Текст книги "В дебрях Атласа (др. изд.)"

Автор книги: Эмилио Сальгари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Я забыл о льве…

– Ты смотрел на Звезду Атласа, в глазах которой отражалась луна. Черная, по-видимому, была ночь!

– Перестань! А иначе не узнаешь истории о льве, – улыбаясь сказал граф.

– Что же станется с моим будущим романом?… Затыкаю глотку и не произношу ни слова! Приближается самый интересный момент.

– Мы шли молча и осторожно, – продолжал рассказчик, – предполагая, что львы скрываются в частом кустарнике во рву и что они внезапно выскочат оттуда. Так мы поднимались около получаса, все углубляясь в лес, и наконец оказались на гребне, поросшем только низким, но густым кустарником, спускавшимся в лощину, откуда, по-видимому, не было выхода.

Отец Афзы сказал мне: «Львы, вероятно, скрываются там».

Внимательно всматриваясь в лощину, всю заросшую кустарником, я сам начал подозревать это.

«Я уверен, что у львов там логовище», – повторил Хасси. Я отвечал: «И я так думаю». – «Не попытаться ли нам спуститься?» – предложил мавр. – «Оставим тут Афзу с моим арабом. Было бы неблагоразумным вести ее с нами».

Мавр выразил согласие наклоном головы и сказал мне совершенно спокойным голосом: «Пойдем, франджи».

«Не спускайте пальца с курка, – посоветовал он дочери и моему арабу. – Не стреляйте, не прицелившись наверняка».

Мы с Хасси тихо-тихо двинулись вперед, придерживаясь левой рукой за кусты, так как скат был очень крут, и только дошли до лощины, как остановились, инстинктивно подняв ружья на прицел.

Перед нами лежал труп газели, очевидно задранной недавно, так как кости были еще красные от крови, а кругом, в кустах, виднелись разбросанные кости и клочья кожи, по-видимому, принадлежавшие другим животным, уже разложившиеся и распространявшие кругом отвратительный запах.

«Ты угадал, – шепнул мне Хасси аль-Биак. – Логовище львов здесь». – «Подождем, – ответил я ему, – как только увидим их, сразу стреляй». – «А ты?» – «Я пойду искать логовище».

Мавр взглянул на меня, по-видимому изумленный моей храбростью. Но я твердо решил доказать свою смелость.

– Кому? Звезде Атласа? – шутливо спросил тосканец.

– Слушай дальше! Итак, я стал спускаться дальше вниз по крутому скату.

Я сделал шагов двадцать, как вдруг услышал перед собой легкий шорох – в то же мгновение зашевелились некоторые ветки.

«Он там», – тотчас подумал я.

Я стал в позицию и ждал, чтобы львы показались.

Ничего не было слышно, и можно было подумать, что шорох вызвало какое-нибудь пресмыкающееся. Я пошел вперед, все больше удаляясь от товарищей.

Вдруг в кустах мелькнула тень, а затем показался хвост, яростно хлеставший кусты. Я быстро прицелился и выстрелил.

Ужасное рычание, раскатившееся по окрестностям, как удар грома, было ответом на два моих выстрела; потом через кустарник пронеслась темная тень и опустилась по скату.

«Я его ранил! – крикнул я. – Хасси, беги!»

И не дожидаясь, пока отец Афзы подойдет ко мне, я обошел холм, уверенный, что убил зверя.

Но вдруг у меня вырвался крик ужаса.

В пяти шагах от меня, притаившись в траве, лежала великолепная львица. Увидев меня, она устремила в мою сторону взгляд и яростно зарычала.

Я не убил ее, а только ранил, раздробив ей обе передние лапы…

– Не желал бы я очутиться на твоем месте, – сказал тосканец, – Как ты выпутался?

– Лучше, чем можно было ожидать, – отвечал магнат. – Зная по опыту, что человеческий взгляд почти всегда оказывает магическое воздействие на зверей, я, в свою очередь, стал пристально смотреть на львицу, вкладывая в это время два свежих патрона в ружье.

