Текст книги "Операция «Обольщение»"

Автор книги: Эмили Роуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Эмили РОУЗ
ОПЕРАЦИЯ «ОБОЛЬЩЕНИЕ»

ГЛАВА ПЕРВАЯ

«Прежде чем ваш дедушка объявит себя кандидатом в президенты, выньте из своего шкафа скелет, или за вас это сделает пресса».

Идя по извилистой дорожке, выложенной ровным булыжником, Феба Ланкастер Дрю вытирала потные ладони о темно-синий костюм. Слова управляющего избирательной кампанией дедушки эхом отдавались в ее голове.

Как ни печально, единственным скелетом в шкафу Фебы были несколько личных фотографий, сделанных двенадцать лет назад. Если не считать тех девяти потрясающих месяцев, она всю жизнь вела себя как истинная южанка, все свое время посвящая семье, достойным делам, а позже – карьере. Но те месяцы…

Когда она взглянула на элегантный кирпичный дом, сердце ее забилось чаще, а нервы напряглись. Верный ли адрес дала ей университетская ассоциация бывших студентов? Одинокому человеку незачем иметь дом с огромным двором в таком тихом старинном районе.., если только он не женился и не завел детей. Она перевела дыхание и нажала на дверной звонок.

Дети. Они с Картером Джонсом планировали создать семью…

Если он нашел женщину, давшую ему дом и семью, которую он так хотел иметь, что ж, Феба будет только рада. Но все же у нее неприятно закололо под ложечкой.

Феба прижалась к цветному стеклу двери и заглянула внутрь. Не обнаружив там никаких признаков жизни, она снова позвонила. Ноздри ей щекотал сладкий запах красных и белых цветов, растущих в вазонах.

Появляться без предупреждения субботним днем было рискованно, но она не осмелилась высказать свое требование по телефону, а на почте фотографии могли затеряться.

Дед собирался объявить о выдвижении своей кандидатуры на пост президента с недели на неделю, и после этого пронырливые журналисты начнут досаждать всем, кто связан со старейшим сенатором Северной Каролины. Феба будет первой мишенью, потому что после смерти бабушки она вела его дом, и все предположат, что эта же роль сохранится за ней и в Белом доме. А еще она была главным составителем его речей.

Внимание Фебы привлек плеск воды. Очевидно, за домом есть бассейн. Она прошла по дорожке вдоль дома, мимо цветущих кустов гардении и открытого гаража с черным «мустангом» с откидным верхом. Феба удивилась. Картер ездит на такой мощной машине? Это никак не вязалось с образом высокого, долговязого парня, которого она до безумия любила во время первого семестра в колледже.

Мальчишка из семьи военного и внучка сенатора, они вряд ли подходили друг другу.., как и родители Фебы, которые отказались от всего – в том числе и от нее – ради любви и умерли, обнимая друг друга, в погоне за своей мечтой.

Бассейн занимал лишь часть просторного двора. Единственный пловец сильными гребками прорезал прямую линию по сверкающей воде. У Фебы внутри все замерло. Картер? Он доплыл до дальнего конца, развернулся под водой и направился к ней.

По мере того как пловец приближался, Феба отмечала переливающиеся мускулы на плечах, руках и спине. А также черную татуировку в виде колючей проволоки на левом бицепсе. Она вздохнула и расслабилась. Таинственный мужчина не может быть Картером, но он, вероятно, знает, где можно найти ее бывшего возлюбленного.

Она опустилась на колени перед бортиком бассейна, чтобы привлечь внимание, но, прежде чем успела позвать его, он возник в каскаде воды и тонкими пальцами схватил ее за лодыжку. Испугавшись, Феба вскрикнула и плюхнулась на землю.

Темно-синие глаза, неотрывно глядящие на нее, казались до боли знакомыми, как и сочные губы, и квадратная челюсть. Но эти широкие плечи.., эти выпячивающиеся бицепсы.., эта татуировка…

– Картер?

– Феба! – Похоже, он был удивлен не меньше ее.

