Текст книги "Контракт с коротышкой"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Если это не Гарри… – начала Карен.

– Точно не знаю. Надеюсь, права ты, а не я. Вестерн. Вот голос Джона Уэйна. Джон Уэйн разговаривает с Дином Мартином – Дин Мартин слыл самым непохожим на ковбоя актером. Вставая с кровати, Чили сказал Карен:

– По-моему, это «Рио-Браво».

* * *

Кэтлетт сидел в темноте, включив огромный телевизор на полную громкость. Точь-в-точь как Чили. Только показывали кино, а не шоу Дэвида Леттермана, к тому же в руке у Кэтлетта, лежащей на столе, был зажат пистолет Ронни, «хардболлер» сорок пятого калибра. Дуло смотрело в сторону приоткрытой двери. Кино с Джоном Уэйном, кажется, называлось «Эльдорадо», сейчас как раз завязалась крутая перестрелка, звук оглушал, но Кэтлетт не стал убавлять громкость – он хотел, чтобы Чили Палмер услышал грохот и спустился вниз, думая, что это Гарри решил над ним подшутить. Кэтлетт предварительно позвонил Гарри, чтобы удостовериться, что он дома, а не здесь, и, выждав бесчисленное множество гудков, уже собирался вешать трубку, когда наконец в наушнике раздался невнятный голос. Нажрался как сволочь, и Кэтлетт посоветовал ему ложиться спать, чтобы не упасть и не пораниться. Теперь оставалось сделать то, зачем он сюда пришел. Кэтлетт дождется, когда Чили Палмер войдет в дверь, даже позволит ему сказать несколько слов, но сам ничего не ответит. Затем последуют выстрелы – один, два, сколько потребуется. И отход тем же путем, которым пришел, – через незапертую дверь в патио.

Он специально дождался поздней ночи, чтобы его никто не увидел, чтобы не наткнуться на какого-нибудь запоздалого гуляку. Обычно люди в этом городе ложатся спать рано, но некоторые любят ходить на вечеринки и возвращаться оттуда вдрызг пьяными. Четыре часа ночи – самое тихое время. Здесь он сидел с двадцати минут пятого. Черт, если Чили Палмер не спустится в течение двух минут, придется самому отправиться на его поиски.

* * *

Чили надел штаны и туфли, потом достал купленную в аэропорту футболку «Лейкерс», которую захватил, чтобы надеть специально для Ка-рен. Однако продемонстрировать ее не успел. Поднявшись наверх, они сразу завалились в постель, и ему стало не до футболки. Футболка оказалась ему впору, хотя Карен, наверное, ничего не видела в темноте. Он подошел к двери спальни и прислушался. Определенно «Рио-Браво».

– Ты собираешься спускаться? – спросила Карен через минуту.

Он повернулся к ней:

– Не знаю.

– Значит, пойду я. – Карен вскочила с кровати. – Ты ничуть не лучше Гарри.

Она быстро натянула толстый свитер и джинсы. Сейчас она выглядела лет на двадцать, не больше. Когда Карен подошла к двери, Чили положил ей руку на плечо:

– А если это не Гарри?

– То есть сюда явился кто-то посторонний и решил выкинуть точно такую же шутку?

Ему понравился ее спокойный голос.

– Думаю, Гарри мог рассказать все Кэтлетту, и там сидит именно он.

– О, – выдала Карен, то ли соглашаясь, то ли нет, – он не понял.

– Или Кэтлетт послал сюда кого-нибудь. У тебя есть пистолет? Сгодится любой.

Карен покачала головой:

– Я могу позвонить в полицию.

– Так и стоит поступить, но сначала дозвонись Гарри, проверь, дома ли он.

Она вернулась к кровати, присела на край, взяла телефон и набрала номер Гарри. Подождав несколько минут, она подняла глаза:

– Дома его нет.

– Или вырубился и спит.

– Это Гарри, я уверена. Решил тебе отомстить.

Возможно, хотя Чили так не считал. Месть, по его мнению, должна заставлять человека все время оглядываться, держать в напряжении, ведь он понятия не имеет, что и когда с ним может приключиться. Чили очень хотелось поверить Карен. Гарри просто решил подшутить. Она ведь гораздо лучше знает его. Он настолько поверил ее словам, что сказал:

– Хорошо, я иду. Постараюсь бесшумно подкрасться по лестнице.

