Текст книги "Тин (ЛП)"

Автор книги: Эмбер Дуэлл

Соавторы: Кэндис Робинсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Кто-то забрал её у него, и он не говорил кто именно, но вскоре ему придётся рассказать.

Дороти отстранилась от своих мыслей и, положив мачете, скользнула обратно в постель. Тин лёг рядом, не произнося ни слова. Она все еще злилась на него за все, что он сделал, но она умела прощать. Этому ее научили тетя Эм. Тетя Эм, дядя Генри… Ни кто из них не был ее настоящей родней. Дороти нашла в себе силы простить их, за то, что не поверили и причинили ей боль. Ей было больно вспоминать эксперименты, которым ее подвергали. Возможно, она смогла остаться в своем уме после этого, только потому что она на самом деле была фейри.

Кроу сказал, что не пришел за ней, как только вспомнил, потому что думал, что ей лучше в Канзасе. Но так ли это? Она не сомневалась, что тетя Эм и дядя Генри любили ее, но им следовало хотя бы попытаться ей поверить.

– Ты слишком громко думаешь, – сказал Тин, прерывая размышления Дороти.

– Сейчас я даже не знаю настоящее ли мое имя – Дороти Гейл, – сказала Дороти, нахмурившись еще больше, когда вспомнила свой разговор с сатиром.

– Ты бы почувствовала, если бы это имя было твое. Фейри всегда чувствуют это.

Она повернулась к нему, но из-за темноты не могла разглядеть выражение лица.

– Что это значит?

– Кроу и твоя мать должны знать твое первое имя. А твое полное и настоящее имя это то, с чем ты родилась. Ты сама должна узнать его.

Закрыв глаза, Дороти попыталась мысленно коснуться того ослепляющего света серебра, который пришел к ней, когда она была с Лионом, когда ей как-то удалось скинуть гламур. Она старалась изо всех сил, но не могла снова почувствовать это.

– Я не могу.

– Не беспокойся об этом, – Тин придвинулся ближе, и его рука почти коснулась ее. – Если ты не знаешь своего настоящего имени, значит, и другие его не знают, а значит, не могут тебя контролировать.

Дороти сделал резкий вдох, когда в ее душе зародилось подозрение.

– Тебя контролировали?

Он покачал головой.

– Никто кроме меня не знает моего настоящего имени, но я видел, как это происходило с другими.

Она откинулась на подушки, расслабившись после его слов.

– Это секрет, который стоит оберегать.

Тин выдохнул и застонал, как будто он боролся с собой.

– Когда ты возвращалась в Канзас, я впервые искренне улыбнулся. Не потому, что у меня было мое сердце, а потому, что я знал, что ты продолжишь делать великие дела. Ты всегда была доброй и самоотверженной. Это все еще так. А теперь, когда ты вернулась, ты стала другой, новой для меня. Как будто мы встретились впервые, понимаешь?

– Наверное, понимаю, – Дороти понимала, потому что сама смотрела на него не как девочка, а как девушка, хотя технически теперь она была женщиной, но все еще не чувствовала себя таковой.

– Я знаю, что возможно, захожу слишком далеко, – он сделал паузу. – Но если я назову тебе свое настоящее имя, ты простишь меня?

Уголки губ Дороти приподнялись.

– Торгуешься со мной?

– Нет, просто если ты сможешь контролировать меня, ты сможешь просто приказать мне не причинять тебе вреда, так ты будешь уверена…

Глаза Дороти расширились в ужасе, и она бросилась к нему, вскочив на его бедра, и закрыла рот рукой.

– Я доверяю тебе, – быстро сказала она и улыбнулась. – И я прощаю тебя, но если ты предашь моё доверие, то я воткну в тебя мачете, а потом и твой топор.

Когда она убрала руку от его рта, то покраснела, потому что снова сидела на нем сверху. Почему она снова оказалась так близко к нему? Прежде чем она успела отстраниться, Тин охватил её своими сильными руками и подался вперёд. Слова, которые он прошептал ей на ухо, вырвались сами собой:

– Таррагонтин Аодх Гринбриар.

Осознав, что он только что сделал, Дороти резко вдохнула и подняла руки, чтобы толкнуть его за эту ​​глупость. Но он был быстрым и, улыбаясь, схватил ее за запястья. Улыбнулся ей. И даже в темноте она могла видеть эту очаровывающую улыбку, ту же самую, которую он подарил ей перед тем, как она покинула Страну Оз.