Боже мой, что с ним произошло? Он превратился в образец мужской красоты! Заморгав, Феба покачала головой. Влага проникала сквозь одежду, охлаждая горячую кожу. Она шлепнулась в лужу! Феба постаралась встать как можно грациознее, хотя сделать это было нелегко. Когда Картер отпустил ее ногу, Феба вздохнула с облегчением, но на коже остался мокрый след от его пальцев.

– Почему ты схватил меня?

– Я принял тебя за одну из моих соседок. Они печально известны своими дурацкими шутками.

Картер вылез из бассейна и предстал во всем своем великолепии: рельефная мускулатура, впечатляющие габариты. Феба отступила на несколько шагов и, не веря своим глазам, уставилась на стоящего перед ней Адониса.

Пораженная произошедшими в нем переменами, она смотрела на воду, стекающую по шее на его широкую грудь, накачанные мышцы живота и неглубокий пупок. Волос на груди у него стало больше. Темные завитки сужались в тонкую линию, ведущую к коротким синим плавкам, прикрывающим узкие бедра. Как и все остальное, ноги у него были хорошо развиты. На левом колене красовалось несколько темно-красных шрамов, но за исключением этого он был само совершенство.

– Я.., я…

Феба умела манипулировать словами, но одно дело – сидеть за письменным столом и сочинять волнующие политические речи, а другое – придумать умные фразы, когда видишь.., такое!

– Если ты и дальше будешь так глазеть на меня, у меня создастся комплекс, каким же я был жалким дохляком!

– Ты, безусловно, накачал мускулы, – устыдившись собственной неловкости, пролепетала она.

– В морской пехоте не захочешь, да накачаешь.

– Морская пехота? Ты моряк?

В детстве Картеру приходилось следовать по миру за своим отцом-военным. Он говорил, что терпеть не может военную кочевую жизнь и ничего не хочет больше, чем пустить где-нибудь корни. С ней.

Его лицо помрачнело.

– Больше нет. Чем могу служить, мисс Дрю?

– Ланкастер Дрю, – машинально поправила она.

– Правильно. Не будем забывать твое родство с достопочтенным сенатором Ланкастером, – с нескрываемой горечью произнес он.

– Я, уф… – Не могу думать, видя эту загорелую кожу. Ах, как он потрясающе красив!

Феба взяла полотенце со спинки ближайшего стула и протянула Картеру. Он вытер волосы и лицо, а затем накинул полотенце на шею. Темный локон упал ему на лоб, и ей нестерпимо захотелось отбросить его назад, как она делала много раз.

Стараясь хоть немного взять себя в руки, Феба принялась разглядывать крыльцо его двухэтажного дома. Увидев корзины ярких цветов и кормушку для колибри, прикрепленные к карнизу, она вспомнила вазоны с цветами перед домом. Скорее всего, Картер женат.

Феба украдкой посмотрела на его палец, но кольца не обнаружила. Хотя, если мужчина не носит кольца, это еще ни о чем не говорит. Кроме того, она пришла не за тем, чтобы возобновлять их роман.

– Я хотела поговорить с тобой о прошлом. А именно, о нашем прошлом и наших.., фотографиях.

Он прищурился.

– Каких фотографиях?

Феба покраснела. Чувствуя на теле прилипшую, мокрую ткань юбки, она поежилась.

– Ты знаешь, каких. Интимных.

В глазах Картера вспыхнул насмешливый огонек, а рот скривился в улыбке, отчего на щеке образовалась ямочка. Он пристально разглядывал ее, и Феба внутренне съежилась. В отличие от него, она с возрастом не похорошела. Большая часть тех десяти фунтов, что она набрала с момента окончания колледжа, отложилась у нее ниже талии.

– Ах, те фотографии!

Почему под его взглядом у нее внутри все бурлит, как во встряхнутой бутылке шампанского?

Он скрестил руки на выпяченной груди, и Феба невольно опустила глаза на татуировку.

– Это, наверное, было больно?

Ей хотелось шлепнуть себя по своенравному рту. Бог мой, неужели она опустилась до уровня неуклюжей девчонки, одержимой первой любовью? Где ее уравновешенность, ее правильные, корректные манеры?

– Может, и было, но я так напился, что не заметил.

Когда они были вместе, Картер не пил, хотя ему был уже двадцать один год. Что до Фебы, то ей тогда едва исполнилось восемнадцать…

– Фотографии у тебя?

