Текст книги "Погружение (ЛП)"

Автор книги: Эмили Сноу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава 9

Лукас Вульф

Следующие две с половиной недели я надрываю задницу, подготавливая «Десять дней» для включения композиции в мой сольный альбом. Это отнимает много времени, но стоит того, я получаю творческое наслаждение, которое не чувствовал уже пару месяцев. Прямо после того, как я записал песню – потребовалось несколько проб, чтобы в результате получить версию, которая меня удовлетворила, была проста и приятна на слух – и отправился в бар, мне звонит Кайли, сообщая, что Синджин наконец выписался с реабилитационного центра. Сперва я сомневаюсь, стоит ли встречаться с ним незамедлительно. Я не столь раздражен произошедшим между ним и Сиенной в Нэшвилле; у меня было два месяца, чтобы успокоиться после всех тех глупостей, что он наговорили ей, когда был под кайфом. Что меня волнует, так это – готов ли Син меня видеть.

Я знаю его с детства. Знаю его логику мышления. И знаю, что он переживает о случившемся. Встреча со мной лишь усилит его переживания.

– Не будь таким нелепым, Лукас, – говорит нетерпеливо Кайли, когда я высказываю свои размышления на сей счет. – Конечно, он хочет тебя увидеть. Не веди себя как друг-придурок, – даже не видя сейчас Кайли, я могу представить, как она хмурится, прищуривая глаза, как разочарованно проводит рукой по своим волосам нового цвета – самое ужасное сочетание красного и почти белого блонда.

– Перестань играть роль посредника в моей группе, – это именно то, что Кайли делает в течение довольно длительного времени. С самого основания YTS моя сестра убеждена, что в любой момент группа может развалиться. На другом конце линии Кайли издает низкий звук, и я стону. – Но расслабься, я поеду к нему, – однако, мои пальцы невольно сжимают ни в чем неповинный стакан с остатками пива. Я даю знак Луизе, она сочувственно кривит губы и кивает.

Моя сестра вздыхает.

– Хорошо. Что ж, увидимся завтра? Я сказала Сину, что заберу его в обед, так что могу заехать к тебе домой и захватить тебя около...

– Я сам заеду за тобой, – перебиваю я. Маленькая машина Кайли доводит меня до бешенства, а мой лоб ударяется о потолок, каждый раз как я забираюсь в это авто. Сестра не может водить мой Jeep, потому что он на механической коробке передач, а я пока что не доверяю ей достаточно, чтобы дать ключи от своей Audi. – Увидимся в одиннадцать.

Луиза толкает мой напиток по барной стойке, и я беззвучно говорю ей спасибо. Она подмигивает, а потом отворачивается и вытирает стойку.

– Тебе лучше не опаздывать.

– В любом случае, увидимся завтра, – Кайли так и не предоставляется возможность ответить, потому что я кладу трубку и перевожу телефон в беззвучный режим до того, как сую его себе в карман.

– Проблемы с рыжей? – спрашивает Луиза, притворяясь, что внимательно разглядывает пятно на столешнице, которого абсолютно, мать вашу, не существует.

Я выгибаю бровь.

– Хмм?

– Рыжая, которая была здесь в ту ночь, когда я подбросила тебя до дома, – говорит она. Когда я продолжаю напряженно смотреть в ответ, она опускает глаза и еще активнее скребет стойку. – Я предположила, что вы снова вместе, и что возможно, это она тебе звонила.

В прошлый раз, когда я был здесь, я рассказал Луизе лишь о том, что Сиенна работала над съемками клипа на песню "Снова ты". И ближе всего к теме отношений мы подошли, когда решили вместо того, чтобы ехать к Луизе домой, отправиться в круглосуточный ресторан. Она рассказала мне о своем последнем парне – каком-то ублюдке, чья жена два месяца назад порезала шины на ее машине и выбила лобовое стекло. Я же рассказал ей, что облажался, что начал исправлять все в своей жизни, и какой тупица ее бывший. В ответ она снова спросила меня, не хочу ли я поехать к ней домой.

– Тебя зовут, – я указываю Луизе на группу шумных придурков, которые машут ей с другого конца бара. Она бросает тряпку на столешницу и когда уже направляется в их сторону, я тихо добавляю. – И это была не она.

Барменша медленно кивает.

– Как бы то ни было, я надеюсь, у тебя все наладится, – она кусает свою нижнюю губу. – Даже несмотря на то, что ты меня отверг.

