Текст книги "Модная любовь"

Автор книги: Элоиза Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Элоиза Джеймс
Модная любовь

Примечание автора:

«Модная любовь» была написана для рассылки сайта «Амазон», когда я работала над трилогией «Наслаждение». Рассказ описывает героев, с которыми читатель встречается в книге «Пленительные наслаждения».

Если вы ее читали, то вспомните девочку, с которой подружилась Габби по пути из Индии. Эту маленькую девочку послали в Англию жить с тетей, которую она никогда не видела, миссис Юинг.

Эмили Юинг и ее сестра Луиза пишут колонки для модных журналов. Они леди, переживающие трудные времена. Леди Сильвия говорит: «Новая мама Фебы Эмили Торп, из тех самых херфордширских Торпов. В свое время там произошел в некотором роде скандал, и Торп выгнал из дома обеих дочерей. Теперь я вспоминаю, что виной тому была не старшая дочь, а младшая – Луиза» [1]1
  Часть цитат приводятся по книге Э. Джеймс «Пленительные наслаждения» (М: АСТ, 2002; пер. С.Б. Шестернева) – Здесь и далее примечания переводчика.


[Закрыть].

В «Пленительных наслаждениях» Эмили Юинг влюбляется. Но я, конечно, не могла забыть о ее забавной сестре Луизе, которая очаровала Фебу рассказом, что из ее чайника может выходить джинн, и тем, что при ней выражалась. Луизе просто нужно было найти правильного героя… кого-то, кто мог бы ее защитить и заставить поблекнуть отголоски былого скандала. Кого-то, кому она сможет довериться и кто будет ее обожать.

Долгое время я думала, что смогу превратить этот рассказ в роман, но жизнь не стоит на месте и я полностью поглощена теми историями, которые пишу сейчас. Поэтому я решила выложить рассказ на сайте. Он достаточно маленький, чтобы его можно было скачать или прочесть онлайн, и не содержит чересчур откровенных сцен, поскольку я сама мать маленьких детей и не хочу добавлять свою каплю к морю подобного материала, плещущегося в сети Интернет.

Приятного чтения!

Лондон, Сент-Джеймс-сквер, 122

1806 год

Без сомнения, это было невыполнимое задание. Может, Геракл и вычистил какие-то там конюшни и убил пару-тройку зверюшек, но даже он бы не справился с этим.

– Я не могу писать колонку о мужской моде! – прорычал Колин Солсбери [2]2
  Произношение фамилии salisbury взято из интернет-словарей.


[Закрыть].

Его младший брат, поедавший тост с маслом, хмыкнул.

– В этом случае тебе следует немедленно отправить Китлзу свою пару серых и карету. – Джулиан многозначительно покосился на совершенно не соответствующий моде наряд брата: – Вообще-то я с тобой согласен. У твоего сюртука узкие лацканы, ты не носишь корсет и не пользуешься румянами! Ты просто ничего не сможешьнаписать о мужской моде.

– Болван, – огрызнулся Колин. – Где тот бред, что ты читал прошлым вечером?

Джулиан кивнул в сторону серванта.

–  «Мода. Со вкусом от наития, однако – надуманная, немилосердная, но – боготворимая, она вознеслась на Олимп наслаждения и восседает на флюгере величественного купола, как на троне…»– Колин прервался. – Дьявол, что это за тарабарщина?

– Колонка Эдварда Итериджа. Ты, наверное, не помнишь, учитывая степень твоего подпития, но…

– Все я помню! – рассердился Колин.

– Никогда не видел тебя таким потерянным, – весело продолжал его брат, намазывая на тост толстый слой мармелада. – И все потому, что Аделаида Черчилль вышла замуж.

– Дело вовсе не в том, что Адди вышла замуж.

– Нет?

– Нет. И прекрати ухмыляться, Адди может выходить замуж, за кого ей угодно. Я никогда не видел ничего глупее этой колонки. «…Чародейка, подчиняющая себе нашу жизнь, безапелляционный властелин, она диктует нам, ее приверженцам, и ткань жилета, и…». Кто такая, черт возьми, эта чародейка, диктующая нам ткань жилета?

