Текст книги "Подруги так не поступают"

Автор книги: Эльвира Смелик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

5

Что это с Галкой? Трудно представить её больной, нуждающейся в поддержке и заботе. Она же сама обычно о всех заботилась. А тут ещё и в больницу попала. Областная, корпус номер три.

Марат оставил машину возле больничной ограды – еле отыскал свободное место в ряду других, выстроившихся у края тротуара почти на длину всей улицы – немного побродил по территории в поисках нужного здания, найдя и оказавшись внутри, обратился к сидящей при входе в большой полупрозрачной будке женщине в медицинской униформе:

– На второй этаж как пройти?

– В онкологию? – уточнила та, даже не задумавшись над услышанным. За день ей задают тысячи таких вопросов, и ответы она наверняка выдаёт уже автоматически. А вот Марата её фраза реально поразила.

– Куда? – растерянно переспросил он, и женщина с лёгким упрёком и одновременно весьма тактично напомнила:

– Ну вы же сами сказали «на второй этаж».

– Ну да. Туда, – машинально подтвердил Марат, не произнося названия отделения. Он пока ещё старался не вникать, не анализировать, просто слушал чужие подробные объяснения:

– Идёте через холл, потом сворачиваете в правый коридор, там будет лестница. Сразу увидите, мимо не проско́чите. Поднимаетесь на второй этаж, входите в дверь, и там почти сразу пост дежурной сестры.

– Понятно, – кивнул Марат, отступил на шаг, но женщина из будки остановила его новым предупреждением.

– Бахилы не забудьте надеть.

– Конечно, – Марат снова кивнул, но тут же озадачился: – А где их взять-то?

– Пять рублей, – прозвучало в ответ.

Натянув на ботинки выданные ему шуршащие голубые чехлы, Марат потопал через холл, строго по описанному маршруту, а в голове пчелиным роем неотступно зудели сбивчивые мысли.

Онкология. Что Галка там делает? Может, кто-то из её родителей болеет? Вот она и ухаживает там за отцом или за матерью. И ей действительно деньги нужны. Просто не призналась сразу. На лечение или операцию. От наших-то толку мало, а за границей выйдет дорого. Ну, он, конечно, не откажет, даже понимая, что вернуть долг она не факт, что сможет. Но на подобное и не жалко.

Так – второй этаж, дверь, пост дежурной сестры. За стойкой – или как это правильно называется? – довольно молодая девушка, и симпатичная. Белая медицинская шапочка ей очень даже идёт.

– Шестнадцатая палата – это куда?

Медсестра, с интересом глянув на Марата, махнула рукой в нужную сторону.

– Туда. По коридору. Почти до конца. Номера на дверях.

– Ага. Спасибо.

Кроватей в палате было две, но одна аккуратно застеленная, будто не тронутая. Либо её хозяйка, непременно строгая любительница абсолютного порядка, как раз куда-то вышла, либо вообще ещё не поселилась. Галка сидела на второй, той, что стояла поближе к окну, и не одна. Рядом с ней находились посетительницы, совсем ещё девчонки, лет, наверное, по двенадцать. Ровесницы, но внешне, как на контрасте – тёмненькая и светленькая.

Тёмненькая, с волосами, забранными в хвост, совсем как обычно у Галки, разместилась на стуле, а та, что посветлее, с отливающими едва заметной рыжиной прядями, свободно падающими на плечи, устроилась на кровати.

Стоило Марату войти, как все трое одновременно повернулись в его сторону, потом Галка что-то тихонько сказала девочкам. Марат не услышал, хотя догадаться не трудно – скорее всего, попросила выйти. Потому что девочки сразу поднялись, тёмненькая ухватила за локоть светленькую, произнесла мягко, но уверенно:

– Идём.

Та послушно двинулась следом, а, проходя мимо Марата, вскинула до того опущенную голову, посмотрела голубыми глазами, и даже сквозь грусть мелькнуло неприкрытое любопытство.

– Привет! – произнёс Марат, когда девочки скрылись за дверью, подошёл поближе. – Так это ты в больнице. А я думал, кто-то из твоих родителей.

Галка помотала головой, сочувственно улыбнулась уголками губ.

– Их нет. Уже четыре года. Ехали с дачи. И там, на дороге, случилась большая авария.

– Извини, – пробормотал Марат, опускаясь на стул, на котором недавно сидела тёмненькая девчонка. – Я не знал.

