Текст книги "Пронто"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Вы не хотите ничего предпринимать, пока не поймете окончательно, нравится ли вам здесь? – спросил Роберт. Несколько секунд Гарри молча смотрел на него.

– Да, нечто в этом роде.

– Вы знаете, о чем я вас сейчас спрошу, – сказал Рэйлен. Он сидел в «Гран-кафе», под тентом, в пятом от улицы ряду; одетая в темно-синее шерстяное пальто Джойс пила кофе, не снимая бежевых перчаток.

– Я все еще не знаю, где сейчас Гарри, – сказала она. – Даже не уверена, здесь ли он.

– Но вы ожидаете от него известий.

Джойс призналась, что не уверена даже в этом, и поинтересовалась, каким образом Рэйлен догадался приехать в Рапалло. Услышав: «Вы можете не поверить, но однажды Гарри рассказал мне историю...», она не стала слушать дальше:

– ...историю, которую он никогда и никому прежде не рассказывал. Тогда все понятно.

Рэйлен ждал заказанный кофе, потирая закоченевшие руки. Он спросил Джойс, не кажется ли ей, что сейчас на улице не пятьдесят восемь градусов по Фаренгейту, а меньше. Затем сказал ей, что здесь пользуются шкалой Цельсия, и сообщил, что перейти от Цельсия к Фаренгейту очень просто – умножить на один и восемь сотых и прибавить тридцать два.

– Вы так и будете говорить о погоде? – поинтересовалась Джойс.

Рэйлен взял со столика свой путеводитель, раскрыл его и зачитал пассаж о том, что «в любое время года Рапалло может предоставить своим гостям как великолепные окрестности, так и разнообразные развлечения для активного отдыха». Затем он спросил, что, по ее Мнению, обозначают в этом контексте слова «разнообразные развлечения».

Джойс пожала плечами.

Тогда он продемонстрировал ей фотографию нового зала и надпись под ней, гласившую: «рассчитана на триста сорок мест».

Джойс не улыбнулась.

Тогда Рэйлен закрыл путеводитель, положил его на столик и сказал:

– Я хочу поговорить с Гарри, убедить его. Он должен вернуться для своего же собственного блага.

– Он не вернется, – покачала головой Джойс. – Он не хочет садиться в тюрьму.

– А умереть от пули – это его больше устроит?

– Вы что, настолько любите свою работу? – спросила Джойс. – Вы готовы его пристрелить?

– Очень не хотелось бы сообщать вам такие печальные новости, – вздохнул Рэйлен и рассказал ей про Томми Бакса, или Зипа, с напарником, прилетевших в Милан тем же маршрутом, что и она.

Джойс съежилась. Целую минуту она молчала и остановившимися глазами смотрела на улицу, а затем перевела взгляд на Рэйлена и спросила, уверен ли он, что они здесь.

– Почти уверен, – ответил Рэйлен. – Очень жаль, что вы не знаете, где сейчас Гарри, – добавил он, внимательно следя за реакцией Джойс.

Джойс не ответила, ее внимание привлек неожиданный шум. Остановившийся посреди улицы «мерседес» перекрыл движение, задержанные им машины неистово гудели.

– Даже и не знаю, – сказал, поглядев на это представление, Рэйлен, – от чего больше шума – от любви здешних водителей к звуковым сигналам или от этих шныряющих мотороллеров. Господи, как же они трещат.

Теперь на сцене появился еще один персонаж – мальчик лет двенадцати. Выйдя из-за кустов и пальм, отделявших улицу от набережной, он подобрался к «мерседесу», присел на корточки и чиркнул спичкой. Затем он поднес спичку к чему-то зажатому в кулаке, бросил это «что-то» на багажник машины и со всех ног бросился прочь; какофония автомобильных гудков дополнилась громким треском рвущихся петард, напомнившим Рэйлену звуки стрельбы из малокалиберного оружия.

