе загадку вашей каменной плиты и постараюсь узнать, что это за мост и что это за люди, которых он «съел». Произведем обмен. Вы возьмите загадку, на которую указывают найденные мною часы. Ведь это более легкая часть всей истории. У вас есть несколько дат, попробуйте их расшифровать. Мы встретимся с вами через несколько дней – и тогда посмотрим.

Так и сделали. Компаньоны расстались, и каждый занялся своим делом.

Виддуп в отчаянии вертел часы, найденные Зотовым.

– С чего начать? – думал он. – Ну вот дата – пятое мая 1931 года. Не начать ли с нее? В самом деле, нужно выяснить точно, что произошло в этот день.

И он направился в Исторический музей города Запорожья.

Он обратился к директору и объяснил ему цель своего посещения.

– Вам следовало это сделать с самого начала, – улыбаясь, заметил директор. – По крайней мере, дата, которая вас интересует, не вызывает никаких сомнений. Пойдемте, я вам покажу, чем замечателен день пятого мая тысяча девятьсот тридцать первого года.

Он повел Виддупа мимо просторных зал, в которых были выставлены экспонаты, относящиеся к различнейшим эпохам всего Запорожского края, и открыл перед ним двери, ведущие в отдел, посвященный специально истории Днепростроя.

Прямо перед глазами Виддупа, над большой стеклянной витриной, висела огромная надпись. Взглянув на нее, он отступил в изумлении.

– Так ведь это то, что мне нужно, – прошептал он.

Директор улыбнулся:

– Еще бы!

– Но как вы могли знать?

– Голубчик, да мы вовсе не сделали это ради вас. Эта надпись висит здесь бесконечно давно.

– Но это то же самое, то же самое, что на часах!

– Я это знал, – сказал директор.

Надпись, поразившая так Виддупа, буквально была следующая:

Пятое мая 1931 года.

Виддуп переводил глаза с циферблата найденных часов на надпись, украшавшую стену.

– Подойдите ближе, – сказал директор. – Вы увидите картину, связанную с этим днем.

В стеклянной витрине были выставлены фотографии и макеты. Все они изображали старый Днепр в его прежних естественных берегах, по краям которых нависли высокие дикие скалы, еще не тронутые человеческой рукой, еще не изуродованные разрушительным действием динамита.

– Теперь подойдите сюда, – пригласил директор. – Вот здесь, на этих фотографиях, вы видите приблизительно то, что было незадолго до затопления Днепра. Вот здесь уже сооружают плотину, здесь уже почти готовое здание гидроэлектростанции. Здесь вы видите рабочий город, выросший вокруг станции. Здесь – строящийся завод. Но Днепр еще лежит в своем старом русле и достигает в некоторых местах всего одной трети километра в ширину. Вы видите здесь по обеим сторонам его, на зеленых берегах, опустевшие селения. Их жители покинули насиженные места и перебрались выше, дальше от берега, спасаясь от ожидавшегося нашествия воды. Разумеется, Советское правительство уплатило им за то, что они потеряли, и помогло построиться на новых местах. Но в основном картина местности на этих фотографиях не изменилась. Днепр – в старом русле. И вот историческая дата пятого мая 1931 года. Именно в этот день Днепр покинул свое старое русло. Были впервые опущены щиты законченной плотины. Река оказалась прегражденной в своем течении, поднялась, расширилась и залила сотни километров земли. Вот что означает эта дата.

Итак, часы, которые нашел Зотов между ребрами скелета на дне Днепра, остановились в тот день, когда Днепр залил огромные пространства земли. Но значит именно этот день и был днем гибели владельца часов? Что это все значит? Отчего какой-то Фридрих Эрнестович Марк, по-видимому старик – ведь еще в 1907 году исполнилось сорокалетие его служения Кичкасской переправе– погиб в день величайшего торжества Днепростроя?

А директор между тем продолжал:

– Я могу дать вам возможность собственными глазами увидеть всю картину исторического разлития Днепра.

Да, да! – воскликнул Виддуп. – Ведь в прошлый раз, когда я был у вас, мне не удалось посмотреть ваш знаменитый кинофильм, о котором я так много слышал.