Джулиан пожал плечами.

– Понятия не имею. Кем бы она ни была, она, несомненно, объявит твой жилет вне закона. У тебя есть что-нибудь любого другого цвета, кроме черного?

Колин бросил на него взгляд полный неприязни.

– Поверить не могу, что я согласился…

–  Согласился?Да ты хвастался за полным гостей столом у лорда Брасселза, что будешь вести модную колонку шесть недель!

– Я был пьян, – мрачно напомнил Колин.

–  «Фэшнс портентс» [3]3
  Дословно с англ. «Модные знамения»; в «Пленительных наслаждениях» журнал называется чуть по-другому.


[Закрыть]будет рад опубликовать колонку, написанную самим Солсбери. Человеком, которого не одна, не две, а целых три нареченных бросили на пути к алтарю. Конечно, Адди единственная, кто отказался выйти за тебя из-за того, как ты одеваешься, однако…

– Заткнись, Джулиан!

– Но это же правда, – парировал тот с невинной и глуповатой ухмылкой.

Колин провел пальцами по своим черным кудрям.

– Возможно, мне следовало согласиться на ее требования, Но я себе и таким нравлюсь. Она же хотела, чтобы я пудрил волосы и носил бархат.

Его младший брат фыркнул.

– Она всего лишь хотела, чтобы ты выглядел, как джентльмен.

– И, несмотря на всю свою красоту, она была жутко утомительной. Говорила лишь о своей шляпке, о том, не загорел ли у нее нос и не испачкалась ли какая-нибудь из ее перчаток. В остальное время она пыталась убедить меня надеть что-нибудь отвратительное вроде розового жилета.

– Тогда, считай, тебе повезло, что она вышла за Синглтона, а не за тебя, – заметил Джулиан.

– Да, – безрадостно согласился Колин. – Но я хочу жениться. Хочу иметь детей. Веришь или нет, но я устал быть холостяком. Просто…

– Просто ты не можешь удержать женщину, – жизнерадостно продолжил за него Джулиан. – Что ж, теперь, когда мы вычислили эту небольшую проблему, тебе лучше сосредоточиться на сохранении своих серых. Надеюсь, ты помнишь, что к концу недели должен написать свою первую колонку? Вот, я собрал кучу заметок Итериджа. Раз уж он самый известный модный обозреватель в Лондоне, ты вполне можешь повторить его слова.

– Это бред!

– Бред или нет, но его колонку читают все.

Колин с прищуром посмотрел на стопку бумаг.

– Что, черт возьми, я могу сказать об одежде?

– Научишься. – Его брат едва скрывал радость младшего отпрыска, наблюдающего, как старший неминуемо приближается к провалу. – Почему бы тебе не выследить Итериджа? Пусть даст тебе несколько советов.

– Человек, написавший эту дребедень?

– Едва ли ты можешь начать с описания собственного костюма, – заметил Джулиан.

– Вот дьявольщина! – угрюмо воскликнул Колин, выходя из комнаты.

Тремя часами позже он стоял на пороге маленького, довольно обшарпанного домика. Дверь открыла молоденькая горничная.

– Мисс Торп, сэр? Нет, мисс Торп не принимает посетителей.

Колин сузил глаза.

– Что значит, мисс Торп не принимает?

– Она не принимает посетителей, сэр, – повторила маленькая служанка.

– Скажите, что к ней пришел Эдвард Итеридж. – В конце концов, эта женщина писала модную колонку под вымышленным именем. Светское общество верило Итериджу, а, как оказалось, существовала только мисс Торп. Даже не замужняя дама! Что она станет делать, если Эдвард Итеридж явится к ней лично?

Служанка послушно поспешила в дом. Колин наклонил голову, прислушиваясь. Он мог различить тихий смех, слышавшийся откуда-то из коридора. Последовав за девушкой, он без стука вошел в комнату.

Посреди комнаты стояла стройная женщина, а служанка подкалывала подол ее платья. Колин остановился в смущении.