– Я – не то, чего ты хочешь, – говорю я, но мой голос звучит более холодно, чем мне того хотелось бы. Луиза качает головой.

– Да что ты говоришь, Вульф, – она прекращает покусывать губу и разворачивается, оглядываясь через плечо, чтобы проверить, не смотрю ли я на ее задницу. Когда Луиза понимает, что данная часть ее тела меня не интересует, она разочарованно улыбается. – Дай знать, если что-то понадобится.

Больше Луиза ко мне не подходит, и хотя я знаю, что она делает это преднамеренно, когда ухожу, я все равно машу ей рукой, прежде чем выйти за двери бара.

* * *

Кажется, впервые за много лет, мне снится что-то не саморазрушительное. Не какие-то сожаления о прошлом, не лажи и не случайная херня, а настоящий сон о ней. О Сиенне. О том дне, который мы провели в Атланте, прямо перед тем как я облажался. Она снится мне в той постели в Четырех Сезонах, ее волосы обрамляют лицо, а розовые губы изогнуты в мягкой улыбке.

– Какая гитара твоя любимая, – спрашивает она, поворачиваясь ко мне лицом.

– Зависит от дня, – говорю я.

Она проводит кончиком языка по своим губам, увлажняя их. С ее стороны это достаточно невинное движение, но его хватает, чтобы мой член стал твердым, как скала. Это всегда было тем, что я любил и ненавидел в Сиенне.

– Ладно, а какая сегодня?

– Лес Поль.

– Почему?

Я провожу пальцами по ее идеальной груди, касаясь того места, где прошлой ночью поцарапал ее кожу медиатором.

– Потому что она единственная, играя на которой, я использую медиатор, которым прикасался прямо здесь.

Опираясь на один из локтей, она опускает взгляд своих голубых глаз на небольшое пространство белой простыни между нашими телами.

– Ты вызываешь во мне желание... – начинает Сиенна. А затем переходит на шепот. – Забудь, – я скольжу рукой по ее груди к основанию изящной шеи, а затем к подбородку, отчего девушка вздрагивает. Я вынуждаю ее снова взглянуть мне в глаза.

– Расскажи мне, какие желания я у тебя вызываю, – рычу я. Потому что есть шанс, что я могу хотеть этого больше, чем она сама.

Сиенна стискивает зубы, но я просовываю кончик своего большого пальца между ее губ, ощущая трепет удовольствия, когда она сильно прикусывает его.

– Ты вызываешь у меня желание потерять саму себя.

– Именно это ты должна сделать, – я пододвигаюсь к ней ближе. – Я хочу себе каждую частичку тебя, Сиенна.

Она запрокидывает голову назад и смеется.

– Дай угадаю? Чтобы ты мог использовать на мне весь арсенал своих медиаторов?

– Только когда ты стискиваешь свои зубки, – предупреждаю я, и она прерывисто вдыхает.

Я убираю руку от ее подбородка и обнимаю девушку за плечи, пока осторожно не сжимаю ее затылок. Беря ее пальцы своей второй рукой, я прижимаю ладонь Сиенны к своему члену. Ее глаза округляются.

– Боже, Лукас, – говорит она сурово.

Я грубо сжимаю ее пальцы. Она испускает раздраженный гортанный стон и усиливает на мне захват.

– Иди сюда, – приказываю я, проскальзывая рукой между ее бедрами, раздвигая их так, чтобы я мог усадить ее поверх себя. Краснея, Сиенна садится вертикально и сжимает мои бока своими длинными ногами. Рукой она отбрасывает рыжие волосы с лица, и от этого я буквально на хрен слетаю с катушек. – Мне нужно быть внутри тебя.

– Да, – соглашается она. Я тянусь и прижимаю ладони к ее лицу, а она немного приподымает свои бедра, медленно и осторожно принимая мой член внутрь себя. Блядь. Блядь. Раскачиваясь взад-вперед, она стонет. – Лукас?

Я зажмуриваю глаза.

– Мммхмм?

– Я люблю тебя, – говорит она, задыхаясь.

Мои глаза открываются, и я осознаю, что нахожусь не в гостиничном номере с Сиенной, а лежу в своей кровати в Лос-Анджелесе. Один.

– Я люблю тебя, тоже, – говорю я вслух.

