Текст книги "Стремительный поток"

Автор книги: Эмили Лоринг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Глава 15

Кристофер вошел в прихожую и, понизив голос, объяснил:

– Примерно двадцать минут назад кто-то позвонил мне и сказал, что я нужен Люси – доктор якобы считает, будто ей осталось жить не больше получаса.

Глаза Люка Картера полезли из орбит. Он озадаченно провел растопыренными пальцами по копне нечесаных волос.

– Что за черт! Сегодня Люси чувствовала себя даже лучше, чем обычно. Мы за вами не посылали, но она, конечно, будет рада вас видеть…

– Я не стану ее тревожить. Отвезете меня домой на машине, Люк?

– Конечно, я вас отвезу. Только подождите, штаны надену.

Кристофер вышел на узкую дорожку возле дома и стал ждать. Луна, продолжавшая играть в прятки, серебрила рябь разбухшей реки. Еще неделя таких дождей – и не избежать наводнения… Но кто же звонил с тем посланием? На холме поселилась опасность. Он чувствовал ее. Может, у человека, подкарауливавшего его, не хватило храбрости, когда настало время нанести удар?

Во время поездки в тарахтящей колымаге Картер засыпал Кристофера вопросами и предположениями о причине телефонного вызова. Кристофер, выйдя из машины у двери «Холлихок-Хаус», сказал:

– Лучше ничего об этом не говорить, Люк. Если кто-то замыслил худое, то пусть гадает, раскрыли мы его планы или нет. Спасибо, что подвезли меня. Спокойной ночи.

Когда он вошел в гостиную, Констанс с облегчением воскликнула:

– Слава богу, что ты вернулся, Крис! А то я совсем разнервничалась. Как Люси Картер? Она жива?

– Да. Сегодня ей лучше, впервые за много дней.

– И она опять вытащила тебя из дома! Ладно, бог с ней. В кухне горячее какао. Я подумала, что по дороге ты замерзнешь и проголодаешься.

Кристофер поворошил кочергой горящие дрова в камине, размышляя, рассказать ли сестре, что Картеры его не вызывали. Нет. Если она узнает, станет волноваться каждый раз, когда он будет выходить из дому. Пусть лучше осуждает Люси, хоть это и несправедливо.

Он подошёл к окну.

– Вечеринка у Сью, наверно, в самом разгаре… О, у нас гость. Кто-то идет по дорожке… Похоже, это… не может быть… это…

– Крис! Перестань бормотать! Кто там идет по дорожке?

– Лютер Калвин!

– А эта красно-желтая пощечина общественному мнению еще звенит в его доме! – Констанс подавила нервный смешок. – Открой ему дверь и задержи сколько сможешь, а я выскользну в библиотеку и позвоню Сью. Нельзя позволить ему застать грешников на месте преступления.

Лютер Калвин захлопнул за собой дверь с такой силой, что весь «Холлихок-Хаус» затрясся. Сжимая набалдашник тяжелой трости, он металлическим голосом произнес:

– Я рад, что нашел вас дома, мистер Уинн.

Кристоферу не понравился тон, которым это было сказано. Надо выиграть время, чтобы Сью успела выпроводить гостей. Конечно, устраивать танцы ей не следовало, но ее отец и правда узколобый тиран.

– Снимайте пальто, садитесь у камина и выпейте горячего какао. Похоже, синоптики ошиблись, предсказав дождь. Славная ночь, не правда ли?

Калвин молча прошел в гостиную и обнажил золотые коронки в карикатурной усмешке:

– Мне не надо какао. Я зашел к вам, чтобы поговорить о церковных делах, мистер Уинн.

Констанс обменялась с братом взглядами и свернула вязанье:

– Значит, я вам не нужна?

С чрезмерной любезностью Лютер Калвин заверил ее:

– Напротив, вы нам очень нужны, впрочем, как всегда. – Он подошел к двери в библиотеку, закрыл ее, таким же любезным тоном пояснив: – Сквозняк, – и остался стоять между Констанс и дверью.

Кристофер, опершись на каминную полку, наблюдал за ним. Неужели он намеренно отрезал доступ к телефону? Знает о вечеринке? Сью непременно надо предупредить. А для этого необходимо добраться до телефона в библиотеке – звонить по тому, что находится в холле, нельзя, поскольку разговор будет слышен в гостиной…

– Мистер Уинн, перестаньте витать в облаках, – резко прервал его размышления Лютер Калвин. – Я только что поинтересовался вашим мнением о новом сборнике церковных гимнов.