– Извините.

Она и глазом не моргнула.

– Добрый день, сэр. Салли сказала, что вас зовут Эдвард Итеридж?

– Верно, – кивнул он. – А вы мисс Торп?

– Меня зовут миссис Юинг. Могу я вам чем-то помочь?

– Я бы хотел поговорить с мисс Торп, – упрямо сказал он.

Молодая женщина, подкалывавшая подол платья миссис Юинг, поднялась.

– Это я, сэр.

Колин почувствовал себя так, словно получил сильный удар в живот. Ее сходство с миссис Юинг было очевидно, но по сравнению со сдержанной миссис Юинг и ее холодными серыми глазами, мисс Торп была… другой. У нее тоже были серебристо-серые глаза, но в них не было отстраненности или сдержанности. В них искрился смех. Более того, у нее были высокие скулы, идеальные арки бровей и губы, изогнутые так, словно она готовилась улыбнуться. Или к поцелую. По его телу начал медленно распространяться жар.

Луиза Торп ждала, чтобы крупный мужчина что-то сказал, но он словно потерял дар речи.

– Все это довольно неловко, – наконец заметила она. – Я всегда изображала Эдварда божественно прекрасным. В конце концов, я его придумала и считаю, что за автором должно быть последнее слово в отношении его персонажей, разве не так? – Она посмотрела на стоящего перед ней черноволосого, атлетически сложенного мужчину. – Вы совсем не похожи на Эдварда. Он худощавый и тонко чувствующий. И в настоящее время, если его волосы не припудрены, он носит их а ля Тит [4]4
  Прическа а ля Тит (a la Titus) – появилась в период французской революции. Коротко стриженные волосы по античному образцу закручиваются по всей голове в кудри или завиваются и начесываются на лоб. Изобретателем этой прически, по всей вероятности, был актер Тальма; с ней он выступил в мае 1790 года в пьесе «Брут» Вольтера.


[Закрыть].

Он кривовато улыбнулся и провел рукой по взъерошенным – и давно не стриженным – волосам.

– Тем не менее, я Эдвард Итеридж, и я выгляжу именно так. И всегда выглядел. К несчастью, я не худощавый и не чувствительный. То, каким вы меня описали, очень смахивает на описание глупого светского хлыща!

– Вовсе нет, – с достоинством произнесла Луиза. – Вы само совершенство. Он ведь по-настоящему элегантен, правда, Эмили? Уверена, бульшая часть Лондона считает вас исключительным человеком.

Миссис Юинг заморгала.

– Милая, у этого джентльмена есть право сердиться, что ты воспользовалась его именем в своей колонке.

– Даже если я и использовала его имя, – сказала Луиза, – я понятия не имела, что такой человек существует. И, честно говоря, сэр, я оказала вам услугу. Уверена, все считают вас самым модно одетым мужчиной в Лондоне.

Колину все это начинало нравиться.

– Но это же не так, – заметил он, весело блеснув глазами. – Что вы на это скажете, мисс Торп?

Луиза внимательно осмотрела его с головы до ног, стараясь не обращать внимания на то, как колотится ее сердце. Эдвард, которого она себе представляла, когда писала свои заметки, был стройным и, хотя и не был денди в полном смысле этого слова, очень тщательно подходил к подбору своей одежды. А этот Эдвард носил давно вышедший из моды сюртук без малейшего намека на ватную подкладку в рукавах. Этот Эдвард был великолепным, уверенным в себе мужчиной с мускулистыми ногами и широкими плечами.

– Полагаю, вы согласитесь, что мои брюки чересчур свободны, чтобы считаться модными? – вкрадчиво спросил он.

Она вся порозовела от смущения. Смущение могло служить единственным разумным объяснением того жара, что мгновенно охватил ее тело. Она едвавзглянула на его брюки. Однако…

– Боюсь, вы не составите никакой конкуренции моему Эдварду, – спокойно ответила она.