– Я читал в путеводителе, – сказал он, – как здесь любят фейерверки, даже организуют, как они их называют, пиротехнические соревнования между клубами микрорайонов – кто устроит лучший фейерверк на набережной. Вы можете себе такое представить?

Джойс не ответила, и Рэйлен снова оглянулся. Теперь задняя дверь «мерседеса» со стороны кафе была открыта, из нее вылезал на мостовую молодой парень в кожаной куртке. «Мерседес» упорно не двигался, другие машины столь же упорно гудели. Сопровождаемый этим гвалтом парень пересек улицу по направлению к кафе.

– Я думал, он погонится за мальчишкой, – сказал Рэйлен. – А вы?

Теперь на мостовую вышел и водитель «мерседеса», плотного сложения человек в белой рубашке. Он сделал несколько шагов назад; негодующие гудки начали почему-то затихать, а потом и совсем смолкли.

Тем временем молодой парень вошел в кафе; он стоял посреди прохода и смотрел в направлении столика Джойс. Длинная, почти по бедра кожаная куртка парня была застегнута до самого верха, под ней угадывались мощные, мускулистые плечи. Не спуская с Джойс глаз, парень пробирался все ближе и ближе, здоровенные кисти, высовывающиеся из кожаных рукавов, болтались по бокам. Остановившись у столика, он оперся о его край кончиками пальцев, совсем рядом с Рэйленом.

– Чем можем служить? – спросил Рэйлен. Парень даже не оглянулся.

– Вон в той машине вас ждет один знакомый, – сказал он, обращаясь к Джойс. – В «мерседесе».

– Да? – спросила Джойс, бросив взгляд на улицу. – И как же звать этого моего знакомого?

– Он хочет, чтобы вы сели в машину, – сказал парень.

– Скажите сперва, кто это такой.

– Сами увидите. Идемте. – Он нетерпеливо взмахнул рукой. – Нечего рассиживать.

– Дама желает знать, кто такой этот самый знакомый, – вмешался Рэйлен. – Вы что, не понимаете?

Парень посмотрел на Рэйлена, впервые за это время.

– Я с тобой не разговариваю.

– Но все-таки она хочет знать, кто это такой.

– Иди на хрен и не вмешивайся, – сказал парень и снова повернулся к Джойс: – Не хочешь идти сама – могу отнести. Джойс глядела на улицу. Неожиданно она встала.

– Подождите, не надо. – Рэйлен протянул руку, пытаясь задержать Джойс, а когда та проскользнула мимо него и парня в кожаной куртке, повернулся и удивленно посмотрел ей вслед. – Джойс? – растерянно сказал он и тут же увидел, что обстановка на улице изменилась. «Мерседеса» почти не было видно, его закрыл большой серый автомобиль, приехавший с противоположной стороны и остановившийся у ближней обочины. Еще раз окликнув Джойс, Рэйлен начал подниматься, но парень в кожаной куртке грубо толкнул его на место и прижал к столу. Рэйлен не сопротивлялся, но правая его рука, под столом, незаметно скользнула в сапог и обхватила рукоятку «Смита-357»; он замер, напряженно наблюдая за происходящим на улице. Джойс явно шла к «мерседесу». Вот она приобщилась к серой машине, сейчас она обогнет ее и... Но тут серая дверца распахнулась, Джойс нырнула внутрь, и машина резко взяла с места.

Совершенно ошарашенный, Рэйлен даже немного замешкался, прежде чем выхватил пистолет и ткнул уже повернувшегося было уходить парня дулом в пах. Парень болезненно хрюкнул.

– Теперь моя очередь, – пояснил Рэйлен и предложил своему новообретенному знакомому сесть.

Со стороны Виа-Венето снова доносились надсадные гудки. Мгновенно оживший «мерседес» попытался совершить трудный для такой узкой улицы маневр – полный поворот. Дав задний ход, он проехал по кустам и клумбам, примыкавшим к противоположной стороне улицы, а затем вылетел на мостовую, чтобы влиться в поток машин. Ничего из этого не вышло, плотное движение не давало выехать на проезжую часть. Безуспешно посигналив, водитель «мерседеса» оставил дальнейшие попытки и открыл дверцу.