Он верил в неё тогда и верит сейчас.

Ее плечи расслабились, и она наклонилась вперед. Тин отпустил ее запястья, позволяя обнять его. У его уха она пробормотала:

– Я обещаю, что никогда никому не расскажу и не использую это против тебя.

Он обнял её в ответ и пробормотал в изгиб её шеи:

– Ты можешь использовать меня, как пожелаешь.

После его слов Дороти почувствовала всем своим телом, насколько он был близок к ней сейчас. Как будто в ответ на его резкое, прерывистое дыхание, ее сердце заколотилось у нее в груди. Дороти приподнялась и вместо того, чтобы отодвинуться от него, она прижала свой лоб к его губам. Она хотела прикосновения этих губ. Их тела тесно прижимались друг к другу. Но не губы. Она хотела его поцелуя, нуждалась в нем. Словно под силой какого-то заклинания, Дороти нашла губами его губы и наконец, прижалась к ним.

Она подняла руку и нежно провела по его шрамам на лице. Тепло от них просочилось в кончики пальцев, и она задумалась над тем, насколько сильна была его боль. Он резко вдохнул и крепче прижался к её губам. Он мягко касался ее, а язык медленно скользил по её губам, открывая их. Когда его язык встретился с её, поцелуй стал глубоким, а затем почти неистовым.

Схватив за талию, он прижал её ближе к себе, и Дороти почувствовала его возбуждение, как тогда ночью, когда они прятались под его плащом. Но на этот раз она жаждала его прикосновения. Она почувствовала, как его сердце бешено колотится у неё под ладонью, и это заставило её остановиться. Несколько минут назад она не доверяла ему, а теперь, что она делает? Тётя Эм сказала бы ей, что она распутница, но она не чувствовала себя таковой. Тело Дороти покалывало от желания, и она отчаянно хотела, чтобы Тин прикасался к ней. Но потом она вспомнила, что они не одни в доме. В соседней комнате Кроу – её отец.

Она резко отстранилась от Тина.

– Это значит, что я простила тебя, но не означает, что это снова повторится.

– Мы оба знаем, что это не так, – прохрипел он и притянул к себе.

Утром Дороти проснулась в пустой постели. Она вспоминала поцелуй. Боже, его поцелуй. Она не могла делать вид, что его не было, будто её губы все ещё не покалывало от его прикосновений.

Из-за двери доносилась голоса. Снова спорили.

– Ты думаешь, сможешь защитить её? – рычал Тин. – Ты даже не проснулся, когда стадо колесников проезжало мимо ночью.

– Я бы проснулся, если бы они подъехали ближе к нам, – зарычал в ответ Кроу.

Дороти надела туфли, взяла мачете и, шатаясь, вышла из комнаты. Тин стоял, сжимая топор, в то время, как лезвия Кроу были обнажены.

– Доброе утро, – сказал Кроу, делая шаг к ней. – Я собирался разбудить тебя.

Дороти прикусила губу, стараясь не смотреть на Тина.

– Кроу, ты знаешь моё настоящее имя? – она не думала, что когда-нибудь сможет назвать его «отцом» ведь Кроу было для неё привычнее.

Кроу покачал головой.

– Нет, у меня не было времени, это все из-за Локасты…

– Локаста? Какое она имеет к этому отношение? Перед тем, как бежать, как последний трус Лион упоминал её имя.

Он провел рукой по челюсти.

– Просто дай мне время. Я сказал, что расскажу тебе все, но не сейчас.

С этими словами он вышел, оставив Тина и Дороти в замешательстве.

Дороти открыла дверь и они с Тином вышли за Кроу, но затем остановились. Резкий вдох сорвался с губ, когда она посмотрела на дорогу из жёлтого кирпича. Дорога вместо жёлтой стала малиновой. Она была залита кровью. Кровь, которая появилась вчера ночью, местами потемнело от утренней жары.

Когда Дороти осмотрелась по сторонам, то увидела тела. Несколько мужчин и женщин с белыми крыльями и обсидиановыми рогами, были разорваны на куски, но их головы были на месте. Они выглядели так, словно их изрезали на части. Колесники…

– Они не взяли головы, – тяжело вздохнул Кроу. – И теперь мужчины тоже в опасности.