– Я понимаю, – спокойно проговорила Галка.

Так, значит, она вовсе не под крылышком у родителей, как Марат предполагал, а совсем одна. Или же не совсем? Ну вот эти самые девчонки, которых он застал в палате. Для волонтёров они слишком мелкие. Но с другой стороны – слишком взрослые.

– А эти девочки. Которые только что были у тебя. Это твои?

Галка глянула на дверь, словно ещё могла увидеть своих недавних посетительниц, поправила:

– Одна моя.

– Тёмненькая? – предположил Марат, делая упор на внешнее сходство.

– Нет, – возразила Галка и опять сдержанно улыбнулась. – Наоборот.

– И сколько же ей?

– Двенадцать.

– Уже? – Марат озадаченно хмыкнул. – Ну я, конечно, предполагал, что у тебя дети. Может, даже много детей. Но что маленькие, а никак не такие. – Чем дольше он говорил, тем сильнее становилось ощущение, будто что-то тут не так, будто он упускает самое главное, а его болтовня нелепа и пуста, но, возможно, как раз поэтому не получалось остановиться и задуматься, а слова всё лились и лились неудержимым потоком. – Почти взрослая. Неожиданно. Она…

Марат едва не поперхнулся, этими самыми бесполезными словами, когда вдруг до него дошло.

Чё-орт! Ей – двенадцать лет. Двенадцать! То есть тринадцать лет назад…

Волосы русые, хоть и гораздо светлее, но зато тоже с рыжинкой. Глаза голубые. Вот ведь чё-орт!

У них и было-то всего однажды, а у Галки вообще впервые – и, значит, вот так!

Галка смотрела внимательно. Кажется, догадалась, о чём он сейчас подумал, об этом его внезапном прозрении. Но молчала: не спрашивала, не подтверждала, не возражала, не пыталась подтолкнуть мысль.

– Ясно, – выдохнул Марат. – Я ведь правильно понял?

– Что?

– Что это – тогда. В тот раз. После того раза. – Да что ж он при ней в последнее время всё больше не говорит, а заикается, путается в словах? А раньше-то наоборот было, она в его присутствие терялась. Так какого лешего? Неужели он до такой степени боится признать? И Марат, наконец, собрался с силами, произнёс осознанно и чётко: – Что она от меня.

6

Тринадцать лет назад

– И где теперь ночевать будешь, Маратик? – с нарочитой жалостью и заботой пропела Светка, но при этом насмешливо лыбилась. Хотя, может, ей просто было щекотно. – На вокзале? Или прямо здесь, в кустиках?

– А ты, что, к себе не пустишь? – самонадеянно поинтересовался Марат.

Шабунина с поддельным негодованием ударила его по руке, ладонь которой вот уже минут пять нахально шарилась у неё под футболкой. Вспомнила вдруг про девичью стыдливость, решила запоздало изобразить неприступную недотрогу?

– Да я бы пустила – не проблема. Но сам знаешь, придётся разрешение просить у мамочки с папочкой. А папочка, он ведь тебя, скорее не впустит, а спустит. С лестницы. Хотя можешь, конечно, и под ней прилечь. Зимой там у нас какой-то бомж ночевал. Пока не выгнали.

Дура. И тяжёлая. Ноги уже начали затекать под её весом. Разожралась что ли в последние месяцы? Заедала стресс от сдачи выпускных экзаменов. Ну не залетела же? Иначе бы не прикалывалась тут.

Захотелось спихнуть Светку с колен и, вообще, послать подальше вместе с её тупым хихиканьем и дебильными шуточками. Но ведь он с самого начала прекрасно понимал, что Шабунина не вариант – просто так у неё спросил. Хотя, возможно, где-то глубоко в душе и надеялся на чудо.

Марат досадливо ругнулся, посмотрел на лежащую на краю большую дорожную сумку. Сейчас он тоже – бомж. Особо не повыделываться.

В крайнем случае есть ещё эта скамейка, спрятавшаяся в дальнем углу глухого двора за трансформаторной будкой в зарослях сирени. Летом со стороны её не заметно, и тепло сейчас. Одну ночку в случае чего можно и перекантоваться. Только вот – дальше что?

– Да и смысл мне тебя пускать? – продолжала трепать Светка. – Ты же всё равно через несколько дней укатишь. Меня же с собой не возьмёшь.