– Прошу прощения за мою невнимательность. Когда вы затронули этот вопрос, я внезапно вспомнил об одном прихожанине, который нуждается в моей помощи. С вашего позволения я отойду на минутку, чтобы эта проблема не отвлекала меня в дальнейшем.

Лютер Калвин преградил ему путь. Его голос был ледяным, слова падали, словно крупные градины с неба, когда он обрушился на Кристофера:

– Не сейчас, мистер Уинн. Я знаю, что прихожанин, нуждающийся в вашей помощи, – это моя дочь. Она ее не получит. До поры до времени ни вы, ни ваша сестра не покинете это помещение. – Он попятился к двери в библиотеку.

Кристофер спокойно выдержал испепеляющий взгляд гостя и вежливо напомнил:

– Вы забываете, что находитесь в моем доме, мистер Калвин.

– А вам, преподобный Уинн, не стоит забывать о том, что мой дом превращен в вертеп, что его используют как танцевальный клуб, и вы… вы – священнослужитель, проповедник Евангелия, помогаете моей дочери, потворствуя ее обману! Я подожду, пока их разнузданная оргия достигнет апогея, а потом…

Констанс затаила дыхание. Кристофер с трудом подавил смех. Выражение «разнузданная оргия» напомнило ему грошовые романчики, которые он тайком читал в отрочестве.

– Вы смеетесь… вы…

Лютеру Калвину не дали разразиться новой тирадой – за его спиной внезапно открылась дверь, и раздался детский голосок:

– Что тут за шум? – Салли-Мэй – с взъерошенными волосами, босая и без очков – смотрела на них, близоруко щурясь, засунув руки в карманы пижамы в розовую полоску и раскачиваясь с мысков на пятки. – Я спала, а вы меня разбудили, вломившись в дом, мистер Калвин.

Когда Кристофер сделал торопливый шаг к двери, она его остановила:

– Тебе не нужно звонить Сью, дядя Крис, я ей уже позвонила.

– Ты!.. Ты!.. – Лютер Калвин в ярости замахнулся тяжелой тростью.

Констанс прижала к себе Салли-Мэй, а Кристофер схватил Калвина за руку.

– Спокойно, уважаемый. Вы и так уже выставили себя на посмешище, назвав безобидные танцы вертепом и оргией, так не добавляйте к этой ошибке еще и насилие. Когда вы остынете, мы вместе пойдем к вам домой и убедимся, что вечеринка, которая кажется вам кошмаром, на самом деле вполне пристойна.

Гнев Калвина поутих – ему на смену пришло ледяное спокойствие.

– Вы правы, мистер Уинн. «Да уступит гнев благоразумию; блажен тот, кто воспротивился греху». Идемте. Моя машина у подъезда.

– Я готов. – Кристофер посмотрел на Констанс, которая, обнимая обеими руками племянницу, ответила ему кивком.

Выйдя из гостиной, он услышал возбужденный голос Салли-Мэй:

– А что такое «вертеп», и что там вертится, тетя Конни?

В роскошном лимузине Лютер Калвин сидел, подавшись вперед, молчаливо и неподвижно, сжимая костлявыми руками трость. Он злобно запыхтел, когда лимузин проезжал мимо длинного ряда припаркованных автомобилей самых разных марок и цветов. Все они пребывали в странной ажиотации: двигатели разогревались, тормоза стонали, колеса поворачивались, клаксоны гудели. Предупреждение Салли-Мэй подействовало.

Войдя в дом, Кристофер услышал возбужденное перешептывание, смешки, звон разбившейся тарелки. В воздухе стоял густой аромат духов, большой холл был полон красных и желтых цветов.

– Что здесь происходит? – проскрежетал Калвин высоким, резким голосом, включая свет в гостиной. Вокруг царил неописуемый кавардак. Большой ковер был второпях вытащен на середину зала и брошен неразвернутым. У двери валялись игральные карты; пол был усеян темными тряпочками – останками некогда нарядных воздушных шаров; на пороге поблескивала туфелька с хрустальной пряжкой, словно забытая Золушкой по сигналу тревоги, а сигнал подала маленькая толстушка Фло. Кристофер подавил приступ хохота, представив переполох среди охваченных паникой гостей. Лютер Калвин дернул его за рукав.

