Текст книги "Снова ты (ЛП)"

Автор книги: Эмили Сноу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Эмили Сноу
Снова ты

ГЛАВА 1
ЛУКАС

– Ты уходишь? – настойчивый хриплый женский голос раздается в темноте гостиничного номера. Все мышцы спины в момент напрягаются, и я останавливаюсь на месте – в нескольких фунтах от кровати, в которой и лежит та самая голая женщина. Проходит секунда, прежде чем я ей коротко киваю. Натягивая через голову черную футболку, я сажусь на край отельного матраса и обуваюсь в свои мотоциклетные ботинки, которые ранее она сняла по моему приказу.

– У меня утром съемка, – говорю я ей скучающим голосом. Но даже если бы моя группа на этой неделе не снимала видео-клип, я бы все равно с ней не остался. После того, как мы закончили, и она закрыла глаза, погружаясь в сон, в моей голове зародился план. Отвязать ее руки от столбиков кровати и незаметно улизнуть из номера. Сейчас, когда она снова стала настороженной и смотрит прямо на меня, эта стратегия пошла прахом.

Женщина вздыхает, поглаживая своим коленом по моей пояснице в попытке привлечь к себе мое внимание. Но я даже на нее не смотрю.

– Это слишком плохо, мистер Вульф. Я думала, мы с вами зайдем на третий круг, – говорит она, не стесняясь.

Матрас скрипит, и я знаю, что она трется о него бедрами. Я позволяю ей продолжать свои телодвижения в течение еще секунд девяноста, а затем медленно поворачиваюсь. Она отбросила в сторону мятые простыни, так что ее миниатюрное тело теперь полностью обнажено, а ноги раскинуты в стороны, словно приглашая меня внутрь своей хозяйки. Выгибая спину дугой, она натягивает атласные ленты своих пут, прикусывает нижнюю губу и мягко постанывает.

Наклоняя голову в сторону, я кривлю свои губы и говорю:

– Не сегодня.

– Почему нет? – спрашивает она, в ее голосе слышится обида. Похоть более не затрагивает ее темные глаза. Они огромные и отчаянные, что лишь еще сильнее усиливает мое намерение покинуть этот гостиничный номер и отвезти свою задницу обратно домой, где никто и ни о чем не станет спрашивать.

– Послушай, Мэган...

Она ахает, прям как я и ожидал.

– Мара, – поправляет меня девушка. – Мое имя Мара.

Я знаю это – вообще-то я не забываю имена женщин, которых связываю – но в ответ посылаю ей злобный взгляд. Прищуривая глаза до тоненьких щелок, я говорю ей:

– Мара, я не остаюсь на ночь.

И не завожу постоянных отношений, потому что моя бывшая жена порвала бы на куски любую, кого я связываю и трахаю.

Мара поворачивает голову, от чего ее чернильно-черные волосы падают, обрамляя румяное лицо, рассыпаясь по куче подушек у нее под головой. Ее глаза сосредотачиваются на чем-то в этом номере, и я следую в направлении ее взгляда, к тройке масляных картин, развешенных в нескольких дюймах над экраном ТВ. Я слышу, как учащается ее дыхание, становясь глубже, как воздух с шумом входит и выходит из ее проколотого носика. Одна часть меня хочет почувствовать, каково это – выбить из нее этот воздух. Эта часть хочет вернуться обратно и заползти к ней в кровать, всецело овладеть этой женщиной, игнорируя риск столкнуться со всей хренью Сэм.

Но вместо этого я снова поворачиваюсь лицом к Маре, тянусь к ее запястьям, скользя по ее ладоням кончиками пальцев, и развязываю шелковые ленты на ее руках. Ее кожа все еще скользкая, и когда женщина переворачивается на бок, практически полностью отворачиваясь от меня, я замечаю отпечатки от ремня на ее попке – немного ниже ее поясницы – яркие, даже несмотря на тусклое освещение в комнате.

Я наблюдаю за тем, как вздымаются ее ребра, от неровного дыхания, как вычурная татуировка, полностью покрывающая ее бок, движется вверх и вниз.

– Ты не позвонишь мне снова, а? – спрашивает Мара.