Глава 10

 Кайли Вульф

Я просыпаюсь утром в воскресенье с неким ожиданием того, что Лукас даст задний ход и передумает ехать со мной за Сином. Раскол между ними двумя – да и в целом в группе, если на то пошло – начался задолго до того, как Син почти что лапал Сиенну в студии звукозаписи два месяца назад. Но как раз когда я уже готова отстать от Лукаса и поехать за Сином одна, слышится стук в дверь моей квартиры. Я даже не пытаюсь скрыть вздох облегчения, когда открываю двери и натыкаюсь на извиняющееся выражение лица Лукаса.

– Я уж думала, что ты не придешь, – говорю я.

Он качает головой.

– Ты оставалась у МакКри, так что я думал, что и сегодня ты там, – он пожимает плечами. – Очевидно, что это не так.

Меня передергивает. С тех пор, как мы с Уайттом компенсировали все друг другу – что не обошлось без таскания за волосы и полных похоти возмещений нанесенных увечий, которые не утихают и по сей день – я проводила все больше и больше времени в его доме в другом конце города, чем в своей собственной квартире.

– Извини за это, мне следовало упомянуть о том, что он и Бренна не в городе, и я пока живу здесь.

Лукас усмехается.

– Что объяснило бы, почему ты обратилась ко второму человеку в твоем списке, ко мне, – говорит он, с каждым словом выставляя себя еще большим мудаком.

Глядя на него, я отступаю в свой крошечный коридор и жестом приглашаю брата войти.

– Я даже не думала простить его. Поверь, твое присутствие там будет означать для Сина многое, – я вскидываю голову еще раз, глядя, как Лукас заходит в двери, но как и всегда, оказавшись у меня дома, брат качает головой и решает подождать меня у двери. Псих. – Развлекай себя сам. И дай мне пару минут собрать вещи.

– Даю тебе одну. Одну гребаную минуту, и тогда я сам себя отпущу, – кричит он мне вслед, когда я захожу за угол моей крошечной картонной коробки в виде норы. Поверх плеча, я показываю Лукасу средний палец, однако сильно сомневаюсь, что он его увидел, или его хоть немного взволновал данный жест.

Мне требуется всего тридцать секунд, чтоб собрать все вещи с того места, где оставила их на диване – схватить огромную сумку, которую в прошлом октябре подарили мне родители в честь дня рождения, и толстовку с капюшоном. Лукас хмурится, когда я выхожу к нему в коридор, но я встречаю его широкой усмешкой поперек моего лица. Улыбка – единственное, что я могу сделать, лишь бы не врезать ему в голень.

– Твой пессимизм сегодня тошнотворен, – я смотрю который час на телефоне, игнорируя его стон. – Наверное, нам стоит уже ехать, – я взволнована предстоящей встречей с Сином, и несмотря на раздражительное отношение Лукаса в стиле "меня не ебет", я знаю, что какая-то часть моего брата волнуется, так же сильно, как и я.

Лукас садится за руль своего Jeep. После того, как помогает мне забраться в машину, все время бормоча о том, как ему нужен арендованный Escalade, чтобы я возила его всюду, как то было в Нэшвилле. Я вбиваю адрес реабилитационного центра, в котором лечился Син, в навигатор. Пока мы едем, брат молчит, и конечно, я не выдерживаю и прерываю это неловкое молчание.

– Ты уверен, что песня готова?

– Ага, – нечасто Лукас кажется нервным, но сейчас я улавливаю легкую дрожь в его голосе, когда он произносит это слово. Медленно я киваю в знак понимания.

– Уже знаешь, когда собираешься ее выпустить?

– Это будет первый сингл моего сольного альбома где-то в июле. Музыкальный клип. И все, что имеет к этому отношение.

Поскольку сейчас апрель, то времени остается довольно-таки немного, но конечно каждый в его звукозаписывающей компании прыгнет выше головы, лишь бы закончить дело для Лукаса. Я сама лично видела, как они ведут себя с ним, и должна признать, что время от времени это раздражает меня, потому что все ведет к увеличению эго Лукаса. Мой телефон вибрирует на коленях, я поднимаю его, натыкаясь на новое сообщение в Facebook.

От Сиенны Дженсен.

Прикусывая внутреннюю сторону губы, я подумываю рассказать брату, что общаюсь с ней уже две недели, но потом передумываю. Сегодня и так ему придется столкнуться с еще одними разбитыми отношениями, которые нужно исправить. Я приберегу разговор о Сиенне на другой день, потому что уверена, он захочет узнать все детали.

Опуская взгляд на свой телефон, я быстро читаю ее сообщение:

Что ж, думаю, меня сейчас стошнит, я подала заявление своему боссу. Похоже, что через пару недель я перееду обратно в Нэшвилль!