– Несомненно, они попрятались, эти праздные дурни, испугались возмездия. Мы должны их найти.

Кристофер последовал за ним – мало ли что еще удумает этот инквизитор, он и так уже потерял голову, замахнувшись тростью на ребенка. Как только хозяин дома исчез в направлении столовой, Кристофер пошел в холл. Осторожно открыл дверь стенного шкафа и едва сумел сдержать смех. В углу скрытая меховыми шубами, свисавшими с вешалок, спала, свернувшись калачиком, Флора Калвин. На коленях у нее была тарелка с тающей горкой фисташкового мороженого, которое ленивой зеленой струйкой стекало на пол. В руке девочка сжимала большую серебряную ложку. Кристофер тихонько потряс ее за плечо и прошептал:

– Фло! Фло! Просыпайся!

Она открыла глаза, посмотрела на него невидящим взглядом и снова заснула. Мороженое мягко шлепнулось с тарелки в зеленую лужицу. Кристофер прислушался. Что с ней делать? Нельзя допустить, чтобы отец нашел ее здесь. Ведь это она подняла тревогу. Оставалось только одно: отнести девочку в ее комнату. Он подхватил ее на руки, поднял по ступенькам, поставил в холле и слегка встряхнул:

– Просыпайся, Фло! Ступай в кровать!

– Вы привели его… чтобы мне отомстить? – послышался хриплый шепот.

Блеск агатовых глаз Сью Калвин напомнил ему о виденной когда-то кобре, готовой к броску.

– Нет. Это он привел меня. Я пытался задержать его в «Холлихок-Хаус», а Салли-Мэй позвонила Фло и подняла тревогу.

Сью посмотрела на него с презрением:

– Гарви Брук сказал, что вечеринка удалась на славу, не хватало только вас. Он не подозревал, что мой отец притащит вас на поводке!

Внизу раздался голос Лютера Калвина. В этот момент следить за каждым его шагом было важнее, чем доказывать несостоятельность обвинений его дочери.

– Лучше отведите Фло в постель и не попадайтесь отцу на глаза, – посоветовал Кристофер и побежал вниз по ступенькам.

Чей-то смешок! Он замер на пороге гостиной. У окна, за портьерами? Снова… Это Джин! Ее волшебный смех ни с чем не спутать. Лютер Калвин ни в коем случае не должен ее найти…

Кристофер беззвучно пересек просторный зал, проскользнул за портьеру и остолбенел: обхватив друг друга за талии и дрожа от смеха, на скамье у окна балансировали Джин Рэндолф и Гарви Брук. Лунный свет, проникавший сквозь стекло, ложился алебастровым мерцанием на прелестную шейку девушки, на ее тонкие руки, скользил по атласным волнам черных волос, серебрил бархат желтого платья. Она театрально взмахнула ярко-красным веером и поверх него взглянула в глаза Кристоферу. Очаровательная улыбка сменилась дерзкой усмешкой, и девушка прошептала:

– По замыслу художника данную картину следует рассматривать в тишине. Ничего не говорите!

Глава 16

Издевка померкла в глазах Джин, когда ее обжег пылающий взор Кристофера Уинна. Сердце всполошилось и забило тревогу. Неодолимая, всепобеждающая сила, казалось, повлекла ее к этому мужчине. Она с трудом переборола дикое желание броситься в его объятия. Боже, совсем с ума сошла! Неужели эта красно-желтая вечеринка довела ее нервное напряжение до предела? Джин не была самой собой – спокойной и уверенной в себе – с того дня, как ее вынудили подчиниться власти лжеполицейского на перекрестке. В обществе Кристофера Уинна она всякий раз чувствовала себя так, будто находится в осажденной крепости и должна обороняться. Это какой-то гипноз! Джин Рэндолф – и священник! Самая абсурдная комбинация из всех, что можно вообразить. Она сокрушит его чары, соорудит баррикады у каменных стен, будет строить их одну за другой, пока…

– Аэродром свободен? – хрипло прошептал Брук. Его рука крепче обняла девушку за талию, когда она наклонилась вперед.

Спасена! Гарви – ее первая линия обороны! Кристофер Уинн перевел взгляд с Джин на молодого человека:

– Осторожно поднимите стекло. Спрыгните на землю, Брук. Я помогу выбраться мисс Рэндолф.