Обычно я не объясняюсь с ними. В этом нет никакого смысла, мы оба знаем ответ – Мара неистовая поклонница моей группы, и было ясно еще в самом начале вечера, когда я завязал ей глаза, какую роль она сегодня сыграет для меня. Но по непонятной причине, я отвечаю ей:

– Нет, – я провожу подушечками пальцев вдоль ее бедер. Она дрожит, малюсенький всхлип вырывается из ее горла, и я добавляю. – Я не планирую когда-либо тебе снова позвонить.

Она кивает:

– Я так и думала. Спасибо... Лукас.

И я покидаю комнату – комнату в которой был столько раз, что не могу и счесть – при этом испытывая лишь скуку. В лифте я натыкаюсь на парочку, высокая блондинка отрывает взор от своего спутника и бросает на меня долгий внимательный оценивающий взгляд. Ее зеленые глаза расширяются, а рот беззвучно шепчет мое имя; мои губы вздрагивают в улыбке, но я ничего не говорю. Когда выхожу на улицу, моя машина ожидает на своем обычном паркоместе, ночной охранник наклоняет голову, вежливо и понимающе улыбаясь.

– Приятного вечера, мистер Вульф.

Ага, реальность прекрасна.

      ***

Я всегда был поклонником раннего утра – тренировка, продолжительный душ и написание музыки – так что на следующий день я просыпаюсь и играю на гитаре, ожидая, пока мой ассистент притащится в мою музыкальную комнату в районе начала девятого. Придя, она бросает несколько пакетов на покрытый ковром пол, ругаясь и почти попадая в одну из гитар, обошедшуюся мне свыше ее годового оклада. Мои брови приподымаются, но я не прекращаю бренчать.

– Внизу есть боксерская груша, – намекаю я. – Я предпочел бы, чтобы ты выбила из нее дерьмо, прежде чем ввалиться ко мне в дом.

Она бросает на меня мрачный взгляд, а затем начинает что-то искать в пакетах.

– Пошел ты в жопу, Лукас.

– Как-то не по-сестрински, – пуская гитару Лес Поль в подставку, я откидываюсь на спинку кожаного кресла – так, что мои ноги отрываются от пола – и смотрю на свою младшую сестру. С красным от гнева лицом и черно-синими волосами, она выглядит довольно дерьмово. Когда я говорю ей об этом, сестренка лишь фыркает.

– Спасибо за комплимент, – наконец-то она находит то, что искала и подымается, бросая прямоугольную розовую коробку прямо на музыкальную скамью в паре футов от меня; Кайли жестами приглашает меня принять дар, одновременно с тем сдувая пряди волос от своих глаз. – Я купила тебе завтрак. Наслаждайся.

– Донаты, – отвечаю я с сарказмом. – Ням-ням.

Она садится на скамью, открывает коробку и роется в ней.

– Тебе не обязательно быть таким хреном все время. Или таким избирательным в еде.

На этот раз фыркаю я.

– И это сказала супер избирательная девушка, которая даже не станет прикасаться к еде с сыром.

Кайли игнорирует меня, вместо этого сосредотачиваясь на сегодняшнем распорядке дня.

– У тебя съемка на... – она закатывает свои темные глаза, вытаскивая из кармана свой iPhone и ударяет по экрану несколько раз, – 10:30 утра. Это займет три или четыре дня... столько, сколько вы все будете согласны сотрудничать.

Она имеет в виду Синджина, у которого фиг знает что на уме, и Уайтта, который во время съемочного процесса может трахаться со всем, у чего есть киска. Я киваю, вдруг начиная волноваться о том, что эта съемка может затянуться на добрую неделю, а то и две, просто потому что ребята из моей группы не могут взять себя в руки и слажено работать над созданием достойного видео.

На секунду я сжимаю кулаки, а потом закрываю блокнот, в котором делал записи до того, как пришла сестра. Чувствуя мое раздражение, Кайли натянуто улыбается и похлопывает меня по руке. Ее пальцы липкие от глазури на пончиках, и я кривлю рот, хмурясь от отвращения.