– О, Боже! – воскликнула ее сестра Эмили. – Мы же совершенно забыли о манерах. Прошу вас, присаживайтесь, мистер Итеридж, и мы выпьем чаю. – Она присобрала наполовину подколотый подол своего платья и позвонила в колокольчик.

– Благодарю вас, – ответил Колин. – Почту за честь. – Он ненавидел чай, но не собирался покидать этот дом, пока не получит приглашения придти снова.

Они все сели и стали ждать… до бесконечности. Колин уже понял, что Салли была единственной прислугой, которую могла себе позволить миссис Юинг, но, похоже, и она теперь оказалась вне пределов досягаемости.

Спустя еще несколько мгновений Эмили наконец сказала:

– Ох, если вы извините меня, сэр, я скоро вернусь. Вероятно, Салли повела мою маленькую племянницу на прогулку.

Как только дверь за порозовевшей от смущения хозяйкой закрылась, Колин набросился на Луизу:

– Мисс Торп, я хотел бы знать, как вы намерены исправлять причененный ущерб?

Она посмотрела на него с легким недоумением. Ее глаза обрамляли самые длинные ресницы, которые он когда-либо видел.

– Не понимаю о чем вы, сэр.

– Мне нужна компенсация за то, что вы использовали мое имя.

– Я действительно понятия не имела о вашем существовании. Однако боюсь, что не смогу заплатить вам за эту честь. – Ее голос был извиняющимся, но полным достоинства.

Он и сам это видел. Домик был слишком маленьким и убогим для молодых женщин с безупречными манерами. Они явно были воспитаны, чтобы вращаться в высшем обществе, однако, он, проведя без малого пять лет на лондонских светских приемах, ни разу не встречался ни с одной из них.

– Вы имеете какое-нибудь отношение к херефордширским Торпам? – спросил он.

По ее лицу пробежала тень, но ему не пришлось долго ждать ответа.

– Моим отцом действительно является Реджинальд Торп, но, боюсь, мы отдалились друг от друга.

Колин ждал продолжения, но, когда она больше ничего не сказала, сменил тему:

– Я хочу, чтобы вы научили меня писать эти колонки.

Ее удивлению не было предела.

–  Что?

– Вы использовали мое имя, – напомнил он. – С настоящего момента я собираюсь сам вести эту рубрику.

Она потеряла дар речи.

– Но… Я…

– Конечно, вы можете продолжать писать в своей колонке, – милостиво согласился он. – Под другим именем.

Она вскочила на ноги, гневно сверкая глазами.

– А вы будете получать мой гонорар за ведение самой популярной лондонской колонки о моде? Вы… вы… Да вы просто шантажист!

Когда она вскочила, он, конечно, тоже поднялся и теперь сделал неспешный шаг в ее направлении.

– Желаю вам доброго дня, – процедила сквозь зубы Луиза, давая понять, что разговор окончен. – Я, безусловно, не позволю вам использовать имя Эдварда.

– Это мое имя, – вкрадчиво сказал он.

Она посмотрела на него. Луиза была высокой для женщины, но он был действительно крупным, гораздо выше шести футов [5]5
  Приблизительно 183 см.


[Закрыть].

– Может, это и ваше имя, – заявила она, – но именно я создала Эдварду репутацию эксперта в модных делах – репутацию, которой вы, сэр, недостойны!

Она окинула презрительным взглядом его сюртук.

– Веский аргумент. – Он вновь сделал шаг. Теперь он оказался прямо перед ней и глядел на нее своими черными бездонными глазами.

– Эдвард никогда не надел бы подобный сюртук, – довольно громко добавила Луиза. Сердце в ее груди билось так сильно, что ей захотелось прикрыть его рукой, чтобы он не мог его услышать.

У этого Эдварда была озорная улыбка.

– Я не какой-то там бездельник, заботящийся о лацканах или прическе, – сказал он. – Однако я посещаю светские приемы. Почему я вас никогда там не встречал, мисс Торп?

Она вздрогнула, как от удара.

– Я не хожу на приемы.