– Тем лучше для тебя, – говорю я одними губами.

А в ответ пишу:

Значит, смогу заехать к тебе, когда буду там в следующий раз и заставить что-то приготовить для меня?

Она отвечает как раз тогда, когда Лукас паркует свой Jeep на стоянке у реабилитационного центра, который представляет собой огромный роскошный дом с ухоженной прилегающей территорией; я читала, что одна из актрис как-то назвала его Hilton для зависимых.

Я – ужасный повар, Кайли. Но могу заказать тебе чизкейк. Или не знаю, отвезти в ресторан с фондю.

После той катастрофы с ужином, который мы с ней устраивали в феврале, и который разрушил мой братец, Сиенна знает, какое отвращение у меня вызывает фондю, так что я скрываю улыбку, когда Лукас обходит Jeep и отрывает для меня дверцу.

– Ты выглядишь так, словно вот-вот расплачешься или засмеешься. Или тебя стошнит, – отмечает Лукас, закрывая машину на замок. – Ты случайно не беременна? – он говорит это таким тоном, который я ожидала бы от своего отца, так что не нужно иметь особых навыков чтения между строк, чтобы понять реакцию Лукаса на малыша Кайли/Уайтта.

– Если меня будет тошнить, то я обязательно постараюсь вырвать тебе на ноги, – когда он поворачивается ко мне, я сердито смотрю в ответ. – И нет, я не залетела.

– Пойдем, – рычит он, опуская свою огромную руку мне на спину и торопя ко входу в реабилитационный центр.

После прохождения службы охраны, которая, на мой взгляд, жестче чем в Управлении транспортной безопасности в аэропорту Лос-Анджелеса, нас проводят в зал ожидания, пока Синджин выписывается. Лукас садится напротив меня, опираясь предплечьями на свои колени и переплетая пальцы обеих рук. Мой телефон снова жужжит, на этот раз в кармане, и я бросаю взгляд в сторону своего брата, прежде чем проверяю сообщения.

Сиенна Дженсен:

О, гм, ты молчишь. Предполагаю, тебе так же сильно не нравится Фабрика Чизкейков? Что ты вообще ешь?

Пока я в нескольких словах даю ей знать, что не знакома ни с кем, кто любит чизкейки, слышу знакомый голос, тянущий мое имя на распев.

– Кайли-Чертова-Вульф, – мой взгляд мечется к Сину, который стоит, прислонившись к двери в комнату ожидания и чешет голову, в процессе ероша свои светло-каштановые волосы. Его губы растягиваются в ухмылке. – Что за хрень ты сотворила со своими волосами?

Инстинктивно я поднимаю руку к массе своих красных и светлых прядок волос, а затем подпрыгиваю на ноги и бросаюсь в объятия к Сину. Он явно набрал вес за то время, что я его не видела, но это становится более очевидно, когда Син крепко обнимает меня, выбивая воздух из моих легких.

– Я перекрасила их специально для тебя, – говорю, когда он ослабляет хватку.

Хватая меня за плечи, он отклоняется назад и смотрит, его серые глаза переполнены эмоциями, которых я не видела у парня в течение долгого времени. Он бросает взгляд на кончики моих волос и скручивает несколько прядок между пальцами.

– Значит, перекрась это дерьмо обратно, – дразнит он. – Я уже скучаю по твоим синим волосам.

Я даже не осознаю, что Лукас встал рядом со мной, пока Син не смотрит на него поверх моего плеча. Взгляд, который он бросает на моего брата, разрывает мне грудь. Он полон непритворных извинений – и я надеюсь, черт возьми, что эти эмоции удержат моего друга подальше от подобных этому мест.

– Ты выпустил ее на улицу с этим на голове, чертов ты уебок?

Лукас смеется, сначала вымучено, но к тому времени, как я оборачиваюсь и умоляюще смотрю на него, его смех становится искренним.

– Я не могу указывать Кайли.

Я поворачиваюсь обратно с Синджину.

– Мне нужно в туалет, но это займет буквально минутку, ладно?

Он кивает, и пока я направляюсь к уборной в другом конце комнаты ожидания, слышу, как Синджин и мой брат тихо и спокойно общаются.

– Я должен знать, если она ушла от тебя по моей вине. Из-за дерьма, что я тогда сказал.

Я уже у двери, когда Лукас отвечает, но мне все же слышны его слова четко и ясно.

– Это не из-за тебя. Виноват я сам. Но я верну ее обратно.

И во второй раз за сегодня я шепчу себе под нос:

– Тем лучше для тебя.