Глядя, как Зип в обычном своем темном костюме и черных очках выходит на мостовую, пересекает улицу и направляется к кафе, Рэйлен испытывал странное облегчение. И не только облегчение, он даже радовался, увидев Зипа, точнее – встретив его вот так, в открытую. Насколько можно было понять за черными очками, Зип тоже смотрел на Рэйлена, но только пока приближался. Подойдя к столику и положив руки на спинку одного из стульев, Зип уставился на парня в кожаной куртке, не обращая внимания на его соседа.

– Что это с тобой?

– Что? – удивленно вздрогнул парень.

– Чего это ты здесь расселся?

– Это я его попросил.

Рэйлен сидел близко к столу, рук его по-прежнему не было видно.

Безразлично, почти как на неодушевленный предмет, взглянув на него, Зип снова повернулся к парню.

– Ты видел, что она уходит, почему не пошел с ней?

– Я могу предложить тебе длинный вариант объяснения, а могу короткий, – сказал парень. – Короткое объяснение состоит в том, что этот тип вытащил откуда-то свою долбаную пушку и ткнул ею в меня. А теперь он, скорее всего, развернул эту пушку на тебя. И скажи мне, пожалуйста, что ты намерен делать. Я лично даже не знаю, что это за хрен и откуда он сыскался.

Зип молча отодвинул стул и сел. Теперь он перестал замечать парня.

– О'кей, и что вы намерены делать с Гарри? Ты здесь, чтобы добиваться экстрадиции? – спросил он у Рэйлена.

– В отпуске я, – сообщил Рэйлен. – А ты что здесь делаешь? Бывал раньше?

Зип смотрел молча, не выказывая ни малейшего желания поддерживать светскую беседу. Устало выглядит, подумал Рэйлен. Возможно – из-за разницы часовых поясов. Одет с иголочки, но оживления на лице как-то не заметно.

– Зря тратишь время, – сказал он. – Ничего ты здесь не добьешься, кроме неприятностей. А ты, – Рэйлен повернулся к парню в кожаной куртке, – по всей видимости, Ники Теста, именуемый иногда Джо Махо. Мне больше нравится просто Ники. Читал я твой послужной список. Ну что могу сказать про него... – Он пожал плечами. – Бывают и хуже. Хочу только посоветовать: не лезь ты здесь на рожон, а то мигом познакомишься с ребятами, у которых сабли на боку. Я вполне серьезно про сабли – ты подойди к управлению карабинеров, это вроде на Виа-Сальво-д'Акисто и сам убедишься.

– Да что это еще за хрен? – удивленно спросил Ники.

– Интересуешься? – сказал Рэйлен. – Ну так вот, я – представитель закона, вот что я за хрен. Маршал США. Если хочешь полюбоваться на мою звезду – могу показать, но вот он, твой босс, знает. И я хочу посоветовать вам обоим вернуться потихоньку домой и выкинуть из головы все, что, по вашему мнению, у вас есть на Гарри. Липа все это. Сказочку насчет того, как он снимает пенки с вашего навара, для того как раз и придумали, чтобы вы отмочили какую-нибудь глупость, а уж тогда вами, ребята, займутся. Я говорю чистую правду. У вас нет никаких причин продолжать свои изыскания, ведь Гарри точно ни в чем перед вами не виноват. Ну, – Рэйлен немного помолчал, – разве что пристрелил эту шестерку, которую вы же и послали, чтобы прикончить Гарри. Но ведь в этом-то Гарри нельзя винить, верно? И ему все еще светит за это суд, почему я, собственно, и здесь. Одним словом, спите, отдыхайте и не забивайте себе голову тем, как посчитаться с Гарри. Ну так как?

Зип продолжал молчать, на этот раз он молчал очень долго.