– Почему? Ваша сестра явно туда ходит, учитывая, что вы шьете бальное платье по ее меркам.

Она опустила взгляд в пол. Колину пришлось сдержать порыв привлечь ее к себе и целовать ее глаза, пока она не перестанет быть такой грустной, а потом… Он одернул себя. По отношению к его бывшим невестам у него никогда не возникало подобных неприличных желаний.

Ее глаза были необычного цвета, что-то между серым и черным.

– Я не имел в виду… – начал он, но тут открылась дверь.

Он обернулся.

– А-а, миссис Юинг. Боюсь, мы с мисс Торп едва не подрались из-за ее рубрики в журнале.

– Надеюсь, нет, – сказала Эмили, ставя чайный поднос на стол. Она переоделась из недошитого бального платья в простое утреннее.

– Он хочет украсть мою колонку! – возмущенно пожаловалась сестре Луиза. Почувствовав слабость в коленях, она села на кушетку.

– Не украсть, – весело поправил ее Колин, тоже усаживаясь. Это был лучший день в его жизни с тех пор, как в восемь лет отец неожиданно подарил ему щенка. – Я лишь хочу позаимствовать назад свое имя. Всего на шесть недель.

– Вы не можете! – чуть не завопила Луиза.

– Мне не нужны деньги, – сказал он, но это замечание, казалось, разозлило ее еще сильнее.

– Вам нельзя писать в моей рубрике. Вы ее испортите!

Тут в разговор вмешался рациональный голос Эмили.

– Мистер Итеридж, скажите на милость, зачем вам вообще эта колонка? Вы признали, что мода вас не интересует. Почему же вы сами хотите об этом писать?

– Я заключил пари с друзьями, – пояснил Колин.

– Просто чудесно! – съявила Луиза. – Мою колонку отбирает вор-игрок. Какого рода пари? – Однако она сама ответила на свой вопрос: – Неужели ваши друзья считают, что это вы ее пишете? Уж кто-кто, но никак не вы!

– Не обязательно оскорблять, – сказал он. – Нет, мои друзья вовсе не думают, что это я пишу вашу колонку.

– И вы теперь хотите ее писать, чтобы убедить их в великой неправде – что вы на самом деле все-таки пишете мою колонку.

– Что-то в этом роде, – ответил он, очевидно, ничуть не уязвленный ее резкостью. – Но только если вы мне поможете, мисс Торп.

Она почувствовала, как ее щеки заливает румянец. Этот огромный, нескладный увалень просто не имел праваиметь такие притягательные глаза.

– Полагаю, у меня нет выбора, – огрызнулась она. – Хотя я категорически не могу себе представить вас пишущим колонку о моде. Я уверена, что мистер Снид, редактор «Фэшнс портентс», откажется.

– Я уже говорил с мистером Снидом, – ответил Колин. – Откуда, вы думаете, я узнал про этот дом? Мы решили, что вы будете писать вашу новую колонку под именем… как же его? А, точно! Колина Солсбери.

– Солсбери? Да вы с ума сошли! Я читала о нем. Он своего рода пария в обществе – ведь его бросали у алтаря пять или шесть раз или что-то в этом роде.

– Надо же, – укоризненно поцокал языком Колин, – вы читаете колонки сплетен? – От взгляда его насмешливых глаз у Луизы подвело живот.

Тут вмешалась Эмили:

– Мы вынуждены подписываться на все газеты, мистер Итеридж, поскольку я пишу колонку о женской моде для «Ля бель ассамбль» [6]6
  Дословно с фр. «Собрание красавиц»; сокращенное название английского иллюстрированного женского журнала, издававшегося с 1806 по 1837 годы, в т. ч. публиковавшего на своих страницах выкройки к модным платьям.


[Закрыть] , а Луиза пишет для «Фэшнс портентс». Мы не можем позволить себе пропустить какое-нибудь описание одежды.

– Я не стану подписывать колонку именем Солсбери, – сказала Луиза. – Это реальный человек.

– Не более чем я. А мистер Снид, похоже, уверен, что газеты с его именем будут лучше продаваться.