Должно быть, я страшно побледнел в эту минуту. Можно быть храбрым, когда идешь с товарищами в штыки, но я уверен, что ни один человек не в состоянии сохранить спокойствие при виде одного из таких хищников.

Я помню – как будто это было вчера, – что у меня по щекам текли крупные капли пота. Я не чувствовал биения своего сердца – таково было мое напряжение в этот ужасный момент…

– Даже меня мороз по коже продирает.

– Не сводя глаз с львицы, медленно ползшей по траве, чтобы добраться до места, откуда ей будет удобно сделать прыжок, чтоб одним ударом покончить со мной, я медленно поднял карабин и сделал прыжок вправо.

Увидав дуло, сверкнувшее при лунном свете, львица с усилием поднялась, готовясь прыгнуть.

Я не дал ей времени и быстро выстрелил.

Зверь подпрыгнул в воздухе с предсмертным рычанием и перевернулся на спину. Тут еще одна выпущенная пуля поразила его в живот.

Хасси аль-Биак прибежал на мой крик и выстрелил на несколько секунд позднее меня.

Уверенные, что львица убита, мы подошли к ней. Смерть последовала моментально: две мои последние пули раздробили животному череп.

«Где может быть лев?» – спросил Хасси, ударивший по трупу прикладом ружья, будто желая отомстить за смерть своих баранов.

«Должно быть, отправился на охоту, – сказал я. – Будь он здесь поблизости, он наверное поспешил бы на помощь своей подруге. Не направился ли он в твой дуар?»

Когда я сказал это, мавр побледнел и стиснул зубы от ярости.

«Очень хотелось бы мне встретить его около моей ограды», – сказал глухим голосом Хасси.

Мы обошли всю лощину, не найдя самца, и наконец решили вернуться в дуар, чтобы отдохнуть несколько часов.

В сопровождении Афзы и моего араба мы спустились с холма безо всяких приключений. Нам повстречалось только несколько гиен, поспешивших удрать по свойственной им трусости.

Было уже около полуночи, когда мы подошли к дуару и, к нашему великому удовольствию, увидели несколько огней, горевших около шатров. В то же время до нас донесся плач, возвещавший о каком-то несчастье.

Встревоженные, мы ускорили шаги и скоро получили объяснение этого смятения. Причиной был лев. В то время как мы охотились за его подругой, он спустился в равнину и напал на одного из слуг Хасси, спавшего перед шатром. Лев растерзал ему грудь сильным ударом когтей и затем убежал, не будучи в состоянии унести своей добычи.

– Ах, разбойник! – воскликнул тосканец, ловивший каждое слово на лету.

«Хочешь отомстить ему? – крикнул мне Хасси, весь дрожа от ярости. – Лев, вероятно, теперь вернулся в свое логовище и не выйдет оттуда до завтрашнего вечера. Теперь как раз время покончить с ним, и если ты, господин, застрелишь его, обещаю тебе десять баранов».

Спать все равно не пришлось бы; я не заставил себя просить, и мы отправились обратно. И на этот раз Афза, несмотря на наши просьбы, пожелала сопровождать нас, говоря, что желает посмотреть, как франджи охотится.

Было около двух часов ночи, когда мы снова достигли верхушки холма, где было совершенно темно, потому что луна уже скрылась.

«Спустимся, – сказал я Хасси. – А Афза и мой человек пусть останутся наверху».

Мы уже сходили по скату, когда увидели, что несколько мелких животных опрометью выскочили из кустов, которыми порос весь склон.

«Шакалы, – сказал мавр, – хороший знак». – «Что ты хочешь сказать этим?» – спросил я. «Эти животные всегда следуют за львами, когда они охотятся: они пожирают остатки добычи. Увидишь, что зверь недалеко».

В это мгновение, будто в подтверждение слов мавра, мы услышали страшное рычание в кустах у самого подножья.

Мы тотчас же прицелились, чтобы пристрелить зверя и помешать ему выйти из этой западни.

