Текст книги "Последний романтик"

Автор книги: Эмили Джордж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

5

Люк захлопнул двери.

– Не пойму, почему ты так раздражен?

Шериф только что вышел, забрав мрачного Эда Паркера. Птаху уложили в постель. Джей все еще не могла прийти в себя.

– Я не раздражен, – Его взгляд угрожал пригвоздить Джей к дивану. – Я взбешен! До тебя что, не дошло, что один из нас мог погибнуть по твоей милости?!

– Погибнуть?! Да я же спасла тебя! Все, на что ты был способен в тот момент, – это бессмысленно гоготать, подпирая холодильник, когда Паркер пер на тебя с ножом. Да ты и бровью не повел, когда он бил Птаху! – Джей знала, что не права, но и Люк не прав.

– Будь уверена, – процедил Люк, – Птаха предпочла бы удар по ребрам ножу между ними.

– Много ты сделал, чтобы не допустить этого! Я видела, как Паркер собирается прикончить вас обоих, а ты стоишь как истукан. Что я должна была делать? Может, извиниться, сославшись на необходимость готовить обед, и вежливо попросить удалиться вместе с ножом в другую комнату?

– Ив был рядом. А я пришел в кухню не для войны. Я хотел отвлечь Паркера от Птахи. До него сразу дошло, что ударить меня не шутка.

– Откуда мне было знать, что ты позвал шерифа? Ты же не дал мне знак убраться!

– Я тебе абсолютно ясно дал понять, что ты ведешь себя как идиотка, что тебе не надо тратить силы понапрасну.

– А как я могла понять, что ты сказал это мне?

– Значит, мне следовало спросить, какого черта ты там крадешься с телефоном позади пьяного кретина?

– А у меня было другое оружие? Только телефон и подставка для оленьих рогов. И эффект внезапности.

– Тебя не убедишь. Ты вообразила себя этаким техасским рейнджером, который внезапно появляется и всех спасает? Ты сейчас мысленно сдуваешь дым со своего шестизарядного револьвера. Но так и не поняла, что из-за тебя кто-нибудь мог пострадать! А если бы Паркер не бросил нож?!

– Но ведь он его бросил! – перебила Джей. – Я этого ожидала, когда врезала ему по руке телефоном.

– Держи он нож правильно, он бы выдержал удар, несмотря на количество выпитого. Если бы он бросился на тебя, мне было бы чертовски трудно тебя защитить. А сцепись мы с Паркером за нож, еще неизвестно, как повела бы себя Птаха.

– Но ведь ничего не произошло! Что ты заладил одно и то же!

Люк подошел к дивану, на котором сидела Джей, рывком поставил ее на ноги и, не дав ей увернуться, впился в губы крепким собственническим поцелуем.

Она вцепилась ему в волосы, пытаясь высвободиться, но он, не отрывая губ, понес ее через кабинет и осторожно положил на стол. Закинул ноги Джей на свои бедра, а руки запустил под ее толстый свитер.

Горячая волна захлестнула их обоих. Чувственный жар заставлял трепетать ее тело, кружил как в водовороте, теснее и теснее прижимая ее к Люку. Вскоре она не могла уже определить, где кончается ее тело и начинается мускулистое, напряженное, твердое как камень тело Люка.

От него слегка пахло мылом и дезодорантом, и сильно – мужчиной. Люк нашел застежку бюстгальтера, расстегнул и по-хозяйски предъявил права на ее груди. Тело Джей выгнулось, голова запрокинулась, открыв пульсирующую жилку. Люк немедленно воспользовался этим и припал к ней губами.

Она почувствовала, как его ладони тяжело, со страстным желанием накрыли ее груди, как большие пальцы начали описывать круги вокруг сосков. Джей подумала, что сходит с ума, прижалась к его рукам, и он продолжал ласкать ее соски. Ногти Джей впились Люку в плечи… Она вздрогнула. Но тут все кончилось: Люк неожиданно пришел в себя. Он высвободил руки из-под свитера и отступил на шаг.

– Гони меня вон! – хрипло сказал он.

Джей хотелось избить его. Все ее тело трепетало от желания, но ей еще достало гордости не умолять его.