– Это из-за меня, не так ли? – спросила Дороти, оглядываясь по сторонам. – Мы должны похоронить эти тела.

– Я думаю…

– Нет, мы это сделаем, – перебила она Тина. Она знала, что он собирается сказать, что нужно покинуть Юг.

Она не посмотрела на Тина, хотя чувствовала, что он наблюдает за ней. Она знала, что он погружен в раздумья. Как и она.

Вчера, после того, как он назвал ей свое настоящее имя, она поцеловала его, а затем сказала, что это не повторится. И все же, несмотря на кровь вокруг неё, она не хотела ничего больше, кроме как снова ощутить его поцелуй. Что она за человек такой?

Глава 17. Тин

Как только Тин подумал, что повидал в этой жизни все, то оказался в шестифутовой яме. По его лицу и спине катился пот, пыль и грязь покрывали его тело и даже волосы. Он воткнул ржавую лопату в землю и сел, чтобы отдышаться.

Он надеялся, что Дороти оценит его старания. Если бы он хорошо попотел, то бы мог придумать массу других более приятных занятий, чем рытье братской могилы. Она весь день делала вид, что его не существует, и, похоже, жалела об их поцелуе. Он не мог сказать того же самого. На самом деле его чувства были прямо противоположными. Он бы сделал, что угодно, чтобы она снова оседлала его, но на этот раз обнажённой. Тин возбудился от этой фантазии.

– Могила сама себя не выроет, – крикнул Кроу откуда-то сверху.

– Пошел ты, – его возбуждение мгновенно прошло от каркающего голоса Кроу. – Если ты так беспокоишься – помоги.

– Если бы у меня была вторая лопата.

Тин оскалился.

– Используй свои гребаные когти.

Кроу взмахнул запястьем, и когти вылезли наружу.

– Они совсем не предназначены для копания, но я могу продемонстрировать для чего они годятся.

Тин замахнулся лопатой и, не глядя, швырнул её в Кроу.

– Теперь твоя очередь.

– Какой сюрприз, – ответил он, поймав лопату, прежде чем она ударила его по лицу. – Железный Дровосек предпочитает собирать куски фейри, а не копать им могилы.

Тин задержал дыхание и указал на квадрат десять на десять, который посетила Дороти. Он был почти завершён, остался лишь один угол, но и этого было с лихвой для того, чтобы похоронить убитых. – Мы оба понимаем, что яма таких размеров – перебор.

– Хорошо, – сказал Кроу и исчез.

Не успел Тин опомниться, как в него полетела отсеченная рука. Он пригнулся, едва успев избежать удара в голову. За рукой последовала нога, а затем и куча других останков шлепнулись ему под ноги. Он был в ярости.

– Какого дьявола, Кроу! Что ты, черт возьми, делаешь?

– Эй! – крикнула Дороти. – Что, по-вашему, вы делаете? Это невинные фейри, а вы швыряетесь их телами.

Тин поморщился, ему должно быть стыдно. Он ухватился за корень и выбрался из могилы. Когда выпрямился, то увидел, как Кроу, молча и почти раскаявшись, несёт тело фейри.

Дороти цокнула, когда он уронил в яму свою ношу.

– Никакого уважения.

Тин не собирался препираться с Дороти по поводу того, что они и так больше чем достаточно сделали для погибших. Она и так чувствовала себя виноватой в их смерти, так как колесники охотились на неё. Если она думает, что они будут хоронить каждого убитого, то ему либо Кроу придётся с ней поговорить об этом. Он сделал это только сегодня и только ради неё. Дороти придётся выбирать между помощью Глинде с Ленгвидер и похоронами половины населения Оза. Тин точно знал, что она выберет Ленгвидер.

Кроу продолжал складывать останки фейри в могилу, аккуратно, как только мог, а затем нехотя взял лопату, чтобы закончить работу. К тому времени, как все было закончено осталось всего несколько часов до заката.

– Мы останемся здесь ещё на ночь, – объявил Тин, разминая ноющую шею. – Никто не ожидал, что мы задержится здесь.

Кроме того, он планировал сегодня помыться, ведь внутри дома была ванна.

Дороти кивнула, не глядя в сторону Тина.

– Я наберу ванну, вам обоим она не помешает.