– А ты бы поехала?

– Куда, Маратик? В никуда? Я на дуру похожа?

Ещё как похожа. А вот он не дурак, чтобы её с собой тащить. Точно знал, что откажется, потому и спросил.

И опять она без причины лыбилась. Прижалась мягкой упругой грудью, прильнула щекой к щеке, прошептала в ухо:

– А ты, Маратик, у своей верной собачонки Рогозиной попроси. – И опять отодвинулась посмотрела с игривым вызовом, продолжая ехидно улыбаться. – У них же вроде дача есть. А там какая-никакая да избушка. Жить можно. Или вдруг она тебя и в квартиру пустит. Ещё и кроватку свою уступит.

Марат вскинулся.

– Слушай, а ведь и правда. Дача. Чего ж ты раньше-то не сказала?

Шабунина фыркнула, лыбится перестала, зато округлила глаза, типа поражённо.

– А ты что, на самом деле? К Рогозиной попрёшься?

– А чё такого? – Марат невозмутимо дёрнул плечом. – Тебе же я на фиг не сдался. Сама же только что призналась. А Галка мне не откажет.

Светка уже на полном серьёзе оттолкнула его руку, подскочила с колен.

– Ну ты, Агишев, и придурок!

И как же легко сразу стало.

– Или ты думала, я и правда тут на лавочке стану ночевать? – ухмыльнулся Марат. – Или у тебя в подъезде под лестницей.

– Ну и катись к своей блаженной! – с праведным негодованием выдала Шабунина, глянула сверху-вниз.

Он опять ухмыльнулся, поднялся, подхватил сумку, перебросил через плечо.

– Счастливо, Светик! – развернулся, зашагал и услышал вдогонку:

– Дебил!

Да и хрен с ней, пусть орёт, что хочет.

«И покатился колобок дальше». Чего ж его сегодня все этим словом посылают? Первым – отец.

Тот опять завёл эти разговоры о будущем, но Марат слушать не стал, заверил, что с будущим у него всё нормально – пусть не волнуется. Он уже решил, чем займётся: уедет, на радость родителям, раз он им глаза намозолил.

Куда? Отсюда подальше. Друг позвал. Тот самый, Паша. Он в армии отслужил да там поблизости и остался, и его зовёт. Только не прямо сейчас, придётся подождать немного, потому что Пашка в ближайшую неделю сам в разъездах. Чем он занимается? Бизнесом. Бизнесом занимается. Строительным. Наивных олухов на бабки раскручивает, обещает хоромы, заставляя квартиры продавать, а потом кидает? Да нет, нормальным, законным. А он, идиот, и поверил? Поверил, но не идиот.

Паша же там не в одиночку раскручивается и ему нужны свои надёжные люди, которым он может доверять, которые не подведут. А Марат ему нужен ещё и потому, что хорошо умеет договариваться. С кем угодно. И с женщинами особенно. Те всегда легко велись на его фирменную улыбку, независимо от возраста. А одна как-то раз вообще назвала её божественной. Марат потом долго повторял это про себя и несдержанно ржал. Он даже сейчас ухмыльнулся, вспомнив, хотя и было не особо до смеха.

А отец снова обозвал его идиотом, сказал, что лучше бы он учиться шёл. Может, тогда поумнел бы хоть немного.

Да где учиться? Как родители предлагали, в педагогическом на физвоспитании. Потому что там мозги особо не нужны, главное – быстрее, выше, сильнее. А у Марата разряд по лыжным гонкам. И по стрельбе. Когда-то хотел биатлоном заниматься, а не сложилось. Расхотелось, да и родителям нормальная экипировка не по карману оказалась.

Ну допустим, поступит он, потратит впустую пять лет. Для чего? Чтобы за копейки впахивать в школе учителем физкультуры? Или тренировать деточек в секции при бывшем Дворце пионеров? Ага, сейчас.

– Не хочешь учиться, так иди в армию. Там-то уж из тебя точно человека сделают.

Но уж куда-куда, а в армию Марату хотелось ещё меньше. Не для него это – одна большая казарма, подъёмы по команде ни свет, ни заря, хождение строем, сапоги и портянки, жизнь по приказу.

Тогда отец окрысился ещё сильнее.

– Собираешься на шее у нас сидеть?