Он хотел преподать ей урок. Но будь она проклята, если начнет зубрить его уроки! Оттолкнув Люка, она спрыгнула со стола и тотчас шлепнулась на пол, споткнувшись о его рыжий ботинок. Не обращая внимания на сопротивление, Люк поднял ее на ноги. Взглянув ей в глаза, он второй раз, с тех пор как ушел шериф, грязно выругался. Джей отшатнулась от темноты, которую она увидела вдруг в сузившихся зрачках Люка.

– Нет, О'Брайен! Нет… – Он нежно начал поглаживать ее нижнюю губу. – Не надо дуться. Я совсем не хотел ударить тебя. Черт меня дери, как я испугался, когда ты вальсировала по кухне с этой оленьей подставкой и телефоном! У меня перед глазами было только, как Паркер вонзает в тебя нож. – Он прокашлялся. – Разве я не имел права поцеловать тебя без разрешения?

Джей закрыла ему ладонью рот.

– Прекрати качать права. Не хочешь меня, так не бойся в этом признаться. Не оскорбляй россказнями о насильственных поцелуях. Что за двусмысленная просьба выгнать тебя вон, когда мы оба знаем, что я уже хотела стащить с тебя джинсы? Ой! – Джей отдернула руку. – Ты что, кусаешься?

– Ты сводишь меня с ума.

– Ах, так? – протянула она развязно. – Я не убирала с тобой сено, и задница у меня крепкая не потому, что я носилась за тобой в джинсах, чтобы от меня разило потом… И я не подхожу тебе, ковбой.

– «Задница», «разило потом»? – Он задыхался от хохота. Потом его смех угас, и он покачал головой. – И все же мы отличная пара. Когда ты показываешь зубки, я думаю, что более сексуальной женщины не может быть. Физическое влечение. Бессмысленно пытаться его анализировать. Это просто сводит меня с ума. Антоний и Клеопатра, Елена и Парис были абсолютно несовместимы, ничего общего. А какие разгорались страсти! Это все из-за гормонов, они ослепляют людей.

– Тони считал, что Клео не выживет без косметики, а Клео говорила, что от Тони воняет конюшней.

– Видишь? Общего у них только постель! – засмеялся Люк. – Только физическое наслаждение, которое они получали друг от друга.

Я понимаю Клео, если Тони так же сексуально улыбался, как Люк, могла бы сказать Джей, но промолчала.

Джей ненавидела, когда сосет под ложечкой. Пойду на кухню, подумала она. У этих ковбоев можно умереть с голоду, если сама о себе не позаботишься!

Взглянув на часы, она обнаружила, что времени гораздо больше, чем она полагала, надо хоть что-нибудь приготовить, и побыстрее. Набег на кладовую и морозильник принес плоды. Она решила сделать макароны с сыром, гамбургеры, фруктовый салат и оладьи с ежевикой. Заняв руки делом, она не смогла, однако, освободить голову от мыслей. Что же все-таки происходит между ней и Люком?

Кажется, они не могут оторваться друг от друга. Любая ситуация неизменно разрешается поцелуем Люка… Она принялась тереть сыр. Ей бы не хотелось, чтобы поцелуи Люка приносили ей такое наслаждение. Она же не хочет любить Люка! У них нет ничего общего, у них нет будущего.

Джей поставила воду для макарон на огонь… Жена Люка должна отказаться от карьеры, от целей, от мечты. Жена Бартона – это свобода и прекрасное будущее. Выбор в общем-то несложный. Жизнь с Люком как конфетка. Божественно на вкус, но быстро кончается. А жизнь с Бартоном… Она посмотрела на кастрюлю. Это как макароны с сыром. Не то очарование, зато сытно. Обеспеченная жизнь.

Вода закипела. Джей пошла за полотенцем и вдруг услышала слабый стон снизу, из холла. Она поспешила в комнату Птахи. Если бы не огромный живот, то маленькая фигурка потерялась бы под грудой одеял, в которые Птаха закуталась. Либо Джей послышался стон, либо ветер сыграл с ней злую шутку. Она не стала тревожить ее, и на цыпочках пошла к двери.

Стон снова донесся с кровати. Джей посмотрела на Птаху и увидела, что та похожа на маленький комочек.