Директор провел его в небольшой зал, где время от времени демонстрировали для посетителей исторические кино-фильмы. Они уселись с Виддупом. Свет погас. Директор дал распоряжение, и через несколько минут на экране вспыхнула надпись:

ДНЕПРОСТРОЙ

Надпись погасла, и Виддуп прочел следующую:

МНОГИЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ БУРНЫЕ ПОРОГИ ПРЕГРАЖДАЛИ ТЕЧЕНИЕ ДНЕПРА.

Вдруг экран осветился, и раздался невообразимый рев бешеного водяного потока… С ужасающей быстротой несся Днепр меж двух скалистых берегов. Клочья пены летели над его поверхностью.

С ужасающей быстротой несся Днепр меж двух скалистых берегов. С опасностью для жизни людей проходили «дубы» – днепровские лодки – через пороги…

Из воды высовывались, напоминая окаменевшие морды чудовищ, громадные камни, о которые с диким воем разбивалась вода. С жалобным криком летали белые острокрылые чайки – единственные живые существа, которым были доступны каменные островки, поминутно заливаемые разъяренной стихией реки. Это была картина вековечной борьбы рвущейся на свободу воды и мешающих ей камней. Тысячелетиями длилась эта борьба, неизменно оканчивавшаяся в ничью, до той самой поры, когда человеческая воля, освобожденная Октябрьской революцией, обуздала и воды, и камни. Девять порогов один за другим прошли перед глазами Виддупа. Он видел старые «дубы» – огромные днепровские лодки, с опасностью для жизни людей проходившие через пороги. Собственно, «дубы» не проходили, а пролетали над ними. Здесь были бесполезны и весла, и даже руль. Чудовищное течение перебрасывало «дубы» через пороги и, если они не разбивались, то с уцелевшими людьми выходили на широкий простор Нижнего Днепра.

От необыкновенного шума у Виддупа с непривычки разболелась голова. Он вздохнул, наконец, свободно, когда фильм покончил с порогами, и в зале вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь стрекотанием ленты в аппарате.

Виддуп читал надпись:

ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ ПОСТАВИЛА ПЕРЕД ТРУДЯЩИМИСЯ СССР ЗАДАЧУ МАКСИМАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫХ СИЛ СТРАНЫ ДЛЯ ПОСТРОЕНИЯ СОЦИАЛИЗМА. НЕИСЧИСЛИМЫЕ ЗАПАСЫ ЭНЕРГИИ РАСТРАЧИВАЛИСЬ ВПУСТУЮ ДНЕПРОВСКИМИ ПОРОГАМИ. НАКАНУНЕ ПЕРВОГО ДЕСЯТИЛЕТИЯ ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ ТРУДЯЩИЕСЯ РЕСПУБЛИКИ ПРИСТУПИЛИ К ПОДЧИНЕНИЮ ДНЕПРА ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ВОЛЕ.

Еще раньше, чем погасла надпись и осветился экран, Виддуп услышал мерный плеск пароходных колес, разбивавших спокойную воду.

Он не ошибся. Небольшой белый пароход поднимался вверх по течению Днепра. Виддуп увидел живописное селение, раскинувшееся на обоих берегах реки, которая ничем не была похожа на тот Днепр, который знал он. Река, шириной, примерно, до полуверсты, величественно текла между скалистыми берегами, разделяясь чуть ниже живописного селения на два рукава длинным вытянувшимся километров на пятнадцать островом, зеленым, почти пустынным, населенным несколькими колонистами. Белый пароход, шум колес которого слышал Виддуп, обогнул остров и подходил к селению, стоявшему выше его.

– Вы видите старый Кичкас, – пояснил директор на ухо своему гостю.

Когда пароход подошел к небольшой деревянной пристани, несколько выше ее открылся вид на мост, перекинутый с берега на берег в виде легкой арки.

Виддуп не выдержал.

– Мост! – воскликнул он, испугав директора. – Так в Кичкасе был мост?!

– Да, да, разве вы не знали?

Затаив дыхание, Виддуп вглядывался в картину.

На экране в это время уже показывалось начало работ по Днепрострою. Высокие живописные скалы, придававшие местности дикий, нетронутый характер, безжалостно взрывались динамитом, рушились, взлетая в воздух, разбивались на мелкие куски и каменным градом опускались на землю. На берегах вырастали рабочие поселки. Спешно прокладывалось железнодорожное полотно. К маленькой станции подходили вереницы вагонов, груженых машинами, строительным материалом, провизией для тысяч рабочих.