– Да я же сказал, скоро уеду, – огрызнулся Марат и услышал в ответ:

– Болтать-то ты всегда горазд. А вот как будет на самом деле? Даже если укатишь, потом звонить начнёшь «Папочка с мамочкой, вышлите денег».

– Да не начну. Не переживай. Ничего мне от тебя не надо.

Он сам, всего добьётся сам. Именно потому, что от него такого не ждут, воспринимают как беспечного раздолбая, общего любимчика, которому всё достаётся за красивые глаза и «божественную» улыбку.

– Так, может, прямо сейчас и отвалишь? – усмехнулся отец. – Раз такой самостоятельный.

– Ну и отвалю. Прямо сейчас. Как скажешь.

7

Тринадцать лет назад

Марат показательно протопал в комнату, дверь закрывать не стал, несмотря на то, что очень хотелось садануть ею посильнее, чтобы побелка с потолка посыпалась. Пусть видят, как он собирается. Вытянул из-под кровати большую спортивную сумку, накидал одежды, прихватил разные нужные мелочи, накопленные деньги, документы. Потом столь же показательно протопал в прихожую к выходу.

– Пока. – Наткнувшись на мрачный, пренебрежительный взгляд отца, театрально поклонился. – Спасибо за всё.

Мать попыталась остановить, но отец на неё цыкнул, бросил презрительно:

– Пусть катится. Посмотрим, надолго ли его хватит. А то, может, уже через день приползёт.

И Марат покатился. Как сказали. Он не гордый. Точнее, наоборот – гордый, чтобы выслушивать раз за разом подобное. И не приползёт он, не дождутся. Раз решил, что уедет, то уедет. Только где бы эту чёртову неделю переждать, ещё и в армию не загреметь в последние дни призыва. Восемнадцать ему уже есть, а школа и отсрочка вместе с ней – закончились.

Поэтому дача далеко за городом тут бы подошла идеально – это Шабунина хорошо придумала. А Галка ему точно не откажет. Правда, связываться с ней не очень хотелось, но и других вариантов нет. Марат с большей охотой обратился бы к друзьям, но был уверен уже заранее – от них тоже никакого толку.

Виталик уже укатил в Рязань поступать в военно-десантное. И чего его туда понесло? А у Сани хоть и квартира-трёшка, но народу в ней – не протолкнёшься. Бабка с дедом, Санины родители, и сам он с сестрой, старшей, причём делит с ней одну комнату. Да и с Галкой не всё просто. Потому что, где она живёт, Марат понятия не имеет, и даже, если у неё есть домашний телефон и можно позвонить, номера-то он не знает. Но…

Марат всегда найдёт способ заполучить необходимое, не отступит, пока не добьётся – теперь, по крайней мере, – даже если прогнуться придётся или на совесть и порядочность забить на время. Потому он Паше и нужен.

Он отыскал работающий таксофон – карта у него была и деньги на ней тоже – когда ответили, попросил позвать Саню и без всяких приветствий сразу перешёл к главному:

– Санёк, слушай. У тебя же мамаша в родительском комитете была, да? У неё и телефоны всех из класса есть?

– Ну есть вроде, – без особого энтузиазма подтвердил приятель.

– И Рогозиной тоже?

Саня сдавленно хрюкнул, но высказывать своё ценное мнение не стал, как и спрашивать, зачем, сказал:

– Подожди. Мать дома. Ща всё узнаю.

Положил трубку, или бросил, что ли, потому что она наполнилась грохотом и треском, и, наверное, ушёл. Марат ждал, нетерпеливо попинывая носком кроссовки стенку.

Через минуту в трубке опять зашуршало, и Санин голос распорядился по-деловому:

– Записывай. Есть где?

Марат запоздало спохватился: не стенку надо было пинать, а действительно найти в сумке, чем и на чём можно записать телефон. Ручка вроде бы лежала в боковом кармашке, а вот с подходящую бумажку быстро не отыскать. Но ладно.

– Диктуй, – Марат выводил цифры прямо на ладони. Записал и сразу произнёс: – Всё. Пока. – Повесил трубку на рычаг и тут же опять снял.

Карточка на месте, гудок есть. Марат, посматривая на ладонь, набрал номер. Трубка выдала ещё несколько прерывистых, похожих на долгие усталые вздохи гудков, а потом раздалось по-знакомому робкое:

– Алло.

– Галка, ты?

Впрочем, он и без подтверждения был уверен.

– Да.