– Ты в порядке? – тихо спросила Джей, неуверенная в том, что Птаха не стонала во сне. Такой муж, как Эд Паркер, кого угодно доведет до кошмаров. Голос Птахи дрожал от страха:

– Кажется, мне родить надо.

Сердце Джей замерло, она сначала растерялась, но потом собралась с мыслями.

– Ты вызвала врача?

– Я боюсь встать с постели.

– Когда срок?

– Через две недели.

Джей помолчала.

– Я не думаю, что это роды, Птаха. У моей мамы были такие же ложные схватки. Волнения за мужа, вероятно, передались малышу, он стал немного беспокойней. Лежи и отдыхай, все будет хорошо.

Птаха застонала.

– Вот что. Я принесу тебе телефон, и ты поговоришь с врачом. Но думаю, он скажем тебе то же самое.

– Постель вся мокрая, миссис. Я туда боюсь глядеть… – Панические нотки звучали в голосе. – Я не потеряю ребеночка?

Джей на ослабевших вдруг ногах подошла к кровати.

– Дай я посмотрю.

Не дожидаясь согласия, она осторожно вытянула одеяла и взглянула на простыни. Одного взгляда хватило, чтобы оценить произошедшее.

– Все в порядке, Птаха. У тебя отошли воды. Значит, скоро родится ребенок. Потерпи немного, я скажу Люку, чтобы вызвал врача. Я сейчас вернусь.

Люк кому-то звонил, когда она ворвалась в кабинет, выхватила трубку и шлепнула ее на рычаг.

– Птаха должна родить!

– Черт, О'Брайен, знаю, не слепой… Черт! Сейчас?

Джей кивнула.

– Звони ее доктору. У нее отошли воды. Да перестань ты таращиться на меня! Звони! В «скорую помощь», шерифу! Нет, подожди, вдруг у нас уже нет времени, надо самим ее отвезти. Заводи машину. Нет, позвони сначала в больницу. Пусть они встретят нас на полпути! Да звони же ты!

Люк обошел стол и тяжело опустил руки ей на плечи.

– Глубоко вдохни и успокойся.

– Ты что, не понял? Птаха рожает! Сейчас!

– Твоя паника ей не поможет. Уверен, еще есть время. Расслабься!

– Я не паникую. – Джей развернулась и вышла в холл.

Около комнаты Птахи она остановилась, досчитала до десяти. Обтерев вспотевшие дрожащие ладони о платье, она прицепила на лицо улыбку и спокойно вошла в комнату. Птаха лежала на боку, ее тело свернулось в комочек.

– Люк звонит доктору. Все обойдется…

Джей старалась припомнить все фильмы, в которых видела роды. Допустим, женщины рожали там в стиле Голливуда, но должно же хоть что-то соответствовать истине. Иначе зачем на съемках консультанты?

– Почему бы нам не устроиться поудобнее. Как насчет чистого халата?

Джей подошла к комоду и принялась выдвигать ящики. Во втором нашелся фланелевый халат.

– Похоже, эту вещь специально приготовили для встречи с малышом. Подумай, ты не смогла бы… – Она не договорила, потому что Птаха схватила ее руку и сильно сжала.

Когда Люк постучал в дверь спальни, Джей уже постелила чистые простыни и переодела Птаху.

– Как дела? – спросил Люк.

– Хорошо, – Джей разделила успокоительную улыбку между Птахой и Люком. – У нас скоро родится малыш. Действительно скоро, Люк.

– Пойду разогрею машину.

– Не уверена, что она потребуется. Похоже, малыш решил родиться прямо здесь.

– Я думаю…

– Не имеет значения, что ты думаешь. У нас нетерпеливый малыш. – Она взбила подушки. – Запоминай, Птаха. Дышать нужно глубоко и спокойно. Вот так. Держу пари, это первый ребенок, который родится в этом доме. Впечатляет? Представь, как будешь рассказывать своему сыну или дочери. Кто знает… Дыши, Птаха, дыши. Хорошая девочка. Может быть, присутствие адвоката при родах – хороший знак. Когда твой ребенок вырастет, он может стать юристом. Мы с ним встретимся на процессе. Кто знает… Дыши, Птаха.