Он посмотрел через дверь на огромное открытое пространство, распростершееся между полом и высоким куполообразным потолком над лестницей и верхней площадкой.

– Стой здесь у перил, хорошо? Отсюда видна дверь кабинета. Сюрпризы мне не нужны. Заметишь что-нибудь, дай мне знать.

– Как?

– Я буду следить за тобой.

* * *

Пора. Кэтлетт встал из-за стола, огромный «хардболлер» в его руке был готов выстрелить. Он прошел мимо огромного экрана, на котором Джон Уэйн и Дин Мартин расстреливали плохих парней и уворачивались от пуль, с визгом отскакивающих от стен, а плохие парни падали, ломая хлипкие перила. «Эльдорадо», так называется этот фильм. Неплохое звуковое сопровождение для предстоящего дела. Громко – но «хардболлер» выстрелит громче, когда Кэтлетт наставит его на Чили Палмера. Стуча каблуками по плиткам, Кэтлетт вышел из кабинета в холл и повернулся лицом к лестнице. Задрав голову, поднял глаза на перила, огибающие открытую часть второго этажа, потом скользнул взглядом по лестнице и замер, заметив что-то на полпути, какую-то темную тень на фоне светлой стены. Нужно было срочно решать, Чили Палмер это или его баба. Кэтлетт решил, что это Чили Палмер, хотя, в принципе, он настолько далеко зашел, что намеревался положить обоих. Кэтлетт поднял «хардболлер», успел прицелиться в тень, но тут из темноты раздался крик, заполнивший весь дом, пронзивший его насквозь, и тогда он начал стрелять, стрелять в тень, упавшую плашмя на ступени, а крик все не прекращался и не прекращался. Преследуемый этим ужасным воплем, Кэтлетт, забыв обо всем на свете, выскочил на улицу и помчался прочь от дома.

* * *

– Я так лет десять не кричала, – призналась Карен, словно удивляясь, что за долгие годы не потеряла свой дар.

Чили же сказал, что кричала она замечательно и что ей надо сниматься в кино.

– Может, полицию вызвать? – предложила она потом, но он ответил, что пока не надо, хотя и не объяснил почему.

Они спустились вниз, прошли на кухню. Карен выключила телевизор в кабинете, включила свет. Чили немного постоял в холле, затем тоже вошел, качая головой, и тут она заметила его лиловую футболку с золотой надписью.

– Ты говорила, что мне звонил Медведь.

Она кивнула в сторону стойки:

– Номер рядом с телефоном. – Она проводила его взглядом. – У меня есть похожая футболка, только белая.

– Я знаю.

– И поэтому купил такую же?

Она смотрела, как он снимает трубку, набирает номер.

– Медведь? Говорит Чили Палмер. – Он помолчал несколько секунд. – Да, он уже пытался. Да, только где он живет? – Пауза. – Найду.

Где-то с минуту он слушал то, что ему говорит Медведь, после чего сказал:

– Это тебе решать. – И повесил трубку.

– Ты не ответил, ты поэтому купил футболку?

– Наверно, да.

Он собрался уходить.

– Поедешь к Кэтлетту домой? Зачем?

– Я двенадцать лет жил, ожидая, что в любую секунду мне могут дать по башке. Не самый приятный опыт.

– А что хотел Медведь?

– Он встретится со мной там.

27

Кэтлетт, чтобы поднять настроение, поставил записи Марвина Гэя, и по дому разнеслись звуки песни «Я буду проклят». Солнце еще не взошло, веранда была едва освещена.

На этой кассете были собраны любимые песни Кэтлетта с других кассет и пластинок. Здесь был государственный гимн «Усыпанный звездами стяг» в исполнении Марвина Гэя и «Слишком высоких гор не бывает», которую пел он же, но вместе с покойным Тамми Террелом. Сейчас оба были покойниками – Марвин Гэй, принц Мотортауна, был застрелен собственным отцом в пылу ссоры. Какая утрата! А ты не можешь пристрелить мужика, который, в отличие от Марвина, это заслужил.