– Уверена, все не так плохо, – но даже при том, что она старается меня ободрить, ее собственное волнение все еще очевидно. Я вытираю руку внутренней стороной своей рубашки и одариваю сестру самым милым из возможных на данный момент выражений лица.

– Ты же помнишь последнюю съемку, верно?

Кайли передергивает, но она быстро приходит в себя.

– Слышала, они заключили сделку с миленькой актрисой, чтобы ты мог изобразить, что спишь с ней, – ее голос приобретает тот писклявый тон, который люди обычно используют, заманивая своих детей к дантисту.

– Я, блядь, прыгаю от радости.

– Боже, ты отстоен. Настолько испорчен, что они не могут даже найти на твою роль дублера, – говорит она, вытягивая ко мне руки и вытирая их о перед моей футболки. Низкое рычание вырывается из глубины моего горла, на что Кайли просто смотрит мне прямо в глаза и искренне смеется. А затем она встает, хватает огромный пакет с покупками и направляется к двери. – Пойду отдам твою грязную одежду в прачечную и закуплю продуктов для твоей ленивой задницы.

– Говоря это, могла бы ты придать своему голосу хоть немного веселия? – спрашиваю я.

Она оборачивается, широко усмехаясь, из уголка ее губ торчит сигарета. О да, она реально расстроилась – Кайли не касалась табака в течение целого месяца.

– Дай мне повод, и я буду щебетать так радостно, как только пожелаешь.

Я не напоминаю ей, что ее зарплата составляет 20 долларов в час, потому что в ответ Кайли лишь вывалит на меня все свое дерьмо, да еще и поведает миллион причин, по которым она заслуживает большего.

Когда через час моя сестрица возвращается с продуктами и квитанцией за сухую химчистку, я уже одет. Кайли кажется менее раздраженной, чем была утром, так что я не затрагиваю больше больные темы, пока мы едем на место сегодняшней съемки. Оказавшись в съемочном павильоне, становится очевидно, что это последнее место, где моя сестра прямо сейчас хочет быть. Она отстает от меня на пару шагов, шаркая ногами по бетонному полу и создавая крайне раздражительные звуки.

– Ты должна быть еще где-то? – нетерпеливо спрашиваю я, бросая на нее сердитый взгляд поверх плеча.

Ее лицо искажается в выражении муки.

– Нет, я просто...

– Ты опаздываешь, – слышится низкий голос, но прежде чем развернуться лицом к Уайтту, я замечаю, как краснеет лицо Кайли. Только не это дерьмо, не снова.

– Как раз во время, – говорю я, поворачиваясь так, чтобы мне было видно их обоих. Кайли опускает взгляд в пол и бормочет что-то, а Уайтт вдруг становится менее расслабленным, он подходит ближе к нам, сжимая телефон в одной руке.

И пока я стою тут, в ловушке между годами соперничества и борьбы, между моим лучшим другом и сестрой, то чувствую, как у меня сводит желудок. Я ощущаю себя наибольшим лицемером из всех, что когда-либо жили на этой планете.

– Где эта актриса, с которой мне нужно изобразить секс? – это первая вещь, что приходит мне на ум, но видимо, она срабатывает. Так как Кайли подымает взгляд, усмехаясь, а Уайтт закатывает глаза и снова возвращает внимание к своему телефону. Вероятно, он переписывается с очередной женщиной, потому что именно так они с Кайли привыкли себя вести. Сначала они вместе, затем расстаются, потом они встречаются с другими людьми – или в случае Кайли – женятся на них. И так раз за разом.

Я направляюсь к своей личной гримерке, но на последок оглядываюсь через плечо на сестру и Уайтта, они стоят на расстоянии в миллиметры, а их лица багровеют от злости. Ребята проклинают друг друга, но делают это практически шепотом, а когда я заворачиваю за угол, то осознаю, что некая испорченная часть меня благодарна Сэм, моей бывшей, за то, что задолбала меня настолько, что тем самым отбила желание в дальнейшем иметь хоть какие-то отношения.

ГЛАВА 2
СИЕННА

Я никогда не принимала участие в съемках видео клипа.