– Может быть. А что?

– Мне бы хотелось получить их…

– Скучаешь по мне? – Картер снова улыбнулся, и на этот раз ямочки появились на обеих щеках.

– ., и негативы, – продолжила она, словно он ее не прерывал.

Если он не перестанет так улыбаться, у нее разорвется сердце. Эта понимающая искра в его глазах обычно означала, что один из них или они оба в считанные секунды разденутся донага, а там…

Феба подергала шелковую блузку, отлепив ее от внезапно вспотевшей кожи. Стыдно. Почему так трудно сдержать дыхание? Она упрекнула в этом жаркий и влажный климат Каролины, и вдруг заметила, что веселое выражение исчезло с его лица.

– Ты собираешься всем показывать фотографии и рассказывать о тех временах, когда посещала злачные места?

Феба смутилась:

– Злачные места тут ни при чем, Картер! Мой дед собирается выдвинуть свою кандидатуру на пост президента. Фотографии, попав в нечистоплотные руки, могут подвергнуть опасности его кампанию.

– Значит, снова карьера деда? – В его отрывистых словах и ледяном взгляде сквозил гнев.

Картер никогда не понимал, чем она обязана бабушке и деду, которые взяли ее, когда умерли родители. Еще двенадцать лет назад он поставил ее перед выбором между ним и дедом.

– А также моя. Я пишу ему речи. Мне бы хотелось уничтожить фотографии. Мы были молоды, безрассудны и…

– Нет! – Картер обошел ее и уверенно направился к дому.

Мускулы, перекатывающиеся на его спине, настолько отвлекли ее, что она едва обратила внимание на отказ.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты не получишь фотографии, – не замедлив шага, бросил он через плечо.

Она бросилась за ним.

– Твоей жене, конечно, не нравится, что ты хранишь дома фотографии другой женщины!

Картер остановился и обернулся так резко, что Феба наскочила на него. Прежде, чем она успела отпрянуть, он схватил девушку за запястья и прижал ее руки к своей груди. Его соски касались ее ладоней, а взгляд почти гипнотизировал. Сердце Фебы подпрыгнуло до самого горла, а дыхание застряло в легких.

– Я не женат, – произнес он тем низким, хриплым голосом, от которого она всегда таяла, как масло на раскаленной сковородке. – А ты?

– Н.., нет. – Разумеется, слабость в коленях нельзя приписать пропущенному завтраку, скорее биению его сердца под ее ладонями. Она дернулась, и Картер отпустил ее. – Ты живешь один в таком огромном доме?

– Да. И получаю от этого огромное удовольствие. Он нуждается в ремонте. Я его реставрирую.

– Великолепный дом.

– Внутри он еще лучше.

От безмолвного приглашения, выраженного вызывающе выгнутой дугой бровью, Фебу охватила тревога. Она взглянула на часы.

– Я немного стеснена во времени. Пожалуйста, отдай мне фотографии и негативы, и я исчезну из твоей жизни.

Он упрямо выпятил подбородок.

– Давай пройдем в дом и все обсудим.

Ей хотелось выть от разочарования, но она не могла себе этого позволить. Внучка старейшего сенатора не станет на людях топать ногами, чтобы выразить свое неудовольствие. Никогда не показывай своего волнения, не раз предупреждал ее дедушка. И никогда не говори слов, которые не сможешь забрать обратно.

– Картер, оставим путешествия по волнам воспоминаний. Это ни к чему не приведет.

– Разве что посмешит меня.., по крайней мере, фотографии! – саркастически усмехнулся он.

– Значит, они у тебя?

– Ага.

Он поднялся на крыльцо и открыл дверь. Феба остановилась. Она могла отказаться от приглашения и, вероятно, больше никогда не увидеть фотографий. Нет, грозящая опасность слишком велика. Надо взять себя в руки и уничтожить свидетельства постыдного прошлого. Подняв подбородок, Феба взлетела по ступенькам на крыльцо и вошла в дом.

– Садись.