Кто же был на лестнице, Чили Палмер или женщина? Он чуть помедлил с выстрелом, пытаясь разобраться, а потом раздался этот жуткий крик. Такой вопль он последний раз слышал, когда смотрел «Гнусных тварей». Это явила свое дарование Карен Флорс, значит, на лестнице был Чили Палмер, может быть, он даже попал в него, и дело сделано, ведь Чили Палмер упал – или мертвый… или специально, спасаясь от пуль. Эти мысли по пути домой не давали ему покоя. Он понимал, что Карен Флорс, как только перестанет кричать, обязательно позвонит в полицию. Он даже стер с пистолета отпечатки пальцев и уже хотел выбросить ствол в траву на обочине Лорел-Кэньон, но в последний момент передумал.

Вернувшись домой, он поставил машину в гараж, сменил черный комбинезон гонщика на белый шелковый халат и босым принялся ходить по квартире. Разобрал постель и смял простыни, взъерошил волосы, потом причесал их. Марвин Гэй пел «Сексуальное утешение», когда Кэтлетт услышал шум подъехавшей к дому машины. Он сразу же подумал о легавых. Но в такое время подписанного судьей ордера на обыск у них быть не может, поэтому по поводу пистолета он беспокоиться не стал и зашлепал к входной двери с видом невинного, только что проснувшегося человека. Машина оказалась не легковой – когда погасли направленные на дом фары, он увидел припаркованный фургон и идущего к двери Медведя с чемоданом в руке.

Недовольно бурча, Кэтлетт впустил его.

– Ты что, не знаешь который час? Что подумают соседи?

– Мне не терпится избавиться вот от этого, – пояснил Медведь, протягивая ему клетчатый чемодан «Блэк Уотч», привезенный Йайо. – Я заезжал к тебе вечером, сразу после твоего звонка, но тебя не оказалось дома. Я даже зашел в дом, чтобы оставить это дерьмо, но потом подумал, лучше будет отдать тебе лично, чтобы ты сам проверил. Здесь все, кроме того, что Ронни увез в Палм-Дезерт.

– Погоди, ты вечером был у меня дома?

– Ты что, плохо стал слышать?

Этот перекачанный каскадер вздумал хамить. Кэтлетту показалось это странным.

– Медведь, почему ты так со мной разговариваешь? Мы с тобой чудесно ладили, почти никогда не спорили. Я даже считал тебя своим другом.

– С лестницы вместо тебя падал я, так ты хочешь, чтобы я же и в тюрягу сел? На хрена мне такой друг.

– Что? – Кэтлетт недоуменно поднял брови. – Ты воспринял всерьез мой базар по телефону? Я ж просто пошутил. Ты, наверное, испугался, когда я назвал себя подленьким говнюком… Перестань, ну да, раньше я тебе такого не говорил…

– А ты и есть говнюк, говорил ты это или нет. И прямо хочу сказать, я тебе не верю. Проверяй чемодан и не говори потом, что я якобы что-то спер.

Кэтлетт увидел, что Медведь кладет чемодан на пол и становится на колени, чтобы открыть молнию.

– Восемь кило, верно?

– Верно. Хочешь получить расписку? – предложил он Медведю, закрывающему чемодан. – Кстати, песня очень в тему. Это Марвин Гэй «Не правда ли, странно»… Вот и я думаю, не странно ли это? Приперся в такое время, подождать не мог, что ли? И почему ты ни о чем не спрашиваешь?

Кэтлетт смотрел, как эта туша в цветастой рубашке поднимается на ноги.

– Ты не спросил, удалось ли мне без твоей помощи влезть в дом этой бабы. И сделал ли я то, что собирался.

– И так ясно, что не сделал, – фыркнул Медведь, – иначе выложил бы все, как только я пришел, а потом понес бы всякое дерьмо о том, что я тоже замешан и должен держать язык за зубами.

Кэтлетт был несколько удивлен, но поведение Медведя уже не казалось ему странным – он понял ход его мыслей.

– Я тебе абсолютно серьезно сказал, что завязываю.

Ну да, все точно…

– Слушай, чем я-то тебя не устраиваю? Ты ведь говорил с Чили Палмером? Уже после того, как завязал. Когда это было? Вчера вечером? Сегодня утром?

Медведь ничего не ответил, но Кэтлетт и так обо всем догадался. Достаточно было увидеть хитрую ухмылку на лице этого жирного тупицы. Медведь пришел потому, что вот-вот сюда должен подъехать Чили Палмер.