Гарви выполнил указание. Как только он исчез в темноте за окном, Уинн протянул руки к Джин:

– Давайте.

– Нет! Нет! Мне Гарви поможет! Я… я помолвлена с Гарви!

Несколько мгновений Кристофер Уинн пристально смотрел ей прямо в глаза. И вдруг порывисто схватил девушку в объятия и хрипло прошептал, приблизив губы к ее ушку:

– Помолвлена с Гарви? Ты любишь меня… милая!

– Откуда сквозняк? – внезапно раздался за портьерой скрипучий голос.

– Живо! – шепнул Уинн и приподнял Джин над подоконником.

Брук подхватил девушку прежде, чем ее ноги коснулись земли, и потащил в кусты, простиравшие к ним свои колючие цепкие лапы. Джин изо всех сил сопротивлялась.

– Я не хочу выбираться отсюда таким способом, Гарви. Мы…

– Почему окно открыто? – проскрежетал над ними голос Лютера Калвина.

Джин съежилась, прижав к груди красный веер.

– Сейчас закрою. Я… – Опущенная оконная рама заглушила объяснение Кристофера Уинна.

Брук выпрямился со стоном облегчения:

– Ну, все! Пойдем отсюда. Ты вся дрожишь. Вот, надень! – Он снял пиджак и накинул на голые плечи девушки.

– Гарви, ты замерзнешь. В комнате Сью висит моя горностаевая шубка.

– Да, а как ты собираешься ее достать? Думаешь, я полезу в дом, где бушует ревущий лев? Я не библейский Даниил. В моем родстере есть плед. Идем! – Он схватил Джин за руку и потянул за собой.

Автомобиль Брука одиноко поблескивал на стоянке, больше в поле зрения не было ни одной машины. Даже захваченная бурей эмоций, Джин не утратила чувства юмора:

– Твой родстер похож на несчастного Робинзона Крузо, который ждет не дождется появления Пятницы.

– Все Пятницы пустились наутек, как только старик Калвин проревел: «Что здесь происходит?» Готов поспорить, некоторые из них до сих пор не могут остановиться. Накинь это.

Гарви укутал девушку пледом и, подняв ворот пиджака до ушей, завел двигатель. Родстер тронулся с места.

– Все в порядке? Боже ты мой, почему это Уинн заявился на вечеринку? Не иначе, старик Калвин подобрал его где-то по пути к дому. Что он тебе сказал перед тем как выбросить из окна? Я слышал какое-то бормотание.

У Джин перехватило дыхание, когда ей вспомнился хриплый шепот Кристофера Уинна: «Помолвлена с Гарви? Ты любишь меня… милая»… Нет! Даже если она и любит его, нужно о нем забыть. Выйти замуж за священника? Да она погубит его карьеру! Примириться с тем образом жизни, который он ведет? И похоронить себя в захолустном городишке? Уму непостижимо! Она видела, что сделал с ее матерью Гарстон! Для нее, Джин, не подходит узкая дорожка. Она не совершит такую ошибку. Ей очень нравится Гарви. Она будет счастлива с ним. Она…

– Чего-чего? Не слышу, – пихнул ее локтем Брук.

Джин вырвалась из запутанного лабиринта мыслей и рассеянно спросила:

– Разве я что-то говорила?

– Нет, дорогая. Ты даже не ответила на мой вопрос.

. – Что… что Кристофер Уинн шептал мне? Я так волновалась, Гарви, что не помню точно.

– От него все девчонки без ума. Не понимаю, почему он не женится. Стоит ему поманить пальцем, и вокруг соберется славный гарем. Тебе тепло?

Джин кивнула. Ей стало дурно, когда она представила Кристофера в толпе влюбленных девиц. Гарви, как всегда, молол чепуху, но в чем-то был прав. Нет, она ни за что не уподобится этим сентиментальным дурам. Завтра о ее помолвке будет объявлено. Поскольку она уже сказала о ней Кристоферу Уинну, теперь и Гарви пора узнать, что она решила выйти за него замуж.

Влажный воздух пах прелыми листьями. Над головой висели клубы туч, которые выглядели так, будто в любой момент готовы разразиться слезами. Улицы города были пусты. Неужели все жители Гарстона попрятались в страхе перед великим инквизитором Калвином? Что будет со Сью? Она панически боится отца. И как только она осмелилась устроить танцы? Еще повезло, что Кристофер Уинн…

«Ты любишь меня… милая!»