Прищурившись, он смотрел, как она идёт к дому. Она все-таки смотрела на него, раз заметила, что он грязный.

– Тин, – позвал тихо Кроу.

Тин дёрнул головой и обнаружил, что Кроу стоит совсем рядом и отошёл.

– Если речь идёт о ванне, то я иду первым.

– Мне нужно сказать Дороти, кто её мать. Она должна знать, – он нервно заламывал руки. – Как мне сказать это ей?

Тин удивлённо поднял брови.

– Ты спрашиваешь у меня совета? Ты сошёл с ума?

– Представь себя на минуту нормальным, ок?

Тин ощетинился, но слишком устал, чтобы вступать в спор. И ему было чертовски любопытно, кто мать Дороти. Бедная женщина, связавшаяся с Кроу.

– Просто назови имя. Расскажи, как познакомились. Потом Дороти задаст тысячу вопросов, и не придётся беспокоиться о том, что сказать ей. Просто начни.

– В этом и проблема, – Кроу поморщился. – Её мать Рива.

Тин уставился на Кроу, понимание приходило к нему медленно. Кроу же не мог иметь в виду… Нет. Этого не может быть. Дороти не могла быть дочерью Злой Ведьмы Запада. Должно быть это ошибка. Кроу запутался в воспоминаниях. Возможно, Оз что-то напутал, когда снимал с него проклятие.

Тин мало что знал о Риве. Он знал лишь, что она была Злой Ведьмой Запада, и она убила каждого, кто осмелился назвать её Ривой. Это имя стерлось из памяти большинства фейри, за время её царствования, ведь «Ведьма Запада», по её мнению, звучало более подходящим.

– Рива, – повторил Тин, когда снова обрёл дар речи. – Рива с Запада? Рива, которую убила Дороти? Не какая-нибудь одинокая барменша с таким же именем?

Лицо Кроу скривились от боли.

– Теперь ты понимаешь, что мне придётся сказать Дороти, что она убила собственную мать.

Дерьмо.

– Дерьмо, – Тин провел пальцами в железных наконечниках по волосам. Это разобьёт Дороти сердце, хоть и её мать была конченной психопаткой. – Ты в таком же дерьме, как и я.

– Вода готова, – донёсся из дома голос Дороти.

По телу Тина пробежала дрожь при упоминании воды – или, как известно, оружия, которым она убила свою мать. Ему почти захотелось отказаться от купания. Почти. Это было необходимо, но, черт возьми, он ни за что не хочет быть там, когда Кроу скажет ей правду. Он рванул внутрь дома, чтобы не дать Кроу шанс втянуть его в разговор отца и дочери. Это было трусливо, но Тину наплевать. Дороти уже чувствовала себя неуютно рядом с ним, и если он будет рядом, когда она узнает, то это никому из них не поможет. Тин уверял себя, что будет лишним, хотя его сердце чувствовало обратное.

Оказавшись в грязной сине-желтой ванной комнате, Тин скинул одежду. Возможно, ему следовало уйти из дома и поискать реку? Так было привычнее. С тех пор, как он скитается, с тех пор, как его безжалостность и слава убийцы оттолкнули от него всех вокруг. Он должен понимать чувства Дороти, когда она узнает о смерти своей матери, ведь он уже потерял всех, кто был ему когда-то дорог. Он вспомнил, как ел целую буханку хлеба на глазах у умирающих от голода малышей. В то время Тин хотел говорить и делать правильные вещи – он наблюдал за всеми в деревне и копировал их манеры – но ему никогда не выказывали сострадания. Он не мог понять, когда ему нужно было притвориться, а когда нет. С возрастом становилось легче, но было уже поздно. Только в течение тех двух лет, когда его сердце билось в груди, он понял, что на самом деле означает сочувствие и насколько его не хватает миру.

Тин стоял голый, глядя на груду грязной одежды. После ванны ему нужно было хорошенько встряхнуть ее, но избавиться от грязи будет непросто. Однажды Дороти поймет, что он плохой, и бросит его. Сколько бы времени не прошло, оно не смоет кровь с его рук.

С тяжелым вздохом он проигнорировал плывущую по воде пленку и опустился в прохладную ванну. К счастью, предыдущие владельцы оставили после себя кусок мыла. Если мыло удастся отчистить от пыли, то им вполне можно воспользоваться.