Картер вышел, но дверь за собой не закрыл. Феба слышала, как он двигается, и в ее воспаленном воображении возникали фривольные картины: вот он снимает обтягивающие плавки, обнажив упругие ягодицы и ту часть тела, которую она успела хорошо изучить. В прошлом они нередко раздевались на глазах друг у друга, то у него в общежитии, то в загородных гостиницах, а то и на заброшенных проселочных дорогах.

С колотящимся сердцем Феба опустилась на стул перед столом со стеклянной столешницей. Картер был ее первым любовником, но он не любил ее, иначе не разбил бы ей сердце. Однажды потеряв голову, она не собиралась повторять прежние ошибки и снова путать сексуальное желание с любовью.

Менее всего Картер Джонс ожидал увидеть у бассейна Фебу Ланкастер Дрю.

Он снял плавки и выругался, ощутив резкую боль в бедре. Три с половиной года назад после несчастного случая закончилась его военная карьера, и большую часть времени он не испытывал боли, если не делал глупостей.

Он натянул поношенные обрезанные шорты и безрукавку. Чтобы произвести впечатление на внучку сенатора, нечего прилично одеваться. Она еще много лет назад списала его со счета, как свою грязную тайну. Переспать можно, но не жениться же!

Что произошло с девушкой, в которую он был влюблен? Существовала ли она вообще вне его воображения? Вероятно, нет.

Консервативный костюм Фебы, туго затянутые черные волосы и прямая, как у балерины, спина напомнили ему о том дне, когда пелена упала с его глаз и мир для него рухнул.

На праздник по случаю окончания университета собирались приехать родители, и ему хотелось познакомить их с будущей женой, но Феба не проявила радости, увидев Картера в доме деда. Когда вошел сенатор, Феба показала свое истинное лицо, представив Картера деду просто как однокурсника. Ее отказ познакомиться с его родителями поставил точку в их отношениях. Он был для Фебы Ланкастер Дрю не более чем игрушкой…

Он прошел босиком на кухню, вынул из шкафа два бокала и кувшинчик с чаем из холодильника. Поставил их на стол, наполнил и поднес ей бокал. Она выглядела такой напряженной, что ему захотелось рявкнуть: «Вольно!»

Феба по-прежнему была красавицей. Темные волосы, газельи зеленые глаза. Но из этих глаз исчез былой огонь, а полные яркие губы плотно сжаты от напряжения. Она выглядела слишком уверенной, хладнокровной и правильной, совсем как манекен на витрине. Словно из нее высосали жизнь.

Это не твоя проблема, Джонс!

– Тебе нравится быть помощником деда?

– А у меня были другие варианты?

– Ну, работать в музее или преподавать в университете.

Она удивилась, что он помнит ее давнишние планы. Ему же хотелось забыть прошлое. Хотя сейчас он ворочает миллионами, Картер Джонс никогда не сможет войти в круг старой финансовой аристократии, делающей мировую политику.

– На это у меня еще будет время.

– А как же семья, которую ты так хотела иметь? Предположим, твоего деда изберут, и даже переизберут, хотя для второго срока он староват. Сейчас тебе тридцать. Если будешь ждать, пока Уилтон Ланкастер уйдет в отставку, прождешь до сорока!

Ее губы скривила вежливая, неискренняя улыбка, свойственная политикам, но глаза остались печальными.

– Я решила сделать карьеру. Когда дедушка вступит в должность, ему будет семьдесят. Он хочет побить рекорд Рейгана, которому было шестьдесят девять. У деда отличное здоровье, ясный ум, светлая память, так что второй срок не исключен. – Феба обхватила бокал длинными пальцами. – Чем ты занимался все это время, Картер?

Ей хочется поболтать? Что ж, можно и поболтать!

– Компьютерами. Чем же еще?

Они познакомились, когда в колледже ему поручили обучить ее компьютерной грамоте. Феба была первой девушкой, у которой не стекленели глаза, когда он рассказывал о материнских платах, жестких дисках и объеме памяти. И она никогда не смеялась, когда он начинал запинаться, соприкоснувшись с ней.

– И что ты с ними делаешь?

– Я кибер-полицейский.

Феба удивленно подняла брови, и это резануло ему по нервам. Она что же, считает его ничтожеством? Вероятно. Отец ведь всегда упрекал Картера за увлечение компьютерами, считая, что это никчемное дело. Что ж, он доказал, что папа ошибался!