– Медведь, я рад, что ты нашел время заглянуть ко мне.

Кэтлетт прошел в спальню, достал пистолет сорок пятого калибра и сунул его в карман халата, вернее, сунул туда руку с пушкой – слишком тяжелым и большим был ствол. Тут до его слуха донеслись два звука – в строгой последовательности, как по сценарию.

К дому подъехала машина.

И Марвин Гэй запел «Усыпанный звездами стяг». Запись была сделана в «Форуме» перед игрой всех звезд НБА. Это был вариант в стиле соул под аккомпанемент барабанов. Совсем неплохо для начала шоу в лучах восходящего солнца. Пение Марвина вдохновляло Кэтлетта, придавало особый настрой, призывало действовать хладнокровно.

* * *

Чили определил нужный ему дом по припаркованному рядом фургону – одноэтажный, с плоской крышей, половину занимает гараж на две машины. Так ему казалось, пока он не вошел и не увидел внутренний интерьер. Двери на противоположной стене гостиной, ведущие на веранду, были открыты. В проеме мерцал кусочек розовеющего неба. Ему захотелось полюбоваться видом, и он, должно быть, застал Кэтлетта и Медведя врасплох, когда прошел мимо них со словами:

– Так это и есть один из тех домов, которые болтаются над ущельем.

Он имел в виду, если смотреть с Лорел-Кэньон-драйв. Никакого ответа.

Он повернулся к дверям на веранду спиной. Гавайский Медведь стоял рядом с чемоданом, мистер Кэтлетт с руками в карманах халата был рядом, где-то в этой белой гостиной играла музыка. В пять тридцать утра все еще было бесцветным. Белый ковер на полу, белая секционная мебель в форме квадрата, белые картины на стенах, которые в другое время суток были бы цветными. Зеленые растения, сейчас кажущиеся просто темными, темный чемодан на полу, темное лицо Кэтлетта, его темные босые ноги на белом ковре. Наверняка соврет, что не выходил из дома. Чили хотел было заговорить, но вдруг понял: Господи, да это же государственный гимн, только какой-то придурок сделал из него блюз.

Усилием воли Чили снова заставил себя думать о Кэтлетте и начал:

– В меня уже стреляли, один раз – случайно, два – умышленно. Но я все еще жив и буду жить так долго, сколько захочу. А это значит, что ты должен убраться – подальше от меня и Гарри. Если ты все поймешь правильно, мне не придется выбрасывать тебя с этого балкона.

* * *

– Теперь моя очередь, – промолвил Кэтлетт, чувствую поддержку Марвина Гэя и приятную тяжесть сорок пятого калибра в правой руке, внутри шелкового кармана.

– Ты имеешь в виду вот этот балкон? – Он подошел к Чили поближе. – Это – моя веранда, друг. И если ты настроен на грубый разговор, сойди с моего ковра, за который я заплатил по семьдесят баксов за ярд, не хочу его пачкать.

Если бы этот парень и дальше таращился на него, Кэтлетту пришлось бы показать пистолет, но Чили безропотно вышел на веранду и почему-то уставился на дорогу в Вэлли, взбирающуюся вверх по скалам. Кэтлетт взглянул на Медведя, предлагая тому тоже выйти на веранду.

– Говоришь, в тебя уже стреляли? Верю, не могу только понять, почему ты жив.

– Повезло, но испытывать судьбу еще раз не собираюсь. Вот скажи, что мне делать? Идти к легавым и жаловаться? Я читал в газете, что одного парня баба грохнула и зарыла в пустыне только потому, что он вышиб ее из какой-то киношной сделки. Я был просто поражен – из-за какого-то вшивого кино. А потом засомневался, подумал: вполне возможно, если ставки высоки. А когда сам оказался в подобной ситуации и ты начал палить в меня, решил – о да, еще как возможно. Но я остаюсь, а ты уходишь. Понимаешь? Будет только так, и не иначе.

– Того парня грохнули из-за фильма с бюджетом больше сорока миллионов, – промолвил Кэтлетт. – Но знаешь что? Фильм провалился, и все потеряли деньги. Ставки высоки, однако высок и риск. А тебя с дороги я все равно уберу.