В дверь тихо постучали.

– Тин?

Он резко выпрямился, выплеснув воду через край ванны. Его сердце забилось от сладкого звука голоса Дороти, обращающегося к нему. Прошло меньше дня с тех пор, как она поговорила напрямую с Тином, но это было похоже на вечность.

– Да?

– Спасибо тебе, – тихо прошептала Дороти из-за двери, – за то, что вырыл могилу.

Он не решался ответить, потому что тем самым закончил бы с ней разговор, но и молчать не мог.

– Всегда пожалуйста.

– Дороти? – позвал Кроу. И даже для Тина его голос звучал удрученно. – Нам нужно поговорить о твоей матери.

Тин сразу же погрузился в воду, чтобы не подслушать разговор, позволив только части своего лица выйти на поверхность, чтобы дышать. Он яростно тер волосы, пока у него не заболела кожа, затем счистил грязь, которая собралась у него под ногтями, несмотря на перчатки. Мыльные пузыри плавали вокруг него, смешиваясь с грязью. Он умылся второй раз и третий.

Когда душераздирающий крик, приглушенный водой, ударил его по ушам, Тин почувствовал это как удар в грудь. Он полностью погрузился в воду и задерживал дыхание, пока легкие не стало жечь. Его сердце гремело внутри него, и он пытался остановить его.

Дороти убила свою мать.

Но только потому, что её мать пыталась убить её.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо!

Глава 18. Дороти

– Мне нужно, чтобы ты села, Дороти, – сказал Кроу, стиснув зубы, его руки слегка тряслись. – Я расскажу о твоей матери. Ты должна знать особенно сейчас, когда твоя жизнь в опасности.

Плечи Дороти напряглись, когда она опустилась на диван рядом с Кроу. Она нервничала, но ей не терпелось услышать историю о встрече Кроу и ее матери. И теперь она больше не одна, как в Канзасе. У нее был Кроу и был Тин, а теперь у нее еще мать… У нее никогда не было столько родных людей рядом.

– Сначала о том, как ты появилась на свет, – Кроу прикусил губу и посмотрел на дочь. – Я был влюблен дважды, в первый раз это была Локаста.

– Она моя мать? – Дороти мало хорошего слышала о Ведьме Севера.

– Нет, – поспешно ответил он. – То, что было с Локастой, было не правдой, а если точнее, я был влюблен в того, кого не существовало. Локаста притворялась хорошей, но оказалась ни чем не лучше Ленгвидер.

Почему он заговорил о Ленгвидер? Если она была её матерью, то Дороти провалится сквозь землю.

– Когда ты впервые оказалась в Оз, ты была маленькой, тебя уверили, что ведьмы Севера и Юга добрые, – продолжил Кроу. – Одна из них не такая. Когда я узнал, что Локаста шла по головам и убивала, идя к власти, я отправился на Запад, чтобы предупредить жителей об опасности. Я не ожидал встретить там женщину, женщину сильную и смелую и не считающей мое остроумие… обаятельным.

Он грустно усмехнулся и потер нижнюю губу.

– Тем не менее, каким-то образом через наши ссоры, наше несогласие мы полюбили друг друга, хотя и были полными противоположностями во всем. Я любил ее, искренне любил… И все еще люблю. Потом родилась ты, и сразу после твоего рождения пришла Локаста. Я уверен, она планировала все это. Мы не знали, но все равно должны были быть готовы. Локаста прокляла твою мать, а затем забрала тебя, сказав, что подменила тебя другим младенцем. Потом она прокляла меня на кукурузном поле – том месте, где ты, в конце концов, нашла меня – с неработающим мозгом.

Дороти закрыла рот ладонью.

– Ох, Кроу…

– Это не все. Когда ко мне вернулась память, я решил не раскрывать некоторые вещи. Я не стал искать тебя, потому что думал, что у тебя уже есть семья, и ты была бы счастливее, не зная правды.

– Это было не так, – Дороти взяла его за руку. – Где моя мать сейчас? Ты снял проклятие? Или нам это только предстоит?

– Нет, её проклятие не было снято, – Кроу набрал в грудь воздуха. – Твоя мать Рива.

Рива… Рива… Дороти не могла вспомнить никого с таким именем.

– Я не знаю её.