– Устала? – Брук нерешительно обнял девушку за плечи.

Джин вздрогнула и хотела отстраниться, но тут же невесело напомнила себе, что, если она собирается выйти за него замуж, надо поскорее научиться получать удовольствие от его объятий.

– Тебе начинает понемногу нравиться твой старый друг Гарви? – Его мальчишечий голос дрогнул. – Может, ты его даже немножко любишь?

Джин похлопала его по руке, которую он держал на рулевом колесе машины.

– Ты всегда нравился мне больше… больше, чем другие мужчины, Гарви.

Взвизгнули покрышки, и родстер встал на дороге как вкопанный.

– Это значит, что ты признаешь нашу помолвку? – Гарви схватил Джин за плечи и крепко поцеловал в губы.

Джин дернулась, словно от удара током, и оттолкнула его:

– Гарви! Прошу тебя! Не делай так больше. Я терпеть не могу, когда меня целуют!

Свет уличного фонаря высветил изумление в глазах молодого человека. Он со злостью заявил:

– Значит, ты меня не любишь?

– Я… люблю тебя… только… только давай, пожалуйста, побудем просто друзьями, пока я привыкну к роли невесты. Я… всегда терпеть не могла всяких ласк, и это… мой самый первый опыт…

Глаза Брука снова заблестели от радости, а мальчишеский рот растянулся в улыбке.

– Честно? Я думал, что у каждой девушки бывает, по меньшей мере, по два или три романа, прежде чем она остановит свой выбор на ком-то.

– Ты любил бы меня сильнее, если бы у меня раньше были романы?

– Куда уж сильнее? Ты шутишь? Вот! – Он выхватил из кармана пиджака кольцо. – Я всегда держал его наготове до первой возможности. Протяни руку. – Он надел кольцо с огромным изумрудом и маленькими бриллиантами по бокам на средний палец девушки. Сделал глубокий вдох и выпалил: – Все! Теперь ты моя!

Джин посмотрела на зеленый камень. Он был прекрасен, даже прекраснее того, который носила Маделин Рэндолф. Но… неужели, приняв кольцо, она признала над собой власть Гарви? Девушка содрогнулась.

– Замерзла, дорогая? – Молодой человек заботливо подтянул плед, укутав ее шею. Он больше ничего не говорил, пока не остановил родстер перед дверью особняка «Хилл-Топ». – Твой отец дома?

– Наверное. А что? – Ее голос прозвучал слабо, чуть слышно.

– Для нашей помолвки не годятся примитивные обычаи двадцатого столетия. Я намерен просить твоей руки у мистера Рэндолфа. Надеюсь, он дарует нам свое благословение.

Джин прыснула от смеха. У нее неожиданно поднялось настроение. Все-таки Гарви – такой душка!

А она уже сделала трагедию из своего влечения к Кристоферу Уинну. После свадьбы она будет потешаться над своими чувствами к этому священнику, если вообще вспомнит о них!

Когда они вошли в просторный холл, Джин весело спросила:

– А если Хьюи откажет?

– О, мы все равно поженимся.

Гарви странно посмотрел на девушку, его губы сжались, он сделал быстрый шаг к ней. Джин попятилась. Молодой человек поспешил ее успокоить:

– Все нормально! Больше я не буду целовать тебя… пока. Ну, идем искать твоего отца.

Хью Рэндолф открыл дверь библиотеки, услышав стук. Джин показалось, что морщины, бегущие от крыльев его носа мимо уголков рта, обозначились резче, глаза запали и выглядели усталыми. Может быть, он ужасно несчастен? Неужели жизнь всем наносит раны? И в первый раз жизнь причинила боль ей самой… Она бросила красный веер и сумочку на стул и протянула к отцу руки:

– Хьюи, как замечательно, что ты вернулся.

На его скулах проступил румянец, взгляд оживился, когда он обнял дочь.

– Я тоже рад тебя видеть. – Он посмотрел на Брука: – Чем вы занимались сегодня вечером?

Гарви смутился, закашлялся, и Джин поспешно ответила за него:

– Мы пришли… вернее, сбежали из дома Сью Калвин, где были танцы. Садись, Хьюи. Я побуду Шахерезадой и расскажу тебе одну страшную историю.