Я пошел вдоль каменистого карниза, спускавшегося, как я уже сказал, до самого низа холма.

Я шел смело, решив покончить со львом, уложив его одним выстрелом – настолько я был уверен в себе.

Я сделал шагов пятьдесят, затем остановился, удивленный, что не слышу рычания зверя и не вижу его перед собой, хотя я уже прошел весь холм.

Я стоял, спрашивая себя, прошел ли лев мимо Хасси незамеченным, как вдруг услышал выше себя страшное рычание.

Рычание доносилось сверху!

Я поднял голову и увидел льва, поднимавшегося по скалам, цепляясь за кое-где торчавшие кусты.

Разбойник взобрался туда так, что никто его не заметил, и намеревался прыгнуть на самую вершину холма.

В это мгновение я увидел человеческую фи1уру, перегнувшуюся через скалы, – то была Афза.

Мгновение – и лев одним прыжком оказался на вершине и повалил несчастную девушку.

Это падение было счастливым для моей будущей жены, потому что, останься она стоять, я не решился бы выстрелить.

К счастью, рука моя не дрогнула в эту минуту. Лев показал мне спину. Двумя выстрелами я перебил ему хребет, и зверь покатился вниз с холма…

– А Афза? – с опасением спросил тосканец.

– У нее оказалось только разорвано платье. Промедли я одно мгновение – и Бог знает, что бы произошло. С этого вечера мы подружились, и через два месяца Звезда Атласа стала моей женой.

VII. Месть Афзы

– Кто идет?

– Звезда Атласа.

– Проходи: тебя ждут…

Из-за стены бледа поднялся солдат и подошел к молодой женщине, сидевшей на своем махари в бледном сиянии луны, при свете которой ярко блестели золотые позументы одежды мавританки.

– Это ты, красавица? – спросил спаги, подходя к верблюду. – Поставь ножки мне на ладонь: я помогу тебе слезть.

– Не надо, – ответила Афза.

Она издала гортанный звук, и тотчас же послушный верблюд опустился на колени.

Не успел часовой протянуть руку, как Афза, легче газели, соскочила на землю.

– А отец? – спросил спаги.

– Он остановился на равнине, – коротко ответила девушка.

– Отвести твоего махари под навес?

– Нет. Он не уйдет с места, пока не вернется хозяйка. Его не надо привязывать.

– Ваши верблюды послушней наших лошадей.

– Да, правда.

Она быстро поправила платье и спросила с легкой дрожью в голосе:

– Где вахмистр?

– Он приказал всем часовым пропустить тебя и отвести к нему.

– Отлично, веди. Я не знаю дороги в блед: я видела его только издали.

Афза говорила отрывисто, будто ища слова. По временам она вздрагивала, и при этом цехины, украшавшие ее волосы, звенели.

Спаги смотрел несколько секунд на ее глаза, блестевшие при лунном свете, и, направляясь к канцелярии бледа, проговорил про себя:

– Когда сделаюсь вахмистром, может быть, и на мою долю найдется такая же красавица и придет поужинать со мной.

Они молча вошли в большую ограду и направились к белой казарме. У дверей стоял сержант и курил. Это был Рибо.

– Здравствуй, Афза, – приветствовал он девушку.

– Магомет с тобой, – отвечала она, – я принесла тебе поклон от отца.

Рибо отпустил знаком спаги.

– Что граф? – спросила Афза, когда они остались одни.

– Пилит свои цепи. Должно быть, скоро кончит. А твой отец?

– Ждет недалеко от бледа с Ару. Махари готовы.

– Сколько? С графом бежит его товарищ

– Знаю, у нас пять великолепных бегунов. Лошадям спаги не так-то легко будет догнать их. Мы сберегли себе самых лучших.

– Будь осторожнее, Афза.

– Я готова на все.

– Он не подарит тебе свободу, то есть не даст ему бежать.

– Я покажу ему, кто такая Афза. Вы еще не знаете мавританских женщин. Проведи меня.

– Он ждет тебя с ужином.