– Лорду Солсбери это может не понравиться, – возразила она.

– Так случилось, что я знаком с Солсбери, – парировал Колин. – Я позабочусь, чтобы он не поднимал шума.

– Это просто невозможно! – простонала Луиза. – О чем, скажите на милость, вы собираетесь писать в моейколонке, пока я буду писать в егоколонке?

– Разве это так сложно? Я знаю английский не хуже любого другого человека. Может, я не так цветисто выражаюсь, как вы, но…

– Об одежде не так легко писать.

– Я читал вашу колонку, мисс Торп. Все, что нужно, – написать в самом начале какую-нибудь витиеватую и пустую фразу, а потом описать два-три одеяния.

– Да неужели! – резко возразила Луиза. – Почему бы вам не описать то бальное платье, что недавно было надето на моей сестре?

Он задумался.

– Ну, давайте же! – поторопила она.

– Что ж, – протянул Колин, – оно было тыквенного цвета, с лентами на… э-э… груди.

Луиза захихикала.

– Юбка состояла из двух частей, верхней и нижней.

– Отлично! – подбодрила его Эмили. – Это юбка из газа, посаженная на креп.

– Точно, – подхватил Колин. – Газ и креп. Именно это я и собирался сказать. А на лифе были пришиты такие маленькие штучки.

Он посмотрел на Луизу.

– Ну, и как я справился?

Она разразилась звонким смехом.

– Что я упустил?

– Оно не тыквенного цвета, а янтарного. А эти «штучки» назваются бисер!

Он пожал плечами.

– На мужской одежде его нет, поэтому не вижу тут проблемы. Вопрос лишь в том, поможете ли вы мне, мисс Торп?

Она молчала.

– Поскольку вы пользовались моим именем… – вкрадчиво напомнил он.

Шесть недель спустя Колин сидел в гостиной миссис Юинг. Он уже успел привыкнуть к этой комнате. В конце концов, на протяжении последнего месяца он проводил в ней почти каждый день.

Они с Луизой сидели рядом за столом и рассматривали лежащий перед ними жилет.

– Откуда он взялся? – спросил Колин.

– От французской модистки мадам Карем. Вероятно, его заказал лорд Рочли. После обеда мне нужно отослать его обратно.

– Само собой разумеется, – пробормотал Колин. – Рочли – тупица. – Он хмуро посмотрел на полосатый жилет.

Луиза постукивала пером по столу.

– Так, посмотрим… – сказала она.

Колин склонился чуть ближе. У нее была самая красивая шея, которую он когда-либо видел. Один ее вид вызывал у него жажду, опьянение…

–  «Мода предписывает носить жилеты из полосатого тулинетта [7]7
  Рисунчатая ткань для жилетов.


[Закрыть] », – задумчиво произнесла Луиза. – Хорошо звучит. А потом можно добавить что-нибудь личное. «Хотя выбор цвета, естественно, остается за владельцем, мистер Итеридж желает сообщить, что лично он предпочитает бутылочно-зеленый с тонкой – очень тонкой – полоской темно-красного цвета, что обеспечивает…»

Она подняла взгляд и увидела, что он улыбается. Головокружительная волна жара опалила ее живот.

– Не мистер Итеридж, – поправил Колин. – Вы же пишете от лица Солсбери, помните?

– Конечно, – кивнула Луиза, заморгав при виде выражения его глаз. – «Солсбери советует оливково-зеленый…»

Он постучал по ее руке пальцем:

– Вы говорили про бутылочно-зеленый, – перебил он.

– О, неужели! – Луиза с тревогой поняла, что от одного лишь этого прикосновнения ей захотелось заерзать на своем месте, поэтому поспешно спросила: – Ну хорошо, а что вы сами собираетесь написать об этом жилете?

Колин улыбнулся.

– Я не собираюсь об этом писать. Мне не нравится эффект от полоски. Мужская талия при этом выглядит странно.

– Так и задумано, – пояснила Луиза. – Видите, как полоски сходятся к пуговицам на талии?