– Это Марат.

– Я узнала.

Ну ещё бы! Он и не сомневался: узнала, изумилась, обрадовалась. Наверняка даже сердечко замерло.

– У меня к тебе разговор. Можешь выйти?

– Куда?

– На улицу, само собой. Хотя бы просто из подъезда.

– Могу.

– Ну, тогда выходи. Только скажи сначала адрес. Где живёшь?

– А ты не знаешь? – почему-то спросила Галка. С надеждой.

В любом другом случае Марат соврал бы, лишь бы подмазаться, мол «Конечно, знаю. А как же? Про тебя и не знать!» А тут – смысла не было, иначе же с ней не встретиться. Но всё равно нашёлся:

– Уточняю на всякий случай. Вдруг забыл или перепутаю.

Галка добросовестно назвала: улицу, номер дома, даже номер квартиры и особые приметы, по которым её дом легче найти. Оказалось, это тут, близко.

– Короче, спускайся. Я минут через пять буду, – начальственно выдал Марат, словно не он, а она его о встрече просила.

– Ага, – выдохнула Галка в трубку.

Жила она в панельной пятиэтажке в четыре подъезда, Марат издалека увидел, как Рогозина топталась на месте, немного отойдя от входной двери. И она его издалека увидела, вскинулась, заулыбалась.

– Привет! – произнёс Марат ещё на подходе, одарил её ответной улыбкой, своей фирменной. – Слушай, Галь, я чего хотел спросить. У вас же дача есть?

Она удивлённо захлопала глазами. Вопрос, конечно, не самый предсказуемый, но, вот интересно – а что она ожидала? «Галка, я тут долго думал и в конце концов решил, что ты мне очень нравишься. Давай встречаться». Да нет. Она, похоже, понимала, что подобное из разряда фантастики.

– Дача? Есть. Но там просто небольшой участок и домик.

– Ну и ладно, что небольшой, – Марат снисходительно махнул рукой. – Мне же не картошку сажать. Главное, домик есть. В нём ведь жить можно?

– Можно, – подтвердила Галка. – Мама с папой даже на месяц иногда там остаются. Когда в отпуске. Они и сейчас там.

– Там? – Марат разочарованно цокнул языком, поморщился. – А надолго?

– Скорее всего до конца недели.

– А ты здесь? Одна?

– Ну и что? – Галка даже возмутилась. – Я же не маленькая.

Марат закусил губу, приподнял брови – задумался.

– То есть ты сейчас дома совсем одна? – проговорил медленно, с расстановкой, чтобы не дай бог она чего не услышала или не поняла, и чтобы самому окончательно осознать и решиться. – И родителей ещё несколько дней не будет?

– Ну да.

– А можно тогда… я пока у тебя поживу?

8

Тринадцать лет назад

– У меня? Поживёшь? – словно в трансе повторила Галка и застыла, кажется, даже дышать перестала. И непонятно, отчего её так переклинило: от восторга, от возмущения, от страха?

– Я себя буду прилично вести, – со всей мыслимой убедительностью поторопился заверить Марат. – Ничего такого.

Хотя, может, в случае с ней надо как раз противоположное пообещать?

Ну уж нет! До подобного он ещё не докатился.

– А почему? – тихонько пробормотала Галка. – Почему не дома?

Марат скривил губы, в очередной раз вспоминая.

– Потому что я оттуда ушёл. С родителями рассобачился. И не вернусь, – добавил твёрдо, даже не для Галки. Вообще, для себя, для всего сущего.

– А они, – опять растерянно забормотала Галка, – они не будут волноваться, искать?

– Не будут. Они в курсе. И даже рады.

Галка глянула недоверчиво. Значит, его родителям она сочувствует, их ей жалко, а самого Марата – нисколько?

– Ну, то есть «нет»? Нельзя, – обиженно, но гордо заключил он, а Галка испуганно моргнула и поспешно выдохнула:

– Можно.

И теперь уже оба застыли. Неизвестно из-за чего Галка, а Марат, наверное, если честно, не ожидал, что она согласится, и где-то подспудно был готов к отказу и не был уверен, что подобное нормально, что он не совершает большую ошибку. Вот как чувствовал, что ничего хорошего из этой его внезапно пришедшей в голову идеи не выйдет. Потому и застыл. А потом подумал: «Ну и ладно. Ну и чего такого? Надо ж как-то переждать эту неделю», а Галка без претензий, и он к ней без каких-либо притязаний. Это ж Рогозина.