– Ты ведешь себя так, словно Гарри – твой дружок, – сказал он, что-то, видимо, решив, – словно вы с ним заодно. И в то же время ищешь его. Именно это ты и имел в виду, когда говорил, что вы с Гарри союзники? Только ведь ты тоже не знаешь, где он, ведь так? Да я и сам вижу, – кивнул Зип. – И кто же из нас, думаешь, найдет его раньше?

Он поднялся из-за стола, молча взглянул на Ники и пошел к выходу.

Рэйлен спокойно рассматривал уставившегося на него Ники. Глазеет. Явная угроза – вот что, по-видимому, должен обозначать этот взгляд. Нечто вроде «ну погоди».

– Если хочешь придать себе зловещий вид, надо прищуриться чуть посильнее. – Он ухмыльнулся. – Иди, мальчик, я тебе ничего не сделаю. Если, конечно, сам не выпросишь.

И только проводив Ники глазами до самого выхода, Рэйлен заметил сумочку Джойс, лежавшую на столике рядом с его собственным «Путеводителем по Рапалло».

* * *

Они кружили по городу, разыскивая серую «ланчию». Говорил по большей части правящий «мерседесом» Бенно; время от времени он искоса поглядывал на сидевшего рядом Томми. Оправдывается, думал Ники. Плетет какую-то историю насчет того, почему не узнал эту машину, – и это. Господи прости, после того как висел у нее на хвосте всю дорогу от Милана до Рапалло. Второй местный, Фабрицио, сидел сзади, как и Ники. Он подался вперед, чтобы все слышать, а при удобном случае высказать и свое ценное мнение. Трепались они сугубо по-итальянски и с дикой быстротой. Бенно из Неаполя, а Фабрицио – из Милана. Сегодня утром Ники спросил у Фабрицио, что такое «стронцо», и узнал, что это совсем не «сильный». Ники все слушал и слушал, а машина все кружила и кружила то по одной улочке, то по другой, и в конце концов, плохо соображая, что тут происходит, зато хорошо понимая, что наелся этого итальянского говна по самое горло, он заорал:

– Эй, вы, а на трижды долбанном английском не можете? Это произвело впечатление. Наступила тишина, а Зип и Бенно переглянулись.

– Вы хотите, чтобы я вышел из машины? – спросил Ники. – Если хотите, я уеду домой. Скажите только слово, и меня как ветром сдует. Но только я тоже скажу вам кое-что. Прежде чем уехать, я «сделаю» этого мужика, этого маршала. Я узнаю, где он живет, и уделаю его на хрен. А говорю я вам это, – добавил Ники, обращаясь к затылку так и не повернувшегося Зипа, – чтобы вы все знали.

Зип что-то сказал, и Бенно остановил «мерседес» у бровки, перед каким-то домом. И тогда Зип развернулся и посмотрел на Ники; Бенно и Фабрицио внимательно следили за происходящим.

– Хочешь, значит, пришить этого мужика? – процедил Зип. – Ну так вот что я скажу тебе, Джо Махо. Наставь он свою пушку на меня, или на Бенно, или на Фабрицио, мы не сидели бы в машине и не грозились бы, 'что вот я, дескать, его пришью. И знаешь почему? Он давно был бы мертвым, вот почему. Нам и в голову не пришло бы – ни одному из нас, понимаешь! – уйти вот так из кафе и оставить его там посмеиваться. Мы пристрелили бы его, а потом, когда он лежал бы на полу, всадили бы еще одну пулю вот сюда. – Зип коснулся пальцем своего виска. – Для верности. И дело было бы сделано, и говорить было бы больше не о чем.

Все это время, как заметил Ники, Бенно кивал, по-видимому соглашаясь с Зипом.