– Мне это кажется фатовством, – заметил Колин.

Салли тихо посапывала, восприняв свою роль компаньонки как приглашение поспать.

– Я напишу правду, – сказал он, наклоняясь ближе к Луизе.

– И в чем… – она постаралась говорить спокойно. – И в чем же, по-вашему, заключается правда?

В ответ перо Колина запорхало по бумаге. Затем он передвинул лист к ней.

–  «Болтовня о моде зачастую состоит из беспардонности и банальностей, – прочла вслух Луиза. – Кто-то даже может назвать ее бредом. Однако мистер Итеридж абсолютно убежден, что нигде бредовость не является столь очевидной, как в случае, когда мужчины надевают полосатые жилеты с большими золотыми пуговицами».

Он улыбнулся ей дьявольской усмешкой, белозубой и вызывающей у нее грешные мысли.

– Эдвард никогда бы такого не сказал, – простонала Луиза. – Ему нравятся полосатые жилеты. Он говорил об этом всего несколько месяцев назад. Вы испортили мою рубрику, как я и предполагала!

Он выглядел оскорбленным до глубины души.

– Ничего подобного. Я особенно стараюсь походить в манере изложения на вас. Вы читали мою заметку на прошлой неделе?

– Это было ужасно, – отрезала Луиза. – Вы сказали, что Эдвард никогда не надевает по вечерам цветные чулки. Но Эдвард считает, что розовые чулки – это отлично. Он не раз говорил об этом!

– Больше нет, – ухмыльнулся Колин.

– И Эдвард любитполоску, – настаивала Луиза.

– Что ж, если вам так угодно… – В его тоне было нечто такое, от чего ее щеки опалил румянец. – Я попробую еще раз. «Мистер Итеридж не устает упиваться красотой полосатого жилета».

– Это чушь, – резко заявила Луиза. Он находился так близко, что белое полотно его рубашки касалось ее руки. Она приказала себе дышать медленнее. Это пройдет. Закончив последнюю статью, он уйдет, и она как-нибудь научится жить без него.

Его глаза были такими темными. Она не к месту подумала, что пах он тоже не как ее Эдвард. Тот пользовался дорогим мужским одеколоном. В отличие от него этот Эдвард пах свежим воздухом, кажется, немного мылом и еще менее уловимо – мужчиной.

Луиза решила, что дело в том, как он смотрел на нее. Она ощущала его взгляд всем телом.

– Для вашей последней колонки этого материала должно хватить, – жизнерадостно сказала она, поднимаясь со стула.

Колин кивнул.

– Уверен, я смогу сочинить приемлемый кусок про этот полосатый жилет.

– Полагаю, мой бедный Эдвард еще раз повергнет в шок весь Лондон.

Он улыбнулся.

– Я буду очень стараться. – Салли по-прежнему тихо посапывала у камина. – До завтра? – спросил он, коснувшись пальцем ее щеки.

Она покачала головой.

– Ваши дни автора газетных статей закончились, мистер Итеридж. У вас больше нет причин приходить сюда.

Его палец проследовал от щеки к ее подбородку и чуть приподнял его. Он наклонил голову.

– До завтра? – переспросил он и коснулся губами ее губ. Они были чудесными и чертовски убедительными.

– Мистер Итеридж!

Его поцелуй больше не был нежным, он стал горячим, требовательным и жадным. Его руки скользнули по ее плечам и притянули ее ближе.

Салли во сне захрапела, и Луиза пришла в себя. С колотящимся сердцем, она отшатнулась.

– Вы решили поцеловать меня, потому что моя репутация испорчена?

– Что?

– Отец вышвырнул меня из дома, потому что я поцеловала молодого садовника, – сердито прошипела она. – О чем вы, без сомнения, знаете, если спрашивали кого-нибудь в Лондоне.

– Не спрашивал, – серьезно ответил он, глядя ей в глаза.

– Так оно и было, – подтвердила она, стараясь подавить истерические нотки в голосе. – Тем не менее, один проступок не означает, что я доступная добыча для любого джентльмена, случайно забредшего в нашу гостиную.