– Ты расследуешь преступления, связанные с компьютерами?

– Можно сказать и так.

– Должно быть, у тебя хорошо идут дела.

Простодушное замечание Фебы почти развеселило его.

– У меня своя компания, но компьютеры – не единственное занятие, в котором я преуспеваю. – Он взглянул на девушку с плотоядной улыбкой и заметил, как персиковый румянец залил ее щеки. Ему всегда нравилось дразнить Фебу, а теперь, когда она, похоже, решила забыть про страсть, когда-то сжигавшую их обоих, ему доставляло извращенное удовольствие смущать ее. – Почему я должен отдать тебе фотографии, Феба?

Картер вспомнил о горячих ночах и смятых простынях, мимолетных свиданиях в машине или в любом месте, где они могли урвать момент для встреч. Пульс у него участился. Неспособность контролировать реакцию только усиливала его гнев. Почему, черт возьми, она по-прежнему его заводит? Феба была его первой женщиной, но далеко не последней.

– Мне нужна уверенность, что они не попадут в руки прессы.

От оскорбления у него даже подскочило давление.

– Ты думаешь, я продам наши фотографии тому, кто больше заплатит?

– Вероятно, нет, но они могут попасть в чьи-то руки, и…

– Этого не произойдет. Фотографии находятся под замком в надежном месте.

Она облизала губы – одно скользкое движение розового языка, – и на мигу него помутилось сознание.

– Картер, пожалуйста, отдай мне фотографии! Похлопывая пальцем по нижней губе, Картер сделал вид, будто обдумывает ее просьбу, но ничто на свете не заставило бы его отдать ей фотографии, чтобы она их порвала. Он не видел их с тех пор, как три года назад переехал в этот дом, но они были дороги ему.

Двенадцать лет назад он был неопытным мальчиком, и они с Фебой вместе потеряли невинность. Впоследствии они расширили границы обретенной сексуальности и весьма необузданно занимались любовью. И ни одна женщина за прошедшие годы так и не смогла разжечь в нем настоящую страсть и заставить его забыть о жестком самоконтроле.

Сейчас ситуация изменилась. Эта застегнутая на все пуговицы, причесанная волосок к волоску женщина не может иметь над опытным мужчиной, каким он стал, той власти, которую она имела над сопливым мальчишкой. Решено, Картер удовлетворит ее любопытство, а потом скажет ей «до свидания»! Так он, возможно, собьет с Фебы спесь и одновременно преподаст ей урок. Мисс Феба Ланкастер Дрю должна узнать, каково быть использованной и брошенной!

Месть действительно может быть сладкой. И удовлетворять сексуальные потребности.

Картер покатал в ладонях прохладный бокал.

– Я предлагаю тебе сделку.

Она подозрительно сощурилась:

– Что за сделка?

– Выходи со мной в свет, и я отдам тебе фотографии. Скажем, за каждое свидание одну фотографию. Фотографий ровно дюжина.

– Ты, конечно, шутишь? Что за детские шутки!

– Тогда никаких свиданий. Никаких фотографий. Никаких переговоров.

Она впилась розовыми лакированными ноготками в ладони.

– Это шантаж!

– Что ж, предъяви мне иск! Но тогда фотографии станут доказательством и достоянием гласности. – Картер резко подался вперед и схватил ее за запястья. Провел большими пальцами по атласной коже. – Помнишь, как нам было хорошо вместе, Феба?

Она резко отдернула руки, но от него не ускользнуло ее прерывистое дыхание.

– Я не буду с тобой спать! – заявила девушка. На его губах появилась улыбка предвкушения.

– Вообще-то о постели речь не шла, но я ценю твою откровенность, поэтому не теряю надежды.., и всего остального.

Щеки у нее побагровели, и она дернулась.

– Одно свидание за фотографию. Выбор фотографии за мной.

– Не пойдет. Свидание назначаю я, фотографию выбираю я!

– Я хочу их видеть.

– Вот как? – с улыбкой поддразнил Фебу Картер и услышал, как у нее скрипнули зубы.

– Мне нужно доказательство, что они по-прежнему у тебя.