– Ты, вероятно, не понимаешь одну вещь, – продолжил Зип. – Почему боссы послали за нами. И Бенно и Фабрицио ездили в Штаты и вернулись, ну а я вот там остался. Так вот, боссы вызвали нас потому, что тамошние их работнички – трусливые говнюки. Бабы, боящиеся выстрелить из пистолета, только и могут отираться в клубе и чесать языки о том, что никогда не сделают. А ты, Махо, нас оскорбил. Мы в Италии, в родной моей стране, а ты требуешь, чтобы мы говорили по-английски. И еще хочешь после этого, чтобы мы слушали, как ты собираешься пришить этого мужика, который показал тебе пушку, да еще хочешь, чтобы мы поверили, будто ты и вправду его пришьешь. Верно я говорю? – спросил он у Бенно, а когда тот кивнул, посмотрел на Фабрицио.

Фабрицио тоже кивнул.

– Я действительно его пришью. – Ники изо всех сил старался выглядеть спокойным. – Я даю вам слово.

Бенно сказал что-то по-итальянски; Фабрицио рассмеялся, а Зип слегка улыбнулся.

– Бенно спрашивает, – сказал он Ники, – а можно, мы посмотрим? Может, чему-нибудь поучимся.

Глава 13

Гарри изменился, словно стал ниже ростом. А может, это просто кажется из-за того, что здесь высокие потолки.

Джойс никак не удавалось заставить его постоять спокойно хотя бы минуту и поговорить. Он водил и водил ее по вилле, показывая свои владения. Желтая гостиная, уставленная разнокалиберными стульями; на стенах кабинета чьи-то оправленные в рамки лица – фотографии тридцатых, подумала Джойс, а может, сороковых годов. Лица на снимках по большей части мужские, с маленькими усиками, фотобумага коричневатая. Библиотека от пола до потолка уставлена книгами в кожаных переплетах, и опять мужские фото, теперь – начала века.

И везде потолки футов шестнадцать, не меньше.

А Гарри все говорил и говорил как заведенный, говорил ей, что дом облез, потрескался, весь осыпается, потолки в пятнах от потеков двухсот-трехсотлетней давности – так что уютным-то его никак не назовешь, но с этим пока приходится мириться – не всё сразу.

Гарри казался ей несколько напыщенным. С важным видом он объяснял ей, что больше всего ему нужны лампы. Лампы и новая отопительная система. Она своим глазам не верила: Гарри в шерстяном шарфе под спортивной курткой, прежний букмекер, которого непонятно каким ветром занесло в помещики. Затем он огорошил ее, сообщив, что у него чуть больше двадцати пяти гектаров земли, хватило бы устроить площадку для гольфа на девять лунок, только вот почти весь участок находится на склоне.

– Гарри, – сказала Джойс.

– В пол-одиннадцатого, – сказал Гарри, – включим телевизор и посмотрим нудистское шоу, это вроде как «Колесо фортуны», но только с голыми сиськами. Тут везде сплошной стриптиз – по телевизору, в рекламе, на обложках журналов. И не каких-нибудь там бульварных, а серьезных, «Панорама», «Эспрессо». В свое время, – добавил он, – ты могла бы сделать здесь кучу денег.

– В свое время, – повторила Джойс.

– Ну ты же понимаешь, о чем я. Когда ты не стыдилась раздеться.

Они вышли в сад, такой же запущенный, как и вилла, явно нуждающийся в том, чтобы какая-нибудь милосердная душа прошлась по нему с граблями и садовыми ножницами. Будет чем заняться, мысленно отметила Джойс, идя по дорожке из битого камня; немного замешкавшийся Гарри догнал ее уже у парапета. Она стояла и смотрела на теснящиеся на берегу залива дома Рапалло, на разбросанные по склону фермы, на автостраду, выползающую из круглых черных дыр тоннелей, на змейкой извивающуюся дорогу, по которой совсем недавно ехала сюда. Три километра по прямой, говорил Роберт Джи, – он говорил это, непрерывно поглядывая в зеркало заднего обзора, – но чуть ли не двенадцать по этому серпантину, где нет никаких ограждений и каждую секунду боишься, что машина рухнет с обрыва. Они миновали крохотный городок, Сан-Маурицио-ди-Монти, как сказал ей Роберт Джи, и подъехали к владениям Гарри откуда-то сверху, так что первым впечатлением Джойс были красные черепичные крыши виллы и прилегающих к ней строений.