Марвин Гэй подошел уже к «родине храбрецов», к самому концу гимна, и Кэтлетт ощутил желание поторопиться, поскорее покончить со всем этим. Пора доставать пистолет – что он и сделал – и направлять его на Чили Палмера, стоящего в центре веранды.

– Ты ворвался в мой дом, и у меня есть свидетель. – Он взглянул на Медведя. – Или соучастник, мне все равно.

Чили Палмер выглядел глупо в этой лиловой футболке и костюмных брюках.

– Только на этот раз без звуковых эффектов. Без Джона Уэйна и Дина Мартина, палящих в плохих ребят в «Эльдорадо».

– Это было «Рио-Браво», – сказал Чили.

* * *

– В «Эльдорадо» пьяницу играл Роберт Митчем, а в «Рио-Браво» в похожей роли снимался Дин Мартин. Джон Уэйн снимался в обоих фильмах. Играл Джона Уэйна.

Чили не знал, поверил ему Кэтлетт или нет, но он-то был прав. Он выиграл у Томми Карло пять баксов, когда они поспорили, в каком фильме снимался Дин Мартин. Хотел даже сказать Кэтлетту, но сейчас того это вряд ли интересовало. Поэтому он снова переключился на сегодняшнюю ситуацию:

– Ладно, твоя взяла. Я возвращаюсь в Майами, ты становишься киномагнатом. Никогда не спорю с человеком, наставившим на меня ствол. – Такого огромного пистолета он никогда не видел. – Уеду сегодня. Если хочешь, можешь даже посмотреть, как сажусь в самолет.

Кэтлетт не опустил пистолет, но взгляд его стал довольно спокойным, и Чили даже подумал, что он вот-вот скажет: «О'кей, вали отсюда». Потом, может, пригрозит, мол, если я тебя еще когда-нибудь увижу…

Но тут в разговор вмешался этот долбаный Медведь:

– Давай, Кэт, стреляй. Я – свидетель.

На глазах у Чили ствол поднялся на несколько дюймов и уставился ему прямо в грудь.

– Не стоит, – промолвил он. – Точно тебе говорю.

А этот Медведь, что он делает? Хватает Кэтлетта за руку и говорит:

– Нужно все обставить, как следует. Подготовить легенду для легавых. Если уж я в этом участвую, давай все сделаем как в кино. Ты стоишь здесь, он идет на тебя. Ты не хочешь в него стрелять, и он это знает. Поэтому ты пятишься задом и откладываешь выстрел до тех пор, пока у тебя не остается другого выбора.

– Чтобы потом сказать: «Я его предупреждал, офицер», – включился в игру Кэтлетт. – «Но он все шел и шел на меня…» Послушай, у него должно быть оружие, хотя бы нож.

– Потом подложим. Он стоит здесь… – Медведь схватил Чили за плечи и отвел на два шага назад, к двери, после чего махнул рукой Кэтлетту. – Перейди сюда. Хорошо. Теперь начинай пятиться. Давай.

– Ты так делал в кино, да? – спросил Кэтлетт.

– Ты иди к нему, – велел Медведь Чили.

Чили не двинулся с места:

– Ты что, с ума сошел?

Он попытался вывернуться и смыться, но Медведь крепко держал его за плечи.

– Так, хорошо, – кивнул Медведь Кэтлетту. – Понимаешь, зачем мы это делаем? Чтобы ты мог потом рассказать, как все было на самом деле. Шаг за шагом.

Чили увидел, что Кэтлетт, стоявший в пяти шагах от перил на фоне Лаурел-Кэньон, кивнул.

– За меня не беспокойся.

– Итак, я скажу: «Начали» – и отскочу. Подожди пару секунд и отступай к перилам, только быстро, как будто в отчаянии. Схватись за перила одной рукой и прижмись к ним спиной, как будто упираясь. И возьми пистолет обеими руками. Готов?

Кэтлетт, повернувшись вполоборота, кивнул.

– Начали!

Чили хотел вывернуться, нырнуть в гостиную, но за спиной высился Медведь, его ручищи крепко сжимали его, и он не мог вырваться, не мог пошевелиться, потому что не шевелился Медведь, который почему-то даже не попытался «выйти из кадра».