Глава 11

Лукас Вульф

Следующие несколько недель все висит на волоске, пока группа адаптируется к возвращению Синджина. Он ноет и стонет о том, что покинул реабилитационный центр лишь для того, чтобы вернуться к работе – репетиции сейчас неизбежны, так как мы анонсировали начало тура нашей группы через четыре месяца – но я не видел моего друга таким расслабленным и счастливым уже несколько лет. Я не осознаю до конца, что же с ним происходит, пока в один из вечеров мы не остаемся репетировать в студии. Посреди одной из наших песен ему звонят. Однако он быстро переключает телефон на беззвучный режим и бормочет извинения в тот момент, когда Кэл бренчит последний аккорд песни «Падение вниз», а затем идет в коридор. Я слышу первую часть его разговора, пока он удаляется от студии.

– Боже, где ты была? Я уж было думал... – дверь в звуконепроницаемую комнату закрывается, обрывая дальнейшие слова Синджина.

Кэл отставляет гитару в сторону и садится на один из неудобных складных стульев, которые наша компания звукозаписи расставляет по всем таким студиям. Один лишь быстрый взгляд на его лицо дает мне понять, что парень разделяет мои собственные эмоции, волнение.

– Вы же не думаете, что он собирается снова облажаться?

Уайтт роется в мини-холодильнике, но когда он поднимает голову, то качает ею из стороны в сторону. Мы с Кэлом смотрим на него, нетерпеливо ожидая пояснения. Наконец, Уайтт пожимает плечами.

– У него появился друг в реабилитационном центре.

– Друг? – спрашиваю я. Уайтт бросает в меня бутылку воды, но я быстро реагирую и перехватываю ее. Его меткость такая же отстойная, как и у Кайли. Глядя на него мрачно, я открываю крышку на бутылке с водой. А затем прислоняюсь плечом к стене. – Предполагаю, этот друг женского рода.

Уайтт кивает и делает глоток Bud Light, который ему удалось отыскать в холодильнике. Он корчит рожицу, поворачивая бутылку так, чтобы проверить срок годности. – Это то, что я слышал. Черт, это все, что мне известно. Кай может рассказать вам свою историю всей жизни, если вы попросите.

Кайли. Ни за что она не станет рассказывать мне о загадочной женщине Синджина. Кэл стонет, прежде чем мне удается ответить на это.

– Вашу ж мать, Кайли знает все. Она доставала мой зад несколько месяцев на счет Хайди, но я не могу...

Дверь открывается, и мы все втроем смотрим на нее, словно нас застукали за чем-то непристойным, пока Синджин входит обратно в студию. Уайтт ставит остатки своего пива, и Кэл поднимается со своего отстойного стульчика, когда Син заходит в комнату, двигаясь немного резче, чем до этого, пока направляется к барабанной установке.

– Все нормально? – спрашиваю я, и он пожимает плечами.

– Бывало и лучше, и хуже, так что все хорошо, – он садится за установку и обводит раздраженным взглядом всю комнату. – Просто хотел оставить это за пределами студии, будет здорово, если мы здесь закончим, и я смогу отправиться домой поспать, – он вытаскивает палочки со своего заднего кармана и разминает руки, натянуто улыбаясь. – Говно вопрос.

Я беспокоюсь на счет Синджина после окончания нашей репетиции. Когда поздно ночью пишу ему сообщение, чувствую себя занудой, а когда он не отвечает, я становлюсь будто жалкий чертов слабак. Как только Кайли приходит на работу утром следующего дня, я перехватываю ее и веду на обед. Она насторожена и правильно делает, потому что как только мы усаживаемся в выбранном ей ресторане – среди всех мест она выбрала Фабрику Чизкейков – я начинаю заваливать ее вопросами.

– Итак, что ты о ней знаешь? И не неси мне эту херню о конфиденциальности, потому что тебе самой известно, насколько все это важно.

Ее темно-карие глаза округляются, и сестра нервно проводит рукой по своим коротким волосам. Она выпивает почти полстакана воды, прежде чем ответить мне.

– Послушай, я планировала рассказать тебе все, как только Син обживется, и вы все преодолеете этот переломный момент. Прости, что скрывала это, но поверь мне, мы не разговаривали довольно долго. Кажется, мне потребовалась вечность, чтобы вернуться в ее жизнь, так что я продвигаюсь в наших отношениях очень медленно...

– Кайли, – говорю я, но она продолжает свою исповедь.