– Я так и думала. Ну, сержант, идем…

Рибо поднялся по лестнице и остановился перед дверью, но прежде чем постучаться, сказал Афзе:

– Обдумай, на что ты решилась; блеск твоих глаз вовсе не успокаивает меня.

– Афза спокойна, – ответила мавританка. – Доложи обо мне. Сержант два раза постучался в дверь, которая тотчас отворилась

в небольшую гостиную, правда, не особенно изящную, – но какого же изящества можно ожидать в бледе, затерявшемся среди бесплодных африканских равнин?

В комнате был накрыт стол, освещенный двумя керосиновыми лампами.

Дверь отворил сам усатый вахмистр.

– Афза! – воскликнул он. – Сияющая Звезда Атласа! А я уж и ждать перестал.

– У мавританских женщин одно слово, и они умеют держать его, – ответила Афза.

Вахмистр сделал сержанту знак удалиться.

– Справедливо бедуины и кабилы назвали тебя Звездой Атласа, – сказал вахмистр, подавая стул Афзе. – Такой красавицы, как ты, я не видал во всей Берберии.

Афза слабо улыбнулась.

– Ты шутишь, господин, – сказала она.

– Отец знает, что ты пришла сюда?

– Нет, я подсыпала в табак его наргиле крошечку опиума, и отец крепко проспит несколько часов.

– Брюхо кита! – воскликнул вахмистр, крутя свои черные усы. – И мавританские девушки умеют хитрить! Хочешь поужинать со мной? Закусывая, поговорим. Мы не совсем еще заброшенные в этом проклятом бледе: есть у меня и жареная баранина, и курица, и коробка сухих фиников, только вчера присланных мне из Константины. Ах, черт! Есть и хорошее французское вино, даже бутылка шампанского! Тебе приходилось когда-нибудь пить шампанское за десертом?

– Нет, – ответила Афза, садясь за стол.

Вахмистр взял с буфета жаркое, фрукты, бутылки и поставил все перед Афзой, говоря:

– Надеюсь, что Звезда Атласа окажет честь французской кухне. Как жаль, что мы не в Марселе и не в Париже! Но я надеюсь со временем увидать эти города… И с тобой вместе!…

Решительным усилием Афза сдержала дрожь и улыбнулась.

Оба сели за стол, один против другого. Однако Афза, по-видимому, не собиралась оказать чести ни баранине, ни курице, ни сухим финикам из Константины, а тем менее вину: бокал ее оставался постоянно полным.

– Клянусь брюхом трески! – воскликнул вахмистр, евший за двоих. – Что же едите вы, мавры, в своей пустыне? Ты не прикасаешься ни к чему, а главное, не пьешь. Между тем все вина известных марок!

– Ты знаешь, господин, что арабы народ умеренный. Мы никогда не пьем, потому что Магомет запрещает пить вино и спиртные напитки, – ответила Афза.

– Это потому, что во времена Магомета не умели делать таких превосходных вин, – ответил вахмистр с некоторой досадой. – Готов поставить свои нашивки против трубки табака, что, живи он в наше время, не отказался бы от стаканчика этого прекрасного бургундского. Ах, что за бургундское!

Вино, очевидно, очень понравилось ему, потому что, не переставая есть и разговаривать, он выпил не один стакан, но вся эта жидкость исчезла будто в бездонном колодце.

Когда ужин закончился, вахмистр закурил толстую испанскую сигару, вероятно, провезенную контрабандой через марокканскую границу, откинулся на спинку стула и, заложив нога за ногу, начал:

– Теперь поговорим, Афза.

Афза в эту минуту смотрела на золотую медаль, блестевшую на груди вахмистра.

– Что это такое? – спросила она.

– Это? – спросил вахмистр, выпуская облако ароматного дыма. – Этому кусочку золота я обязан своими нашивками. Не даром он дался мне. Даже не знаю, как я остался жив и состою в настоящую минуту начальником бледа.

Афза ограничилась неопределенным восклицанием.

– Хочешь послушать, как это случилось? Ведь ты не спешишь вернуться в дуар?