– Ты знаешь её. Она была рукой Локасты, сеющей хаос. Она изменила внешность Ривы, сделала её мерзкой, именно такой я запомнил её, – Кроу закрыл глаза, и по его щекам скатились слезы. Она впервые видела его слезы, и её грудь сдавило. – Рива – настоящее имя Злой Ведьмы Запада.

Дороти судорожно вздохнула, не в силах выдохнуть. Её тело оцепенело. Ведьма Запада. Рива – Ведьма Запада. Рива убита. Это сделала она, Дороти. Дороти убила её. Она убила свою мать и единственную любовь Кроу. Дороти закрыла лицо руками, стон сорвался с губ, когда накатила боль и чувство вины.

Кроу обнял Дороти, но она освободилась из его объятий.

– Это я виновата. Я сделала это с тобой. Я могла найти другой способ, но я убила её.

– Ты ни в чем не виновата, Дороти. Это вина Локасты.

Локаста взяла Дороти и обменяла на другого ребенка, чтобы ее никогда не нашли, и никто о ней не узнал. Даже тогда, когда она нашла Кроу, и он говорил загадками и странными фразами.

– А что насчет человека, с которым меня обменяли? Где сейчас настоящая Дороти?

– Я не знаю, – ответил Кроу.

– Ты не знаешь? – крикнула она, ведь настоящая Дороти заслуживала, чтобы вернуться в тете Эм и дяде Генри, когда они были живы. Но терпеть это невозможно. – Меня не было десять лет! Ты хотя бы пытался?

– Конечно, пытался! – воскликнул Кроу. – Ты думаешь, я Лион? Думаешь, я трус? После того, как ты ушла, я сразу отправился к Локасте. Она смеялась мне в лицо, сказав только, что нашла идеальное место для девочки. Она хотела, чтобы я снова стал её любовником. Единственное, с чем я ушёл, это с переломанными крыльями, но я продолжал поиски.

Дороти отправится на её поиски, но только, когда закончит с Ленгвидер.

– Но… – взгляд Кроу стал задумчивый, – чего я не понимаю, так это как тебе удалось убить её водой. Должно быть, это магия туфель в сочетании с водой и с твоей силой. Ты же знаешь, что у тебя есть магия от матери, – он улыбнулся, так словно снова что-то вспоминал. – Рива заботилась о стране Оз. До проклятия она бы никогда не сделала того, что её заставила делать Локаста. Я уверен, что она не понимала, когда нападала на тебя и меня.

– Я хочу побыть одна, – Дороти больше не хотела говорить, не хотела слушать. Она убила свою мать, которая на самом деле не была злодейкой. Горячие слезы текли по её щекам, когда она направилась к входной двери.

– Я понимаю, – сказал Кроу. – Тебе нужно время подумать. Я пойду поищу припасы.

– Хорошо, – прошептала Дороти, когда они вышли на улицу.

– Я люблю тебя. Даже, когда мой мозг не работал, я знал, что ты моя дочь, – он крепко обнял её, но она не нашла в себе сил обнять в ответ.

Она смотрела, как он уходит. Её отец. Когда его фигура скрылась в лесу, Дороти дала волю слезам.

Спустя какое то время, она собралась с духом и вернулась в дом. Дверь в спальню была приоткрыта, а дверь в ванную приглашающе распахнута. Она посмотрела вниз, оглядывая себя и решила, что, возможно, с грязью смоет боль.

Дороти вошла в ванную, она оглядела голубые стены и ярко-желтый пол. Ванна была чистой, а вода свежей. Тин. Тин сделал это для неё.

Дороти не должна думать о нем. Весь день она избегала его. Но, несмотря на это, она невольно искала его взглядом. Она не могла не оторвать от Тина взгляд.

Дороти быстро сняла одежду и опустилась в воду. Она ведь убила Злую Ведьму Запада, она была злой, хоть и не всегда. Теперь она знала имя этой ведьмы – Рива. Но эта злая фея была не только ее матерью, она была настоящей любовью Кроу, и она убила ее. Убила счастье, которое могло быть. Она погрузила голову в воду и снова заплакала. Она смотрела, как пузыри всплывают на поверхность, надеясь, что Тин не сможет ее услышать. Но она знала, что он слышал рассказ Кроу.

Когда слезы иссякли, Дороти вымылась дочиста.