Поэтому Чили смотрел прямо на Кэтлетта, он видел, как тот сделал два шага назад, одной рукой нащупал перила, выставив вперед пистолет, сделал еще шаг – но почему-то не остановился, а полетел вниз, вместе с перилами, зависнув на мгновение в воздухе и будто хватаясь за пустоту.

Парень, певший государственный гимн, перешел к «Слишком высоких гор не бывает». «Здесь он не очень прав», – подумал Чили, подойдя к краю веранды и посмотрев вниз. Футами ста ниже, среди чахлых кустов, он увидел неподвижно лежащего Кэтлетта в белом халате. Медведь подошел и встал рядом.

– Черт возьми, как это могло случиться? – удивился Чили.

Медведь принялся доставать из карманов старые болты и гайки. Вытерев об рубашку, он бросил их в пропасть.

– Сам понять не могу.

* * *

Глядя на высокое небо, Кэтлетт догадался обо всем, о чем следовало догадаться еще наверху, вместо того чтобы глазеть на Чили Палмера. Черт, Медведь ведь слишком туп, чтобы придумать такое – он сам ему подсказал идею. Медведь пришел к нему вчера вечером и даже признался в этом, а Кэтлетт все глазел на Чили Палмера, тогда как надо было смотреть на Медведя. Знал ведь, что придется убить обоих, но как дурак слушал Медведя и не задумывался над словами – потому что все было как в кино… Впрочем, если бы он задумался хотя бы полминуты и ответил Медведю: «Да пошел ты», после чего просто грохнул их обоих, то все равно не догадался бы о перилах. Нет, когда-нибудь вечером он бы вышел на веранду, чтобы послушать боссанову или приятный девичий смех, чтобы посмотреть вниз, на освещенный бассейн, на веселящихся киношников, которые знают, как жить. Ему казалось, что он почти долетел до бассейна, но Кэтлетт не мог повернуть голову, чтобы убедиться в этом, не мог пошевелиться, чувства уходили…

28

Чили вернулся к Карен, они прошли на кухню, и он объяснил ей, как все произошло:

– Он упал с веранды и разбился насмерть.

– Упал с веранды, – повторила она.

– Перила почему-то не выдержали, когда он к ним прислонился.

– Перила не выдержали…

– Да, и он упал. Пролетел футов сто.

– Ты спускался туда?

– Медведь спускался, я бы не смог, слишком круто.

– Это был несчастный случай? Ну, то есть ты его не бил, не скидывал оттуда?

– Я готов пройти тест на детекторе лжи, чтобы подтвердить, что ни один из нас к нему не прикасался.

– Но в полицию звонить не стал.

– В доме был чемодан, полный кокаина. Кроме того, Кэтлетт пугал меня пистолетом. Все еще хотел пристрелить меня.

Карен налила кофе. Она сидела напротив него за столом и смотрела, как он кладет в чашку две ложки сахара, медленно помешивает, задумчиво попыхивая сигаретой. Затем он тоже посмотрел на нее, и она даже подумала, что он спросит, не наблюдает ли она за ним и сейчас, но он не спросил. Только улыбнулся, продолжая помешивать кофе. А потом перестал улыбаться и сказал:

– Думаешь, это я его? Я же сказал, что нет, но ты все еще сомневаешься. Как мне оправдаться?

Карен ничего не ответила. Крутой парень. Или пытается таким выглядеть. Она его совсем не знала и, возможно, никогда не узнает. Но решила для себя: «Чудесно, пусть будет так – Кэтлетт свалился с веранды».

– Ты испугался?

– Конечно испугался.

– По твоему виду не скажешь.

– Тогда испугался, а сейчас-то чего бояться? Сколько, по-твоему, я должен бояться?

Они помолчали. Она услышала, как он дует на кофе, делает глоток.

– Встреча в два тридцать. Гарри хочет заехать за нами.