Нет, вычеркните это. Я никогда не работала костюмером во время съемок, и если уж на то пошло, то никогда не была внутри настоящей студии. А сейчас я здесь, и стоит признаться, что очень нервничаю. Это нервы по типу что-же-черт-возьми-я-думала-когда-согласилась-на-эту-работу.

– Где тот костюм, Сиенна? – Эмбер, мой новый босс, нетерпеливо кричит через плечо. Сейчас она стоит в крошечной комнатке, склонившись над небольшим столом, выглядя при этом так, будто находится внутри комнаты в общежитии, а не в костюмерном отделе, изучая список написанных от руки заметок.

Я провожу влажными ладонями по своим джинсам, хватаю пару кружевных трусиков-шортиков и майку с крайней стойки с одеждой, а затем разворачиваюсь к Эмбер лицом, поднимая их так высоко, чтобы она могла оценить данный наряд.

Она поджимает свои тонкие, накрашенные губки, словно задумалась над тем комплектом белья, что я выбрала для блондинки актрисы, что сыграет главную роль в новом клипе на песню "Снова ты". Наконец-то моя начальница качает головой из стороны в сторону.

– Это не сработает. Это же видео группы Your Toxic Sequel, дорогуша. Тебе придется подойти к данному процессу немного более творчески.

Я собираюсь было спросить у Эмбер, что именно она имеет в виду, но тут девушка показывается из-за стола. В четыре шага она подходит ко мне, отталкивает меня в сторону и проводит рукой по стойке с нижним бельем; тут можно найти буквально все, от милейших вещичек от Fredericks of Hollywood и до фетишистских штучек от Agent Provocateur. Когда Эмбер отступает от стойки, то бросает мне в руки что-то больше похожее на две веревки из кожзаменителя, чем на нижнее белье, и торжествующе улыбается.

Я подымаю ткань перед собой и разглядываю ее. Автоматически мое лицо приобретает хмурое выражение, потому что в руках у меня реально жалкая пародия лифчика и трусиков.

Черт, я чувствую себя голой лишь от того, что держу подобное в руках.

Прикладывая к себе это белье, я опускаю взгляд на Эмбер – она ниже моих 177см даже несмотря на свои высоченные каблуки – и говорю:

– Думаю, лучше использовать более нежный образ. Я имею в виду, что "Снова ты" песня о любви, верно?

Грязная, сексуальная песня о любви, повествующая о интрижке на одну ночь, которая могла бы стать чем-то большим. Несколько ночей назад мы с соседкой по квартире смотрели лирическое видео на YouTube, и просто слушая голос Лукаса, я растаяла.

Его слова заставляли хотеть именно того, о чем он пел, хотя не думаю, что когда-то признаюсь в этом кому-нибудь еще.

Эмбер холодно улыбается, а затем направляется обратно к своему импровизированному столу, при этом выстукивая каблуками по бетонному полу. Она делает вид, что занята бумажной работой, прежде чем поднять на меня взгляд и сказать:

– Это белье подойдет актрисе, Сиенна.

– Даже не сомневаюсь, – говорю я. Но когда разворачиваюсь, чтобы уйти в комнату, которую нам выделили для работы во время съемок, моя начальница откашливается. Я замираю на месте, а затем настороженно оглядываюсь на нее поверх плеча, немножечко приподымая подбородок.

– Просто чтоб ты знала, я наняла тебя не для того, чтобы давать мне свои чертовы советы относительно подходящих для клипа костюмов. Я дала тебе это место, потому что один из моих коллег, которого я люблю и уважаю, сказал, что ты фантастически успешная студентка. Так что мне нужно, чтобы ты была столь же замечательна, как он и сказал, – говорит Эмбер. Кип, один из моих профессоров в сфере театра, дал ей эту рекомендацию. Я киваю, и уголки ее рта приподымаются вверх, от чего изгиб губ приобретает схожий с улыбкой вид. – Тебе также следует думать дважды, прежде чем критиковать группу, которая платит тебе зарплату.