– Вот мы и дома, – сказал Роберт Джи. Джойс откликнулась:

– Да-а.

Вилла производила впечатление, при ней имелся даже плавательный бассейн, правда, без воды. Течет, объяснил Роберт Джи, чинить надо, замазывать. Он загнал «ланчию» в ближайшее к дому сооружение, длинный сарай с тяжелыми деревянными воротами и землисто-серой, осыпающейся штукатуркой, из-под которой проглядывали красные кирпичи. Гарри встретил ее, помог выйти из машины, непрерывно повторяя, что. Господи, как же он рад ее видеть, и обнимал и говорил, что теперь все будет хорошо. Ей хотелось сказать: «Гарри, они здесь», но приходилось ждать, пока он будет готов... К чему готов? Воспринимать факты? Или просто слушать? Она не понимала его, он не давал ей времени подумать. Он произнес: «Ты здесь, и это самое главное». Она ответила, что у нее нет с собой никакой одежды, вещи остались в гостинице, а еще она забыла в кафе сумочку, где паспорт и все деньги. Он сказал: ни о чем не беспокойся. Она спросила: а как же я вернусь домой без паспорта, а он ответил – ты можешь остаться здесь. Гарри был какой-то не такой, он то ли старался выглядеть беззаботно, то ли и вправду считал, что, если не говорить об этих парнях и даже о них не думать, они или уедут, или как-то исчезнут сами собой.

Сейчас они были в саду, а не в одной из этих высоченных комнат, и все равно ей казалось, что он стал ниже ростом.

Джойс присматривалась к нему. Теперь Гарри глядел не на Рапалло, а куда-то в сторону.

– Сант-Амброджио вон там, – сказал он, – где кончается город, чуть дальше. Я говорил тебе о нем, помнишь? Ну, это место, где жил одно время Эзра Паунд.

Гарри смотрел вдаль, а она продолжала смотреть на него.

– Гарри, люди, которые хотят убить тебя, здесь. Гарри ничего не ответил, но Джойс поняла, что смогла все-таки что-то донести до его сознания, поглощенного созерцанием пейзажа. Собираясь с мыслями, он обернулся, взглянул на виллу и только потом повернул голову, и она увидела его глаза.

– Кто здесь?

– Молодой парень с мощными бицепсами и широкими плечами, похожий на культуриста.

– Наверное, Ники Теста, телохранитель Джимми Кэпа. А Зипа ты не видела?

Джойс покачала головой.

– Пожалуй, он мог послать Ники, – сказал Гарри. – Поручить ему привлечь здешних парней.

Гарри задумался.

– Нет, – решил он наконец. – Нет, для этого слишком уж Ники тупой. Он не смог бы ни с кем договориться. Заняться этим делом поручено Зипу, так что либо он уже приехал, либо появится вскоре.

– В машине сидели еще трое, – сказала Джойс. – Я хорошо видела. А еще здесь Рэйлен.

– Веселенькую ты привезла с собой компанию, – заметил он.

Вот это уже больше похоже на прежнего Гарри, который мог вывести из себя кого угодно, не прилагая к тому ни малейших усилий.

– Рэйлен приехал сюда потому, – терпеливо объяснила Джойс, – что ты однажды рассказал ему историю, которую не рассказывал прежде никому и никогда.

– Что, действительно?

– В Атланте, в аэропорту.

– Да в общем-то мог и рассказать. Не хочет признаваться – ну и ладно.

– А как насчет Джимми Кэпа? – спросила Джойс. – Ему ты тоже рассказывал?

– Вот тут уж я точно уверен, что нет, – энергично замотал головой Гарри. – А Зипу – тем более. Я никогда не сидел с этими типами в такой обстановке, когда тянет на откровенность. Я с ними, знаешь ли, особой дружбы не водил. Вот насчет Рэйлена – не знаю. Может, ему и рассказал.