– О'Брайен, выйди на минуту в кухню.

Джей улыбкой дала понять, что скоро вернется, и вышла вслед за Люком. Улыбка слетела с ее лица раньше, чем она закрыла дверь. В кухне она не дала Люку сказать ни слова.

– Когда приедет «скорая»? Ты попросил их поторопиться? Боюсь, что он родится в любую минуту.

– Ты давно не смотрела в окно? Смотри, что там творится! Снегопад и ветер. Если начнется буран, они могут вообще не проехать.

Они должны…

Чтобы успокоиться, она плотно зажмурила глаза и сцепила пальцы рук. Через минуту она открыла глаза и спросила:

– Что нам делать?

– Мой руки! Я позвоню в больницу и объясню ситуацию. Если придется, я буду передавать их инструкции тебе.

– Инструкции? Зачем? Я должна принимать роды? Не смеши меня. Зови лучше жен работников. У Джеффа и Дона они не старше меня, но у Бекки, жены Дейла, кажется, двое детей. Зови же ее! Она-то сможет перейти двор ранчо даже в буран!

Люк покачал головой.

– Я уже узнавал. Бекки в городе у матери. Дейл предупредил ее, чтоб не возвращалась, если погода испортится.

Мысль об ответственности сразу за две жизни ужаснула ее. Нет, это невозможно.

– Я ничего не знаю о родах, Люк. Если Птаха потом возбудит против меня дело…

Слабенький голосок Птахи, призывающий Джей, больно отозвался у нее внутри.

– Птаха не пойдет в суд, – сказал Люк. – А ты не навредишь ей. Не бойся, ты справишься.

И Люк открыл кран.

– Хорошо! – Джей стряхнула воду с кистей рук. – Но я знаю не больше того, что болтают по телевизору. Я не смогу принять ребенка!

– Ты примешь роды. – Люк достал чистое полотенце и тщательно вытер ей руки, – Я буду держать связь с больницей.

Джей, как прибитая, стояла перед раковиной.

– Ты, наверное, принял роды у сотни коров и лошадей. Разница невелика. Ты принимай роды, а я буду говорить по телефону.

Люк взял ее за подбородок и произнес отчетливо:

– Я сделаю все, что смогу, но Птаха предпочитает, чтобы с ней была женщина. К тому же ты как-то сказала, что не нуждаешься ни в чьей помощи, О'Брайен. Молчание – золото.

– К тому, что здесь происходит, мои слова не относились. У меня ни знаний, ни опыта, я не могу безопасно принять роды.

Люк нежно поцеловал ее, развернул и слегка подтолкнул к спальне Птахи.

– Добро пожаловать, госпожа Советник.

Джей остановилась на пороге, собрала все хладнокровие и с улыбкой на лице вошла в комнату.

– Ну, как мы себя чувствуем? – уверенно спросила она.

Птаха попробовала ответить улыбкой, но вдруг разразилась громким воплем.

Джей взяла ее за руку и начала утешать, как могла. Боль, казалось, никогда не покинет тельца Птахи. Наконец, обессиленная, она откинулась на подушки.

– Ой, простите, не хотела я кричать так, но уж очень больно.

– Кричи, сколько хочешь. – Джей вытерла бумажной салфеткой пот с лица Птахи.

– У меня больница на проводе! – раздался голос из соседней комнаты. – Они хотят знать, как часто и долго идут схватки.

– Можно подумать, я знаю! – Крик Птахи прервал ее слова.

Когда боль отпустила, Джей почувствовала, что обессилена не меньше роженицы.

– Там хотят знать, видишь ли ты что-нибудь?

– Вижу? Что? Ой! – Джей освободилась от железной хватки Птахи, откинула одеяло и попыталась что-нибудь рассмотреть. – Да, Люк, я думаю, что показалось темечко ребенка.

Птаха запричитала. Джей показалось, что сейчас сердце выпрыгнет у нее из груди.

– Люк, Люк, ой-ой! – испуганно позвала она.

Он оказался позади Джей и прижал телефонную трубку ей к уху, чтобы можно было слушать инструкции.