Он встал и показал на дверь.

– Они у меня в спальне.

Она не шелохнулась.

– Принеси фотографии, Картер. Я буду ждать здесь.

– Располагайся поудобнее. Я сейчас.

По дороге в спальню Картер взглянул на свои водонепроницаемые часы. Операция «Обольщение» началась в 17.00.

Что ж, начнем игру!

ГЛАВА ВТОРАЯ

Феба обхватила голову руками. Она сошла с ума, согласившись на смехотворные условия Картера! Можно ли схватить фотографии и убежать? Вряд ли. Двенадцать лет назад Картер был хиляком, но теперь он в отличной физической форме и ему не составит труда догнать ее. Кроме того, он всегда сможет отпечатать с негативов другие фотографии.

По счастливому стечению обстоятельств дед весь следующий месяц будет готовиться к избирательной кампании, а она останется подбирать цитаты для следующей речи. У нее будет шанс выцарапать злосчастные фотографии, не отчитываясь ни перед кем за свои отлучки.

Феба изучала дом Картера, пытаясь понять, как он стал тем человеком, которым стал. В колледже он заявлял, что хочет где-нибудь пустить корни, и теперь, безусловно, достиг своей цели. Солнце заливало кухню, освещая старинные дубовые шкафы и блестящий пол из твердой древесины. В открытую дверь справа Феба видела просторную комнату, сводчатый потолок которой поддерживали деревянные балки, и огромный кирпичный камин. Кожаный диван и кресла выглядели крепкими и дорогими, но комнате не хватало уюта, создаваемого женскими руками.

Судя по всему, в жизни Картера нет женщины. Однако цветы, окружающие крыльцо, и кормушка для колибри противоречили образу одинокого холостяка. Картер никогда не увлекался птичками и цветочками.

Картер вернулся с фотографиями, развернутыми веером, как игральные карты. Он выглядел соблазнительно роскошным – с мускулистыми руками и плечами, как у дюжего красавца из календаря. И эта татуировка… Она не могла представить, что это так возбудит ее. У него есть еще? Где? У нее участился пульс.

Он передал фотографии ей. Когда кончики его пальцев коснулись ее ладони, она нервно сглотнула.

Взяв себя в руки, Феба просмотрела фотографии. Верхний снимок в стопке был самым невинным из всех, снятых старой камерой Картера, поставленной на автоспуск. Картер стоял прямо, высокий и совершенно обнаженный, спиной к камере. Феба находилась перед ним, полностью скрытая его телом, если не считать рук, державших Картера за ягодицы. Эти руки могли принадлежать кому угодно, но ее выдавало фамильное кольцо с печаткой на безымянном пальце правой руки, которое она носила и теперь.

Феба любила Картера Джонса без памяти, и эти фотографии оживили в ней былые чувства. Вместе с горячим возбуждением, забурлившим в ее жилах, пришла боль.

Она всегда теряла тех, кого любила. Ветреные родители бросили ее, когда ей было семь лет. Шесть лет спустя они погибли во время восстания в какой-то богом забытой стране. Только кольцо с печаткой напоминало ей о матери. Бабушка скоропостижно скончалась через четыре месяца после поступления Фебы в университет, а еще пять месяцев спустя она потеряла Картера.

Дед был единственным родным человеком, оставшимся у Фебы, и она с удовольствием принимала участие в его президентской гонке. Одному Богу известно, что будет, если эти фотографии станут достоянием гласности и несдержанность Фебы запятнает его кампанию.

– Я куплю их у тебя. Сколько ты хочешь?

– Фотографии не продаются.

– Тогда, в знак доверия, я хочу негативы.

– Нет, моя сладкая. Только после последнего свидания.

– Дай слово, что ты больше никому не покажешь эти фотографии.

– Честное слово! – без колебаний ответил он.

– Когда мы начнем?

– Завтра. Где ты живешь?

– В дедушкином доме в Роли.

– Я заеду за тобой в шесть.

– В этом нет необходимости. Я тебя встречу.

Картер сжал зубы.

– Все еще беспокоишься, что скажет дедушка, если твой «однокурсник» появится на пороге вашего дома?

– Его нет в городе.