– Он подошел ко мне, – сказала Джойс. – Он был там, видел этих парней, и они его тоже видели.

Гарри молчал, его глаза застыли.

– Он хочет с тобой поговорить.

– Уж это точно. У него есть с собой судебное постановление?

– Он приехал сюда по своей инициативе.

– Странный все-таки тип, – покачал головой Гарри.

– Он хочет, чтобы ты с ним вернулся.

– Надеюсь, ты все ему объяснила.

– Я говорила ему, что ты не вернешься, – сказала Джойс, – но теперь все изменилось. Я не утверждаю, что тебе нужно вернуться, но побеседовать с ним стоило бы. Он может тебе понадобиться.

– Он так и разгуливает в этой ковбойской шляпе? – ухмыльнулся Гарри после короткого раздумья. – Нет, не нужен он мне. Я не вижу, каким образом они могут нас найти.

Его взгляд переместился, теперь он смотрел не на Джойс, а куда-то через плечо.

Джойс повернулась и увидела Роберта Джи.

– Гарри не думает, что они его найдут, – сказала она, когда негр приблизился. Сказала, обращаясь к нему как к другу, которого приобрела по пути из Милана, как к человеку, которому верила.

– Я только что собирался заметить, – сказал Роберт Джи, – что вам обоим следовало бы находиться в доме. Там наверху есть участок дороги, с которого просматривается как раз то место, где мы сейчас стоим.

– Сперва меня будут искать в городе, – возразил Гарри, – и только потом им может взбрести в голову подняться по этой дороге. Я знаю место, о котором вы говорите. Сад оттуда действительно виден, но все это так, ну, – Гарри щелкнул пальцами, – на какую-то долю секунды, если едешь. Чтобы кого-нибудь разглядеть, нужно точно знать, куда смотреть, а к тому же иметь бинокль.

– Хотите, я дам вам совет? – спросил Роберт.

– Давайте, какой?

– Идите в дом. И выходите оттуда только ночью.

– Мой телохранитель, – объяснил Гарри, повернувшись к Джойс. – И мой повар. С одной стороны, охраняет мою жизнь, а с другой – пытается покончить со мной при помощи тушеных макарон.

Ни Роберт, ни внимательно смотревшая на него Джойс не улыбнулись.

– Я не шучу, – сказал Роберт. – Вы, вероятно, считаете, что в таком возрасте можете позволить себе отчаянное поведение, вроде как вам насрать на то, что с вами будет. Возможно, я ошибаюсь, я ведь не знаю, что у вас в голове, и не намерен угадывать. Но здесь нахожусь и я. Вы это понимаете? Здесь я, а теперь здесь еще и Джойс. Мы видели этих людей, которые, как говорит Джойс, хотят вас убить. Я знаю, что они настроены решительно. Вы это понимаете? Поэтому и мы должны быть серьезны. Если они заявятся сюда с пушками, то перестреляют всех, кого найдут. Вот вы их знаете, так скажите, прав я или нет? Что это за люди?

Джойс увидела, как Гарри прищурил глаза, наморщился, словно глядел на солнце. Гримаса была преувеличенной, неестественной.

– Что вы, собственно, хотите сказать? – спросил он. Словно не понял. Представление устраивает.

– Только то, что сказал, – искренне удивился Роберт. – Разве я не ясно говорил? Я пытаюсь убедить вас отнестись серьезно к ситуации и уйти в дом, делать так, как я советую. Вы же не думаете, что случится с окружающими, со мной и Джойс, если эти люди узнают, где мы все находимся, и явятся сюда, как я сказал, с пушками.

– Вам хорошо известно: быть телохранителем – значит идти на определенный риск, – сказал Гарри. Он смотрел на Роберта все с тем же прищуром. – Именно поэтому вы и ходите с пистолетом. Ведь вы не будете с этим спорить?