– О'кей, О'Брайен, слегка направляй, но не дави на голову, держи осторожно подбородок, голову… О'кей… Он родился… Все хорошо. Птаха, умница! Молодец!

Раздался громкий крик ребенка, вмиг заполнивший спальню.

Как в тумане Джей взяла ножницы, услужливо поданные Люком, перевязала пуповину шнурком дважды и перерезала ее. Люк уверил, что ножницы стерильны. Джей нежно вытерла ротик малыша и прочистила ему нос. Теплый комочек оказался у нее в руках, она вытерла лицо малышу, улыбнувшись его мутным глазкам.

Несмотря на вытянутую головку, сморщенное личико и скользкую слизь, покрывавшую тельце, Джей подумала, что младенец – самое удивительное создание на земле.

Птаха волновалась и задавала вопросы, которые Джей не слышала за криком малыша.

Ребенок задрожал. Инстинктивно Джей отбросила одеяло с Птахи, расстегнула ей халатик и осторожно положила малыша на материнскую грудь, потом укутала обоих.

– Он великолепен, Птаха! – В глазах Джей блестели слезы.

Птаха устало улыбалась и неотрывно глядела на свое дитя. Люк вежливо кашлянул.

– Не он, а она…

Джей откинула простынку и вместе с Птахой разразилась смехом.

– Я даже не заметила, Люк.

Вдруг Птаха окаменела.

– Джей, еще один!

Джей проверила.

– Нет, Птаха, я думаю, это послед. Не надо. Люк, я справлюсь… Дай полотенце.

Она завязала полотенце между ног Птахи. И в этот момент оглушительный стук раздался от входной двери.

– Здоровые легкие! – сказал первый из вошедших мужчин, лучезарно улыбаясь ребенку. – Обидно, что такой горластый, как ты, появился без нас.

Он измерил давление Птахе, второй же мужчина осматривал младенца.

Слишком много людей толпилось в комнате. Джей вышла в кухню. Голоса из спальни едва проникали сюда. Джей вымыла руки и устало опустилась на стул. Где-то звенел металл инструментов, мужские голоса спрашивали о чем-то. Птаха отвечала, а младенец вопил.

Позднее звуки переместились к входной двери, дверь открылась, а потом захлопнулась. В доме воцарилась тишина. Джей посмотрела на руки: они дрожали.

Она сделала это! Приняла роды! Радость и удовлетворение овладели ею. Захотелось вскочить и закричать во все горло.

В холле послышались шаги. Джей окинула быстрым взглядом перепачканную одежду и вскочила, чтобы надеть большой фартук, висевший на вешалке у плиты. Она как раз просовывала голову в отверстие, когда вошел Люк. Он помог ей завязать фартук, потом обнял за плечи.

– Ты здорово поработала, О'Брайен.

– А люди говорят, что ТВ – пустая трата времени.

Она зажгла горелки и поставила кастрюлю на огонь.

– Все почти готово. Не знаю, как ты, а я умираю с голоду. Надеюсь, они накормят Птаху в больнице. Она не обедала.

Вода закипела, Джей засыпала макароны. Люк дотер сыр.

– Я серьезно, О'Брайен. Ты справилась замечательно. Теперь я знаю, на что ты способна. Я бы даже доверил тебе моих знаменитых коров.

– Коров?! – Она резко повернулась к нему. – Да как ты посмел сравнивать? – Хитрые огоньки в глазах Люка остановили ее. – Ах ты скотина! Прекрасный ребенок, да?

– Прекрасный? Я ничего не имею против Птахи, но такого урода еще надо поискать. Вытянутая голова, красное лицо… Птаха, наверное, больна, раз согласилась вынести такие страдания ради тощего сморщенного арахиса.

Джей улыбнулась.

– Большинство новорожденных выглядит не лучше. А через месяц их уже не узнать.

– Когда ты успела стать экспертом по младенцам? – Люк с удовольствием уплетал макароны с сыром.

– У меня два младших брата и два племянника. Но, поверь, менять пеленки и принимать роды – вещи разные.

– А ты действительно меняла пеленки?

– И шила, и вязала… Моим племянникам четыре и шесть лет. Приходится много всего знать: где купить хорошую пиццу, как зовут героев мультфильмов, я хожу с ними и в зоопарк, и на аттракционы.