– Нисколько, – ответила Афза, имевшая все причины стараться, чтобы вахмистр задержал ее подольше, пока граф и его товарищ не перепилят свои оковы.

Вахмистр выпил еще стакан бургундского и начал:

– Я был в это время в Сенегале, стране, тоже завоеванной Францией, только вовсе не похожей на этот проклятый Алжир, где не найдешь и кусочка тени, чтоб вздремнуть спокойно.

Амафу, один из королей Верхнего Сенегала, в это время подавал повод к неудовольствию, и губернатор колонии отдал приказ одной колонии двинуться для усмирения этого негра, позволявшего себе обращаться с нами, сыновьями славной Франции, как со своими оборванцами-подданными.

Нами командовал генерал, не побоявшийся бы самого дьявола, – настоящий солдат в моем вкусе.

Мы уже разбили несколько племен, как в один прекрасный день подошли к широкой реке с перекинутым через нее деревянным мостом, сколоченным кое-как, однако довольно крепким, чтобы наша колонна могла перейти по нему.

Воины Амафу заняли другой его конец и открыли адский огонь, стараясь задержать нас, но… Тебе скучно слушать меня, Афза?

– Нет, господин, – ответила она. – Ты знаешь, мы любим рассказы, особенно из военной жизни. Ведь мы потомки завоевателей Испании. Продолжай, господин, я слушаю тебя…

Афза лгала. Ее вовсе не интересовал рассказ о необыкновенных приключениях храброго вахмистра, и она только делала вид, что слушает его. Ее мысли в это время были слишком поглощены другим. Она как бы следила за движением маленьких пилок, распиливавших в эту минуту цепи ее мужа и его товарища.

Лицо ее выражало крайнее напряжение. Она каждое мгновение ожидала, что вот-вот услышит крики часовых, окружавших блед, и выстрелы их вдогонку беглецам.

Вахмистр осушил четырнадцатый или пятнадцатый стакан вина и продолжал:

– Итак, мы были на мосту. Негры Амафу бились геройски, и трудно было перебраться через реку, хотя они и были вооружены дрянными ружьями, из которых вместо пуль в нас летели куски железа и гвозди, производившие большие опустошения.

Прошла ночь; мы все оставались на берегу реки и никак не могли прогнать этих проклятых дикарей.

Генерал выходил из себя. Напрасно он направил на мост пол-эскадрона спаги. Ружья негров смели его почти моментально.

Со всех сторон неслись стоны и крики вперемешку с лошадиным ржанием.

Генерал, взволнованный внезапными потерями и упорным сопротивлением этой шайки всякого сброда, в ярости ходил по берегу реки.

Вдруг прозвучал его голос, как звук трубы: «Вперед, спаги, только храбрецы! Награда тому, кто первым перейдет реку».

Один кавалерист храбро бросился в воду, но не успел преодолеть и пятидесяти метров, как поток увлек его, и он исчез вместе со своей лошадью.

«Чего бы ни стоило, а мост надо взять, – сказал генерал. – Трубачи, вперед!»

К генералу подошел молодой легионер: «Я не боюсь негров». Но я надоел тебе, Афза?

– Я уже сказала тебе, что мы, арабы, любим такие рассказы. Ведь и мы в лунные ночи слушаем тысячи рассказов.

– Правда? Но ты мне кажешься рассеянной.

– Ошибаешься, господин, продолжай…

Вахмистр снова зажег свою большую испанскую сигару, покрутил усы и продолжал:

– Генерал взглянул на юношу и спросил: «У тебя есть невеста? Пропой песню, посвященную тобой ей, и протруби в трубу». Легионер бросился на мост, схватив трубу, но вдруг остановился и, вытянув руки, полетел в реку. Его сразила негритянская пуля.

– О! – рассеянно проговорила Афза.

– Однако он успел на мгновение подняться над бешеным потоком и крикнул мне, когда я кинулся на берег, пытаясь помочь ему: «Друг, скажи невесте»…

И он скрылся навеки.