– Я всегда понимал, – ответил Роберт, – что, подставляясь за плату, обязательно рискуешь. Но рисковать сверх того, за что получаешь деньги, мне совсем не нравится.

– Ну вот, теперь все понятно, – ухмыльнулся Гарри. – Фактически вы сообщаете мне, что того, на чем мы сошлись, пяти бумажек в неделю, мало. Поняв, что за деньги, возможно, придется поработать, вы сразу же решили пересмотреть условия. А если не получите желаемого – повернетесь и уйдете. Ведь так? Я спрашиваю потому, – пояснил Гарри, – что, по всей видимости, знаю вас не так хорошо, как мне казалось. Другие люди, люди, с которыми я общался всю свою жизнь, ведут себя иначе. Если им платят за какую-нибудь работу, они ее выполняют. Их слову можно верить. Роберт покачал головой.

– Вы ничего не поняли, Гарри, – устало возразил он. – Возможно, вы прикидываетесь, будто не понимаете, чтобы поспорить. Хотите сделать вид, что не испугались, вот и говорите так, словно вам на все наплевать. И я вполне понимаю вас, Гарри, понимаю, почему вы так себя ведете. Но я не собираюсь здесь оставаться, если вы будете продолжать в том же духе, ведь ваша неосторожность увеличивает шансы этих парней. Вы понимаете, что я говорю?

– Я понимаю, что вы говорите, – ответил Гарри, – и очень хорошо понимаю. При первых каплях дождя цена на зонтики поднимается, верно? Если я не заплачу вашу цену, вы уйдете, вы ведь свободный человек и имеете право делать все, что вам заблагорассудится.

Джойс захотелось его ударить.

– Деньги здесь абсолютно ни при чем, – снова покачал головой Роберт. – Все дело в том, как вы себя ведете.

– Ну и можете походить, поискать чего получше, – продолжил Гарри, словно не расслышав последних слов Роберта. – Сходите, например, к этим ребятам, которые меня ищут. Не исключено, что они заплатят больше.

– Вы еще хуже, чем я думал, – сказал Роберт и повернулся, собираясь уйти.

– Подождите, – вмешалась Джойс. – Ты что, снова начал пить? – спросила она, повернувшись к Гарри.

Тот тоже повернулся к ней – медленно, явно подбирая слова для ответа. А затем вызывающе склонил голову набок.

– Почему ты это говоришь? – Он смотрел на нее вопросительно и подчеркнуто серьезно. Роберт Джи остановился.

– Потому что знаю.

– Нет, ты подожди, – сказал Гарри. – Пью я или нет, мне хочется знать, почему ты это спросила.

– Да все же ясно как Божий день. Ты очень серьезен, пытаешься рассуждать логически, напускаешь на себя умный вид, а в результате сам на себя не похож. После стольких-то лет я как-нибудь могу понять, когда ты притворяешься.

– Но ведь ты не скажешь, что я пьяный.

– Не пьяный, а, как ты это называешь, в норме. Пьешь умеренно, только чтобы расслабиться, уберечь себя от нервного срыва. Помнишь, как ты это объяснял? – Она почти улыбалась. – Я не говорю, что тебе не надо пить. Я говорю только, что ты пьешь.

– В прошлое воскресенье я немного выпил, – признался Гарри. – У меня как-то не получалось разговаривать с людьми, и я не мог раскачаться, ну и... в общем, мартини я не пил, только скотч с минералкой. Да и вообще, они здесь представления не имеют о том, как делается настоящий мартини. Это, значит, было воскресенье. Ну а потом, всю прошлую неделю, я ни разу не принимал больше двух доз в день, ну и пару стаканов вина к обеду. Вот ты спроси Роберта. И я снова стал таким, как в прежние дни, после прохождения – как это там называется? – адаптационного периода.

– А не успел ли ты, – поинтересовалась Джойс, – за то самое время, когда проходил адаптацию, рассказать кому-нибудь, где живешь?