Но я и не критиковала группу – только выбор Эмбер относительно костюма для музыкального клипа этой группы. Однако, несмотря ни на что, я отвечаю ей, что все понимаю. Идя по тускло освещенному бетонному коридору, я чувствую себя полной идиоткой, которой грозит стать еще и безработной лишь потому, что она не смогла держать свое гребаное мнение при себе. Я погружаюсь в свои мысли, пытаясь найти способ сгладить накал отношений с Эмбер, когда звук стандартного рингтона Verizon раздается у меня за пазухой. Повезло, что никого нет рядом, потому что если бы Эмбер узнала, что я не отключила свой телефон, то моментально бы меня уволила.

Я бросаюсь за угол, вытягивая спрятанный в лифчике телефон.

– Алло? – отвечаю я, едва дыша.

– У вас входящий звонок от... – начинает автоматический голос, и из моего горла вырывается гортанный стон. Это моя мать. Это моя мама, и сейчас я сожалею, что не посмотрела на экран, прежде чем принять вызов. Я довольно хорошо справлялась с задачей по игнорированию ее звонков в течение последних семи дней, но сейчас облажалась. Я не могу просто взять и положить трубку. Я провожу рукой по кончикам волос своего длинного хвостика и опускаю взгляд на ряды кнопок на моем телефоне; я смотрю на них, пока цифры и буквы не начинают размываться перед глазами. Голос на другом конце связи бормочет, требуя от меня принять вызов, и кончик моего пальца медленно движется вверх к кнопке окончания вызова.

Я качаю головой, пытаясь изгнать эту мысль. Так как я ответила, то теперь мама ни за что не перестанет мне звонить, не добившись хоть какой-то ответной реакции. Так что я с силой нажимаю на кнопку принятия вызова, молча ругая себя за это, пока до меня доносится голос мамы.

– Детка, я не говорила с тобой уже несколько недель, – она звучит так мило, отчаянно, что я вздрагиваю; мне известно, что взамен мама попросит меня о чем-то, что я не могу или не должна делать.

– Прости, у меня появилась новая работа. Плюс, была занята работой в школе, и мы с Тори только что...

Мама резко на меня шипит, что-то по типу звука "тссс", и это напоминает мне о детстве, когда она именно так всегда и прерывала меня. А затем она делает именно то, что я и предвидела.

– Мне нужно, чтобы ты мне выслала денег, Си.

Просит она как обычно.

– Сколько? – спрашиваю я, сжимая переносицу и ощущая прилив внезапной головной боли. – И как срочно они тебе нужны? – я медленно выдыхаю и вдыхаю через нос, ожидая, что же она мне ответит.

На мгновение мама остается тихой, будто задумываясь о требующейся сумме, хоть я и знаю, что вероятно, она знает о том, сколько нужно денег уже как несколько дней. А затем она наконец-то отвечает:

– Три тысячи было бы здорово, Си. И они нужны мне на вчера вообще-то, так что вышили мне эту сумму при первой возможности.

Мне никогда не удастся понять, зачем ей нужны деньги в тюрьме, но еще больше я не понимаю, почему не могу ей отказать, почему не могу сказать, что каждый заработанный мной пенни идет на оплату счетов и помощь бабуле. Чтобы помочь ей заботиться о моем семнадцатилетнем брате, Сете.

– Вышлю, как только получу зарплату.

Нет смысла говорить маме о том, что мы с моей соседкой Тори только что переехали в новую квартиру и о том, что счета тут достигают астрономических вершин. В ответ на это мама просто отчитала бы меня за решение переехать в Калифорнию.

– Когда это случится?

– По крайней мере через пару недель. Я работаю над съемками музыкального клипа... – мой голос смолкает, и часть меня хочет, чтобы мама спросила о моей новой работе или школе, но тут она начинает бормотать что-то о том, что я хороший ребенок.

– Это не важно, – говорю я напряженно.

Еще несколько минут мама треплется об ужасах тюремной еды и о том, как сильно ненавидит свою новую сокамерницу, а затем наконец-то автоматический голос прерывает ее жалобы, предупреждая нас, что осталась минута до завершения звонка.

Это самые длинные 60 секунд моей жизни.

– Так ты вышлешь мне эти деньги, верно? – прощупывает почву мама, и я неосознанно начинаю медленно кивать головой. Она нетерпеливо вздыхает и добавляет. – Сиенна, я не могу видеть, черт побери, твои действия. Да или нет – будет для меня более понятно.