Минутное колебание, и все бы погибло. Но, к счастью, мне захотелось получить нашивки вахмистра.

Негры продолжали яростно обстреливать нас, буквально осыпая мост своими снарядами. Я бросился вперед с криком: «Вперед, товарищи!»

Мы перешли через мост. Легионеры и спаги, воодушевленные моим примером, последовали за мной, смяли своим яростным натиском негров и прогнали их в лес.

Месяц спустя я получил эту медаль, и на рукавах у меня заблестели нашивки.

Вот каким образом на войне добиваются чинов и почестей.

Вахмистр отправил в свою бездонную утробу еще стакан вина, затем, смотря на свою собеседницу, ушедшую в глубокие мысли, сказал:

– Отказались ли бы теперь алжирские женщины от подобного мне храбреца… Как ты думаешь, Афза?

– Ты любишь меня? – спросила Афза.

– Да, яркая Звезда Атласа.

– В таком случае, дай мне доказательство твоей любви.

– Стоит тебе попросить.

– Прежде тебя меня любил другой человек.

– Знаю, – ответил вахмистр. – Этот проклятый венгерский граф. Но он сам себя погубил; военный трибунал не пощадит его… Клянусь брюхом кита! Неповиновение и оскорбление действием начальства!… Расстрел… Расстрел без пощады и смягчающих обстоятельств.

Афза побледнела как смерть.

– Нельзя ли дать ему возможность бежать? – спросила она голосом, дрожавшим от гнева.

– Кому?

– Графу…

Вахмистр так стукнул по столу кулаком, что стаканы и бутылки зазвенели.

– Клянусь брюхом тюленя! Чтоб я, вахмистр и в настоящее время начальник бледа, дал возможность бежать этому дунайскому крокодилу!

– А если б это было единственное условие для того, чтобы я позволила любить себя?

– Что за вещи ты говоришь! – воскликнул вахмистр, весь покраснев от злости.

– Я не стану твоей женой раньше, чем этот человек, которому я обязана жизнью, получит свободу. Пусть он уйдет отсюда, чтобы я его уже никогда больше не увидела.

– Через три месяца его и так расстреляют и в землю закопают! Чего тебе больше?

– Чтоб этот человек не умирал, – твердым голосом заявила Афза.

– Какая тебе выгода, чтоб он остался жив?

– Я уже сказала тебе, что он спас мне жизнь.

– Ну да, я знаю. Удивительный подвиг – убил льва! Посмотрел бы я на графа при переходе через Сенегал под огнем негритянских ружей.

– Может быть, он сделал бы то же, – сказала Афза.

– Нет! – громовым голосом протестовал вахмистр.

Звезда Атласа встала. Мрачное пламя, блестевшее все время в ее глазах, загорелось еще сильнее.

– Ты собираешься уходить? – спросил вахмистр.

– Да. Раз ты не хочешь дать мне доказательства своего расположения ко мне.

– Клянусь брюхом тюленя! Ты хочешь подвести меня под трибунал и лишить нашивок, добытых в Сенегале!

– Разве ты не начальник бледа, господин?

– Конечно, начальник.

– Кто тебе мешает снять часовых, расставленных вокруг лагеря? Слышишь? Гром! Гроза разразится через несколько минут; ты знаешь, каковы грозы в наших краях.

Вахмистр подошел к окну и стал рядом с Афзой. В небе сверкала молния, издали доносились сильные раскаты грома.

– Клянусь брюхом кита! – воскликнул вахмистр. – Ужасная ночь! Не завидую часовым, стоящим вокруг бледа без защиты.

Он снова отошел к столу и сел, смотря на Афзу, стоявшую напротив, по другую сторону стола, ощупывая под широким рукавом рукоятку своего острого кинжала.

– Ты думаешь, что, прикажи я снять часовых, твоему проклятому графу удалось бы бежать? – спросил он, подозрительно смотря на Афзу. – Он закован по рукам и ногам, прикован к нарам, и решетки в окне крепкие – их трудно одолеть. Или ты, может быть, пожелаешь, чтоб я распилил и кандалы, и решетку?