Без удержу стрекотала лента, и проносилась картина за картиной.

Виддуп увидел остров, который давно уже интересовал его. Он внимательно разглядывал дубы и осокори, разметавшие свои ветви над самой водой на берегу зеленого острова, скалистые бухточки, мыски, высокие берега, поднятые над старым Днепром. Остров был пустынный, тишайший. В кустах его кишели «полозы» – давно исчезнувшие змеи, на которых когда-то охотились запорожцы. Истреблением этих змей пришлось заняться строителям Днепростроя, прежде чем развернуть работы на острове.

– Как! – воскликнул Виддуп. – Да неужели этот тихий зеленый остров и есть тот самый остров, на котором теперь расположен гигантский город с его изумительной техникой?!

И Виддуп припомнил все, что он видел на нынешней Хортице: прямолинейные улицы в два этажа, вдоль которых тянулись с двух сторон стеклянные небоскребы, ибо слишком мало было земли на острове Хортица и слишком дорога была она, чтобы можно было разбрасываться вширь.

Но дальше и дальше навстречу времени уносила ошеломленного Виддупа стрекотавшая кинолента.

Вот уже строят перемычку.

– Что это значит? – спрашивает Виддуп. – Что такое перемычка?

И надпись на экране, как бы услышав его вопрос, спешит ответить, что перемычка– временная плотина. Надо перегородить Днепр. Виддуп видит, как опускают с берега огромные бревенчатые ящики, разделенные на клетки внутри, как наполняют эти клетки камнем и заливают их цементом, чтобы не проходила вода. Их двойной стеной укладывают от берега к берегу, заставляя днепровскую воду обходить перемычку стороной.

Потом вдруг на время исчезает Днепр, уже не видно воды, и Виддуп, прежде чем увидеть то, что собирается показать ему экран, слышит сотни человеческих голосов, покрикивающих на лошадей, слышит, как ржут лошади, как скрипят немазанные колеса телег, как шуршат лопаты, врезаясь в сухую землю…

Освещается экран – и перед глазами Виддупа появляются загорелые спины полуголых людей, роющих землю.

…Перед глазами Виддупа появляются полуголые люди, роющие землю. На минуту мелькнувшая вдалеке полоска воды подсказывает, что работа происходит на берегу Днепра…

На минуту мелькнувшая вдалеке полоска воды подсказывает, что работа происходит на берегу Днепра. В воздухе взлетают сотни лопат, через секунду вновь вонзающихся в землю, выхватывающих из нее огромные куски, с шумом бросающих их на телеги. Телеги, переполняясь и скрипя колесами, отвозят землю в сторону, выбрасывают ее, и Виддуп видит, как вырастает огромная земляная стена, мощный вал во много метров вышиной.

Роют канал…

– Как, – шепчет Виддуп, – они работали так примитивно? Без машин? Но ведь это было меньше, чем сто лет назад. Неужели так бедна была тогда техника?

Он облегченно вздыхает после того, как надпись поясняет ему, что техника вовсе не была так бедна, но произошла задержка с получением машин из-за границы.

В самом деле, еще несколько метров пленки – и примитивные лопаты заменены всесильными машинами, выхватывающими из земли громадные глыбы, словно чудовищными пастями вырывающими из ее тела огромные клочья и готовящими новое русло для покоряемого человеком Днепра. Ведь старое русло будет преграждено плотиной и, значит, нужен канал, чтобы суда могли обходить ее.

…Примитивные лопаты заменены были всесильными машинами, выхватывавшими громадные глыбы и клочья земли…

Виддупу кажется, что он слышит необычайную музыку – музыку напряженнейшего коллективного труда, грандиозный концерт человеческих усилий, направленных организованной массой трудящихся к одолению стихии природы.

– Как они жили! Как они жили! – шепчет он. – Сколько энергии! Какая фанатическая настойчивость! Сколько упорства и силы! Ведь все это они создавали тогда в окружении врагов, перед нависшей угрозой войны!

И он вспоминает все, что знал из истории…

А лента вертелась и вертелась. Виддуп слышал слова, произносившиеся семь десятков лет до него, слышал стук молотов, шум машин, взрывы гранитных массивов и плеск днепровской воды…