* * *

Они расположились за кофейным столиком гостиной части кабинета Илейн и ждали, пока Майкл наговорится по телефону. Гарри уверял всех, что сразу понял, какой чудесный получится фильм – только услышал эту историю, и сразу понял. Илейн сказала, что у нее еще есть сомнения, так как ростовщика вряд ли можно считать типичным положительным героем. Гарри сразу же заявил, что в этом-то вся прелесть, любовь женщины вызывает метаморфозу этого преступника, который раньше готов был трахнуть кого угодно. Илейн понадеялась, что герой все-таки не станет слишком мягким и у него не повиснет. «Господи», – подумал Чили, не веря собственным ушам. От стола Илейн вернулся Майкл и сел рядом с Карен на жесткий диван. Чили в темно-синем костюме смотрел на Майкла в поношенной кожаной куртке и думал: а что, если эта та самая куртка, которую он видел в «Везувио»?

Майкл, положив ладонь на колено Карен, восхитился тем, как чудесно она выглядит, а потом принялся объяснять, что он решил расстаться со своим агентом, который – в это просто невозможно поверить – не смог купить понравившуюся Майклу книгу, не смог договориться с писателем, а если агент не может договориться, то… И тут Чили не выдержал:

– Ты хочешь об этом поговорить? Или все-таки фильм обсудим?

Майкл и Гарри удивленно захлопали глазами, Илейн и Карен сидели с непроницаемыми лицами. Встреча началась.

* * *

Илейн. Мистер Палмер?

Чили. О'кей. Начинаем с химчистки. Ростовщик разговаривает с Фей, с женой.

Майкл. Я думал, этот парень – агент.

Чили. Я снова сделал его владельцем химчистки.

Майкл. Но сценария по-прежнему нет?

Карен. Они работают над моральной дилеммой.

Майкл. Сама решится. Я хочу знать, что происходит.

Чили. Я пытаюсь рассказать.

Майкл. Перейдем к третьему акту, потом вернемся к началу, если захотим. Назревает критическая сцена. Какая?

Чили. Ты имеешь в виду эпизод с Реем Карло?

Майкл. А кто такой Рей Карло?

Чили. Раньше он был Боунсом, я изменил имя. Ренди, наконец, нашел Лео…

Майкл. Погоди. А кто такой Ренди, черт возьми?

Чили. Ренди – ростовщик. У него должно быть приличное имя. Нельзя же назвать его Левшой, Косым или Джо Удавкой.

Илейн. А мне нравится Сонни.

Чили. Неплохо. А я знаком со Счастливчиком, Джоджо, Момо, Джимми Капом, Сосуном и Чучей.

Илейн. С Сосуном?

Майкл. Итак, значит, я – Ренди, по крайней мере, пока. Что дальше?

Чили. Они поймали Лео, Ренди прижал его, но не сильно, и тот раскололся, сказал, что деньги лежат в аэропорту в камере хранения. В общем, Ренди и Фей берут ключ и как раз решают моральную дилемму, когда появляется Рей Карло. Вернее, он давно уже здесь, он обыскивает их номер, когда они возвращаются от Лео. Карло достает пистолет и отнимает ключ у Ренди, а тот говорит, ладно, ты победил, капуста в аэропорту. Рей Карло едет за деньгами, а Ренди звонит в ФБР.

Майкл. Он просто забирает деньги. За что его арестовывать?

Чили. По крайней мере, крови ему попортят. Ренди это знает, хочет сам увидеть, а потому едет с Фей в аэропорт. Они наблюдают арест, после чего удивленно переглядываются, потому что в ячейке лежит героин, а не деньги. Понимаете? Лео решил подставить того, кто станет его доставать.

Майкл (нахмурившись). Это конец?

Чили. Нет, еще остается Лео.

Майкл. А я думал, что главный злодей – Карло.

Чили (заметив пристальный взгляд Карен). В том-то все и дело. Вот где сюрприз. Лео был плохим с самого начала.

Илейн. Хорошо. Кандидатура Лео мне нравится.

Гарри. Лео страдает манией величия, хочет прославиться, потусоваться с кинозвездами, с артистами.

Илейн. А все считают главным злодеем совсем другого парня, да, мне нравится.

Майкл. Лео – подонок.

Илейн. В какой-то степени. Вполне допустимо.

Карен. А еще можно подбросить ему пару забавных реплик.

Майкл. Погодите, погодите…

Чили. Да, можно подбросить, но все равно, как я считаю, он должен упасть с балкона.

Тишина.

Майкл (тихо). С какого балкона?