– Я только о том и прошу, чтоб ты снял часовых, – отвечала Звезда Атласа с ужасным спокойствием. – После этого, даже если завтра граф окажется здесь, я все равно выйду за тебя. Арабские женщины любят храбрецов.

Вахмистр призадумался, затем, прислонившись к столу, перед которым Афза продолжала стоять, он спросил:

– Ты в самом деле хочешь, чтоб этот человек ушел?

– Хочу, – твердо ответила Афза.

– Почему?

– Ты знаешь, я обязана ему жизнью. Без него Звезда Атласа не разговаривала бы с тобой теперь. Спаси его из любви ко мне…

– Ты рассуждаешь лучше любой француженки. Ну, будь по-твоему! – Он позвал Рибо.

Сержант, остававшийся в коридоре, поспешно вошел на зов начальника.

– Что угодно? – спросил он, отворяя дверь.

– Какова погода?

– Ужасная. Того гляди разразится такая буря, что снесет наши палатки.

– А наши молодцы будут стоять под дождем, при грозе?

– И я думаю, что это опасно, вахмистр, – ответил Рибо, посматривая на Афзу.

– Карцеры все заперты?

– Никому не уйти, решетки крепкие – я осматривал сегодня. Арестованные в кандалах.

Вахмистр налил стакан и подал его сержанту.

– Выпей, а потом прикажи часовым спрятаться по палаткам. Лучше пусть эти молодцы падут на поле битвы, чем пораженные молнией. Ступай, Рибо…

Сержант выпил стакан, обменялся взглядом с Афзой и вышел.

– Ты довольна? – спросил вахмистр.

– Да, господин.

– И ты думаешь, графу удастся бежать. Или ты с чьей-либо помощью передала ему напильник, чтобы перепилить решетку?

– Я не видала графа и не знала, что он в карцере. Тебе ведь известно, что мы всегда держимся вдали от бледа.

– Как же ты узнала, что он сегодня собирается бежать?

– Я видела сон…

– Ах, бедный магнат! Завтра его прикуют еще крепче! – сказал вахмистр. – Я не верю в сны, красавица.

– А мы, арабы, очень верим.

Снаружи донесся, между громовыми раскатами, звук рожка, дававший часовым сигнал вернуться в блед.

Пошел сильный дождь, ослепительная молния бороздила небо.

Сильные порывы жаркого ветра с юга, проносясь через равнину, ударялись, угрожая сорвать цинковые крыши, о большие навесы, тянувшиеся вокруг бледа.

– Брюхо кита! – повторил свою поговорку вахмистр. – Я так мало верю твоему сну, что хочу пойти увериться, перепилил ли граф свои оковы.

Афза вздрогнула и подвинула под широким рукавом кинжал, данный отцом. Она была страшно бледна.

– Ты уходишь? – спросила она.

– Да. Хочешь пойти со мной?

– Нет. Я подожду тебя здесь.

– Надеюсь, ты сегодня не уйдешь из бледа.

– Нет, если хочешь.

Афза в эту минуту так пристально смотрела на грудь вахмистра, что он спросил:

– На что ты смотришь, Афза?

– На твою медаль.

– Это моя гордость.

– Дай я взгляну поближе.

Афза решительно подошла к вахмистру и взялась за медаль левой рукой.

–Я ее получил за Сенегал. Со временем она поможет мне получить орден Почетного Ле…

Не успел он договорить, как Афза сильно толкнула его в грудь.

Вахмистр стоял в это мгновение перед диваном и упал на него, не ожидая толчка. Он ударился о деревянную спинку и лишился сознания, только успев крикнуть:

– Рибо! Сюда!…

Афза бросилась к двери, где столкнулась с сержантом. Ему сразу все стало ясно.

– Что ты сделала, несчастная? – крикнул он.

– Освободила блед от его палача! – гордо ответила Афза. Страшный удар грома потряс в эту минуту белую казарму. Буря разразилась.

Афза выбежала на плац бледа..