– Идём? – Опять, словно не он к ней, а она к нему.

Галка кивнула.

Стоило им войти в квартиру, в прихожую выкатился рыжий меховой шар, уставился на Марата жёлтыми глазами, чуть сощурившись, будто оценивая и проверяя.

– Знатный котяра.

– Не волнуйся, он добрый, – пояснила Галка. – К людям хорошо относится.

– Я и не волнуюсь, – усмехнулся Марат, тоже прищурился, глядя на кота.

Тот неторопливо поднялся, приблизился, мягко ступая, обошёл вокруг, задев мягким боком ногу, а потом, высоко задрав хвост, протрусил через прихожую, свернул в маленький боковой коридор, ведущий, скорее всего, на кухню. Отправился заныкивать свой хавчик от внезапно обрисовавшегося непрошенного гостя.

– Мне куда? – поинтересовался Марат, переводя взгляд с исчезающего за углом кота на двери, за которыми, судя по всему, располагались комнаты.

Две. Вероятно, одна Галкина, другая – её родителей. Рогозина указала рукой, куда ему проходить, он и прошёл, огляделся по сторонам.

Комната как комната – стандартно, уютненько, чисто. Большое окно, в оформлении неброских штор тёплого коричневато-жёлтого цвета, дверь на балкон. Что за окном – почти не видно, всё закрывает развешенное на просушку бельё: полотенца, простыни, рубашки. Из мебели, как и у всех, стенка, стол, стулья, тумба с телевизором, большой диван. Марат плюхнул на него сумку.

Возле ног мелькнуло что-то рыжее. Котяра проскользнул неслышно, не теряя достоинства, солидно и неторопливо – такое впечатление, что будто в замедленной съёмке – запрыгнул на диван, протопал к сумке, обнюхал её, критично морщась, но, кажется, остался вполне удовлетворённым осмотром. Марат придвинулся, почесал его между ушами, кот благодарно боднул в ладонь. А в дверном проёме возникла Галка, спросила:

– Есть хочешь?

– Хочу. Очень.

Он с утра только бутер успел перехватить до того, как отец завёл свою занудливую шарманку про будущее.

– У меня суп есть, – доложила Галка. – Точнее, щи. Щавелевые. Но они без мяса, – призналась раскаянно.

– Да какая разница? Давай.

– А на второе – ничего. Я не готовила. Я же не знала.

– Да чего ты? Второе! – Марат снисходительно хмыкнул, махнул рукой. – Я ж не в ресторан пришёл.

– Но я приготовлю, – торопливо заверила Галка. – Макароны и котлеты. Котлеты, правда, полуфабрикатные. Папа из столовой с работы принёс. Будешь такие?

– Галь! Ну чё ты всё оправдываешься? Я всё ем. Всеядный. Домашнее, магазинное, с работы. Если честно, мне вообще пофиг. Главное, чтобы жрать можно было.

Хотя, если уж совсем честно, Марату даже нравилось, что она вот так расспрашивает, волнуется, суетится. Ради него. А он успокаивает её и соглашается благосклонно. Приятно.

– А ванная где? Там по коридору?

Вообще-то туалет его гораздо больше интересовал, но заговорить именно про него Марат всё-таки постеснялся.

– Ага, по коридору, – уже в который раз кивнула Галка. – Подожди, я сейчас полотенце чистое достану. – Она подошла к стенке, распахнула одну из больших дверей, пошарила на полке. – Вот. Повесишь там на держатель. Будет твоим. А если ещё понадобится, сам здесь возьмёшь. Запомнишь? Ну, или мне скажешь.

– Понял, запомнил, скажу, – улыбаясь, перечислил Марат.

Впервые он услышал от Галки за раз так много слов. И почему-то это тоже было приятно и почти не смущало, что сейчас он находится в совершенно чужой квартире наедине с девушкой (хотя это всего лишь Галка Рогозина, и есть ещё кот с гордым именем Степан), что та выдаёт ему полотенце и говорит про него «твоё», и собирается готовить макароны с котлетами, тоже специально для него, и…

Дальше без «и». Это ведь не Шабунина, и не остальные. И у Марата, как бы сказать, на Галку… Короче, даже представить сложно, только если очень постараться. Но стараться в том направлении он и не собирался.