Чили. Апартаменты Лео – на двадцатом этаже отеля, что на Сансет. Он в номере со старлеткой, они пьют, нюхают кокаин, когда входят Фей и Ренди. В сущности, вот Лео, а вот парень, которому он всю жизнь платил и которого боялся до смерти. Но сейчас Лео накачался спиртным и кокаином и не боится ничего, этот жалкий владелец химчистки. Ему хочется опустить ростовщика. Понимаете, о чем я? Унизить этого крутого парня, настоящего гангстера. – Чили помолчал. – Лео вдруг запрыгивает на бетонные перила балкона и говорит: «Сейчас посмотрим, хватит ли у тебя мужества повторить вот это». Старлетка вопит. Фей молит спуститься. Ростовщик не делает ничего, только наблюдает, потому что знает, что этот парень, в сущности, неудачник. Лео делает три шага, срывается и с жутким криком летит все двадцать этажей до тротуара.

Снова тишина.

Майкл. Теперь конец?

Чили. Потом они находят в шкафу деньги. Снова обсуждают моральную дилемму, но недолго, после чего уезжают в Мексику на новеньком «мерседесе».

Майкл (Илейн). Знаешь, что я буду делать в этом фильме? Стоять и смотреть.

Чили. А тебе хочется кого-нибудь пристрелить? Или сыграть Лео, свалиться с балкона?

Илейн. Не знаю почему, но этот Лео меня привлекает. Маленький владелец химчистки с кучей денег. Хотела бы я посмотреть, что он с ними делает.

Гарри. Наверное, Лео, наложив лапу на деньги, счел, что умер и попал на небеса.

Майкл. Илейн…

Илейн. Ему ведь не обязательно падать с балкона?

Карен. Конечно нет. Мы поселим его на первом этаже.

Майкл. Это что, комедия? Ничего не понимаю… – Вдруг усмехается: – Впрочем, кое-что я понял. Понял, почему у тебя нет сценария. У тебя есть только идея, а знаешь, сколько стоят идеи?

Чили. Майкл…

Майкл. Завтра я улетаю в Лондон. Вернее, сначала – в Нью-Йорк на несколько дней, потом – на «Конкорде» в Европу. Но сперва я дам задание своему писателю. А когда в начале следующего месяца вернусь, у нас уже будет материал, на основании которого мы сможем разработать первый вариант сценария.

Чили. Майкл, посмотри на меня.

Майкл (с улыбкой). Да, именно в этом все и дело – во взгляде.

Чили. Извини, Майкл, но на роль ростовщика ты не подходишь.

Майкл. Правда? Почему?

Чили. Ты слишком мелок.

* * *

Пока они не сели в машину и не направились мимо звуковых павильонов к главным воротам, Гарри все молчал. И лишь потом заговорил:

– Ты, наверное, спятил, так говорить с кинозвездой, гарантирующей кассовый успех. Теперь ты его точно не получишь. Можешь забыть об этом.

Чили, сидящий сзади, тоже молчал. Он и сам не мог объяснить, почему вдруг увидел Майкла в роли Лео, но после этого Чили уже не способен был представить его в роли ростовщика. Ему по-прежнему нравился этот парень, он верил ему, готов был дать деньги в долг, считал великим актером…

– Гарри, мы все прекрасно знали, что рано или поздно он бросит этот фильм, – промолвила Карен. – Это его манера вести дела.

– Тогда к чему было встречаться?

– Илейн нравилось все, кроме концовки. Она считает, на главную роль идеально подходит Пачино.

– Но он ведь тоже коротышка? – уточнил Чили.

– Они все низкорослые. Это ты вымахал.

Они выехали из ворот, потом повернули по боковой улице к Голливуд-бульвару.

– А что если сделать так… – сказал вдруг Чили. – Лео вскакивает на перила и произносит речь. Говорит о том, как всю жизнь вкалывал в химчистке, проливал пот ведрами, в общем, он заслужил эти несколько недель жизни кинозвезды и теперь может умереть счастливым. Другим словами, он совершает самоубийство. Делает шаг с балкона, и зрители уходят все в слезах. Что скажете?

– Угу, – выразила свое мнение Карен.

А Гарри заявил, что хочет выпить. Карен добавила, мол, неплохая идея. Чили в ответ на это промолчал.

«Долбаные концовки, – подумал он. – С ними всегда столько мороки…»