– И какой же ваш любимый аттракцион?

– Больше всего нам нравится карусель. Квинлин, старший, всегда требует черную лошадку, а Кифу все равно, какого цвета, лишь бы крутилось. Что с ними было бы при виде Хондо и Джонни! Давай пошлем им мою фотографию с лошадьми, только не в дядиной одежде!

– Можно, – согласился Люк и начал расспрашивать ее, как семья привыкла отдыхать.

Джей рассказала о постоянном соперничестве между ней и ее братьями.

– Мама и отец относились к нам, как к равным: вместе мыли посуду и косили траву на лужайке перед домом. Я увлекалась стрельбой, рыбалкой, политикой… До тех пор пока не пошла в школу. Там девочки должны были тихо сидеть со сложенными руками, я мальчикам уделялось все внимание. Братья позволяли мне ходить за ними хвостиком, хотя их друзья не одобряли моего присутствия.

– Надеюсь, теперь все изменилось?

Джей оставила его замечание без внимания и продолжала:

– Однажды я заметила, что мальчики не имеют ничего против моего присутствия, если я сижу с глупым выражением на лице. С тех пор я хорошо усвоила, что любая обладательница хорошенькой мордашки должна научиться выглядеть полной кретинкой…

– Держу пари, в колледже ты была королевой.

– А вот и проиграл. Мальчики мне скоро надоедали, а девочки не интересовали никогда. Я зарылась в книги и закончила колледж экстерном за три года. Мне доверили произнести прощальную речь на выпускном вечере.

Люк помог ей поставить посуду в мойку.

– Почему ты не стала медсестрой, у тебя же все в роду медики?

– Я всегда мечтала быть адвокатом. Вероятно, из-за обеденных споров и дискуссий за столом. Хотя, ты прав в одном – в каждой женщине живет или гинеколог, или педиатр. Мама медсестра, и она хотела, чтоб я пошла по ее стопам. Я ничего не имею против этой профессии, но подчинить себя врачу-мужчине и выполнять его указания…

– Ты прямо как моя сестра Сара, – засмеялся Люк.

– Я не знала, что у тебя есть сестра.

– Даже две. Обе – пилоты ВВС. Мик, Микаэлла, в пятой эскадрилье в Делаваре, а со своим другом Фаром она познакомилась, когда училась в воздушной академии. Сара ее моложе на три года, летает в Калифорнии.

Джей изумленно смотрела на Люка.

– У тебя две сестры летчики-истребители?

– Не истребители, хотя поначалу им это нравилось. Я полагаю, что когда Фар и Мик поженятся, Мик уйдет в отставку. И Сара тоже угомонится, когда встретит хорошего парня.

– Ты думаешь, они обе откажутся от карьеры, чтобы стать домохозяйками? – ехидно спросила Джей.

– Мама говорит, что карьера женщины в заботе о муже и детях. Она следовала за отцом без возражения, куда бы его ни перебросили, и создавала уют в любых условиях. Она считает это привилегией, а не жертвой, – жестко закончил Люк.

– И она желает того же своим дочерям? Быть прислугой и экономкой в доме какого-нибудь мужчины?

– Она, черт возьми, не хочет, чтоб они оказались в одной братской могиле с каким-нибудь мужчиной!

– Ну, это не зависит от пола. Тебе она тоже желает долгой жизни. Как же ты, имея таких сестер, не веришь, что женщина может быть защитницей, может спасти…

Он не дал ей закончить:

– Нет, если уж я попаду в беду, вряд ли кто-нибудь из мужчин вытащит меня из нее лучше, чем Мик и Сара.

И Люк ушел с кухни, оставив Джей в противоречивых чувствах.

Неужели Люк Ремингтон только что признался ей, что может принять помощь от женщины? Хотя принял же он помощь, когда рожала Птаха. Однако, рождение ребенка – это область, по мнению мужчин, чисто женская.

Просто Люк, как и братья Джей, забывает, что сестры тоже женщины. Люк ничуть не отличается от мальчиков в колледже. Его не интересуют ни ум, ни способности Джей. Ему нужна от нее только постель. А вот этого-то он и не получит. Никогда!