Вытеревшись и одевшись, Дороти вышла из ванной, не зная, куда идти. Она могла пойти в гостиную или на улицу, но не хотела быть одна. Дороти посмотрела на приоткрытую дверь спальни и поняла, что он оставил дверь открытой для неё.

Она вошла в спальню. Из-за баррикады у окна в комнате было темно. Тин лежал на кровати, обнажённый по пояс.

Решив, что он спит, она тихо забралась в кровать и обняла его за талию.

– Спасибо тебе за ванну, – прошептала Дороти.

Он перевернулся лицом к ней и обнял за талию.

– Это я должен тебя обнимать.

– Ты знаешь… – Она избегала смотреть ему в глаза. – Теперь ты знаешь, что я ужасный человек, и я убила свою мать.

– Кроу сказал мне, что твоя мать Рива, прежде чем поговорить с тобой, и больше ничего.

Дороти хотела, чтобы он знал, поэтому рассказала ему все, о чем поведал ей Кроу. Во время рассказа Тин молча наблюдал за ней.

– Я ужасная, – сказала она, когда закончила рассказ.

– Ты не ужасная, – Тин крепче сжал её талию. – Если кто и ужасен, так это я. Посмотри, что я натворил.

Дороти положила руку на его бьющееся сердце.

– Но тогда у тебя не было этого.

– До Волшебника у меня тоже не было сердца, но я не замахивался топором, чтобы убить, – она слышала в его голосе страдание, и теперь знала, что он сожалеет обо всем, что делал.

– Любой мог бы быть на твоем месте, и не известно, кем бы он стал, потеряв сердце, – когда потеря фермы повисла над ней, она тоже была готова пойти на убийство. Если бы у Дороти было тогда каменное сердце, возможно, она бы так и сделала.

– Я уже говорил, что у тебя доброе сердце, – сказал Тин, целуя ее в лоб.

Дороти придвинулась ближе, и он повернулся так, чтобы она положила голову ему на грудь. Она закрыла глаза и попыталась заснуть, но воспоминания вернулись.

«Посмотри на себя, маленькая девочка, – Злая Ведьма рассмеялась пронзительно и громко. – Ты никому не нужна. Все оставили тебя. Никто не придет спасти тебя. Отдай мне туфли, или я сниму кожу с твоих костей, а мои пикси обглодают твои останки. Я одену твою кожу как перчатки, пока буду надевать туфли.»

Дороти дрожала, изучая изумрудно-зеленые глаза ведьмы, цвет которых соответствовал ее коже. Нос ведьмы был острым, похожим на крюк, а каштановые волосы спадали до талии спутанными волнами. Она не знала, что делать. Ее друзья пытались попасть внутрь, но не могли.

Ее взгляд упал на ведро с водой рядом с ней. Ей дали выпить из него, но в остальной части комнаты ничего не было, что она могла бы использовать, как оружие. Вода была единственным оружием, которое Дороти могла использовать, чтобы отвлечь ведьму, и дать себе шанс сбежать.

Не сводя глаз с ведьмы, Дороти осторожно подняла ведро и выплеснула на ведьму. Жидкость попала в ее лицо. И прежде, чем Дороти успела бежать прочь, ее туфли загорелись волшебным сиянием, становясь все ярче и ярче, пока в комнате не осталось ничего, кроме сияющего цвета.

Ведьма закричала, крик, который Дороти никогда не забудет. Крики превратились в вой, пока не наступила тишина. Когда сияние исчезло, в комнате никого не было, и все, что осталось, – это груда на полу – черное платье ведьмы. Каким-то образом Дороти вместе с волшебными серебряными туфлями уничтожила врага.

Дверь распахнулась, Тин, Кроу и Лион пришли спасти её, но она уже победила.

«Она мертва, – сказала она. – Я уничтожила Злую Ведьму Запада.»

Дороти не могла заснуть, когда сердце стучало так быстро, а воспоминания не давали покоя. Она открыла глаза.

– Ты в порядке? – спросил Тин.

– Нет, – пробормотала она.

– Я тоже, – он коснулся её подбородка и приподнял, чтобы встретится с ней глазами. Она видела в его глазах много вопросов.

Она хотела бы ответить на все.