Он воинственно сжал губы и, похоже, хотел было возразить, но потом резко кивнул:

– Хорошо. В шесть.

Феба перевела дух. Одна битва выиграна, но вся война, безусловно, еще впереди. Феба Ланкастер Дрю, во что ты ввязалась?

Феба явилась на тридцать три минуты раньше.

Картер положил гантели на стол и полотенцем вытер потное лицо. Частое биение его сердца не имело ничего общего с напряженной тренировкой, а было вызвано лишь стройной женщиной, идущей по дорожке к дому. Это ему не понравилось.

Он спустился по лестнице из расположенного наверху спортивного зала и открыл дверь прежде, чем Феба успела позвонить.

Оглядев его потную футболку, она подняла темные брови.

– Я одета слишком нарядно?

Картер оглядел ее сшитое на заказ платье, можно сказать, копию вчерашнего чопорного костюма. Темно-синяя ткань мягко облегала грудь, но скрывала изгибы бедер и большую часть длинных ног. Очень плохо. У Фебы первоклассные ноги.

– Ты рано. Мне еще надо подготовиться.

– Я выехала с запасом, но пробок не было. Кроме того, чем скорее мы начнем, тем скорее я окажусь дома.

Колкость ужалила его, словно комар, но он скрыл раздражение и жестом пригласил ее войти.

– Хочешь осмотреть дом, пока я приму душ и оденусь, или подождешь экскурсии?

– Ни то, ни другое, спасибо.

– Дай мне десять минут. В холодильнике есть чай со льдом. Угощайся.

Картер разделся и залез под душ. Почему по прошествии двенадцати лет Феба все еще привлекает его? Когда-то они с необузданной жаждой знания проникали во все неизведанные ранее уголки. От сказочных воспоминаний кровь ударила ему в пах, а сердце забилось с удвоенной частотой. Может ли быть лучший способ избавиться от этого наваждения, как провести месяц в ее обществе?

Большую часть жизни Картер путешествовал по миру, так что настала пора пустить корни. Ведь семья заполнит царящую внутри него пустоту, не так ли? Родители не в счет, поскольку отец с матерью постоянно разъезжали и Картер редко их видел.

Он хотел такой же любви, как у них, когда никакая жертва не кажется слишком большой. За все годы их брака Картер никогда не слышал, чтобы мама жаловалась, что отец опять привез ее в какое-то захолустье, а таких захолустий были дюжины. Она была рада ехать куда угодно, лишь бы находиться рядом с мужем.

Будучи застенчивым ребенком, Картер нелегко заводил новых друзей. Он увлекался книгами, фотографией, а позже компьютерами, был робок и косноязычен с девочками. Он и его однокурсники Сойер и Рикдо недавнего времени оставались холостыми, но теперь оба его дружка обзавелись семьями, а Картер так и остался одиноким.

Он очень хотел найти себе пару, и, как только ему удастся доказать себе, что воспоминания о Фебе – не более чем преувеличенная фантазия, он найдет женщину, которая не будет морщить прямой породистый носик и стыдиться представлять его семье. Время выбрано правильно. У него есть дом, и после трех лет изнурительной работы «Кибер-снайпер» твердо стоит на ногах.

Сполоснув волосы, Картер вышел из душа и вытерся. Наскоро побрившись, он надел изготовленный на заказ костюм, мягкие кожаные туфли от Гуччи и направился на кухню.

Феба не могла оторвать взгляд от фотографии голубоглазого мальчика на холодильнике. Картеру тридцать три года, и, скорее всего, он хоть раз был женат.

– Это твой сын? – Произнести эти слова сквозь неожиданный комок в горле оказалось труднее, чем она думала.

– Нет. Джошуа Картер – сын Сойера Риггана. Помнишь моего однокурсника по колледжу?

Сойер и его жена Линн – мои соседи. Джошуа два года, и он мой крестник. – В его голосе звучала гордость.

– Он очарователен.

Феба отвернулась от фотографии и застыла. На Картере был угольного цвета костюм, великолепно облегающий фигуру. Белая рубашка подчеркивала загорелое лицо, а сапфировые запонки в точности совпадали с цветом его глаз. На лоб падал локон темных влажных волос. Он напоминал политика с Капитолийского холма, но никогда еще ей не доводилось встречать столь роскошного конгрессмена!