Она устроилась на подлокотнике большого кресла, в которое опустился ее отец. Девушку постоянно смущало присутствие Брука, усевшегося на край большого письменного стола и нервно курившего сигарету за сигаретой, пока она рассказывала о событиях прошедшего вечера до того самого драматического момента, когда за портьеру взялась чья-то рука. Когда Джин замялась, нить повествования подхватил Гарви:

– Это оказался преподобный Кристофер, опередивший старика Калвина. Он передал вашу очаровательную дочь через окно в мои руки, и вот мы здесь. По пути домой мы… э-э-э… мы решили… гм-м… пожениться. И пришли просить вашего согласия. Конечно, это старомодно, но…

Девушка посмотрела на него сквозь внезапно появившуюся перед глазами пелену. Действительно ли чувства Гарви к ней так сильны?..

Хью Рэндолф взял дочь за руку и непринужденным тоном сказал:

– Спасибо, мистер Брук, даже при том, что это всего лишь изжившая себя формальность, мне очень приятно оказанное доверие. Позвольте вначале прояснить кое-что насчет вечеринки Сью Калвин. Кто, вы сказали, помог выбраться через окно Джин?

Девушка онемела от неожиданности. Почему он задал этот вопрос? Неужто заподозрил, что она неравнодушна к… Кристоферу Уинну? Это просто смешно! Джин почувствовала, что краснеет. Брук, поспешно закуривавший очередную сигарету, пробормотал:

– Это был Кристофер Уинн.

Джин почувствовала на себе взгляд отца.

– Дам ли я согласие на твой брак с Гарви? Он намекнул, что ты выйдешь за него и без моего согласия, но мне хотелось бы услышать твое одобрение. Посмотри на меня, дорогая, и ответь: «да» Гарви Бруку сказала хорошая девочка Джин или это сделала ее Ужасная Сестрица?

Джин повернулась к отцу, крепко ухватившись одной рукой за каминную полку. Усилием воли она заставила голос звучать ровно и весело:

– Мы с Ужасной Сестрицей давным-давно расстались. Разве я не говорила, что столкнула ее в реку? Именно хорошая девочка Джин намерена… хочет выйти замуж за Гарви Брука.

Хью Рэндолф принялся задумчиво набивать трубку.

– Ну, тогда, в лучших традициях девятнадцатого века, я говорю: благословляю вас, дети мои! Будучи современным отцом, я понимаю, что вы поступите так, как вам угодно, но я выскажу одну просьбу: не спешите со свадьбой.

Брук соскользнул со стола:

– А какой смысл ждать? Мы с Джин дружим уже три года. Денег у меня достаточно, потом их будет еще больше. Я женюсь на ней до Рождества – здесь, в Гарстоне. И, если Джин не возражает, хотел бы, чтобы брачную церемонию провел мистер Уинн. У меня такое чувство, что, если он свяжет нас узами брака, этот узел уже никогда не развяжется.

– Нет!

В протесте девушки прозвучали паника и отчаяние. Ее голос, казалось, продолжал отдаваться эхом в комнате, где царила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием огня. Затем она засмеялась, исполнив пародию на смех.

– Представьте себе жениха двадцатого столетия, предпринимающего такую меру предосторожности. Если ты хочешь постоянства, то мы не будем венчаться в этой церкви. В ней заключили брак Хьюи и моя мать, а они…

Джин взглянула на отца и, потрясенная его трагическими глазами, покраснела еще гуще. Она поступила жестоко, бездумно, использовав крушение его брака как барьер между собой и Кристофером Уинном.

Хью Рэндолф встал и сунул нераскуренную трубку в карман.

– Я понимаю, Джин. Ты совершенно права. Гарви, вы знаете, да и весь мир знает, что мы с женой несчастны, потому что… она никогда не любила меня так, как должна любить женщина мужчину, за которого выходит замуж. После того как родилась Джин, я обнаружил, что всегда существовал кто-то другой, к кому были устремлены ее чувства. Бог знает, почему она выбрала в мужья меня. Я хочу, чтобы вы какое-то время подождали. Джин должна твердо знать, что любит вас, Брук, достаточно сильно, чтобы выйти за вас замуж. Иначе она сломает и свою жизнь, и вашу, обманувшись в своих чувствах.