Её губы прижалась к его губам в отчаянном, нуждающимся поцелуе. Его глаза удивлённо расширились, но через мгновение он расслабился и поцеловал в ответ. Тин был прав – это было неизбежно.

Поцелуй стал глубоким, когда Тин перекатился на спину, увлекая её за собой. Не прерывая поцелуй, Дороти оседлала его. Снова. Она ощутила его твёрдость и готовность для неё. Тин застонал, и она могла поклясться, что ощутила на вкус его стон, когда начала медленно двигаться на нем.

Болезненные воспоминания, история Кроу – все отошло в сторону. Она окунулась в ощущения. Она делала то, о чем не будет жалеть никогда.

Его поцелуи были божественными, но она нуждалась в большем. Дороти подняла руки и с тихим щелчком расстегнула комбинезон, спустив его до талии. Тин напряжённо смотрел, как она расстегивает рубашку и стягивает её вместе с лифчиком, обнажая грудь.

Взгляд Тина стал голодным, он подался вперёд, держа Дороти за талию, и обхватил губами её грудь. Он играл с её сосками, покусывая и посасывая их, не переставая двигать тело Дороти напротив своего члена.

Дороти, перестав себя контролировать, провела руками по его мускулистому торсу и опустилась к завязкам на его штанах. Она торопливо развязала верёвки, а затем помогла Тину полностью обнажиться.

Он был прекрасен. Его член был намного больше, чем она видела раньше. Она хотела прикоснуться к нему, попробовать на вкус, ощутить внутри себя. Её сердце бешено заколотилось, когда она представила себе все это. Дороти не чувствовала себя грешницей, она делала вещи намного худшие, чем переспать с мужчиной.

Его губы снова поймали её, его язык раздвинул их, прежде чем снова погрузиться в её рот. Она обхватила рукой его член, медленно поглаживая.

– Помоги снять мой комбинезон, – просила Дороти.

Он снял с неё все, и она оказалась перед ним обнажённой.

Руки Дороти крепко обвились вокруг шеи Тина, когда он опустил руку между её ног, поглаживая и посылая по её телу мелкие электрические разряды.

– Ты такая влажная, – прошептал он ей в губы, погружая в неё два пальца.

Тин резко перевернул её на спину, покрывая поцелуями её тело, переходя от шеи к ключице, затем к груди и животу и ниже. Первым прорывом Дороти было сжать ноги, ведь никто никогда не смотрел и не видел её такой раскрытой. Но когда его рот коснулся её лона, посасывая и лаская, Дороти безвольно откинулась на подушки, переживая фейерверк ощущений. Она запустила пальцы в его волосы, она выгибалась и стонала от удовольствия, когда на неё обрушились мериады вспыхивающих звёзд.

Тихонько усмехнувшись, Тин снова поцеловал ее плоть, протянув свою руку к ее груди, чтобы поиграть с сосками.

Дороти не хотела, чтобы он останавливался на этом. Она провела кончиками пальцев по его железному шраму.

– Возьми меня, – она никогда так не с кем не говорила, никогда не просила, но с ним она была смелой.

– Ты уверена? – она не сомневалась, она хотела его также, как и он её. – Я знаю, что…

– Это то, чего я хочу.

– Я тоже, – он провел носом по её шее и пробормотал. – Тебя когда-нибудь трахали?

– Да, меня трахали, – ответила она, проводя ногтями по его спине. Тело Тина задрожало от её прикосновения.

Тин поднял голову и встретился с ней взглядом.

– Я так не думаю, Дороти. Не в том смысле, что ты имеешь в виду.

Когда он произнёс эти слова, она поняла, что он прав, особенно после того, что он уже сделал с ней.

– Тогда покажи мне, – она ощутила прикосновение его твёрдого члена у самого ее входа. – Пожалуйста, – простонала Дороти.

В ответ он отстранился назад, чтобы затем одним быстрым рывком войти в неё. Она стонала громче, когда он яростно вколачивался в неё. Дороти обхватила руками его задницу, желая, чтобы он двигался ещё быстрее.

Они смотрели друг на друга, не отрывая глаз. Она смотрела, как он трахает её, и теперь хотела ответить ему тем же. Обвив ногами его талию, Дороти перекатилась, уложив его на спину, и снова оседлала его. Она двигалась на нем, пока не потеряла контроль над своим телом и кричала его имя, когда освобождение снова накрыло её.