Ненавижу, что не в силах повести себя как мужик и просто положить трубку. Ненавижу себя за то, что не могу послать ее к черту или поспорить с ней, просто нажать кнопку и оградить себя от этого человека, который ранил меня и моего младшего брата – ранил мою бабушку – раз за разом. Вместо всего этого, я испускаю протяжный вздох.

– Да. Я же только что уже это говорила, – обещаю я.

– Хорошо. Сиенна, я... – к моему облегчению, звонок прерывается как раз вовремя, освобождая меня от ее лжи о материнской любви.

Я прислоняю лоб к стене, стараясь собрать себя воедино, при этом мои руки так крепко прижимают к телу костюм для актрисы, что уверена, могу разорвать скользкий кожзаменитель на несколько кусков.

– Возьми себя в руки, – шепчу я себе. У меня нет времени на переживания семейной драмы – не тогда, когда мне нужно проявить себя перед Эмбер. А после нашей стычки всего несколько минут назад мне понадобятся все возможные преимущества, которые только удастся заполучить.

С этой мыслью я выныриваю из-за угла коридора, где пряталась последние несколько минут, и решаю отнести белье актрисе. Поскольку мой взгляд направлен в серый пол, а этот специфический коридор был погружен в тишину в течение всего утра, я не замечаю, что нахожусь здесь не одна, пока не натыкаюсь на твердое мускулистое тело.

– Дерьмо! – ахаю я и отшатываюсь назад. Покрытая татуировками рука тянется к моим запястьем и крепко сжимает их вместе, помогая устоять на ногах. Я сглатываю образовавшийся в горле ком, когда парень тянет меня к себе так, что наши тела врезаются друг в друга.

– По правде, я думал, что нахожусь ближе к понятию секса, – раздается низкий мужской колос, от которого я вздрагиваю.

Первое, на что натыкается мой взгляд – это его грудь. Она широкая и мускулистая, обтянутая белой эластичной футболкой. Ткань слишком тонкая, как для одежды в середине января, и когда я прищуриваюсь, то замечаю несколько татуировок на его коже под покровом хлопка. Медленно я поднимаю взгляд к его шее, сильному подбородку, оливковой коже лица и полным губам. Когда дохожу до его карих глаз, мое дыхание прерывается в один момент.

Я знаю эти глаза слишком хорошо, потому что когда получила данную работу, провела всевозможные исследования о группе Your Toxic Sequel. Так что передо мной стоит Лукас Вульф.

Солист этой группы.

Великолепно.

– Извините, – шепчу я.

Лукас наклоняет голову в сторону так, что его темные волосы почти касаются плеча, при этом уголок его рта приподымается. Выражение его лица было бы абсолютно сексуальным, если бы глаза Лукаса не были столь безэмоциональны. Гм, кого я обманываю? Эмоционален его взгляд или нет, этот мужчина великолепен. Я просто не хочу быть рядом, когда он решит что-нибудь сказать. Сегодня мне уже приходилось иметь дело с двумя ребятами из его группы – Уайттом, который пригласил меня в свою гримерку и Синджином, который усмехался мне до тех пор, пока я в конце концов не убралась куда подальше с парой джинс, которые он отказался одевать.

Когда я пытаюсь сделать шаг назад, Лукас скользит пальцами по моей коже, усиливая захват на запястьях, от чего из меня вырывается звук отчаянья.

Что, черт возьми, он делает?

Лукас пододвигается ближе ко мне, и его улыбка становится шире и опаснее, а в моей голове начинает живо проигрываться песня "Снова ты". Внизу моего живота возгорается жар, и я сдвигаю ноги вместе. Щелкая кончиком языка по своей верхней губе, Лукас опускает свой взгляд к полу, а затем устремляет его обратно к моему лицу. В этот момент его тело пододвигается так близко к моему, что между нами не остается больше пространства, и через мгновение он отпускает одно мое запястье.

Но следующее его действие ошеломляет меня. Он подымает руку и убирает упавшие мне на лоб прядки волос, от чего по моему телу пробегают импульсы электричества.

Мое горло пересыхает.

– Ты уронила свои трусики, – говорит Лукас, тихо рыча.