Она заморгала, чтобы освободиться от тумана нежелательного влечения. Повторять ошибки прошлого не входило в ее правила.

– Вы с Сойером купили дома на одной улице? Должно быть, вы и после школы остались близкими друзьями?

– Да. А Рику Фолкнеру и его жене принадлежит третий дом на улице. Помнишь его?

– Высокий блондин? Он кивнул.

– Хочешь выпить? У нас есть несколько минут до назначенного времени.

– Нет. Спасибо. Мне бы хотелось сегодня пораньше вернуться домой. Я жду дедушкиного звонка.

– Хорошо. Я подгоню машину к входу.

– Не надо, Картер. Это же не настоящее свидание. Я могу пройти в гараж и сесть в машину вместе с тобой.

Мускул на его челюсти дрогнул. Открыв дверь, ведущую из кухни в гараж, он включил сигнализацию. Сшитый на заказ костюм, сигнализация и спортивная машина – все усиливало впечатление богатства.

Феба скользнула на сиденье и вдохнула тонкий запах кожи и дорогого одеколона Картера. Неужели деньги действительно меняют человека? И почему ее это так волнует? Потому что Картера никогда не интересовало богатство ее семьи или влиятельный дедушка? Мужчин, с которыми она встречалась после Картера, привлекала лишь ее связь с самым могущественным сенатором Вашингтона – этот урок она твердо усвоила.

Картер сел на водительское место.

– Куда мы едем?

– В новый ресторан.

От прикосновения к кнопке дверь гаража поднялась, и они выехали на двор. Когда Картер потянулся к рычагу переключения передач, его рука случайно задела ее колено. Феба отодвинула ногу, но все равно ощутила легкую дрожь.

Придерживайся программы, Феба! Двенадцать свиданий. Никакого флирта. Никакого разбитого сердца.

Дом Картера был одним из трех величественных старых домов на усаженной деревьями улице.

– Когда и почему ты попал в морскую пехоту? Мне казалось, ты терпеть не можешь кочевую жизнь.

– После окончания колледжа. Так, для общего развития.

– А почему ты не стал кадровым офицером, как твой отец? Наверное, он сейчас уже в чинах?

В ответу него лишь дрогнул мускул на челюсти.

– Картер, на этих свиданиях настоял ты! Так что потрудись, пожалуйста, отвечать на мои вопросы.

Он бросил на нее быстрый взгляд.

– Мой отец стал генерал-лейтенантом. Это три звезды. Меня комиссовали по здоровью после того, как я во время последнего задания разбил колено.

Она вспомнила о шрамах.

– Мне очень жаль.

– А мне нет. Я давно хотел выйти в отставку. Это поприще не имеет ничего общего с тем, чем мне бы хотелось заниматься.

Несколько минут спустя машина Картера подъехала по круговой дорожке к похожему на замок каменному зданию с восьмиугольными башенками. Швейцар бросился за ключами, а другой открыл Фебе дверцу, и Картер помог ей выйти. Его теплая ладонь коснулась спины Фебы. По всему ее позвоночнику пробежала легкая дрожь.

Она крепче сжала сумочку.

– Когда мы учились в университете, это ведь был частный дом?

– Для семьи настали тяжелые времена, и она его продала. Нынешний владелец превратил жилой дом в ресторан с дансингом. Можешь сказать сенатору, что это подходящее место и для частных вечеринок.

В намерения Фебы не входило рассказывать деду, что она была на свидании. Если она только заикнется, дед начнет выяснять, насколько благонадежен ее спутник.

Светловолосая хозяйка, поздоровавшаяся с Картером по имени, проводила их к столику в укромном уголке комнаты, которая, вероятно, служила гостиной прежним владельцам.

Свечи, стоящие на столах и закрепленные в стенных канделябрах, придавали помещению интимный вид. Серебро и хрусталь сверкали при мягком свете, как бриллианты. Картер отодвинул ей стул, и Феба заметила на белоснежной скатерти красную розу с длинным стеблем. Она села и взяла цветок, чтобы вдохнуть аромат.