Он не казался сердитым и продолжал ей улыбаться своей кривоватой улыбкой.

– Может, я и забрел сюда случайно, – терпеливо сказал он, – однако, уходить не собираюсь.

Его теплое тело находилось прямо перед ней, он очень медленно поднял руки и вновь притянул ее к себе.

– Я никуда не уйду, – прошептал он ей в губы.

Прядь волос упала ему на глаза. Волосы ееЭдварда были красивого золотистого оттенка и были зачесаны «а ля Тит». Волосы этогоЭдварда вились у основания шеи, падали ему на глаза и вызывали у Луизы желание заплакать.

Вот только времени на это у нее не было, потому что он целовал ее, а его руки крепко ее обнимали. Она чувствовала себя защищенной – впервые с тех пор, как отец вышвырнул их с сестрой из дома и настрого запретил возвращаться. Мысль об этом заставила ее задрожать, и, прижавшись теснее, запустить пальцы в пряди у него на затылке. И поцеловать его в ответ.

Они целовались, пока в камине не треснуло полено. Салли снова всхрапнула, но не проснулась.

– Вы должны уйти, – решительно сказала Луиза. – Может, я и поцеловала садовника, но я вообще-то д-довольно приличная женщина.

Его глаза, казалось, всегда смеялись.

– Ну, я бы так не сказал. В конце концов, вам нравятся полосатые жилеты и розовые чулки.

Она попыталась улыбнуться в ответ, но у нее ничего не получилось.

– Приятно было… – начала она.

Но он не дал ей договорить.

В его руке внезапно оказалась маленькая коробочка. Она уставилась на нее.

– Хочешь, я опущусь на одно колено, Луиза? – Его голос звучал гораздо неувереннее, чем обычно. И он был абсолютно серьезен. – Потому что я сделаю это, если ты хочешь. Честно говоря, я готов выполнить все, о чем ты попросишь.

В комнате повисла напряженная тишина.

– Ты просишь…? – она не смогла закончить вопрос.

Он продолжил срывающимся голосом:

– Должен предупредить тебя, что, хотя я позволил трем своим предыдущим невестам передумать, не думаю, что я позволю это сделать тебе. Так что, мисс Луиза Торп, вы должны быть абсолютно уверены, что хотите выйти за меня замуж.

Она коснулась кольца пальцем с розовым ноготком.

– Оно принадлежало моей матери, – хрипло сказал он. – На прошлой неделе я съездил в Херефордшир и попросил твоей руки у отца.

Она взглянула на него с немым вопоросом в глазах.

– Твой отец – старый лис, но он согласился.

Она сглотнула.

– Я не… не могу выйти за тебя. – От мэки в ее голосе у него сжалось сердце. – Я неподходящая для тебя жена. Я не вращаюсь в светском обществе.

Он запустил пальцы в ее волосы, и шпильки полетели на пол. Черные волосы окутали его руки, как шелк.

– Подходящая, – хрипло сказал он. – Ты моя Луиза. Мне никто не нужен, кроме тебя.

Ее губы задрожали. Колин взял ее за руку и, перевернув, поцеловал ладонь. Луиза задрожала всем телом. Он посмотрел на нее, и в его глазах отразилось неподдельное чувство.

– Я никогда особо не переживал, что мои невесты давали мне отставку, Луиза. Но для тебя…

Она заморгала.

– Невесты? Ты сказал «три невесты»? Ты не Эдвард Итеридж!

Он просто не мог не поцеловать ее снова. Она выглядела такой удивленной, а ее губы были такими сладкими.

– Я не Эдвард, – сказал он извиняющимся тоном. – Я Солсбери. Когда-нибудь я стану графом, а ты – графиней. И тебе лучше звать меня Колином.

Она открыла рот, возможно, чтобы накричать на него, поэтому он опять ее поцеловал.

Он обнимал ее так, словно не собирался никогда и никуда отпускать, и спустя какое-то время она стала обнимать его точно так же.

КОНЕЦ