– Она не разговаривает о тебе. Даже не упоминает тебя, но я знаю, это лишь вопрос времени, прежде чем она заговорит. И когда она упомянет о тебе, думаю, у тебя будет отличный шанс. Знаю, она тебя любит.

Я ударяю локтями о стол, и Кайли подпрыгивает. Ресторан набит битком, и я не хочу, чтобы кто-то услышал этот разговор, так что наклоняюсь вперед.

– Я спрашивал о том, что происходит с Сином.

На сей раз вместо того, чтобы широко открыть глаза, она морщится и хмурится. Я осторожно наблюдаю за сестрой, пока она вдыхает и выдыхает через нос, а потом наконец-то наклоняет голову в сторону.

– Ох, дерьмо, – она копирует мою позу, размещая локти на столе и наклоняя голову ближе к моей. – Ну, я могу рассказать тебе и об этом.

– Нет, думаю, мы сначала должны закончить ту тему, которую ты начала. Ты общалась с Сиенной, – в моем голосе нет злости, боли или муки, но есть нечто иное. Ревность. Я прячу эту эмоцию куда подальше до того, как добавить. – Как давно?

– Почти месяц, – говорит она практически неслышно.

Ладно, это жалит, но я делаю над собой усилие и несмело киваю.

– Спасибо, что дала мне знать.

Кайли испускает вздох, сдувая волосы цвета красно-белой пожарной машины со своего лица.

– Все не так, как кажется, Лукас. Ты работал над песней, а затем Син вышел с клиники. Когда я связалась с ней, я даже не знала, ответит ли она мне.

Официантка подходит к нам, спрашивая у меня, не хочу ли я еще одно пиво, и когда я отмахиваюсь от нее, а Кайли заказывает кровавую Мери, я спрашиваю:

– Как ты это сделала?

Мой сестра смущенно улыбается, и я стону, ожидая от нее ответа.

– Я послала ей чек за все те часы, что она проработала на тебя и угрожала нанесением увечий, если она откажется от него. Она позвонила поблагодарить меня, остальное – довольно неловкая история о любви Кайли и Сиенны.

Любовная история Кайли и Сиенны. Я смотрю на нее в течение длительного мгновения, пытаясь определить, серьезна ли сестра или издевается надо мной, но потом она садится ровно на своем диванчике в кабинке ресторана. – И да, я говорю тебе правду. Она возвращается в Нэшвилл, на случай, если тебе интересно.

Это застает меня врасплох сильнее, чем тот факт, что Кайли часто переписывалась с женщиной, поглотившей все мои мысли. Мои брови сходятся на переносице.

– Зачем? – она любила Лос-Анджелес. Любила работать костюмером, несмотря на то, что её рабочее место находилось на съемочной площадке шоу, которое я могу смотреть лишь до момента окончания вступительных титров. – У нее есть какие-то планы на будущее?

Сестра смотрит на меня так, словно я тупица. Кайли ожидает, пока официантка поставит кровавую Мери перед ней, а затем отпивает огромный глоток до того, как ответить.

– Работа костюмером. То же самое занятие, которым Сиенна зарабатывала здесь. Она будет невероятна, я в этом уверена, – кажется, Кайли пытается меня убедить, но я не сомневаюсь в потенциале Сиенны. Она будет невероятно во всем, за что бы ни взялась, но я конечно, черт подери, предпочел бы, чтобы ее жизненные начинания были вместе со мной.

Мы говорим о Сиенне еще несколько минут, а затем Кайли переводит разговор на новую для меня тему – на счет идеи, которая у нее возникла для нашего тура в конце этого лета. Мы беседуем о туре, пока не заканчиваем обедать, но прямо перед тем, как уйти, она кладет свою руку на мою.

– И отвечу на твой изначальный вопрос о Синджине – все сложно. Она намного моложе него.

Леденящий холод пронизывает меня, и я откидываюсь на спинку диванчика.

– На сколько моложе? – спрашиваю настолько нежным голосом, что начинаю сомневаться мой ли он вообще. – Скажи мне, что он не сделал ничего охуенно безрассудного.

Кайли дико качает головой до того, как заговорить.

– Нет! Боже, Лукас, я верна Синджину, но даже у моей верности есть пределы. Ей двадцать.

Это не так уж плохо. Я видал ситуации и похуже. В этой отрасли, некоторые случаи разницы в возрасте у людей, вступающих в отношения, вызывали у меня недоумение и вопрос "ну, что за хрень?"

– Тогда, черт возьми, в чем сложность?

– Она дочь его врача.