Неужели он заподозрил, неужели знает, что в одно безумное мгновение ее с невероятной силой потянуло к Кристоферу Уинну? Потянуло так сильно, что предложение Гарви о том, чтобы брачную церемонию проводил он, сорвало с ее губ тот отчаянный протест? Джин украдкой взглянула на Брука, со странным выражением смотревшего на ее отца.

– Я вас понимаю, мистер Рэндолф. Вы считаете, что Джин не любит меня достаточно сильно. Вы правы. Я это знаю.

Джин взяла его за руку:

– Гарви, но я люблю тебя, на самом деле люблю!

Брук посмотрел на нее сверху вниз так, словно видел впервые в жизни, пригладил блестящую прядь ее волос дрожащим пальцем, взял за руку, а затем внезапно наклонился и поцеловал в губы. Девушка непроизвольно отпрянула. Гарви невесело рассмеялся и отпустил ее руку.

– Я знаю, насколько сильно ты меня любишь, милая… – Он расправил плечи и воинственно добавил: – Мы помолвлены, сегодня вечером я расскажу об этом всем… и мы поженимся до Рождества.

С преувеличенной галантностью он поклонился и удалился. В холле хлопнула дверь.

Хью Рэндолф постучал трубкой по каминной полке и заметил:

– К счастью, помолвку легко расторгнуть.

– О, я должна… я должна выйти за него замуж!

– Что значит «должна»?

– Хьюи, ну разве ты не понимаешь? Возможно, я вовсе не современная, возможно, я старомодна, но… Я бы хотела принадлежать кому-нибудь. Кому-то, кому я не безразлична. Иногда у меня появляется чувство, будто я нахожусь среди совершенно чужих людей. Мать меня любит… в какой-то степени… но я лишь помощница в ее работе. Я знаю это. А ты…

Рэндолф положил руки на плечи дочери:

– Выходи замуж за Брука, если ты уверена, что он сделает тебя счастливой, и, что столь же важно – если ты уверена, что сделаешь счастливым его. Но свадьбу вы сыграете не раньше, чем в марте. Я настаиваю на том, чтобы ты сдержала свое обещание пожить со мной до конца этой зимы.

Оставаться в одном городе с Кристофером Уинном до марта! Невозможно! И все же она должна сдержать данное отцу слово. Джин посмотрела в его внимательные глаза и улыбнулась:

– Я останусь с тобой, Хьюи, но ты время от времени будешь давать мне увольнительные на несколько дней, чтобы я ездила в Нью-Йорк, хорошо?

В его смехе прозвучала нотка горечи.

– В Нью-Йорк! Шум и толкотня манят тебя так же, как твою мать. Может быть, я поступаю неправильно, заставляя тебя ждать, но… – Он посмотрел на огонь в камине, пожал плечами, набил трубку и сменил тему: – Так значит, Кристофер Уинн пришел тебе на помощь в доме Калвина. Иногда я задумываюсь – не совершил ли он ошибку, став священником. Его паства раскололась на фракции. Девушка, которую он любит…

У Джин появилось ощущение, будто ее опустили под воду и держат там. Прошла тысяча лет, прежде чем она всплыла на поверхность и, задыхаюсь, произнесла:

– Девушка, которую он любит? Откуда ты о ней знаешь?

– Констанс мне сказала. Кристофер без ума от этой девушки в течение многих лет. Но она его отвергает – не хочет быть женой священника.

Джин вспыхнула от возмущения:

– Вероятно, она совсем глупа! Разве она не знает, сколько всего он сделал для этого города? Она не хочет выходить замуж за священника…

– А ты? – резко прервал ее Хью Рэндолф.

Тут раздался стук в дверь, и он пошел открывать. На пороге стоял Кристофер Уинн. Сердце Джин чуть не выпрыгнуло наружу.

– Входите! – сердечно пригласил Хью Рэндолф. – Удивительно, что вы появились как раз в этот момент. Мы с Джин говорили о вашей профессии… в том числе.

Девушка сумела издать легкий смешок:

– В том числе! Я бы сказала, это была основная тема. Ты спросил меня – вышла бы я замуж за священника.

Кристофер Уинн сделал шаг вперед:

– И что вы ответили?

Джин с вызовом посмотрела ему в глаза:

– Нет, даже если бы он был единственным мужчиной на свете!